Текст книги "Беттина"

Глава 49

Мэри и Сет Уотерсон приехали на похороны. Потом Сет сразу улетел домой – его ждала работа, – а Мэри задержалась еще на четыре дня. За это время они почти не говорили друг с другом. Мэри помогала с детьми, а Беттина словно ушла в себя: не разговаривала, не ела, просто неподвижно сидела и смотрела в никуда. Мэри пыталась подсунуть ей Антонию, но даже это не помогало. Беттина отмахивалась неопределенным жестом и продолжала сидеть, погрузившись в свои мысли. Вечером накануне отлета Мэри никаких заметных улучшений ее настроения не произошло.

– Нельзя же так, Беттина, – как всегда искренне, увещевала Мэри, но Беттина смотрела на нее, словно не видя.

– Почему нельзя?

– Потому что жизнь не кончена. Пусть трудно, но она продолжается.

Беттина метнула на Мэри взгляд, полный негодования и горечи.

– Почему не я? Почему не я вместо него? – резко проговорила она, а потом опять стала отрешенной и со слезами на глазах добавила: – Он был такой добрый человек.

– Знаю. – У Мэри глаза тоже наполнились слезами. – И ты добрая.

– Я бы ни за что не родила, если бы не он, – сказала Беттина, и губы ее заметно дрожали.

– Знаю, Беттина, знаю. – Мэри протянула к ней руки, и Беттина уткнулась в грудь подруги и зарыдала так, словно хотела выплакать всю свою боль.

Но на следующий день она выглядела немного лучше.

– Что теперь собираешься делать? – спросила Мэри. Они прощались у турникета в аэропорту.

Беттина пожала плечами:

– Я обязана выполнить контракт. Буду писать сценарий по второй пьесе.

– А после?

– Бог весть. Ко мне пристают с новыми предложениями. Вряд ли я соглашусь.

– Наверное, переедешь в Нью-Йорк? Беттина решительно покачала головой.

– Нет, ни за что. Я хочу оставаться здесь. Мэри с пониманием кивнула, они обнялись и поцеловались на прощание. Мэри пошла к самолету.

Через две недели, как было условлено, Беттина появилась на киностудии, чтобы обговорить все детали экранизации ее пьесы. Встречи были утомительными, жесткими, лишенными всякой сентиментальности, но Беттину нелегко было сломить. Она уклонялась от разговоров, которые считала бесполезными, и, наконец, укрылась у себя дома и полностью отдалась работе над. сценарием. Ей потребовалось меньше времени, чем она рассчитывала, и когда сценарий был готов, оказалось, что он превзошел самые радужные ожидания. В адрес Беттины пели дифирамбы, все что-то говорили об ее необыкновенной одаренности. И вскоре Нортон захлебнулся лавиной телефонных звонков. Имя Беттины Дэниелз гремело.

– Как это – не будете работать? – Нортон удивился и в ужасе ждал, что ответит Беттина.

– Вы не ослышались. Я хочу отойти от дел по крайней мере на полгода.

– А я-то думал, что вы собираетесь начать новую пьесу.

– Никакой новой пьесы. Равно как и нового фильма. Совершенно ничего, Нортон, и пусть все идут к черту.

– Но продюсерская фирма Билла Хейла только что…

– К черту Билла Хейла. Слышать ни о чем не хочу.

– Но, Беттина… – Нортон был в шоке.

– Если я действительно для кого-то представляю интерес, то могут и подождать, а если нет, то, как говорится…

– Не в этом дело, они могут и подождать, но зачем ждать вам? Назовите цену, студию, все у вас будет.

– Мне ничего не нужно.

– Но почему? – не мог понять Нортон-Беттина вздохнула:

– Нортон, пять месяцев тому назад я потеряла Олли. – Она опять вздохнула. – С тех пор ветер перестал надувать мои паруса.

– Понимаю. Но нельзя же сидеть сложа руки. Вам же будет хуже.

«И тебе», – подумала Беттина, а вслух произнесла:

– Пусть. Оказалось, что вся эта мишура – не так важна, как я думала.

– Господи, Беттина, одумайтесь. Вы не представляете, что такое – оказаться не у дел в самый пик жизни.

Но у нее все уже было. Когда родился ребенок… Когда была женой Айво… Когда грелась в лучах отцовской славы… У нее было нечто большее, чем работа и успех. Но ведь ему не объяснить. Только себя изведешь.

