Текст книги "Level Up 3. Испытание"

Глава 11. Пользуясь случаем

Почему самое трудное на свете дело – убедить свободного в том, что он свободен и что он вполне способен сам себе это доказать, стоит лишь потратить немного времени на тренировку?

«Чайка по имени Джонатан Ливингстон», Ричард Бах

– Запоминай: Ола, Эдди, Йована, Ману, Картер, Лети, Зак, Кен. Запомнил? – Илинди дожидается ответа и повторяет снова: – Ола, Эдди, Йована, Ману, Картер, Лети, Зак, Кен.

Стоило нам устроиться на диване за журнальным столиком, за которым нам уже приходилось сидеть вместе, как она раз за разом стала повторять эти имена, требуя, чтобы я их вызубрил. Она твердила их все то время, что я пил кофе, и твердит сейчас, когда мы уже закончили. Десять минут то ли аутотренинга, то ли медитации.

– Ола, Эдди, Йована, Ману, Картер, Лети, Зак, Кен. Запомнил сразу.

– Повтори в обратном порядке… Еще раз. Теперь в произвольном…

Делаю, что она просит, и смотрю на нее, молчаливо требуя объяснений.

– Важно, чтобы ты их запомнил долговременной памятью, Фил! Есть предположение, причем я сужу и по своему личному опыту, что между тобой и твоей копией сохраняется некая связь в инфополе. За последние сутки у тебя не было странных, ничем не мотивированных мыслей, идей? Может, снов?

– Да вроде нет, – отвечаю, копаясь в воспоминаниях с момента выема. Вчера днем я проводил Костю с Юлькой в аэропорт, вечером была стычка в ночном клубе с сынком первого зама мэра, а сегодня – экстренное утреннее совещание в офисе, улучшение внешности и встреча выпускников. Разве что… – Слушай, ночью мне снились динозавры. Но это точно ни при чем.

– Динозавры? Вымершие ископаемые рептилии? Хм… – Илинди совсем по-человечески трет нос. – Их разумный подвид сто миллионов лет назад не сумел пройти Диагностику. Но вряд ли это имеет какое-то отношение к Испытанию… Ладно. В общем, постоянно проговаривай эти имена. Возможно, когда тот Фил встретит кого-то из них, он поймет.

– Поймет что именно? Как он это поймет, если даже я не понимаю? Можешь, наконец, нормально всё объяснить? Ты говорила, что на Пибеллау полная жопа. Что за Пибеллау? Какие там проблемы?

Илинди откидывается назад и забрасывает длинные стройные ноги на столик.

– Можно, я так посижу? Спасибо. Итак, как ты уже знаешь, некоторым испытуемым мы с Ником Виницким ставили другую версию интерфейса, в том числе и тебе. Версия Старших рас дрессирует бойцов и эгоистов, стимулируя соответствующее развитие. Наша – развивает ответственность и социальную значимость, поощряя поступки на благо общества. В текущей волне Испытания таких, как ты, социально значимых, девять человек. Всего девять из ста шестидесяти девяти испытуемых. И только один из них, человек по имени Джон Картер, стартовал относительно неплохо и в настоящий момент входит в текущую десятку лидеров. Все остальные социально значимые развиваются крайне медленно, а хуже всех – ты.

– Я? Все так плохо? – кровь приливает к лицу, горло пересыхает так, что слова приходится выталкивать задеревеневшим языком.

– Очень, Фил, очень! Твоя копия, пусть будет Фил-2, уже потеряла две жизни и осталась с последней. Если в течение суток он не захватит себе новую базу, его развоплотят, а ты лишишься всего, чего достиг. Поэтому крайне важно, чтобы вы там объединились и держались сообща. Только так у вас останутся хоть какие-то шансы.

Долгое время я молчу, не зная, что сказать. Вроде бы и не зависит ничего от меня, и вины моей в ошибках того Фила нет, но отвечать-то в итоге мне! Опустошение, накатившее на меня, не остается незамеченным. Илинди что-то шепчет, и по телу проносится целительная волна, снимающая усталость как тела, так и разума. Еще ничего не кончено! Шансы есть!

