Текст книги "Мастер оружейных дел"

– Как вы меня все… в последнее время… залюбили! Обострение у вас, что ли? Как раз весна, – глухо пробурчала, разглядывая гладкие, потемневшие от времени доски пола. – Шли бы вы все к Вечному Мертвому в задницу! – с расстановкой прошипела все тому же полу и резко встала. Ни на кого не глядя, подошла к шкафу, взяла оттуда несколько нужных книжек и, не оглядываясь, направилась к лестнице.

– Ойша, я не помешаю? – Ужастик осторожно заглянул в полутемное помещение лавки. Я скользнула по нему взглядом и, недовольно фыркнув, опять уткнулась в книгу. Ухода тактичного Таллия, который не спешил разговаривать со мной разговоры, я демонстративно не заметила. Но маг явно оказался настроен решительней, поэтому пришлось отвечать:

– Зависит от цели визита. Судя по твоей настороженной физиономии, помешаешь. Но тебя же это не остановит, верно? Единственное, предупреждаю: если начнешь извиняться, я тебя ударю. Скорее всего, мечом.

– Все-таки ты очень необычная девушка, – задумчиво проговорил он. – Даже с учетом Приграничья.

– Я тебе полчаса назад рассказывала, – поморщилась я. – Порченая, этим все сказано.

– Да, я… понимаю головой, но все равно – странно. Даже представить не могу, как именно это на тебе сказалось.

Я задумалась над последними его словами. Действительно, как?

– Я теряю голову от ярости, особенно – если чую запах крови, – принялась рассуждать вслух, сосредоточенно хмурясь. – Правда, в последнее время уже почти научилась себя контролировать… Вернее, думала так до вчерашнего происшествия. Я иначе понимаю жестокость. На мой взгляд, это нечто лишнее, избыточное, она возможна только неоправданная, жестокость ради жестокости. Не могу назвать жестокими пытки как таковые: боль является одной из весьма распространенных человеческих слабостей, а пользоваться слабостями друг друга вполне естественно. Жестоко – это когда калечат человека ради самого процесса, не желая чего-то от него добиться или чему-то научить.

Не знаю уж, что именно подвигло меня на откровенность. Наверное, отношение Грая: в нем не было жалости. То есть присутствовало нормальное человеческое сочувствие, но… строгое, как у Лара. А самое главное – был жгучий интерес, причем не праздный, скорее, какое-то исследовательское любопытство, ажиотаж. Это чувство мне понятно и знакомо, как знакомо оно любому увлеченному своей работой существу.

Впрочем, расслабилась я не настолько, чтобы рассказывать о совсем уж личном – вроде собственных проблем с противоположным полом.

– Как можно научить пытками? – растерянно спросил ужастик.

– Легко. Ты что, никогда не видел, как детей порют? – Я пожала плечами. – Это своего рода тоже пытка – причинение физической боли и моральное унижение ради конечного результата.

– И тебя тоже пороли?

– Не совсем. Обычно мне прилетало не ремнем, а чем-нибудь, что было у отца в руках – например, мечом плашмя.

– Извини, я тебя прервал.

– Да. На чем я остановилась? А, на жестокости. Так вот, кроме того, я часто лучше понимаю поведение животных, чем людей. Животные, они… более искренние.

– Ну, в этом я с тобой согласен, – хмыкнул Грай.

– Да? Скажи это Лару. – Я махнула рукой. – А самое странное, я понимаю Серых и порой чувствую их приближение даже раньше Недреманного.

– Понимаешь в каком смысле? Их язык?

– Не совсем. Скорее, эмоции, чувства, мотивацию. Вот как животные чувствуют настрой находящегося рядом живого существа. И знаешь, Серые очень, очень сильно нас ненавидят, причем у них для этого есть весомая причина. Она никогда не обсуждается, она просто есть, и все о ней знают, но чтобы ее понять, надо среди них родиться. Одно могу сказать точно: причина эта серьезная, и она их оправдывает. Если не полностью, то во многом.

