Электронная библиотека » Данияр Сугралинов » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Кирпичи 2.0"


  • Текст добавлен: 14 марта 2022, 15:00


Автор книги: Данияр Сугралинов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 5
Нет – и точка

Я вышел из квартиры, захлопнул дверь. Тихо. Внизу слышался мерный храп. Оп-па! Так я и думал: этажом ниже на площадке спал Вася. И вот с этим недоумком я не хотел ссориться?

Я осторожно, стараясь не задеть тело, перешагнул Васю и уже почти выкинул его из головы, как он ухватил меня за ногу. Я слегка напрягся. Повернул голову и спросил:

– Что?

– Серега, Христом Богом прошу, не пьянки ради, а здоровья для! – прохрипел Вася.

– Куда дел сокровища убиенной тобой тещи, животное? Бог подаст. Ногу отпусти.

Вася обессиленно откинулся, но рукой продолжал цепляться за штанину. Я выдернул ногу из цепких лап соседа и побежал вниз.

Вот это уже здорово. Раньше я долго объяснял Васе, почему не могу дать взаймы, докладывал ему о своих покупках и тратах – былых и планируемых, – а потом все равно давал. Потому что Вася тупо кивал головой, стараясь показать: да, конечно, Сережа, я тебя понимаю, вхожу в положение, но денег дай. И тупо клянчил, игнорируя все мои объяснения.

А все проще на самом деле! Еще вчера Леха мне об этом рассказал, но тогда для меня актуальнее были офисные отношения, и я большого значения этим советам не придал. «Нет!» Одно слово. Или три: «Нет – и точка!»

А еще круче – без восклицательных знаков. Спокойно, твердо и без эмоций. И главное – без малейших раздумий и колебаний. Увидят, что вроде бы сомневаешься, – все, суши весла. Так что: «Нет». Обессиленный заемщик спросит: «Ну почему нет?» Тогда вариант такой: «Просто нет». Не надо говорить: «Не могу» или «Не хочу». Эти слова обязательно повлекут за собой вопросы, на которые односложно уже не ответишь.

Теперь уже я буду тупо, даже не пытаясь придать лицу и голосу выражение сочувствия, говорить «Нет». И это касается не только тех случаев, когда у меня хотят взять взаймы. Это касается всех случаев, когда меня используют. Баста!

* * *

Я вышел во двор и увидел прислоненный к стене пакет с мусором. Содержимое его переполняло; видимо, чтобы оно не вывалилось, пакет был перевязан. Обычный черный мусорный пакет с обычным бытовым мусором: из дырки под узлом высовывались горлышко бутылки из-под какого-то вина, использованные салфетки, пустая банка из-под черной икры – в необычном месте, не предназначенном для мусора. Я огляделся.

Чуть дальше, на стоянке своей черной BMW, нервно курил Артур. Вообще-то его имя Виталий Артуров, но все звали его Артуром. С этим соседом у меня сразу не сложились отношения.

Артур был предпринимателем средней руки, владел несколькими небольшими продуктовыми точками, но чувствовал себя как минимум олигархом. И вел себя соответственно. Выставлял все нажитое добро напоказ, постоянно хвалился успехами, покупками и местами отдыха, будь то элитный ресторан или отпуск в отеле «Бурдж-эль-Араб» в Дубае, где он сфотографировался с Шарлиз Терон, после чего вся его жизнь разделилась на две части: до встречи со знаменитостью и после.

Сожительствовал Артур с классической (в его представлении) секс-бомбой: высокой крашеной блондинкой с развитой грудью и мощными бедрами. У меня сложилось четкое ощущение, что для Артура она не более чем еще один атрибут жизни олигарха. И относился он к ней как к породистому домашнему питомцу, которого надо правильно затюнить, красиво одеть, хорошо напоить, накормить и выгулять. В общем, холил он ее примерно так же, как Миха свою ночную эльфийку.

Судя по всему, не меньший трепет он испытывал к своему пузу, которое выросло в два раза с тех пор, как я поселился в этом доме. Артуру было чуть за тридцать, брови и ресницы выцветшие, из-за чего и взгляд какой-то рыбий. И вообще, на таких, как я, безлошадных очкариков, живущих от зарплаты до зарплаты, он смотрел как на пустое место.