– Настя! – немного взбодрившись, я по привычке зову девушку земным именем. – Ты же могла передать эти восемь имен как угодно, обязательно было ехать именно ко мне домой?

– В прошлый раз я посадила резервы духа в ноль, чтобы организовать в твоем доме сферу безмолвия. Поверь, это не так просто, и каждый раз откат снижает мои способности на несколько суток.

– Сферу безмолвия? О чем ты? – из контекста примерно понятно о чем, но лучше прояснить.

– Именно здесь, где мы с тобой сидим, – пространство, защищенное сферой, – она обводит вокруг нас руками, очерчивая примерные границы. – Отсюда в инфополе не поступает никаких сигналов, и мы можем спокойно общаться, не привлекая внимания Главного куратора. Узнай он о наших с Ником попытках вмешательства в ход Испытания, последствия станут необратимыми. Вплоть до полной дисквалификации наших рас.

– Так, дай-ка подумать… А Главный куратор – это кто-то типа Хфора?

– Это высший арбитраж из Старших рас, и именно он, оценивая действия испытуемых после голосования созерцателей, решает, в конечном итоге, чем наградить или как наказать участников.

– А как выглядит само Испытание? Что они там делают?

Из терпеливого объяснения Илинди мне открывается картина всей той задницы Галактики, куда я – моя копия – угодил.

Некая заброшенная планетка Пибеллау в сегменте Киль-Стрельца, преобразованная Старшими как раз для Испытаний. Два солнца: большое и маленькое, – причем маленькое – искусственное, установленное одной из вымерших цивилизаций планеты. Естественных спутников нет, ночной свет обеспечивается мириадами звезд. Небо днем фиолетовое с переходом в грязно-коричневый. Растительность там похожа на земную, но только похожа. Существуют хищные плотоядные виды флоры. Фауна очень агрессивна, выведена искусственно, так как растительноядных видов нет. Ночью дневные виды куда-то исчезают, и появляются огромные монстры, укрыться от которых можно только в убежище.

Все поле Испытания разбито на шестиугольники, так называемые гексагоны, каждая сторона которых приблизительно равна нашим трем километрам. «Родной» гексагон каждого испытуемого обязательно окружен шестью нейтральными. Каждый шестиугольник окружает непроходимая для животных пелена энергетического поля.

Каждый испытуемый имеет три жизни. Погибнув от агрессивной фауны, он возрождается в «родном». Погибнув от рук другого испытуемого, теряет все вещи и ресурсы, бывшие при нем, а также все свои гексагоны, которые переходят в собственность убившего его. При этом испытуемый возрождается в любом ближайшем, но не обязательно, нейтральном гексагоне. Если все зоны захвачены, возрождение происходит на границе любого гексагона поля Испытания, выбранного случайным образом.

Сутки на Пибеллау длиннее наших, но в них всего тринадцать часов, хотя это условно и идет от времяисчисления ваалфоров. Но самое странное, что время на Пибеллау бежит быстрее, чем на Земле. И если у меня здесь прошли всего сутки, то там уже больше.

– Все это напоминает какую-то компьютерную игру, – резюмирую я рассказ Илинди. – Захваты и развитие баз, несколько жизней, и даже мобы есть! Может, там с них и лут падает? – предполагаю и сам смеюсь этой нелепости.

– Лут? – недоуменно переспрашивает Илинди и пожимает плечами. – Не поняла, о чем ты. Вообще, суть Испытания не менялась сотни миллионов ваших лет. Это война… А война никогда не меняется, даже если в ней каждый за себя, а воюют в другом секторе галактики…

– Ты тоже в нем участвовала?

– Глупый вопрос, Фил. Конечно! Участвовала и одержала победу! А потом слилась с копией и все «вспомнила». Так, все, прости, но мне пора. Надеюсь, из всего этого будет толк, – последние слова она говорит, скорее, самой себе.

– Куда ты сейчас?

