Текст книги "Беттина"

Глава 16

– Он тебя бил? – пошутил Энтони.

– Конечно, нет. Он замечательный и все понимает. И никогда не поступает так, как ты говоришь.

– Ну и славненько. В таком случае мы как-нибудь еще выпьем кофе. Кстати, хочу пригласить тебя сегодня пообедать.

– Посмотрим, – ответила Беттина. Она намеренно не дала определенного ответа, так как собиралась позвонить Айво. Сегодня утром они даже не виделись. Когда она проснулась, его уже не было. В записке говорилось, что он ушел на раннюю деловую встречу. Беттине начинало казаться, что они совсем не видят друг друга, и ей это не нравилось. Так, может, им удастся пообедать вместе где-нибудь поблизости.

Но Айво не было дома. Матти сказала, что он звонил и просил не ждать его к обеду. Во время разговора с Матильдой Энтони стоял рядом и все слышал, хотя Беттина старалась скрыть содержание беседы. Поэтому, когда она повесила трубку, он сказал с обезоруживающей улыбкой:

– Могу я вместо него составить тебе компанию за обедом?

Беттина собиралась ответить «нет», но не устояла перед его голубыми глазами и согласилась. Они обедали в ресторанчике, ели суп и сэндвичи и много говорили о пьесе. Затем Энтони незаметно перевел разговор на нее. Ему хотелось знать о Беттине все: откуда она родом, где жила и даже в какую ходила школу. Она рассказала ему об отце. Оказалось, что Энтони читал его книги. Он поражался всему, что она рассказывала. Наконец, вернувшись в театр, они разошлись по своим делам. После представления он разыскал ее, когда она уже собралась уходить. Беттина подумала, что он опять попросит ее подвезти, и поэтому заторопилась к машине.

Айво ждал ее возвращения. Они полчаса проговорили о том, что случилось за день, и затем поднялись к себе в спальню. Беттина не спеша начала раздеваться.

– Мне кажется, будто в последнее время мы почти не видимся, – сказал Айво и с сожалением, но отнюдь не виновато, посмотрел на Беттину.

– Знаю, милый.

Беттина выглядела печальной, и Айво подошел к ней, помог раздеться и уложил в постель. Когда они занялись любовью, Айво был как всегда нежен и искусен, размерен и нетороплив, но после, уже спокойно лежа в кровати, Беттина поймала себя на мысли, что она тоскует по прежней его пылкости. Она посмотрела на Айво, желая найти в его глазах выражение вновь вспыхнувшей страсти, но вместо этого обнаружила, что он уже спит, повернув к ней голову с застывшей на губах улыбкой. Беттина долго лежала, опершись локтем на подушку и наблюдая за ним, потом осторожно прикоснулась губами к его глазам, но поняла, что мыслями в это время она – с Энтони. Тогда она заставила себя думать о мужчине, что лежал рядом с ней, хотя это далось ей нелегко.

Дружба с Энтони расцветала вместе с растущим успехом пьесы. Они часто ели сэндвичи в его грим-уборной, иногда она заезжала к нему на мансарду на чашку кофе. Несколько раз в неделю он преподносил ей маленькие букетики, но как бы невзначай, словно это было не более чем дружеский жест. Раза два она пыталась упомянуть об этом в разговорах с Айво, но все, вроде бы, было не к месту.

Глубокой зимой Айво решил еще раз сходить на спектакль. Он словно испытывал в этом настоятельную потребность. Ему надо было увидеть своими глазами, найти подтверждение своим тайным предположениям. Он удачно вошел в зрительный зал, когда уже погасили свет, и никем не замеченный сел в предпоследнем ряду. Поднялся занавес, и Айво, увидев Энтони, понял, что не ошибся. Энтони передвигался по сцене грациозно, точно поджарая черная пантера. Айво едва слышал то, что тот произносил – лишь пожирал его глазами и с болью осознавал, как ужасно, когда тебя предают. Его предала не Беттина, а неумолимое время, с которым он так долго вел борьбу.