В любой другой день до встречи с Лехой я бы прошел мимо, поздоровавшись. Обычно Артур либо кивал головой в ответ, либо вовсе игнорировал приветствие. Это, впрочем, не сильно меня расстраивало: я знал, что он себя ведет так со всеми соседями. Наверное, было даже удивительно, как в нашем небогатом доме поселился такой человек, как Артур. Но факт в том, что жил он в доме с детства, с первых серьезных заработков выкупил соседние по площадке квартиры и объединил их в одну. А дальше – дело привычки. Вася, как и остальные соседи, его шугался, мнил себя Артур первым парнем на деревне, а поэтому ли, или из ностальгии, или привычки место жительства не менял.

Когда я увидел мусорный пакет, то сразу понял, чей он. Дом у нас небогатый, и сомневаюсь, что кто-то, кроме Артура, покупает черную икру. Да и вино, честно говоря, большой популярностью у жильцов не пользовалось. То ли дело пиво или водка.

Я подошел к Артуру, вытащил сигарету, закурил и поздоровался:

– Виталий, доброе утро!

Он посмотрел на меня и ответил:

– Хреновое утро! Не видишь, аккумулятор сел – на ночь забыл фары вырубить. Не было печали, черти накачали! А тебе чего?

– Хотел спросить, не вы ли забыли мусор у подъезда?

– Что? Какой мусор?

– Да вон же, пакет черный, – я кивнул в сторону подъезда.

Артур мельком глянул, бросил бычок, раздавил его ногой, сплюнул, посмотрел мне в глаза и уверенно сказал:

– Не-а, не мой. Какой-то баран оставил. Оборзели, черти! До мусорки уже лень дойти?!

– Не ваш? Ну ладно, я тогда пошел, а то на работу опаздываю, – сказал я. Строить из себя Холмса и проявлять дедуктивный метод не было времени.

– Тогда бывай… – Артур прищурился. – Слушай, потребитель! А может, это твой мешок? А? Я же когда выходил, его не было, а потом ты вышел… Ну и дела! Да это же ты мне свой мусор впариваешь, потребитель!

– Э-э-э… – как и в ситуации со срывом проекта на планерке у Степаныча, я впал в ступор.

– Чего ты блеешь, овца? Мухой забрал свой мешок и отнес на помойку, понял?

– Да не мой это мешок! Я для того и подошел к вам, чтобы узнать, чей он! – меня наконец-то прорвало. – Я вообще такими пакетами не пользуюсь!

– Заткни фонтан, четырехглазый. Взял мешок и отнес на помойку. Больше повторять не стану.

Кровь прилила к лицу, в горле пересохло, меня всего трясло. Я не нашелся, что ответить. И если быть до конца откровенным, даже если бы нашелся, не ответил.

Поэтому я молча, чувствуя на себе взгляд Артура, пошел, взял этот чертов мешок с мусором и отнес к мусорным бакам.

* * *

По пути к метро мне пришло в голову несколько отличных ответов Артуру. Скажем, «нет». Почему я не сказал ему «нет»? Или «нет – и точка»? Да уж, решить что-то делать оказалось намного проще, чем делать то, что решил.

В общем, я шел, мотал на кулак сопли, глотал обиду и преисполнялся все большей решимостью меняться. Потому что это чистая эволюция по Дарвину: выживают сильнейшие. К счастью, в отличие от кролика, который никогда не будет волком, я могу стать сильнее.

Просто надо делать все, что советует Леха.

Итак, сегодня пятница. До вечера я на работе, значит, покупку новых шмоток придется отложить на завтра. Кое-какие деньги на счету накопились: все-таки живу один и больших расходов нет.

Жаль, что машиной еще не обзавелся. Позволить себе купить какую-нибудь подержанную иномарку я могу, но прав нет, да и ездить не умею. В общем, еще две задачи на этот год: научиться водить машину и получить права.

В метро, как всегда утром в будни, столпотворение. Бегом спустился по эскалатору, двинул в другой конец перрона – оттуда потом ближе будет к выходу. Кое-где на лавочках спали бомжи. Уверен, когда-то они не смогли чему-то или кому-то сказать «нет».

У перрона поезда ждал в основном средний класс и пролетариат. Кое-где в толпе вкраплениями стояли агрессивные бабки. Сонно зевая, переминались с ноги на ногу студенты. Либо на зачет, либо ботаники. Нормальные студенты обычно на первые пары забивают. Или уже не забивают?

