Текст книги "Стальной излом. Волоколамский рубеж"

Глава шестая

На следующий день штурм Скирманова продолжился – надо закрепить вчерашний успех. Часть села уже находилась в руках советских бойцов, но часть всё ещё оставалась за гитлеровцами. Командир 10-й панцерной дивизии Вольфганг Фишер понимал, что защитить населённый пункт и важные высоты ему вряд ли удастся, однако разрешения отступить пока не было, а потому он жёстко потребовал от своих подчинённых (и прежде всего – от командира 7-го танкового полка майора Герхарда) оставаться на своих местах. Да, ситуация неблагоприятная, но нужно драться.

Ранним утром немецкие автоматчики попробовали вернуть себе северную и восточную части Скирманова. Атака быстро переросла в рукопашную – дрались в каждом переулке, каждом дворе, в каждой избе. И тут сказалось преимущество советских мотострелков: они не боялись ближнего боя, ловко орудовали тяжёлыми «трёхлинейками», сбивали немецких солдат с ног точными ударами прикладов или же протыкали длинными штыками. Нанизывали словно свиные туши на острые стальные вертела. Да и кулаки у наших бойцов зачастую оказывались весомее и крепче, чем у гитлеровцев. Яростный рукопашный бой то затухал, то вспыхивал вновь, однако немцы всё же постепенно отходили в центр села.

Скирманово горело – горький серый дым застилал небо, клубился по заснеженным улицам и переулкам, волнистой рекой тёк вниз, на поле. Дышать было нечем, солдаты (как русские, так и немецкие) надсадно, тяжело кашляли, хрипели, тёрли руками покрасневшие глаза. Уцелевшие жители попрятались кто куда смог, наружу не высовывались – чтобы случайно не попасть под раздачу.

Гитлеровские укреплённые пункты, оборудованные в каменных домах (например, в бывшей церкви, ставшей в советские годы овощехранилищем, в средней школе, в здании сельсовета), штурмовали по несколько раз, и они переходили из рук в руки. Казалось, конца и края не будет этому затянувшемуся сражению. Но потом всё резко изменилось, и решающую роль в этом сыграли опять же катуковцы.

За ночь Косте Чуеву удалось пополнить свой боезапас и залить полные баки горючего, теперь все три его Т-34 были готовы к новому штурму. Прошли через картофельное поле, к счастью, благополучно, сопротивление на этот раз было гораздо слабее, чем вчера: гитлеровцы потеряли много орудий, особенно противотанковых, а тяжёлые гаубицы били откуда-то издалека, не слишком точно. Видимо, батарейным корректировщикам так и не удалось найти подходящее место для наблюдения за противником и управления огнём. Это было понятно: избы ярко пылали, на их чердаки и крыши не залезешь, а бывшую церковную колокольню на холме вчера очень ловко разбили советские артиллеристы. Постарались на славу, накрыли несколькими точными ударами, снесли почти до основания. А как иначе – слишком уж удобное место для наблюдения, можно корректировать огонь батарей. Да и пулемётчики, засевшие наверху, не дали бы мотострелкам развить атаку, положили бы всех замертво. Досталось и каменному зданию церкви, причём дважды: сначала, ещё в начале ноября, его разбомбили сами же немцы, когда штурмовали село, а потом его (уже превращённое в настоящий ДОТ) разрушили советские пушки. В том числе – и танковые.

Косте Чуеву и его танкам пока везло, дошли до села вообще без потерь. Картофельное поле с утра накрыло серым туманом, под его прикрытием и добрались до вчерашних рубежей. И остановились – надо бы подождать пехоту, без неё дальше соваться опасно. Мотострелки вскоре подошли, занялись очисткой села. На этот раз они не отстали от «тридцатьчетвёрок», хотя и непросто им пришлось – с трудом шли через поле, проваливаясь в снег по колено, а то и выше. Но всё-таки добрались – чтобы поддержать Т-34. Командовал ими молодой комроты Денис Демченко.

