Текст книги "Проклятые дни. Зарисовки с натуры"

20 марта, вторник, на исходе ночи.

Москва, высотка, квартира

Лея Львовна была старухой вредной. «Человек старой закалки», – как она сама любила себя называть. Номинально проработав инспектором в одной из многочисленных партийных структурок, всю жизнь просидела на шее у мужа – полковника. Ни у неё, ни у мужа родственников не осталось, детей же заводить она категорически не хотела. «Эти вопли-сопли-пеленки, такая мерзость!» – заявляла она своим подругам. И когда мужа не стало, заскучала. А заскучав, стала искать и лечить свои хвори. Жила она в большой трёшке, в одной из первых башен – монолитов, возведенной для непростых, в хорошем районе недалеко от Центра.

Плохо себя Лея Львовна почувствовала еще с вечера. Но «скорую» вызывать тогда не стала, а просто крикнула Галку – приживалку, провинциалку из Ливен, излила на неё свой извечный поток жалоб и стенаний, привычно обвинила в невнимании к своей благодетельнице, а тем более – человеку заслуженному и больному. После этого выпила пригоршню таблеток на сон грядущий и завалилась спать.

Под утро разболелась голова, стало зябко и вообще захотелось квалифицированного внимания.

Лея Львовна набрала «03».

Трубку взяли не сразу.

– Опять спите, а тут помирай! – «поприветствовала» она диспетчера.

– Здравствуйте, бабушка! – приветливо ответила девушка-диспетчер, – Что у вас случилось?

– Это Михалевич!

– Доброе утро, Лея Львовна! – на подстанции бабку знали. И уже не раз писали всякие объяснительные разным проверяющим по поводу бабкиных кляуз на их плохую работу. – Что у Вас случилось?

– Плохо мне! Скорую пришлите! И не того врача-недоучку, что в прошлый раз! Даже температуру не померил умирающему человеку!

– Лея Львовна, выпейте, пожалуйста, свои обычные лекарства! Все скорые в разъездах, вызовов очень много, все серьезные, как только кто освободится, немедленно к Вам приедут!

– Что? Как это «как только, так приедут»! Мне немедленно! Пожилой человек помирает, а у вас ни одной скорой нет? Перепились все что ли?

– Лея Львовна, успокойтесь, пожалуйста! Действительно никого нет! Не волнуйтесь! Вам вредно волноваться!

– Да мне! Да ты знаешь, кто я такая?

– Знаю, Лея Львовна, знаю!

– Да я! Да мне! Умирающему человеку! Инвалиду! Да для меня вы резерв должны были иметь! Где ваш резерв? – кричала старуха в трубку, забывая, что инвалидность ей, несмотря на все её потуги, так и не дали, и по этому поводу она тоже кому только не писала.

– Говорю же Вам, нет никого!

– А! Со света сжить хотите заслуженного человека! Да я вам! Да я вас! Да я на вас знаете кому напишу! Да я к Президенту на прием пойду! Мне он не откажет! Да я вас всех! Начальник у вас прежний?

– Прежний, Лея Львовна, не волнуйтесь, успокойтесь, пожалуйста!

– Прежний!? Да я на этого прежнего сколько раз писала! А! Да вы все заодно! Рука руку моет! Власть!

Не найдя, что еще высказать собеседнице, Лея Львовна с силой опустила трубку на телефон.

– Ну ничего, ничего, и не с такими воевали!!

20 марта, вторник, позднее утро.

Москва, шикарный офис в бизнес-центре.

Зазвонил телефон. Михаил Вячеславович удивленно повернулся к портативной трубке. Мелодия была патриотическая, выдержанная в солидном стиле. Этот номер был персонально выделен не просто для VIP-клиентов, а для десятка самых-самых абонентов. Надежнейших друзей и наиважнейших партнеров. Самый важный телефон, в общем.

Звонил Стас – закадычный товарищ еще с курсантских лет. Еще с тех приснопамятных времен, когда ФСБ называлась ФСК¹ и служба там не была настолько привилегированной, как оно стало при известном президенте… Это было странно: номер был предназначен для экстренного, и Стас мог бы просто позвонить на обычный телефон.

