Текст книги "К колдунье не ходи. Знойная женщина – мечта буржуя"

Глава 12

Следователь приехал в Гакково спустя час. Был он злой, вымотавшийся и страшно недовольный.

– Что у вас тут опять случилось? Снова труп? Ну, дела! Кто на сей раз?

– Юра.

– Юрка? Вот ведь беда! Эх, зря на ваши уговоры поддался!

– В каком смысле?

– Оставил бы парня у нас под замком, цел бы сейчас был!

– Да кто же мог предполагать?

– А надо… надо было предполагать! Уж коли беретесь за следствие, будьте готовы к любым неожиданностям.

Следователь был зол и на ребят, и на самого себя, и вообще на весь мир.

– Всю жизнь мирно служил, если и случались преступления, то исключительно на бытовой почве, преступники сами первыми шли ко мне каяться. А тут… Один труп, второй, третий! Это что же такое делается?

И следователь вытер вспотевший лоб. Была уже ночь, на улице дул ветер и жарко точно не было. Но следователя от всех событий бросило в пот.

– Чувствую себя плохо. Я сегодня продрог, промок, заболел совсем. На остров за Барсом с ребятами плавали. В заливе шторм, судно швыряет, пес воет, чуть богу душу не отдал, пока обратно доплыли. Юрку с вами оставили, а сами другими делами занялись. Домой пришел поздно, едва поужинал – и снова новая история!

Подруги хотели сказать что‑нибудь утешительное, но следователь в утешениях не нуждался. Ему просто хотелось выговориться, излить душу и накопившуюся в ней досаду.

– И завтра еще весь день мы с Барсом берег будем обследовать. Может, чего и получится с этой затеей. Обидно ведь, что полдня убили на то, чтобы на остров за ним съездить, а потом назад вернуться. Надо это время отрабатывать.

И найдя глазами помощника, Глеб Михайлович спросил у него:

– Витя, ты‑то сегодня куда запропастился? Как уехал днем за вещами Павла, так и пропал!

– Так я, того… искал.

– Долго искал.

– Так уж получилось.

Витя покраснел, а следователь усмехнулся:

– Ох, сдается мне, что не вещи ты Павла искал, а кое‑что другое.

С этими словами следователь покосился на Аню. Но девушка так густо залилась краской, что следователь только рукой махнул на влюбленных и снова повернулся к Вите:

– И что раздобыл в итоге?

– Ботинки.

– Отлично, ботинки прекрасно сгодятся, – оживился следователь. – Значит, завтра с утречка и начнем. Эх, не поспать мне этой ночью. Пока тут все осмотрим, запротоколируем. Пока тело заберем. И ведь весь вечер сегодня думал пораньше спать лечь. Как чувствовал, преподнесете вы мне еще сюрприз! Только Барса пристроил, домой вернулся, отогрелся, жена чаю горячего с травами заварила, хорошо так стало! Я в кровать прилег, а тут вы звоните. Прямо из‑под одеяла вытащили, изверги! Погибели вы моей хотите, вот что!

Следователь так обижался, словно это ребята были виноваты в появлении трех трупов на его территории.

– Мы же никого не убивали!

– Я вас и не обвиняю.

– А говорите так, будто это мы вам убитых подкидываем.

– Исключительно, чтобы потешаться над вами!

Глеб Михайлович снова вытер лоб.

– Поймите меня тоже… Хочу до пенсии дослужить, – скорбно произнес он.

– Лучше скажите, как Барс себя вел?

– Неплохо. Умный пес. Хорошо еще то, что я года два назад к Багру на остров все же заглянул. Выбрал время, а теперь пригодилось. Он меня еще тогда Барсу своему представил. Так что пес ко мне уважительно отнесся. Можно было Юрку с собой и не брать. Барс ко мне со всей душой. Сколько времени прошло, а он меня не забыл! И мне кажется, он понял, что от него потребуется.

– А где Барс сейчас?

– В отделении его оставили. Кроме меня, он никого не слушается. Пытался его с остальными познакомить, бесполезно. Только сам Багор мог Барсу приказать «этот свой», меня Барс в этом плане не слушается. Зубы на всех ребят скалит, к нему и подойти боятся. Пришлось пса в моем кабинете до утра запереть. Завтра прямо с утра поедем. Ох, за какие же это грехи мне столько всего выпало?