Костя поговорил с ним, показал, где немецкие пулемётные гнезда, где – баррикады, из каких домов ведётся огонь, и его бойцы, осторожно перебегая от угла к углу, пошли в Скирманово. Вслед за ними поползли и танки: Костя Чуев на своём Т-34 чуть впереди, а машины старшины Смирнов и сержанта Капотов немного сзади, слева и справа, прикрывая его с двух сторон.

Мотострелки лейтенанта Демченко заскакивали во дворы, вступали в рукопашные схватки с немцами – те всё же не хотели отступать без сопротивления. Хлопали ручные гранаты, трещали частые винтовочные выстрелы, стучали пулемёты. И нёсся по улицам громкий русский мат… Гитлеровцы, не выдержав напора, стали постепенно отступали в центр села, где были их наиболее сильные огневые точки.

С одним из таких ДОТов вскоре пришлось столкнуться: крепкий бревенчатый дом на каменном фундаменте (очевидно, бывший купеческий) немцы превратили в настоящую крепость: окна были забраны мешками с землёй (остались только амбразуры для стрельбы), внизу – станковый пулемёт, а на чердаке – снайперы. Едва мотострелки приблизились к дому, как по ним ударили сразу из нескольких точек. Им пришлось отойти, причём с потерями – на снегу остались лежать четыре убитых красноармейца.

Советские бойцы укрылись за дворовыми постройками, залегли в снегу. Из-за сильного и меткого огня головы нельзя было не поднять. Штурм захлебнулся, движение остановилось, а немцы, приободрившись, наоборот, нагло пошли в контратаку, стараясь отбить утраченные позиции. Пришлось Косте Чуеву помочь нашим бойцам: прикинул расстояние и показал заряжающему Борису Локтеву раскрытую ладонь: «Давай фугасный!» Целился в основание купеческого дома – нужно прежде всего подавить пулемёт. После двух прямых попаданий MG.34 захлебнулся, а после третьего дом начал опасно крениться и проседать. Смирнов и Капотов поддержали командира огнём, присоединились к обстрелу. В конце концов старое, вековое строение с зубовным скрежетом и болезненным стоном развалилось на части, бревенчатые стены сложились внутрь. «Вперёд!» – приказал Костя мехводу Лесовому, тот повёл танк прямо на развалины. И «затанцевал» на них, давя уцелевших гитлеровцев.

После этого советская атака возобновилась: Демченко погнал своих бойцов вперёд, Костя и его экипажи прикрывали мотострелков огнём, били из пушек и пулемётов по каждому высунувшемуся гитлеровцу, по каждой фигуре в серо-зелёной форме. Победа, казалось, была уже близка, но Косте не давал покоя вопрос: где же остальные немецкие танки? Кроме тех, что подбили вчера, других пока не видно, что довольно странно. Неужели они уже отошли? В это верилось с трудом. Значит, где-то прячутся и ждут…

* * *

В этом Костя был прав: панцеры не покинули Скирманово, лишь отошли на западную его окраину. Майор Герхард, потерявший во вчерашнем бою почти половину своих машин, очень боялся новой неудачи, а потому попросил у командира 10-й панцерной дивизии разрешения отойти на более удобную позицию, за село. Но не получил его: Вольфганг Фишер приказал перегруппироваться и оставаться на месте – необходимо удержать хотя бы часть Скирманова. «У вас, майор, – жёстко сказал он, – ещё семнадцать машин, значит, не всё потеряно. Стойте, где стояли, и не вздумайте отступать!»

Рудольфу Герхарду пришлось подчиниться. Он отвёл свои танки на более свободное место и построил в два эшелона – чтобы достойно встретить противника. Роту лейтенанта Штосса поставил вперёд, ей предстояло первой принять удар советских танков. Другие панцеры её поддержат. Вальтер, разумеется, не слишком обрадовался такой перспективе, но приказы начальства, как известно, не обсуждаются.

