Текст книги "Божественная комедия"

Песня двадцатая

На дне четвертого рва Данте нашел кудесников и лжепророков. Повесть об основании Мантуи – родины Вергилия.

 
1 Иные скорби, горе и мученья
Должны во мне стих новый возродить;
В двадцатой песне этой в сокрушенье
 
 
4 Я должен муки новые излить.
Я был уж приготовлен к наблюденью
Других причин и мог свой взор вперить
 
 
7 В обитель плача, предан сожаленью.
В долине круглой множество теней
Я увидал; подобно погребенью
 
 
10 Там, на земле скончавшихся людей,
Их шествие печальное тянулось;
У всех струились слезы из очей…
 
 
13 Я наклонился ниже – содрогнулась
Тогда моя усталая душа
И сердце с жгучей болью встрепенулось…
 
 
16 Заметил я невольно, чуть дыша,
Что у теней всех свернутые шеи,
Что задом шли они, вперед спеша,
 
 
19 Идти, как все мы, больше не умея.
Так изувечить может паралич,
Суставы человека не жалея.
 
 
22 Ужасней казнь уму нельзя постичь
И худшего уродства на земле я
Еще не знал. «Читатель! Кликну клич
 
 
25 Тебе! Как мог я, не бледнея,
Переносить подобной казни род,
Как мог я в этот миг, не костенея,
 
 
28 Смотреть на изувеченный народ:
Из глаз толпы – нет в мире казни злее –
Лилися слезы на спину… Урод
 
 
31 Не мог иначе плакать… Плакал тоже
И я, склонясь над бездной у скалы,
Рыдал – и пробегала дрожь по коже. –
 
 
34 Тогда поэт не скрыл своей хулы!
«Как, на других глупцов и ты походишь…
Они преступны, бешены и злы,
 
 
37 А ты к ним сострадание находишь!
Здесь состраданью места вовсе нет,
Ты их по преступленью превосходишь,
 
 
40 Когда, спустясь в подземный этот свет,
Жалеешь о Небесном приговоре.
Так посмотри сюда ты, мой совет, –
 
 
43 Взгляни в лицо того, кто в лютом горе
В глазах Фивян был поглощен землей,
При общих криках о его позоре:
 
 
46 «Амфиарай[110]110
  Амфиарай – один из семи царей, осаждавших Фивы. Во время осады он скрылся, но жена указала его убежище. Вынужденный идти на битву, он, как гласит предание, был поглощен расступившейся землею.


[Закрыть], зачем, покинув бой,
Сквозь землю провалился ты?» Оттуда
Не мог уж снова выползти герой:
 
 
49 Его тотчас земли покрыла груда,
И Минос под землей его схватил…
Взгляни теперь; над ним свершилось чудо.
 
 
52 Где прежде грудь свою он находил
Под бородой, теперь спина явилась:
Он, двигаясь назад, запас истратил сил.
 
 
55 Взгляни. – Тирезий[111]111
  Тирезий – фивский волхв, побил двух свившихся змей, превратился в женщину, а через семь лет он употребил тот же способ, чтобы снова превратиться в мужчину (Метам., кн. III).


[Закрыть] вот. Преобразилась
Его фигура. Некогда был он
Мужчиною, но из него явилась
 
 
58 Вдруг женщина: он стал перерожден,
Потом опять он вдруг переменился,
Когда им змей двойной был умерщвлен,
 
 
61 И в образе мужском он вновь явился.
А вот, взгляни, Аронт[112]112
  Аронт – тосканский гадатель (Лукан. «Фарсалия» I).


[Закрыть] за ним идет;
Средь Лунских гор он прежде поселился,
 
 
64 Из мраморной пещеры небосвод
Мог наблюдать и вечные светила
Следить любил на небе ночи… Вот
 
 
67 И женщина: всю грудь ее закрыла
Теперь коса, а весь спинной хребет
Открыт для глаз. Ей имя Манто[113]113
  Манто – знаменитая волшебница, дочь Тирезия, фивского волхва. После смерти отца она, по свидетельству Вергилия, оставила Фивы и в Италии родила сына Окна, или Биапора, основателя Мантуи.


[Закрыть] было.
 
 
70 Немало стран та жрица исходила,
Пока остановилась в той стране,
Где суждено родиться было мне.
 
 
73 Когда отец волшебницы скончался
И посвященный Вакху город пал,
Той девственницы снова путь начался.
 
 
76 В Италии прекрасной между скал
Есть озеро Бенако[114]114
  Бенако – озеро, на котором есть маленький островок Св. Георгия; на нем прежде была выстроена часовня, возле которой сходились границы трех епископских владений.


[Закрыть] близ Тироля.
В то озеро со всех сторон впадал
 
 
79 Источник за источником в приволье
Меж Гардой и Валь-Камонико;
Кругом тучнеют пастбища, раздолье
 
 
82 Потоков освежает их легко.
Там на пути лежит одно болото,
К которому не подходил никто.
 
 
85 Явившись там, той путнице охота
Пришла остановиться на пути,
Вдали людей с рабынями без счета
 
 
88 Она приют умела там найти,
И волшебством свободно занималась,
Стараясь от людской толпы уйти.
 
