Текст книги "Геометрия случайностей"

Женщина выдержала небольшую паузу и, не заставив собеседницу вступить в неудобное положение, опередила Клару:

– Да, наверное, иногда важнее знать, как мы проводим время на своём пути, нежели куда идём, – иногда смысл в самой дороге! – риторически предположила женщина, спасая Клару от неловкого молчания. – Вы из какого вагона?

– Из второго, – уверенно сказала Клара, зная хоть что-то наверняка.

– Ну, тогда, наверное, вы с нами ненадолго, – заявила женщина, незаметно окидывая взором свою новую знакомую.

– Почему же? Я взяла билет до Владивостока, – теперь уже с решительностью заявила Клара.

– Надо же! Это вагон экономкласса, куда обычно садят пассажиров, которые едут на достаточно короткие дистанции, внутри региона или одного часового пояса, оттого там всегда много суеты, может, вы заметили?

– Да, действительно, в моём вагоне и впрямь много текучки. Купила билет перед самым отправлением – наверное, мест в других вагонах просто уже не было в наличии.

– Да уж, суетно у вас будет – до конечного пункта назначения ещё шестеро суток! – с лёгким сочувствием произнесла собеседница. – Я уже восьмой раз еду по этому маршруту и хорошо тут всё успела узнать.

– Ничего себе! Наверняка туда летают самолёты, хотя я сама бы так же предпочла поезд – в самолёте не чувствуется это ощущение затерянности во времени, как в поездах дальнего следования, – с некоторым восхищением заметила Клара.

– Особенно по направлению Москва – Владивосток, – с улыбкой заметила женщина. – Ведь семь часовых поясов пересекаем! Я во Владивостоке обычно дней пять привыкаю ко времени.

– Угораздило же меня сесть на этот поезд! Честно говоря, купила билет на последний и единственный ночной поезд, даже не обратив внимания на его направление.

Клара интуитивно почувствовала доверие и искреннюю расположенность к своей собеседнице, позволяя себе некоторые откровения. Женщина взглянула на Клару, сделала глоток из чашки и деликатно заметила:

– Иногда нужно менять обстановку, это может действовать на нас весьма оздоравливающе – лучше видится вся жизнь со стороны, со всеми её нюансами!

– Вы думаете? – Женщина с пониманием кивнула головой. – У меня дела обстоят похуже: я просто сбежала из своей жизни, внезапно и совершенно безответственно.

– Ну, это уж время решит, ответственно вы поступили или нет, – с доброй улыбкой на лице сказала женщина, забавляясь выводами ещё юной в её глазах Клары.

– Никого не предупредив… – продолжала Клара. – Вы знаете, я ни с того ни с сего вдруг почувствовала себя в какой-то ловушке, причём во всех аспектах своей жизни. Странное ощущение – всё чуждо, и ничего тут не поделаешь, никуда не выкинешь!

– Скорее всего, я бы поступила так же, как и вы! В дороге часто случается множество интересных и развивающих нас вещей.

– Да я, собственно, даже не знаю, зачем я туда и еду, – тяжело вздохнула Клара. – Так, город посмотрю, отвлекусь.

– Путешествие по самому длинному железнодорожному маршруту в мире может привести вас и к ответам на некоторые вопросы, а, возможно, и к каким-то неожиданным открытиям. Со мной уже не раз так выходило!

Клара замолчала. Она задумалась о словах своей собеседницы, которые на удивление полностью оправдывали её непонятное ей же самой поведение и во всей этой неизвестности внушали надежду.

– Не желаете блинчика с творогом на десерт к вашему чаю? – через некоторое время спросила Клара, когда официант принёс десерт.

– Нет, благодарю вас, мне уже нужно возвращаться в своё купе. Однако позвольте мне оставить вам Новалиса. Дорога долгая, а я его прочла уже достаточное количество раз!