В строю у него оставалось лишь три машины (из пяти вчерашних): собственный Pz.III и две «двойки», Фогеля и Лямке. Два других панцера погибли, причём «тройка» фельдфебеля Ханна – вместе с экипажем, сгорела от точного попадания бронебойного снаряда. Никто не успел выбраться… У «двойки» же унтер-фельдфебеля Хоммута намертво заклинило башню, ей требовался серьёзный ремонт, и драться она, понятное дело, не могла. Зато все члены экипажа спаслись, никто не был даже ранен.

Сам Штосс вчера участия в битве почти не принимал: одиночный советский Т-34, каким-то чудом прорвавшийся в Скирманово, до него просто не дошёл, отступил после гаубичного обстрела. Но сегодня столкновение – причём лобовое! – было практически неизбежно. Вальтер с грустью думал: «Повезёт, если на нас выскочат лёгкие советские БТ. А если Т-34 или же, скажем, тяжёлые «Ворошиловы»? Русские 76,6-мм орудия без проблем пробьют лобовую броню моей «тройки». С близкого расстояния да почти в упор…»

За танками Вальтера Штосса полукругом встали панцеры первой роты – чтобы прикрывать и поддерживать. Всё было готово к бою, оставалось лишь дождаться противника. И ещё – надеяться и молиться, чтобы достался не самый грозный русский танк…

* * *

Но надежды, как известно, не всегда сбываются, и молитвы не всегда помогают. Первыми на роту Штосса выскочили всё же Т-34, причём сразу три штуки. Это были машины, уже побывавшие (если судить по внешнему виду) в бою, значит, экипажи имели приличный опыт. Немецкие пехотинцы, сидевшие в засаде, их спокойно пропустили, открыли свободный проход – знали, что чуть дальше их ждут панцеры Штосса. Пусть и воюют с русскими танками. Судьба Скирманова теперь зависела только от панцергренадёров Вальтера, от их умения, хладнокровия и выдержки.

Но первый выстрел Штосса оказался неудачным: болванка лишь слегка скользнула по покатому лбу головной русской машины и с визгом ушла в снег. Вальтер выругался и приказал наводчику Гансу Фишеру взять выше – под самую башню. Пока заряжающий Гролль закатывал в казённик новый снаряд, водитель Отто Шмидт успел сменить позицию – сдал чуть в сторону и назад. Слева и справа от Штосса били по советским Т-34 обе его «двойки», поливали из 20-мм автоматических пушек. Калибр у них, конечно, невелик, но зато скорострельность приличная, при точном попадании по смотровым приборам и щелям могут на какое-то время ослепить чужую машину, что, собственно, экипажи «двоек» и пытались сделать.

Другие панцеры тоже открыли огонь, пытаясь остановить атакующие «тридцатьчетвёрки»: поджечь или хотя бы перебить гусеницу. Русские, не ожидавшие столь яростного сопротивления, сначала немного растерялись, встали, а затем, сделав по паре-тройке выстрелов, начали потихоньку отползать назад, уходить из-под обстрела. Можно укрыться за деревенскими избами и вести огонь оттуда: 76,2-мм орудия позволяют бить издалека и особо не рисковать.

Но у головного Т-34 оказалась перебита гусеница, и он застрял на половине пути. Экипаж вылезти наружу и починить её не мог – мешал сильный пулемётный огонь, «тридцатьчетвёрку» буквально заливало свинцом. Следовало дождаться, когда обстрел немного ослабнет. И терпеть невыносимый звон и гул от множества попаданий по башне и корпусу.

Штосс бил по застрявшей «тридцатьчетвёрке» бронебойными и достиг-таки своей цели: русская машина загорелась, изнутри пошёл дым. «Если русские не успеют покинуть танк, – думал Штосс, – сгорят заживо или, что более вероятно, задохнутся в дыму. А затем рванёт боекомплект. Им пора бы вылезать…» Но никто даже не пытался выбраться наружу. «Скорее всего, все уже погибли», – решил про себя Вальтер.

