Текст книги "Кирпичи 2.0"

Я, чувствуя, что терять мне уже нечего, поздоровался с каждым, перекинулся парой фраз с Левоном на тему самочувствия, рассказал ему, как встретил Васю. Левон поинтересовался, все ли в порядке, а потом поблагодарил за вечер. «Здорово посидели», – сказал он.

Уволюсь или не уволюсь, а работать надо, пока я еще сотрудник компании. Я подобрал хвосты, выяснил у Лидки обсуждавшиеся на совещании вопросы и задачи. Она, к удивлению, деловито и подробно поставила меня в курс дела по всем вопросам и даже подметила, как я изменился:

– Хороший запах, Резвей. «Пако»? Мне нравится.

– Спасибо, Лид, – ответил я, ощущая, как за спиной растут крылья.

– Влюбился в кого-то? А то смотри, я ревную! – улыбнулась она.

Пожалуй, это стало лучшей наградой за вчерашние мучения и потраченные накопления. Я даже забыл о сигаретах и с головой ушел в работу.

Остаток дня прошел спокойно. Панченко избегал встречаться со мной взглядом, да и я не горел желанием общаться с ним. В рабочей суете совсем забыл о вечернем свидании с Ритой.

В перерыв сходили с Михой и Левоном пообедать. Выяснилось, что Левон сел на новую диету: не есть на ночь – и пообещал вести блог на эту тему. С Миленкой он так и не помирился, и было видно, что в этот раз он настроен серьезно и сам никаких первых шагов предпринимать не собирается.

– У тебя точно никого нет, старик? – поинтересовался Миха у него. – А то я тебя не узнаю.

– Ты вон на Сережу лучше посмотри, – заметил Левон. – Вот его я точно не узнаю.

– Да прекратите, парни, – смутился я. – Уже и постричься человеку нельзя?..

– Я на днях одноклассника встретил, Сашу Проценко… Еле узнал, так сильно он изменился! Был обычным троечником, спокойным, даже вальяжным.

– А сейчас? – спросил я.

– Дерганый он какой-то стал! – ответил Миха. – Весь в делах, даже толком не остановился поговорить. Да и вообще, взять всех, с кем я учился и зафрендился в соцсетях: двигаются, бегают, суетятся, строят планы, делают бизнес или карьеру.

– И правда, – согласился Гараян. – Я тоже заметил. Все как будто выбрали одни и те же стандарты жизни, одни и те же идеалы. А еще говорят штампами, слушают штампы, смотрят штампы, живут по штампу.

– А я вроде как новую жизнь начал. Парни, серьезно. Помнишь, Миха, наш с тобой разговор в курилке в пятницу? Надоело мне так жить, как в болоте, решил меняться, потому и шмотки новые, и стрижка…

– Сережа, – перебил меня Гараян. – Ты это… Тормозни, успокойся. Подумай сначала, хорошо подумай, основательно, спокойно: кто ты, чего хочешь, к чему идешь. А вот когда четко поймешь, приоритеты расставишь, сильные свои и слабые стороны определишь – вот тогда и живи новой жизнью: ненавидь, люби, плачь, смейся, радуйся и огорчайся. Живи!

Слова Левона упали в благодатную почву. С самой первой встречи с Лехой я чувствовал, что много делаю, трачу много сил. Но как понять, правильно ли я бегу, если не знаю четкого направления? И та ли цель, которую я совсем недавно себе поставил, на самом деле мне нужна?

В офис я возвращался, сильно задумавшись. А ближе к вечеру позвонил Леха.

– Здорово, Серег! Как ты? Все нормально?

– Привет, Леха. Да столько всего, голова кругом. Курить бросил. Ты откуда звонишь?

– Да я сегодня только прилетел. Устал как собака. Насчет курить – молодец, хвалю! Что вечером делаешь? Пересечемся?

– Легко.

– Легко, – передразнил меня Леха. – А чего голос такой кислый?

– Нормальный голос.

– Не, меня не проведешь. Ладно, не кисни там, вечером поговорим. До связи.

– До связи.

Отключился, а потом вспомнил о Ритке. Черт! Ладно, что-нибудь придумаем. Главное – дожить до конца рабочего дня. А там будет проще, эмоции утихнут, да и Леха что-нибудь подскажет. А подскажет ли? Зачем ему это надо вообще?