– То есть ты не хочешь их уничтожения? – вскинул брови Тагренай.

– Увы, как раз наоборот. – Я усмехнулась. – Все-таки я человек и жажду жить, пусть даже в чем-то перед кем-то виновата. Но, по-моему, это какие-то очень давние счеты.

– Ойша, а какое впечатление на тебя произвел Таллий? – Я в ответ поморщилась и приготовилась послать подальше обоих «ухажеров», но Грай не дал мне вставить и слова: – Погоди ругаться, я сейчас объясню причину вопроса! Это совсем не то, из-за чего ты ушла из гостиной. – Он иронично улыбнулся. – Я давно знаком с ним, но никак не могу его понять. Точнее, не могу понять до конца. Как человека понимаю, но есть ощущение, что это не все, поэтому и хочу узнать твое мнение. Мне показалось, ты иначе оцениваешь людей. Не думаешь, а чувствуешь, и в данном случае это принципиально важно. – Он чуть склонил голову набок, вопросительно глядя на меня.

Я медленно кивнула. Кажется, ужастик попробовал реабилитироваться в моих глазах, причем вполне успешно. Ну, или у меня разыгралась мания величия, а он просто возжелал узнать ответы на свои вопросы. Или пытался убить двух зайцев сразу?

– Я прежде не встречала северян, да и не интересовалась ими. Как мне теперь кажется, их общество похоже на Приграничье, но в еще более жестком варианте. Поэтому белобрысый мне несколько ближе и понятнее, чем, например, ты. И это при том, что ты, в свою очередь, явно ближе к нам, чем все остальные твои земляки. Не берусь судить, почему так; может, ты просто умный и не лезешь в чужой дом со своими порядками, а принимаешь все как есть. Ты не боишься жестких мер. Может быть, это следствие твоей работы. Но что касается Таллия, – одернула я себя, чувствуя, что ухожу в сторону от темы, а ужастик почему-то не спешит поправлять. – Он похож на зверя даже больше, чем на человека. Матерый старый волк, знающий все приемы охотников, осторожный и умный.

– Похож на тебя? – чуть прищурился, подаваясь вперед, Грай.

– Да… – неуверенно пробормотала я. Потом кивнула и еще раз повторила, уже тверже: – Да. Еще не зверь, но уже не человек.

– А почему волк?

– Единственный крупный хищник, обитающий в наших широтах, чьи повадки я знаю, – пожала плечами. – Еще медведи есть, но они не подходят. Я бы, наверное, сравнила со снежным котом, но с этим зверем я не знакома.

На губах ужастика мелькнула улыбка. Такая довольная, будто я не привела обыкновенное и достаточно простое сравнение, а открыла ему величайшую тайну мироздания. Причину этой радости уточнять не стала: чутье подсказывало – правды я не добьюсь.

Часть вторая
Следы истории

Тагренай Анагор

Я добирался до Приграничья на почтовом моторе в не самых комфортных условиях. Эти громоздкие громыхающие колымаги, приводимые в движение плененными духами стихий, курсируют по всей стране, посещая уголки и более отдаленные, чем Баладдар. Срочные письма и донесения отправляются магической почтой, стационарными порталами, но это слишком дорого, поэтому почтовые моторы пока не спешат уходить в историю. Хотя весь мир не оставляет надежды рано или поздно найти способ сэкономить энергию при переносе предметов крупнее письма. А там, глядишь, и до людей очередь дойдет…

Можно было самому сесть за рычаги или взять водителя, но в одиночку по степи ездить чревато, тем более – тому, кто ее не знает, так что я решил не рисковать, да и со стихийными духами отношения у меня не складывались, а гонять человека в такую даль ради моего комфорта было жалко. В быту я в последние годы стал на диво неприхотлив, а почтовик гораздо быстрее общественного транспорта. Не говоря уже о том, что таким образом я привлеку гораздо меньше внимания.