– Здорово!

– Здорово! Чего звонишь по этому, будто новый дефолт грянул.

– Хуже! Слушай и не перебивай! Сейчас шустро идешь к своему заму по кадрам и просишь у его секретарши телефон. Розовенький. Я перезвоню через две минуты. Ты же в это время дуй в какое-то гарантированно непрослушиваемое место!

– Обижаешь! У нас…

В ответ запиликали гудки.

Злясь на совсем свихнувшегося на своей секретности Стаса, Михаил пошел в приемную главного кадровика. Тот был где-то на «утряске вопросов», и Надюша весело щебетала о чем-то по телефону, успевая ещё и чатиться с кем-то в интернете, – ловко бегая по клавиатуре наманикюренными ноготками.

– Одну минутку! – сказала она кому-то в трубку. – Доброе утро, Михаил Вячеславович! Кофе не хотите? – задала она дежурный вопрос.

– Телефон! Немедленно!

Надя послушно захлопнула крышку действительно розового телефона и протянула его шефу.

– Михаил Вячеславович! Простите! Я только!

Не отвечая, шеф с её телефоном пошел из приемной.

– Михаил Вячеславович! Михаил Вячеславович! – бросилась следом секретарша.

Михаил зашел в кабинет к плановикам. Секретов здесь отродясь не было, к тому же – простые исполнители, бабы сплошь. Прослушку сюда ставить – только новости моды и сериалов узнавать.

– Здравствуйте, барышни! – визит шефа оборвал все разговоры. Доселе он здесь не появлялся.

– Я вас попрошу на несколько минут выйти из кабинета, – заинтригованные сотрудницы стали собираться, поправлять какие-то бумаги на столах. – Попрошу побыстрее, пожалуйста! – телефон в руке зачирикал каким-то модным рингтоном. – Бегом! – таким обычно мило-благожелательного шефа никто не помнил. Все ринулись на выход. В дверях возникла давка. Бизнес-леди чуть не затоптали растерянную, готовую расплакаться Надюшку.

– Алло!

– Опознаемся. Что случилось на нашей последней пьянке?

– Фома засветил карточку в гей-клуб! – усмехнулся Михаил. На самом деле, их товарищ неудачно достал дисконтную карточку фирмы по пошиву дорогих костюмов. И изображен на ней был атлет в распахнутом пиджаке. Михаил, любитель розыгрышей, демонстративно удивился членству Фомы в гей-клубе, и тому, пунцовому, пришлось оправдываться перед пунцовыми же дамами… Приятно вспомнить!

– Принято! Спрашивай!

– Скажи «с подвыподвертом»?!

– С подвыперд… подвыртом! Черт!

– Опознано! Это слово Стас никогда не выговаривал, и реакция была его… – Что случилось? Война началась? – всё с подколами спросил Михаил.

– Началась…

От затылка к копчику пробежала волна холода. Время остановилось.

– Подлетное время²?

– Не будет никаких ракет, Миша! Пока, по крайней мере. Всё страшнее. Вирус…

– Бактериологическая? Кто напал? Америкосы? Наши действия?

– Непонятно, кто напал, Миш! Даю вводную, не перебивай! Времени мало.

– Ночью началось. Широко известный в узких кругах, – Стас невесело усмехнулся, – в мире микробиологии вирусолог, профессор Дегтярев, сегодня ночью стал обзванивать всех ему доступных власть имущих, требовал принять все возможные меры противодействия против супервируса – «шестерки», как он его называл. Действие, если вкратце – человек умирает. Буквально – прекращаются все процессы жизнедеятельности. Но потом этот вирус как бы оживляет тело. Нет, оно всё еще остается мертвым, но – функционирующим на уровне инстинктов. Первейший из них – жрать! Предпочтения – живые организмы своего же вида. Так что – зомби в чистом виде – привет вам с Гаити!

– Каламбурщик, блин!