– У меня самолет. Лечу сначала в США, оттуда в Колумбию. Буду общаться с Картером, Эдди и Ману на ту же тему. Ник как раз в этот самый момент летит через Казахстан в Камерун общаться с Кеном и Олой. К сожалению, по телефону такое не обсудишь.

Выхожу её проводить, и она, мимолетно поцеловав меня в губы, выходит на лестничную площадку. Вызвав лифт, Илинди требует:

– Повтори имена!

Произношу имена потенциальных соратников второго Фила, и Настя-Илинди исчезает в недрах лифта.

Идея осеняет меня, когда я запираю входную дверь. Устроившись на диване, активирую Марту, обмениваюсь с ней приветствиями и перехожу к делу:

– В Испытании участвует моя точная копия. Так?

– Верно.

– А если на момент вхождения в портал копия абсолютная, то значит и твоя копия при втором Филе! Так?

– Возможно, – невозмутимо отвечает помощница. Сейчас она сидит на том же месте, где сидела Илинди, и точно так же закидывает такие же длинные ноги, не скрытые короткими шортиками, на журнальный столик.

– Возможно или точно? Ты можешь установить связь с ней?

– Даже если смогу, а я пробую и не получаю отклика, то что это даст? Так… – чувствую легкое прикосновение незримой руки к своему разуму. – Ага, сняла данные. Задача ясна.

– Ну-ка, озвучь.

– Ола, Эдди, Йована, Ману, Картер, Лети, Зак, Кен. Твоя копия должна понять, что это потенциальные союзники. С этой минуты я транслирую закодированный сигнал во вселенское инфополе. Но даже если Марта-2 сможет его принять, то как она передаст информацию Филу-2? У твоей копии интерфейс не деинсталлирован, но, однозначно, блокирован. Иначе возникнет конфликт версий: та, что используется в Испытании, работает совсем по другим принципам. По сути, та версия меняет локальные пласты реальности…

– Хрен его знает, Марта. Но если есть даже одна миллиардная процента шанса на то, что это поможет мне сохранить интерфейс, а значит, и тебя – оно того стоит… Что ты делаешь?

– Просто расслабься…

* * *

Новая неделя может принести ряд ожидаемых проблем: от обещанных злопамятным сынком первого зама мэра неприятностей до моего вылета из Испытания со всеми сопутствующими последствиями. Но первая, с которой я сталкиваюсь утром понедельника, самая простая и даже комичная. Мне не во что одеться: вся одежда стала мала, и даже ранее широкие джинсы я натягиваю, с трудом втискивая разбухшие икры и бедра в штанины.

Все воскресенье я экспериментировал с «Силой». В мою вроде бы светлую, но часто такую непрактичную голову пришла идея. Во многом этому поспособствовала Марта. Казалось бы, как виртуальная сущность, существующая только в моем разуме, может ощущаться тактильно? Но раз уж я чувствовал её прикосновения до этого, почему я не могу почувствовать воздействие сильнее? Именно об этом я думал, когда она попросила меня расслабиться и закрыть глаза. Я физически чувствовал, как её пальцы ходят по моей голове, перебирая каждый сантиметр кожи и снимая напряжение. Сам не заметил, как уснул, а проснувшись посреди ночи, разделся и перелег на кровать.

Утром проснулся, озаренный идеей. Раз уж бустер интерфейса дает мне возможность восстанавливаться намного быстрее, чем обычный человек, то какого черта я хожу в тренажерный зал через день? Да даже обычные бодибилдеры тренируются ежедневно, причем без всяких интерфейсов!

За день я сходил в тренажерку четыре раза, делая перерывы на короткий полуторачасовой сон и перекус – заливался литрами протеинового коктейля. Первый раз был ранним утром в пустом зале, последний – почти ночью, перед закрытием. То, что идея работает, стало понятно уже после второй тренировки. Показатель силы неуклонно рос: мышцы успевали не только восстановиться, но и нарастить волокна. Администратор фитнеса, ставший единственным свидетелем всех моих появлений за этот день, долго сдерживал удивление, но потом, когда я явился в третий раз, не выдержал. Подошел ко мне, пыхтящему под штангой, дождался, когда закончу подход, и язвительно заметил:

– Не знаю, в курсе ли ты, но ты страдаешь фигней.