На мое счастье, оба водителя оказались людьми флегматичными и неразговорчивыми, в дела странного пассажира не лезли и способом моего попадания «на борт» не интересовались. Начальство сказало – довезти, значит, так надо. Наверное, они решили, что я банально сунул хорошую взятку: уж очень радостно пресловутое начальство демонстрировало гражданскую сознательность и преданность короне в моем лице.

Первое время водители поглядывали недовольно и презрительно кривили губы, но вскоре я заслужил их благосклонность: не ныл, не жаловался, остановок через каждый час не требовал, тихо сидел в расчищенном для меня углу на линялом матрасе, выделенном почтовым начальством, большей частью спал и только изредка интересовался местностью. А когда не спал – созерцал пейзажи, сменяющиеся за небольшими пыльными окошками, невесть зачем проделанными в кузове в количестве четырех штук. Благо посмотреть снаружи было на что.

Мне посчастливилось попасть в эти края в самое удачное время года. Зимой здесь лишь горы снега и лютые морозы, летом – сушь и жара. А вот сейчас, весной, степь выглядела прекрасно: от горизонта до горизонта раскинулся зеленый ковер с пестрыми купами цветов, одуряюще пахло влагой и цветущими растениями, а такого яркого неба я вообще нигде больше не видел.

Баладдар со стороны производил мрачное впечатление. Он огромной глыбой нависал над степью и низкими скалами и за нашим приближением наблюдал с недовольством. И этого впечатления совсем не умалял тот факт, что с этой стороны города стена была заметно ниже и старше, чем с востока, откуда приходят Серые.

В город мотор не поехал, остановился на почтовой станции при въезде, так что в сердце Приграничья я вошел пешком, подавив странный порыв опасливо втянуть голову в плечи: тут, кажется, сами камни мостовой и каждый кирпич в домах шептали мне вслед проклятья и требовали убираться подобру-поздорову. И хоть я ожидал неприязненного отношения со стороны местных, но от жителей же, а не от самого города! Впрочем, не стоило персонифицировать Баладдар, ощущение это возникало из-за общего вида домов. Крошечные тесные улочки, толстые стены, узкие окна, тяжелые двери – не город, тюрьма какая-то.

Но за несколько часов, пока искал гостиницу и гнездо местных законников, я притерпелся к этому виду, по спине перестал пробегать холодок перед каждым темным поворотом и особенно узкой щелью, стены которой, казалось, вот-вот сомкнутся.

Полной неожиданностью для меня стал не столько сам город, сколько дом Л’Оттар. Мог ли я предположить, во что выльется эта встреча, когда заходил с ножом в лавку отрекомендованного мастера? Да, удивился, что такого звания и уважительного отзыва удостоилась девчонка. Ну, сколько ей лет? Двадцать? Двадцать пять? Светлая коса, растрепанная челка, внимательные серо-карие глаза… и вдруг серебряный мастер-оружейник, опытный и уверенный. Знал бы, кем она окажется на самом деле!

Да что себя обманывать? Не пошел, побежал бы, подпрыгивая от нетерпения! Проклятое любопытство. За несколько дней я узнал больше интересных фактов, чем за последние пару лет, и при этом ни на волос не продвинулся в расследовании приведшего меня сюда дела. Страшные сказки вдруг оказались объективной реальностью, хмуро и пристально глядящей на меня исподлобья. Прирученный агний, отставной старшина Пограничных, Порченая… вот так с ходу не разберешься, что из всего этого самое удивительное.

Наверное, удивительней всего не новые впечатления, а будоражащее ощущение тревоги и опасения внутри, не снаружи. Как же я отвык от этого легкого состояния, когда окружающие не смотрят с ужасом и презрением, лишь услышав, кто ты такой! Сейчас ужасаться впору мне, да вот только не получалось. И о деле думать тоже совершенно не получалось. Даже неудачная попытка покушения на меня самого и явление перевертыша не занимали так, как новые знакомые!