– Не перебивай! Далее: укушенный в зависимости от степени повреждений либо от количества вирусов, попавших в его организм, не суть – становится таким же. То есть умирает – воскресает – начинает жрать. Цикл замкнулся. Противоядия нет. Сывороток нет. Направления в микробиологии – как бороться с этим чудом – тоже пока нет. Единственный способ противодействия – разрушение головного мозга. Либо механически, – это самое простое, либо электрически – разряд к башке подвести, либо химически – кислотой её же растворить. Но это уже не из области практики. Далее – заражаются не только люди, но и другие теплокровные организмы. И вирус может передаваться и между видами – укушенный зараженной собакой или крысой человек также гарантировано заболеет. Вкратце всё.

– Ах-х… новости! И что, это всё тот профессор каждому дозвонившемуся с листочка зачитывал?

– Каждому не получалось. Многие сходу посылали по известному адресу. Мало ли психов звонит по ночам. Кое-где выслушали, записали и наверх доложили. Нам рассказал, может, больше остальных – у нас же такие звонки сразу не только оперативный дежурный, но и психолог слушает. Тот подтвердил, что человек говорит искренне, не истерит, на вопросы отвечает по теме. Потом уже – по высшему приоритету – сравнили запись голоса звонившего с голосом реального Дегтярева, речь на каком-то симпозиуме – совпадение. Потом фактура несколько подтвердилась оперразработками по той лавочке, где он сейчас работает, или вернее работал – самого его в живых уже нет – он тогда сказал, что уже укушен. Ну и самое главное – уже есть зараженные. Скоро и сам их увидишь…

Мы группы выслали с целью поиска инфицированных. И нашли. Двоих подготовленных сотрудников потеряли! Всё сказанное подтвердилось. Так что всё. Апокалипсис.

Отличить инфицированных – любые раны, вплоть до забинтованного пальчика. Качающаяся неуверенная походка, вид – как у обкумаренного. Говорить и вообще издавать звуки не умеют – легкие ж воздух не качают. Учуяв живых – нападают, обычно бегом и вытянув руки. Уже поевшие мяса – усиливаются, могут прыгать… Это пока всё.

– Прогнозы? И сведения – кто выпустил вирус?

– Кто-кто… Тоже по шаблону мыслишь… И наши готовы были действовать по сценариям Третьей мировой. А её нет! Есть глобальная катастрофа! Кроме нас – Россию имею ввиду, а не только Москву – есть очаги и в других странах! В Штатах в трех городах точно! В Европе. Да даже и если б он только у нас был, скорость распространения такова, что гарантировано очень быстро накроет весь шарик. Далее – это важно. Прогнозы. Хреновые прогнозы. И за их разглашение мне вообще-то… Слушай! Власть посыплется. Уже сейчас экстренные совещания в Совбезе. И уже нет единого мнения. Походу и внутри министерств тоже. Военные своего гражданского уже практически открыто игнорируют. По линии МВД уже завал – не успевают на трупы с рваными ранениями выезжать. Принято решение в Москву части ВВ³ направлять. С тяжелой техникой. Причем в максимальном количестве, вплоть до расконсервации. Силовики типа втайне каждый по ведомству приказы отдали только о единоличном подчинении. Эти политшаркуны из Думы всё трындят о «необходимости взвешенного подхода» и «неприемлемости скоропалительных решений». По «триаде»⁴ объявили повышенную, кое-кто настаивает на превентивных ударах, а куда – ждут указаний. Главный спасатель отдал приказы о готовности к разворачиванию передвижных госпиталей – и это при том, что известно, что зараза не лечится… Этот, ну ты понял – главный по демократии – говорит, надо срочно обращаться за помощью к Западу – типа, Запад умный, Запад добрый, он нас спасёт… Но больше всех правозащитник наш отличился – помнишь, как в деле Катыни он стране подна..гадил? Так вот, этот со страху визжит, говорит, надо немедленно в ООН покаяться, что мы у себя эту заразу допустили… Единственная польза от этого, что Президент сразу приказал всю информацию по теме засекретить. Полумера, конечно – эти прозападники по личным каналам инфу своим хозяевам уже слили… Некоторые, самые сметливые, уже сейчас в воздухе – взяли курс в Европу – в самое безопасное место, дураки.