Но долго предаваться скорби Глеб Михайлович не мог. Пришлось ему приниматься за дело, хоть и не хотелось страшно. Однако выбора у него не было. Имелся свежий труп, несомненно, произошло убийство.

Следователь выслушал рассказ Вари о том, что Юра ушел на встречу с неким Толиком – риелтором и «крутым чуваком».

– Завтра же первым делом закажу распечатку телефонных звонков Юрия, – пообещал он Варе. – Не беспокойтесь, найдем этого Анатолия. Небось человек не иголка в стоге сена, найдется.

Но пока следователь посоветовал Варе не оставаться этой ночью у себя дома.

– Пусть у меня переночует, – вызвалась Аня.

Следователь кивнул.

– Это, дорогая моя девочка, и для тебя самой будет лучше. Когда вокруг много друзей, преступнику будет трудней к тебе подобраться.

Аня побледнела.

– Ко мне? Почему ко мне?

– Разве сама не понимаешь? Все твои родные погибли. Отец, мать, брат. Логично предположить, что ты следующая на очереди!

Следователь чуть ли не до полусмерти напугал Аню, которую пришлось утешать и успокаивать. Но подруги были рады, что следователь совсем не так немощен, как притворяется. И голова у него варит отлично. Мигом просек, кто у преступника следующий на очереди. Вот только кто этот негодяй? Безумный Павел, прячущийся неизвестно где? Или неуловимый Анатолий, о котором вообще ничего не известно?

Этой ночью никому не удалось нормально отдохнуть. Тело Юры увезли лишь на рассвете. И Аня, впервые осознавшая, что осталась совсем одна в целом мире, была совершенно подавлена.

– Папа, мама, Юра… Их же всех похоронить надо. А на что? У меня же нету денег!

– Неужели у твоего отца после его грандиозного выигрыша совсем ничего не осталось?

Аня покачала головой.

– Ничего. Папа и деревья сам принялся выращивать, с семенами и саженцами возился, потому что все деньги у него закончились уже давно.

– А у твоей мамы? Ты же говорила, она все деньги, какие появлялись, на книжку относила?

– А потом снимала! То одно надо, то другое. У мамы ничего нет!

Спрашивать про Юру было бесполезно. И так понятно, что у Юры ни гроша за душой не было.

– Не плачь, пожалуйста, – схватила Варя подругу за руку. – Я тебе помогу, оплачу похороны Юры. Он был мне очень дорог. Это самое меньшее, что я могу для него сделать теперь.

– Да-а-а?.. Оплатишь Юркину могилу? Спасибо тебе.

Но плакать Аня все равно не перестала.

– Ну, что же ты все плачешь?

– А маму с папой? Их как хоронить?

Варя колебалась недолго.

– Хорошо. И их похороны я тоже оплачу.

– А памятник на могиле можно и один поставить! – вытерла слезы Аня.

– Памятник?

– Конечно! Как же без памятника? Да ты не беспокойся, у нас тут все дешево. Когда деда хоронили, один знакомый за бутылку самогона целое стихотворение на граните выдолбил. И кладбище у нас свое, местное. Юрка могильщиком числился. По идее, должны ему теперь скидку предоставить. Как думаешь? Все‑таки он их сотрудник, хотя и работал всего ничего.

Вид у Вари был недоумевающий. Она явно не ожидала, что Аня так быстро перейдет от слез к сухой деловитости. Но Аня не замечала произведенного впечатления. Обрадованная тем, что ей не придется самой изыскивать средства на похороны близких, она вновь пришла в хорошее настроение. Если смерть матери Аня приняла близко к сердцу, то смерть Юры огорчала ее исключительно с материальной стороны. Но раз Варя взяла все расходы на себя, к чему теперь слезы лить? Все устроилось хорошо!