– Нет, ни в коем случае, он вам дорог, я знаю. По возвращении обязательно что-нибудь приобрету, – категоричным тоном сказала Клара. – Я сегодня начала читать Орлова, книга довольно толстая, так что есть что почитать. Спасибо.

– «Альтист Данилов» – прекрасное произведение, отличный выбор! В таком случае заходите ко мне сегодня после девяти на бокал вина. Прибудем в Балезино – там долгая стоянка, у вас будет выходить и заходить много народа, а у меня тихо! – Женщина поднялась со стола и протянула Кларе руку: – Фаина Андреевна.

– Клара. Очень приятно.

– Какое красивое у вас имя! Удивительно, как оно вам к лицу! – заметила собеседница, добавив: – Я в восьмом вагоне. Третье купе с вашей стороны. Хорошего вечера!

– Спасибо, хорошего вечера и вам, Фаина Андреевна!

Оставшись наедине с собой, Клара расправилась с блинчиками и заказала ещё чашечку чая, созерцая плывущие в окне ландшафты и селения. Удивительным образом случайная знакомая, Новалис и изображение Кандинского произвели весьма загадочный эффект, оставили свой след в её мыслях. Они ритмично мелькали и пестрели в голове Клары снова и снова, вселяя новое чувство доверия и надежды. Этот весьма короткий, но насыщенный эпизод пробудил в ней желание погрузиться в искусство. Ведь что, как не искусство, так способно обновлять мысли, залечивать раны, отвлекать от суеты и приводить к новым осмыслениям?! Наконец, было найдено самое главное – направление и цель всей поездки! Знаменитый музей, вобравший в себя вековые богатства шедевров мирового искусства, был всё ещё не знаком Кларе, несмотря на уже довольно долгую жизнь в столице, откуда не составило бы особого труда отправиться в культурный отпуск в красивейший город на Неве. Однако из-за рутинной занятости и равнодушия Альберта к искусству всякий раз приходилось откладывать. И вот, представляется чудная возможность осуществить своё давнее желание посетить Эрмитаж, а также зарядить себя энергией творчества. Воодушевлённая и полная решимости, Клара расплатилась за заказ и почти вприпрыжку направилась назад в своё купе.

Ранний вечер румяным янтарём заливался в окна поезда. Москва уже оставалась далеко позади блеклым отзвуком угасающего ночного фонаря. Поезд прибыл в Киров, когда Клара вернулась в свой вагон. В её купе подселился грузный пожилой мужчина с двумя большими клетчатыми баулами и рыболовными снастями. Клара с трудом протиснулась к своей полке через заваленный сумками проход. Не дождавшись отправления поезда, мужчина разложил на столе свой ужин и стал трапезничать. Запах тушёнки, сала и майонеза тут же заполонил всё купе. Стоянка в Кирове была долгой, ещё оставалось много времени до отправления, поэтому Клара, осознав, что не сможет выдержать этот буйный колорит запахов, пока сосед нерасторопно и размеренно управлялся с ужином, взяла паспорт и поспешила подышать свежим воздухом, а заодно узнать на вокзале о возможной пересадке на Петербург.

На перроне воздух оказался ничуть не свежее, чем в купе, – повсюду оживлённо и неутомимо пытались продать рыбу разного сорта и способа приготовления. Вялено-жареная продукция составляла основной ассортимент запахов на этой станции. Клара прямиком направилась на вокзал, с трудом пробираясь через целый полк торговцев рыбой, пивом и разными копчёностями. Ближайший поезд из Кирова в Санкт-Петербург отправлялся лишь на следующее утро. По совету кассира было решено провести ночь в поезде и сойти в Перми в пять ноль-ноль утра, а уже через час там пересесть на прямой поезд до культурной столицы страны. Такой удобный маршрут обрадовал Клару, ещё более взбудоражив чувство восторженного предвкушения. Билет был приобретён, цель поездки сформирована, и Клара, довольная и развеявшаяся от тяжести прежних мыслей, прогулочным шагом обошла привокзальную площадь, купила бутылочку апельсинового сока и в надежде, что сосед уже расправился с ужином, вернулась в своё купе.