– Развитие событий проигрывали?

– Модель высшим представили. Те её отфутболили как нереальную. А зря. Тебе звоню в общем-то, чтобы ты как раз сообразно этой модели действовал. События будут нарастать ураганно. Читай интернет, там будут более-менее правдивые данные. Попытки его отрубить будут нами пресекаться. Остальные СМИ подконтрольны, да и просто не успеют ничего. Разве что радио… Большие города погибнут. Чем больше скученность населения, тем быстрее распространение эпидемии. Никакие кордоны не спасут – множество зараженных уже выехало из мегаполиса. Расползлись. Или как те зверушки… а, не важно! – разбежались. Да и сил всех поокружать элементарно не хватит. Уже через неделю в Москве останутся только очаги живых. Кто где с едой замуровался или при достаточном количестве оружия оборону занял. Деревня, скорее всего, выживет. Достанут мужички дедовы обрезы, скотину перестреляют, да от пришлых отобьются. Страна развалится. Рубли-доллары рухнут еще раньше. Скорее всего, будет голод. Не везде и не всюду, но будет. Эпидемии. Поначалу – как власти не станет – махновщина-уголовщина. Потом – удельные княжества с не всегда адекватными, но – сумевшими удержать власть князьками. Вот тогда возможны будут и удары, не исключаю – ядерные, со стороны наших умирающих друзей. Просто от отчаянья. Мы ПРО⁵ и прочую ПВО⁶ держим, но как там дальше будет развиваться – ХЗ⁷, автоматики, конечно, много, но и человеческий фактор никто не отменял…

– Всё. Время! Будь живой! Свою мобилу при себе пока держи, связь пока будет – позвоню при возможности. Рухнет мобильная связь – слушай радиочастоту… Запиши!

Михаил схватил чью-то ручку, выдернул из принтера лист бумаги и записал несколько продиктованных цифр.

– Записал? Лучше наизусть выучи! Постарайся спастись. У тебя есть ресурсы и возможности – расходуй все активы. Спасай близких и просто нормальных людей. Основывай своё княжество! Будь!

– И тебе не хворать… – протянул Михаил в уже замолкшую трубку.

Сказать, что он был ошарашен, – было ничего не сказать. Все его близкие и знакомые были пока ещё живы. Но это только пока. Конец света уже наступил. Просто его ещё не заметили. Нужно действовать. Немедленно и по многим направлениям. А потому…

Михаил Вячеславович медленно вышел из кабинета и столкнулся с удивленно-заинтригованными взглядами сотрудниц.

– Извините, пожалуйста! Прошу по рабочим местам.

Михаил, углубившись в свои мысли, прошел в свой кабинет. Нужно было отбросить всё, обзвонить своих, предупредить – это главное, конечно! Затем – всё-таки перепроверить сказанное Стасом. – Может, у них галлюциноген какой появился? Далее – план действий, что предпринимать в самую первую очередь?

– Михаил Вячеславович! Михаил Вячеславович! – вдруг отвлек чей-то просящий голос.

Сзади стояла шмыгающая носом Надюша, с потекшей тушью вокруг обоих глаз.

– Михаил Вячеславович! Простите меня, пожалуйста!

Тот в ответ только уставился на неё с выражением полного недоумения.

– Ну, за то что разговаривала по телефону на работе! И вообще…

– Что вообще? – всё еще не прорубая ситуацию, спросил Михаил.

– Не увольняйте меня пожалуйста-а-а-а!! – по щекам девушки снова побежали серые ручейки.

– Да никто тебя не увольняет! Иди на свое место!

– Спасибо! Спасибо большое, Михаил Вячеславович! – девушка повернулась и почти бегом рванула в сторону приемной своего шефа.

– Да, вот ещё…

– Что-нибудь сделать нужно? – повернулась на всё готовая Надюшка.

– Телефон вот свой возьми, – протянул ей розовый обмылок Михаил.

После чего, погруженный в свои думы, пошел к себе.

Надюшка провожала его разочарованным взглядом…

20 марта, вторник, позднее утро.