Подъехал поезд, раскрылись двери, и толпа ломанулась в вагон. Распихивая всех локтями и наступая всем на ноги, бабки пошли на штурм. Некоторые, совсем уж слабые, натыкаясь на широкие спины и плечи рабочего класса, отскакивали, как мячики от стенки. К счастью, в процессе расталкивания им помогали здоровенные сумки не пойми с чем.

Я не успел и глазом моргнуть, как все бабки оказались внутри вагона, двери захлопнулись, а я и еще пара хилых студентов остались на перроне. Черт! Пора позаботиться и о собственном физическом развитии.

* * *

На вахте сегодня Николаич, Жорик отдыхал. Николаич, в принципе, неплохой мужик, правда, всегда угрюмый и молчаливый. На приветствия он обычно бурчал что-то в ответ, а когда с ним здоровался я, вообще не удостаивал меня ответом и гордо молчал. Оживал он только при виде генерального, вскакивал с места и громко, с показным уважением, здоровался.

– Здравствуйте, Игорь Николаевич, – поздоровался я с ним. – Как жизнь?

Николаич кивнул, показывая, что жизнь, мол, в порядке, не мне, Резвею, ему такие вопросы задавать. Елки-палки! Синдром вахтера в действии. Сидит это чудо в кепке, в сорок с чем-то лет не нашедшее достаточно мозгов или сил устроиться на другую работу, и строит из себя пуп земли. Он даже не смотрел на меня.

– Николаич, с вами все в порядке? Не заболели? Все молчите и молчите, или немота какая напала? – с почти искренним удивлением спросил я. – То-то я думаю: что-то наш Николаич в последнее время не такой, как всегда. На входящих внимания не обращает, не говорит ни с кем, мычит только. Вам, дедушка, лечиться надо – тишина, покой. А генеральный знает, что нездоровы вы? Больным не место в нашей компании! Сегодня же поставлю начальство в известность!

Николаич ошеломленно посмотрел на меня. Вид у него такой, словно он только что лично узрел Папу Римского, но не ведал, как обратиться, да и отчества не знал. Ответа дожидаться я не стал и сразу пошел к Степанычу. Прошлое недоразумение надо устранить.

* * *

– Понятно, Сергей, – сказал Степаныч, потом нажал кнопку на телефонном аппарате. – Фрайбергер, ко мне, живо.

Вчера я по-джентльменски выручил симпатичную мне девчонку, потеряв по этой глупости квартальный бонус. Хорошие деньги, между прочим. Мой поступок не оценили и восприняли как слабость. Более того, как призыв не стесняться и пользовать Резвея всем и чаще.

Пришлось исправляться. Я без запинок, без всех «э-э-э» и «ме-е-е», рассказал Степанычу истинную причину задержки проекта, что, как ни странно, его не удивило. Умудренный опытом мужик. Интересно, сколько таких человек сидели у него в кабинете и без зазрения совести подло сливали компромат на своих коллег? Хотя в моем случае это не подлость, а восстановление справедливости.

В дверь коротко постучали, потом на пороге появилась жизнерадостная Лидка. Юбка едва прикрывала роскошные бедра. Высокая грудь мерно колыхалась, светлые волосы собраны. Красивая, что уж там. Степаныч, похоже, был такого же мнения и с жадностью ее рассматривал.

Улыбка сползла с ее прелестного личика, а брови удивленно вскинулись вверх, когда она увидела меня.

– Михаил Степанович, вызывали? – севшим голосом спросила Фрайбергер.

– Да, Лидия, садись, – сухо сказал Степаныч. – Ты не хочешь внести кое-какие изменения в версию о причинах задержки проекта?

Лидка кинула на меня быстрый досадливый взгляд и села как прилежная ученица: ноги вместе, руки на коленях. Лишь впившиеся в ладони ногти выдавали волнение.

– Хочу, – вздохнула Лида. – Выполнение проекта задержано по моей вине. Резвей свою часть работы выполнил вовремя.

– Тогда будет справедливым снять штрафные санкции с Сергея и лишить бонуса тебя?

– Да, это будет справедливо.

– Хорошо. Заканчивайте проект.

Степаныч откинулся в кресле, показывая, что разговор закончен. Когда мы подходили к двери, сзади раздался его голос:

– А вы хорошо смотритесь вместе, ребята.