Недавний попутчик, на счастье уже завершавший свою трапезу к приходу Клары, оказался более чем расположен к разговорам, и, судя по всему, это даже входило в его привычную программу времяпрепровождения в таких поездках.

– Девушка, курочку не желаете? Вы такая худенькая, что хочется накормить! – простодушно предложил сытый собеседник, завязывая разговор.

Клара окинула взглядом мужчину и его обед: тушёнка к её приходу уже исчезла, а на столе верховодили жирные зажаренные окорока ярко-коричного цвета и разнообразный маринад на закуску. Сам собеседник на вид напоминал яркого представителя профессии шеф-повара или дегустатора из привокзальных забегаловок.

– Спасибо, я уже перекусила! – вежливо ответила Клара, вновь подавляя в себе чувство тошноты от запахов его пернатых угощений.

– Ничего, вам можно есть и есть! А что тут ещё делать-то? – уверенно выпалил мужчина с такой интонацией, что любой бы задумался.

Он взял одноразовую картонную тарелку, положил на неё большой кусок окорока с маринованными овощами и протянул Кларе:

– Угощайтесь: курочка свежая, домашняя…

Затем мужчина достал из сумки майонез и поставил рядом с Кларой. Она поняла, что выбор перед ней уже не стоял, а все объяснения по поводу сбалансированного питания, диеты или собственных пищевых предпочтений были бы не поняты, бесполезны и просто-напросто проигнорированы. Тогда без всякого сопротивления, протеста или отрицания, которые так душили её накануне, она взяла приборы и сделала вид, что принялась разделывать курицу.

– Вот нынче времена пошли – молодёжь совсем непослушная стала! У меня дочь так с матерью грызётся, что весь дом на ушах стоит! Я пенсию получил да к шурину на дачу отдохнуть еду. Мы на рыбалку любим ездить под Ижевском.

– Вижу, все снасти с собой везёте, – заметила Клара, из вежливости поддерживая разговор.

– Да, у шурина есть, но я к своим привык, давно езжу. Там уже места хорошие знаем – тишина, покой, а уж какие удмуртские пельмени да стерлядь, особенно копчёная – просто объедение! А вы в Сибирь тоже отдыхать поехали? – вдруг спросил мужчина и снова полез в сумку. Через пару секунд на столе оказалась бутылка, по всей вероятности, домашнего самогона.

– Да-да, в отпуск – в деревню к сестре. Хочется отвлечься от суеты большого города, – сказала Клара, удивляясь, как быстро она выдумала историю с отпуском, да и, впрочем, у неё также никогда не было сестёр – ни родных, ни даже двоюродных. Теперь, каких-то пару часов спустя после разговора с недавней знакомой, она, ничуть не колеблясь, так беспечно и правдоподобно с ходу сочинила историю своей поездки.

– А вы с Москвы, что ли? – с простодушным удивлением на лице осведомился мужчина.

– Да, я села в Москве, там и проживаю, но родом из Восточной Сибири, – пояснила Клара в осторожном тоне.

– Эх вы, москвичи, – с набитым ртом начал сетовать мужчина, – ни черта не работаете, а зарплаты небесные! Кума моя, Авдотья Никифоровна, в Москве живёт, такую пенсию получает, что дважды в год ездит в санатории. А я так в столицу и не попал.

– Может, по случаю к ней в гости и соберётесь, а заодно Москву посмотрите, – заметила Клара, разделывая курицу на мелкие кусочки.

– Да куда мне, я до Балезино и обратно, а там и природы-то нет!