Москва, высотка, квартира

Галина оторвала голову от подушки, с тревогой прислушиваясь к звукам из-за стены. Однако продолжения не последовало. Ни тебе приказаний свежей (как вариант – тепленькой) воды принести, ни подушку поправить, ни одеяло (потеплее или наоборот, похолоднее) поменять. Ни просто: «Посиди пока рядом, вдруг мне совсем плохо станет, не смогу сама «Скорую» вызвать!»

Сегодня, кажется, старуха мирно уснула, поупражнявшись в словесности.

Галина жила у вредной старухи уже третий год. Работала на местном рынке, поднявшись по базарной карьерной лестнице от продавщицы мороженой рыбы до манерной дамы – продавца-консультанта дамского нижнего белья. Бизнес-леди! Хозяином был, по меткому определению продавщиц, «наш мандаринчик». Рафаэль Гусейнович, поднявшийся на цитрусовых азербайджанец, обладающий невысоким ростом и непомерным самомнением.

Время от времени Рафик приглашал её к себе домой: квартиру убрать или столы накрыть, приготовить-разложить, «э, да, слушай, ребята придут, да!», да убрать после этого. Практически всегда к оговоренной работе добавлялись услуги несколько иного рода. О которых Галка бы ни в жизнь не призналась своему гражданскому мужу Славе. Слава был земляк: такой же согнанный безденежьем с отчего дома в Орле и приехавший в Москву «на заработки» работяга. Жил он в Москве уже давно и вот в последнее время присоседился к Галке, а, точнее, к её возможности предоставить ночлег, еду и женскую ласку. Работал Слава дежурным электриком в «Мосэнерго». Свободное время волей-неволей приходилось тратить на подработки – рассиживаться в бабкиной квартире не позволял несносный бабкин характер. Сама старуха в то же время смотрела на «хахаля» как на зло неизбежное: лучше уж один и постоянный, чем незнакомые и разные. К тому же как-то сами собой поменялись на новые все розетки и выключатели, да и лампочки перегоревшие менялись сразу… Налицо экономическая выгода.

Сегодня Славик был на ночной смене и прийти он должен был только к обеду.

Галина в уходе за старухой имела свой интерес. Конечно, ублажая маразматическую бабку, она надеялась, что не прошли впустую разговоры о завещании. Именно мысль о бабкином завещании грела её в самые тяжелые моменты. Будучи в добром расположении духа, бабка уже не единожды заявляла:

– Всё тебе отпишу, дочка! Пусть после меня тебе в радость за труды и заботы твои достанется, чем этому проклятущему государству, не заботящемся о своих заслуженных ветеранах!

– Спасибо, спасибо Вам, Лея Львовна! Не надо на тот свет собираться, дай Вам бог прожить ещё столько же!

Она называла старуху только по имени-отчеству. Был случай, когда она, забывшись, назвала её «бабушка», и тут же нарвалась на презрительно-подозрительное:

– В родственницы набиваешься? Да ещё в старухи записала?

Вот с тех пор то доброе отношение и как отрезало. Нет, конечно, Галина по-прежнему смиренно терпела все бабкины выходки, мило улыбалась и ни в чем не давала повод себя заподозрить. Но это была лишь маска. Мысли она вынашивала самые черные. Уже была достигнута договоренность с местным нотариусом – молодящейся дамой «под пятьдесят», в которой Галка по-бабски рассмотрела нерастраченную страстность и для которой отбирала белье, казалось, только и состоящее из резиночки, чуть прикрытой кружавчиками. За пол-цены бабкиной квартиры нотариус пообещала «сделать всё как надо» с бабкиным завещанием.

Поначалу Галина была уверена, что бабка с её столь частыми вызовами «Скорой» вот-вот отдаст Богу душу. Но потом поняла, что здоровья у той на семерых. И стала прикидывать варианты. Можно было бы, конечно, травануть бабку – в её возрасте вряд ли станут проверять, от чего та копыта отбросила, но как-то боязно. Вот если б яд какой, чтоб гарантировано не определился при вскрытии… Был еще вариант подпрячь на это дело Славика. Но было непонятно, как он к такому предложению отнесется… А терять непьющего мужика Галка не хотела.