Если поначалу мастер Л’Оттар заинтересовала меня именно в чувственном плане, то теперь, после многочисленных новостей, зародившаяся симпатия завяла на корню под давлением любопытства, как капризный садовый цветок, задушенный сорняками. Нет, Ойша по-прежнему казалась весьма обаятельной и симпатичной девушкой, с которой приятно общаться, и подробности ее жизни совершенно не смущали. Просто попадаются такие люди, которых интересно именно изучать, наблюдать со стороны, возможно – в статусе приятеля или друга, и попадаются они гораздо реже, чем просто симпатичные девушки. Так коль уж не влюбился с первого взгляда, зачем портить удовольствие и себе и ей? А кроме того…

Заступать дорогу северянину, встретившему женщину, которую он желает назвать своей, можно только при наличии очень весомого аргумента вроде сильных взаимных чувств или при полном отсутствии мозгов. Особенно если этот северянин – Таллий Анатар.

А что настроен он серьезно, было очевидно. У северян общение между неженатым мужчиной и незамужней женщиной, которые не являются родственниками, регламентировано настолько строго, что придворный этикет по сравнению с этим меркнет. За нарушение этикета пожурят, а там – и убить могут. На «ты» горцы переходят, демонстрируя собственное желание ухаживать за женщиной, и если та принимает подобный переход – значит, и ухаживания принять готова. Ее это ни к чему не обязывает, поскольку принимать знаки внимания женщина вправе от любого количества мужчин. А вот мужчина как раз лишает себя права обращать внимание на других, пока не получит твердого отказа от этой особы. И прежде я что-то не слышал, чтобы Таллий хоть к кому-то проявлял подобный интерес.

Говорят, у северян в горах нередки случаи, когда за свободное сердце девушки ведутся смертельные поединки. Кто знает, на что он решится здесь? Можно, конечно, сделать старому врагу «подарок» и просветить Ойшу касательно его планов, но… Обидеть девушку этот драный кот при всех его недостатках не посмеет, а лезть просто так недостойно и неприлично. Не дурак же, равнинные обычаи знает и прекрасно понимает, что местная женщина может быть не в курсе этих тонкостей.

А на крайний случай у Нойшарэ есть великолепный защитник, и если сама мастер может по неосведомленности куда-то вляпаться, то Лар прекрасно сумеет отстоять ее интересы. Как я успел заметить, он точно знает, что для нее лучше, и Ойша слушается его беспрекословно, даже если не согласна.

В итоге я полночи проворочался без сна, не в силах выгнать назойливые мысли о совершенно постороннем, не выспался и утро встретил не в лучшем настроении. Соблазнительную идею поспать, а делами заняться попозже отогнал волевым усилием: здесь не столица, местная жизнь привязана к световому дню, и с закатом все интересующие меня люди и места окажутся недоступны. Пришлось будить себя холодным душем и выгонять на улицу.

За размышлениями я не заметил, как добрел до местной почты. Встряхнулся, вынул руки из карманов плаща, одернул сюртук, поправил ножны с клинком (я знал, что не расставаться с ним здесь – очень хорошая идея) и решительно толкнул дверь. Хватит, хватит предаваться отвлеченным мыслям! Надо работать.

Увы, ответ от экспертов до сих пор не пришел, зато меня поджидал сюрприз: приглашение на традиционный весенний бал в ратуше завтра вечером. До зубовного скрежета и оскомины типичное приглашение на типичный бал, подписанное градоначальником. На «Сара Тагреная Анагора, аркаяра[2]2
  Каяр – старейший аристократический титул Турана и некоторых других государств, дословно переводится как «старший», «старшина». Номинально низший титул, но весьма уважаемый: больше тысячи лет он никому не жаловался, и на настоящий момент осталось всего восемь носящих его фамилий. Аркаяр – титул наследника, накаяр – соответствующая форма административного деления, в настоящее время – достаточно мелкая и никак не привязанная к роду.


[Закрыть] Лестри, со спутницей». Ни больше ни меньше.

Всю дорогу от почты до следующего пункта назначения я вертел плотный кусочек картона в руках и раздумывал, как с ним быть, но, так и не придумав, до поры убрал в карман.