Такое поведение Ани неприятно поразило подруг. Но они не могли подобрать ему внятного объяснения. Ведь деньги у Ани явно водились. Дом у нее был в хорошем состоянии. Хозяйство процветало. Да и сама Аня работала, и Лидия Никаноровна тоже трудилась. Значит, деньги у девушки вопреки ее заверениям все же были. Но Аня сумела разыграть карты так, что за похороны платить вызвалась Варя. И ладно бы она оплатила только похороны Юры, но ведь Аня взвалила на Варю тройные расходы – за Юру, Багра и Лидию Никаноровну, которая вообще ни Юре, ни тем более Варе кровной родственницей не была.

Ночь выдалась очень скверная, да и утро не порадовало друзей. Невыспавшиеся и несчастные, они разбрелись в разные стороны, каждый по своим делам. Аня с Варей отправились в Усть-Лугу заниматься похоронами, внести задаток, если понадобится, и обсудить все условия. А Лисица с Эдиком отправились туда же с отцом Сашка, чтобы договориться о возможной аренде «подводного резака».

Остальных подруги приспособили для участия в расследовании.

– Никита и Вероника… Вы идете в Конново, в соседнюю деревню, да не забудьте на маяк заглянуть. А ты, Дюша, бери Ленку и топайте в Кирьямо. Там тоже поспрашивайте про Толика, если найдете у кого.

Конново и Кирьямо были две деревушки, расположенные в четырех-пяти километрах от Гакково. В летний сезон там обитали дачники и несколько местных жителей. Народу и там, и там было немного. Так что можно было надеяться, покажись в тех краях чужак, жители его обязательно бы заприметили.

Сами подруги взялись за обход Гакково. Все‑таки именно тут случилось последнее убийство. И больше всего шансов, что кто‑то из местных жителей видел таинственного Толика, было именно тут.

Девушки ходили от одного дома к другому и всюду произносили одну и ту же фразу:

– Вы вчера в деревне никого постороннего не видели? Мужчину, скорее всего, на дорогой машине. А в ближайшие дни?

Но всюду им отвечали одно и то же. Нет, никаких чужаков, кроме них, подруг, их друзей да еще Вити, в Гакково не появлялось. При этом жители, разумеется, знали и про смерть Багра, бывшего своего рода местной достопримечательностью, и про смерть Лидии Никаноровны. Не стало для них тайной и убийство Юрия. И теперь каждый жаждал поделиться с сыщицами своими догадками.

– Павел их всех порешил, чего тут думать! Больной человек, да еще от врачей бегать вздумал! Вернулся и порешил всю семью!

– Анечку очень жалко, такая хорошая девочка. Неужели и до нее безумец доберется?

– Его ищут, наверное, скоро поймают.

– Ну, поймают, так и хорошо. Анечку у нас все любят. Иной раз смотрю на девочку и думаю: и за что только Лидии такое счастье выпало? Дочка у нее и ласковая, и послушная, и работящая. Не то что моя – гулена. Того и гляди ребенка в подоле принесет. Анечка не такая. Анечка – девочка серьезная. Выучилась, диплом получила. Другая бы в город умотала, там судьбу свою устроила, а вот Анечка тут осталась. Всегда при матери, всегда готова ей услужить. Если не в школе, то в огороде копается. Лидия с такой дочерью как сыр в масле каталась. Анечка ей и помощница, и доктор, и все на свете.

– Доктор? Подождите, разве Аня не учительница? Она говорила, в школе работает.

– Верно. Медсестрой Анечка в школе работает. Лидия с директрисой пошепталась, та Анечку и взяла. Сама Лидия в школе завхозом всю жизнь проработала. Зарплата хоть и небольшая, зато постоянно. Даже в девяностых у них в школе зарплату всегда вовремя платили. Что ни говори, а хорошо они жили. Бывало, гляну на их семью, завидки берут. Как ловко Лидия все вокруг себя устроила! Муж Лидии никогда словечка поперек не скажет. Пашка-дурак ей в рот смотрит, сдуру ляпнуть чего боится. Дочка сама не знает, как матери угодить. Даже Юрка при Лидии норов свой проявлять побаивался. Все у нее построены были. Вот как она умела!

– За что же тогда Лидию убили?

– Да, вишь ты, видать, перегнула где‑то палку. Или Павел‑то в скитаниях настрадался, вот свою семью и возненавидел. Кто же его поймет, ненормального!