– Не хочу об этом говорить, Нортон. Объясните всем, что я на полгода уехала из страны. Скажите, что не можете со мной связаться. А если не отстанут – тогда я лягу на дно на целый год.

– Кошмар. Скажу, будьте уверены. Но, Беттина, если вы измените свое решение, вы мне позвоните?

– Разумеется, Нортон. Вы же знаете, что позвоню.

Она, естественно, не позвонила. Просто жила незаметной жизнью, со своими детьми. Как-то раз слетала погостить к Уотерсонам, а так почти не выходила из дома и не расставалась с детьми. После смерти Олли она стала какой-то заторможенной.

В День Благодарения прилетели Сет и Мэри со всем выводком. Они сразу заметили перемену в Беттине. Праздник прошел очень мило, по-семейному. Горько было лишь оттого, что с ними нет Олли.

– Как жизнь, Беттина? – поинтересовалась Мэри, когда они сидели в саду. Мэри видела, что подруга очень изменилась, прежде всего внутренне. Она стала спокойнее, равнодушнее, увереннее в себе и словно гораздо старше, чем год назад.

– Неплохо, – улыбнулась Беттина. – Только по Олли очень скучаю. Мне так его недостает. И кажется мне, что многое надо было сделать иначе.

– Что, например?

– Например, раньше выйти за него замуж. Он так радовался. Не понимаю, почему я тянула?

– Ты была не готова, и он понимал это.

– Знаю, что понимал. Оглядываясь назад, я вижу, что он очень многое понимал. Все делал так, чтобы лучше было мне, все – ради меня. Оставил престижную работу в Нью-Йорке, потом взял отпуск, чтобы поехать со мной в Нью-Йорк на постановку пьесы. Теперь мне все кажется таким несправедливым, – заключила Беттина, и лицо ее омрачилось.

– Олли делал все это с радостью, – возразила Мэри. – Он сам мне однажды говорил. Карьера для него не была так важна, как для тебя.

Мэри не отважилась добавить, что теперь ей нужен мужчина, добившийся такого же успеха и положения, какого добилась она. Даже в лице у нее появилось что-то новое, строгая красота, приковывавшая внимание, а простой покрой черного шерстяного платья и мерцание бриллиантов говорили о том, что эта женщина достигла подлинных высот. Наконец-то Беттина решилась извлечь из-под спуда свои драгоценности: и те, что достались от отца, и те, что подарил Айво, и теперь она носила их почти ежедневно. Она посмотрела на кольцо с большим бриллиантом, потом поймала на себе взгляд Мэри и улыбнулась.

– Не знаю, может быть, я слишком часто вспоминаю о прошлом.

– Надеюсь, оно тебя не тяготит?

– Ах, не знаю, Мэри. Наверно, нет. – Глаза у Беттины стали мечтательными, как будто устремленными в невидимую даль. – Думаю, надо все принимать как есть. Ведь это стало частью меня.

Мэри с удовольствием слушала то, что говорит Беттина, и .то и дело с улыбкой кивала. Она всегда надеялась, что рано или поздно Беттина должна понять и принять свое место в жизни. Единственное, что огорчало Мэри – так это то, что Беттина живет за закрытыми дверьми.

– Ты с кем-нибудь встречаешься?

– Я никого не вижу, кроме своих детей.

– Почему?

– Не хочется. Да и зачем? Разнесут сплетни – вот, мол, драматург, у которой было четыре мужа, Беттина Дэниелз, эксцентричная дочь Джастина… Кому это надо? Сейчас я чувствую себя гораздо более счастливой, живя в уединении.

– Я бы не назвала это жизнью, Беттина. А ты?

– У меня все есть, – пожала плечами Беттина.

– Нет, не все. Ты – женщина. Ты не заслуживаешь одиночества. Тебя должны окружать люди, радость. Ты должна наслаждаться своим успехом.

Беттина лишь улыбнулась в ответ:

– Посмотри-ка на все это, – и обвела рукой прелестный сад и виллу.

– Беттина, ты прекрасно понимаешь, что я не это имела в виду. Ничто не может заменить друзей и… – Мэри, поколебавшись, закончила: – И мужчину.

Беттина открыто посмотрела на Мэри.

– Так вот из-за чего все? Мужчина, говоришь? Вот из-за чего ты разводишь антимонии? Жизнь, видите ли, неполна без мужчины! В мои ли годы думать об этом?

– Какие годы – тридцать шесть! Неужели так и будешь сидеть взаперти!