– Да? И почему же?

– Ты убиваешь мышцы! Нельзя так часто заниматься, это только во вред пойдет! Ты забиваешь…

Он еще долго распинался, объясняя мне прописные истины, а я не перебивал – пусть выговорится. Народу мало, скучает, не иначе. Да и вообще, я заметил, как охотно «качки» делятся информацией. Вот только она частенько разнится, иногда даже противореча друг другу, но это дело десятое. Главное, что народ по большей части среди них дружелюбный.

– Понял, спасибо, – сказал я, когда он прервался в ожидании реакции, вытер пот с лица и приступил к следующему подходу.

Но прежде чем подхватить штангу со стойки, заметил:

– Вы во всем правы. Вот только почему утром я с трудом жал на двадцать килограмм меньше, чем сейчас?

Администратор только махнул рукой и ушел, мол, чего с дураком-фантазером связываться? А я реально жал больше. Изучив программы не бодибилдеров, а «лифтеров»[16]16
  Лифтер – (жарг.) спортсмен-пауэрлифтер. Пауэрлифтинг – силовой вид спорта, суть которого заключается в преодолении сопротивления максимально тяжёлого для спортсмена веса.


[Закрыть], я кардинально изменил метод тренировок, сосредоточившись лишь на трех базовых упражнениях. Теперь я жал вес больше, но меньшее количество раз, сам удивляясь своим возможностям. На последней тренировке за день я поднимал лежа сто двадцать килограмм, а приседал и делал становую тягу на сто пятьдесят пять. Погуглив, узнал, что это пока не мастер спорта, но твердый второй разряд в пауэрлифтинге.

Забавно отреагировала система: долго переваривала новые данные, а потом выдала сразу ряд повышений «Силы» и с каждой новой тренировкой выдавала еще.

Так что к концу выходных я довел эту характеристику до двадцати одного, за что получил восемь тысяч очков опыта. Еще три тысячи опыта дало неожиданное троекратное повышение выносливости. Такой вот побочный эффект от силовых тренировок.

Столь желанный двадцатый уровень социальной значимости стал ближе.

Утро понедельника показывает, какой я стал большой. Распирающие грудные и широчайшие спинные мышцы не дают мне натянуть ничего, кроме безразмерной футболки, которая раньше висела на мне как на вешалке. Теперь футболка облегает тело, будто на манекене. Я мог бы пойти на работу в таком виде, но мне еще изменившийся цвет глаз и волос как-то объяснять, так что мой путь лежит через торговый центр. Там я беру чуть ли не первые попавшиеся на глаза рубашку и недорогой костюм, в которые переодеваюсь в примерочной. Надеюсь, никто ничего не заметит.

Уже в офисе становится понятно, что люди вообще редко видят какие-то изменения во внешности других. Особенно это касается мужчин. Если не считать Вероники, никто ничего не заподозрил. Рыжая, перехватившая меня на лестнице, отвела в сторону:

– Ты чего, в бронежилете?

– Нет, с чего ты взяла?

Она недоверчиво просунула руку под пиджак и пощупала плечи и грудь.

– Ты чего? Смотри, сейчас Слава увидит, как ты меня трогаешь!

– Да брось! Ты мне как старший брат! – её рука находит мою руку, и та непроизвольно напрягается. – Ого, какая бицуха! Качаешься, значит? Класс!

– Девушка, ведите себя прилично! – я пытаюсь отшутиться, но натыкаюсь на её внимательный взгляд.

– О, и цветные линзы надел? И волосы… Хм… Ты как-то изменился. Не пойму… Сменил имидж?

– Да, – приходится врать. – Не надо было?

Она отходит, осматривает с головы до ног и показывает большой палец. Этим все и ограничивается.

Чувствуя на спине её взгляд, иду по коридору. Обхожу все наши кабинеты, приветствуя коллег. Вроде бы все нормально, но я физически ощущаю какое-то напряжение. Причины выясняются позже.