Лидка фыркнула, а я, обернувшись, увидел на лице заместителя директора лукавую улыбку.

По пути я попытался утешить Лидку:

– Да ладно, Лид, купишь себе на пару губных помад меньше, делов-то!

Лидка остановилась, потемневшими изумрудными глазами посмотрела на меня и сказала:

– Да па-ашо-ол ты-ы!

И побежала. Смешное это зрелище: девчонки вообще плохо бегают, а уж на каблуках…

* * *

В пятницу работать никому не хотелось. В отделе царило оживление: впереди насыщенный пятничный вечер и два выходных. По традиции в пятницу гулять начинали в офисе. Я в таких мероприятиях участвовал всего пару раз, потому что приглашали, только когда денег не хватало. Я не отказывался и оставался, предпочитая дружеской беседе молча выпивать.

День прошел почти спокойно.

Правда, у Панченко заметно испортилась координация движений. Проще говоря, он с завидной регулярностью падал. Вроде идет человек – и вдруг на ровном месте спотыкается. Падая, он каждый раз извинялся.

Все объяснялось просто: он умудрялся натыкаться на неожиданно выставленные ноги коллег. Со стороны выглядело довольно мирно. Шел Панченко мимо Гараяна. Тот сосредоточенно глядел в монитор, раздевая в стрип-покере красивых «дэушэк». Потом Гараян зевнул, потянулся, его вытянутые ноги неожиданно оказались перед Панченко. Панченко упал. Никто не засмеялся, все сочувственно стали интересоваться, не больно ли ушибся Костик, как же его угораздило в пятый раз на том же месте, и вообще, не пора ли Костику менять работу, раз на него так плохо атмосферные изменения влияют?

Панченко покряхтел, отряхнулся и сообщил заинтересованным лицам, что с ним, Константином Панченко, все в порядке, а атмосферные изменения ему вообще побоку. И вообще, он, Панченко, не смог уловить связи между атмосферными изменениями и работой.

Это продолжалось до тех пор, пока Костик, неся бокал с кофе, не кувыркнулся в очередной раз, расплескав все на Бородаенко. Саня взревел, как раненый слон, и начал материться. Костя Панченко узнал много новых слов. А потом пошел застирывать рубашку Бородаенко.

Когда же он вернулся, то скринсейвером у него стала фотография полового акта столь нетрадиционного, что даже Гараян покраснел. А еще кто-то поставил пароль на его компьютер.

Учитывая, что вчера Лидка зарезала Костино маркетинговое исследование, доходчиво объяснив, что первокурсники сделали бы лучше, чем он, Панченко впал в депрессию и отчаяние. Потому что на переработку отчета сроку у него – до вечера.

– Ребята, скажите пароль! – жалобно просил он.

– Слушай, не компостируй тут всем мозги, дался нам твой компьютер! Забыл, небось, свой пароль, а теперь ищешь причину, чтобы не работать, – сказал Саня.

– Да, Костя, помолчи, работать не даешь, с мысли сбиваешь, – попросил Гараян, сосредоточенно жуя бутерброд.

Зараза-Лидка делала большие глаза и показывала Панченко два жеста: стучала указательным пальцем по своим часам, потом проводила оттопыренным большим пальцем по горлу.

Остаток дня Костя передвигался, как слепой сапер на минном поле темной ночью. Ходил он осторожно, смотрел в пол и широко расставлял руки, как будто ограждая себя от нечистой силы. Потом ушел к дизайнерам, которые милостиво выделили ему один компьютер за мизерную цену в бутылку коньяка. Костя попытался сторговаться на шоколадку, но услышал резонный отказ от главаря дизайнеров и богини «Фотошопа» Милки:

– Панченко, «с меня шоколадка» – самая лживая фраза всех времен и народов. Никто и никогда еще не видел своими глазами ту самую обещанную шоколадку! Да и вообще, мы на диете. Тащи коньяк, и торопись, потому что предложение действительно только в течение часа!

А вечером Панченко, тихо ликуя, принес отчет и привел с собой трех девчонок с дизайнерского, включая Милку.

– Ребята, девчонки с нами хотят посидеть! – радостно выпалил он. – Вы не против?

