Текст книги "Божественная комедия"

Песня шестнадцатая

Продолжение третьего подразделения седьмого круга. Путникам попадаются навстречу три призрака. Их жалобы и признания, которые глубоко трогают поэта. Новое виденье.

 
1 Когда к тому мы месту подошли,
Где водопада гул стал раздаваться,
Подобный пчел жужжанью, вдруг вдали
 
 
4 Из той толпы, что стала появляться,
Три тени отделились и бегом,
Завидя нас, к нам стали приближаться,
 
 
7 Бичуемы пылающим дождем.
«Остановись, пришлец землерожденный! –
Кричали эти призраки втроем. –
 
 
10 Ты сын отчизны нашей развращенной,
Что можно по одежде угадать!»
Ужасен был их образ истомленный;
 
 
13 Не уставал их язвы разжигать
Дождь огненный… О вечном их страданье
Я не могу доныне вспоминать:
 
 
16 О нем ужасно и воспоминанье.
Услыша зов, заметил мне поэт:
«Остановись! Почтенья и вниманья
 
 
19 Они достойны. Если бы их след
Дождь пламенный не покрывал огнями,
То я тебе преподал бы совет
 
 
22 Приблизиться к ним быстрыми шагами».
Окликнули три тени нас опять
И, наконец, лишь поравнялись с нами,
 
 
25 Составив круг, с стенаньями скакать,
Как дикие полунагие стали,
Которые пред тем, как бой начать,
 
 
28 Противников глазами измеряли.
Так, перед нами прыгая в огне,
Три тени постоянно обращали
 
 
31 Свое лицо усталое ко мне,
И тень одна воскликнула уныло:
«О, если в этой мрачной стороне
 
 
34 Лишь омерзенье только возбудило
Страданье изъязвленных наших тел,
То хоть за то, что в прошлом нашем было,
 
 
37 Хоть ради многих славных наших дел,
Скажи, кто ты, идущий чрез ограды,
Где человек живой ходить не смел?
 
 
40 Смотри: вот внук прекрасной Гуальдрады.
Иду я по его теперь следам.
Он в язвах весь, его обвили гады,
 
 
43 Но некогда он знатен был, поверь.
Узнай: его зовут Гвидо Гьерра[91]91
  Гвидо Гьерра – внук прекрасной Гуальдрады и графа Гвидо, сын Руджиери. В битве при Беневенте между Карлом I и Манфредом был главным виновником победы, которую одержал Карл I. Манфред, как известно, был убит в этом сражении.


[Закрыть].
Трудился он, не побоясь потерь,
 
 
46 Мечом и головою; был примером
Для нации. Идущий вслед за мной:
Теггьяйо Альдобранди[92]92
  Теггьяйо Альдобранди – родом из фамилии Адимири. Он не советовал флорентийцам идти на Сиену, но те его не послушались и были наголову разбиты в битве при долине Арби.


[Закрыть]; Люцифером
 
 
49 Теперь он взят, но на земле у вас
О нем не позабудут, вероятно,
И вспомнят с благодарностью не раз.
 
 
52 А я, погибший с ними невозвратно,
Джакопо Рустикуччи[93]93
  Джакопо Рустикуччи – богатый флорентийский рыцарь, все свои несчастья объясняющий злобой своей жены, которая сумела возбудить в нем ненависть ко всем женщинам.


[Закрыть]. Скорбь в Аду
Мне не была бы, может быть, понятна,
 
 
55 Когда бы злой жены, как на беду,
Я не имел: жена меня сгубила».
Когда б я мог укрыться на ходу
 
 
58 От пламени, что вниз дождем сходило,
То броситься решился бы к теням,
И думаю, на то дано б мне было
 
 
61 Согласие учителя, но сам
Я мог сгореть и в прах испепелиться,
И я не мог навстречу, как к друзьям,
 
 
64 К ним броситься и их обнять решиться…
И я сказал: «Картина ваших мук
Ужасна так, что плачем разразиться
 
 
67 От жалости я в состоянье вдруг.
И эта жалость так неизгладима,
Что долго не забыть мне адский круг,
 
 
70 Где жжет вас дождь! Душа моя томима
Невольным состраданием с тех пор,
Как встретил вас, пройти желавших мимо.
 
