Текст книги "Образцовый самец"

Глава 9
Приключения полковника

Ход начинался в одном из дальних коридоров, в тупике. Узкий лаз почему-то совершенно не интересовал местных, они его как будто не замечали, и Гаранин, естественно, предположил, что этому есть какая-то весомая причина. Осмотр он начал именно с ее поиска.

Единственное, что отличало проход от всех остальных, не считая неправильной формы и отсутствия светящихся стен, это легкий, едва уловимый травянистый запах. Оглядевшись повнимательней, полковник обнаружил в щелях у входа вялые пучки какой-то травы. Трогать их, понятное дело, не стал, ограничился внешним осмотром и решительно двинулся дальше.

Лаз оказался темным и настолько тесным, что даже некрупному полковнику приходилось где-то сгибаться, а где-то протискиваться боком. А еще лаз был гораздо длиннее, чем Гаранин изначально предполагал: сначала с заметным уклоном шел вниз, потом выровнялся и тянулся, тянулся, уводя куда-то прочь от города. Почти прямо, не пересекая пещер, не ветвясь и не меняясь. Лишь в самом начале в нескольких местах виднелись отчетливые следы завалов, кажется, очень давних.

Воздух быстро стал сырым и спертым, застоявшимся. Отзвуки землетрясений ощущались и тут, пару раз Захар ощутимо приложился о стены, когда камни хода попытались вывернуться из-под ног, но это мало его беспокоило.

Только часа через три, удалившись, по прикидкам, километров на восемь от города, полковник ощутил, что дышать становится легче. Ход начал набирать высоту. Вскоре мужчина уловил и запах той самой травы, которую встретил в начале лаза, только здесь он был более густой, отчетливый.

«Пугач», как многие военные пренебрежительно называли эти легкие маломощные излучатели для операций внутри космических кораблей, словно сам собой прыгнул в руку, а шаг стал легче и осторожнее. Сейчас оказалось кстати, что никакого тяжелого оружия у полковника нет: меньше шума, а дыру в любом органическом существе «пугач» прожжет на раз.

Вскоре запахов стало больше, прибавились звуки, давая понять, что выход совсем рядом и ведет куда-то на открытое пространство.

Повышенная внимательность себя оправдала, почти возле выхода Гаранин обнаружил пару сигнальных растяжек – тонкие, протянутые сантиметрах в двадцати над землей лески. Через систему блоков они поднимались к стенам, где в углублениях висели мятые жестянки – не то колокольчики, не то какой-то металлолом. Полковник про себя одобрительно хмыкнул, радуясь сразу двум вещам: и понятной, совершенно человеческой ловушке, и наличию железных изделий. Значит, не ошибся, цивилизация тут все-таки есть.

На свет он в итоге выскользнул незамеченным, внимательно прислушиваясь к звучащим поблизости голосам. Мужским. Трем. Язык, на котором говорили, походил на уже знакомый Гаранину, но заметно отличался от него. Кажется, своей сложностью, потому что даже расширенной лингве понадобилось некоторое время, чтобы приноровиться к этой новой речи, тогда как первую она уловила с ходу.

Пещера вывела Гаранина в каменистый развал у подножия небольшого холма. Со своего места полковник ощутил запах дыма и чего-то съестного – лагерь находился немного в стороне, за камнями и зарослями высокого колючего кустарника. Вне зоны видимости, да, но с наветренной стороны, и вести себя тихо его обитатели, похоже, даже не пытались. Это одновременно обнадежило и – насторожило, так что непривычный к подобной безалаберности Захар начал с удвоенным старанием искать подвох, осторожно подбираясь к цели.

Оказалось – напрасно, можно было так не стараться. Никакого караула и других ловушек, кроме шумовой в пещере, не попалось, да и те в лагере вряд ли кто-то услышал бы при таком ветре и оживленной болтовне.

«Раздолбаи», – с укором подумал Гаранин. Но развивать мысль не стал, безалаберность предполагаемого противника – благо, от которого глупо отказываться. Тем более следовало признать, что защищались местные не от опытных диверсантов, а от еще более недалеких обитателей человейника.