До самой весны Беттина ничем не выдавала беспокойства. Но как-то она пришла домой очень поздно и казалась настолько встревоженной, что Айво не знал, как поступить – спросить ее, в чем дело, или оставить одну. Очевидно, что-то беспокоило ее, и впервые за все годы их брака она не пожелала сама рассказать, что именно. Беттина рассеянно смотрела на Айво, а потом медленно поднялась к себе. Вскоре Айво нашел ее на террасе. Она, нахмурившись, озирала ночной город, а в руке бесцельно сжимала щетку для волос.

– Что стряслось, дорогая? Беттина покачала головой и уклончиво произнесла:

– Ничего особенного, – но почти сразу повернулась к Айво и упавшим голосом призналась: – Да, стряслось.

– Но что же?

– Ах, Айво…

Беттина села в плетеное кресло и посмотрела на мужа огромными, сверкавшими во тьме глазами. Из окна на террасу лился приглушенный свет, который подчеркивал богатый каштановый оттенок ее волос – Айво отметил про себя, что никогда еще Беттина не была такой привлекательной и желанной. Он боялся тех слов, которые она должна была вскоре произнести. Всю зиму он жил с тяжелыми предчувствиями, эта зима измотала его. Он даже считал, что напрасно отошел от дел в газете. Когда он работал, таких настроений у него не возникало.

– В чем дело, дорогая? – он подошел к ней, сел рядом и взял ее за руку. – Что бы ни было, скажи. Ведь прежде всего мы – друзья.

– Знаю, – она благодарно посмотрела на него, и огромные зеленые глаза медленно наполнились слезами. – Мне предлагают поехать на гастроли.

– Что? – удивленно и с чувством облегчения спросил Айво. – И это все? Беттина молча кивнула.

– Ну, и что в этом плохого?

– Но, Айво, мне придется уехать на четыре месяца! Как же ты? Я не знаю… Я не могу согласиться, но…

– Но тебе очень хочется поехать? – он в упор смотрел на нее.

Беттина рассеянно наматывала волосы на палец.

– Не то чтобы… Они мне… Боже мой, это просто невероятно, – она бросила на него несчастный, измученный взгляд. – Они мне предложили поехать на гастроли в качестве второго режиссера! Представляешь, Айво, – мне, девочке на побегушках, заведовавшей декорациями, полному нулю, ничтожеству!

– Они не дураки. За эти годы ты многому научилась, и они знают это. Я горжусь тобой, любимая, – он растроганно посмотрел на нее. – Так ты хочешь поехать?

– Ах, Айво, не знаю… А как ты?

– Обо мне не беспокойся. Мы не расставались почти семь лет, так неужели мы не выдержим короткой разлуки? Кроме того, иногда я смогу прилетать к тебе. Вот видишь, как хорошо быть замужем за человеком, вышедшим в отставку.

Беттина грустно улыбнулась и до боли сжала ему руку.

– Я не хочу покидать тебя.

Он открыто посмотрел ей в глаза.

– Верю, дорогая. Но ничего страшного не произойдет, у меня – своя жизнь, и, как тебе известно, весьма напряженная. Я не имею права рассчитывать на то, что ты все время будешь проводить рядом со мной.

– Ты будешь скучать без меня? – Она обратила к нему свое лицо, ставшее похожим на лицо маленькой девочки.

– Буду жестоко скучать, но если тебе правда необходимо уехать, – он выдержал многозначительную паузу, – я пойму. А ты еще раз все хорошенько обдумай. Когда надо дать ответ?

Беттина звучно проглотила слюну.

– Завтра.

– Вот видишь, как они стремятся тебя заполучить, – Айво старался придать голосу беззаботность. – А когда начинаются гастроли?

– Через месяц.

– С тем же составом артистов?

– Частично. Едет Энтони Пирс и исполнительница заглавной женской роли.

Беттина еще что-то говорила, но Айво не слушал. Она уже сказала все, что он хотел знать. Айво терпеливо сидел рядом с Беттиной, поеживаясь на прохладном ночном воздухе.

– А теперь давай спать, утром все решишь окончательно. Кстати, у вас по-прежнему режиссером Стив?

Беттина нехотя покачала головой.

– Нет. Его пригласили ставить пьесу в каком-то театре на Бродвее.