 
73 Да, родина одна у нас. Мой взор
С сочувствием на вас я обращаю.
О всех деяньях ваших в разговор
 
 
76 С особою охотой я вступаю…
Наставником своим руководим,
Увидеть лучший мир я ожидаю,
 
 
79 Но прежде с добрым спутником моим
Я должен в Ад глубокий опуститься…»
«О, будь же Небесами ты храним
 
 
82 И долго пусть твой дух не отрешится
От плоти, – так мне призрак отвечал. –
И пусть ничем надолго не затмится
 
 
85 Величья блеск, которым ты сиял.
Но расскажи теперь мне об отчизне:
Ужели дух сограждан в ней упал?
 
 
88 Иль доблестей нет более в их жизни?
Деянья их в иные времена
Не подвергались обшей укоризне…
 
 
91 О, родина!.. Ужели так она
Испортилась в зловонной атмосфере,
Ужель отчизна так теперь скудна,
 
 
94 Как здесь передавал наш Борсиере[94]94
  Гуильельм Борсиере – флорентиец знаменитого рода, известный своим остроумием. О нем же упоминает и Боккаччо в «Декамероне».


[Закрыть],
Который очутился среди нас…
О, не скрывай, скажи по крайней мере:
 
 
97 Ужели справедлив его рассказ?»
«Флоренция несчастная! Ты пала
Так низко, обесславившись не раз,
 
 
100 Что даже наконец сама ты стала
Оплакивать позорный свой удел!..»
Так я воскликнул с горечью немалой:
 
 
103 Я скрыть от них всей правды не хотел.
Переглянулись тени меж собою
И поняли, что лгать я не умел.
 
 
106 «Гордимся мы беседою с тобою, –
Три призрака сказали разом мне, –
Свободою ты награжден судьбою –
 
 
109 Всем истину высказывать вполне…
Когда на землю вновь ты возвратишься,
Где ярко блещут звезды в вышине,
 
 
112 И говорить о виденном решишься,
Поведай людям повесть наших мук
И все, чему ты в тартаре дивишься…»
 
 
115 Тут призраки расторгли общий круг
И разбежались, молнии быстрее,
И назади исчезли где-то вдруг…
 
 
118 «Аминь» проговорить нельзя скорее
Мгновенного их бегства, – и опять
Я следовал за спутником бодрее.
 
 
121 Но только начал путь свой продолжать,
Как всплеск воды вблизи меня раздался[95]95
  Как всплеск воды вблизи меня раздался… – Здесь упоминается о реке Монтоне, которая до Форли носит название Аквакета. Вместе с рекой По она вытекает из той части Альп, которая называется Монвизо.


[Закрыть],
И сильно так, что мог бы заглушать
 
 
124 Слова людей… Идти я колебался…
Как тот поток, что, падая с высот
Монвизо, Аквакетой назывался,
 
 
127 Ее поток в верховьях и падет.
Ревущим водопадом близ аббатства
Святого Бенедикта[96]96
  Аббатство Святого Бенедикта – богатый монастырь, в котором, по свидетельству Данте, могло бы поместиться совершенно свободно до тысячи монахов, но жадность властей ограничила их число.


[Закрыть], где народ
 
 
130 В монастыре встречал одно богатство
И где могли найти себе приют
До тысячи монашеского братства, –
 
 
133 Так со скалы, как зверь голодный лют,
Поток пред нами с ревом низвергался,
И оглушить, казалось, в пять минут
 
 
136 Мог всякого, кто к бездне приближался…
Веревкою я опоясан был,
Которой барса некогда старался
 
 
139 Я изловить, когда я в Ад вступил.
Веревку развязал я по желанью
Учителя, в клубок руками свил
 
 
142 И отдал, столь привыкший к послушанью,
Наставнику. К той бездне, где поток
Переходил от гула к рокотанью,
 
 
145 Он подошел и бросил мой клубок
В глубь пропасти, и размышлял я тайно:
«Недаром взор учителя так строг
 
 
148 И что-нибудь, что ново чрезвычайно,
Я, вероятно, должен увидать…»
О, люди! Если встретите случайно
 
 
151 Того, кто ваши помыслы читать
Привык из глаз, то будьте осторожны!..
Меня учитель понял и сказать
 
 
154 Мне поспешил (что слушал я тревожно):
«Я жду того, кто явится сейчас;
Сейчас тебе увидеть будет можно
 
 
157 Неясный призрак дум твоих…» Не раз
Мы истину в обличье лжи встречали;
Подобного коварства устыдясь,
 
 
160 Сомкнем уста свои, чтоб не слетали
Слова неправды, но – клянусь молчать
Теперь я в состоянии едва ли.
 