Вскоре обнаружилась причина, по которой лагерь расположили именно в этой лощинке, без учета направления ветра: вблизи костра и голосов Гаранину попалось нечто вроде землянки. Вряд ли многие из современных жителей Союза могли опознать это строение вот так, с одного взгляда, но полковник в свое время прошел очень серьезную подготовку. Их учили выживать без помощи современных благ цивилизации, и организация временного укрытия являлась в этой науке важной главой. Причем написанной давними поколениями, за несколько веков до рождения самого Захара.

У костра сидели трое мужчин совершенно человеческой наружности. Бросалась в глаза их нормальность, ничего общего с искусственно-идеальными пещерными жителями. Один – невысокий, лысый, плотный, даже слегка полноватый; второй – высокий и тощий как палка, с вытянутым лошадиным лицом и глазами навыкате, с собранными в зализанный хвост длинными светлыми волосами. Третий – крепкий стриженый шатен среднего роста – сидел к Гаранину спиной. Он занимался костром и обедом. Судя по количеству разбросанных рядом вещей и выстроившихся мисок, внезапного появления еще одного бойца можно было не ждать, обитали в лагере трое.

Одеты они были одинаково: высокие ботинки на шнурках, штаны грязно-зеленого цвета, подпоясанные свободные рубашки; на ремнях, кажется, ножи и еще какая-то мелочовка в подсумках. Лохматые зеленые шляпы с полями у двоих болтались за спинами, третья лежала чуть в стороне. На груди у всех висели снятые полумаски респираторов, чуть в стороне были составлены пирамидкой три продолговатые, угловатые штуковины – явно оружие, и, похоже, огнестрельное.

Обсуждали каких-то общих знакомых, длинный ковырялся в снятом с ноги ботинке, жалуясь на его неудобство и мозоли. В общем, удивительно нормальный, обыкновенный треп ни о чем на привале, от которого у полковника на сердце потеплело, пусть даже понимал он через слово.

Люди. Вот это точно были люди, а кто остался там, позади, еще предстояло разобраться. И желательно поскорее, потому что с этими существами оставалась Василиса.

Гаранин с час пролежал в траве в нескольких метрах от аборигенов, наблюдая, слушая и обогащая свой словарный запас. И думая, что предпринять.

Будь Захар один, все оказалось бы просто. Сначала бы он долго, внимательно наблюдал со стороны, до тех пор, пока более-менее не разобрался в порядках и настроениях потенциальных партнеров по контакту. Потом прикинул бы, насколько этот самый контакт необходим и не лучше ли обойтись без него, дождаться своих – если эти «свои» действительно летают где-то над планетой.

Но имелось важное обстоятельство: он не один. А ответственность за гражданское лицо сильно ограничивала возможности. Да, для неопытного штатского Василиса держалась отлично – не жаловалась, не капризничала, не требовала вот-прямо-сейчас вернуть ее домой. Но ждать от нее необходимой скрытности передвижений, готовности спать на голой земле и вообще серьезной выносливости? Такому годами учатся и отрабатывают на практике, методично тренируясь, за пару дней не освоишь.

О том же, чтобы оставить женщину в пещерном поселении, пусть и временно, не могло быть и речи.

Неизвестно, сколько бы Захар взвешивал все риски, если бы не возглас лысого, указавшего куда-то за спину полковнику:

– Гляньте! Вулкан опять проснулся!

Гаранин тревожно глянул через плечо. Над правильным конусом города-горы поднимались черные клубы дыма. Мужчина беззвучно выругался себе под нос. По затылку вниз, к лопаткам, скользнул холодок, а в горле стало горько. Это что же получается, Васька…

Но всерьез испугаться за женщину и принять худший вариант развития событий полковник не успел, помогли продолжение разговора и реакция местных:

– Ага, опять к озеру побегут пережидать, в гнезде будет пусто. Найдется, чем поживиться, да и шанс популяцию проредить.

– Пойду доложу начальству. Они, конечно, и без нас заметили, но – надо, – проговорил лысый, убеждая, кажется, самого себя, и побрел к землянке.

Вход в нее находился сбоку от костра, и Гаранин понял, что лучшего шанса не будет. Полковник тенью скользнул за лысым, стараясь держаться вне поля зрения его товарищей. Но опять же мог не усердствовать, двое были гораздо больше увлечены своими бытовыми делами, никто из них всерьез не ждал нападения.