Подруги везде задавали еще один казавшийся им очень важным вопрос:

– Павел был агрессивен?

И всюду получали одинаковый ответ:

– Павел? Да что вы! Смирнее его только овцы. Но ведь и барана из себя вывести можно, если постараться хорошенько.

Общественные массы, откуда‑то уже пронюхавшие о вновь появившемся в их краях Павле, дружно ополчились против сумасшедшего.

– Больной человек, что с него взять? Это близкие должны были следить, чтобы Павел вовремя врачей посещал и лечение свое получал. Он ведь тихий был, может, потому, что все рекомендации врачебные строго выполнял. А как Багор его к себе на остров забрал да к врачам не водил, у Павла ухудшение и случилось. Первым брата убил, за ним Лидию, а теперь и к детям подобрался…

И только один старик, услышав, что в убийствах подозревают Павла, покачал головой и сказал:

– Не мог Павел никого убить. Чистая он душа. Если кто у них в семье и способен на преступление, так это Анька! Очень уж она ушлая. И до денег сама не своя. Такие люди преступниками и становятся чаще всего.

– Почему вы так говорите? А Юра? Он ведь даже в тюрьме сидел.

– Ага, – с готовностью кивнул старик. – Вместе с моим внучком за решетку угодили. Поделом моему‑то, я так считаю. Только Юрка в тот раз совсем не виноват был. По глупости и невезению за решеткой оказался. Бродягу того он и пальцем не тронул. Напротив, когда свалка началась, плакал и других ребят просил, чтобы прекратили драку. За это от своих же еще и получил. А в милиции синяки приняли за след участия в общей драке. Ну, и присудили Юрке сколько положено.

Странно, Аня рассказывала несколько другую версию произошедшего. Впрочем, она ведь там не присутствовала, а всего лишь повторяла слова своей матери. Ну а в том, что Лидия Никаноровна была пристрастна к Юре, сомнений ни у кого не возникало.

Подруги вернулись домой в унылом настроении. Дома они застали ребят, вернувшихся с отсутствием новостей, и Аню с Варей, которых подбросил до Гакково на своей лодке один из соседей. Девушки закончили свои дела, все вопросы, касающиеся похорон, были решены.

– Похороны состоятся в один день, – деловито распоряжалась Аня. – Так и дешевле, и правильнее.

– Но положат‑то их хотя бы по отдельности?

– Ну конечно! – удивилась Аня. – Какие странные вопросы вы иной раз задаете, девочки.

Подруги ничего не ответили. Но почему‑то маленькая Аня, подвижная, словно ртуть, начинала их потихоньку раздражать своей деловитостью. Когда умирают близкие, да еще сразу трое, оставшейся одной на всем белом свете Ане полагалось вести себя как‑то иначе. Хотя, возможно, это была защитная реакция ее психики? За хлопотами Аня пряталась от охватившего ее отчаяния?

Очень скоро от Лисицы, так и не вернувшегося в деревню из Усть-Луги, поступило указание всем выйти на берег и ждать баркаса. А после вместе с капитаном двигаться в направлении места затопления корабля.

– Я уже буду там. И не один!

Судя по победному голосу, Лисице удалось найти мастеров, которые ради возможности хорошо подзаработать взялись за выгодную халтурку.

На сей раз подруги отправились на баркас вместе со всеми. Во-первых, море сегодня было спокойным. А во‑вторых, Лисица и Эдик с резаком и рабочими тоже должны были на чем‑то приплыть к кораблю. Значит, затонуть на баркасе без спасательных жилетов им не грозит.

За Аню подруги не волновались. С ней оставались Варя и Витя. Последний сам вызвался исполнять роль телохранителя при Ане. Стоило следователю заикнуться о том, что преступник ополчился на всю семью Багра, из которой в живых остались двое – Аня и Павел, как молодой человек выразил желание быть при Ане. И как показалось Кире, следователь дал своему бестолковому помощнику это разрешение с явным облегчением. За истекшие дни Витя, умудряющийся ронять, ломать, крушить и громить все, мимо чего проходил или к чему просто прикасался, допек следователя до крайней степени.