Тут мужчина достал ещё одну сумку и начал там что-то ворошить и энергично искать. Клара между тем взяла мешочек, где лежали купленные на одной из станций конфеты, высыпала их в сумку и быстро сунула туда весь разделанный окорок вместе с костями. Сосед тем временем выложил на стол из другой сумки карамельки и солёные огурцы. Довольная своим изобретательством, Клара зажевала оставшийся на тарелке маринованный томат, но вскоре вдруг осознала, что если её сосед случайно взглянет на тарелку и увидит, что куриных костей на ней не осталось, позора точно будет не избежать. Понимая свою оплошность, Клара чуть было не начала краснеть, однако, переоценивать внимательность мужчины, пожалуй, не стоило – его волновало совсем другое.

– Берите конфетки, я знаю, женщины любят сладкое! – сказал мужчина, наполняя стопку. – Вчера заказал себе лекарства от давления, а сразу не выдали – мол, заберите через день, а когда бы я забрал – мне же на поезд с утра! Вот и современные ваши технологии – говорят, всё быстро, а я вот так и уехал на три недели без лекарств!

– Ну что ж вы так! Может, у шурина там где-то в аптеке и купите! – посоветовала Клара, украдкой передвинув тарелку в сторону.

– Он в деревне живёт, да и прописки-то там у меня нет, а значит, и уплачивать за всё нужно! Раньше бесплатно можно было получить любые лекарства везде, – ворчливым тоном заявил мужчина, закусывая солёным огурцом. – Когда я работал на заводе, товарищ у меня был, славный малый! Вот мы натаскали спирта, надолго хватало! А сейчас власть жаднее стала – миллилитры считают, и всё на компьютере, уже не спишешь!

Тут Клара чуть не подавилась маринадом, который жевала вместо курицы, вопросительно взглянув на бутылку самогона в центре стола – ей она прикрывала содержимое своей тарелки.

– Так вы на заводе по производству алкогольной продукции работали? – поинтересовалась Клара.

– На фармацевтическом, – уточнил мужчина и налил себе ещё стопку. – Вы, молодёжь, сейчас все умные стали, с компьютерами, а нам что делать? Мы с бабкой даже пенсию нормально не можем получить, всё не как у людей – карточки какие-то!

Клара периодически пыталась как-то поддержать разговор, но не успевала бежать за мыслями собеседника и про себя недоумевала, как же ему удавалось перескакивать с одной темы на другую и не делать при этом никакой связи между темами, осветив за десять минут разговора и социальные, и личные, и семейные проблемы, причём в абсолютно разных областях!

После пятой стопки мужчина, на счастье, лёг и сразу заснул. Клара осторожно встала, убрала со стола и приоткрыла дверь в надежде выветрить коктейль скопившихся после затяжного ужина запахов. Её буквально поразило, насколько разных людей можно встретить вокруг себя всего лишь в промежутке нескольких часов. С мыслями об обозначившемся плане спонтанной поездки Клара открыла книгу Орлова и под равномерный свистящий храп своего соседа продолжила чтение. В десятом часу вечера поезд прибыл в Балезино и в точности по пророчеству Фаины Андреевны в вагоне поднялась суматоха и нешуточный ажиотаж. Пока проводница пыталась разбудить мужчину, который чуть не проспал своего выхода, Клара решила нанести визит своей недавней знакомой и рассказать о задумке посетить музей.

Вагон Фаины Андреевны отличался от остальных: проход был застелен красной дорожкой, интерьер напоминал стиль первых старинных поездов вроде «восточного экспресса», а на каждом купе висела табличка с названием города и словом «сьют». Клара отсчитала третье купе от входа и, проверив несколько раз, чтобы ненароком не побеспокоить посторонних, тихо постучала. Дверца была немного приоткрыта, поэтому, не дождавшись ответа, она бесшумно вошла. Клара огляделась – купе было пустым, вещей также нигде не было заметно, но на столе лежала та самая книга Новалиса, которую они обсуждали за ужином. Она взяла книгу и начала пролистывать – закладка с изображением Кандинского лежала где-то в середине, а на первой странице было подписано: «Для Клары» с пометкой даты и названия поезда.

Вечером Клара выпила травяной чай, собрала сумку и, довольная своей задумкой устроить себе культурное мероприятие, легла спать пораньше, чтобы лучше выспаться перед ранней пересадкой.