 
91 Когда же смерть нежданная подкралась
И девственница тихо умерла,
То в те места, где схимница скончалась,
 
 
94 Где меж болот былинка не росла,
Отвсюду люди начали сходиться,
И там, где чародейка та жила,
 
 
97 Стал постепенно город возноситься
И в честь Манто – Мантуей назван был,
Чтоб не могло той имя позабыться,
 
 
100 Которую мантуец каждый чтил.
В дни прежние в местах тех было людно,
Пока там Казалоди[115]115
  Казалоди – был владетелем Мантуи. Пинамонте Бонакосса, дворянин мантуанский и гибеллин, убедил Казалоди изгнать из Мантуи несколько дворянских фамилий. Затем с помощью черни он умертвил остававшихся дворян и, наконец, изгнал и самого Казалоди. Данте называет безумцем Казалоди за легковерие, с которым тот был обманут коварным врагом.


[Закрыть] не сгубил
 
 
103 По воле Пинамонте безрассудно
Весь город. Я об этом рассказал,
За тем, чтоб после было всем нетрудно
 
 
106 Мантуи знать начало; я слыхал
Неверные одни предположенья
О том, как город этот возникал,
 
 
109 Но древнее его происхожденье
Точнее всех я объяснил теперь,
Так что не может быть опроверженья».
 
 
112 Я отвечал: «Учитель мой, поверь,
В твоих речах все ясно и понятно,
И никого не стал бы я теперь
 
 
115 Иного слушать… Сильно мне приятно
Доверие твое: скажи мне об одном:
Среди теней ведь есть же, вероятно,
 
 
118 Единый дух, в котором мы найдем
Хоть что-нибудь достойное вниманья?
Вот, спутник мой, я думаю о чем».
 
 
121 Ответствовал учитель в то ж мгновенье:
«Смотри: вот этот с длинной бородой –
В те дни, когда вся Греция в смятенье[116]116
  «В те дни, когда вся Греция в смятенье / Была перед грядущею бедой…» – На Трою ополчилась вся Греция, оставались только дети, не способные носить оружие. Для отплытия кораблей нужно было избрать счастливую минуту: Еврипил и Калхас – авгуры – предсказали ее по полету птиц (Эн., кн. II).


[Закрыть]
 
 
124 Была перед грядущею бедой
И многих славных воинов в сраженье
Лишилась вдруг, вот этот муж седой
 
 
127 Авгуром был с Калхасом прозорливым.
В Авлиде первый он лишь подал знак
Рубить канат. Он звался Еврипилом
 
 
130 И мной воспет в трагедии был так,
Как, вероятно, помнишь ты прекрасно.
А вот другой – он был великий маг –
 
 
133 Вот он, с щеками впалыми ужасно,
Микеле Ското[117]117
  Микеле Ското – астролог, предсказавший своему государю императору Фридерику II день, место и род его смерти.


[Закрыть], вещий астролог;
А вот, провозглашавшие бесстрастно;
 
 
136 Судьбу людей – Бонатти[118]118
  Гвидо Бонатти – астролог из Форли.


[Закрыть], а другой
Асдент[119]119
  Асдент – сапожный мастер и тоже астролог времен Фридерика II.


[Закрыть], который рад бы, может статься,
Свой промысел припомнив дорогой,
 
 
139 За шило и за дратву снова взяться,
Но слишком поздно каяться он стал,
И уж ему из Ада не урваться.
 
 
142 Ты далее несчастных увидал:
Веретено с иглою побросали
Они затем, чтоб мир в них почитал
 
 
145 Волшебниц злых. Людей они смущали
Посредством разных зелий. Но пойдем
Туда, где нас с тобой не ожидали.
 
 
148 Уж месяц с роковым своим пятном –
С изображеньем Каина[120]120
  «С изображеньем Каина…» – Простолюдины были убеждены, что на полном месяце видно изображение Каина, несущего связку терний.


[Закрыть] поднялся.
В ту ночь луна – припомни ты о том –
 
 
151 Была полна и темный лес казался
При лунном блеске ночи прошлой нам
Не столько страшным: путь наш освещался
 
 
154 Вплоть до зари… Так по моим следам
Иди теперь…» – проговорил Вергилий,
И следовал я по его стопам
 
 
157 И не щадил в пути своих усилий.
 

Песня двадцать первая

Пятый вертеп, где сидят лихоимцы и общественные обманщики. Явление дьяволов и ужас Данте.

 
1 Как с моста на мост шествовали мы,
О многом по дороге рассуждая,
Но речи те среди глубокой тьмы
 
 
4 Оставлю в стороне, передавая
События другие. Мы пришли
К вершине свода, путь свой замедляя,
 
 
7 И в новой бездне Ада мы нашли
Другой вертеп, где стоны раздавались
И слезы новых грешников текли.
 
