Текст книги "Путешествие"

– Да, вчера вечером. Она была очень взволнована.

– И неудивительно. Я тоже взволнован. Это действительно настоящий подарок судьбы, и вполне заслуженный. Для вас было бы истинной трагедией прожить всю жизнь без детей. И девочка нуждается в матери.

– Да, она так же счастлива, как и я.

– Кстати, реакция Джека меня нисколько не удивляет. Он ведет себя с вами при любой возможности как настоящий сукин сын. И то, что он вам наговорил, непростительно, Мэдди. Он снова хочет заставить вас почувствовать себя виноватой, чтобы иметь возможность вас подавлять.

Теперь они оба понимали, что для Джека это главный козырь в его отношениях с Мэдди.

Наконец они заказали ленч. Ели и разговаривали. Время пролетело незаметно.

– Что вы собираетесь теперь делать? – с тревогой спросил Билл.

Мэдди знала, что ей предстоит принять несколько важных решений. Лишь некоторые из них связаны с появлением дочери. Ее муж-тиран никуда не денется, значит, надо как-то решать эту проблему.

– Пока не знаю. Наверное, через пару недель поеду в Мемфис повидаться с Лиззи. Я бы хотела перевести ее в колледж.

– Думаю, что смогу вам в этом помочь. Дайте мне знать, когда надумаете.

– Спасибо, Билл. И мне надо что-то решать с Джеком. Он до ужаса боится скандала в бульварной прессе.

– Ну и что? Неужели вас это волнует?

Она задумчиво покачала головой:

– Меня волнует только реакция Джека. Он будет терзать меня.

Жаль, я завтра уезжаю. Может, мне остаться? Только вряд ли я смогу как-нибудь повлиять на его поведение. Единственный выход – вы должны уйти от него.

– Знаю. Но мы с доктором Флауэрс решили, что я еще е готова. Я все-таки многим ему обязана, Билл.

– Доктор Флауэрс тоже так считает?

– Нет, она с этим не согласна. Но она понимает, что я пока не могу уйти.

– Только не тяните слишком долго, Мэдди, Он может по-настоящему испортить вам жизнь. В один прекрасный день словесные попреки перестанут его удовлетворять.

– Доктор Флауэрс считает, что чем независимее я буду держаться, тем агрессивнее он будет себя вести.

– Зачем же вам оставаться с ним в таком случае? Зачем рисковать? Мэдди, вы должны действовать как можно быстрее.

Просто поразительно... Красивая, умная, тонкая женщина, с прекрасной профессией, женщина, которой все завидуют. Любая другая может только мечтать о таком. Для многих женщин Мэдди эталон, символ независимости. Наверняка никто не сомневается в том, что она может найти выход из любой трудной ситуации – у нее для этого есть все возможности. Однако насилие – вещь гораздо более сложная. Мэдди давно это почувствовала и поняла, Билл же только начал понимать. Это словно болото, до краев наполненное чувством вины и страха, оно засасывает человека, парализует его волю, даже волю к собственному спасению. Вот и в этом случае все вокруг считают, что ей ничего не стоит вырваться, освободиться, спастись. Мэдди сознавала: она продвигается вперед, но медленно, мучительно медленно. Однако как бы ни старалась, какие бы усилия ни прилагала, двигаться быстрее она не в состоянии. Главное, ее не покидает чувство, будто она всем обязана Джеку.

Билл молча наблюдал за ней. Он опасался, что Джек может решиться и на физическую расправу. Слава Богу, теперь Мэдди понимает, что происходит. Только все еще слишком напугана для того, чтобы предпринять какие-либо решительные действия. Ей понадобилось восемь лет, чтобы решиться бежать от Бобби Джо. Можно только надеяться, что теперь она не станет терпеть слишком долго.

– Мэдди, вы позвоните мне в имение дочери? Я буду очень за вас тревожиться.

Он действительно в последнее время думал о ней почти постоянно. Не переставая в то же время скорбеть по жене. Он только что закончил книгу о ней, она все еще занимала его мысли, которые, тем не менее, все чаще обращались на Мэдди. Незаметно для него самого эти мысли вселяли в него радость.

– Я буду звонить вам на работу.