На работу надо было к одиннадцати. Завтрак давно был приготовлен и был в минутной готовности к подаче – ждать старуха не любила. Бабка что-то разоспалась, и Галка заглянула к ней убедиться, всё ли нормально и не пора ли помочь идти в ванну умываться.

– Лея Львовна, доброе утро! Как Вы себя чувствуете? – произнесла Галина дежурную фразу и остановилась как вкопанная.

Почему-то пахло ацетоном. Или это воняют какие-нибудь пролитые бабкой лекарства?

Лея Львовна в одной ночной рубашке стояла подле кровати, рядом со своей тумбочкой. Она, что удивительно, не опиралась на свою палку и даже не держалась рукой за спинку кровати. Бабка чуть покачивалась на нераспрямляющихся до конца артритных ногах. Руки её безвольно свисали. Голова была чуть наклонена вперёд. Седые космы спадали вниз.

– Лея Львовна, Вы в порядке? – в смятении произнесла Галина.

Старуха подняла голову и уперлась в ту взглядом. Сама Смерть смотрела на Галину. Та попятилась, в ужасе запнулась за свою же ногу и нелепо взмахнув руками, упала навзничь, громко стукнув о пол затылком. Сознание её покинуло. Бабка вытянула вперед руки и, неуклюже подгибая колени, села на корточки перед лежащим телом. Немедленно она впилась зубами в горло Галки и стала перегрызать человеческую плоть. Ей, казалось, даже не мешал тот факт, что её вставные челюсти остались лежать в стаканчике на тумбочке. Всё равно какие-то зубы оставались. Медленно старуха превращалась в одну из тех тварей, которые потом назовут «морфами». В злобную, хитрую, практически бессмертную тварь, предназначение которой было убивать живых. И жрать этих живых, с каждым разом всё более совершенствуя своё тело.

Череп Галки был отъеден от тела довольно быстро. Тварь было попробовала разгрызть его, но кость пока не поддавалась. И череп был оставлен «на потом». Тварь слизывала, подбирая с пола языком обильно текшую кровь. Она чувствовала, что кровь наиболее быстро даст ей энергию и материал для перестройки организма. Внутри происходили процессы: под действием невиданного вируса организм перестраивал себя сам. Внутренности, необходимые для новой жизни, ураганно развивались. Остальные отмирали. Особенно это было видно по мышцам и зубам. Мышцы увеличивались и растягивались. Зубы же росли прямо из кости челюстей. Тонкие и острые, слегка загнутые клыки. Ими было куда удобнее рвать мясо и перекусывать кости. Иногда тварь всё же замирала и сидела совершенно неподвижно. При таком обилии пищи организм просто не успевал переварить съеденное. Мешал предел скорости деления клеток. Почувствовав, что съеденное усвоено, тварь снова принималась за еду. Ночная рубашка лопнула на мышцах спины вдоль и опала. Дряблые вислые груди втянулись в организм, кожа растянулась на сильно расширившейся грудной клетке. Сильно увеличились стопы, образуя превосходный толкающий механизм. Выросли длинные и мощные когти. Изменился цвет кожи на грязно-серый, местами даже фиолетовый. Несколько странно смотрелся на твари памперс, однако она не обращала на него никакого внимания.

Преображенная тварь теперь шутя разгрызла галкин череп и вместе с обломками костей сожрала мозг. Её собственный череп тоже изменился, затылочная часть вместе с мозгом сползла назад на укоротившейся шее, устроившись в ямке между лопаток.

При жизни Галина была женщиной статной, массой как две Леи Львовны, поэтому и время на её поедание было затрачено значительное.

Тварь съела всё тело. На полу осталась только рваная галкина одежда, обильно пропитанная кровью. Тварь встала, как бы пробуя трансформированные суставы, метнулась из стороны в сторону. Новой еды не было. От окна шли звуки, которые несколько будоражили некромозг твари. Но еды там не ощущалось. Поэтому тварь абсолютно неподвижно замерла у подоконника, уставившись в окно мёртвым взглядом.

20 марта, вторник, позднее утро.