Чтобы переправиться по заливу до баркаса, снова понадобилось прибегнуть к помощи моторки. На нее помещалось лишь четверо, включая рулевого. Поэтому переправка на баркас затянулась. Сначала поплыли Дюша с Никитой и Леной. А затем Вероника и сыщицы. Сидящий у руля Сашок буквально сиял от гордости и неудержимо хвастался:

– Батя у меня мировой мужик! Его сам начальник порта уважает. За руку с ним здоровается.

– Так вы резак у начальника порта выклянчили?

Сашок смутился.

– Зачем так высоко забираться? Пониже рангом начальством обошлись. Это и по деньгам легче получилось.

Подняв на борт всех пассажиров, «Адмирал» на всех парах отправился к месту встречи. Лисица с Эдиком уже были там. Они приплыли на новеньком белом катере, при виде которого капитан Иов лишь раздраженно крякнул. Катер был ослепительно хорош, могуч и стоил как десять «Адмиралов». На его борту имелось все необходимое для подводной резки оборудование.

– Привет, девчонки! – крикнул подругам Лисица, возвышаясь у них над головой. – Как там дела?

– Пусто. Мы обошли всю округу, но никому из нас не удалось найти свидетелей, которые бы видели Толика или какого‑то другого чужака в окрестностях Гакково.

– Плохо.

– Конечно, плохо.

– Зато у меня все хорошо.

Лисица махнул подругам рукой, мол, скоро сами все увидите, и исчез. Подруги стали ждать, с интересом наблюдая за действиями рабочих. Они опускали в воду какую‑то штуковину, мало похожую на резак. Ни лезвия, ни острия подруги у нее не обнаружили, сколько ни шарили по нему глазами. Вместе с неопознанной штукенцией под воду спустились рабочие, одетые в легкое водолазное снаряжение, пригодное и для спуска на глубину большую, чем тридцать метров.

Что происходило дальше, подруги сказать не брались. Примерно через час действие повторилось в обратном порядке. К этому времени Лисица и Эдик уже перебрались на баркас. А рабочие, поднявшись на поверхность следом за резаком, только показали четыре больших пальца, поднятых кверху. Все получилось о’кей! Путь к внутренним помещениям корабля был свободен!

Пассажиры баркаса издали радостный вопль. И даже капитан Иов хмурился сегодня далеко не так сурово, как обычно. Что касается ребят, они, торжествуя и волнуясь, начали облачаться в костюмы и готовить свои акваланги для спуска под воду. Локационная система, взятая членами экспедиции с собой, передавала данные на мощный компьютер Лены, который непосвященному человеку мог показаться планшетом. Теперь все знали о наличии в корабле большого отверстия идеально круглой формы, пригодного для проникновения внутрь корабля.

Ребята не стали мешкать. Первым плыл Лисица. К его костюму была прикреплена видеокамера, с помощью которой всем оставшимся на баркасе стало хорошо видно то, мимо чего проплывали ребята. Множество герметично закрытых дверей, большинство из которых были задраены. Автоматика давно вышла из строя, но с помощью ручного механизма удавалось справляться с дверями.

Тесные каюты для матросов, каюты побольше для офицерского состава. Общие помещения. Все было покрыто илом, а скелеты погибших моряков провожали вторгшихся в их покои пустыми глазницами.

– Жуткое место. – Лесю передернуло. – Не хотела бы я там очутиться.

– Типун тебе на язык! – испугалась Вероника. – Хоть бы ребята весь корабль побыстрей осмотрели и назад.

– Лучше пусть за один раз все обследуют, чем снова туда спускаются!

– Ну, спуститься‑то все равно придется. Ведь что‑то нужно будет поднять.

Тела погибших моряков были также покрыты слоем черного ила. Но на многих еще можно было разглядеть остатки обмундирования. И присмотревшись, Кира увидела свастику – один из религиозных знаков древнеиндийского культа, который фашистская Германия использовала в качестве своей эмблемы.

Глаза у Киры от удивления расширились:

– Так судно принадлежало немцам?

Какое‑то время все молчали. Видимо, для Вероники и Лены это открытие стало такой же неожиданностью, как и для Киры.