Идею просто выйти к троим сторожам и попытаться договориться с ними полюбовно Захар отбросил сразу. Не те обстоятельства, слишком большой риск. Они насторожатся, однозначно не станут принимать решение самостоятельно, скорее всего – потащат находку к начальству. Там заинтересуются происхождением странного человека. Может, за обитателя человейника и не примут, наверняка у местных есть какие-то способы различать своих и чужих.

Придумать внятную легенду, не зная мира, не стоило даже пытаться, а объяснение про пришельца с другой планеты вряд ли кого-то вдохновит, не похожи эти ребята на вышедшую в космос и готовую к контакту цивилизацию. Посчитают Гаранина психом или шпионом какого-то другого человеческого государства и расстреляют – просто на всякий случай, в порядке перестраховки.

Но даже если начальство поверит бойцам на слово, если Гаранин каким-то чудом сумеет с ними договориться и убедить в собственном дружелюбии, это займет слишком много времени. Даже при самом лучшем раскладе уйдет несколько длинных местных дней, а их у мужчины не было.

Чутье, которому полковник давно привык доверять безоговорочно, подгоняло и требовало вытащить женщину как можно скорее. Ведь точно же куда-нибудь влезет без присмотра!

Впрочем, никакого раздражения эта мысль не вызывала, только некое усталое смирение. Вот Баев на «Черном лебеде» своим упорством и слепотой откровенно бесил, а всерьез сердиться на Василису не получалось, даже когда она напробовалась наркоты в компании аборигена и едва не стала обедом для местных хищников. Женщина воспринималась как погодное явление, спорить с которым можно, но бессмысленно.

А еще она полковнику нравилась, и это тоже заставляло делать поблажки, порой против воли и разума. Давно нравилась. На станции – издалека, просто привлекала внимание своим отличием от большинства. Не внешностью – ну симпатичная, но даже на «Лебеде», при всей ограниченности коллектива, имелись гораздо более красивые особы – скорее, манерой держаться, характером, который ощущался даже при поверхностном взгляде. Никаких далеко идущих планов мужчина насчет миниатюрной брюнетки, конечно, не строил. Он и имени ее не знал, даже мысли узнать не возникло – зачем? Мало ли их на свете, симпатичных девиц с характером!

Потом она его всерьез восхитила. Какую выдержку эта пигалица проявила на станции, как уверенно и спокойно действовала в опасных обстоятельствах – не у всякого опытного бойца столько хладнокровия! И на планете держалась отлично. Как показала практика, ей только терпения недоставало, но с этим ничего не поделаешь. Не получился бы из Васьки снайпер, да, не тот характер. Как говорится, стрелять можно научить любого, а вот умение долго ждать – это уже природа человека, это дано не всякому, тут только биоинженерия поможет. И то не факт.

А недавнее умопомрачение Василисы окончательно осложнило Гаранину жизнь, потому что симпатия из платонической и неоформленной переросла во вполне конкретную и материальную. И тут уже мужчине пришлось призывать на помощь всю свою выдержку. Потому что одно дело – вырубить постороннюю невменяемую особу, которая не вызывает особых эмоций, а другое… Хотелось же, черт побери, закрыть глаза на неадекватность ее поведения! Очень хотелось.

Но в правильности принятого тогда решения Захар не сомневался, зато злился на себя за длинный язык и сказанное утром. Ну не умел он общаться с такими женщинами – не следовало пытаться. Говорят же, молчи – за умного сойдешь! Разрядил обстановку, да. Развеселил. Хорошо, Васька не вредная и отходчивая, не стала дуться и лелеять обиды. Только черт знает, как к ней теперь подступиться!

Впрочем, обо всем этом Гаранин сейчас не думал. Он занял позицию у входа в землянку так, чтобы его не было видно от костра, и прислушался к доносящимся изнутри звукам.

Доклад у лысого, товарищи называли его Гуригом, вышел коротким, и вскоре полковник услышал приближающееся сопение своего будущего «языка».

Один короткий, точный, несильный удар – и увесистое тело беззвучно осело Гаранину на руки. Анатомия аборигенов оказалась вполне человеческой: нужная точка обнаружилась на положенном месте.

Захар подхватил добычу под мышки и отволок за землянку. Там приладился и, крякнув, подхватил тушу на закорки. Ругнулся – в лысом было никак не меньше восьмидесяти килограммов.