 
10 Вертепа своды мрачные казались
Еще темнее прежних. Как зимой
В Венеции, где корабли сбирались
 
 
13 В огромном арсенале, где порой
Кипит смола, которой покрывают
Бока судов, где целый день-деньской
 
 
16 Удары молотков не умолкают:
Те вьют канат иль чинят паруса,
Другие мачты к судну укрепляют,
 
 
19 И раздаются стук и голоса, –
Так точно в этой пропасти кипела
Смола густая, пар кругом вился
 
 
22 И пена на поверхности белела,
Которая то опускалась вниз,
То кверху поднималась и шипела.
 
 
25 Смотрел я за обрыв, как за карниз,
Картиною ужасной увлекаясь,
Но мой учитель крикнул: «Берегись!»
 
 
28 От пропасти увлечь меня стараясь;
Тогда я обернулся быстро вспять,
Как человек, который, увлекаясь,
 
 
31 Желает поскорее угадать
Беду, что в тайном страхе заставляет
Его назад немедленно бежать
 
 
34 И страх невольный в сердце поселяет.
И в тот же миг вдали я увидал,
Что черный демон быстро убегает
 
 
37 Чрез темный мост… О, как был страшен он!
Дрожали крылья за его плечами,
И, воздух рассекая с двух сторон,
 
 
40 Он мчался, чуть касаяся ногами
Земли, и на плече своем держал
Труп грешника костлявыми руками
 
 
43 И из него когтей не выпускал.
Взбежав на мост, бес вдруг остановился
И, грешника поднявши, закричал:
 
 
46 «О, Малебранке! Вот еще явился
Священной Дзиты новый старшина[121]121
  «О, Малебранке! Вот еще явился / Священной Дзиты новый старшина». – По мнению некоторых комментаторов, грешником, которого демон бросает в кипящую смолу, был Мартино Боттайо из Лукки, старшина этого города, находившегося под покровительством Дзиты. Данте изображает нравы города Лукка до того развращенными, что честнейшим гражданином там считался Бонтуро Бонтури, продавший свою родину пизанцам. За то демон жестоко смеется над грешником, предупреждая его, что смоляная пропасть не река Серкио и что лицемерное поклонение образу святого Лика, особенно уважаемому в городе Лукка, не спасет его от вечных мучений.


[Закрыть].
Брось так его, чтоб ниже провалился
 
 
49 Он в эту грязь. Я за другим бегу
В тот город, где ему подобных много.
В том городе, одно сказать могу,
 
 
52 Продажны все, давно забыли Бога, –
Один Бонтуро только честен там, –
За деньги каждый честь продаст… Дорога
 
 
55 Им всем – в смолу!..» И тут же бросил он
Несчастного в немую бездну мрака
И, ненасытной злобой опьянен,
 
 
58 Назад умчался. Точно так собака,
Сорвавшись с цепи, бешено летит,
И от нее прохожий-забияка
 
 
61 На улице едва ли убежит…
А грешник всплыл, смолою весь залитый
И липкой грязью омута покрыт.
 
 
64 Но хор бесов, под страшным мостом скрытый,
Раздался вдруг: «Святого Лика нет
У нас в Аду! В смоле, в смоле сиди ты,
 
 
67 Не плавая, чтоб в бездне новых бед
Не испытать. В ладу жить хочешь с нами,
Так двигаться не смей ты, как скелет,
 
 
70 В земле забытый с старыми гробами».
Крюки бесов в несчастного впились
Со всех сторон. «Пляши теперь с чертями, –
 
 
73 Кричали эти бесы, – веселись
И надувай других здесь под смолою…»
И черти той забавой занялись.
 
 
76 Подобно поварам, когда порою
Они на вилках жарят на огне
Дичь или мясо. Адскою игрою
 
 
79 Я был убит. Сказал учитель мне:
«Чтобы никем ты не был здесь замечен,
То спрячься за скалу и в стороне
 
 
82 Следи за всем». Потом окончил речь он:
«Когда ж меня там будут оскорблять,
Не бойся ты; не раз один был встречен
 
 
85 Я оскорбленным; снова испытать
Злость демонов я буду в состоянье…»
И он ушел; я с трепетом стал ждать,
 
 
88 Чем кончится такое испытанье.
Учитель стал чрез мост переходить;
Когда ж шестой окраины в молчанье
 
 
91 Достигнул он, то далее скрывать
Себя не стал… Подобно псам в ограде,
Которые бегут, чтоб разорвать
 
 
94 Прохожего, который «Христа ради!»
Идет просить, помчался сонм чертей
На смелого учителя, чтоб сзади
 
 
97 Его поймать на крюк рукой своей.
Но он сказал: «Ни с места! Здесь могуч я,
Не побоюсь в Аду я ста смертей
 
 
100 И мне не страшны демонские крючья.
Ко мне не прикасайтесь, но сперва
Пусть выслушать придет мои слова
 
 
103 Один из вас, а после, если смеет,
Пусть и моей душою завладеет…»
Речь эта для бесов была нова,
 
 
106 И кто-то вдруг средь дьявольского сброда
Сказал: «Ступай к нему ты, Малакода!»
И бес один из круга вышел вон
 
 
109 И стал к нему по камням пробираться;
Другие же, собравшись в легион,
Беседы стали молча дожидаться.
 