Звонить ей домой он не решался. Не хватает, чтобы Джек из ревности стал истязать ее еще больше.

– Я тоже буду вам звонить, обещаю. Все будет нормально. У меня здесь много дел. Может, съезжу на несколько дней в Виргинию. Очень хотелось бы пригласить туда Лиззи, но боюсь, Джек не позволит.

– У меня одно желание – чтобы вы от него избавились как можно скорее.

Билл испытывал грызущее чувство беспомощности, отчаяния и ярости, как любой нормальный человек при мысли о терзаниях другого человека, которому он не в состоянии помочь. Отчасти это напоминало ему о том времени, когда он месяцами ждал новостей о жене, не в состоянии ничем ей помочь, не имея никакой возможности. Он мог только ждать, так же как и сейчас. Именно это и довело его, в конце концов, до такого отчаяния, что он решил действовать на свой страх и риск. Его собственная наивность погубила его жену или, во всяком случае, приблизила ее конец. Теперешняя ситуация в чем-то до боли повторяла прошлое.

Они вышли из ресторана и остановились у машины Мэдди.

– Умоляю вас, будьте осторожны. Не предпринимайте каких шагов, которые могут быть для вас опасны. Не водите мужа из себя, не пытайтесь открыто противостоять ему. И еще, вам нет необходимости ничего ему доказывать, вам не нужно его позволение. Единственное, что вам нужно, – это уйти от него, когда вы почувствуете, что готовы к этому. И поймите, добровольно он вам свободу не даст, вам предстоит спасаться самой. А потом бежать со всех ног куда глаза глядят.

– Да, знаю. В тот день, когда я ушла от Бобби Джо, я оставила обручальное кольцо на кухонном столе и убежала не оглядываясь. Он только через несколько месяцев сообразил, где я могу быть. А к тому времени Джек уже взял меня пол свою защиту. В первые месяцы меня охраняли почище, чем папу римского.

– Вам и теперь это может понадобиться на какое-то время. – Он долго молча смотрел на нее. – Не хочу, чтобы он причинил вам вред, Мэдди.

Не дай Бог, Джек и убить может. Этого Билл не стал ей говорить, хотя подозревал, что Хантер и на такое способен. Это человек без принципов, без совести, без души, абсолютно аморальный тип.

– Будьте осторожны, – повторил он и улыбнулся. – Мама... Мне нравится думать о вас как о матери. Эта роль вам очень подходит.

Она просияла:

– Да, мне тоже так кажется.

– Вот и радуйтесь. Вы это заслужили.

Он тепло ее обнял. А через несколько часов в ее офис принесли огромный букет цветов, к которому был привязан розовый воздушный шар, розовый медвежонок и открытка с надписью: «Поздравляю с дочерью. С любовью, Билл».

Мэдди положила открытку в ящик. Улыбаясь, смотрела на цветы. Как мило... Она позвонила, чтобы его поблагодарить, но Билл еще не вернулся. Она оставила на автоответчике сообщение о своей благодарности за цветы и сказала, как ей это приятно.

Через час в ее офис вошел Джек. С ее губ еще не сошла улыбка при воспоминании о цветах и о медвежонке.

– А это что означает?

Он тоже смотрел на медвежонка и на розовый воздушный шар. У него, по-видимому, сразу возникли совершенно определенные мысли.

– Да это так, шутка, ничего особенного.

– Какая еще, к черту, шутка! Кто это прислал?

Он оглядывался, ища записку или открытку, в то время как Мэдди лихорадочно соображала, что ему ответить.

– Это от моего психотерапевта.

Она тут же поняла, что солгала не очень удачно. Последний раз она посещала психотерапевта много лет назад. Джек велел ей прекратить визиты к врачу после того, как психотерапевт начал ему угрожать. Он сказал тогда, что врач ничего не смыслит. Мэдди решила, что ей проще сделать, как он велит. Теперь она поняла, что это была часть основного плана Джека, заключавшегося в ее полной изоляции.

– Когда ты возобновила посещения психотерапевта?

– Вообще она больше друг, чем врач. Я с ней познакомилась на заседании комитета у первой леди.