– А ты что предлагаешь? Бегать и искать себе мужа? На мой взгляд; я и так перебрала свою квоту. Или, думаешь, надо пятого? – Беттина не на шутку рассердилась, но Мэри спокойно сказала:

– Может быть. Почему бы и нет?

– Потому что мне никого не надо. Потому что я больше не выйду замуж.

Но от Мэри так легко не отделаешься.

– Я бы не стала тебя донимать, если бы ты так решила по какой-то действительно важной причине. И ведь не обязательно выходить замуж, Беттина! Каждый решает сам. Но ты не должна проводить свои дни в одиночестве только потому, что боишься людской молвы. А ведь это главная причина, не так ли? Ты думаешь: стоит тебе приспустить сорочку, так сразу же на плечо поставят клеймо! Так вот – ты ошибаешься, и притом очень. Я люблю тебя, Сет любит, и нам дела нет, будь ты хоть двадцать раз замужем, хоть ни одного, кстати. Но где-то ходит человек, такой же сильный, такой же необыкновенный, такой же талантливый, как ты, Беттина. Ты должна найти его, дать ему шанс встретить тебя, а для этого надо не сидеть здесь до конца дней в одиночестве. Ты можешь выйти замуж, а если не хочешь – не выходи, кому какое дело? Но не сиди взаперти, Беттина, не сиди взаперти!

Беттина печально посмотрела на Мэри, и та заметила у нее в глазах слезы. Мэри решила, что на нее подействовали ее слова, а когда Беттина, ничего не ответив, ушла в себя, – это еще больше укрепило ее уверенность.

Уотерсоны улетали в Сан-Франциско в конце недели. Прежде чем им отправиться на посадку, Беттина стиснула Мэри в объятиях.

– Спасибо тебе.

– За что? – изумилась Мэри, а потом поняла. – Не говори глупости. – И, улыбнувшись, добавила: – В один злосчастный день ты, может быть, еще будешь проклинать меня.

– Сомневаюсь, – счастливо улыбнулась Беттина. – Ты этого от меня не дождешься. Я не нарушу твою размеренную жизнь.

На мгновение, лишь на мгновение, Мэри подумала, что Беттина возгордилась.

– Что ты теперь будешь делать, Бетти? – спросил Сет.

– Позвоню Нортону и скажу, что возвращаюсь к работе. Хотя он, наверно, уже поставил на мне крест.

– Вряд ли, – заметила Мэри, и они заспешили к самолету.

Глава 50

– Ну что, Рип ван Винкль, выходишь из спячки?

– Да, Нортон, – посмеиваясь, сказала Беттина. – Хотя я скрылась всего-то на полгода.

– А кажется, что на десятилетие. Вы не представляете, сколько народу мне пришлось отвадить с тех пор, как вы отошли от дел, – слава Богу, временно.

– Не говорите, – улыбнулась Беттина. Их телефонный разговор состоялся первого декабря. В этот день у Беттины было хорошее настроение.

– Не буду, – согласился Нортон. – Какие у вас планы на ближайшее будущее?

– Совершенно никаких.

– Разве вы не начали новую пьесу?

– Нет, и главное – не собираюсь. Хочу какое-то время не выезжать из Лос-Анджелеса. Детям нелегко мотаться между Нью-Йорком и Калифорнией.

– Правильно. Но не волнуйтесь – у меня столько предложений от киношников, что вам хватит работы на десять лет.

– От кого именно? – с подозрением спросила Беттина, и Нортон принялся перечислять. Когда он закончил, Беттина одобрительно заметила: – Не так плохо. С кем вы бы посоветовали работать первым делом?

– С Биллом Хейлом, – без колебаний сказал Нортон.

Беттина прикрыла глаза.

– Нет, Нортон, только не это.

– Почему? Он гений. Сейчас он активно работает. Этот человек вам под стать – такой же блестящий профессионал, как и вы.

– Кошмар. Подберите кого-нибудь не столь блестящего.

– Почему? – не понял Нортон.

– Потому что все говорят, что он невыносим.

– В бизнесе? – удивился Нортон.

– Нет, в личном общении. Он коллекционер женщин – жен, любовниц и так далее. Это не для меня.

– Но вас никто не просит выходить за него, Беттина. Вам надо обсудить с ним один проект.

– Вы полагаете, надо?

– А что будет, если я скажу «да»? – с надеждой спросил Нортон.

– Скорее всего ничего не будет. – Они посмеялись. – Просто я не хочу попасть в дурацкое положение. Об этом человеке ходят легенды. Говорят, что при виде женщины он буквально дымится.