Обычное для начала недели совещание руководства поначалу проходит как всегда. Руководители подразделений живо докладывают о планах на неделю, Славка говорит о полной готовности к переезду в новый офис, Марк Яковлевич с Розой Львовной разъясняют статус подготовки к потенциальным проверкам. И только потом, помявшись, слово еще раз берет Кеша Димидко:

– Фил, по городу пошли неприятные слухи. Я бы решил, что чушь, но мне за утро уже два клиента об этом сказали.

– Конкретнее, Кеш!

– Конкретнее: слухи можно разбить на две категории. Одни касаются компании, другие – напрямую тебя. О них я говорить не буду, если хочешь, потом передам лично.

– А что по компании?

– Говорят, что мы кидаем партнеров, уводим ключевых сотрудников, плохо выполняем свои обязательства по договорам. Говорят, что работаем без году неделя, а в совладельцах и директорах у нас… – Кеша умолкает, поняв, что сболтнул лишнего.

– И кто же у нас в директорах? – не понимает Генка. – Фил же?

– Мне тоже интересно, – задумчиво тянет Вероника. – Кеша, будь добр, закончи предложение.

– Говорят, что аферист-психопат.

– В смысле? – искренне удивляюсь я.

Кеша опять мнется и неуверенно оглядывается. Насупившийся Марк Яковлевич отрицательно качает головой, и я понимаю, что Димидко успел обсудить ситуацию с юристом, не дождавшись меня. Приходится напомнить, кто здесь главный:

– Кеша, говори, здесь все свои.

– Просто Марк Яковлевич не советовал…

– Да, не советовал! – вспылив, восклицает юрист. – Личная жизнь директора не имеет никакого отношения к делам компании!

– Марк, Марк, успокойся! – вмешивается Роза Львовна. – Забыл, что у тебя сердце…

– Ничего я не забыл! Но я настоятельно рекомендую не озвучивать при коллективе порочащие Филиппа Олеговича слухи!

– Так, стоп! – я приподнимаюсь над столом. – Друзья, а мы прежде всего друзья, а потом уже коллеги и партнеры… Так вот. Я уверен, что будет намного хуже, если у меня не будет возможности развеять всю эту чушь, если её будут обсуждать за моей спиной! Кеша?

– Лучше я, – снова влезает Кац. Он отпивает чая из чашки, откашливается и начинает говорить: – Итак, по городу запущены слухи о нашей компании. По официальной части к нам сложно придраться: мы чистая свежеоткрытая компания, ни у кого из акционеров в предыдущих юридических лицах ранее не было проблем ни с налогами, ни еще с чем. Поэтому бьют по личностям акционеров. По всем, не только Филиппа обсуждают…

– Марк Яковлевич, может, перейдете к конкретике? – перебивает его Вероника.

– Я заранее приношу извинения, – пожимает плечами Марк Яковлевич. – Скажем, про вас, Вероника, болтают, что вы якобы женщина легкого поведения, определенным путем добившаяся должности и партнёрства в «Добром деле»…

– Что? – разъяренная Вероника вскакивает, сжав кулаки. – Кто говорит?

– О Гене говорят, что он алкоголик, проигравший квартиру в карты, – продолжает юрист, не обращая внимания на реакцию девушки. Он сейчас словно врач, начавший болезненную операцию по вскрытию нарыва – начать начал, пациент орет, но все равно закончить надо и лучше поспешить. – О Вячеславе говорят в основном в контексте его криминального прошлого. Вы же отбывали срок в воспитательной колонии для несовершеннолетних, Слава? В наше время в этом ничего такого нет, у нас депутаты за спиной реальные сроки имеют, и ничего. Но… обсуждают-с!

– Да у нас полстраны сидело! – объявляет Славка. – А я вообще по хулиганке!

– Далее. Иннокентий в разводе, и говорят, что он бросил бывшую жену с грудным младенцем на руках. В настоящий момент якобы показывает фиктивный доход, чтобы платить минимальные алименты. Это не так, и мы все это знаем, но кто-то умно мешает правду с ложью, а такой полуправде люди верят больше всего. У Кеши действительно есть одиннадцатилетняя дочь от первого брака, но она ни в чем не нуждается. Не менее половины всех доходов Кеша отдает первой жене, это я знаю точно.