– Кто она такая? Какая-нибудь чокнутая, из этих эмансипированных баб?

– Ей восемьдесят лет, у нее есть внуки, она очень интересный человек.

– Еще бы! Наверное, в полном маразме. Во всяком случае, Мэд, я тебя еще раз предупреждаю: будешь открывать рот, скоро увидишь свое имя во всех желтых газетенках. И можешь в полной мере этим насладиться, потому что сама к тому времени будешь без работы. На твоем месте я бы помалкивал. И скажи этой маленькой сучке из Мемфиса, чтобы не трепалась, иначе я подам на нее в суд за клевету.

– Никакая это не клевета. – Мэдди старалась говорить спокойно. – Это правда. И она имеет право об этом говорить. Хотя и обещала мне, что будет молчать. И не называй ее сучкой, Джек, это моя дочь.

Она произнесла последние слова вежливо, но четко и членораздельно. Джек обернулся к ней со злобным выражением лица:

– А ты меня не учи, Мэдди! Ты что, забыла? Ты моя собственность.

Мэдди не успела ответить. В офис вошла секретарша. Она решила промолчать. Да, вот в чем ключ ко всему. Джек действительно считает, что она его собственность. Целых девять лет она позволяла ему так думать, потому что и сама в это верила. Но теперь все позади. У нее просто пока не хватает мужества ему противостоять, однако, по крайней мере, ее рассудок прояснился.

Через несколько минут после ухода Джека зазвонил телефон. Билл услышал ее сообщение на автоответчике.

– Мне так понравились ваши цветы! – воскликнула Мэдди. – Спасибо, Билл, и за ленч тоже.

Как ни странно, визит мужа не слишком ее расстроил. Хорошо, что она догадалась убрать открытку в стол, иначе ситуация оказалась бы гораздо серьезнее.

– Я уже по вас скучаю.

Его голос звучал смущенно, как у молодого. Он так давно не посылал никому цветы. Никому, кроме жены. Сейчас ему захотелось как-то по-особому отметить возвращение дочери Мэдди. Он понял, как много это для нее значит. И его глубоко тронуло ее доверие. Он ее ни за что не предаст. Ведь они теперь близкие друзья.

– Я буду очень по вас тосковать. Уже произнося эти слова, он осознал, как странно это звучит. И Мэдди внезапно поняла, что ей тоже будет его не хватать. Она уже привыкла во многом полагаться на Билла. Привыкла к тому, что он рядом и всегда готов помочь, хотя они не так уж часто встречались. Но в последнее время привыкли каждый день говорить по телефону. По крайней мере, они смогут переговариваться в течение тех двух недель, что он пробудет у дочери. Кроме выходных. Домой он ей звонить не будет, это слишком опасно для нее.

– Я вернусь через две неделю, Мэдди. Будьте осторожны.

– Обещаю. Желаю хорошо провести время с детьми.

– Не могу дождаться момента, когда увижу вашу Лиззи.

Мэдди подумала, что ей будто неожиданно вернули огромную и очень важную часть ее самой. Вернули ту часть ее существа, о которой она заставляла себя забыть. Не позволяла себе вспоминать о том, чего ей так не хватало. Лишь теперь она в полной мере ощутила, какая это была огромная утрата.

– Вы ее увидите, Билл, и очень скоро. До свидания, и берегите себя.

Она положила трубку. Долго сидела неподвижно, глядя в окно. Думала о Билле. Какой он славный человек, и как хорошо, что он ей встретился на жизненном пути. И как порой странно складывается судьба. Может все отнять у человека, а может удивить неожиданным подарком. Она, Мэдди, столько теряла в жизни и столько находила. Новые места, новых людей. И вот, наконец, к ней вернулось ее прошлое. Теперь осталось обеспечить себе безопасное будущее. Господи, только бы судьба снова оказалась к ней милосердна.

Билл в своем доме тоже смотрел в окно. Думал о Мэдди и молился о том, чтобы с ней не случилось ничего плохого, и четко понимал, что она в опасности. В гораздо большей опасности, чем сама осознает.