Следственное отделение местной стражи впечатлило меня еще в самый первый визит сюда. Небольшое коренастое здание с узкими окнами выделялось даже на фоне всей остальной местной архитектуры. И мэтр Наларан, старый дотошный учитель изящной словесности, мог бы гордиться мной за подобранное определение: если другие дома были именно домами, стремящимися уподобиться крепостям, то это строение, наоборот, являлось маленькой крепостью, неудачно маскирующейся под объект гражданского назначения.

Массивная низкая дверь, в рабочее время распахнутая, впустила меня в тамбур, узкий кривой коридор и, наконец, квадратный колодец, который должен был изображать фойе. Здесь двери отсутствовали, только одинокий регистрационный стол со скучающим за ним клерком. Все входы начинались на высоте четырех метров, куда желающие попадали при помощи легких клетей подъемников, тросы которых терялись где-то в полумраке невидимого снизу потолка.

– Тагренай Анагор к следователю Таймарену Ла’Ташшору, – сообщил я клерку, не дожидаясь вопроса. Тот окинул меня внимательным взглядом, кивнул и возложил ладонь на гладкую дощечку из черного дерева, вмонтированную в угол стола. Несколько секунд посидел с закрытыми глазами, после чего кивнул на одну из клетей.

– Вас встретят, рен, – сообщил привратник.

Ла’Ташшор действительно ожидал возле выхода из подъемника. Он поприветствовал меня вежливой улыбкой:

– Рен Анагор, добрый день. Вы все по тому же вопросу или есть что-то еще?

– И да и нет. Мы можем поговорить в более удобном месте?

– Да, конечно, – опомнился следователь. – Пойдемте.

Миновав несколько тесных темных коридоров, мы прошли через узкую низкую дверь и оказались в кабинете, таком же тесном и темном, как и все остальное в этом доме. Несколько бойниц, заменявших окна, света почти не давали, и, когда мы вошли, следователь включил искусственное освещение. Судя по толщине стен, параллельно с основным зданием существовало еще одно почти такое же, но потайное.

Интересно, им очень активно пользуются в мирной жизни? И для каких, хотелось бы знать, целей?

– Садитесь. – Таймарен кивнул на стул для посетителей и присел за стол. – Общих дел у нас с вами накопилось много, так что – спрашивайте в том порядке, в каком удобнее.

– Тогда начнем сначала. Личность курьера и подозрительные связи покойного Пограничного Ла’Кашшана. – Я решил все выяснять по порядку, с наименее перспективного вопроса. – Не просто же так выбрали именно его, да и близко подпустить он мог только знакомого!

– Увы, порадовать нечем. Пограничные – очень скрытные люди, они и между собой не слишком-то откровенничают. Скрытные – даже по сравнению с остальными местными обитателями. – Он слегка улыбнулся. – Мне так и не удалось ничего выяснить, они просто уходят от разговора. И вопрос, как этот некто успел убить стража, тоже остается открытым. Простому человеку, даже хорошо знакомому, это не под силу: у Пограничных слишком хорошая реакция. А друг друга они не убивают, это одна из основных установок, если не самая важная. Возможно, его парализовали, но следов какой-либо подобной магии или ядов, как вы знаете из отчета, нет. О курьере тоже ничего не могу сказать. Если он в самом деле из Баладдара, а не из другого города, то наверняка из трущоб: остальные жители у нас, напротив, охотно сотрудничают с правопорядком, и если бы его здесь кто-то знал, давно бы уже рассказали. Осложняет поиски и отсутствие у покойного особых примет. Но рано или поздно выясним. Я сомневаюсь, что местному Пограничному или перевертышу под его личиной дали в пару кого-то из другого города, это как-то нерационально.

– У меня появилась мысль по поводу Пограничных. Что, если привлечь к расспросам среди них рена Л’Ишшазана? – предложил я.

– Хорошая идея, – одобрил следователь. – В самом деле, если они хоть с кем-то согласятся поделиться подробностями, то только с ним. Вы уже успели договориться с реном?

– Пока не успел, я все-таки надеялся на ваши возможности. А почему к Ларшакэну настолько особенное отношение?