 
112 И бес спросил учителя, кто он
И что ему в вертепе адском надо?
И дьявол был ответом поражен
 
 
115 Учителя. «Ужели в омут Ада
Проник бы я и здрав и невредим, –
Сказал певец, не опуская взгляда, –
 
 
118 Когда бы не был я руководим
Перстом Того, кто был Творцом Вселенной!
Так мне ль дрожать перед лицом твоим?..
 
 
121 С дороги прочь, бес жалкий и презренный!
По воле Неба, смертного ввести
Я должен в Ад, и путь мой неизменный
 
 
124 Не заградить бесам всем. Прочь с пути!..»
Услыша речь, смирился демон скоро,
Сказав другим: «Он может в Ад идти,
 
 
127 Не вызывая смерти приговора…»
И опустив свой длинный адский крюк,
В толпе чертей он затерялся вдруг.
 
 
130 Тогда сказал учитель громогласно:
«О, ты, который скрылся за утес.
Иди ко мне: дорога безопасна».
 
 
133 На зов певца мне выбежать пришлось.
Когда ж чертей увидел пред собою,
Невольно я к земле тогда прирос,
 
 
136 Не веря им и не готовый к бою…
Капрона[122]122
  Капрона – укрепленный замок на берегу Арно, принадлежавший пизанцам. Граждане Лукки завладели им, но скоро вынуждены были сдаться на капитуляцию. При сдаче победители, пропуская их сквозь свои ряды, кричали: «Нападай!» Это навело страх на побежденных, о котором свидетельствует Данте, пользуясь этим событием для сравнения.


[Закрыть] мне припомнился тогда,
Где с робостью такой же пред борьбою
 
 
139 Перед врагом в минувшие года
Испуганные воины дрожали…
К учителю прижался я (всегда
 
 
142 Меня его услуги охраняли),
И глаз не отводил от бесенят,
В которых только злобу прочитали
 
 
145 Мои глаза; они же, ставши в ряд,
Склонив крюки, мне громко так грозили:
«На крюк его я посадить бы рад…
 
 
148 Что тут смотреть! В смоле бы утопили…»
Но демон тот, что первый говорил
С учителем, воскликнул: «Вы забыли,
 
 
151 Что сказано? Я в Ад их пропустил.
Не двигайся ты с места, Скармильоне…»
И демонов он тотчас усмирил,
 
 
154 А нам заметил в очень мирном тоне:
«Ступайте дальше, только не найти
За этою скалою вам пути:
 
 
157 Здесь свод шестой в обломках провалился;
В развалины одни он обратился
Уж более лет тысячи назад…
 
 
160 Но, впрочем, есть проход особый в Ад,
И если путь вы продолжать хотите,
То чрез обвалы далее идите.
 
 
163 Туда пошлю своих я чертенят,
Взглянуть, чтоб кто-нибудь не появился
Поверх смолы… Идите с ними в ряд…
 
 
166 Из них никто вреда бы не решился
Вам сделать». Так сказал нам старший бес;
И к дьявольской дружин обратился:
 
 
169 «Идите вы чрез скалы вперерез,
Каньяццо, Барбаричьо, Аликино
И ты, Чирьятто, чудо из чудес,
 
 
172 Ты, Либикокко, также Калькабрино,
И Рубиканте бешеный, и вы,
Графиаканте с черным Фарфарелло,
 
 
175 Обход должны теперь вы сделать смело
Вокруг кипящей в пропасти смолы
И доведите путников всецело
 
 
178 Туда, где крепкий мост есть у скалы,
Который еще в бездну не свалился».
«Учитель мой! Как эти бесы злы!..
 
 
181 Пойдем без них!.. – так молвить я решился. –
Нам стража для охраны не нужна:
Ведь ты не в первый раз сюда спустился…
 
 
184 В проводники годится ль сатана?
Прислушайся, как зубы их скрежещут,
Как хищно гнется гибкая спина,
 
 
187 Каким огнем зловещим взгляды блещут!..»
И мне Вергилий дал такой ответ:
«Не бойся! Эти демоны трепещут
 
 
190 От бешенства, но в бешенстве их нет
Для нас беды: в их взглядах злость таится
Лишь против тех, кому уж много лет
 
 
193 Здесь суждено за прошлое томиться…»
Тут бесы закусили свой язык
И, прежде чем в обходный путь пуститься,
 
 
196 Приказа ожидали. В этот миг
Владыка их, как бы сзывая к бою,
Ответил им военного трубою,
 
 
199 Которой смысл Ад понижать привык.
 

Песня двадцать вторая

Рассказ грешника и злоба демонов, его терзающих. Хитрость призрака, обманывающего адских мучителей.