В это время другой Т-34 совершил резкий манёвр и встал позади подбитого своего собрата. Вальтер понимающе кивнул: правильно, можно взять на буксир и оттащить. Но кто решится на такое: придётся же вылезать наружу, подставляться под пули, а потом ещё ползти, цеплять трос. И всё это – под бешеным обстрелом! Практически верная смерть.

Тем не менее такой смельчак нашёлся: один из русских выполз из-под спасателя-Т-34 и заскользил к подбитой машине, волоча за собой длинный металлический трос. «Ладно, – усмехнулся Штосс, – я ценю твою храбрость, солдат, но вытянуть ваш Т-34 не дам, это уже мой трофей». И приказал открыть по храбрецу огонь. Однако достать его оказалось не так-то просто: русский плотно прижимался к земле, почти сливался со снегом, прятался за малейшими бугорками, укрывался в самых незначительных ложбинках и ямках. И упрямо полз к своей цели.

Вальтер невольно восхитился мужеством неизвестного русского героя: так рисковать своей жизнью! Ради товарищей! Вот пример настоящей отваги и доблести, пример для любого германского солдата.

Но храбреца тем не менее следовало убить. Опять короткие пулемётные очереди, и снова – мимо. Во-первых, русский умело скрывался, прятался, во-вторых, обстрелу сильно мешал густой серый дым от уже подбитого танка. И, в-третьих, активно действовали два уцелевших Т-34: вели непрерывный огонь по панцеру Штосса, из-за чего ему никак не удавалось выбрать хорошее место и достать смельчака. Надо было то и дело менять позицию, маневрировать, уклоняться от чужого огня. И стрелять в ответ самому. Правда, тоже без особого результата: болванки или летели мимо, или же только скользили по покатой броне советских «тридцатьчетвёрок».

Наконец Штосс отдал приказ водителю Шмидту: сдвинуть панцер намного вперёд (хотя это и очень опасно), встать максимально близко к подбитой русской машине. Отто выполнил его, и стрелять действительно стало гораздо удобнее. Русский смельчак под градом пуль неподвижно замер. Но в этот момент Pz.III Штосса потряс сильный удар – в него всё-таки попали. И поразил его, как ни странно, уже подбитый, дымящийся Т-34. Все думали, что с ним давно покончено, экипаж мёртв, но это было не так: командир, видимо, очнулся, дотянулся до спуска и сумел произвести последний выстрел. Бронебойным. И не промахнулся…

«Тройка» Штосса резко встала, сразу же потянуло удушливой гарью, а башня стала заполняться чёрным дымом. «Покинуть машину!» – крикнул Вальтер и первым вылез наружу. За ним скатились на броню заряжающий Гролль и наводчик Фишер, упали возле левой гусеницы, затем переползли за корму, где можно было укрыться.

Штосс немного откашлялся (едкий дым мешал дышать), пришёл в себя, вытер слезившиеся глаза, спросил: «Что там со Шмидтом и Зигелем?» Заряжающий Генрих Гролль пожал плечами: «Не знаю, герр лейтенант! Наверное, оба ранены или контужены. Попали же нам точно в лоб…» Наводчик Фишер, смачно выругавшись, полез под танк – к нижнему люку, вытаскивать товарищей. За ним протиснулся и Генрих Гролль – помогать.

Вдвоём они выволокли из машины обоих товарищей – и водителя, и радиста, положили на снег. Оба были живы, но без сознания – очевидно, сильно оглушило. Ладно, теперь надо бы доставить их в тыл. И самим убраться дальше от горящего панцера – может в любую минуту взорваться. Гролль и Фишер подхватили раненых, потащили по мёрзлой земле, Вальтер Штосс пополз за ними, прикрывая отход.

Тем временем командир первой роты обер-лейтенант Франц Фогель решил повторить смелый манёвр Вальтера и всё-таки помешать русским эвакуировать свой танк. А заодно, если выйдет, подбить и второй Т-34, буксировщик. Расчёт был такой: советскому экипажу стрелять неудобно, закрыт обзор, а у него будет хорошая позиция. И даже не придётся особо рисковать: Т-34 с трудом тащит на буксире своего неподвижного собрата, вести огонь не в состоянии – для этого ему нужно сначала остановиться, повернуть башню, навести орудие. За это время он его и уничтожит. Спокойно, не торопясь.