Ла’Ташшор смерил меня долгим задумчивым взглядом. Потом все-таки решил ответить, но зашел издалека:

– Скажите, рен, вы в курсе истории мастера Л’Оттар?

– Да, я знаю, что ее спасли от Серых, – кивнул я.

– Так вот, ее спасли рен Л’Оттар и рен Л’Ишшазан. Вдвоем. А в том стойбище находилось несколько десятков взрослых особей. Мастер Л’Оттар был… сложным человеком с необычной судьбой. Извините, но подробностей я не знаю: у нас не принято интересоваться маленькими личными тайнами, которые никак не вредят окружающим. Тем более тайнами местных, а род оружейников Л’Оттар очень уважаем и корнями уходит к самому основанию Баладдара. Они настолько местные, насколько это вообще возможно. Могу сказать одно, каждое нападение он встречал на стенах, как и его предки, и этим заслужил безграничное уважение горожан не только как отличный оружейник, но и как воин, способный сравниться с Пограничными. Я склонен предполагать, что их семейные традиции просто включают в себя отличную боевую подготовку и какие-то особые магические таланты наряду с даром оружейников. Что до Ларшакэна, он не просто лучший, он живая легенда. Поверьте, если бы вы видели в бою хоть одного Пограничного, вы бы поняли, насколько трудно прослыть среди этих ребят легендой. Я ответил на ваш вопрос?

– Скорее, дополнительно запутали, – заметил я со смешком.

Я слышал много историй про Серых. В отличие от большинства обывателей центральных регионов нашей страны, действительно имею представление о том, что это за существа. Редкий королевский гвардеец справится с такой тварью один на один, и только Пограничные с их жесткой системой обучения, даже скорее жестокой дрессурой, держатся с Серыми на равных, а зачастую и превосходят их.

Два бойца даже против десятка этих тварей, даже с учетом эффекта неожиданности – это смертники. И ладно Лар, он, по крайней мере, похож на легендарного бойца: при его росте и сложении умение двигаться абсолютно бесшумно уже говорит о многом. Но теперь ко всем прочим загадкам добавилась еще одна, биография отца Ойши. Что мог противопоставить этим существам простой оружейник, пусть даже очень хороший?!

Впрочем, нельзя сказать, что новый ребус меня разочаровал: люблю загадки. Но прежде чем строить предположения, следует попробовать простейший путь и спросить у самих Лара и Нойшарэ.

– Ладно, я полагаю, с этим вопросом все? – вывел меня из задумчивости голос следователя. – Давайте в таком случае перейдем к следующим, не стоит терять время попусту.

– Да, конечно, – встряхнулся я. – Второй вопрос по взрыву. Что-то прояснилось?

– Немногое. Никто не видел человека, который бросил бомбу – значит, выглядел он как типичный местный. Зато несколько свидетелей обратили внимание на вас и клянутся, что за мгновение до взрыва кто-то что-то в вас кинул. Вероятно, саму бомбу, и кинул точно в грудь. Взрывное устройство очень простое, самодельное, с простейшим запалом. Взрывчатка тоже распространенная, из тех, что применяется в горной промышленности. Вы же знаете, что в окрестных горах есть шахты, и некоторые жители города работают на них вместе с жителями шахтерских поселений, так что достать нужное вещество мог любой желающий. У нас порой случаются… инциденты, некоторые горожане недовольны властью и считают, что лаккат[3]3
  Высший из дворянских титулов Турана и некоторых его соседей, одновременно – форма административного деления.


[Закрыть] и король ничего не делают для того, чтобы их защитить. Несколько лет назад даже действовала подпольная антимонархическая организация, которую мы успешно накрыли, так что при всей взаимовыручке и взаимном доверии местных жителей, за всех поручиться нельзя. В семье не без урода. Возможно, бомбист надеялся, что этот взрыв спишут, приплюсовав к серии подобных, но тот факт, что целились лично в вас, при общей слабости взрыва говорит о персональном покушении. Если бы не защита, шансов выжить лично у вас не было, а вот все случайные жертвы пострадали не так сильно, как могло показаться на первый взгляд. Мы, конечно, опрашиваем осведомителей и вообще делаем все, что можем, но… сами понимаете, мы не всемогущи.