– Ну так запаситесь ведром воды и кастетом, но ради меня, Беттина, поговорите с ним. Вы полгода били баклуши, теперь самое время активно взяться за дело. Он и вы – сейчас самые заметные люди в шоу-бизнесе. Отказаться его выслушать – просто глупо с вашей стороны.

– О'кей, Нортон, уговорили.

– Как хотите – чтобы я договорился о встрече? Или позвоните вы сами?

– Нет, лучше вы. Не хочу лишних хлопот.

И вдруг голос отца зазвучал у нее в голове. Так вот как бывает…

– В каком месте вы бы хотели встретиться?

– Все равно. Если то, что говорят о его высокомерии – правда, то он, вероятно, захочет встретиться в «Поло Лаундж», чтобы корчить из себя мистера Голливуда: поминутно отвлекаться на телефонные звонки и тому подобное.

– Хорошо, я перезвоню вам через пять минут, договорились?

– Прекрасно.

Нортон вдруг вспомнил кое-что, но не хотел уточнять это у Беттины. Он был почти уверен, что несколько дет назад она и Олли снимали в Нью-Йорке квартиру Билла Хейла. Ему не хотелось причинять ей боль напоминанием об Олли. И так она настрадалась. Смерть мужа явилась страшным ударом. Много плохого выпало ей в жизни, но ведь много и хорошего. Так думал Нортон, набирая номер Билла Хейла. В чем-то их судьбы схожи, заключил он.

Ответила секретарь Билла, а через минуту Нортон уже говорил с ним самим. Они условились на ближайший понедельник, но вопреки предсказанию Беттины встречу назначили у нее дома, днем;

– Вы шутите! – изумилась Беттина, когда Нортон сообщил ей об этом. – Почему он так решил?

– Он сказал, что в ресторане отвлекают телефонные звонки и все прочее, а к себе домой пригласить вас посчитал неудобным.

– Пусть будет так, как он хочет, – пожала плечами Беттина и положила трубку, а в понедельник, за час до встречи, начала неторопливо одеваться. Она надела выписанный из Лондона фиолетовый костюм из тонкой шерсти, белую шелковую блузку под него и аметистовые серьги, подаренные некогда отцом. Волосы, отливавшие всеми красками осени, она оставила распущенными. Звонок в дверь раздался, когда Беттина еще стояла перед зеркалом. Не надо думать, что она придавала особое значение внешнему виду, но, поскольку она собирается вернуться в шоу-бизнес, необходимо во всем быть на высоте. И выглядеть не как дочь Джастина Дэниелза, не как жена Айво Стюарта, или миссис Джон Филдз, или даже миссис Оливер Пакстон. Она – Беттина Дэниелз. Кем бы она еще ни была, главное – она известный драматург, и сколько бы ошибок она ни совершила, сколько бы страданий ни перенесла – ясно одно: она – личность.

– Мистер Хейл? – лукаво прищурилась она, пропуская его в дом. Подобно Беттине, Хейл оделся безукоризненно: на нем был строгий темно-синий костюм, синий галстук от Диора и белоснежная крахмальная сорочка. Беттина не могла не отметить про себя, что он хорошо одет и довольно симпатичен, но ее это не особенно волновало. Он вежливо кивнул и протянул ей руку со словами:

– Зовите меня Биллом. Мисс Дэниелз?

– Беттина.

На сем формальности закончились, и она пригласила его в гостиную. Тут же появилась горничная с большим лаковым подносом, на котором были чай и кофе и блюдо с сэндвичами и пирожными, облюбованными Александром еще перед уходом в Школу.

– Господи, я доставил вам столько хлопот!

Беттина небрежно возразила: какие, мол, хлопоты, – а сама старалась понять, какой он сейчас: настоящий или фальшивый?

Билл выпил кофе, Беттина – чаю, потом они перешли к делу. Разговор продолжался почти два часа. Беттине понравился его проект. К концу беседы она уже улыбалась.

– А низменные материальные стороны мне, видимо, следует обговорить с вашим агентом? – спросил Билл.

Беттина, хитро улыбаясь, кивнула.

– Знаете, а вы гораздо лучше, чем я предполагал, – изрек Хейл.

Беттина не знала, что ей делать – смеяться или негодовать.

– Почему?

– Ну как же? Дочь Джастина Дэниелза… – словно оправдывался Билл. – Я ожидал встретить даму с замашками сноба.

– А я оказалась другая?

– Другая, – сказал он.