«Распознавание лжи», которое я по привычке включаю каждое совещание, подтверждает его слова. Но и это не улучшает настроение коллег, которое у всех в красной зоне.

– А что говорят о вас с Розой Львовной? – мрачно спрашивает Генка.

– О, о нас говорят только правду. Мы действительно евреи… Ну и что? – вздохнув, вопрошает Кац и переходит ко мне. – Что касается Филиппа Олеговича, то здесь слухи острее всего… – он умолкает, давая мне возможность его остановить.

– Говорите, – киваю я.

– Думаю, что все это ложь, но раз вы просите… – он разводит руками. – Филипп Олегович, вы правда на протяжении многих лет были безработным и находились на иждивении у супруги, с которой развелись незадолго до открытия компании? Причем на момент развода она была беременна? Уверен, что нет. Также говорят о том, что вы периодически впадаете в психоз, якобы видите духов и говорите с космосом. Говорят, что до открытия агентства вы занимались экстрасенсорной практикой и лечили людей. Еще, что вы просто шарлатан и аферист. Входите к людям в доверие, представляясь писателем или психологом, дабы извлечь какую-то выгоду.

– Что за бред? – восклицает Вероника. – Да Фил, наоборот, сам всем помогает!

– Что-то еще? – спрашиваю я, заметив, что Кац не закончил.

– Остальное по мелочи. Из какого-то спортивного клуба вас изгнали, в азартные игры частенько играете… Если резюмировать, кто-то делает все, чтобы ваша репутация упала ниже некуда.

– Да понятно кто! – говорит Кир. – Дорожкины мутят воду! Я еще тогда…

Его пылкую речь прерывает взбудораженный Славка.

– Фил! С вахты звонили! Там к нам толпа народу явилась! Проверка!

– Началось! – вздыхает Роза Львовна…

Первыми пришли налоговики. Возглавляет процессию низенькая худая женщина с цепким взглядом из-под очков.

– ООО «Доброе дело»? – интересуется она и вчитывается в документы. – Кто директор компании? Кто Панфилов Филипп Олегович?

Делаю шаг навстречу.

– Я. Чем обязан?

– Встречная налоговая проверка. Вот постановление…

* * *

Налоговики явились не просто так, а в рамках проверки одного из наших контрагентов. Впрочем, Роза Львовна источает абсолютную уверенность, что проверка нам ничем не грозит.

В личном общении мне и самому показалось, что проверяющие не питают каких-либо надежд, да и ко мне интереса никакого в беседе не проявляют. Ряд формальных вопросов, после чего они удаляются в кабинет Розы Львовны, чтобы засесть там с документами.

– Не беспокойтесь, Филипп Олегович! – успокаивает меня старый юрист. – У нас все в порядке! Да и вообще, чай, не девяностые на дворе – малый бизнес душить. Не беспокойтесь!

Я и не беспокоюсь. Куда больше меня заботит источник распространения слухов. Уж больно много личной информации знает этот источник. И если все это по команде сверху от первого зама мэра, то самое время мне пообщаться с его сыном. Но сначала надо объясниться с ребятами.

Переговорив с приунывшими друзьями, заражаю их своей уверенностью и иду к нашим продажникам. Они пока разместились в бывшей Кешиной типографии, так как переехать в новый офис мы не успели, а из-за проверки эту задачу отложили. Димидко успешно распродал оборудование, освободив пространство. Кроме него и ребят из «Ультрапака» в кабинете сидят еще девять стажеров, создавая непрерывный шумовой фон.

При моем появлении разговоры стихают. Атмосфера не сказать, что враждебная, но настороженная. В такой день чего ожидать от директора – непонятно. Может, уволит сейчас всех, а может, объявит, что все совсем плохо, и компания закрывается.