– Мы? – уточнил Макс Кравцов, один из самых опытных и спокойных менеджеров отдела. Макс славился тем, что никогда не вмешивался и не был замешан ни в одном конфликте внутри компании. – Нет, Костик, мы только «за». Особенно учитывая, что сегодня ты всех угощаешь. Вы как, ребята?

– Да, Панченко, раскошеливайся! Сам с первой зарплаты обещал! – напомнил я.

– Не жмись, салага, – покровительственно вещал Бородаенко. – Мы жадных не любим. Мы любим нежадных!

– Да, Костя, жадным быть плохо, – подтвердил Левон Гараян. – Организм слабеет, зрение портится, вестибулярный аппарат тоже.

Костя помялся, но терять лицо перед девушками ему не хотелось. Тем более все сказано однозначно и предельно ясно.

– Да я что, я не отказываюсь, – промямлил Панченко. – Что брать-то?

Оживившись, народ начал перечислять необходимое для скромной офисной гулянки, а Костя, высунув язык, записывал.

Я же думал, что за эти два дня вроде бы ничего не изменилось, но почему-то настроение и ожидания у меня совсем другие, чем обычно.

Глава 6
Другая пятница

– Да достало все, Миха, понимаешь? Пытаешься всем угодить, никого не обидеть, в результате обижаешь только себя. Ну куда это годится? Вот и психанул.

Мы с Михой курили в туалете, пока у нас в отделе в полном разгаре была пятничная гулянка. Костя Панченко расстарался: приволок два тугих пакета с алкоголем, напитками и закуской. До нас доносились визг Милки Чердаклиной, потом бас Бородаенко и заразительный хохот Гараяна.

– Ох, старик, не поздно ли в твоем возрасте себя менять? – Миха глубоко затянулся сигаретой, выдохнул. – У меня, думаешь, жизнь лучше? Юриста все ненавидят. Сегодня прибегает продажник, Рашид из коммерческого. Вопит: «Где мой договор с компанией “Печки-лавочки”?» Натравливает комдира – Семенов срывает нам продажу. Комдир летит к Степанычу. А тот знает же, что на мне еще сто двадцать два договора и все нужны вчера…

– Может, помощник тебе нужен?

– Серег, да прошу я того помощника уже второй год, а толку? Степаныч обещает, на Кацюбу ссылается, Кацюба на финотдел кивает – не предусмотрено бюджетом. Да в задницу! – Миха сплюнул. – Знаешь, для меня жизнь делится на две части. Первая – офис и вся эта фигня, с ним связанная, с этими играми подковерными, подставами, фарсом и ложью. Это одна жизнь: сорок часов в неделю плюс еще двадцать на дорогу да за «здорово живешь» на переработки. Я с этой частью жизни давно разобрался: мне она неинтересна, но нужна, чтобы я мог полноценно проводить вторую. Ту, что мне нравится.

Миха хорошо поддал, и язык у него немного заплетался.

– А вторая часть? Играешь?

– Не только, Серега. Ты не знаешь, а я тебе скажу. Живу с родителями: они на пенсии, мать болеет, ей уход нужен. Ну да ладно, сестра помогает, она с дочкой после развода с нами живет. Прихожу домой с работы с такой радостью, ты б знал! Открываю дверь, а там уже Полинка встречает, племянница, радуется! На столе ужин: борщец со шкварками, отбивная свиная, картошечка жаренная с грибами и луком…

Миха сглотнул слюну. Я – непроизвольно – тоже.

Между тем Миха продолжил:

– Прихожу с работы я поздно обычно, уже все поужинали, так что ем, потом читаю или разговариваю с домашними, делимся новостями. Потом включаю какой-нибудь сериал, сейчас вот «Во все тяжкие» смотрю, видел? Нет? Посмотри, там про одного учителя химии, он раком заболел и решил перед смертью семью обеспечить – стал варить наркоту…

– Посмотрю, – ответил я.

А сам подумал: «Когда бы успеть…»

Мы закурили по новой.

– Вот, а потом у меня игра, рейд[5]5
  Термины «рейд» и «рейдить» в Word of Warcraft традиционно относятся к походам в подземелья отрядами в 10 или 25 человек.


[Закрыть]
, ну, ты в курсе – собираемся всем статиком[6]6
  Рейдовый отряд с постоянным составом участников.


[Закрыть]
и идем траить[7]7
  Траить – от английского to try (пробовать).