 
163 В своих стихах я должен рассказать,
Как предо мной из тьмы густой явился
Ужасный образ. Стал я трепетать,
 
 
166 Когда мой взор на нем остановился.
Так иногда всплывает вверх моряк,
Который в омут моря опустился,
 
 
169 Где царствует холодный, вечный мрак.
 

Песня семнадцатая

 
1 «Вот, вот оно, чудовище с хвостом,
Как пика, заостренным! Через горы
Оно летит и рушит все кругом:
 
 
4 Оружие и стены, и затворы,
И целый мир умеет заражать
Зловонием». Так вверх, поднявши взоры,
 
 
7 Сказал певец и стал к себе он звать
Чудовище, маня его рукою.
И тот, в ком приходилось нам узнать
 
 
10 Коварства образ, начал головою
И туловищем на берег ползти,
Но страшный хвост свой прятал под водою.
 
 
13 В его лице могли бы мы найти
Души прекрасной, чистой выраженье:
То дух добра, казалось, во плоти, –
 
 
16 А хвост его, родивший омерзенье,
Змеиный был. Две лапы и спина
Покрыты шерстью; адского творенья
 
 
19 Крутая грудь была испещрена
Узорами и пестрыми цветами:
По яркости им уступить должна
 
 
22 Ткань Азии с турецкими коврами;
Арахны ткань поспорить не могла
С их пестротой узорными каймами.
 
 
25 Как бы ладья, которая всплыла
Вдруг на берег одною стороною,
Другою же погружена была
 
 
28 Еще в воде, иль, как бобры весною,
В стране Тедесков ждут на берегу
Недвижные, с согнутою спиною,
 
 
31 Чтоб броситься к беспечному врагу,
Так мерзкое чудовище таилось
У берега, – забыть я не могу, –
 
 
34 Поднявши хвост, над бездною крутилось
И, жало ядовитое раскрыв,
Как жало скорпиона, наклонилось
 
 
37 У пропасти. «Мы обойдем обрыв,
Чтоб подойти, – мне молвил мой вожатый, –
К чудовищу. Иди, не будь ленив,
 
 
40 Туда, где отдыхает зверь мохнатый».
Спустились мы по правой стороне
И тихо шли, боясь, чтоб дождь проклятый
 
 
43 Нечаянно не повредил бы мне.
К чудовищу уж близко подошли мы;
Как на отвесном склоне, в стороне
 
 
46 Теней мы увидали. Недвижимы,
Они сидели молча на песке,
Мучительными думами томимы.
 
 
49 Их лиц не видно было вдалеке.
«Чтобы узнать всю горечь их страданий,
Иди, приблизься к ним: по их тоске
 
 
52 Ты разгадаешь участь тех созданий,
Но краток будь в речах своих, смотри,
А я меж тем, предвидя все заране,
 
 
55 Чудовищу промолвлю слова три:
Пусть он своими мощными плечами
Поможет нам. Иди ж, поговори
 
 
58 С несчастными». Учителя речами
Я успокоен был и шел туда,
Где бледные, с потухшими очами,
 
 
61 Сидели тени. Слезы никогда
На лицах их в Аду не высыхали.
Чтоб жгучий дождь не сделал им вреда,
 
 
64 Они руками тощими махали,
Отбрасывая пламенный песок:
Так иногда, язвимый комарами
 
 
67 И осами, усталых псов кружок
То мечется, то лапами сгоняет
Несносных мух… Я оторвать не мог
 
 
70 Своих очей от призраков: смущает
Меня их скорбь под огненным дождем,
Который, как и прежде, не смолкает.
 
 
73 Но кто они? Их образ незнаком
Был для меня: ни разу я не встретил
Их на земле в дни прежние. Потом
 
 
76 На каждой шее призрака заметил
Я сумки разных красок. Украшал
Те сумки знак особенный[97]97
  Украшал / Те сумки знак особенный. – Поэт пересчитывает гербы разных ростовщиков.


[Закрыть]. И светел
 
 
79 Дух каждый становился и дрожал
От радости, когда с особым знаком
Свою суму глазами пожирал.
 
 
82 Я подошел поближе, чтоб под мраком
Их рассмотреть, и на одной суме,
Которая желта была, под лаком
 
 
85 Льва синего я разглядел во тьме.
Затем я не оставил обозренья:
На красной сумке видно стало мне
 
 
88 Гусыни небольшой изображенье,
Которая, как снег, была бела.
Вот далее явилось привиденье,
 
 
91 И белая сума его была
Украшена свиньею голубою,
И эта тень тогда произнесла:
 
 
94 «Скажи, зачем ты занесен судьбою
Сюда и в эту яму погружен?
И знаешь ли, кто рядом здесь с тобою
 
 
97 Появится? Я вижу, смертный сон
На голову твою не опустился,
Так знай, что Витальяно[98]98
  Витальяно дель Денте – известный ростовщик того времени в Падуе.