Глава 14

Две недели без Билла прошли для Мэдди относительно спокойно. Они с мужем взяли неделю отпуска и поехали на ферму в Виргинию. Там у Джека обычно улучшалось настроение. Он любил свою ферму, любил лошадей. Несколько раз он летал в Вашингтон на встречи с президентом. В его отсутствие Мэдди не упускала случая позвонить Биллу. До их отъезда он каждый день звонил ей на работу.

– Как себя ведет Джек? – с тревогой задавал он один и тот же вопрос.

– Все в порядке, – неизменно отвечала Мэдди.

Она не лгала. Хотя не могла бы сказать, что счастлива, однако и опасности тоже не ощущала. Как правило, после особенно отвратительных сцен и оскорблений Джек на некоторое время остывал и вел себя сносно. Он как будто хотел показать, что это все игра ее больного воображения. Как сказала доктор Флауэрс, он разыгрывал известную классическую схему: вздумай Мэдди кому-нибудь на него пожаловаться, она не только выглядела бы, но и чувствовала бы себя ненормальной. Вот и сейчас, в Виргинии, он вел себя именно так. Делал вид, будто его нисколько не трогает внезапное появление ее дочери, хотя и заметил, что в Мемфис Мэдди ехать не стоит: ее там могут узнать, да и вообще там слишком жарко, и, кроме того, ему не хочется отпускать ее от себя. Он больше обычного занимался с ней любовью, однако теперь вел себя при этом гораздо нежнее и бережнее. Так что теперь ее жалобы на его безобразное поведение в Париже прозвучали бы просто глупо. Мэдди ни о чем с ним не спорила. Правда, доктор Флауэрс ее предупредила, что это уже само по себе может вызвать у него подозрения. Тем не менее, Мэдди не лгала, когда сказала Биллу, что чувствует себя в безопасности.

– А как продвигается книга?

Он докладывал ей об этом каждый день.

– Закончена! – с гордостью заявил он перед возвращением в Вашингтон.

– Не могу поверить! Так хочется скорее ее почитать.

– Это не очень веселое чтение.

– Я знаю. И все равно я уверена, что это замечательная книга.

Странно, но Мэдди ощущала гордость за Билла.

– Я вам дам экземпляр рукописи, как только ее перепечатают. Мне и самому не терпится услышать ваше мнение.

Наступило странное напряженное молчание. Билл не решался сказать ей о том, что все время о ней думает, постоянно тревожится за нее.

– Не могу дождаться того момента, когда снова увижу вас, Мэдди. Я так беспокоюсь за вас.

– Не стоит, у меня все в порядке. В следующий уик-энд я увижусь с Лиззи. Она собирается приехать в Вашингтон. Я вас с ней познакомлю. Я столько ей о вас рассказывала.

– Не могу себе представить, что вы ей обо мне могли рассказать Я ей, наверное, покажусь каким-нибудь доисторическим монстром, неимоверно скучным.

– А вот мне вы кажетесь очень интересным человеком. Вы мой самый близкий друг, Билл.

Действительно, он стал ее единственным другом, первым за долгие годы. Не считая, конечно, Грега. У того появилась новая подружка, но все равно он звонил ей из Нью-Йорка, когда удавалось прорваться. Они уже поняли, что Джек перехватывает его звонки и никогда не сообщает о них Мэдди. С Биллом они были более осторожны и тщательно выбирали время для телефонных разговоров.

– И вы тоже... Вы для меня человек особенный... Билл не знал, что сказать. Он сам не мог разобраться в своих чувствах. Она для него и друг, и вроде дочери... и женина... Мэдди ощущала то же самое. Порой чувствовала себя Биллом как с братом, а иногда не могла разобраться в странных чувствах, которые он в ней вызывал, и это ее пугало. Ни из них пока не решался даже попытаться вслух определить свои чувства друг к другу.

– Давайте встретимся на ленче до заседания комитета в понедельник.

– С удовольствием.