– Учитывая, что старые мои враги не могут не знать о защите, вывод следует только один: организатор местный. И я бы ставил на то, что все связано с нашим общим главным делом. Нельзя, конечно, исключать, что кому-то просто не понравилась рожа приезжего мага, но этот вариант кажется мне неправдоподобным. Обычно в таких случаях начинают с угроз и провокаций, а не с молчаливой попытки убийства, – заметил я. – В общем, опять никакой конкретики и почти никаких шансов выяснить подробности. Дальше у нас идет перевертыш, что с ним?

– Как вы понимаете, личность установить не удалось: он с равным успехом мог прибыть только что, исключительно ради визита к вам, мог жить некоторое время в городе, изображая кого угодно, а мог вообще являться местным уроженцем. Но есть несколько интересных деталей, которые слегка скрашивают ситуацию. Во-первых, магов-перевертышей вообще очень немного. Во-вторых, на его одежде обнаружены следы несвежей крови. Одежду пытались отчистить, и хоть проявили при этом небрежность, связи все-таки уничтожили, и отыскать по пятнам, чья кровь, не удалось. Мы только установили, что она не принадлежит самому перевертышу, поскольку явно человеческая. И вкупе с маской убитого Пограничного стража, с которого началось расследование, рискну предположить, что это именно он убил курьера. Не исключено, что и стража – тоже. Также есть шанс, что именно он под личиной Пограничного сопровождал курьера, но это все просто домыслы, мы снова никакими фактами не располагаем.

– Похоже на то. – Я медленно кивнул. – А по его странному поведению ничего нет? С чего вдруг он кинулся на Ойшу? Неужели решил взять дом штурмом? Глупость какая. Ладно, сама Ойша, она выглядит достаточно несерьезно. Но Ларшакэн?!

– Меня этот поступок тоже ставит в тупик, чистой воды самоубийство. – Следователь развел руками. – Причем какое-то нелепое и настолько внезапное, что кажется помутнением рассудка, хотя в крови чисто, и никаких следов магического воздействия мы не нашли. Но есть еще «в-третьих», и это самое интересное. В кармане его одежды обнаружилось приглашение на весенний бал на ваше имя, запечатанное в конверт без опознавательных знаков. При первичном осмотре не заметили, карман потайной.

– Приглашение?! – переспросил я растерянно. – Вы позволите на него взглянуть?

– Да, разумеется. – Таймарен поднялся со своего места и направился к сейфу – хорошему, надежному, привязанному к ауре. Через пару мгновений в мои руки лег распечатанный конверт. – Все следы эксперты уже сняли, можно смело изучать, – ободрил следователь. – Хотя их и без нас тщательно подчистили, только на конверте остались отпечатки ауры покойного.

Я кивнул и вчитался в изящную темно-синюю вязь на белой с золотым тиснением карточке, до последней буквы похожей на ту, что уже лежала в моем кармане. И сами приглашения, и конверты были полностью идентичны, а адрес и имя вписывала одна и та же рука.

Отправили второе, когда гонец облажался? А почему нельзя было сразу направить письмо почтой?! Ничего не понимаю…

– М-да, становится все интереснее, – задумчиво пробормотал я, похлопывая карточкой по ладони, и рассказал о получении еще одного письма. Таймарен разделил мое недоумение, но предсказуемо не сумел подсказать ничего дельного. – Скажите, а кто подписывает эти приглашения?

– Пока не знаю. – Мой собеседник пожал плечами. – До выяснения этого вопроса у меня не дошли руки, – извиняющимся тоном сообщил он. – Увы, следователей у нас трое на весь город, и у меня, помимо этих дел, есть работа. Наверное, канцелярия градоправителя, этот вопрос вам лучше задавать в ратуше.