Обошел лагерь на некотором расстоянии, чтобы опять вернуться на подветренную сторону. Ушел к холму, где начинался ход в город, и потом, подумав, немного за него, чтобы товарищи Гурига не сразу хватились. Там, с облегчением и возможной осторожностью свалив ношу на землю, первым делом накрепко связал добычу ее же собственными рубашкой и ремнем. И начал приводить в чувство.

Лысый сначала недовольно замычал, потом захлопал глазами. В них плеснулся ужас, но заорать не дала ладонь Гаранина, закрывшая рот.

– Спокойно, – тихо велел полковник, придерживая добычу. – Я тебе не враг и зла не желаю. Ответишь на вопросы – спокойно пойдешь к своим. Ни убивать, ни калечить не хочу. Я бы обошелся без такого знакомства, но нет времени. Сейчас я уберу руку, и ты не будешь орать. Имей в виду, позвать на помощь ты не успеешь, а если попытаешься – говорить будем по-другому. Если понял – моргни.

Гуриг проявил сообразительность. Готовый в любой момент опять вырубить «языка», Захар осторожно отнял руку от лица лысого и положил тому на шею, заодно нащупав торопливо бьющуюся жилку.

– Кто ты такой? – прохрипел пленник.

– Не враг, – отозвался Гаранин и кивнул на гору. – Куда эти сбегают от вулкана?

– По ту сторону есть озеро. – Лысый явно ожидал совсем других вопросов, удивление читалось на его лице отчетливо.

– Далеко?

Названная мера длины ничего полковнику не сказала. Увы, даже его лингва была не всесильна, подобные вещи всегда определялись опытным путем.

– Пешком сколько суток пути? – привязался он к самому очевидному ориентиру.

– Если без остановок – за сутки дойдешь, – ответил Гуриг. Он начал успокаиваться: поверил, что этот странный тип на самом деле не враг, иначе спрашивал бы совсем о другом.

Заметил перемену настроения собеседника и Гаранин.

– Так далеко?

– Дорога сложная, скалы.

– А на транспорте?

– В объезд, но все равно к вечеру можно добраться, – ответил Гуриг.

– Здесь где-то поблизости есть подходящий транспорт?

– Нет.

Захар, конечно, был не слишком-то чутким и внимательным специалистом и допросы обычно доверял кому-то другому – если возникала такая необходимость. Но и лысый стражник не тянул на подготовленного агента, так что понять, что «язык» врет, не составило труда.

– Возле лагеря?

– Нет!

– Завести-управлять сможешь?

– Нет!!!

– Пойдешь сам или мне тебя вырубить и отнести?

– Сам, – поспешно согласился Гуриг.

– Только давай без глупостей, – попросил Гаранин, освобождая пленнику ноги. – Мне не хочется убивать твоих товарищей, но если надо будет – пристрелю обоих. А ты в любом случае отвезешь меня куда надо.

– Что тебе понадобилось от куйков?

– У них один хороший человек, которого мне необходимо вытащить. Я не могу ее бросить.

– Женщина? – вскинул брови Гуриг. Полковник кивнул, вздернул его на ноги. – Мне очень жаль, но уже поздно. Если она у них, ты ее уже не спасешь. Слияние убивает личность.

– Слияния не было, я точно знаю, – возразил Захар.

– Почему ты так уверен?

– Я утром вышел оттуда, все было нормально, – пояснил Гаранин. – Не думаю, что за несколько часов во время извержения что-то изменилось.

– Развяжи руки, – через мгновение попросил Гуриг. – Я тебе помогу.

– Вот так запросто?

– Ты не куйк. На тебе их одежда, ты точно был среди них, но ты и не ашук. Не знаю, что ты за зверь и откуда взялся, но для тебя они, похоже, в самом деле не опасны. Они, конечно, тупые, но маски с лиц стаскивать научились, а это – конец. Только ты выжил.

– И что?

– Они мою дочь поймали. Участь матки – хуже смерти.

Гаранин вскинулся на крики – товарищи хватились лысого.

– Пойдем, – предложил местный. – Мы все ненавидим куйков. Выдернуть из-под их носа женщину, убить с десяток тварей – на это любой из наших согласится не раздумывая.

– Пойдем, – решился Захар и принялся развязывать Гуригу руки. Сейчас «язык» явно не лгал. – Заодно расскажете, что из себя представляют эти куйки.