Третий Т-34 можно было в расчёт не брать: отполз достаточно далеко, считай, вышел из боя. И вряд ли вернётся – при таком развитии событий. Значит, задача у него довольно простая: сжечь Т-34-буксировщик, не дать вытащить поражённый танк. Если получится, запишет на счёт батальона (и свой собственный, конечно же) сразу две «тридцатьчетвёрки». А это уже большая удача.

Наводчик Клаус Виннер припал к прицелу, ловя советский танк-буксировщик в тонкую паутину линий. Целился не спеша – всё равно русскому не уйти: ползёт медленно, с трудом, виден как на ладони! Прекрасная мишень, что называется, бей – не хочу. Хоть один снаряд – да пробьёт его толстую броню…

Но тут произошло то, чего не ожидал никто – ни Штосс, ни Франц Фогель, ни даже командир советского танка-буксировщика. Уже вышедший из боя Т-34 неожиданно рванул вперёд. Он не стрелял, не пытался подбить немецкие танки, просто летел на скорости. Прямо на панцер Фогеля. И обер-лейтенант слишком поздно понял, что это таран.

Сначала Фогель очень удивился (что за странный манёвр?), подумал, что русский хочет, наверное, закрыть собой уползающие машины (благородно, хотя и бессмысленно – тоже погибнет), и только когда Т-34, не снижая скорости, выскочил ему прямо в лоб, запоздало сообразил, что у советского экипажа, похоже, совсем другое на уме. Но сделать уже ничего не смог – ни уйти от лобового удара, ни остановить бешено летящий Т-34. Он успел лишь выстрелить один раз, но это ничего не дало: болванка срикошетила и не остановила летящую стальную махину. А потом последовал сильнейший удар.

Т-34 на полном ходу врезался в Pz.III, со скрежетом и металлическим визгом подмял его под себя, вдавил в мёрзлый снег, своротил на сторону лобастую башню. Панцер сразу же охватило пламя, алые языки вырвались из моторного отсека. Через пару минут последовал взрыв, детонировал боезапас. И Pz. III Франца Фогеля буквально развалился на части. Огонь мгновенно перекинулся на «тридцатьчетвёрку», она тоже загорелась, у оглушённого экипажа не было ни единого шанса спастись…

* * *

СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЯ

ПРИКАЗ от 17 ноября 1941 года № 428

О СОЗДАНИИ СПЕЦИАЛЬНЫХ КОМАНД

ПО РАЗРУШЕНИЮ И СЖИГАНИЮ НАСЕЛЁННЫХ ПУНКТОВ В ТЫЛУ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ ВОЙСК

г. Москва

Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет тёплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населённых пунктах. Самонадеянный до наглости противник собирался зимовать в тёплых домах Москвы и Ленинграда, но этому воспрепятствовали действия наших войск. На обширных участках фронта немецкие войска, встретив упорное сопротивление наших частей, вынужденно перешли к обороне и расположились в населённых пунктах вдоль дорог на 20–30 км по обе их стороны. Немецкие солдаты живут, как правило, в городах, в местечках, в деревнях, в крестьянских избах, сараях, ригах, банях близ фронта, а штабы германских частей размещаются в более крупных населённых пунктах и городах, прячутся в подвальных помещениях, используя их в качестве укрытия от нашей авиации и артиллерии. Советское население этих пунктов обычно выселяют и выбрасывают вон немецкие захватчики.

Лишить германскую армию возможности располагаться в сёлах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населённых пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и тёплых убежищ и заставить мёрзнуть под открытым небом – такова неотложная задача, от решения которой во многом зависит ускорение разгрома врага и разложение его армии.

Ставка Верховного Главнокомандования ПРИКАЗЫВАЕТ:

1. Разрушать и сжигать дотла все населённые пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог.

Для уничтожения населённых пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и миномётный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабжённые бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.