Беттина, набравшись храбрости, тоже призналась:

– И я о вас хуже думала.

– А я-то чем не угодил? У меня нет знаменитого отца.

– Да, но я слышала, что за вами водится много других грехов, – честно призналась Беттина.

Он кивнул, не уклоняясь от взгляда ее огромных зеленых глаз.

– Слыву Синей Бородой? Беттина кивнула.

– Прелестно, не правда ли? – Он совсем не рассердился, только стал выглядеть как-то незащищенно, одиноко. – Людям нравится клеить ярлыки, не разобравшись, в чем дело. – И он честно признался: – Я был женат четыре раза. Первая жена погибла в авиакатастрофе, со второй мы расстались после того, – он поколебался и продолжил: – После того, как наша совместная жизнь рухнула окончательно. Третья жена оказалась фантазеркой, она стремилась к одному – во что бы то ни стало прорваться в Голливуд, ну а четвертая, – он сделал паузу и во весь рот улыбнулся, – четвертая оказалась несусветной стервой.

Беттина вежливо посмеялась вместе с ним и заметила:

– Видимо, мне не следовало бы обсуждать с вами это.

– Отчего же? Все могут, а вам – нельзя? Беттину тронула его откровенность, и она смутилась, вспомнив, что заочно думала о Хейле. Вдруг она расхохоталась, прикрываясь салфеткой, из-под которой виднелись лишь ее зеленые глаза.

– Я тоже была замужем четыре раза, – давясь от смеха, еле выговорила Беттина.

– И я… – присоединился к ее хохоту Хейл, – и я еще чувствовал себя виноватым, !

Он посмотрел на нее как мальчишка, который неожиданно обнаружил, что у его друга такие же недостатки. Беттина, отсмеявшись, тоже была похожа на девчонку.

– А вы чувствовали себя виноватым?

– Конечно! Четыре жены, это вам не фунт изюму! Это противоестественно!

– О, Господи… а у меня-то?!

– И у вас. Но ваша вина еще сильнее, потому что вы мне об этом сразу не сказали. – Он взял пирожное, откинулся на кресле и со спокойной улыбкой сказал: – Расскажите мне о ваших мужьях.

– Первый был гораздо старше меня.

– Что значит старше? Вам, верно, было шестнадцать, а ему – девятнадцать.

– Ничего подобного, – возмутилась Беттина. – Мне было девятнадцать, а ему – шестьдесят два.

– О! – присвистнул Билл. – Это действительно старше.

Однако улыбка его была добра, а в голосе не чувствовалось упрека.

– Он был необыкновенный человек, – продолжала Беттина, – друг моего папы. Да вы его, конечно, знали.

Но Хейл поднял руку, прежде чем она успела произнести имя.

– Нет-нет, не надо, ради Бога. Пусть наши бывшие супруги останутся анонимными. А то еще выяснится, что я был женат на обеих ваших кузинах, и вы опять на меня разозлитесь.

Беттина посмеялась, а потом вдруг стала серьезной.

– Так вот, значит, чем занимаются в Голливуде? Судачат о чужих мужьях да женах?

– Не все, Беттина, не все. Только те, кто не понимает, что каждый человек может в жизни ошибаться. Конечно, четыре раза – это слишком… – Они оба улыбнулись. – Пожалуйста, рассказывайте дальше…

– Мой второй муж был похож на вашу третью жену. Она мечтала сниматься в кино, а он – получить зеленую карту. Мы прожили всего полгода. – Лицо у Беттины омрачилось, когда она вспомнила о выкидыше. – Третий муж был врач из Сан-Франциско. С ним я пять лет старалась быть «нормальной» женой.

– А что такое – «нормальная» жена? – с любопытством спросил Билл и взял еще одно пирожное.

– Честно говоря, я и сама этого не поняла. Знаю только, что не смогла ею стать. Одна из моих подруг говорила, что это значит – надеть скучное серенькое оперение.

Он посмотрел на нее с сочувствием и улыбкой, любуясь ее каштановыми волосами, разметавшимися по фиолетовому платью.

– Что-что, а уж это про вас ни за что не скажешь.

– Благодарю. Как бы то ни было, с ним мы расстались, когда я написала свою первую пьесу.

– Ему это не понравилось?

– Он начал оформлять развод в тот же день, как я улетела в Нью-Йорк на постановку, затем продал дом, но это я узнала, уже вернувшись в Сан-Франциско.

– И он вас не предупредил?

Беттина отрицательно покачала головой.