– Ну, немецкое судно, – наконец нерешительно произнесла Вероника. – Ну и что? Все равно же история. Немцы такие же люди. Они тоже хотят знать, где нашли свой последний приют их отцы и деды.

Кира не стала спорить, хотя про себя порядком удивилась. Зачем мучиться и пытаться вскрыть корабль, который принадлежал врагу и был затоплен нашими во время войны? Ведь на дне залива, если поискать, можно найти множество наших родимых судов и подлодок с нашими погибшими моряками. Не лучше ли было начать с них? Нет, видимо, дело тут в другом. Наверное, именно на этом давно затонувшем вражеском судне было нечто, крайне необходимое ребятам.

Конечно, Кира не могла знать о разговоре, состоявшемся на частной квартире между генералом и ребятами. И все же в своих умозаключениях она была весьма близка к истине. Это бы, конечно, порадовало Киру, доведись ей когда‑нибудь узнать правду.

– Почему они так долго крутятся в одном помещении?

И действительно, Лисица кружился по одной каюте, словно заведенный. Эдик был с ним. А вот Никита с Дюшей уплыли обследовать остальную часть судна. Но камера была только одна. И поэтому девушки не могли видеть, чем именно сейчас занимаются двое других подводников.

Между тем Лисица уже в четвертый или даже пятый раз обогнул каюту, которая по своей величине и остаткам некогда богатого убранства могла принадлежать капитану судна или же служить кают-компанией.

В этой кают-компании было много дорогих вещей, которые старшие офицеры принесли с собой на судно, ставшее им и домом, и могилой. Все эти вещи заслуживали интереса, но Лисица на них даже не посмотрел. Он в очередной раз обогнул каюту, заглянул всюду, куда смог, но так и не нашел того, что его интересовало. Махнув рукой Эдику, он показал, что они уходят.

Они проплыли по кораблю и оказались на уровне, где также находились каюты. Но это не были каюты членов экипажа. Двери этих кают были герметично закрыты до сих пор, и открыть их не удавалось. Но через застекленные окошки можно было видеть, что внутри каждой каюты находилось по одному человеческому телу. Медленно проплыли подводники мимо этого подводного кладбища. Одна могила – один мертвец.

– Это карцер? Но откуда там столько заключенных? Я насчитала не меньше двух десятков.

– Может быть, на корабле начался бунт? И капитан принял решение уйти на дно, чтобы не позволить мятежу распространиться?

– На немецком судне мятеж? Да у них дисциплина была похлеще, чем у нас на флоте. Нет, думаю, тут дело в чем‑то другом. Эти люди были пленниками. Их куда‑то перевозили на этом корабле. Что‑то пошло не по плану, судно затонуло. А эти люди умерли, будучи так и не выпущенными из своих камер.

– Если так, то к ним относились с большим трепетом. Для каждого пленника полагались отдельные шесть квадратных метров. Учитывая, в какой тесноте жили сами члены экипажа, к этим людям они должны были испытывать особые чувства.

– И все же они были пленниками. Двери‑то заперты, их не открыть.

– Но пленники очень ценные. О них слишком хорошо заботились.

Ни Лисица, ни остальные спустившиеся на дно ребята не остановились возле кают, в каждой из которых находилось по одному мертвецу. Они плыли дальше. И вскоре очутились в самой настоящей лаборатории. До сих пор можно было видеть колбы и перегонные аппараты, закрепленные на больших столах. Над всеми этими предметами вдоволь потрудилось время и море. И все же было ясно, что подобное помещение не являлось чем‑то рядовым и обычным для военного корабля.

– Что это?

Но задерживаться в этом месте аквалангисты не стали. Запас воздуха подходил к концу. Несмотря на то, что ребята тащили с собой запасные баллоны, пора было возвращаться на поверхность. Подъем прошел благополучно. И скоро все четверо, стуча зубами от холода, сидели на борту баркаса и делились впечатлениями.

– Ух и жуть! Знал бы, что покойники на меня примутся своими пустыми глазюками зыркать, нипочем бы не подписался!

– Видел, сколько их там? Вся команда осталась на судне!

– Завтра легче будет!