[Закрыть] осужден,
 
 
100 И хоть в Аду пока он не явился,
Но вечно здесь он осужден страдать.
Так уходи ж отсюда!.. Поселился
 
 
103 Как Падуанец, здесь я, чтобы внимать
Такие флорентинцев восклицанья:
«О, рыцарь полновластный! Будем ждать,
 
 
106 Что он сойдет в мир вечного страданья
С той сумкой, где три клева он носил…»
И призрак, кончив горькое сказанье,
 
 
109 В одну минуту рот свой искривил
И высунул язык свой он; так точно
Облизываться бык иной любил.
 
 
112 Меж тем, боясь, чтобы меня заочно
За медленность учитель не корил,
Я поспешил назад к нему нарочно
 
 
115 И за тенями больше не следил.
Учитель мой уже сидел в то время
На раменах чудовища и был
 
 
118 Готов лететь. «Садись, двойное бремя
Ему легко; будь тверд теперь и смел.
Отсюда спуск, – скалы отлого темя, –
 
 
121 Опасен нам, и ты бы оробел
Без помощи чудовища спускаться.
Хочу, чтоб в середине ты сидел,
 
 
124 Иначе хвост, что очень может статься,
Тебе дорогой может повредить».
Как человек, успевший растеряться,
 
 
127 Когда его в ознобе станет бить
Лихая лихорадка и, синея,
Захолодеет тело, – может быть,
 
 
130 Таков был я. От ужаса бледнея,
Учителя слова я услыхал,
Но, увещанья слыша, стал бодрее,
 
 
133 Как раб, который возле увидал
Бесстрашного владыку. Поместился
Я на плечах чудовища, желал
 
 
136 Просить певца, но только не решился
Ему сказать: «Ах, обними меня!»
Но мысль мою он понял, наклонился,
 
 
139 Привлек к себе, руками охраня,
И крикнул так: «Ну, Герион, в дорогу!
Ты, ношу непривычную ценя,
 
 
142 Спускайся вниз кругами понемногу:
Пусть будет тих могучий твой полет».
Я затаил в себе души тревогу,
 
 
145 Прильнув к путеводителю, – и вот,
Как челн, с песчаной отмели сходящий
И тихо выплывающий вперед,
 
 
148 Так двигался наш кормчий настоящий;
Махая грозно лапами во тьме,
И с нами быстро в воздухе летящий…
 
 
151 Боюсь сказать, как страшно стало мне:
Не так смутилось сердце Фаэтона,
Когда, поводья бросив в вышине,
 
 
154 Зажег он небеса во время оно, –
Не так Икар несчастный был смущен,
Когда под жарким солнцем небосклона
 
 
157 Воск на крылах его был растоплен
И услыхал отца он восклицанье:
«Избрал ты путь несчастный, и вот он
 
 
160 Тебя сгубил!» Мой страх, мое страданье
Ужасней были в миг, когда из глаз
Исчезло все, когда лишь колебанье
 
 
163 Чудовища я видел в страшный час
И воздух под собой и над собою.
Мы плыли тихо, медленно кружась,
 
 
166 Но я не мог, кругом охвачен мглою,
Воздушного полета замечать,
Лишь услыхал, что вправо подо мною
 
 
169 Ад темной бездны начал грохотать.
Чтоб вниз взглянуть, я круто вдруг нагнулся
И в тот же миг стал сильно трепетать
 
 
172 И в ужасе невольном содрогнулся:
Из темной бездны стоны к нам неслись
И огоньки сверкали там… Свернулся
 
 
175 Почти в клубок я, заглянувши вниз,
И зрелище мучительных страданий
Стал постигать… Все житье напряглись…
 
 
178 Как сокол после долгого летанья,
Не видя птиц, спускается назад,
Кончая бесполезное порханье,
 
 
181 Так Герион спустил нас в темный Ад,
Стал на одно мгновенье под скалою
И, бросивши на нас последний взгляд,
 
 
184 Помчался и из глаз исчез стрелою.
 

Песня восемнадцатая

Путники очутились в восьмом круге Ада, называемом Малебольдже (Злые Рвы). Сластолюбцы и обольстители. Явление льстецов.