2. В каждом полку создать команды охотников по 20–30 человек для взрыва и сжигания населённых пунктов, в которых располагаются войска противника. В команды охотников подбирать наиболее отважных и крепких в политико-моральном отношении бойцов, командиров и политработников, тщательно разъясняя им задачи и значение этого мероприятия для разгрома германской армии. Выдающихся смельчаков за отважные действия по уничтожению населённых пунктов, в которых расположены немецкие войска, представлять к правительственной награде.

3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населённые пункты, чтобы противник не мог их использовать. В первую очередь для этой цели использовать выделенные в полках команды охотников.

4. Военным Советам фронтов и отдельных армий систематически проверять, как выполняются задания по уничтожению населённых пунктов в указанном выше радиусе от линии фронта. Ставке через каждые 3 дня отдельной сводкой доносить, сколько и какие населённые пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты.

Ставка Верховного Главнокомандования И. СТАЛИН Б. ШАПОШНИКОВ

* * *

Сообщения Советского информбюро

Вечернее сообщение 17 ноября

…На одном из участков Калининского направления фронта наши разведчики обнаружили в тылу у врага 20 трупов немецких солдат. Как выяснилось из показаний пленных, эти немецкие солдаты были расстреляны за отказ идти в наступление. Захваченные в плен фашисты сообщают, что в течение месяца из 353-й и 102-й пехотных дивизий дезертировало свыше 250 солдат. Недавно всем частям был зачитан приказ германского командования. В приказе говорится, что каждый солдат, отставший от своей части по какой бы то ни было причине, будет считаться дезертиром и при поимке расстреливаться. Солдат 235-го пехотного полка Роберт Шрайбер заявил, что 8 ноября из его полка дезертировали 12 солдат. Ефрейтор 91-го пехотного полка Отто Курц подтвердил, что из его роты за три дня ноября дезертировало восемь солдат и два унтер-офицера. Пленный ефрейтор 3-го пехотного полка Иоганн Гросс рассказал, что огромные потери, которые несёт германская армия на Восточном фронте, а также наступившие холода надломили боевой дух многих солдат.

* * *

Из дневника начальника Генштаба ОКХ Франца Гальдера

17 ноября 1941 года, 149-й день войны

…Потери с 22.6 по 13.11.1941. Ранено 16 208 офицеров и 506 417 унтер-офицеров и рядовых; убито 6 107 офицеров и 141 764 унтер-офицеров и рядовых; пропало без вести 498 офицеров и 28 732 унтер-офицеров и рядовых.

Итого потеряно: 22 813 офицеров и 676 913 унтер-офицеров и рядовых.

Общие потери в личном составе войск Восточного фронта составляют (без больных) 699 726 человек, то есть 20,58 % средней численности войск, равной 3,4 млн человек.

Обстановка на фронте.

Разговор с фон Боком об обстановке на фронте 4-й армии. Он указал командованию 4-й армии, что её положение в отношении ширины фронта дивизий и количества соединений гораздо более благоприятное, чем в других армиях, и требовал перехода армии в наступление. Вторая танковая армия успешно наступает. Это облегчит положение 4-й армии. Ещё большее облегчение принесёт ей наступление 9-й армии и 3-й танковой группы. Так что нет никаких оснований отказываться от него. Фон Бок жалуется, что фон Клюге срывает все планы и что на него ничего не действует.

* * *

Из дневника командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Федора фон Бока

17.11.41

Сегодня противник продолжал атаковать в секторе ХШ корпуса. На других фронтах группы армий наблюдались атаки лишь местного значения. Отчаянная атака трёх сибирских кавалерийских полков в секторе V корпуса была отражена с большими потерями для русских. LVI (моторизованный) корпус 9-й армии медленно, с боями, продвигается к Ламе. Его левое крыло совершило прорыв в северо-восточном направлении на юге от водохранилища и добилось значительных успехов. Наши войска вышли к Волге на всём протяжении между водохранилищем и Калинином. На северном фронте 9-й армии имели место незначительные атаки русских.