– Вот туда я и схожу. Не думаю, что кто-то что-то вспомнит, но поговорить с работниками надо. А пока хотелось бы узнать ваше мнение о здешнем высшем свете. Можете что-нибудь сказать? О градоправителе, о лаккате, об их окружении и взаимоотношениях…

– Я не вхож в те круги и никогда с ними не работал, – без всякого сожаления отозвался собеседник. – Попробуйте спросить об этом Ойшу, она регулярно посещает подобные мероприятия в компании Ларшакэна, так что может знать больше. Да она на праздник наверняка пойдет, для нее это отличный способ пообщаться со всеми нужными людьми сразу: высокопоставленными заказчиками, крупными поставщиками.

– Вот как? Замечательно. – Я искренне обрадовался такому повороту событий.

Об Ойше как о спутнице я подумал в первую очередь: во-первых, она местная, и это может сослужить хорошую службу; во-вторых, она отвлечет часть внимания на себя; в-третьих, ей я могу не раздумывая доверить прикрыть спину. Являться одному по парному приглашению… не то чтобы нельзя, но не очень вежливо.

А с другой стороны, я лучше поступлюсь правилами приличия и не буду разбивать ради этого пару оружейницы и ее помощника, зато – получу надежное прикрытие в лице отставного Пограничного. Конечно, в том случае, если вообще пойду на бал. Слишком уж настойчиво меня туда приглашают, а кое-кому это уже стоило жизни.

– Ваши коллеги так ничего и не ответили по ритуалу? – без особой надежды поинтересовался Таймарен.

– Увы. – Я развел руками. – Сам жду с нетерпением. Если будет какая-то информация – непременно поделюсь.

– Договорились. Постарайтесь быть осторожнее. Пойдемте, я провожу вас к выходу, – вежливо улыбнулся следователь, поднимаясь со стула.

И мы потянулись в обратный путь по переходам-лабиринтам здания. Хорошо, что у них тут заведен такой обычай – провожать и встречать гостей. Наверное, были прецеденты, и они устали разыскивать безнадежно заблудившихся посетителей. Или это опять местная всеобъемлющая паранойя, и сопровождение посторонним полагается из соображений безопасности?

Распрощавшись со следователем и выйдя на улицу, я на несколько мгновений замер в раздумьях. Что сделать сначала? Пойти и поговорить с Нойшарэ или прогуляться к ратуше, найти местную канцелярию? Одно из множества приглашений ни один сотрудник не заметит, но если их два на одно имя, да еще на незнакомого аристократа – могли и запомнить. Надо думать, в местном высшем свете не так часто появляются новые лица.

В итоге основным аргументом за посещение ратуши стало расстояние: туда было не больше квартала. Если бы планировка города хоть немного походила на нормальную, с прямыми улицами, я видел бы эту площадь с того места, на котором стоял. Высокий шпиль ратуши и без этого то и дело мелькал за домами, служа ориентиром.

Выйдя на непривычно (после тесных улочек) открытое пространство, на несколько секунд остановился осмотреться и… наверное, вдохнуть полной грудью. Замкнутое пространство каменного приграничного городка подавляло и раздражало, так что возможностью передохнуть я воспользовался с удовольствием.

Одинокая тяжелая башня на площади казалась здесь чем-то чуждым, вырванным из другого архитектурного ансамбля и втиснутым в этот город насильно. Как заноза или обломок клинка в ране, который тело уже не отторгает, а смирилось, зарубцевав порез и окружив инородный предмет собственными тканями. Башня отличалась не только архитектурой, но даже цветом. Сложенная из темного зеленоватого камня, гладко отполированная ветрами и человеческими руками, плавно сужающаяся кверху, она всем своим видом напоминала шип какого-то диковинного растения. Сходство усугублялось еще и полным отсутствием каких-либо окон, или они, тщательно замаскированные, попросту терялись на фоне стен.

Сделав очередной шаг и перейдя границу зеленой брусчатки и обычной серо-коричневой, я вздрогнул, растерявшись и смешавшись от неожиданных перемен в окружающем мире, и замер, пытаясь осознать, что произошло.