 
1 Я видел, как из лагеря идут
Войска на смотр или на приступ мчатся,
Иль сзади победителей бегут,
 
 
4 Не в состоянье более сражаться…
О, жители Ареццо! Я видал,
Как вы, не в силах больше защищаться,
 
 
7 Врагов на городской впустили вал;
Я видел, как турниры совершались
Под музыку, где барабан трещал
 
 
10 И звуки колокольные сливались
С сигналами военных крепостей, –
Но никогда еще не раздавались
 
 
13 Передо мною в воинстве чертей
Трубы сигналы. Нас сопровождала
Рать дьяволов… Едва ль таких друзей
 
 
16 Сообщество спокойствие внушало…
Но в храме можем встретить мы святых,
В таверне же беспутного нахала.
 
 
19 А между тем, в виду друзей таких,
Я не сводил испуганного взгляда
От бездны, от страдальцев проклятых,
 
 
22 Посаженных в смолу в вертепе Ада.
Как иногда согнувшийся дельфин
Знак подает пловцам, что скоро надо
 
 
25 Спасать корабль, так грешник не один,
Который от страданий изнывает
Порою, на поверхность выплывает
 
 
28 Смолистого потока и тогда,
Как молния, в пучине исчезает.
Как из болот лягушки иногда
 
 
31 Высовывают голову из тины,
Так грешники смотрели из смолы
И вновь бросались, – нет страшней картины! –
 
 
34 В свой кипяток, когда из-за скалы
Пред ними Барбаричьо показался,
Скрывая стоны, слезы и хулы.
 
 
37 Я видел все и молча содрогался
И содрогаюсь даже в этот час,
Хотя давно с тем местом распрощался.
 
 
40 Один из осужденных, торопясь
Нырнуть в смолу при нашем приближенье,
Замешкал, на поверхности крутясь,
 
 
43 Тогда Графиаканте с озлобленьем
Его крючком за волоса схватил
И вытащил из грязи с восхищеньем,
 
 
46 Как будто бы он выдру изловил.
Запомнил я всех демонов названья
Еще тогда, когда Сатанаил
 
 
49 Перекликал их. Разом завыванье
Вкруг раздалось: «Всади в него свой крюк,
Эй, Рубиканте!.. Ты без содроганья
 
 
52 Сдери с него всю кожу… Наших рук
Не миновать ему!..» Спросил тогда я:
«Певец, скажи, кто он, попавший вдруг
 
 
55 Во власть чертей, мук новых ожидая?»
Тогда его учитель вопросил:
«Ответь, кто ты и почему, страдая,
 
 
58 Попал ты в Ад?» И он заговорил:
«В Наваррском королевстве я родился;
Отец мой негодяем страшным был
 
 
61 И от беспутства скоро разорился.
Потом я в услуженье поступил
И был рабом; потом преобразился
 
 
64 В любимца королевского. Любил
Меня король Тебольдо; безвозвратно
В его глазах себя я погубил,
 
 
67 Своим влияньем пользуясь. Тогда-то
Я был посажен в этот кипяток
И не скрываю прошлого разврата…»
 
 
70 Но в этот миг пырнул страдальца в бок
Огромными клыками Чириатто,
И из груди невольный крик извлек.
 
 
73 Он в лапы словно мышь котам попался:
Бес Барбаричьо грешника сдавил
И на крючок поддеть его старался,
 
 
76 Но перед тем учителя спросил:
«Ты хочешь говорить с ним? Говори же,
Пока он цел и память сохранил.
 
 
79 К нему час смерти ближе все и ближе».
Тогда поэт молчание прервал:
«Кто из латинцев есть здесь? Мне скажи же,
 
 
82 С тобою, вероятно, в тьму попал
Один из них, на муки осужденный?»
И призрак, не скрывая, отвечал:
 
 
85 «Еще сейчас в пучине разъяренной
Я видел одного из них, что жил
С Италией в соседстве… Озлобленный
 
 
88 Вот этот бес меня бы не схватил,
Когда бы мог, как он, в поток укрыться,
И не терпел бы этих адских вил».
 
 
91 Тут Лабикокко крикнул: «Слишком длится
Речь грешника! Прошел условный срок…»
За жертву в ту ж минуту ухватиться
 
 
94 Успел он сильной лапой и кусок
Живого мяса вырвал… Оборона
Была бессильна… В тот же самый срок
 
 
97 Погиб бы он, не проронивши стона,
От рук другого беса, но на них
Остановился взгляд Декуриона,
 
 
100 Свирепый взгляд – и гнев бесовский стих.
Когда зловещих демонов волненье
Прошло, тогда, взглянув на них,
 
 
103 Учитель снова начал объясненье:
«Кого же ты покинул, из смолы
Нырнув на это страшное мученье,
 
 
106 На новые удары и хулы?»
Он отвечал: «Скажу: то был Гомита[123]123
  Томита – монах, сардинец, был известен ужаснейшими злодействами. Он изменил государю и покровителю своему Нино Висконти, владетелю Галлуры, отпустил за деньги отданных для хранения ему пленников, за что и был повешен.


[Закрыть].
Галлуры он правитель, и убита
 
 
109 Давно в нем честь; изменник и хитрец,
Он с царскими врагами вечно знался
И продал сам себя им, наконец.
 