 
1 Особый есть вертеп в Аду, и он
Зовется Малебольдже[99]99
  Малебольдже – восьмой круг Ада, разделенный на десять вертепов. Malebolge в переводе – Злые Рвы. В этой и в следующих песнях сохранены итальянские имена демонов, без истолкования значения этих имен.


[Закрыть], окруженный
Гранитною стеной со всех сторон.
 
 
4 Среди того вертепа есть бездонный,
Громаднейший колодезь. Между ним
И темною стеной, там водруженной,
 
 
7 Пространство круговидно и своим
Пугает видом: скалами и рвами,
Подобно всем защитам крепостным,
 
 
10 Разделены, в вертепе перед нами
Открылись десять пропастей… Смущен,
Я вкруг смотрел, когда, сверкнув глазами,
 
 
13 Нас сбросил в это место Герион.
Поэт со мной направил путь левее,
И на пути я слышал тяжкий стон
 
 
16 Других теней и различал во мгле я
Их палачей жестоких. В два ряда,
С стенаньями над темной бездной рея,
 
 
19 Неслись толпы теней. Одни туда,
Откуда шли мы в мраке, а другие
Навстречу к нам. Так иногда
 
 
22 Без слов, как эти призраки нагие,
В дни торжества идут толпой двойной
Молельщики по Риму… И шаги я
 
 
25 Замедлил: здесь и там передо мной,
То прячась, то являясь над стенами
И не смущаясь грозной крутизной,
 
 
28 Мелькали бесы адские с рогами
И, грешников преследуя меж скал,
Их поражали длинными бичами.
 
 
31 И каждый грешник прыгал и стонал,
От нового удара укрываясь.
Не торопясь я путь свой продолжал,
 
 
34 Когда ж, вперед во мраке подвигаясь,
Я встретился с одною из теней,
То, смутному желанью покоряясь,
 
 
37 Воскликнул: «Я уже встречался с ней».
И в ту ж минуту вдруг остановился,
Чтоб рассмотреть знакомца прежних дней.
 
 
40 Мой спутник шаг умерил и решился
Не торопить меня. Склонив чело,
Несчастный грешник словно устыдился,
 
 
43 Увидя нас, как будто бы вело
К чему-нибудь то позднее смущенье.
И я сказал: «Хоть муками свело
 
 
46 Твои черты, несчастное виденье,
Но, кажется, тебя я узнаю:
Каччьянимико[100]100
  Венедико Каччьянимико – продал свою сестру Гезолу маркизу феррарскому Обиццо д’Эсте.


[Закрыть] ты. В вертеп мученья
 
 
49 Как ты попал?» «Не утаю, –
Он молвил мне, – ты мне напоминаешь
Приятной речью родину мою,
 
 
52 И от меня всю правду ты узнаешь…
В падении сестры я виноват:
Ты здесь меня за этот грех встречаешь.
 
 
55 Да, за сестру я был повержен в Ад.
Но из болонских граждан в этом пекле
Не я один: они в Аду кишат
 
 
58 По всем углам, где бесы их иссекли
За их корысть. Ты знаешь сам о том
Пороке их: они не целый век ли
 
 
61 Любостяжаньем славились?» Потом,
Едва он смолк, как демон появился
И, грешника ударивши бичом,
 
 
64 Проклятьем над несчастным разразился:
«Вперед, каналья! Здесь не отыскать
Тебе продажных женщин!..» Я пустился
 
 
67 Учителя скорее догонять
И продолжал с ним путь, не отставая.
Сквозь мрак густой я начал различать
 
 
70 Скалу, что поднималась, выступая
Из-за стены. Не встретивши преград
И пропасть эту вечную бросая,
 
 
73 Мы на скалу взошли. Я бросил взгляд
Туда, где на две части распадалась
Скала: тут вечно проходили в ряд
 
 
76 Бичуемые грешники; казалось,
Что был для них устроен тот проход.
И в этот миг речь спутника раздалась:
 
 
79 «Остановись и не спеши вперед!
Тебе взглянуть на тех необходимо,
Которые шли сзади нас…» И вот
 
 
82 Я увидал, как проходила мимо
Толпа других теней и так же их
Бичами погонял неутомимо
 
 
85 Ряд демонов. Тогда, речей моих
Не дожидаясь, молвил мне Вергилий:
«Смотри сюда! Как величаво-тих
 
 
88 Идет вон этот грешник. Не смутили
Его мученья адские, и он
Не знает слез; доныне сохранили
 
 
91 Величие черты его. Ясон[101]101
  Ясон – обольстил Изифилу и Медею, а потом бросил их.