В эту ночь ей приснился весьма своеобразный и необычный сон: Клара, наделённая способностью летать, парила в небе и с бескрайних небесных высот внимательно наблюдала за людьми на Земле; когда пространство и время смешались в один космический эфир, она переместилась за пределы Земли, где летала и осматривала небесные светила, якобы выбирая себе новое место обитания, в результате чего остановила свой выбор на Луне, которая привлекла её своим ярким светом и магнетическим излучением; едва Клара ступила на её поверхность, как с ней начали происходить мгновенные трансформации – с каждым шагом всё больше менялся не только её внешний облик, но и внутренний мир, её сознание.

Резкие прерывистые гудки поезда, извещающие о прибытии на станцию, внезапно прервали похождения Клары на Луне и не позволили досмотреть и запечатлеть все те изменения, которые с ней начали случаться на новом месте. Проснулась она с ощущением, что всё ей было незнакомо, чуждо, словно заглянула в бездну или побывала в «чёрной дыре», но, несмотря на это, чувствовала себя легко и безмятежно. Ещё какое-то время она лежала и удивлённо пересматривала снова и снова картинки из сна, которые только могла припомнить.

Поезд прибыл в Пермь точно по расписанию. Уже с билетом на руках Клара успела осмотреть вокзал, выпить чашечку кофе в привокзальной таверне и купить себе пропитание на предстоящий день в дороге. После посадки на питерский поезд её новыми соседями стали мама с младенцем, которые тихо спали ввиду раннего часа. Клара постеснялась шуметь приготовлениями завтрака и тоже легла спать.

Солнце сквозь безмолвно проносящиеся деревья уже заливало всё купе Клары бодрящим тёплым светом, когда та открыла глаза. Было начало одиннадцатого. Здесь время шло несколько иначе, а мысли Клары всё более отдалялись от реальности недавно минувших дней. Она неторопливо позавтракала и решила дочитать Орлова, чтобы успеть начать подаренного Новалиса, который уже нетерпеливо поджидал своей очереди.

После обеда Клара включила свой телефон, чтобы посмотреть расстояние от железнодорожного вокзала до Эрмитажа и его расположение. Несколько минут подряд телефон Клары прямо-таки лихорадило от шквала СМС-сообщений и уведомлений о пропущенных звонках. Несмотря на то, что всё её нутро противилось и сопротивлялось настойчиво бегущей за ней вслед прошлой жизни, Клара всё же прочитала некоторые сообщения, и уже через минуту её лицо резко помрачнело. В первую очередь она обратила внимание на лаконичное сообщение от брата, который, по всей видимости, уже был оповещён о странном поведении сестры:

«Звонил твой начальник, хотел узнать, у нас ли находишься. Мать забеспокоилась. Митя».

Пришло сообщение и от приглашённой на празднество подруги Алёны с весьма неожиданными нотками:

«У тебя, должно быть, были веские причины сорвать такой вечер! Позвони мне».

Остальные сообщения были от Альберта, его отца и нескольких коллег. Клару поразило их эмоциональное сходство. Не тревога, беспокойство и волнение легли в основу их однородности – все эти сообщения объединял их претенциозный характер, элемент раздражения, а в некоторых присутствовал даже элемент агрессии.