 
112 К тому ж он лихоимством занимался
И был царем меж лихоимцев всех…
Здесь с ним сидит за тот же самый грех
 
 
115 И дон Микеле Цанке Логодоро[124]124
  Микеле Цанке Логодоро – сенешаль короля Энцо, побочного сына императора Фридерика II, обольстил мать своего короля Аделазию и благодаря браку с ней стал владетелем Логодоро.


[Закрыть].
У них иного нет и разговора,
Как только о Сардинии… Потом…
 
 
118 Но посмотри, как этот дьявол рвется,
Чтоб зацепить меня своим крючком…
Боюсь – в меня зубами он вопьется…»
 
 
121 Но предводитель дьяволов, как гром,
Над Фарфарелло бранью разразился,
Который нанести удар решился
 
 
124 Несчастному. «Прочь, злая птица, прочь!»
«Когда у вас есть тайное желанье, –
Тень молвила, желая превозмочь
 
 
127 Свой страх, – здесь выслушать сказанье
Ломбардцев иль тосканцев, то помочь
Я вам могу и приложу старанье
 
 
130 Сюда их вызвать, если только нас
Не тронут эти демоны когтями;
Я мог бы даже в этот самый час,
 
 
133 Не разлучаясь с злобными бесами,
Сюда призвать их счетом до семи.
Я только свистну громко, и пред нами
 
 
136 Они всплывут…» «Ах, Ад тебя возьми! –
Сказал Каньяццо, морду поднимая. –
Хитрить ты вздумал, бестия, желая
 
 
139 Опять от нас в глубь пропасти нырнуть!..»
А грешник пред бесами стал лукавить:
«Нет, я не зол! Я не могу заставить
 
 
142 Товарищей погибнуть; ведь пырнуть
Вы их своими можете крючками».
Тут Алекино вздумалось ввернуть
 
 
145 Словцо такое: «Если перед нами
Ты вздумаешь укрыться в глубине,
То за тобой в смолу бросаться мне
 
 
148 Охоты нет!.. Я буду бить крылами
Лишь по смоле… Пойдем мы за утес,
Посмотрим, как схитришь ты пред бесами!»
 
 
151 И демоны без брани, без угроз
Лицо свое от бездны отвернули,
И даже тот, которого пришлось
 
 
154 Бояться больше прочих. Обману ли
Тебя, читатель? Можно угадать,
Что дьявол также может оплошать:
 
 
157 Наваррец, улучив одно мгновенье,
Ногами быстро в землю оперся.
Прыгнул и скрылся в бездне, заключенья
 
 
160 Избегнув: ловкий подвиг удался.
Но демонов взбесил обман подобный;
Особенно взбесился демон злобный,
 
 
163 Который сам к обману повод дал,
С неистовой он злобой зарычал:
«Ты будешь мой!» Но было уже поздно…
 
 
166 Напрасно в пропасть ринулся он грозно,
Подобно с лука спущенной стреле.
Но грешник уж исчез давно в смоле
 
 
169 И выглянуть оттуда не решался,
А черный бес отпрянул и опять,
Взмахнув крылами, на берег поднялся.
 
 
172 Так под водой приходится нырять
Несчастной утке, если над водою
Она увидит сокола порою.
 
 
175 Ему же вновь приходится взлетать
Под облака и промаха стыдиться.
Взбешенный Калькабрина рад сорвать
 
 
178 Был гнев на ком-нибудь, был рад сразиться
И демона над пропастью схватил,
Откуда тот удумал возвратиться,
 
 
181 Но бес, как ястреб, тоже ловок был…
Над бездною они крутиться стали,
Царапались и не жалели сил
 
 
184 И в глубь смолистой пропасти упали.
Однако скоро жар их помирил,
Но как подняться вверх – они не знали
 
 
187 И не могли в смоле расправить крыл,
Которые, слипаясь, увязали.
Тут Барбаричьо с бешенством вскочил,
 
 
191 И по его приказу побежали
Четыре беса дьяволов спасать,
Которые едва уже дышали…
 
 
194 Крюками принялись их вынимать
Из той смолы, которая клубилась,
Не уставая тело их сжигать…
 
 
197 Но мы ушли. Что далее свершилось,
Попали ль бесы на берег опять
И чем в смоле борьба их заключилась –
 
 
199 Не ведал я и не желал узнать.
 

Песня двадцать третья

Новый ужас Данте, преследуемого бесами. Лицемеры в свинцовых рясах. Вергилий узнает обман демонов и с гневом уходит.

 
1 В безмолвии и стражей не прикрыты,
Мы шли одни: учитель впереди,
Я сзади шел. Так братья минориты
 
 
4 Свершают путь. В моей груди
Еще был страх: чертей двух столкновенье,
Оставшихся за нами назади,
 
 
7 Напомнило мне басню о сраженье
Лягушки с крысой[125]125
  Напомнило мне басню о сраженье / Лягушки с крысой. – Басня Эзопа.


[Закрыть]. Истинно я мог
Меж ними провести свое сравненье.
 