Москва, шикарный офис в бизнес-центре.

Михаил Вячеславович сидел за своим столом, погруженный в тяжкие думы. Перед ним лежала распечатка – выжимка из сообщений об эпидемии с различных ресурсов интернета. Только что закончилось внутреннее совещание. Он собрал руководство компании. Вкратце доложил как ситуацию на ткущий момент, так и перспективы развития. Разумеется, не в полном объеме и не афишируя источник информации. Уточнений никто не спрашивал. Все знали о прежнем его месте работы и понимали, что шеф сказал максимально возможное. Предупрежденный за четверть часа до совещания начальник информационного отдела успел собрать данные по эпидемии и сообщил присутствующим, что действительно в городе творится непонятное, многие говорят о сбежавших психах, кое-где стреляют. Начальник отдела кадров доложил о не явившихся на работу сотрудниках. Здесь тоже не всё было гладко. Кто-то вообще не ответил на телефонные звонки, некоторые позвонили сами и предупредили, что их не отпускает милиция: нужно давать какие-то показания о соседях, не то сошедших с ума, не то перепившихся и нападавших на людей…

Все обладали аналитическим складом ума, поэтому простая мысль, что информация и время дороги как никогда, была всем очевидна. Решение было принято быстро, и тут же началось исполнение.

Немедленно об эпидемии сообщили всем сотрудникам и предложили тут же отзвониться, предупредить семьи. Кто желал спасаться самостоятельно, получал немедленно оплату за три месяца вперед и был свободен. Тем же, кто не знал куда податься, не имел «надежных путей отступления» или вообще пребывал в растерянности, было предложено объединиться и организованно, подготовившись, выбираться из Москвы на поселение куда-нибудь в дальнее Подмосковье либо вовсе в соседнюю область. Куда именно, пока решили не конкретизировать.

Повезло в том, что все «ключевые» кадры остались на месте. Фирма занималась разноплановой деятельностью, одним из направлений было посредничество в обеспечении специальной техникой фирм в структуре Газпрома. Была и своя охранная фирма, её начальник уже умчался с задачей закупиться по-максимуму оружием и боеприпасами. Это была одна из приоритетных задач, и на неё деньги были выделены немедленно и с избытком.

На совещании не присутствовал и «зам. по общим» – он уже отбыл вместе со своей семьей и выделенными двумя сотрудниками охраны в «подшефное охотхозяйство», расположенное в Рязанской области прямо на берегу Оки, вдали от крупных населенных пунктов, всего лишь с одной маленькой деревенькой под боком. Там же были руины не то профилактория, не то бывшего пионерского лагеря, которые пришлось купить заодно, дабы не появились ненужные соседи. Теперь срочно нужно было выяснить обстановку на месте, правильно разъяснить ситуацию тамошнему персоналу и начать готовить место к приему людей и размещению всего необходимого. Охотбаза числилась в активах фирмы, однако само её существование особо не афишировалось. Там проводились замечательные корпоративы, туда же удобно было завезти для ведения переговоров особо важных клиентов. Чистейший природный воздух тому способствовал. В теперешней ситуации это должно было стать оазисом, вернее – спокойным островком в бушующем море. Дабы ни у кого не возникло мысли подмять охотбазу под себя, заму были даны самые широкие полномочия по «защите и обороне»…

Думать приходилось о тысяче вещей одновременно. Вячеславович смотрел в рабочий ежедневник. Исчерканный вдоль и поперек. С фразами, обведенными широким овалом. Со словами, подчеркнутыми красной ручкой. С фамилиями, выделенными маркером. Со стрелочками, соединяющими фамилии и слова. И с цифрами над этими стрелочками. Двадцати четырех часов в сутках катастрофически не хватало. И главное, не забыть чего-то важного. Еще раз по списку:

Оружие. Оружие, это, конечно, хорошо. Это чтобы от нападающих отбиваться. Что живых, что мертвых. Стрелочка связки – боеприпасы. Три восклицательных знака. Это понятно. Дальше.