[Закрыть]
очередного босса. И вот там-то у меня полноценная жизнь, общение. Я с девчонкой там одной познакомился где-то полгода назад, Ульяной зовут. Она из Киева, правда, но это неважно. Главное – именно там я чувствую себя своим, ощущаю уважение, общение построено не на лжи. Живу я там, понимаешь? Дом, семья, книги, фильмы, сериалы, World of Warcraft и моя гильдия – вот это моя жизнь. А здесь… Здесь я существую.

– Понимаю, Мих. Еще как понимаю. Только у тебя есть жизнь в этой твоей второй части, а у меня и ее нет. Вся моя жизнь – сплошное существование. Сегодня с утра один урод-сосед ломился ко мне в дверь ногами, чтобы занять денег на опохмел! Для него это в порядке вещей, представь? И дело не в нем, а во мне: он же ни к кому больше так не ломится! А второй отправил меня выносить собственный мусор, представляешь?

– Ни фига себе, как это?

Я начал было рассказывать, но в туалет вломились Кравцов с Гараяном, распевая «Наша служба и опасна, и трудна». Так что мы с Михой ретировались.

* * *

– А помните, еще все вкладыши собирали? – мечтательно спросила Милка. – Love is…

– Что за вкладыши? – поинтересовался Костя.

– Эх ты, салага! Не знать, что такое вкладыши! – встрепенулся Бородаенко. – Ты сиську сосал, когда я, да и вся страна вплоть до пубертатного возраста впадала в экстаз при получении нового вкладыша. Были такие картинки, вложенные в упаковку жевательной резинки…

– Вкладыши! – перебил Саню Гараян. – Я Final-90 собирал, с футболистами. Помню, никак сборную ФРГ нигде не мог найти! Она только у Ашота была, моего двоюродного брата. Чего я ему только не предлагал за нее, даже целый нераспакованный блок Final’а, а он только смеялся. Хотя сам Turbo собирал!

– Точно! – подтвердил Саня. – У нас сборные менялись на пять-шесть вкладышей с игроками. А сборную ФРГ я даже не видел.

– А мы «сотки»[8]8
  Сотки (другие названия – фишки; кэпсы, от англ. caps – крышки) – азартная игра, популярная в 1990-х и начале 2000-х годов среди школьников и подростков в возрасте от 9 до 13 лет.


[Закрыть]
собирали, – вспомнила Лида. – Их еще фишками называли. Играли до умопомрачения.

Мы уже хорошо выпили, но домой никто не спешил. То, что принес Костя, давно закончилось, так что сходили и добавили. Николаич, правда, пытался качать права, грозился служебную записку накатать на всех «о распитии спиртных напитков», но его усадили, налили коньяку, поднесли бутерброд, и он, выпив и закусив, успокоился.

– Да я что, ребята, я ничего, работа такая: за порядком следить, я же к вам с душой… – говорил разомлевший Николаич, изредка бросая на меня настороженные взгляды.

– К нам с душой, и мы с душой, – очень тихо заметил я.

Мы сидели и вспоминали детство. Не все мы были коренными петербуржцами. Поэтому, находя что-то общее, радовались и начинали это оживленно обсуждать. Вспомнили Карлсона, капитана Блада, Алису Селезневу, морской бой и металлический конструктор, выжигатель по дереву и настольную игру «Менеджер», сборы металлолома и макулатуры, первые видеосалоны, воскресные диснеевские мультики по ОРТ, первые игровые приставки Dendy…

– Я тоже Turbo собирал, – вклинился Кравцов в вечер воспоминаний. – Мы еще постоянно в «хлопушку» играли, помните? Каждый клал по вкладышу в общую кучу, потом по очереди хлопали ладошкой, что перевернулось – твое.

– У нас отдельные хитрецы смачивали ладонь слюной, – добавила Милка. – Мы у таких конфисковали всё и гнали взашей.

– Фигня ваши вкладыши, – вдруг сказал Саня, весело сверкнув глазами. – Хотите историю?

– Какую? – спросила Лидка.

– Историю про то, как я почти поехал в «Артек»!

– Что за «Артек»? – спросил Костя. – Лагерь какой-то?