Нахмурившись от вновь охватившего её чувства отторжения, Клара быстро набрала брату короткое сообщение: «У меня всё хорошо, не переживайте. Маме с папой привет», включила беззвучный режим и положила телефон назад в сумку. Однако даже небольшая часть информации из прошлой жизни тут же повергла Клару в гнетущее, подавляющее настроение и скверное состояние духа. В голове крутились и бурлили занудные, нескончаемые «если», гулко колотили по вискам назойливо волнующие знаки вопроса. Но – увы, ни выхода, ни ответа было не разглядеть. Тогда Клара на мгновение представила, как бы прошла вечеринка, посети она вчера не кофейню, а банкетный зал пятизвёздочного отеля. Нарядные убранства, роскошные закуски, знакомые и незнакомые гости, рассаженные за столиками в соответствии с их рангом и окружением, пафосные речи, известные фразы, новые партнёры, её выдвижение на важную должность – всё виделось тщательно выверенным, идеально продуманным и преследующим определённую цель. Но одна лишь мысль о том, что она могла туда пойти, провести согласно известному плану вечер, не оказаться теперь в этом поезде, наводила неприязнь и возгоравшееся чувство внутреннего протеста. В эти минуты как никогда прежде Клара чувствовала раздирающие сомнения и полную неопределённость, как в обратном пути, так и в новом будущем направлении.

«Если до того, как я досчитаю до десяти, мы заедем в туннель или в моё купе войдут либо постучат, я еду в правильном направлении», – в заблудившемся потоке неуверенных мыслей загадала про себя Клара, не отводя взгляда от мелькающих в окне картин. С внимательной нерасторопностью она начала считать в уме до десяти, оглядывая обстановку и пытаясь прислушаться ко всему происходящему в поезде. Дверь её купе была чуть приоткрыта, а за окном тихо и беспечно текли прозаичные деревни и одноликие степи. Всё казалось безучастно невозмутимым. Но едва она успела произнести предпоследнюю цифру, досадливо вздохнув от ощущения тягостной неопределённости, в которую сама так решительно и уверенно шагнула, как дверь ещё чуть более приотворилась, и в купе неожиданно юркнул небольшой лабрадор золотистого окраса, который изучающе обнюхал полку и, бесцеремонно запрыгнув на неё, уставился на Клару вопросительно-просящим взглядом.

Столь неожиданный исход заставил Клару невольно разулыбаться от удивления и умиления своим новым четвероногим посетителем. Она погладила пса и тут же сообразила отдать ему весь спрятанный окорок – угощение соседа. Такое дружелюбное расположение со стороны Клары, судя по всему, порадовало лабрадора, он быстро проглотил обед и растянулся вдоль полки, заняв собой почти всё пространство, что Кларе даже пришлось сдвинуться вплотную к окну. Через несколько минут в коридоре послышался свист и клич.

«По всей видимости, это тебя ищут!» – воскликнула Клара, поглаживая сытого и довольного пса. Лабрадор услышал клич, но не сдвинулся с места, а лишь зашевелил ушами и поднял хвост. Клара вышла из купе и крикнула свистящей тучной женщине в конце коридора:

– Вы случайно не лабрадора ищите?

– Да-да, вышла в тамбур покурить, а он пропал. Не видели? – сказала женщина почти мужским голосом.

– Он сидит у меня в купе.

Женщина извинилась и забрала с собой псину, а Клара осталась в купе в состоянии полного изумления то ли от неожиданного гостя, то ли от своей же приметы, то ли от полного замешательства относительно её трактовки. Это небольшое происшествие изрядно развеселило Клару, отвлекло от сумбура мыслей, ведь даже если не верить в совпадения, жизнь всё равно может так спонтанно и непредвиденно удивить просто приятной компанией.

Звонки и сообщения, порой весьма странные и настойчивые, весь день периодически поступали Кларе всякий раз, как проезжали крупные станции и появлялся сигнал. Некоторые из посланий содержали недовольство, непонимание, другие даже угрозы. Так и не ответив ни на одно из них, вечером Клара вновь отключила телефон – ей всё ещё было необходимо оставить прошлое за чертой, пусть лишь на какое-то время.

К вечеру Клара дочитала свою книгу Орлова и решила оставить её в поезде другим путешественникам – возможно, она хотела гулять налегке по незнакомому городу, а возможно, думала по старой примете оставить что-то своё, так как желала сюда вернуться. День прошёл быстро и в спокойном ритме; она успела прочитать лишь несколько страниц подаренного загадочной попутчицей Новалиса, оставив его на будущие поездки, и заснула пораньше с мыслями о предстоящем посещении Санкт-Петербурга.