Кто-то откладывает телефон, кто-то зарывается в бумаги, и даже Кир Кириченко отводит взгляд и делает вид, что занят. Кеша поднимает голову и выжидающе смотрит. Марина сидит рядом с ним, и взгляд у нее обеспокоенный. Один Гриша, завидев меня, реагирует привычно: улыбается и приветливо машет рукой. Подхожу к Димидко:

– Кеша, могу я поговорить с твоими ребятами?

Он кивает и шутливо-серьезно обращается к подчиненным:

– Так, народ, минуточку внимания! Шеф слово молвит!

Своего он добивается. Слышатся смешки, и обстановка немного разряжается.

– Спасибо, Кеша. Итак, коллеги! Пожалуйста, поднимите руки те, у кого есть вопросы по сегодняшней ситуации.

Рук никто не поднимает, а один из новеньких, смешливый бородатый Денис, комментирует из дальнего угла:

– Да все понятно, чего не понять-то? Про драку все в курсе, вот ответка от сынка зама мэра и идет.

– То есть, сожалений по поводу устройства к нам ни у кого нет?

– Нет, – вразнобой отвечают ребята. – Да нормально все!

– Отлично, если с этим разобрались и без меня. Тогда по слухам о моей персоне, – решаю расставить сразу все точки над «и».

– Брехня? – поднимает бровь Денис.

– Почти. Правда только в том, что я действительно был женат, но недавно развелся.

– А почему жену беременной бросили? – возмущенно спрашивает двадцатипятилетняя мать-одиночка Ирина, буравя меня взглядом, и интерес её индикатор показывает нешуточный.

Смотрю ей в глаза, вливая во взгляд максимум теплоты и искренности:

– Нет, Ирина, к её беременности я отношения не имею. Слово!

Она удовлетворенно кивает. Замечаю, как Маринка испепеляющим взглядом смотрит на Иру, не желая понимать, что для новеньких сотрудников я не более, чем какой-то начальник. А какой – еще не разобрались.

– В общем, со всем этим я справлюсь сам. От вас же прошу сохранять спокойствие и продолжать работать, какие бы вы еще слухи от наших клиентов не услышали. Если вам все же захочется узнать обо мне больше: о том, какой же я на самом деле человек и что собой представляю, – пообщайтесь со своими коллегами. С Киром, Гришей и Мариной мы вместе работали в «Ультрапаке». Они подтвердят, что данное слово для меня – не пустой звук. Что касается нашей компании в целом, то мы быстро развиваемся, и у вас есть отличный шанс вырасти вместе с ней…

Я обвожу взглядом притихших коллег, активирую панель управления кланом и жму на абилку:

Поднять дух! (24 часа)

Способность лидера клана воодушевить соклановцев.

+50 % настроения каждому члену клана.

+25 % удовлетворённости каждому члену клана.

+5 % доверия лидеру клана.

Откат у способности нехилый – неделя, но когда, как не сейчас её использовать? Способность пришла вместе с третьим уровнем клана, который рос с каждым новым клиентом и сотрудником.

– Так что не киснем, ребята! К нам еще очереди будут выстраиваться, а вам останется только отбирать самые выгодные заказы! – говоря последние слова, вкладываю в них столько уверенности и харизмы, что резервы духа тают на глазах.

Дружный вопль воодушевлённых продажников сотрясает стены отдела.

– Спасибо, что выслушали! Если вопросов больше нет, за работу, коллеги!

Разворачиваюсь, чтобы уйти, замечаю, как подмигивает Кеша, а в спину доносится голос Дениса:

– Филипп Олегович! Последний вопрос! А жмете вы сколько?

* * *

На карте интерфейса я нахожу метку Александра Дорожкина. Он в китайском ресторане. Чтобы доехать, привлекаю одного из наших водителей, после чего отпускаю: у ребят встречи с клиентами, оставлять офис без колес нельзя.

Поднимаюсь по лестнице, обрамленной бронзовыми фигурами драконов, к входу. Тяжелая дверь, к ручке которой тянусь рукой, открывается передо мной сама. её придерживает пожилой швейцар. Только пройдя мимо, вспоминаю про чаевые, которые мог бы ему дать, но уже неловко возвращаться. Нет пока такой привычки, да и неоткуда ей было взяться.