Вел он себя весь вечер довольно тихо. Не развязно, как обычно, но чувствовалось: был доволен, что влился. Тем более первые тосты были за его первую зарплату с хорошими пожеланиями, и даже Миха Семенов расчувствовался и произнес трогательную речь о своей первой зарплате.

– Какой-то! – поучительно сказал Саня. – «Артек», Костя, это как сейчас Куршевель, только для пионеров. Ну так что, будете слушать историю? Только сначала накатим. Костик, наливай.

– Будем, будем! – загомонили девочки.

Костя несколько неуклюже всем разлил. Чокнулись, выпили.

Начал Саня торжественно:

– Слушайте и не говорите, что не слышали историю юного Александра Витальевича Бородаенко о том, как рухнувший социалистический строй поломал его так прекрасно складывавшуюся карьеру филателиста. Случилось это в городке столь небольшом, что его название вам ничего не скажет, мои юные друзья. Было мне лет девять, и я собирал марки.

Костя хрюкнул. Я тоже едва сдержал улыбку: представил маленького девятилетнего вечно хмурого и всем недовольного Саню Бородаенко, с лупой склонившегося над альбомом с марками.

– Гусары, не ржать! У нас в школе тогда все марки собирали! Особо увлекшиеся даже ходили во Дворец пионеров в кружок филателии. Потом на переменах понтовались новыми марками: «Монгол Шуудан» или прекрасной коллекцией «живописи», которую фиг где купишь, кроме специального магазина «Филателия».

– У нас тоже такой был, – вспомнил я.

– Резвей, дальше будешь сам рассказывать, понял? Только перебей еще раз! – рассердился Саня.

Народ зашикал.

– Молчу, – улыбнулся я. – До смерти хочется дослушать до конца эту леденящую кровь историю!

– Итак, пока мои одноклассники наслаждались репродукциями картин Рафаэля и Микеланджело, я собирал «фауну»: марки с изображениями животных. На этом-то меня и подловил один одноклассник – твой тезка, кстати, Резвей, – и заманил в этот самый кружок. «Только в кружке, – говорил Серега, – ты сможешь купить любую “фауну”! Даже кубинские марки!» Безмерно впечатленный такой перспективой, я тут же согласился. Кубинские марки были самыми клевыми – это вам любой советский школьник эпохи заката советской империи подтвердил бы!

В кружке меня постигло разочарование. Я и не знал, что для марок есть специальные альбомы, и раньше просто тупо наклеивал их в альбом для рисования.

Короче, после первого посещения кружка я выклянчил у родителей денег на альбом для марок, который называется кляссер. Почему-то при слове «кляссер» мы ржали, а со временем оно стало у нас оскорбительным. Так что Лева Натансон неслучайно стал «Кляссером», но это отдельная история.

За альбомом мы с корешем поехали в ту самую «Филателию» на другом конце города. Район этот у нас пользовался дурной славой. Местная шпана считала своим долгом допросить каждого чужого пацана на предмет принадлежности к району и в случае несоответствия так отделать, чтобы приезжать к ним было неповадно. Но у нас ходили легенды: если сказать, что ты знаешь Мишу Кривого, то тебя отпустят. Не знаю почему, но один раз, когда Серега поехал за свежей «живописью», его отбуцкали так, что ему никакой Миша Кривой не помог. Мало того, после слов «Я знаю Мишу Кривого!» его стали бить с еще большим остервенением. Наверное, этот Миша Кривой был каким-то уродом.

Но в тот раз нам повезло и альбом я купил без приключений.

Так началась моя карьера филателиста.

А через некоторое время наш тренер объявил, что пора готовиться к городской выставке филателистов. Тренером мы его называли, потому что он вел еще секцию бокса, и многие из нас ходили к нему и туда.

На идею участвовать в выставке не повелся никто, это оказался тот еще геморрой. Надо было купить специальные выставочные листы, грамотно расположить там марки определенной тематики в клеммташах – это такие пленочные карманы для марок – и все аккуратно подписать.

Ключевое слово во всем этом – аккуратно. Печатными буквами прямо писать я не умел тогда, маленький был еще. А тренер, зараза, сказал, что это ерунда, можно под трафарет делать пояснительные подписи. И вообще, если, мол, я одержу победу на городской выставке, меня наградят путевкой в «Артек».

На слово «Артек» у нас, пионеров, тогда была такая же реакция, как сейчас у школоты на какую-нибудь Меган Фокс.