– А ты не знаешь? – изумился лысый, подпоясывая свою рубашку и разминая запястья.

– Нет. По дороге объясню, как так получилось, – пообещал полковник уклончиво. Следовало сначала задать несколько наводящих вопросов и разобраться в ситуации. Если местные действительно настроены помогать, это будет проще, чем представлялось поначалу.

К лагерю Гаранин шел в полной боевой готовности и с оружием наготове. Конечно, встретили их там настороженно несмотря на то, что Гуриг издалека подал голос и сообщил, что с ним все нормально, даже добавил какую-то тарабарщину, просто набор слов – видимо, пароль. Взгляды длинного и третьего были острыми, пристальными, на лицах темнели маски респираторов, а оружие в руках хищно поводило стволами.

– Пусть докажет, что не куйк, – настаивал шатен Ладук, игнорируя все заверения товарища и не опуская оружия.

– Как? – коротко спросил Захар. Требование он посчитал обоснованным.

– Штаны сними, – предложил длинный, Урай.

– С тебя? – недовольно уточнил полковник.

– С себя. Сразу видно будет, куйк ты или нет, – продолжил тот же.

– Нет, парни. Я только по женщинам, – поморщился Захар. – Вы не в моем вкусе.

– Ладук, Урай, ну вы же видите, что он не куйк! – обратился к ним Гуриг. – По речи ясно!

– Пусть докажет! – уперлись оба. То ли из принципа, то ли перестраховывались – полковник отметил, что стражники заметно расслабились по сравнению с моментом встречи. Похоже, это была последняя формальность.

– Нож есть? – спросил лысый у землянина. – Полосни себя по руке, если штаны снимать не хочешь. Куйки не способны себя травмировать. Такой вариант устроит?

Неглубокий порез на запястье оказался достаточным аргументом. После проверки охранники окончательно успокоились и засыпали обоих вопросами, что и как. Но тут лысый начал командовать, в троице он оказался старшим, и все без возражений занялись свертыванием лагеря.

– Вам не влетит за оставленный пост? – спросил Захар.

– Ради разведки и проверки – можно, – отмахнулся Гуриг. – Тем более что луяпка в ходе свежая, только утром косили, на пару дней хватит.

Транспортом оказалась грубая квадратная машина на очень больших широких колесах. Тихоходная, она двигалась плавно и почти по любой поверхности. Хозяева уверяли, что и по воде может, но Захар не очень-то в это поверил, только порадовался, что мореходные качества аппарата здесь проверять негде. Зато небольшие поваленные деревья и каменные россыпи машина форсировала бодро.

Аппарат был шестиместным, с рулевым колесом посередине первого ряда. Управлял Урай, Ладук устроился рядом с ним, остальные – сзади. И Гаранин начал задавать вопросы.

Куйки оказались высокоорганизованными, полуразумными, коллективными… паразитами. У них не было своих самок, эти существа пользовались человеческими женщинами. Они выделяли летучее психотропное вещество, подавляющее волю. В достаточной степени надышавшись им, перспективная самка сначала теряла критическое восприятие реальности и начинала принимать куйков за людей. На этой стадии ее еще можно было спасти. Конечно, предстояло долгое лечение от зависимости, но полное исцеление было возможно.

Однако стадия эта длилась недолго, не больше пары суток. Потом жертва соглашалась на слияние с тем самцом, чьи выделения особенно сильно на нее влияли. А после этого от прежней личности оставалось очень мало: основные инстинкты, из которых особенно обострялось стремление к размножению, да примитивное подобие интеллекта. Самка не просто приобретала устойчивую зависимость от выбранного самца, но в прямом смысле слова управлялась его волей и без него погибала.

Само слияние заключалось в том, что самец куйка откладывал в тело женщины личинки. Процесс, почти идентичный беременности, только яйцеклетка делилась на множество независимых «икринок», которые самка в определенный момент откладывала, а дальше они «дозревали» уже без ее участия.

Из икры вырастали не только человекоподобные куйки, но и рабочие – арении всех размеров, и недоразвитые «куколки», которые использовались в качестве плюющегося ядом или кислотой оружия, и галиги – нервно-координационные узлы, обеспечивающие буквально телепатическую связь между особями, и еще пара разновидностей существ, сталкиваться с которыми Гаранину не приходилось. Все население одного человейника составляло единый коллективный разум. Не то чтобы очень умный, но весьма организованный.