Беттина посидела еще немного на террасе, не произнеся ни слова, и наконец поднялась и прошла в спальню. Они оба словно знали, что случилось, но не хотели признаться в этом. Айво остался один на террасе, погруженный в свои раздумья. Что-то изменилось между ними – незаметно, без скачка, но изменилось. Она вдруг стала казаться моложе, а он превратился в старика. Даже их близость за последнее время стала какой-то другой. Его подмывало охаять за это злую судьбу, но он понимал, что эта.будет несправедливо. У него было семь лет, проведенных с Беттиной. И на них-то он не имел права.

Айво вошел в комнату. Этой ночью он не предлагал Беттине близость. Ему не хотелось еще сильней смущать ее. А Беттина лежала рядом и думала, как ей поступить: остаться с Айво или поехать. Наконец она услышала его равномерное дыхание, обернулась и увидела, что он спит – добрый, любящий, нежный. Беттина дотронулась до его руки, потом повернулась на другой бок и утерла слезы. Утром она скажет ему о своем решении. Она должна ехать. Должна. Это необходимо. У нее нет другого выбора.

Глава 17

– Айво! Ты мне будешь звонить? Обещаешь? Я тоже буду тебе звонить. Каждый день.

Беттина прощалась с Айво в аэропорту. В ее больших зеленых глазах стояли слезы.

– А когда ты прилетишь ко мне на уикэнд… – она не могла больше говорить, лишь потянулась к нему, едва видному за пеленой слез. – Ах, Айво, прости…

Ей уже не хотелось улетать. Хорошо, что Айво был рядом, он обнимал ее и, как всегда, утешал, шепча на ухо:

– Не надо, дорогая. Я выберусь к тебе через две-три недели. Все будет очень хорошо. А после ты напишешь замечательную пьесу. Я буду тобой гордиться, вот увидишь.

От его голоса становилось спокойней на душе.

– Ты действительно так думаешь? – Беттина шумно фыркнула от смеха, но на глазах тут же выступили слезы. – А как же ты?

– Мы уже это обсудили. Со мной все будет в полном порядке. Разве ты меня не знаешь? Я долго жил один до того, как мне выпало счастье быть с тобой. А ты должна вести себя как хорошая девочка и радоваться тому, что происходит. Может быть, это твой главный шанс, мадам Второй Режиссер.

Он пытался ее развеселить, и она наконец улыбнулась. Айво крепко обнял ее и поцеловал.

– А теперь, любовь моя, тебе пора идти на посадку, не то опоздаешь к вылету, а это не лучшее начало гастролей.

Турне начиналось в Сент-Луисе, и труппа уже была там. Все вылетели утренним рейсом, но Беттине хотелось провести с Айво хотя бы несколько лишних часов.

Она обернулась напоследок и прошла через турникет, чувствуя себя маленькой беглянкой. Айво махал ей рукой, как всегда надежный, добрый, любящий. Он стоял и смотрел, пока она не скрылась из виду. Покидая аэропорт, Айво шел медленно, возвращаясь мыслями к сегодняшнему утру, к этому лету, к прошедшему году, а потом и к последним двадцати пяти годам своей жизни. Вдруг страшное предчувствие заставило его похолодеть: он подумал, а не было ли это прощанием с Беттиной?

В Сент-Луис Беттина прилетела в 16.03. До первого спектакля, назначенного на этот вечер, оставалось совсем немного, но Беттина не боялась, так как режиссер вылетел из Нью-Йорка вместе с артистами и в последнее время они так много репетировали, что труппа была в отличной форме. Когда шасси коснулось посадочной полосы, Беттина вздохнула, подумав об Айво, но тут же переключила свои мысли на работу. Она торопливо покинула самолет – ей не терпелось взять сумки, закинуть их в гостиницу и побыстрей отправиться в театр. Ей хотелось все проверить самой и убедиться, что все в порядке. Озабоченная и деятельная, она спешила к месту выдачи багажа, обгоняя других пассажиров.

– Милосердный Боже, куда же ты летишь? Совсем не смотришь по сторонам – чуть не сшибла вон ту престарелую даму!

Она раздраженно обернулась, но, увидев Энтони, остановилась и улыбнулась, радостно и удивленно.

– Как ты здесь оказался?

– Очень просто – приехал встретить одного друга, – он с улыбкой добавил: – Который, как выяснилось, является вторым режиссером нашего шоу. Знаешь, о ком я говорю, зеленоглазка?

– Догадываюсь, остряк. Спасибо, что пришел.