[Закрыть] –
Перед тобой. Он смелый похититель
Руна в Колхиде. Славой ослеплен,
 
 
94 Он посетил, – так продолжал учитель, –
И остров Лемнос: женщинами там
Мужчины все убиты были; мститель
 
 
97 За них явился скоро. По следам
Убийц прошел Ясон; его пленила
Одна – отроковица по летам –
 
 
100 Красавица, ей имя Изифила[102]102
  Изифила – дочь Тоанта, царя Лемносского. Во время общего избиения всех мужчин обманом и хитростью спасла своего отца.


[Закрыть],
Которая, всех обманув подруг,
Спасла отца. С Ясоном в связь вступила
 
 
103 Та девушка, но брошена им, вдруг
На острове осталась одинокой.
И казнь невыносимых, тяжких мук
 
 
106 За то постигла в пропасти глубокой
Коварного Ясона; тот же Ад
Его карает казнию жестокой
 
 
109 И за Медею также… В круг спешат
Преступники, подобные Ясону…
Но с ними ознакомился твой взгляд;
 
 
112 Мы далее отправимся по склону
Скалы». И по тропинке мы пришли
В другой вертеп, и гул, подобный стону,
 
 
115 Оттуда несся. Призраки вдали
Себя руками бешено терзали
И сдерживать проклятий не могли,
 
 
118 А из вертепа облаком вставали
Густые испаренья и кругом
Недвижно-мертвый воздух отравляли.
 
 
121 Вертеп тот был с таким глубоким дном,
Что со скалы лишь только было можно
Увидеть все, что делается в нем.
 
 
124 Мы подошли к обрыву осторожно,
Чтоб посмотреть на грешников вблизи,
И я внизу разглядывал тревожно
 
 
127 Несчастных, утопающих в грязи
Зловонной, отвратительной и смрадной,
С какой-то гнусной жидкостью во связи.
 
 
130 Вертеп обозревая безотрадный,
Я грешника заметил одного,
Мелькавшего в той бездне непроглядной.
 
 
133 И видел я, что голова его
Людским пометом вся была покрыта,
И пол и сан несчастного того
 
 
136 От глаз был скрыт. Воскликнул он сердито:
«Зачем на мне ты взор остановил,
Когда твоим глазам вполне открыто
 
 
139 Позорище других теней?» Спешил
Я отвечать: «О, кажется, в тебе я
Узнал того, кем некогда ты был.
 
 
142 Не ты ль, Алессио Интерминеи
Из Лукки? Да, ты волоса носил
Сухие прежде, вид иной имея.
 
 
145 Вот потому-то вдруг и обратил
Ты на себя теперь мое вниманье…»
Тогда со стоном он проговорил,
 
 
148 За голову схватившись: «Истязанья
Я здесь терплю за льстивый свой язык:
Я в лести находил свое призванье…»
……………….
……………….
Пресыщены довольно наши взоры.
 

Песня девятнадцатая

Поэты подходят к вертепу, где находятся святотатцы. Они встречают папу Николая III, ожидающего Бонифация VIII и Климента V.

 
1 «О, Симон-волхв[103]103
  Симон-волхв – в «Деяниях апостолов» говорится о некоем муже по имени Симон, который приобрел себе славу «во граде Самарии». «Видев же Симон, яко возложением рук апостольских, дается Дух Святый, принесе им сребро, глаголя: “Дадите и мне власть сию, да, на него же яще возложу руце, приимет Духа Святаго”. Петр же рече к нему: “Сребро твое с тобою да будет в погибель, яко дар Божий непщевал еси сребром стяжати. Несть ни части ни жребия в словесе сем: ибо сердце твое несть право пред Богом. Покайся убо во злобе твоей сей…”».


[Закрыть], и вы, ученики
Его презренно-гнусного раскола,
Умевшие до гробовой доски
 
 
4 Обманывать во имя произвола.
Готовые за деньги торговать
Религией и Божьей благодатью!
 
 
7 Теперь для вас готова прозвучать,
Подобная ужасному проклятью,
Труба негодованья моего…
 
 
10 Всех вас, живущих в адском третьем круге,
Щадить я не желаю никого».
Мы поднялись в волненье и испуге
 
 
13 Над новою могилой и пришли
К скале одной, которая склонилась
Над пропастью, откуда кверху шли
 
 
16 Миазмы… Правосудье! Совершилась
Казнь лютая над этим морем зла,
Так что земля и небо удивились.
 