За всё время Клара была в Петербурге два раза, но лишь по работе, один из которых ограничился только отелем, рестораном и железнодорожным вокзалом. Другой раз, не менее краткий, – когда она ездила на собеседование по работе, но была принята на фирму будущего свёкра в Москве.

В десять утра поезд прибыл на Ладожский вокзал города Санкт-Петербурга. Погода была на редкость солнечная и безветренная. Клара решила на обратном пути из музея прогуляться пешком по Невскому до вокзала и насладиться городом, а сейчас её нестерпимо тянуло к искусству.

Снаружи музей производил ошеломляющее впечатление своим фасадом, богато украшенным орнаментами и скульптурами, огромными колоннами, сводчатыми потолками с красочными фресками, вселяя чувство мощи, несокрушимости, восторга и господства вековых традиций и извечных ценностей. Воодушевлённая и воспрянувшая духом, Клара со всех сторон обошла музей и, рассмотрев все архитектурные детали и тонкости комплексного сооружения, с ещё большим энтузиазмом вошла внутрь. Она была из тех ценителей, которые умели погружаться в искусство, обновляться в нём и позволять ему оказывать на себя воздействие, что сейчас ей, безусловно, было необходимо как нельзя более.

На кассах Клару ожидал приятный сюрприз: оказалось, что кроме постоянной выставки Эрмитажа, сейчас в честь юбилейного года музея там проходила временная экспозиция известнейших полотен мировых художников, привезённых из ведущих музеев Парижа, Флоренции и Мадрида, а также из частных коллекций.

Несмотря на будничный день в Эрмитаже было много посетителей, как в группах, так и поодиночке. По обыкновению Клара любила обходить музеи дважды: в первый обход она осматривала все экспонаты и отмечала для себя сектора с картинами, куда её энергетически тянуло вернуться, чтобы внимательно рассмотреть детали, полюбоваться картинами с разного расстояния и получить более полное впечатление при втором, выборочном осмотре. Клара верила, что важнейшей целью произведения искусства было воспроизведение гармонии целого посредством присущей этому виду искусства формы, ощущения его внутренней жизни и его воздействия на зрителя. Иметь способность считывать и ощущать эту гармонию и означало получить полное впечатление от произведения искусства. С этой позиции Клара рассматривала картины и отбирала сектора для второго обхода, погружаясь в субъективную атмосферу впечатлений и переживаний и позволяя себе тем самым попасть под влияние искусства.

Первый зал был посвящён скульптуре Античности. В нём сосредоточилось большое количество скопившихся групп разных национальностей и рас, с интересом внимающих вступительным словам гидов, искусствоведов и экскурсоводов о музее и представленных видах искусства. Пройдя несколько залов средневекового искусства в весьма быстром темпе, Клара зашла в сектор Раннего Возрождения, где за безумным столпотворением фотографирующихся в преобладающем большинстве японских туристов виднелись шедевры Боттичелли. Она присела на лавочку в середине зала в надежде, что в скором времени толпа разойдётся и можно будет пробраться к произведениям ближе, хотя даже верхняя часть огромных холстов, что виднелась над шумной толпой, притягивала к себе своей мощью и энергетикой, производя невыразимое впечатление. Клара с любопытством наблюдала за посетителями музея и зрителями «Боттичелли»: одни старались запечатлеть в разных ракурсах то ли себя на фоне произведения, то ли полотна на своём фоне и раздражались тем, что посторонние попадали в кадр; другие, напоминавшие искусствоведов, рассматривали технику мазка и мелкие детали произведения; третьи внимательно слушали историю произведения и обстоятельства его написания из уст гидов и экскурсоводов – казалось, люди были поглощены чем угодно, кроме как самим полотном и его обаянием.

Полюбовавшись на шедевры издалека и видя, что толпа не расходится, Клара решила позже, при втором обходе, вернуться к Боттичелли и Да Винчи.