Несмотря на состоявшийся обмен колкостями, она была очень рада видеть его здесь, в аэропорту Сент-Луиса, где вдруг, сходя с самолета, почувствовала себя потерянной и одинокой.

– Что в театре?

– Откуда я знаю? Весь день проторчал в гостинице.

– Никто не заболел? – спросила Беттина с неподдельной озабоченностью. Энтони, глядя на нее, засмеялся.

– Нет, матушка, все здоровы. Он подхватил ее дорожные сумки, и они пошли к стоянке такси. Его веселое настроение передалось Беттине, и в машине они уже оба смеялись и шутили, как дети. Энтони кого-то передразнивал, говорил глупости, острил. Беттина, пожалуй, никогда не вела себя так беззаботно, словно девчонка. Он заронил это в нее, и она была довольна. Словно вновь она возвратилась в радостную пору раннего детства.

– Это оно? – спросила Беттина, указывая на гостиницу, к которой подъехало их такси. То был, вероятно, самый старый и, несомненно, самый уродливый и безобразный городской отель.

– Не я ли тебе говорил, дорогая? Они выбрали для нас местечко по образу и подобию худшего нью-йоркского гадюшника. И как только такое отыскалось, в Сент-Луисе? – посмеиваясь, сказал Энтони.

Беттина же буквально заливалась смехом:

– Господи, это ужасно. Внутри он так же страшен?

– Гораздо хуже. Тараканы величиной с пса. Но не бойся, дорогая, я купил поводок.

– Энтони, – задыхалась от смеха Беттина, – не может же… все быть так плохо.

– Отчего же не может? Очень даже может, – заверил он ее, не скрывая своего удовольствия.

Когда Беттина зашла к себе в номер, она поняла, как был прав Энтони. Потрескавшиеся стены, облупившаяся краска, кошмарная, жесткая кровать и серое, застиранное белье. Даже стакан в ванной комнате был немыт.

– Ну что, прав я был или нет? – победно спросил Энтони, поставив на пол чемодан.

– Как ты можешь говорить об этом с такой радостью? – печально улыбнулась Бетина и села на кровать.

Однако веселье Энтони казалось неистребимым. Он, словно мальчишка, уехавший из дому на каникулы, с размаху плюхнулся на кровать рядом с Беттиной.

– Энтони, прекрати! Неужели ты не утомился?

Она вдруг почувствовала себя усталой и раздраженной. С нее довольно. И зачем она уехала из Нью-Йорка, зачем покинула Айво? Уж не затем, чтобы колесить по стране в обществе этого ненормального и останавливаться в таких вот клоповниках.

– Естественно, я никогда не устаю. А почему я должен уставать? Я молод! Правда, я не избалован, как ты, Беттина.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня никогда не было личного шофера, и я не живу в пентхаусе. Большую часть жизни я провел в таких вот дырах.

Беттина не знала, что ей делать – сердиться или просить прощения – и что сказать Энтони. Наконец она произнесла:

– Ну, и что теперь? Будешь попрекать меня тем, что я замужем за… – она чуть поколебалась и закончила: – Что называется «приличным человеком»?

Энтони посмотрел ей прямо в глаза.

– Нет, но я буду попрекать тебя тем, что ты замужем за человеком почти втрое старше тебя.

На этот раз она вспыхнула:

– Это не твое дело.

– Как знать, может, и мое. Ее сердце учащенно забилось, и она отвернулась к стене.

– Я очень люблю его.

– Может быть, ты любишь его деньги. Он вызывал ее на грубость и почти добился своего. Беттину чуть не колотило:

– Попробуй еще раз сказать это. Айво меня спас. Он единственный, для кого я что-то значу.

Беттина как-то рассказала Энтони историю с отцовскими долгами, когда они пили кофе у него на мансарде.

– Но это не причина, чтобы выходить за него замуж, – Энтони и правда рассердился.

– Я же говорю тебе: я люблю его. Можешь ты это понять? – Беттина была вне себя от ярости. – Он мой муж, и он прекрасный человек.

Вдруг голос у Энтони стал мягче, он буквально ласкал Беттину словами:

– Стоит мне лишь подумать, что твой муж на сорок три года старше тебя, у меня сердце кровью обливается.

Он с сожалением смотрел на Беттину, которая на сей раз не отвела взгляд.