 
19 Я в ров взглянул: над ним висела мгла,
Внизу же ямы темные зияли,
В них каменные плиты и зола.
 
 
22 Купели ямы те напоминали,
Купели, что у алтаря стоят,
Где дети христианство обретали.
 
 
25 Одну купель немного лет назад
Разбил я сам невольно для спасенья
Тонувшего ребенка… Но хотят
 
 
28 Иначе объяснять мое движенье[104]104
  «Одну купель немного лет назад / Разбил я сам…» – В церкви Святого Иоанна, во Флоренции, были четыре купели, закрытые решетками: одну из решеток Данте изломал для спасения утопавшего ребенка. Поэт говорит об этом в опровержение клеветы, обвинявшей его в святотатственном наложении рук на святыню.


[Закрыть];
Пускай, – меня не тронет клевета
И лживых толкователей сужденье.
 
 
31 Осматривал я страшные места:
Из каждой ямы ноги вверх торчали,
До икр их не скрывалась нагота,
 
 
34 Тела ж теней в тех ямах исчезали.
Пылали – видел я – подошвы ног,
И грешники от боли трепетали,
 
 
37 И содрогались сильно так, что мог
Порваться ряд веревок, если б ими
Связали тело вдоль и поперек.
 
 
40 Под язвами страдая огневыми,
Как залитые маслом на огне,
Пылали тени… С ужасом пред ними
 
 
43 Я стал тогда, застыла кровь во мне.
«Учитель мой! – я наконец заметил. –
Кто этот грешник, бешеный вполне,
 
 
46 Которого я в пламени приметил?
Он, кажется, страдает больше всех.
Его мой взгляд с особой болью встретил.
 
 
49 О, за какой карается он грех?»
И отвечал учитель мой: «Желаешь
Когда ты знать причину казней тех,
 
 
52 То, вниз спустившись, истину узнаешь –
Кто он такой и как его зовут».
А я ему: «Поэт, ты понимаешь,
 
 
55 Что за тобою вслед и здесь и тут
Я следовать готов беспрекословно…
Твои труды – есть также и мой труд,
 
 
58 Тебе я покоряюся любовно.
Я твой слуга, а ты мой властелин,
В которого я верю безусловно,
 
 
61 Который даже может в миг один
Угадывать мои все помышленья.
Противиться тебе – мне нет причин».
 
 
64 Чрез новую ограду в то мгновенье
Спустились мы в жилище новых мук,
Где раздавались стоны и хрипенье.
 
 
67 Поэт не выпускал меня из рук,
Пока мы шли до ямы той ужасной,
Где грешник, испуская вопля звук,
 
 
70 Метался телом всем. «О, ты, несчастный!
Кто б ни был ты, попавший в бездну зол
Вниз головой, истерзанный, безгласный,
 
 
73 Поверженный, как в стену вбитый кол,
Скажи, кто ты, когда сказать возможно?»
И, как монах, который вдруг пришел
 
 
76 На исповедь убийцы, что тревожно
Ждал смерти под засыпанной землей,
Так точно я склонился осторожно
 
 
79 Над грешником с поникшей головой[105]105
  И, как монах, который вдруг пришел / На исповедь убийцы… – В Италии зарывали убийц головою вниз. Случалось, что, желая замедлить минуту смерти, иной по несколько раз призывал исповедника будто бы для довершения исповеди.


[Закрыть].
И грешника услышал я стенанье:
«Ты ль, Бонифаций[106]106
  «Ты ль, Бонифаций…» – Тень грешника, опрокинутого головою вниз, есть тень папы Николая III, из фамилии Орсини. Ту же казнь предсказывает Данте папе Бонифацию VIII, тогда правившему ключами святого Петра.


[Закрыть], здесь передо мной?
 
 
82 Так обмануло, значит, предсказанье
Меня на много лет? Иль пресыщен
Так скоро златом ты, и поруганье
 
 
85 Твое сошло на вечную жену[107]107
  Вечная жена – т. е. Церковь.