В следующем зале главенствовал Ван Гог. Людей здесь было чуть меньше. Восторженное ликование взяло верх, когда Клара, незаметно протиснувшись через толпу, оказалась в двух шагах перед «Звёздной ночью». Вокруг раздавались самые разные комментарии, щелчки фотоаппаратов, но одно было, несомненно, очевидно – вихри на полотне обладали магнетическим притяжением и производили почти гипнотическое воздействие. Клара внимательно и безотрывно смотрела на картину, постепенно погружаясь в весь изображённый на ней микрокосмос. Сначала взгляд был направлен на мельчайшие детали, технику мазка, подбор цветовой гаммы, но по мере вдумчивого созерцания постепенно отходили все части и составляющие; на мгновение исчезли даже мысли, заботы, сомнения – внешний мир со всем его противоречивым несовершенством, и осталась только Клара и «звёздная ночь».

– Девушка, дайте сфотографироваться и рассмотреть узоры! Вы уже десять минут тут стоите, как будто одна в музее! – резко сказала импозантная заносчивая женщина на французском языке, пытаясь отодвинуть Клару рукой и впихнуть своего ребёнка на её место. Судя по всему, она либо считала, что все народы мира должны понимать и говорить по-французски в любой стране, либо нарочно рассчитывала, что её не поймут.

– Это не узоры, а вихри турбулентности! – несдержанно ответила Клара на том же языке, чуть вздрогнув от грубого жеста руки посетительницы и пошла в другой зал.

Завораживающий вид и невероятную перспективу передавал художник-маринист всех времён Иван Айвазовский. Клара восхитилась почти гипнотическому эффекту его картин, собранных вместе в одном зале. Бетонные стены музея растворялись и исчезали среди полотен масштабных размеров с искусным изображением мельчайших деталей и духа морской природы, и зритель перемещался на берега крымского побережья в самую пучину эмоций и впечатлений – от романтического звучания «Лунной ночи» до напряжённого ритма грозных несущихся туч из «Бури на море».

Триптих Босха в одно мгновение произвёл на Клару самое что ни на есть странное впечатление. Изучающим взглядом Клара окинула полотно и принялась всматриваться в огромное множество изображённых на нём сюжетов, однако, по мере рассмотрения произведения, погружения в него, она стала отдавать отчёт в появляющемся у себя лёгком эротическом возбуждении. Мягкое тепло шипящей искрой невольно расплылось по телу Клары, пробуждая самые отдалённые закутки её чувственности; каждая клетка пульсирующее давала о себе знать, а голова боролась с состоянием сладкого хмельного тумана. Клара чуть заметно встрепенулась и расстегнула две верхние пуговицы – никогда ранее она не наблюдала за собой что-то подобное в похожей обстановке. Было ли это влияние «садов земных желаний» или же порция погружения в так необходимую ей сейчас аутентичную магию искусства вызвала в ней такую реакцию – сказать она не могла. Клара застенчиво огляделась по сторонам, чтобы проверить, не было ли заметно её необычное состояние окружающим, и украдкой вышла из зала.

Мастера натюрмортов и портретисты довольно быстро отрезвили Клару, она внимательно осмотрела лишь Маковского, Перова и привезённого Сезанна, затем направилась в столовую пообедать перед вторым обходом.

На втором круге осмотра картин было значительно меньше людей, и можно было рассмотреть детали и насладиться всеми исходящими от полотен вибрациями. Особое эмоциональное созвучие с её текущим состоянием Клара почувствовала в залах фовизма и его главного представителя Анри Матисса, где она провела около половины часа. Творчество фовистов сейчас находило в ней отклик своей спонтанностью цветовых решений и интуитивными устремлениями. В эти минуты ей было близко и даже родственно такое экспрессивное выражение формы и сопоставления контрастов. Матисс, безусловно, оставлял ощущение энергии и взрывной эмоциональной гармонии в своих демонстративных широких мазках огрубленностью силуэтов и необычайной сочетаемостью ярких красок.