– Уже завтра? Нет, мне после пережитого как минимум неделю в себя приходить надо.

Несмотря на подобные заявления, все ребята выглядели бодрыми и полными задора. Они будут спускаться и завтра, и послезавтра, столько раз, сколько понадобится для дела. И не потому, что их к этому принудят каким‑то наказанием. Нет, ребята и сами на седьмом небе от счастья, что им выпало такое отличное приключение. Да, жутковатое, но зато тем интересней будет потом вспоминать о нем.

Исключение составлял один лишь Лисица. Он единственный после удачного погружения и подъема был мрачен, задумчив и в общем разговоре участия не принимал. Кира озабоченно смотрела на своего любимого. Насколько она успела изучить Лисицу за эти годы, сейчас у него назревала крупная проблема, которую он никак не мог решить.

Но в чем суть этой проблемы? На судне не оказалось чего‑то такого, что там должно было быть и за чем и спускался Лисица? По всей видимости, именно так и получилось. И теперь Кира ломала голову, как бы выведать у Лисицы подробности. Что это за вещь, которой не оказалось на судне? И куда она могла деться, если на судно никто до них не заглядывал вот уже много десятков лет? А последними, кто мог бы вынести с судна ценную вещь, были сами моряки, ныне покоящиеся в полном составе на дне залива.

Именно этот вопрос и обдумывал сам Лисица, пока «Адмирал» двигался к берегу. Он отозвал Эдика в сторону и провел с ним мини-совещание.

– Что делать? В капитанской каюте не было ничего похожего на описанный нам предмет.

– Я видел там сейф.

– Я тоже его видел. Но это самый обычный сейф, думаю, что хранящиеся в нем бумаги безнадежно испорчены водой. Нам же описывали предмет герметично закрывающийся. И совсем небольшой по объему.

– Завтра поднимем этот сейф и посмотрим, что в нем. Возможно, подсказка, куда нам двигаться дальше, будет внутри его.

– Вы займетесь сейфом, а я еще разок сплаваю в лабораторию. Интересно посмотреть, что там есть.

– Одного я тебя не отпущу!

– Брось ты! Что может со мной случиться?

– Нет, я настаиваю.

– Эдик, не заставляй меня напомнить тебе, кто тут главный, – тихо, но внушительно произнес Лисица и уже мягче добавил: – Пойми, что бы это ни было, сначала я должен обследовать его сам, один. Ты присмотришь за Никитой и Дюшей, а я сплаваю в лабораторию.

– А Сашок и Вадя?

– Им тоже следует заняться сейфом из каюты капитана.

Эдик не стал спорить. И хотя он чувствовал в душе какую‑то тревогу, происхождения которой объяснить не мог даже самому себе, но промолчал. Эдик был на редкость неконфликтным человеком, если он чувствовал, что его предложение не пройдет, он никогда не отстаивал его с пеной у рта.

Вот и сейчас Эдик кивнул головой, но про себя подумал, что Лисица может воображать себя начальником сколько ему заблагорассудится. Но в первую очередь он его друг. И как друг, уж он проследит, чтобы с Лисицей ничего не случилось. Эдик и сам не мог объяснить, чем так пугает его затонувшее судно. Но в этом месте навечно поселилась смерть. И Эдик чувствовал ее присутствие, холодное и скользкое, всей своей кожей.

На сей раз было решено, что капитан доставит всех в Усть-Лугу. Кира с Лесей хотели повидать Глеба Михайловича или хотя бы узнать в полицейском участке, как идут поиски сумасшедшего Павла. В отделении они пробыли недолго и вышли оттуда разочарованные.

– Глеб Михайлович звонил полчаса назад, сказал, что они обследовали с Барсом большую часть островов, нигде никакого следа пребывания Павла.

Сыщицы знали, что вдоль берега по ближайшим деревням также отправлены патрули. Полицейские показывали местным жителям фотографию Павла, спрашивали, не видел ли кто этого человека. Но пока и от них утешительных результатов не поступало. Павел словно провалился сквозь землю. И подруги, ощущая свою причастность к поискам, ведь именно они упомянули о том, что видели Павла на острове Багоратии, не могли не тревожиться.