В последний уик-энд в Виргинии Джек очень ее удивил. Принес ей цветы из сада, подал завтрак в постель, ходил с ней в долгие далекие прогулки и неустанно говорил о том, как она ему дорога и как много для него значит. Занимаясь с ней любовью, он теперь вел себя нежнее и ласковее, чем когда бы то ни было. Все оскорбления и унижения, боль прежних дней действительно теперь казались лишь плодом ее воображения. Мэдди скова чувствовала себя виноватой – за все то, что она наговорила о нем Биллу, Грегу и доктору Флауэрс. Сейчас ей хотелось исправить неблагоприятное впечатление о муже, о ее любящем муже, которое могло остаться у этих людей с ее слов. Может быть, это действительно только ее вина? Может, она сама вызывала его на насилие? Когда она с ним хороша и когда он этого хочет, он такой приятный, неотразимый.

На следующее утро после возвращения в Вашингтон она попыталась объяснить все доктору Флауэрс.

Та ответила ей неожиданно резко:

– Осторожно. Мэдди! Посмотрите, что происходит. Вы снова позволили ему заманить себя в ловушку. Он наверняка понял, о чем вы думали, и теперь всячески старается доказать, что вы не правы. И что еще хуже, старается заставить вас почувствовать себя виноватой.

В описании доктора Флауэрс Джек выглядит настоящим злодеем, да еще и дьявольски хитрым к тому же, подумала Мэдди. Просто Макиавелли какой-то... Сейчас она ощущала жалость к мужу и раскаяние. Ведь это она сама его таким изобразила, и доктор Флауэрс ей поверила.

Биллу за ленчем она ничего не стала говорить, опасаясь той же реакции, что и у доктора Флауэрс. Вместо этого они говорили о его книге. Несколько месяцев назад он продал рукопись издателю через литературного агента.

– Какие у вас планы на осень? – осторожно спросил он, надеясь услышать, что она собирается расстаться с мужем.

Мэдди ни словом не упомянула об этом за ленчем. И выглядит она сейчас счастливее, чем когда-либо, заметил он. Билл ее такой никогда еще не видел. Кажется, у нее все хорошо. И, тем не менее, он по-прежнему испытывал тревогу. Так же, как и доктор Флауэрс, он опасался, что Джек снова заманил ее в ловушку, в которой собирается держать всю жизнь, то мучая и оскорбляя, то смущая неожиданными сменами настроения, пока она не дойдет до того, что совсем запутается.

– Хочу попытаться снова поднять нашу телепередачу на прежний уровень. Сейчас рейтинги катастрофически упали. Я думала, что это из-за Брэда, но Джек считает, что я тоже никуда не гожусь и мне надо поработать над собой. По его мнению, мои репортажи скучны. Осенью я собираюсь подготовить несколько материалов, посмотреть, нельзя ли вдохнуть в передачи новую жизнь.

Ну вот, так он и думал. Джек снова обвиняет ее в том, в чем она не виновата. И она безоговорочно ему верит. Не потому, что глупа, просто он ее словно гипнотизирует. Когда ему нужно, он может быть невероятно убедительным. Если не знать, по какой схеме он действует, если смотреть со стороны, невозможно ничего заподозрить. А Мэдди, наоборот, слишком близка к нему, чтобы разглядеть правду.

После ленча Билл с трудом поборол искушение позвонить доктору Флауэрс и поговорить с ней о Мэдди. Он понимал, что теперь, когда Мэдди фактически стала ее пациенткой, врачебная этика не позволит доктору Флауэрс обсуждать ее дела с кем бы то ни было. Остается лишь со стороны наблюдать за тем, что происходит с Мэдди, а в случае необходимости вмешаться. Сейчас нет никакой возможности ей помочь. Снова та же ситуация, что и тогда, с Маргарет... И какой страшный исход. Но нет, сейчас он не повторит прошлой ошибки. Не станет вмешиваться, чтобы не спугнуть врага. Он понимал более, чем кто-либо, что Джек очень опасный противник, что он дьявольски изощренный садист. Остается только надеяться, что на этот раз Биллу удастся сохранить терпение и спасти Мэдди.

Работа Комитета по защите прав женщин продвигалась вперед полным ходом. Они уже подумывали о том, чтобы собираться чаще. Первая леди пригласила для участия в работе еще шестерых. Комитет разделился на шесть подгрупп Билл и Мэдди занимались проблемами сексуального насилия. Факты, Которые им открылись, потрясали чудовищной жестокостью.