Транспорт. Это тоже понятно, свои поставки заморозили. Партию техники, которую несколько дней отгрузили на железную дорогу, уже не вернуть. Но выставили изменения в перевозочные документы, отправили телеграммы о переадресации груза. На ближайшую станцию под Рязань. Мол, и разгрузим сами, и в случае чего, штрафы оплатим. Но надежды, конечно, мало. Где могли, закупили грузовики. Кто-то из продавцов согласился поставить технику даже под гарантийные письма! Вообще смех! Вот что Крест Животворящий делает! То бишь репутация неподмоченная. Далее – обеспечить размещение этой техники в местах, возможно близких под погрузку, выделить охрану, чтобы никто не увел, да еще и документы какие-нибудь непробиваемые от госорганов, чтобы, значит, на какие иные цели грузовики не отмобилизовали. Вячеславович подчеркнул фразу «документы отмаза». По технике – ладно мужики, в грузовиках, нормально. А семьи? Женщины и дети? Тоже в грузовики? А до Рязани 184 километра. Да еще в сторону полста почти. Это в мирное время, да на хорошей машине, да без обычных на том направлении пробок – два с половиной часа. А теперь как будет? Сутки? А что с мостами? Вдруг в объезд ехать? Ошизеют они там, в грузовиках. Значит, автобусы? А защищать их как? Или сначала из Москвы, где максимальная угроза нападения – на грузовиках, а как выедем в безлюдное место, перегружаться в автобусы? А стоит ли оно того? Далее, транспорт так сам по себе не поедет, нужно топливо.

Топливо. Вячеславович посмотрел на следующий абзац ежедневника. Запас топлива уже имелся. Понятно, что мало, понятно, что нужно еще. И обязательно – наливники. В бочках-канистрах, конечно, тоже можно, но объемы не те… Михаил Вячеславович подумал и сделал новую запись: «Купить топливо на маршруте следования. Заранее», и обвел эту фразу жирным овалом.

Мозг ухватил какую-то почти ускользнувшую мысль и взгляд снова метнулся в начало списка. Оружие. Здесь что моглось, уже сделано. В самую первую очередь. Разве что… «Спросить возможность у Стаса» – сделал он новую запись.

Смотрим далее. Еда. С этим проще, этим закупились сразу, с доставкой. Теперь весь холл бизнес-центра был завален мешками и картонными коробками. Кое-что еще и на этажи подняли. А на автостоянке, в углу за машинами, стояло несколько рядов в три этажа укрытых полиэтиленом паллет опять же с продовольствием.

Так, ладно. Положим, вырвались, на технике добрались, горючего хватило, оружием отбились, добрались неголодные, запас еды и с собой есть, и на месте уже тоже. На первое время. Будем считать, жить остались. Что далее? Далее – размещение на месте. Персоналу базы указание дано, готовят под жилье все пригодные строения. Слава Богу, зима позади, а за лето что-то уже отстроим. Материалы? Проще не месте найти. Инструменты? Вот новая запись: « Гл. инженеру, с механиком и энергетиком подг. список потребных инструментов, редких материалов». Ладно. Разместились. Спать где есть. Так, спать на чем? Значит, – «Матрасы, возм. просто поролон в листах, постельное белье». Чуть помедлил, добавил – «посуда общая и личная».

Михаил Вячеславович перечитал последние фразы, и что-то зацепило глаз. Перечитал снова. «Энергетик». Прошлый разговор о мини-электростанции он помнил. И согласился безоговорочно. Ага, «мини» – три большегрузные платформы с двадцатифутовыми контейнерами. Но пока смонтируют, отладят и дадут ток… Стоп! Это мы привыкли, что везде и всюду, щелкнул выключателем, загорелась лампочка. Сунул вилку в розетку – и сразу тебе что-либо засветилось-зажужжало-заработало. Теперь-то этого не будет! А значит – рука вывела и жирно подчеркнула: «генераторы!»

А детям тоже нужно будет, хотя бы по минимуму – одежда сезонная, игрушки, конфеты-витамины, краски-альбомы, книжки какие, к школе опять же… «Бли-и-и-и-н!!!»

20 марта, вторник, после полудня.

Москва, высотка, квартира

Станислав пришел с работы позже обычного.