– Почему? – Несмотря на то, что у нее кровь пульсировала в висках, она старалась выглядеть спокойной и уравновешенной.

– Это неестественно. Ты должна выйти замуж за кого-нибудь помоложе. Надо пользоваться своей молодостью, совершать глупости, иметь детей, в конце концов.

Беттина сначала на это ничего не ответила, только вздохнула и поглубже уселась на неудобной кровати.

– Энтони, я никогда не была молодой и глупой. А Айво я знаю всю жизнь. И он – лучшее, что в ней было и есть, – сказала наконец Беттина и подумала: «Зачем я это делаю? Зачем я защищаю Айво перед ним?» Энтони с грустью посмотрел на нее.

– Хотел бы я, чтобы и обо мне кто-нибудь сказал такое.

Беттина улыбнулась, в первый раз за время спора. Гнев ее начал стихать.

– Может быть, кто-нибудь и скажет это однажды. А теперь давай договоримся кое о чем.

– О чем?

– Хватит молоть чепуху об Айво и не цепляйся ко мне; хоть он и более чем вдвое старше меня.

– Хорошо, хорошо, договорились, – скороговоркой произнес Энтони. – Однако не жди, что я смогу понять тебя.

– Я и не жду, – сказала Беттина, хотя почему бы ему и не попытаться ее понять? Ведь они – друзья. – И пойдем поскорей в театр, не то нас уволят.

Через несколько минут все плохое ушло. Им предстояло слишком долго путешествовать вместе, чтобы позволять себе при этом ссоры. Они вместе уходили и вместе возвращались, вместе ели и вместе беседовали, вместе смотрели телевизор в гостиничных номерах и спали бок о бок в залах ожидания аэропортов и вестибюлях отелей, когда ожидали расселения. Они были неразлучны. Крохотное ядрышко в большом коллективе. Все – и труппа, и персонал – держались вместе, словно срослись, но тем не менее неизбежно возникали группировки и парочки, и среди последних числились Энтони с Беттиной. Никто до конца не понимал, в чем тут дело, никто не смел задавать вопросов, но через полмесяца все знали, что, разыскивая одного, непременно найдешь и другого.

– Беттина!

Энтони барабанил утром в дверь номера, где жила Беттина. Обычно она оставляла ему запасной ключ, и ему приходилось шлепать и тормошить ее, поскольку она так уставала, что разбудить ее, не прибегая к грубоватым методам, было невозможно. Но прошлым вечером здесь, в одной из гостиниц города Портленд, штата Орегон, она забыла дать ему ключ.

– Беттина! Проснись, черт возьми! Беттина!

– Выбей дверь, – с улыбкой посоветовал проходивший мимо дублер.

– Просыпайся ради Бога, глупая женщина!

Наконец она, зевая, подошла к двери.

– Спасибо, Энтони. Долго меня будил?

– И не спрашивай! – Он округлил глаза и по-свойски вошел в номер.

– Ты принес кофе?

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но в этой ночлежке кофе не найти. Ближайшее кафе – в двух кварталах отсюда.

Беттина в изнеможении посмотрела на него.

– У меня сердце раньше остановится.

– Я тоже подумал, что тебе туда не дойти, – с этими словами Энтони загадочно улыбнулся и вышел в холл. Через несколько секунд он вернулся с небольшим пластиковым подносом, на котором стояли две чашки кофе и блюдо с пирожками.

– Боже мой, какое чудо. Где ты это раздобыл?

– Украл.

– А мне все равно, уж очень есть хочется. Кстати, когда мы отправляемся? Вчера я пошла спать, а они так и не решили.

– То-то я думал, куда ты запропастилась.

– Ты что, смеешься? Я с ног валюсь. когда не высыпаюсь как следует.

Перед отъездом в турне их никто не предупредил, что придется давать спектакли каждый день. Эту несущественную деталь просто забыли упомянуть. И это было одной из причин, почему Айво до сих пор не прилетал увидеться с Беттиной, хотя она была в отъезде уже целый месяц. Не было смысла лететь на другой конец страны, если она занята каждый вечер. Они ежедневно перезванивались, но ее новости становились все туманнее. Все ее существование сосредоточилось в этих гастролях. У нее возникало ощущение, похожее на чувства, испытываемые моряком-новобранцем. Становилось все труднее общаться с теми, кто не жил рядом с ней.