– Прелестно. А дальше?

– Дальше я переехала в Нью-Йорк и, – она задумалась и продолжала: – И там я повстречала четвертого мужа, прекрасного человека. – Голос ее стал мягким. Хейл внимательно смотрел на нее. – У нас родился ребенок, а почти год назад муж умер.

– Простите.

На какое-то время установилось молчание, которое первым нарушил Билл.

– Видите, Беттина, – сказал он, – именно это я и имел в виду. Люди думают, что мы только и делаем, что веселимся, бесконечно женимся и разводимся, платим алименты и получаем от всего этого огромное наслаждение. Им не понять, что у нас все так же, как у всех людей: те же трагедии и те же ошибки, предательство друзей… Все по-настоящему, но они не понимают. – На мгновение их взгляды встретились, и это мгновение казалось им бесконечным. – У меня было двое детей от второго брака, но жена стала алкоголичкой. У нее и до замужества были проблемы, но я об этом не догадывался. Сколько времени она провела в больницах, и все без толку. – Он, вздохнув, продолжил: – Однажды она села за руль и посадила в машину детей, – голос его дрогнул, и Беттина непроизвольно протянула ему руку, зная, что он скажет дальше. Билл взял ее ладонь в свои. – Машина опрокинулась. Дети погибли, а она – нет. Правда, после этого ей так и не удалось оправиться. До сих пор не вылезает из клиник. Я до конца надеялся, что у нас все наладится, да вот не получилось. – После этого он поднял глаза и выпустил руку Беттины. – Вам, видимо, нелегко пришлось после смерти мужа? Теперь понятно, почему вас почти год невозможно было достать. Беттина кивнула.

– Да, сначала было очень худо, но теперь ничего. Ранняя смерть – это так несправедливо.

– Очень тяжело потерять близкого человека, – согласился Билл. – Первая жена у меня была необыкновенная. С ней мне было легко. Я тогда занимался литературным трудом, а она только начинала как актриса. Она погибла, отправившись на свои первые гастроли. Мне было тогда двадцать три, я думал – не выживу. Пил беспробудно почти год. – Он взглянул на Беттину. – Вы мне не верите? Шестнадцать лет прошло с тех пор, и в моей жизни появились еще три женщины, каждая из которых оказалась мне так нужна, что я считал необходимым жениться. Если бы мне это кто-нибудь сказал сразу после смерти Анны, я бы его прикончил. Время – странная штука. – Некоторое время он задумчиво молчал, а потом добавил: – Интересные истории – моя и ваша, – не правда ли?

– Я рада, что вы теперь так думаете. Мне тоже раньше казалось, что не стоит дальше жить.

– А ведь стоит, верно? – мягко улыбнулся Билл. – Это так удивительно. Появляются новые люди, происходят новые события, вновь влюбляешься, не забывают друзья, рождаются дети… что-то да заставляет жить дальше. Во всяком случае, так было со мной.

Беттина кивнула. Ей понравились его слова, они словно освободили ее. Из отдельных фрагментов складывалась картина, но Беттина знала, что за этой картиной угадывается нечто большее – то, что ей еще предстоит увидеть.

– У вас еще были дети? – спросила она. Он отрицательно покачал головой.

– Нет. Мисс Голливуд не стала утруждать себя, да и недолго мы были вместе. А с номером четыре я состоял в браке три года, но, – он весело улыбнулся, – они показались мне вечностью.

И тут вдруг Беттина вспомнила.

– А я знаю, когда вы последний раз женились, – сказала она, улыбаясь во весь рот. – В тот момент я жила в вашей нью-йоркской квартире.

– Неужели? – изумился он. – Как же?

– Вы отправились на западное побережье жениться, а мы сняли вашу чудесную квартиру на Весте.

– Боже мой, – оцепенел Хейл. – Олли… Я сдал ее тогда Оливеру Пакстону… – И он ошеломленно посмотрел на Беттину. – Так вот вы кто! Жена Оливера Пакстона!

Но она, выпрямившись в кресле, с достоинством покачала головой:

– Нет… – В голове у нее пронеслось очень многое, но даже ради Олли она не могла уступить, – Я – Беттина Дэниелз.

Сначала Билл очень удивился, а потом понял, кивнул и протянул ей руку. Она не принадлежала теперь ни отцу, ни Айво, ни Олли. Только самой себе. И он понял это так же, как и она угадывала это в нем. Они посмотрели друг другу в глаза и пожали друг другу руки.

– Привет, Беттина. Я Билл.