 
10 Две ссоры те, их даже эпилог
Между собой похожи чрезвычайно.
Чем больше я их сравнивал в тот срок,
 
 
13 Тем более пугался не случайно,
И наконец удвоился мой страх,
И про себя тогда я думал тайно:
 
 
16 «Лишь из-за нас сейчас поверглись в прах
Два демона, – они должны взбеситься
И демонское бешенство в чертях
 
 
19 На нас одних должно теперь излиться.
Что, если эта шайка бесенят
За нами с диким воплем устремится?
 
 
22 Как зайцев псы голодные травят,
Они нас разорвут теперь на части».
И, трепетный кругом бросая взгляд,
 
 
25 Я сознавал весь ужас той напасти,
И дыбом встали волосы мои.
Таить ту мысль во мне не стало власти.
 
 
28 Я прошептал: «Учитель, помяни
Мои слова: нам следует укрыться
От демонской погони, иль они
 
 
31 Догонят нас… Нам медлить не годится…
Мне чудится уже их адский рев,
И голова моя при том вскружится…»
 
 
34 Учителя ответ мне был готов:
«Как зеркало в себе все отражает,
Так точно отражается без слов
 
 
37 Во мне твой дух, и ум мой постигает
Все то, о чем ты думаешь, мой сын.
Поверь, меня в час этот занимает
 
 
40 Мысль точно та же; вывод лишь один
Я сделаю без опасенья
Из наших дум. Когда мы со стремнин
 
 
43 Вон той скалы сойдем без затрудненья
В другой вертеп, то ты и я спасен,
И бесов нам не страшно исступленье».
 
 
46 Едва о том сказать успел мне он,
Как я увидел демонов; летели
Они на нас, и только горный склон
 
 
49 Нас разделял, и в воздухе шумели
Их крылья черные. В тот самый миг,
Как ночью мать, вскочившая с постели,
 
 
52 И слыша вкруг тревоги общий крик,
Из колыбели сына вырывает
И с быстротой – страх матери велик, –
 
 
55 Боясь пожара, с сыном убегает,
Едва прикрывши тела наготу,
И лишь к груди ребенка прижимает,
 
 
58 Так и меня схватил в минуту ту
Наставник мой и на спине скатился
Он со скалы, прижавши на лету
 
 
61 Меня к себе. Под мельницей крутился
Едва ль поток когда-нибудь быстрей
Того прыжка, с которым вниз стремился
 
 
64 Вергилий с тяжкой ношею своей,
Меня, как сына, к сердцу прижимая,
Меня, как сына милого, спасая
 
 
67 От дьявольских ударов и когтей.
На дно вертепа только мы спустились,
Как на скале над головой моей
 
 
70 Крылатые гонители явились…
Но уже во мне боязнь тогда прошла…
Из пятого вертепа не решились
 
 
73 Они за нами гнаться: та скала
Дальнейший путь вперед им преграждала:
Им власть Небес того не позволяла.
 
 
76 Затем толпу раскрашенных теней
Мы пред собою скоро увидали.
Роняя молча слезы из очей,
 
 
79 Они в изнеможении блуждали.
На рясы их опущен капюшон,
И рясы тех теней напоминали
 
 
82 Наряд монахов кельнских, ослепляли
Своею пестротой со всех сторон,
А под собой свинец они скрывали
 
 
85 И в сущности так были тяжелы,
Что перед ними рясы Фридерика[126]126
  «Рясы Фредерика…» – Гранжье рассказывает, что будто бы один из кельнских аббатов просил у папы дозволения носить монахам красные рясы, шпоры и на седле иметь серебряные позолоченные стремена. Папу рассердила эта просьба, и он приказал монахам одеваться в черные рясы и пользоваться деревянными стременами. При императоре Фридерике II преступников сажали в свинцовые рясы и сжигали на кострах.


[Закрыть]
Соломы были легче. Адской мглы
 
 
88 Тяжелый плащ!.. Стонали тени дико,
И, слушая рыдания теней,
За ними шли мы тихо без речей,
 
 
91 Но тяжесть ноши так их всех давила,
Что лишь едва идти им можно было.
Толпу их привелось нам обогнать
 
 
94 И с каждым шагом спутников менять.
К наставнику тогда я обратился:
«Не можешь ли меж ними указать
 
 
97 Кого-нибудь, кто в мире отличился
Деяньями своими от других.
Взгляни кругом – вот новый ряд явился
 
 
100 Других теней и, может быть, иных
Узнаешь ты!..» Едва окончил речь я
Среди толпы тех грешников худых,
 
 
103 Как дух один, тосканское наречье
Услышавши, проговорил нам вслед:
«Умерьте шаг, вы, в омуте увечья
 
 
106 Идущие! В нас сил догнать вас нет!..
Быть может, то, что вы узнать хотите,
Я разрешу и дам прямой ответ…
 
 
109 Я об одном прошу вас: не бегите…»
Поэт сказал: «Умерь теперь свой шаг
И рядом с ним идти старайся так,
 
 
112 Чтоб он от напряженья не томился».
И я в минуту ту остановился
И двух несчастных начал поджидать,
 
 
115 Которые старались нас догнать,
Но тяжесть рясы их не позволяла
Движений в утомленье ускорять.
 