На следующий уик-энд приехала Лиззи Мэдди поместила ее в отель и пригласила Билла к ним на чай. Ее дочь произвела на него сильное впечатление. Мэдди не преувеличивала – Лиззи действительно оказалась красавицей и такой же яркой и способной, как и ее мать. К тому же она говорила как образованный человек, чем немало его удивила, учитывая, какие скудные возможности предоставила ей жизнь. Она прилежно и даже с удовольствием училась в колледже в Мемфисе и, по-видимому, много читала.

– На следующий семестр мне бы хотелось перевести дочь в Джорджтаун, если будет такая возможность, – сказала Мэдди за чаем.

Лиззи не могла сдержать радостного волнения.

– Может быть, я смогу помочь, – вызвался Билл. – У меня есть кое-какие связи. – Он обернулся к Лиззи: – Что именно вы бы хотели изучать?

Лиззи ответила не задумываясь:

– Внешнюю политику и средства коммуникации.

– Мне бы очень хотелось добиться для нее места на телестудии, но это, конечно, невозможно, – сказала Мэдди.

Она не сообщила Джеку о приезде своей дочери и не собиралась говорить. Он сейчас так мило себя ведет, что просто не хочется его огорчать. Поговаривает о том, чтобы снова повезти ее в Европу в октябре Биллу она еще об этом не сказала.

– Если Лиззи поступит здесь в колледж, мы снимем для нее квартирку в Джорджтауне.

– Только подберите подходящий квартал, убедитесь, что место безопасное.

– Можете не волноваться, об этом я позабочусь. Может быть, есть смысл снять ей квартирку с кем-нибудь на двоих…

Потом Лиззи пошла в дамскую комнату, попудрить нос. Воспользовавшись ее отсутствием, Билл поделился с Мэдди своими впечатлениями о ее дочери.

– Потрясающая девушка! Вы можете ею гордиться.

– Я и горжусь, хотя не имею на это никакого права.

Вечером они с Лиззи собирались в театр Джеку Мэдди сказала, что у них сегодня обед для женщин, подопечных их комитета. Его это не слишком обрадовало, однако он знал, что эта работа проходит под патронажем первой леди, поэтому ничего не возразил.

Вернулась Лиззи Они еще немного поговорили о ее учебе и планах переехать в Вашингтон, поближе к матери. Обеим это казалось волшебной сказкой, которая внезапно стала реальностью.

Они расстались в пять часов Билл уехал к себе, Мэдди оставила Лиззи в отеле и поехала домой – увидеться с Джеком и переодеться для театра. Они собирались на новую постановку пьесы «Я и король». Мэдди самой не терпелось показать дочери первый в ее жизни мюзикл. Впереди у них еще столько удовольствий... Просто не терпится поскорее начать.

Джек отдыхал, смотрел субботние новости по телевизору. У дикторов, работавших на уик-энд, программа шла лучше, и были рейтинги повыше, чем у них с Брэдом. Однако Джек по-прежнему ничего не хотел слышать. Не хотел признавать, что Брэд не годится для ведущего теленовостей. Его замысел убрать Грега уже больно ударил по телекомпании, но он продолжал винить во всем Мэдди. Режиссер считал, что она права, однако боялся сказать об этом Джеку. Никто из подчиненных не решался ему возражать.

Сегодня вечером Джек собирался обедать с друзьями, хотя не очень любил выходить куда-либо по выходным без жены. Он нежно поцеловал ее на прощание. Господи, как хорошо, когда он такой нежный, ласковый, добрый. Может быть, все их размолвки уже позади...

Мэдди взяла такси, заехала за Лиззи, и они вместе поехали в театр. Лиззи вела себя как маленький ребенок. Не отрываясь смотрела на сцену со счастливым выражением на лице, а в конце бешено аплодировала.

– Ничего лучше я в жизни не видела, ма!

Когда они вышли из театра, Мэдди краем глаза успела заметить человека с фотоаппаратом, нацеленным прямо на них. Сверкнула вспышка. В следующее мгновение человек исчез. Ничего страшного, подумала Мэдди. Может, это какой-нибудь турист ее узнал и захотел увезти ее фотографию на память. Вскоре за оживленным разговором с дочерью Мэдди забыла об этом. Им столько нужно было сказать друг другу. Они провели прекрасный вечер.