На мужчин эти нейротоксины действовали угнетающе. Собственно, ашуками назывались в числе прочих и они – рабочие особи, в которых превращались люди. Лишенные интеллекта и основных инстинктов, они даже внешне постепенно изменялись, превращаясь в некое подобие своих хозяев. Или умирали.

Из разговора с Гуригом Захар выяснил, что достаточно мощного оружия, способного уничтожать гнезда целиком, люди пока не придумали. Но активно над этим работали.

А вот по одному куйков, особенно человекоподобных, убить было не так сложно, но имелась своя специфика и слабые места. Например, в голове находился периферийный нервный узел, повреждение которого являлось смертельным далеко не всегда, только при большой кровопотере. Стрелять лучше было в грудь или живот.

– Ты точно уверен, что твоя женщина еще человек? – осторожно спросил Гуриг.

– Должна быть. На нас их выделения действуют иначе или вообще не действуют.

Прозвучало уверенно, но убежденности Гаранин на самом деле не испытывал. Гуриг, конечно, подтвердил, что слияние возможно лишь при достаточном угнетении умственной деятельности женщины и без него куйки просто не воспримут самку как пригодную для размножения. Но полковник прекрасно понимал, что успокоится на этот счет только тогда, когда Васька будет рядом, и это «рядом» окажется максимально удалено от человейника.

Все же до чего удачное, подходящее слово, а…

– Я на твои вопросы ответил, хотя и странно, откуда ты такой взялся – о куйках не знаешь, опасности они для тебя не представляют. Твоя очередь, – напомнил лысый.

– Что вы знаете о звездах? – Захар зашел издалека, морально готовясь услышать что угодно.

– Это такие же солнца, как наше, только очень далекие. Ты это к чему? – нахмурился Гуриг.

– Уже легче. Я – оттуда, – спокойно кивнул полковник на небо.

Конечно, поверили они не сразу. Но демонстрация оружия с его возможностями и нескольких снятых с брони полезных приборов заметно поколебала сомнения братьев по разуму: все это слишком отличалось от того, к чему они привыкли. Самая настоящая фантастика.

– Но как получилось, что ты настолько на нас похож?! – не выдержал Ладук. – Не отличишь же!

– А я откуда знаю, я же не ученый! Да и они, по-моему, тоже не в курсе, – хмыкнул полковник. – Я знаю восемь почти человеческих видов с разных планет. Половина из них по-настоящему нам родственна, до возможности смешанных браков.

В конечном счете мысль о пришельце со звезд новые знакомые Гаранина приняли философски и удивительно спокойно. На куйка он действительно не похож, от остальных людей тоже сильно отличается, так зачем придумывать для себя какие-то другие объяснения? А между собой люди на этой планете всерьез не воевали, любые разногласия старались решить быстро и бескровно: у них имелся постоянный биологический враг, единый и хорошо организованный – не до внутривидовых разборок. И это, конечно, накладывало отпечаток: расширяло границы понятия «своих» на все человечество и лишало смысла такое земное понятие, как «иностранный шпион».

Так что мужчинам удалось договориться гораздо легче, чем Захар мог рассчитывать. И полковник в очередной раз удивился их с Василисой везению.

Дорога вышла необременительной, если не считать волнения Гаранина за оставленную у куйков женщину. Но оно было привычным, естественным и понятным, поэтому никак не проявлялось внешне.

Как положено нормальному командиру, полковник умел отправлять людей на риск, оставаясь при этом в штабе, и не трястись за них подобно наседке. Но не волноваться совсем – за людей, не только за исход дела – так и не научился. Не подавал вида, конечно, он вообще был очень сдержан в проявлении эмоций, но те, кто служил под его началом достаточно долго, замечали такие вещи. И командира ценили – за это тоже.

Близко подъезжать к лагерю не стали. То есть Гуриг предложил и этот вариант, но без особенной охоты, из вежливости, и Захар прекрасно понимал его нежелание рисковать попусту. В то, что Василиса все еще жива и в своем уме, никто из местных толком не верил, а рисковать головой ради чужого фанатизма – сомнительное удовольствие. Поэтому начбез с легкой душой отказался от этого варианта. Тем более что провернуть все в одиночку ему было куда проще: положиться на выучку троицы Захар не мог, это не проверенные в боях свои спецы, а рисковали бы они при этом куда сильнее его.