– Так когда мы отправляемся? Энтони взглянул на часы и улыбнулся:

– Через час. Но, черт возьми, Беттина, ведь на все можно посмотреть и по-другому. Уже сегодня мы будем в Сан-Франциско!

– Ну и что? Думаешь, мы сумеем что-нибудь увидеть? Ничего подобного. Нас поселят в каком-нибудь вонючем отеле, а через три дня мы улетим из города.

Турне уже утратило для нее свою прелесть, но все же оно давало ценный опыт. Об этом она каждый день твердила Айво.

– Не через три дня, дорогая. Через неделю. У нас будет целая неделя!

На мгновение ее лицо осветилось. Беттина подумала, что стоит позвонить Айво и предложить ему прилететь к ней.

– У нас будут свободные дни?

– Как знать, может, и будут. Поторапливайся, приводи себя в порядок, а я тем временем помогу тебе собрать вещи.

Беттина улыбнулась и поднялась с постели. На ней была только ночная рубашка. Но она не стеснялась Энтони, почти как мужа, поэтому часто забывала накинуть халат.

– Ты звонил сегодня своему агенту? – крикнула она из душа. Энтони тоже крикнул в ответ:

– Да.

– Что он сказал?

– Ничего хорошего. Визу больше не хотят продлевать, и, как только завершится турне, мне придется уехать.

– Из страны?

– Очевидно.

– Вот сволочи.

– Именно. То же самое и я сказал, да еще ввернул пару едких выражений, – он улыбался ей через полуоткрытую дверь ванной. Беттина вскоре выключила душ и, завернувшись в полотенце, возвратилась в комнату. На голове у нее тоже было намотано полотенце.

– Что же ты теперь будешь делать? – участливо поинтересовалась она. Беттина знала, как ему хотелось остаться в Штатах.

– А что я могу, любимая? Уеду. Он недовольно пожал плечами и начал глубокомысленно созерцать содержимое кофейной чашечки.

– Если бы я могла чем-нибудь помочь тебе, Энтони.

– Боюсь, что ты мне ничем не поможешь. У тебя уже есть муж, – криво усмехнулся Энтони.

– При чем тут мой муж? – удивилась Беттина.

– Я бы мог остаться здесь без труда, если бы женился на американке.

– Ну и женись на ком-нибудь. Потом сможешь быстро получить доминиканский развод. А что, неплохая мысль?

– Все немного сложнее. Я должен прожить с женой хотя бы полгода.

– Ну и что? Найдется какая-нибудь. Энтони покачал головой:

– Боюсь, что нет.

– Тогда придется кинуть клич. Посмеявшись вместе с Энтони, Беттина опять исчезла в ванной. Вышла она оттуда в бирюзовой шелковой блузке, белой льняной юбке и черных кожаных босоножках на высоком каблуке. Жакет был переброшен через руку. Энтони, глядя на нее, не мог не улыбнуться – до того свежо и по-летнему она выглядела.

– Сегодня ты очень красивая, Беттина, – сказал Энтони с чувством, в котором присутствовало уважение, восхищение и удовольствие.

Позже, по дороге в аэропорт, он поинтересовался:

– Кстати, как твой муж? Не собирается навестить тебя?

Беттина неохотно покачала головой.

– Айво считает, что в этом нет смысла, раз мы лишены выходных. Думаю, он прав.

Она не стремилась развивать эту тему, и они молчали до самого аэровокзала. Затем наступила суета посадки в самолет, в котором они расположились на соседних креслах – Энтони раскрыл журнал, а Беттина углубилась в книгу. Время от времени он говорил ей что-то вполголоса, а она хихикала и тоже иногда обращалась к нему, читая вслух забавные места из книжки. Человеку, не знакомому с ними, они показались бы мужем и женой, уже не первый год состоящими в браке.

Аэропорт Сан-Франциско был похож на все остальные: огромный, раскинувшийся, переполненный и суетливый. Специальный автобус доставил их в город, а там уже каждый сел в такси, чтобы добраться до гостиницы. Беттина стиснула зубы, готовя себя к очередной встрече с отвратительным гостиничным номером, но когда такси остановилось, она в изумлении увидела перед собой не стандартный пластиковый отель, что следовало ожидать, а небольшой, во французском стиле, расположившийся на холме пансионат с захватывающим видом на бухту. Здание выглядело по-домашнему уютно и совсем не было похоже на гостиницы, в которых привыкли останавливаться разъезжие артисты.