Мэдди довезла дочь до отеля на такси. Они крепко обнялись на прощание, договорились встретиться на следующее утро и вместе позавтракать. Придется снова как-то скрыть это от Джека. Как неприятно врать... Ока скажет, что идет в церковь. Он никогда с ней не ходит на воскресную службу. А потом Лиззи улетит обратно в Мемфис, а она, Мэдди, проведет остаток дня с мужем. Так что все будет прекрасно. В хорошем настроении, довольная собой и проведенным днем, Мэдди подъехала к своему дому в Джорджтауне.

Джек смотрел вечерние новости в гостиной. Мэдди вошла, не в силах сдержать радостную улыбку после целого дня, проведенного с дочерью. Села рядом.

– Ну как, хорошо провела время? – невинным тоном спросил Джек.

– Да, было интересно.

До чего противно лгать... Но ведь он сам запретил ей видеться с Лиззи.

– Кто там был?

– Конечно, Филлис. И еще женщины из нашего комитета. Интересные люди.

Скорее бы переменить тему, думала она.

– Филлис?! Как это она ухитрилась? Я только что видел ее по телевизору у храма в Киото. Они прибыли в Японию сегодня утром.

Мэдди молча смотрела на мужа, не зная, что сказать.

– Ну-ну, расскажи, с кем ты меня обманывала? Трахаешься с кем попало?

Он сгреб ее за шиворот, сдавил горло. Мэдди почувствовала, что ей нечем дышать. Стараясь не поддаваться панике, она смотрела мужу прямо в глаза.

– Я никогда бы так с тобой не поступила, – с трудом выговорила она.

– Так где ты была? Только правду!

– С Лиззи.

– А это еще кто такая, к чертям собачьим?

– Моя дочь.

– Ах, черт!

Он отшвырнул ее с такой силой, что она упала на диван, с облегчением ощущая, что воздух снова поступает в легкие.

– Какого черта ты притащила сюда эту потаскушку?

– Она не потаскушка. – Мэдди старалась говорить спокойно. – Она моя дочь.

– Бульварные газетчики вымажут тебя грязью. Я же запретил тебе с ней встречаться!

– Мы нужны друг другу.

Он смотрел на нее, не в силах сдержать ярость. Больше всего его разозлило то, что она его ослушалась.

– Я говорил, для твоего же собственного блага: ты не можешь себе это позволить. Тебе кажется, что сейчас твои рейтинги упали. Посмотришь, что произойдет, если эта история просочится в газеты. И скорее всего, по ее инициативе.

– Ей нужно только меня видеть. Ей вовсе не нужна огласка.

Теперь Мэдди горько сожалела о том, что не сказала мужу правду о сегодняшней встрече с Лиззи. Но он сам не оставил ей выбора своим несгибаемым упрямством.

– Это ты так думаешь. Как можно быть такой дурой! Вот погоди, скоро она начнет выкачивать из тебя деньги. Если уже не начала. – Он всматривался в ее лицо, прищурившись. – Знаешь, кажется, ты начинаешь доставлять мне больше неприятностей, чем радости. Каждый раз не одно, так другое. Где она сейчас?

– В отеле «Четыре времени года».

– Скажите пожалуйста! И ты мне будешь говорить, что она не выкачивает из тебя деньги!

– Я говорю тебе, ей нужна мать, и больше ничего.

Но он все не мог успокоиться. Прошел через комнату, остановился перед диваном, презрительно глядя на нее:

– Тебе обязательно надо как-нибудь мне досадить, правда, Мэдди? То материал о той чокнутой, жене Пола Мак-Катчинса, теперь это... Да от тебя камня на камне не оставят из-за этой истории! Вот увидишь, на этот раз я окажусь прав' А когда это произойдет, ты горько пожалеешь.

Как ни странно, он замолчал. Поднялся наверх в свою ванную и громко хлопнул дверью.