Без довеска в лице местных план был исключительно прост. Захар собирался спокойно прийти в лагерь, забрать Ваську и уйти – без шума, паники и крови. Но на всякий случай предупредил добровольных помощников, чтобы при малейшей угрозе сразу уезжали к своему лагерю.

Отыскать нужный «шатер» – а вернее, собственную броню в нем – не составило труда. В пару съемных приборов были встроены поисковые маячки, которые работали в обе стороны: можно было найти как их с помощью брони, так и, при некоторой сноровке, броню с их помощью. Обратный эффект работал на очень небольшом расстоянии и давал значительную погрешность, но в нынешних обстоятельствах это не волновало. Ну а куйки тем более не доставляли проблем, потому что начбеза они просто игнорировали.

А вот отсутствие рядом с броней Василисы оказалось для мужчины очень неприятным сюрпризом. Ругнувшись, но не делая поспешных выводов, Захар начал поиски с обхода лагеря.

Ушло на это больше часа. Смотреть на куйков и, главное, женщин, зная, что из себя представляют окружающие существа и эти несчастные, было противно до тошноты. Еще противнее – спокойно проходить мимо. У Гаранина отчаянно чесались руки взять какую-нибудь пушку потяжелее и помощнее, вроде штурмовой плазменной системы с поэтичным названием «Забава», и выжечь до основания все это гнездо. Парой выстрелов превратить окрестные скалы в спекшиеся покатые холмики с наполовину выкипевшим озером посередине, чтобы нельзя было даже примерно определить, существовало ли тут когда-то хоть что-то живое.

Только начбез прекрасно понимал бесплодность этих мечтаний. Даже не из-за отсутствия «Забавы». Просто никто никогда не отдаст приказа на уничтожение эндемика чужой, имеющей свое разумное население планеты, каким бы мерзким все это ни выглядело со стороны. И устраивать подобный геноцид без приказа полковник тоже не стал бы, потому что не положено. Уставом, инструкциями и все тем же вбитым с учебки правилом «не лезь на чужую планету со своими законами».

Но с каждой минутой поисков правила эти становились все более размытыми, а желание вырезать человейник под корень – объемным и материальным.

Несколько раз Гаранин возвращался к шатру, надеясь, что умудрился разминуться с Василисой. И, оказывается, правильно делал, потому что именно там он ее и нашел.

Он вообще-то изначально пообещал себе не ругаться на нее, понимая бесполезность всех упреков, пусть и очень хотелось. Однако, когда начбез увидел, в каком она состоянии, малейшее желание ругаться пропало, смылось тревогой из-за неожиданной истерики и – облегчением. Потому что это точно была она, Васька, а не безмозглый ходячий инкубатор.

И только потом пошли остальные эмоции. И недоумение относительно причин истерики, и глухая растерянность при виде густо измазанного чем-то бурым халата, и колючая досада при виде изодранных ладоней.

Последнее Гаранина искренне возмутило. Василиса сама маленькая, хрупкая, пальчики – чуть не в три раза тоньше его собственных, явно непривычные к такой дикой жизни; ну как вообще можно с ними так обращаться? Кто это сделал?

И что вообще произошло?!

Последний вопрос был самым важным, но ответа на него пришлось ждать довольно долго, истерика получилась продолжительной. За это время Гаранин успел голову сломать, пытаясь догадаться, что именно случилось. И, как оказалось, в своих предположениях Захар был не очень-то далек от истины: она действительно успела выяснить, что аборигены – совсем не люди.

Успокоившись, женщина сбивчиво рассказала, куда успела влезть за время его отсутствия, и дала понять, что о собственном любопытстве, невзирая на последствия, не жалеет. И полковник не знал, чего ему хочется – связать ее и спрятать понадежнее или придушить, раз уж она так упорно стремится к неприятностям.

Ну как с ней такой разговаривать? Как объяснить, что ведет себя как глупый ребенок, если ее, как ребенка, скука страшит сильнее смерти?

Но Гаранин своевременно вспомнил собственную умную мысль о пользе молчания и решил не повторять предыдущую ошибку. Сменил тему.

Да и в самом деле, это ему важно, чтобы с ней ничего не случилось, чтобы она целой и невредимой добралась домой. Значит, именно его долг это обеспечить.