Выстроенную кирпичную стенку снесло ураганом враждебности коллег. Уверенность в себе, в собственной правоте – всё рухнуло от одного подслушанного разговора.

Старые ошибки повисли мертвым грузом и не давали идти вперед.

Глава 11
Кино и немцы

Уходя с работы, встретил Миху, который кого-то ждал и курил, чтобы скоротать время.

– О, старик, ты с нами?

– Боюсь, что нет: планы. Но не постесняюсь спросить: куда и с кем это «с нами»?

– Да вот собрались с Левоном в кино и тебя думали позвать, – ответил Миха и протянул сигареты: – Будешь?

Я подумал, что хотели бы позвать – позвали бы заранее, а не когда я случайно мимо проходил. Да и вообще, как-то странно вся эта их внезапно вспыхнувшая дружба ко мне выглядит…

– Ясно, – сказал я, жестом отказываясь от сигарет. – Что ж, спасибо за приглашение, но сегодня у меня другие планы. Приятного просмотра, Мих!

– Точно, старик? Может, покурим хотя бы вместе?

– Точно. А курить я бросил, я же тебе говорил. Пока!

Миха задумчиво кивнул, затянулся и уткнулся в телефон. На пороге появился Гараян, которому я помахал и быстрым шагом направился к метро – до встречи с Лехой надо было успеть заехать в салон оптики, взять уже, наконец, эти чертовы линзы. В мокрую питерскую осень вечно запотевавшие очки стали раздражать, а их роговая оправа «минус пять к харизме» не сочеталась с моими новыми шмотками «плюс десять ко всем атрибутам».

В салоне консультант Лиза – милая девушка в очках, которые ее нисколько не портили, – долго и терпеливо разъясняла мне особенности различных видов линз. Наконец я остановил выбор на самых дорогих. И они обошлись мне дешевле очков, которые из-за досадных случайностей я менял с завидной регулярностью.

Только дома вспомнил о встрече с Ритой и долго размышлял, кого же выбрать. Очень хотелось встретиться с Лехой, рассказать ему обо всем, что произошло, посоветоваться, что делать дальше, стоит ли увольняться.

С Ритой встретиться хотелось не меньше. Я никогда не думал, что у меня хватит смелости пригласить ее на свидание.

Честно, я был уверен, что она спит с шефом. И только с ним.

Самоуверенный Бородаенко так не считал и своего добился. А хочу ли я того же, чего и он? Или созрел для чего-то серьезного?

У меня лет пять не было постоянной девушки, да и постоянной за всю жизнь была только одна.

Анна.

* * *

Анна терпеть не могла, когда ее звали Аней. Мы познакомились в магазине, одном из тех, где можно было упаковаться развлечениями до конца света: фильмы, музыка, книги, игры на любой вкус. Анна была продавцом-консультантом. А я проходил тогда практику в небольшом рекламном агентстве неподалеку.

В кино я и в то время разбирался прилично. Возможно, поэтому Анна выделила меня из толпы и много со мной разговаривала: давала дельные советы, отговаривала покупать то, что, на ее взгляд, было отстоем, и советовала авторское кино. Голливудские блокбастеры она не любила, что, впрочем, не мешало ей их продавать. Смотрела же Анна все, вряд ли только по работе. Скорее это была искренняя любовь к кинематографу.

В общении со мной она сразу перешла на свойский, даже пацанский тон.

– Отстой, не вздумай брать, – сказала она однажды, увидев у меня в руках «Поле битвы: Земля» с Джоном Траволтой. – Возьми лучше «Большой куш» Гая Ричи. Что? Ты не смотрел «Карты, деньги, два ствола»? Ну ты даешь!

Вскоре я стал постоянным покупателем. Приходил в магазин, делал вид, что изучал содержимое полок, а сам искал взглядом Анну. Если была не ее смена, уходил, ничего не купив. Когда я собрался с духом пригласить ее в кино – а куда еще один любитель кино может пригласить другого, – купленные мной фильмы были выложены дома у стены штабелями. Питался я лапшой быстрого приготовления, так как денег катастрофически не хватало: все уходило на фильмы. Так вот, когда я наконец решился – Анна уволилась.