На входе вижу симпатичную девушку азиатской внешности, по всей видимости, хостесс.

– Добро пожаловать в «Пекинскую утку»! У вас зарезервирован столик? – спрашивает она.

– К сожалению, нет.

– Тогда… – на лицо девушки ложится тень, но тут же сходит, когда она, поводив пальцем по экрану, что-то решает. – Могу предложить вам столик в дальнем зале. Я вас провожу.

Первая неожиданность случается, когда я, проходя мимо, вижу, что Дорожкин сидит с отцом, тем самым Эдуардом Константиновичем. Они оживленно беседуют, орудуя палочками. Никакой охраны, сопровождения или свиты. Первый заместитель мэра города в общественном месте демократично обедает с сыном. Пробежавшись по его профилю, сворачиваю его – почитаю потом.

Младший, стрельнув глазами, мажет меня взглядом, не узнавая. Индикатор его интереса это подтверждает: он меня не узнал. Узнал бы – вряд ли так спокойно сидел.

Я делаю заказ: острое овощное ассорти с говядиной, после чего перехожу к наблюдению. Посадили меня в центре зала, забитого людьми, и это шанс спокойно поговорить с парнем. Вряд ли он будет устраивать сцены на публике.

Своего шанса я дожидаюсь, когда почти доедаю горячее. Старший Дорожкин оставляет сына и стремительно удаляется. Младший остаётся – расплатиться по счету. Отложив палочки, вытираю губы салфеткой, включаю «Распознавание лжи» и подхожу к его столику.

– Добрый день, Александр!

Он закидывает в пенал пару пятитысячных купюр, захлопывает его, сует бумажник в карман пиджака и поднимает глаза.

– Добрый… э… Мы знакомы?

– Могу я присесть? Надо поговорить.

Он неопределенно кивает. Опускаюсь на то место, где сидел его отец.

– Александр, вы меня помните?

– Блин, нет! Вы кто?

Не врет! Он реально меня не помнит! Пару секунд перевариваю новые данные, решая, что делать дальше. Просто, извинившись, уйти? Нет, все-таки надо до конца разобраться.

– Меня зовут Филипп. В прошлую пятницу в «Аномалии» у нас произошла стычка. Сначала у вас с моими коллегами, потом со мной.

– В «Аномалии»? Э… Я был в «Империи», там познакомился кое с кем… Потом мы еще куда-то поехали… – его лоб морщится, вместе с индикатором лжи показывая, что он и правда не помнит, был ли он в клубе. – А! Точно! Черт, чувак, так это ты мне врезал? – он вдруг взрывается хохотом. – Ха-ха-ха! Серьезно, на следующий день проснулся: все болит, под ребрами синяк… Говорил мне Серый, чтобы я тормознул!

– Честно говоря, если бы я вас…

– Да брось! – перебивает он. – Мы же подрались? Так что можно на «ты».

– Если бы я тебя не остановил, все кончилось бы куда хуже. И Серый этот твой – тот еще амбал, точно бы покалечил кого-то из моих.

– Это да, Серый – зверь! Слушай, а ты чего хотел-то, Филипп?

– Слушай, Саня, – чутьё подсказывает верную манеру разговора с этим парнем. – Мы когда в том клубе расставались, ты обещал создать проблемы моей компании…

– И что?

– Твое обещание в силе?

– Слушай, чувак, если бы я даже реально хотел их создать, я знать не знаю, что у тебя за компания! Забей! – слова его веют теплом, он не лицемерит. – А что у тебя за компания? Ха-ха-ха! – я чуть напрягся, и он это замечает. – Ладно, мне надо бежать. Даю слово, что не держу зла. Проблем не будет, не ссы!

Он встает и уходит, оставляя меня наедине с мыслями и вопросами. Клеветническая информация, распространяемая об акционерах компании, известна ограниченному кругу людей. И каждый из них – мой друг, партнер и коллега.

Тогда кто сливает?