[Закрыть]?»
Я слушал, ничего не понимая,
И словно сознавал свою вину,
 
 
88 Его речам, неясным мне, внимая.
Тогда Вергилий молвил в свой черед,
Всегда во мне участье принимая:
 
 
91 «Скажи ему скорее: я не тот,
Кого во мне ты видишь почему-то…»
И я раскрыл немедленно свой рот:
 
 
94 «Нет, я не тот!» И, потрясая люто
Ногами, грешник выслушал ответ
И отвечал, – была одна минута,
 
 
97 Что в голосе его был слышен след
Печальных слез: «Чего же надо
Тебе? Когда в подземный этот свет
 
 
100 Проклятого, карающего Ада
Спустился ты, чтоб от меня узнать,
Кто я такой и как в обитель смрада
 
 
103 Попал, то я могу тебе сказать.
Мне ничего утаивать не надо
И не хочу перед тобой скрывать,
 
 
106 Что я ходил под мантией великой;
Медведицы я сын[108]108
  Медведицы я сын… – Здесь Данте намекает на фамилию Орсини, от которой происходил папа Николай III.


[Закрыть]; для медвежат
Сбирал я деньги с жадностию дикой,
 
 
109 И сам за то попал в ужасный Ад,
Которого все грешники боятся.
Сюда, испив мучений вечный яд,
 
 
112 Повержены со мной все святотатцы…
Чу! Слышишь, над моею головой
Они в своих конвульсиях кружатся
 
 
115 И поднимают дикий, страшный вой.
Я сам к ним должен скоро провалиться.
Когда ко мне в вертеп ужасный мой
 
 
118 Тот должен неожиданно явиться,
Кого в тебе сегодня я признал…
Пока из пяток кровь моя струится
 
 
121 И головою в грязь я брошен стал,
Поверженный с горящими ногами,
Он испытает все, что испытал
 
 
124 Я в Тартаре. Потом, его следами
Сойдет жестокий грешник к нам сюда,
Задавленный тяжелыми грехами,
 
 
127 И здесь он нас прикроет навсегда,
Ясоном новым[109]109
  Новый Ясон – так Данте называет папу Климента V, который был избран папою по покровительству французского короля Филиппа Красивого, напоминая, что Климент, подобно Ясону, купил свой духовный сан.


[Закрыть] ставши в бездне этой:
Ясону царь мирволил без стыда,
 
 
130 А этот грешник гнусный и отпетый
Найдет опору в гальском короле».
Какой-то странной храбростью согретый,
 
 
133 Воскликнул я, и речь была бодра:
«Когда Господь вручал ключи от Рая,
Не думал от апостола Петра
 
 
136 Он требовать награды, повторяя
Одни слова: «Гряди, гряди за Мной».
И даже Петр, корыстью не сгорая,
 
 
139 Не требовал, чтобы Матвей святой
Ему дал денег вместо благодати.
Сиди же здесь с казною золотой,
 
 
142 Которую награбил ты, как тати,
Прохожих обиравшие в пути!..
Сиди в Аду, косней в своем разврате,
 
 
145 И если бы я мог в себе найти
Еще грубей, еще сильней проклятье,
Его бы на тебя я мог свести,
 
 
148 Без сожаленья стал бы проклинать я…
О, ваша алчность землю всю крушит.
Всех ближних обирая без изъятья,
 
 
151 Вы потеряли совесть, честь и стыд:
Из золота вы сотворили бога.
Себе язычник идол сотворит
 
 
154 И молится ему лишь только строго,
А вы – у вас сто идолов всегда,
У вас богов на этом свете много,
 
 
157 Которых вы меняли без стыда,
И за такое в мире преступленье
Не снимут с вас проклятья никогда.
 
 
160 О, Константин! Нет, не твое крещенье
Зло сделало в прошедшие года,
Но то, что власть и власти нарушенье
 
 
163 Ты смело папе первому вручил
И тем посеял в мире преступленье».
Пока я так над ямой говорил,
 
 
166 В раскаянье иль в гневном исступленье
Ногами грешник молча потрясал…
Но, кажется, мое с ним рассужденье
 
 
169 Учителю понравилось, и он
Внимал словам с улыбкой одобренья,
Их безыскусной правдой восхищен.
 
 
172 Потом схватил меня он в умиленье,
Прижал к своей взволнованной груди
И вновь пошел со мной без затрудненья
 
 
175 По прежнему скалистому пути
И вынес на руках к другой ограде,
Где темный мост пришлося нам найти
 
 
178 В подземном, наводящем ужас граде.
Здесь ношу опустил он на скале
Обрывистой и спереди и сзади
 
 
181 И столь крутой, что в безрассветной мгле
И дикая коза не в состоянье
Была ходить по страшной крутизне.
 
 
184 Тогда не в очень дальнем расстоянье
Долину пред собой я увидал,
И вновь во мне удвоилось вниманье
 
 
187 Среди других не виданных мной скал.