Ее бывшие коллеги – замкнутые неопрятные парни, которые на раз-два могли доказать, почему «Властелин колец» лучше «Звездных войн», – после долгих уговоров подсказали, где искать девушку: конечно, в Университете культуры и искусств. Никакой другой информации они мне дать не смогли – ни факультета, ни курса, – а фамилию назвать отказались: «не положено».

Несколько дней я бродил возле здания университета, заглядывая в близлежащие кофейни, но Анну так и не нашел.

И когда я совсем потерял надежду, совершенно случайно мы встретились в метро. Она так искренне обрадовалась, что я легко, не задумываясь, пригласил ее вместе выпить. И она согласилась.

Мы стали встречаться, и это была взаимная любовь, страстная и стремительная, так что через месяц мы уже жили вместе.

Будучи девушкой продвинутой: пирсинг, татуировки, всегда запас травки в сумочке, – она не терпела косметики, лихо каталась на роликах, умела поддержать любой разговор. Стройная фигурка, чистая светящаяся кожа, милая улыбка – я, тихий интеллигентный мальчик без особых перспектив и богатых родителей, так и не понял, чем ее завоевал.

Еще Анна много рисовала и часто дарила мне свои рисунки. Я этим гордился – рисовала она хорошо. В такие моменты я проникался особой нежностью и любовью к ней.

Яркая весна и жаркое лето в наших отношениях сменились пасмурной осенью, когда она все больше времени стала проводить не со мной, а я начал ревновать по любому поводу и устраивать разборки. Ее привычки, раньше казавшиеся милыми, стали раздражать меня и доводить до тихой, урчащей внутри злости. Она ничего не готовила, перебивалась фастфудом или тем, что готовил я из полуфабрикатов: пельмени, сосиски, макароны, вся та нехитрая кухня, которую осваивает ко второму курсу каждый иногородний студент. Личные вещи, художественные принадлежности – краски, кисти, палитры, какие-то доски, подрамники – она раскидывала по всей квартире, так что больших трудов стоило найти что-нибудь. Ко всему она активно флиртовала в сети, да и в реальной жизни, сводя все к тому, что я не имею права в чем-либо ее ограничивать.

Я же жил в постоянном стрессе и изводил себя разными фантазиями и подозрениями.

Мне казалось, что можно вернуть те отношения, которые у нас были вначале. Надо было только стать хорошим и примерным парнем. Я работал, закупал продукты, утром готовил завтрак, вечером ужин. Я прекратил, по крайней мере внешне, ревновать. Я дарил цветы, подписанные открытки и всякие приятные, как тогда считал, безделушки, которые могли бы поднять настроение. Стирал – руками, машины у нас не было – не только свои, но и ее вещи, даже нижнее белье; гладил, пылесосил. Наводил, в общем, порядок каждый день, а по выходным затевал генеральную уборку. Иногда она помогала мне, а потом мы вместе проводили время, но чаще она исчезала по одному из тысячи поводов, которые у нее всегда находились.

Я не задавал ей никаких вопросов, даже если среди ночи нас будил чей-то звонок и она, прижав телефон к груди, тихо ускользала в ванную, откуда не возвращалась подолгу. Я же глядел в потолок, порывался встать и подслушать, но воспитание… «Подруга», – говорила она, ложась рядом, если видела, что я не сплю.

Анну все устраивало и в то же время не устраивало ничего. Она стала молчаливой, по крайней мере со мной, мало ела, на мои поцелуи отвечала вяло и холодно, а когда я ловил ее в объятия, казалась мне уличной кошкой, которую поймали дети, чтобы погладить. И даже цветы ее не радовали, так что мне приходилось самому их ставить в вазу с водой. Если я этого не делал – букет так и оставался лежать где-то в прихожей, возле обуви.

Из общего осталось только кино. Но и здесь, оказалось, у нас совершенно разные вкусы. Мы по инерции жили дальше, я чувствовал, что все еще люблю ее. Черт его знает, чем бы все это закончилось: возможно, моим суицидом от неразделенной любви, – если бы в один пасмурный дождливый вечер я не вернулся домой и не обнаружил, что она ушла, не оставив даже записки.

Мои звонки Анна сбрасывала, так что только спустя несколько дней, когда я в абсолютной депрессии все-таки дозвонился, она сухо сказала, что любовь прошла и жаль, что она сразу не разглядела, какой я неудачник.

Несколько месяцев я жил как во сне и понял, что все закончилось, когда с удивлением для себя стал с интересом разглядывать незнакомую красивую девушку в метро.

Следующей девушкой, в которую я влюбился, стала Лида Фрайбергер. Но с ней у меня как-то не складывалось. Мягко говоря.

* * *

Одиночество стало для меня привычным. Настолько, что мне не составляло труда представить себя сорокалетним холостяком, все так же проводящим вечера у телевизора или за компьютером, смотрящим сериалы, читающим книгу за книгой или играющим в очередную онлайн-игру. Строить свою жизнь на эмоциях от чужой жизни за экраном из-за отсутствия своей?

Нет.

Кто знает: может, свидание с Риткой станет для меня чем-то иным, чем бородаенковские «цветы-ресторан-постель-прощай». По крайней мере мне она нравится и я готов к серьезным отношениям.

В общем, я решил отменить встречу с Лехой. Но сначала надо было позвонить Ритке: убедиться, что она не передумала.

Я выяснил, какие сеансы были на вечер, после чего набрал ее номер.

– Рита, привет! Это Сергей Резвей.

– А, привет! – радостно защебетала Ритка. – Я как раз только домой зашла. Ну что, у нас на сегодня все в силе?

– Да, в кино идем, в «Художественный». Есть тупая комедия, тупой боевик и слезливая, но адски красивая, судя по рецензиям, драма. А может, ты фантастику любишь?

– Нет, не очень, – сказала Рита. – Но мне все равно, я в кино сто лет не была. Заедешь за мной?

Я чертыхнулся про себя. Все, завтра в автошколу!

– Я без машины, Рит. Но могу на такси заехать.

– Тогда не заморачивайся, давай в девять встретимся на Маяковке. Все, я побежала марафет наводить. До встречи!

– До встречи!

Трубку я клал с легкой досадой на себя – за отсутствие машины и неумение водить.

Выбор фильма пришлось обмозговать. Каждый год в Голливуде выпускается уйма проходных фильмов. Комедия и боевик были как раз такими. Драма же обещала стать тем, что люди пересматривают и спустя десять лет, и мне захотелось, чтобы эта картина ассоциировалась у Риты со мной. Тем более, судя по рейтингу фильма, со мной были согласны миллионы зрителей по всему миру.

Подумав о том, что говорить Лехе, я решил ничего не скрывать и набрал его номер.

– О, Серега, здорóво! – от него так и веяло бодростью и радостью жизни, даже по телефону. – Освободился? Я скоро тоже освобожусь, одна встреча осталась…

– Лех, я не смогу сегодня, – перебил я его. – Я одну девчонку пообещал в кино сводить. Ритой зовут, с работы.

– Кино? Кино – это здорово! Куда и на какой фильм?

Я машинально ответил, немного ошеломленный тем, что Леха тоже собрался с нами в кино.

– Вышел уже? Ничего себе… – Леха задумался. – Смотрел трейлер – очень круто, похоже, крышесносящий!

– Да, наверное, – скучным голосом предположил я.

– Эй! Да ты не думай, я отдельно от вас пойду. Что, думаешь, мне и в кино сходить не с кем? А по поводу встречи… У тебя насчет Риты на ночь какие-то планы есть? Или все серьезнее?

– Планы? Это как получится, я пока не думал. Пообщаться же надо.

В трубке раздался Лехин смех.

– Серега, к такому надо быть готовым до встречи! Но я сейчас не об этом, я вот к чему – если тебе именно сегодня переспать с Ритой… Ритой? Погодь, а что с заразой Лидкой? Почему ты не с ней в кино идешь?

– Хм… Расскажу при встрече, – ответил я, надеясь до тех пор придумать что-нибудь правдоподобное.

– Ладно. Так вот, если тебе именно сегодня с Ритой хочется переспать, то вопросов нет, встретимся в другой раз. Если же это не горит и переспать на первом свидании для тебя не смысл жизни, то я готов встретиться с тобой, когда ты освободишься.

– А как же кино? Я же уже пообещал!

– Все продумано! Смотри: вы спокойно идете в кино, я тебе звоню после фильма, мы имитируем деловой разговор. Потом ты делаешь расстроенное озабоченное лицо и говоришь ей: «Риточка, милая, извини, очень важная встреча» – и в таком духе. Неглупый, сообразишь. Заинтригованная Рита едет восвояси, а мы – общаться.

Я подумал, что это хороший план.

* * *

Ритка опоздала всего на пять минут. Чудо-девчонка. Пока поднималась по эскалатору, смотрела на меня, улыбка до ушей. Я ее даже не узнал поначалу. Привык к офисному виду, а тут – джинсы, легкая куртка, волосы распущены. Ступенькой ниже стояли какие-то кавказцы в кожаных куртках. Один из них тронул Риту за плечо, что-то спросил. Слов не слышно, зато было видно, как она отрицательно покачала головой. Кавказец явно расстроился.

О Рите я знал немного. На работе она мало с кем общалась, в корпоративных гуляниях активного участия не принимала, была приветлива, отзывчива, но всегда соблюдала дистанцию. За этот день миф о Риткиной неприступности развеялся дважды: после рассказа Сани Бородаенко и сейчас, когда я увидел ее на эскалаторе. Я смотрел на нее и не мог отвести глаз, пытался найти хоть какой-то недостаток, подвох, который бы уравнял мои шансы, объяснил бы, почему она пришла на свидание со мной. Но не находил. Рита пришла – вот и все, что можно было сказать.

Поднявшись, она внимательно изучила мое лицо, силясь понять, что же изменилось. Потом поняла – очков нет! – и улыбнулась. О своем открытии не сказала ни слова.

– Привет! – на секунду прижалась щекой к моей щеке. – Идем?

– Идем, – ответил я, все еще не в силах отвести глаз. – Ты здорово выглядишь!

– Спасибо, Сереж.

Она взяла меня под руку, и из метро мы вышли на вечерний Невский. Звучит банально, но на Невском вечером всегда красиво. Романтика. Неспешным шагом дошли до места назначения.

В кинотеатре народу немного, понедельник все-таки. Я купил билеты. До сеанса еще минут десять, можно успеть купить пива.

– Попкорн, колу, пиво?

– Терпеть не могу попкорн! – воскликнула Ритка. – Пиво!

Взяли пива и прошли в зал. Места попались хорошие: не далеко, не близко, а прямо по центру.

Когда погас свет, мне захотелось обнять Риту. Замирая, я взял ее за руку. Ладошка у нее была сухая и холодная. Я сидел, немного напряженный, неподвижный, счастливый, уставившись в экран и чувствуя, как стучит сердце.

Но когда она доверчиво прильнула ко мне, я расслабился, и мне стало по-настоящему хорошо.

* * *

Ближе к концу фильма мне позвонил Миха, но я не ответил. Перезвонив еще несколько раз, он прислал SMS: «Ты где?» «В кино», – не смог соврать я. «С кем?» – спросил он. «С Ритой», – опять сказал правду. «Егоровой? Как освободишься, сразу позвони!» – велел Миха.

Фильм закончился.

– Как тебе фильм? – спросил я у Риты.

– Нормально. Хорошая голливудская поделка, – улыбнулась она.

Я немного расстроился. На мой взгляд, фильм прекрасный, но я решил не быть занудой – на вкус и цвет…

Мы стояли у входа, я вдыхал осенний воздух и сомневался, стоит ли ехать к Лехе. С Ритой мне было очень хорошо, и рушить очарование вечера какими-то «деловыми встречами» не хотелось. Обычно пасмурное небо в этот раз скалилось яркими звездами.

– Мне холодно, – пожаловалась Ритка.

Я приблизился к ней, обнял и спросил:

– А сейчас?

– Теперь тепло… – она обняла меня за шею.

Рот маняще приоткрыт, глаза смотрят пристально и ожидающе. Так и хочется прильнуть к ее губам и целоваться до умопомрачения. А вдруг отпрянет? Вдруг ей станет противно? Вдруг она не хочет? А потом весь офис будет смеяться.

«Знаете, – будет говорить Ритка, – Резвей меня в кино пригласил. Я подумала: а что, делать вечером нечего, можно сходить. А он после фильма целоваться полез, как озабоченный!»

Не будет она так говорить. Не будет! И вообще, что это я о всякой ерунде думаю? Зачем я вообще думаю в такой ситуации?!