В общем, развели меня и еще нескольких пацанов, включая Серегу, на участие в этой выставке. У них там тоже какой-то свой план был: обязательная норма участников.

Тренер отговорил меня делать выставку про животных: «Это избитая тема, Саша». Взамен предложил тему «Владимир Ильич Ленин в зеркале мировой филателии».

Вот это была жесть. Черт с марками-то, их было много тогда с Лениным. А вот подписи! Под каждой маркой надо было зафигачить познавательную подпись. А какая подпись может быть, если марок – триста и на всех один и тот же человек?! Пришлось идти в библиотеку и брать книги о Ленине.

Дальше я уже фантазировал. Скажем, стоит Ленин на броневике. Моя подпись: «В. И. Ленин на Финляндском вокзале». А вот еще один Ленин на броневике. Подписываю: «В. И. Ленин в Варшаве». Благодаря моим познаниям в географии Владимир Ильич побывал везде. Судя по моим пояснительным подписям, В. И. Ленин проводил агитацию мирового пролетариата даже в Австралии.

Короче, я одержал безоговорочную победу на выставке. Мне выдали диплом и сказали: «Готовься, Саша, к “Артеку”».

Я очень обрадовался и всем об этом рассказал. Девчонки хотели со мной дружить, а Серега кипел от зависти.

В общем, пару недель я ходил в героях.

А потом Союз развалился, и ни о каком «Артеке» речи быть не могло, – грустно закончил Саня.

– Александр Витальевич… – обратился Костя к нему. – Можно, я вас Кляссером буду называть?..

* * *

Из офиса пошли пешком. Метро уже закрыто, а нам нужно было заглянуть в ночной магазин и взять алкоголь: решили посидеть у меня. Нормального человеческого общения Михе не хватало, как и мне. С нами увязался Гараян, которого бросила жена и которому тоже хотелось общения. Кроме того, вечерний моцион, как он заявил, очень полезен для сброса веса.

– А что, очень даже душевно посидели, – тяжело дыша, заметил Миха. – Как считаете?

– Вполне, мне понравилось, – ответил я. – А тебе, Левон?

Я оглянулся и увидел, что Левон отстал шагов на десять. Я остановился.

– Сережа, Миша, давайте помедленнее пойдем, – попросил он. – Я устал.

– Может, лучше такси возьмем? – предложил Миха, который тоже страдал лишним весом и одышкой.

– Хорошо, жирдяи, уговорили, – засмеялся я. – Вот вам и вечерний моцион!

Я поднял руку, голосуя, и возле нас резко притормозила разбитая вершина российского автопрома с ягодным названием. Впрочем, нас это не смутило: Гараян лихо нырнул в салон рядом с водителем, мы с Михой расположились на заднем сиденье.

Я сказал бомбиле, молодому парню интеллигентного вида, в очках, куда ехать, попросив притормозить возле любого открытого продуктового магазина. В магазине закупились, потом вернулись в машину и поехали ко мне.

Некоторое время ехали в молчании, а потом Миха спросил:

– Левон, а чего с женой-то?

Гараян прокашлялся, открыл окно, закурил, предварительно знаком спросив разрешения у водителя.

Потом ответил:

– Поссорились.

– Опять? – не удивился Миха.

Жена у Гараяна была молодая, шебутная и дерзкая. Уходила она от мужа регулярно, но каждый раз Левон ее возвращал: сначала обижался, грозил разводом, потом отходил, переживал, горевал и шел на поклон, сдаваться на ее условиях.

– Опять, – согласился Левон.

– Из-за чего?

– Она спросила: «Ты меня любишь?» Я ответил: «Конечно!»

– И?

– Да так вот, слово за слово – поругались, она дверью хлопнула и к маме уехала.

Мы с Михой заржали.

Отсмеявшись, я сказал:

– Плюнь! Сколько раз ссорились-то? Вернется!

– Так она возвращается, если я прилагаю усилия, понимаешь, Сережа? А я вот думаю: если я не буду ее возвращать, она вернется?

– Конечно, вернется, – заявил я. – Вернется же, Миха?

Миха промычал что-то утвердительное.

– Да вам-то откуда знать? – воскликнул Гараян. – У вас-то и девушек, наверное, не было никогда!

– Почему не было? Были! – хором возмутились мы с Михой, впрочем, без особого рвения.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации