Текст книги "Призраки дома Блэквуд"

Глава десятая
После заката

Мара составляла список первоочередных покупок, а Нил тем временем возился со своей переносной плитой. Мара бы никогда не призналась ему, но в ней росла невероятная благодарность за его предусмотрительность. Она-то уже готовилась подобрать из мебели Блэквуда что-то не совсем сгнившее, а в чистом спальном мешке и свежей подушке было что-то успокаивающе-прекрасное, не говоря уже о фонариках и обогревателе. С наступлением ночи воздух постепенно остывал, и Мара уютно укуталась в один из пледов Нила.

– Осмотреть крышу времени не хватило, – сообщил он, выкладывая стейки на раскаленную сковороду. – Снаружи она выглядит довольно скверно, но, к счастью, прямо сейчас нам ничего не грозит. Все потолки на этом этаже в порядке, что удивительно – я ожидал увидеть по крайней мере повреждения от воды. Это хорошие новости. Значит, работу над крышей можно будет отложить на потом, а пока заделать дыры на первых двух этажах.

– И сколько это может занять времени?

Нил призадумался.

– Ну… у нас всего две пары рук, но каркас дома вроде бы прочный. Если других осложнений не обнаружится, основной объем работ мы сможем закончить недели за две, а все покрасить и навести косметический блеск – за следующие полгода.

– Полгода – не так и плохо.

– Совсем нет. Конечно, нужно еще провести электричество. Это задачка помасштабнее, и я ей заняться не смогу. Поспрашиваю знакомых, посмотрим, может, кто-то сделает скидку.

Нил перевернул стейки, и комнату наполнил запах жареного мяса. Мара глубоко вдохнула.

– Нил, ты лучший!

– Не правда ли? – От этой озорной улыбки Мара рассмеялась, а он, стремительно развернувшись, сел рядом с ней. – Не могу обещать приезжать каждый день, но Джоэл вроде не должен возражать, если следующие пару недель я буду работать только до обеда. Смогу приезжать к тебе около трех и оставаться до вечера.

Мара опустила голову ему на плечо.

– Мне бы очень этого хотелось, но маме ты тоже нужен.

Он кивнул. Его мать последнее время справлялась не очень, с тех пор как потеряла мужа восемь месяцев назад, и Нил вернулся в родительский дом, ухаживать за ней. Он говорил, Пэм часто бродит по дому безо всякой цели, погруженная в свои мысли, и забывает поесть, если его нет рядом.

Это беспокоило Мару. Она слышала истории о парах, умирающих в течение года друг за другом – либо от горя, либо потому, что никак не могли смириться с настолько круто изменившейся жизнью, и очень надеялась, что Нилу не предстоит преждевременно потерять и мать тоже.

Теперь он оказался в непростой ситуации. Единственный ребенок в семье, заботиться о матери мог только он. Нил и так разрывался между работой и домом, а переезд Мары лишь добавит ему хлопот. Даже просто остаться на ночь было огромной жертвой с его стороны. Насколько Мара знала, со смерти отца он не проводил так много времени вне дома.

Нил вернулся к плите, снял стейки. Последние две недели, с момента покупки до переезда в Блэквуд, у Мары крутилась в голове одна мысль. Помедлив, она облизала губы, прежде чем спросить:

– Как дела дома?

На нее Нил не смотрел, но ответил вполне жизнерадостно:

– Не так уж плохо. Доктор говорит, что можно постепенно снижать дозу снотворного. Она по-прежнему время от времени выглядит растерянной, но глубоких провалов в памяти больше не было. Она знает, какой сейчас год и тому подобное.

Мара опустила взгляд на сложенные руки.

– Скажи, если это очень грубо с моей стороны, но ты не думал, что твоей маме может стать лучше в новой обстановке?

– Думал, – вздохнул Нил, устраиваясь рядом и передавая ей тарелку со стейком, картофельным салатом, готовыми бобами и горстью салатных листьев, которые Мара уже видела в холодильнике. – Я предлагал ей на той неделе, но она только сильнее расстроилась, и я не стал давить. Возможно, окажись она в другом месте, где об отце ей ничего бы не напоминало, маме стало бы лучше, но в то же время она еще не готова его отпустить. И вряд ли простого переезда будет достаточно – нужна новая цель в жизни. А сейчас ей нечем себя занять, не на что тратить время.

У Мары пересохло во рту.

– Знаешь, в Блэквуде ведь столько комнат. Как только починим крышу, вы с мамой сможете переехать сюда. Я… не знаю… может, она захочет помочь украсить его, превратить в настоящий дом, или…

Нил молчал очень долго. Мара боялась на него смотреть – боялась сомнения, нежелания в его глазах. Но когда все же подняла голову, увидела только удивление и искреннюю благодарность.

– А ты точно не против?

– Думаю, нет, – неловко пожала плечами она. – То есть я бы попросила не приносить в мой дом ничего религиозного, ну или по крайней мере держать все это в ее комнате, но… я не против жить с ней, если это мой дом. Есть разница, понимаешь?

– Мара… – слегка осипшим голосом начал Нил. Крепко поцеловав ее в лоб, он широко улыбнулся. – Спасибо. Не знаю, пойдет ли она на такое, наверное, еще как минимум несколько месяцев не захочет уезжать, но может это как раз то, что нужно.

– Правда?

– Правда.

Прижимаясь к плечу Нила, Мара не могла сдержать улыбку. В груди разлился жар. В отличие от квартиры или маленького коттеджа, в Блэквуде было достаточно места для всех троих, чтобы при этом никто никому не мешал. Пэм женщина приветливая и мягкая, а Мара любила Нила больше всех на свете. Втроем им будет хорошо.

Подобрав красиво лежащую горку салата, она подкинула листья на тарелку Нила. Он только застонал.

Глава одиннадцатая
Шаги в темноте

Когда Мара толкнула дверь в ванную, с зубной щеткой в одной руке и с фонариком в другой, из зеркала на нее взглянуло причудливо искаженное отражение. Большое зеркало над раковиной раскололось, от области поражения размером с теннисный мячик расходилась паутина трещин, превратив поверхность в арт-объект из комнаты страха. Мара увидела два десятка собственных карих глаз, моргающих в осколках, и скорчила рожицу.

Ремонт требовался всей комнате: фарфоровая ванна была вся в сколах, по одной стороне шли трещины – ее, скорее всего, придется менять. Крышки унитаза не было, от стен отвалилось несколько плиток, которые теперь валялись среди собравшейся по углам пыли и мертвых насекомых.

Воду подключили в то же время, что и газ, но это вовсе не означало, что по трубам она действительно пойдет. Двадцать лет – долгий срок. Повернув кран, Мара прислушалась к устрашающим скрежещущим звукам, которые раздались сначала где-то под ногами, а потом загромыхали по всему дому. Кран, содрогнувшись, выплюнул в раковину темно-красную воду.

Мара охнула и отступила на шаг. Она знала, что это только ржавчина, но цвет был такой насыщенный, что легко было представить, что это кровь. Мара завороженно наблюдала, как струя, окрасившая фарфор алым, постепенно светлеет и наконец становится прозрачной. Подождав еще пару минут, она набрала пригоршню и осторожно попробовала.

Вода оказалась на удивление холодной и перенасыщенной минералами, но вкус не был неприятным, так что Мара, поставив фонарик на раковину вместо лампы, быстро почистила зубы.

Над ее головой раздалось какое-то эхо. Закрыв воду, Мара посмотрела наверх. На какое-то время воцарилась тишина, но потом скрип повторился, приближаясь к ванной с другой стороны.

Старое дерево скрипит под ногами. Наверное, Нил все-таки пошел проверить крышу.

Мара снова включила воду. Шаги прошли дальше по чердаку, пока наконец не стихли, но затем вернулись, топая прямо над головой. В раковину посыпались тонкие струйки трухи и пыли.

В покрытом паутиной трещин зеркале мелькнуло движение, и Мара вздрогнула, оборачиваясь к дверному проему. Там стоял Нил, бледный, с широко распахнутыми глазами.

– Ты слышала? – шепотом спросил он.

Мара снова выключила воду, уронив щетку в раковину. Подняв голову, прислушалась к шагам, которые дошли до конца чердака, развернулись и продолжили размеренное движение.

– Черт побери. – Во рту пересохло. Часть ее хотела верить, что это просто скрипит старое дерево, остывая вместе с воздухом, но раздававшиеся с определенной частотой скрипы ни с чем не спутать. На чердаке кто-то был.

Нил осторожно подошел ближе и в тусклом свете нащупал ее руку. Голубые глаза, обычно светящиеся оптимизмом, сейчас были наполнены страхом, пока они вглядывались в потолок.

Нахмурившись, Мара решительно схватила фонарик с полки.

– Оставайся здесь. Я все выясню.

– Ты с ума сошла? – прошипел он, стискивая ее запястье и не давая выйти. – Ты вообще ужастиков не смотрела? Только мы разделимся, как нас обоих убьет твой варено-капустный сталкер!

– А ты прямо зациклился на этой метафоре, – прищурившись, заметила Мара. – Ладно, можешь пойти со мной, если хочешь.

– Или, ты только подумай, – нарочито легким тоном возразил Нил, хотя напряжение выдавал выступивший на лбу пот, – мы можем сесть в машину, уехать прямо сейчас и не умереть ужасной смертью.

– Никто не собирается умирать ужасной смертью. Десять против одного, что это какой-нибудь бездомный, решивший, что может переночевать в брошенном здании, или ребенок, которого подловили на слабо. Можешь подождать здесь, если хочешь, но я собираюсь поговорить с нашим гостем.

– Одну я тебя туда не пущу.

– Тогда пойдем вместе. Не понимаю, что в этом такого.

Шум стих, и Мара с Нилом одновременно посмотрели в ту сторону, где не так далеко от них остановился чужак.

– Пожалуйста, – умоляюще прошептал Нил.

– Нет уж. – Мара дернулась к выходу, и Нил, не желая отпускать ее, пошел следом.

– Давай хотя бы нож возьмем.

– Да, разумное решение. Только не врывайся туда и не размахивай им, как сумасшедший. Я хочу все решить мирно, идет?

Подобрав небольшой кухонный нож, оставшийся после ужина, Нил вытер его о джинсы с таким видом, будто жалел, что вместо него не мясницкий тесак. Мара ждала в коридоре, поглядывая на лестницу в другом углу, на случай если нарушитель решит спуститься, но все было тихо.

– Готов? – спросила она подошедшего Нила.

Нил взял фонарик и себе, так что уже два луча скакали из стороны в сторону, выхватывая из кромешной темноты небольшие фрагменты потемневших деревянных стен.

– Это безумие. – Вот и все, что сказал Нил, подходя к лестнице: он явно не хотел, чтобы на чердак Мара поднялась первой.

Ведущие наверх ступеньки оказались узкими и хлипкими, и добраться до преграждающего путь люка бесшумно не представлялось возможным.

– Заперто с этой стороны, навесной замок, – прошептал Нил. – Кто бы там ни был, спуститься к нам он не может.

– Сломать получится?

Вздох.

– Возможно. Выглядит ржавым.

Нил ударил концом фонарика по замку, еще, и на третьем ударе тот со звоном сорвался вниз. Бросив на Мару последний умоляющий взгляд, который она так же оставила без внимания, Нил сделал глубокий вдох и толкнул люк.

Металлические петли нехотя застонали, и Нил поднялся еще на несколько ступенек. Высунувшись по плечи, он тут же завертелся, осматриваясь, а спустя пару мгновений поднялся до конца. Мара забралась следом.

Чердак занимал пространство над всем этажом. В самом центре крыша была так высоко, что Мара не могла ее коснуться, даже вытянув руку вверх.

Потоки лунного света, проникающие сквозь дыры в крыше, рисовали на полу странные пятнистые узоры. По всему помещению стояло больше сотни ящиков, а белая ткань саваном покрывала массивные громоздкие предметы. Сухие листья ковром устилали половицы. Мара посветила фонариком в дальний угол, но не заметила и тени движения.

– Ау?

Никто не ответил, и она, подтолкнув Нила локтем, кивнула, показывая, что пора приступить к поискам. Шумно сглотнув и поудобнее перехватив нож, Нил двинулся к ближайшим ящикам.

– Мы знаем, что ты здесь, – сообщила Мара, двигаясь по другой стороне, параллельно Нилу. – И слышали твои шаги. Я не злюсь, но хочу, чтобы ты ушел. Это частная собственность.

Шорох листьев под ботинками и их поверхностное дыхание оставались единственными звуками в комнате. Подойдя к высокому предмету под белым полотном, Нил сдернул с него ткань. Под ней оказалось высокое зеркало в полный рост.

– Если покажешься, мы дадим тебе спокойно уйти, – продолжила Мара, дотянувшись до непонятного предмета слева от себя и обнаружив под мебельным чехлом гардероб. Она открыла дверцу, но внутри было пусто. – Обвинений мы предъявлять не будем.

Фонарик в руках Нила легонько дрожал, послушно освещая каждую темную щель или укромный уголок по мере продвижения. Глубокие тени обманчиво играли с воображением, так что Мара двигалась вдоль стены медленно и методично, проверяя все, до чего могла дотянуться. Когда они столкнулись с Нилом в дальней части чердака, Мара уже стучала зубами от холода.

– Мы его пропустили? – одними губами спросил Нил.

Мара, нахмурившись, покачала головой. Они оба все тщательно осмотрели, в этом сомнений не было – обыскали все, каждую нишу и уголок, где мог спрятаться человек. Развернувшись в обратную сторону, Мара дошла до самой внушительной дыры в крыше. Если остальные были не больше ее головы, то в эту легко можно было пролезть целиком. Не обращая внимания на слабые звуки протеста за спиной, Мара протиснулась в дыру по пояс и поводила фонариком туда-обратно, оглядывая крышу. Никого. Тогда она посветила сперва на лужайку перед домом, затем на кусты и деревья у подъездной дорожки.

– Скорее всего, – начала Мара, протискиваясь обратно, – он выбрался через эту дыру и спустился по стене дома. То есть не хотел, чтобы его поймали, так что убежит быстро.

– Ладно, – с облегчением кивнул Нил и на всякий случай еще раз посветил фонариком по углам чердака. – Ладно, отлично. Но как же мне это не нравится, Мара!

– Ха! Понимаю. – Мара отвернулась от неба, видневшегося в неровном проеме. – Пойдем. Стоит обыскать дом перед сном, но, уверена, сегодня ночью все будет тихо.

Петляя между ящиками, обходя сломанную мебель, они дошли до люка. Мара, притормозив у большой картонной коробки, легонько толкнула ее ногой, приоткрывая. Внутри стопками лежали старые видеокассеты.

– Как думаешь, это последние владельцы оставили?

– Не знаю, сколько они здесь жили, но некоторые вещи кажутся… ну, древними. – Нил махнул фонариком в сторону потускневших и исцарапанных напольных часов. – Каким-то ящикам может и двадцать лет, но остальные чуть ли не рассыпаются. Может, многие жильцы оставляли здесь ненужные вещи.

Дойдя до лестницы, Мара осторожно сошла по узким ступенькам. Спускавшийся следом Нил закрыл за ними крышку люка.

– Ну что, готов к поискам? На всякий случай? – потягиваясь, напомнила Мара.

– Я иначе не усну.

– Конечно. Успеем осмотреть больше, если разделимся… – Нил нахмурился, а Мара хихикнула, шутливо пихнув его плечом. – Успокойся, я пошутила.

Верхний этаж они прошли быстро. Мара стояла в коридоре, наблюдая одновременно за обеими лестницами, а Нил по очереди проверял каждую комнату. Спустившись на второй этаж, они повторили схему: Мара следила за лестницей и главным входом, а Нил кружил по комнатам. Когда он, выглянув из гостиной, пожал плечами, Мара уже не сомневалась, что в доме больше никого нет. Стараясь улыбаться шире, а дрожащие руки спрятать, она подошла к нему:

– Видишь? И никого не убили.

– Ага, – вздохнул Нил, будто бы расслабляясь. – А ты знала, что у тебя есть подвал?

– У меня есть подвал? – удивилась Мара.

– Есть. Я было подумал, что это шкаф, но там есть дверь, которая ведет на лестницу.

– Ничего себе, ну и дом – не перестаю удивляться. А где?

Нил проследовал за ней, когда она уже метнулась к кухне.

– В стене комнаты отдыха. Но я его не проверял, слой пыли достаточно толстый, туда никто не заходил.

– Что ж, давай проверим сейчас! – Пробежав через кухню в указанном направлении, Мара обнаружила за кушеткой узкую дверь, настолько слившуюся со стеной и обстановкой, что она ее проглядела, когда осматривала комнаты. Дернув за ручку, Мара тут же закашлялась от взметнувшейся пыли.

– Слушай, может, отложим спуск по устрашающим ступенькам на потом? – со страдальческим выражением предложил подошедший Нил. – Ну, знаешь, полезем туда не в полночь?

– Нет. – Мара посветила фонариком на каменные стены и ступени: лестница была узкой, идти придется по одному, но, в отличие от остального дома, там не висели клочья паутины. Ее обдало холодом. – Я никогда не жила в доме с подвалом и хочу посмотреть, на что это похоже.

Нил скривился.

– Ну давай же! Отличная игра, решим, что страшнее: подвал или чердак?

Нил сморщился еще сильнее.

– Тебе не нужно идти, если не хочешь, – заверила его Мара уже через плечо. Не успела она пройти и трех ступенек, как услышала шаги Нила.

Подвал оказался глубоким: когда пол наконец выровнялся, Мара дрожала, а дыхание вырывалось облачками пара. Обернувшись вокруг себя, она посветила фонариком во все стороны.

Какое разочарование. Подвал вовсе не тянулся под всем домом, а оказался не больше той спальни, которую они выбрали себе на ночь. Помещение было совершенно пустым, не считая толстого слоя пыли и пятен на одной из стен.

– Наверное, трубу прорвало, – пробормотала Мара, проведя пальцами по темно-красной кляксе. – Придется вызвать кого-нибудь посмотреть.

– Мне кажется, или здесь гораздо холоднее, чем должно быть? – Нил стоял, обхватив себя руками и часто дыша. – Мы же под землей, здесь не должно быть никаких перепадов температур.

– Наверное, камни удерживают холод. – Мара последний раз оглядела комнату и вздохнула. – Что ж, не очень впечатляюще, но я хотя бы теперь могу сказать, что у меня есть подвал. Готов подняться в местечко потеплее?

– Прошу, пожалуйста.

Глава двенадцатая
Привидения

Мара лежала в спальном мешке, протянув руки к газовому обогревателю, и прислушивалась к звукам льющейся воды из ванной, где умывался Нил. На исследование дома они потратили много времени, и телефон Мары показывал почти полночь. Батарейка неумолимо садилась. Без электричества к утру он перестанет работать.

Она проверяла сеть весь вечер: большую часть времени сигнала не было, но порой появлялось одно-два деления. Лучше, чем она ожидала. Связь с внешним миром будет ограниченной, но хотя бы будет.

Нил закрыл кран и прошел по коридору. В дверях он остановился, улыбаясь Маре.

– Что? – спросила она.

– Ты выглядишь очень мило. – Он наконец вошел в комнату и закрыл за собой дверь. – Мне нравится, когда у тебя распущенные волосы.

– Правда? Я бы носила их так чаще, вот только у меня врожденная лень, а с хвостом забот меньше. Разве не очаровательно – незначительное удобство мне важнее твоего счастья.

Нил рассмеялся, забираясь во второй спальный мешок.

– А мне нравится, веришь? Ты – личность. Ты сильная. – Он коснулся ее шеи, ласково перебирая пряди. – Я действительно люблю тебя, Мара.

– Это совершенно точно взаимно. – Его пальцы дотронулись до нежной кожи под подбородком, и сердце Мары затрепетало.

Жар обогревателя приятно грел кожу, в спальном мешке было неожиданно уютно, и ее уже начало клонить в сон, когда Нил заговорил:

– Можно тебя спросить кое о чем личном?

– О чем именно?

Нил заговорил не сразу. Когда повисшая тишина стала совсем уж неловкой, Мара перевернулась на другой бок, к нему лицом. Нил медлил, прикусив губу, и Мара ободряюще погладила его по щеке.

– Все в порядке. Спрашивай.

– Ты нечасто говоришь о своем детстве.

Ох.

Мара убрала руку.

– Не о чем говорить. Мои родители сумасшедшие. Я – нет. Я сбежала, и теперь моя жизнь наконец-то начинается правильно.

Нил гладил ее по голове, но ей хотелось, чтобы он перестал. Было жаль портить приятные ощущения неприятными воспоминаниями.

– Я знаю, что они занимались спиритуализмом. Пытался узнать побольше про это все, но далеко не продвинулся. Это верование распространилось в девятнадцатом веке, если не ошибаюсь?

– Все так. – Она закрыла глаза. – «Приходите на спиритический сеанс к миссис Смит в эту субботу. Поздоровайтесь со своим покойным мужем, посмотрите, как стол поднимается в воздух». Многие восприняли это как забавную новинку.

Нил молчал, но Мара знала, что ему любопытно. Глубоко вздохнув, она продолжила:

– Конечно же, среди всей аристократии, превративший спиритуализм в своего рода салонное развлечение, даже спорт, были и те, кто искренне, на самом деле верил – как и в случае с любой сумасбродной теорией. А у некоторых таких важных исследователей были дети, и у их детей дети, и… в конце концов родилась я.

– Спиритуалистов осталось немного, да?

Мара неловко пожала плечами. Ей очень хотелось сменить тему, в груди уже поселилась ноющая боль.

– Когда я росла, казалось, что в это верит целый мир. Но только потому, что родители приглашали к нам таких же бредящих приятелей. Почти каждый день заглядывали друзья, рассказывали о своем опыте, планировали встречи или обсуждали сообщения из мира мертвых. Такой герметичный мирок. Людей с другими взглядами либо вычеркивали из нашей жизни, либо они вычеркивали нас. Меня не приглашали поиграть с соседскими детьми на нашей улице. Они устраивали дни рождения, а я наблюдала из окна, но так никогда и не…

– Мара, Мара, прости. Ш-ш-ш… – Нил коснулся ее лба быстрым, озабоченным движением, пытаясь разгладить гримасу боли. А Мара и не заметила, что морщится.

– Я в порядке. – Она заставила себя расслабиться.

Нил взял ее за руку и поцеловал пальцы.

– Не будем говорить об этом, раз так ты так расстраиваешься. Мне очень жаль, прости.

– Все в порядке. С той частью моей жизни покончено. – Слова, что она как заклинание повторяла каждое утро все эти четыре года. – Больше меня оно не коснется.

Перекатившись на спину, она глубоко вздохнула и задержала дыхание, уставившись в потолок. Разводы и пятна от воды на сером дереве напоминали рисунки, и Мара позволила глазам рассматривать их.

– Отвечая на твой вопрос, вряд ли вообще кто-то остался. От тех теорий камня на камне не оставили, даже несмотря на рост популярности спиритуализма в викторианской Англии. Медиумы были просто фокусниками, утверждавшими, что у них прямая связь с мертвыми. Ловкость рук, колокольчики на ботинках, подсадные утки и многое другое – все, чтобы обмануть публику. Они двигали карандаши и клочки бумаги, задували свечи. А все эти хлопки, стуки и звоны колокольчиков? Тоже дело рук медиумов, как и что-то посложнее, вроде левитирования стола или призрачных фигур. Все придумано и сделано руками человека.

– А как подделывали призраков?

Мара только фыркнула.

– Белое платье, белила на лицо – и вот уже помощник неожиданно появляется из-за занавески, пугает толпу и вновь прячется во всеобщей суматохе. Большинство сеансов проводили в темноте, с парой свечей максимум, так что обмануть доверчивых участников было несложно.

– Надеюсь, ты меня не возненавидишь, но, похоже, было весело.

Мара снова повернулась к Нилу. Несмотря на тяжесть в груди, губы сами растянулись в улыбке.

– Уверена, многим нравилось именно это – эдакие фокусы. Но люди продолжали верить, несмотря на доказательства обратного – в том-то и проблема. – Улыбаться расхотелось. – Порой мне не дает покоя, как же так: мои родители не дураки. У папы степень по биологии, а мама почти все мое детство работала в службе экстренной помощи. Они не были изгоями, ничего такого, но они искренне верили, что с ними говорят призраки. Даже спустя десятки лет в этой системе, где всем заправляют шарлатаны и поверившие им простофили, мои родители так и не поняли, как их надули.

– Такие убедительные фокусы?

– Я видела их насквозь. Все рухнуло, когда мне было одиннадцать, и из кармана медиума выпал колокольчик. До того времени я слепо верила, но вскоре семена сомнения дали всходы, и я видела лишь обман. И с тех пор все паранормальные явления можно было легко объяснить. А доступ в интернет помог разобраться с уловками похитрее.

Нил притянул Мару к себе, обнимая, и она уткнулась ему в плечо.

– Так тебе правда нравится этот дом? – спросил он.

– Я его обожаю.

– Хорошо. Я рад.

Мара приоткрыла один глаз, посмотреть на него.

– А вот тебе он не нравится.

Молчание. Лишняя доля секунды, и словам «Это очень милый дом» Мара уже поверить не смогла.

– Ага. Ты его ненавидишь.

– Нет, нет. Не ненавижу. Я просто… ну… не доверяю ему.

– Потому что тут жутко?

– Солнышко, я смотрел фильмы ужасов, которые были не такими пугающими, как этот дом.

– Если станет слишком страшно, всегда можешь обнять меня, – хихикнула Мара, устраиваясь поудобнее.

– Хм-м-м. Могу поймать тебя на слове.