Мэдди долго сидела неподвижно. Как ему объяснить, что она вовсе не хотела его огорчать? Как заставить его понять, насколько для нее это важно? Конечно же, она сама во всем виновата. Почему она не сказала ему о ребенке? Признайся она честно с самого начала, может быть, он сейчас не так бы расстраивался. Теперь же она может только просить прощения и стараться не доставлять ему еще больших неприятностей, вести себя осторожно. Одно она знала твердо: теперь, когда ее дочь нашлась, она ни за что с ней не расстанется.

Она выключила свет и тихонько поднялась наверх. К тому времени как она переоделась в ночную сорочку и вошла в спальню, муж уже лег и погасил свет. Однако Мэдди не сомневалась в том, что он не спит.

– Ненавижу, когда ты меня обманываешь, – заговорил он, не открывая глаз. – У меня такое чувство, словно я больше не могу тебе доверять. И ты все время мне досаждаешь.

Мэдди коснулась его щеки, уже забыв о том, что полчаса назад он едва не задушил ее.

– Прости, Джек. Я не хотела тебя огорчать. Но мне действительно нужно видеть дочь.

– А я сказал тебе – не хочу, чтобы ты с ней виделась! Ты можешь это понять? Мне вовсе не нужны дети. И тебе, как я понимаю, тоже. – Он открыл глаза и взглянул на нее. – Мне тем более не нужна девятнадцатилетняя шлюшка из Мемфиса.

– Пожалуйста, Джек, не говори так о ней.

Больше всего Мэдди сейчас хотелось, чтобы он простил ложь. Хотя, конечно, ему трудно такое проглотить. Джек пристально смотрел на нее.

– Я хочу, чтобы ты прекратила с ней видеться. Уж это обязана для меня сделать! Ты никогда мне не говорила о ее существовании. И сейчас я хочу, чтобы она снова исчезла из нашей жизни. Она тебе не нужна, ты ее совсем не знаешь.

– Я не могу этого сделать. У меня ведь больше никогда не будет детей. С самого начала мне не следовало от нее отказываться.

– Ты не хочешь отказаться от нее даже ценой нашею брака?

– Ты мне ставишь такое условие?!

Мэдди пришла в ужас. Джек ей угрожает. Хочет ее заставить сделать выбор, который разобьет ей сердце. Но и с ним ей расставаться совсем не хочется. Последние несколько недель он вел себя так, что у нее забрезжила надежда, что может быть, у них все налаживается... И вот теперь такое! Она не может не видеться с дочерью. Что же ей делать? Как поступить?..

– Вполне возможно, – ответил он на ее вопрос. – Это не входило в условия нашего договора. Напротив, это полностью исключалось. Ты обманом вступила со мной в брак. Сказала мне, что у тебя нет и никогда не было детей. Ты мне лгала. Исходя из этого, я мог бы признать наш брак недействительным.

– После семи лет совместной жизни?!

– Если я докажу, что ты меня обманула – а я смогу это доказать, потому что так оно и есть, – значит, наш брак недействителен. Так что хорошенько подумай, Мэд, прежде чем впускать в нашу жизнь эту девку. Советую тебе очень серьезно об этом подумать. Я не шучу.

С этими словами он от нее отвернулся и закрыл глаза. А через несколько минут уже храпел. Мэдди лежала, глядя на него широко раскрытыми глазами. Нет, от Лиззи она ни за что на свете не откажется. Но и Джека терять она тоже не хочет. Он столько ей дал. А все оскорбления и унижения, о которых она говорила еще недавно, теперь действительно начали казаться лишь плодом ее воображения. Незаметно для нее самой у нее появилось ощущение, что это она плохо себя с ним вела, что он жертва, а не тиран. Она долго лежала без сна, все больше мучаясь сознанием собственной вины.

Наутро она все еще не решила, как поступить. Джеку объяснила, что собирается встретиться с Лиззи в отеле и позавтракать с ней на прощание, а потом вернется домой и остаток дня проведет с ним.

– Ты ее лучше предупреди, что вы больше не увидитесь, Мэд. Не играй с огнем. Я имею в виду прессу. Это слишком высокая цена за какую-то девчонку, которую ты даже не знаешь, и по которой наверняка не будешь тосковать.

– Я тебе сказала, Джек, я не могу этого сделать.

– Придется.

– Я с ней так не поступлю.