 
118 И узкая тропинка замедляла
К тому же их тяжелый, трудный путь…
К нам подойдя, они на нас сначала
 
 
121 Решились только искоса взглянуть.
Потом между собой заговорили:
«По голосу – живой он, в том ничуть
 
 
124 Я не солгал, – когда бы разрешили,
Когда они мертвы, впустить сюда
Их без одежд свинцовых? Разве были
 
 
127 Подобные примеры? Никогда!»
Затем ко мне вопрос их обратился:
«Тосканец! Ты проникнул без труда
 
 
130 В подземный этот Ад и очутился
В жилище лицемеров, так ответь,
Кто ты такой, когда и где родился?»
 
 
133 Я отвечал, стараясь рассмотреть,
С кем говорю: «На берегу Арно я
Увидел свет и общество иное
 
 
136 В великом нашем городе[127]127
  «В великом нашем городе…» – т. е. во Флоренции.


[Закрыть] встречал.
Еще доселе я не умирал,
И мне еще не чуждо все земное.
 
 
139 Но кто же вы? Из ваших тусклых глаз
Струятся слезы пламенные вечно…
Ужель страданье ваше бесконечно
 
 
142 Под этим блеском тяжких ваших ряс?»
И отвечал мне призрак истомленный:
«Казнь лютая придумана для нас!..
 
 
145 Вот здесь под этой рясой золоченой
Сокрыт свинец и давит нашу грудь
И день и ночь… невыносим наш путь…
 
 
148 Мы терпим казнь за наше святотатство…
Болонцы мы и были члены «братства
Веселого»[128]128
  «Веселое братство». – Папа Урбан IV учредил рыцарский орден братства святой Марии. Это братство вело жизнь разгульную, и народ в насмешку назвал его «веселым братством».


[Закрыть], а наши имена –
 
 
151 Я – Каталано, он же Лодеринго[129]129
  «Я – Каталоно, он же Лодеринго…» – В 1226 г. были избраны в подесты Флоренции из ордена «веселого братства» два рыцаря – Каталоне Каталано и Лодеринго де Андоло. Первый был гибеллином, второй гвельфом. Некоторое время их правление было благодетельно, но скоро предались они гвельфам и сожгли в одной из частей города, называвшейся Гардинго, дворец гибеллина Уберти.


[Закрыть]…
Нас знаешь по пожару ты в Гардинго…
Подестами в былые времена
 
 
154 В твоем любимом городе мы были,
И мы его прекрасно охранили,
О чем, наверно, помнит вся страна…»
 
 
157 «Так это вы, несчастные, сгубили…» –
Воскликнул я и тут же замолчал.
Слова мои как будто бы застыли,
 
 
160 Когда вблизи себя я увидал
Тень грешника. Три раза в грудь пронзенный
Насквозь тремя колами, он лежал
 
 
163 И, увидав меня, как разъяренный,
В конвульсиях метаться быстро стал.
Брат Каталано взгляд мой изумленный
 
 
166 Тогда постиг и тихо мне сказал:
«Вот этот грешник, кольями проткнутый,
Совет дал фарисеям, предлагал
 
 
169 Гонимого подвергнуть пытке лютой,
Как будто бы для пользы дорогой
Своей отчизны. Видишь – он нагой
 
 
172 Лежит всегда здесь поперек дороги
Затем, чтобы его в Аду могли
Топтать в песок всех проходящих ноги,
 
 
175 И приподняться более с земли
Не может он… Казнь та же тяготеет
На всех жидах, которые пришли
 
 
178 С советом тем же… Горько сожалеет
Еще доныне весь еврейский род,
Что он принес такой печальный плод…»
 
 
181 И над преступной тенью в то мгновенье
Мой спутник наклонился в удивленье
И созерцал мучительный позор
 
 
184 Презренного советчика, и взор
Наставника лишь выражал презренье.
Затем с одним из братьев в разговор
 
 
187 Вступил он вновь: «Когда дано вам право
На наш вопрос правдиво отвечать,
Скажите мне, возможно ли там, вправо,
 
 
190 Нам безопасный выход отыскать
Из этой бездны, чтоб не опасаться,
И помощи бесовской не искать?»
 
 
193 И был ответ: «Могу я в том ручаться,
Что вы избегнуть можете всех бед,
Когда обвалом станете спускаться,
 
 
196 Где горный прерывается хребет,
Идущий через мрачные пустыни.
Идите! Там опасности вам нет…»
 
 
199 И голову склонил певец в кручине:
«Нас обманул презренный дьявол тот,
Что грешников крючками ловит в тине…»
 
 
202 Один из «братьев» молвил в свой черед:
«Я о пороках дьявола когда-то
В Болонье слышал толки: он народ
 
 
205 Обманывать привык; все бесенята –
Исчадье лжи и хитрости, не раз
Губивших мир…» Дальнейшей речи брата
 
 
208 Мы не слыхали. Тяжесть страшных ряс
Давила их, а спутник мой шел дале…
И, на него взглянувши в этот час,
 
 
211 В его лице увидел тень печали.