Мне же не четырнадцать лет! Двадцать семь! Не мальчик уже! И я плюнул на сомнения и страхи.

Прижал Риту к себе и почти поцеловал, но в последний момент она увернулась, и поцелуй пришелся в щеку. Черт! Лицо залило краской. Рита отстранилась, и я почувствовал, что мои худшие предположения сбываются. Идиот, напридумывал себе! На что надеялся!

– Слышь, ты! – прервал мое самобичевание неприятный развязный голос. – Курить есть?

Я оглянулся и попытался сфокусироваться. Сзади стояло трое парней. Двое – классические скинхеды в бомберах, в зенитовских «розах». А третий – Леха.

– Курить? – непонимающе глядя на Леху, спросил я. – Нет, не курю.

– Спортсмен? – ухмыльнулся щербатый скинхед. – Здоровье бережешь?

– Сереж, вот у меня есть, возьми, – протянула мне пачку дамских сигарет Рита.

Я взял, приоткрыл и протянул Щербатому.

Он вытащил сигарету, вставил в зубы и сказал:

– Слышь, это… корешам еще дай.

Я вновь открыл пачку.

Щербатый вытащил еще две сигареты, дал второму скинхеду и Лехе и сказал:

– Слышь, тут мало осталось совсем, давай всю пачку. А ты своей девочке новую купишь.

Я разозлился. Мне показалось, что Ритка с интересом следит за ситуацией.

– А морда не треснет? – вспомнил я наиболее подходящую фразу.

Леха довольно заулыбался, а я вдруг почувствовал себя увереннее.

Щербатый скривился и сказал:

– Не, не треснет, братан. У тебя может треснуть, если че.

Или я чего-то не понимаю, или тут что-то не так. Проверить это можно лишь одним способом.

– Да пошел ты!

– Че? – удивился Щербатый и лбом врезал мне по носу.

Из носа потекло что-то мокрое. Я прижал к нему ладони, пытаясь остановить кровь, и сквозь выступившие слезы увидел, как лыбятся скинхеды. Леха тоже улыбался!

Мимо нас проходили, стараясь не оглядываться, люди. Вмешиваться никто не собирался. Впрочем, это даже придало мне сил – вряд ли со мной случится что-то страшное у всех на виду.

Почему-то именно Лехина улыбка разозлила меня больше всего. Сбывался мой самый жуткий кошмар, преследовавший со школьных времен: мой лучший друг вместе с хулиганами унижает, издевается и избивает меня на глазах понравившейся мне девушки.

Раздираемый обидой и жалостью к себе, в отчаянии я сделал то, чего никогда не сделал бы, будучи один, без Риты. Правая ладонь сама сжалась, рука разогнулась, и кулак угодил Щербатому прямо в нижнюю челюсть. Удар получился слабым, но Щербатый картинно упал на асфальт и замер в позе зародыша.

– Э-э-э, ты чего? Братуха, все нормально, мы ни при чем. Извини, если что не так, – испуганно сказал Леха. – Все, мы сваливаем.

– Эй, сине-бело-голубые! Сигареты верните! – потребовала Рита.

– Да-да, конечно, – согласился второй скинхед, возвращая ей пачку.

Они подняли стонущего Щербатого и ускоренным шагом двинули в сторону подземного перехода. Я чувствовал опустошение после всплеска эмоций. А еще что-то было не так! Вспомнился пятничный вечер: Вася, Кепочка и почти такая же ситуация с Гараяном. В голове закрутились разные мысли, но я отогнал их. Быстро распухавший нос не дал мне уйти в астрал и по привычке заняться рефлексированием. Было нестерпимо больно.

Ритка удивленно смотрела на меня. Потом опомнилась, подбежала, вытащила платочек, приложила к моему носу и спросила:

– Сереж, ты в порядке?

– Да нормально все, – попробовал улыбнуться я. – Давай вернемся в кинотеатр. Зайду в туалет, надо кровь смыть.

– Конечно, конечно, – залепетала она, – я тебе помогу.

Впереди была встреча с Лехой, и я решил обязательно выяснить, что здесь происходило.

В туалете я отмылся, набил ноздри туалетной бумагой и вышел к Ритке. То, какими глазами она на меня смотрела, стоило десятка разбитых носов.