– Энтони! – воскликнула Беттина, удивляясь и радуясь. – Мы не ошиблись адресом?

Она выбралась из такси и теперь осматривалась по сторонам со смешанным-чувством удовольствия и страха.

– Давай подождем наших, – предложила она Энтони, расплачивавшемуся с водителем. У нее вдруг улучшилось настроение, хотя она не могла понять, почему Энтони так странно смотрит.

– Сюда никто не приедет, Беттина, – негромко сказал он.

– Почему? – смущенно спросила Беттина, отказываясь что-либо понимать. – Где же все?

– Как обычно, в центре города, в какой-нибудь ночлежке, – объяснил Энтони и добавил, ласково улыбнувшись Беттине: – Я думал, тебе здесь больше понравится.

– Зачем все это? – Беттина вдруг испугалась. – Почему мы должны остановиться здесь?

– Потому что ты привыкла к таким гостиницам, потому что здесь великолепно. Тебе здесь очень понравится, ведь мы так устали от всех этих клоповников.

И правда устали. Но почему именно здесь? И почему он всегда ведет речь о том, что она привыкла к чему-то необыкновенному? Почему они здесь будут только вдвоем, отдельно от всех остальных?

– Ты мне веришь? – обратился он к Беттине, как будто даже с вызовом. – Или хочешь вернуться назад?

Она все взвесила и, вздохнув, согласилась остановиться здесь.

– Но я не понимаю, с какой стати ты сделал это? Почему не посоветовался со мной? – спросила она устало и подозрительно. Выражение его глаз показалось ей вдруг каким-то нехорошим.

– Я хотел удивить тебя.

– Но что скажут остальные?

– Кому какая забота?

Видя, что она готова отступить, он поставил сумки на землю и протянул ей обе руки.

– Беттина, мы друзья или нет? Она неуверенно кивнула:

– Друзья.

– Тогда верь мне. Поверь мне хотя бы раз. Это все, о чем я прошу.

И она поверила. Энтони заранее заказал в этом пансионате два номера через стенку, и когда Беттина увидела их, ей оставалось лишь признать, что они прелестны. Ей захотелось вдруг броситься к Энтони на шею и радостно засмеяться.

– Ах, Энтони, как ты был прав! Боже, как тут мило!

– А я что говорил? – победно посмотрел Энтони на Беттину. Они стояли на балконе и наслаждались открывающимся видом.

– Прости, я доставила тебе столько хлопот. Я так утомилась с дороги и, не знаю, как сказать… Я так давно не видела Айво, и мне неловко, что…

– Не волнуйся, любимая, не волнуйся, – успокаивал ее Энтони, обвив рукой ее плечи.

Беттина улыбнулась и ушла в комнату. Там она блаженно растянулась на бледно-голубом бархатном шезлонге. В номере стояла мебель, имитирующая французскую работу, стены обиты тканью, камин облицован мрамором. Над кроватью возвышался роскошный балдахин.

Когда Энтони вернулся с балкона, Беттина вновь улыбнулась ему и спросила:

– Как ты нашел это замечательное место?

– Видимо, мне просто повезло. Я останавливался здесь во время первой поездки в Штаты. Тогда же я обещал себе, – он перевел взгляд на кисти рук, – что непременно вернусь сюда с человеком, которого полюблю. – Тут он вновь поднял глаза на Беттину. – Я полюбил тебя, Беттина.

Энтони произнес это очень тихо, но Беттина услышала и замерла от неожиданно захватившего ее теплого чувства. Она не знала, что сказать в ответ, но одно было ясно – он тоже ей очень нравится.

– Энтони, я не должна… – она встала и, испытывая неловкость, застыла посреди комнаты, стоя к нему спиной. Беттина слышала, как он подошел к ней, и потом почувствовала нежное прикосновение к плечам. Он заставил ее обратиться лицом к нему и, ничего больше не говоря, поцеловал ее прямо в губы, вложив в этот поцелуй весь жар души и влечение тела.