Текст книги "Мой Узбекистан"

Бар «Куранты»

Бар «Куранты» – еще один проект Паши Георганова, расположенный в культовом ташкентском здании, известном как куранты. Механизм этих часов был привезен из Германии в 1945 году, и с 1947 года он отбивает горожанам время. Бар «Куранты» – место с темным восточным интерьером, клубной музыкой и креативным европейско-азиатским меню, сделанным с большой выдумкой. Здесь одна из лучших в Ташкенте винных карт, терраса с неизменным кальяном, отличный, привычно дружелюбный сервис. И Паша не был бы Пашей, если бы по субботам не жарил тут чебуреки, а по четвергам не готовил плов.

+998 97 350 44 44, пл. Амира Тимура

GŌSHT

Современный ресторан, этакий узбекский стейкхаус, где готовят в основном местное, узбекское мясо всеми способами – национальным и интернациональными. Алкоголя нет, зато есть австралийская, японская, российская говядина и баранина.

+998 97 130 88 00, ул. Мирабад, 21/1

City 21 Izakaya Pan Asian Restaurant & Lounge

Паназиатский ресторан на 21-м этаже отеля Hilton стоит особого упоминания благодаря шеф-бармену, пришедшему сюда из старейшего ташкентского бара The Bar и придумывающему отличные коктейли с национальным флером. Попробуйте айва сауэр с айвовым джемом. Летняя терраса уникальная – нигде в городе больше нет такой высоты.

+998 71 210 88 88, ул. Ислама Каримова, 2, корп. 5, отель Hilton Tashkent

Sette

Ресторан для тех, кто устал от баранины, плова и шашлыка, – итальянский Sette в отеле Hyatt Regency Tashkent, для меня – лучший в городе, без всяких скидок на то, что дело происходит в Узбекистане, а не в Италии. Замечательная пицца, очень хорошая паста, но главное – тартары, которые очень редко где в стране можно попробовать. Летом – открытая терраса с видом на центр города.

+998 95 145 45 45, ул. Навои, 1а

Kim Sat Gat

Советские корейцы были насильно переселены в Узбекистан с Дальнего Востока в конце 1930-х годов, сформировав в Ташкенте достаточно крупную диаспору. Но Kim Sat Gat – ресторан не советской корейской, а южнокорейской кухни, во главе которого уже 24 года стоит Нелли Васильевна Пак, энергичная женщина с короткой стрижкой, которая совершенно не собиралась становиться поваром, просто ее еще в 1996 году попросили помочь с открытием ресторана в Ташкенте южнокорейскому бизнесмену… Нелли Васильевна кормила послов, генеральных директоров и сотрудников большинства южнокорейских фирм, расположенных в Ташкенте, открывала кафе в Киеве и Самарканде. «У меня два выходных в году, 31 декабря и 1 января, – говорит она, – все остальное время я провожу здесь». Соевый соус, все маринады и растворы Нелли Васильевна делает сама. Рассказывает, что когда посол Южной Кореи спросил ее, сколько раз она была на своей исторической родине, то был крайне удивлен ответу – ни разу, хотя готовят в Kim Sat Gat, по его мнению, лучше, чем дома. На мой вопрос, удалось ли ей все же побывать потом в Сеуле и что она подумала, посетив южнокорейские рестораны там, Нелли Васильевна, не замявшись, ответила: «Пусть южаки сюда приезжают и пусть они у меня учатся».

Корейские закуски в ресторане Kim Sat Gat

Оказавшись в Kim Sat Gat, берите сут пулькоги (говяжью мякоть в маринаде) и моксаль (шейную часть свинины в маринаде), к которым вам принесут больше десятка плошек с морской капустой, соевыми ростками, редькой с красным перцем, огурцами в уксусе, рисовыми блинчиками, тофу, соевой пастой и чесноком, зеленым луком в чили, кунжутным маслом и листьями салата, в которые выбранные вами ингредиенты нужно будет завернуть перед тем, как отправить в рот. И два острых супа – кимчи тиге из свинины и юкедян из говядины, проросших бобов и папоротника.

+998 71 254 54 36, ул. Юсуфа Хос Ходжиба

Кафе «Бакинка»

«Бакинка» – семейное кафе с кухней Баку. Семейное в прямом смысле слова – у плиты стоит Лариса, золотые руки, хозяйка от бога, в зале ей помогает дочь. Секретов своих Лариса не раскрывает, рецептами не делится. Отшучивается – мол, закончила школу домашней кухни. Гости располагаются буквально за несколькими столиками. Щебечет попугайчик. Бормочет телевизор. С кухни пахнет специями, в графинах – домашнее вино, в стаканах – крепкий азербайджанский чай.

История семьи трагическая – начало 90-х, бегство из Азербайджана, разделенная армяно-азербайджанская семья, расколотая жизнь. Здесь, в Ташкенте, в «Бакинке» – оазис мира, спокойствия, тепла. Домашние соленья и варенье из арбузных корочек с лимоном, гениальная шакшука с кюфте, тончайшие кутабы, жареная рыба в хрустящей корочке, нежное мясо. Соберетесь – позвоните заранее, чтобы вам точно досталось место.

+998 93 184 72 15, +998 97 131 72 15, ул. Усмана Насыра, 104

«ЧайКоф»

Сеть из нескольких кофеен по всему городу, «ЧайКоф» – один из пионеров чайно-кофейного дела в Ташкенте. Здесь подают европейские завтраки, делают очень достойный кофе и наливают его в красивые расписные чашки. Так как до сих пор выживать кофейням, ориентированным только на напитки и сладости, в Ташкенте непросто, в меню «ЧайКоф» есть супы, сэндвичи, паста.

facebook.com/chaykofuz

Socials

Хипстерское место, которого не хватало местной молодежи. Находясь внутри, сложно понять, где ты – в Ташкенте, в Нью-Йорке, в Дубае? Яйца пашот, фалафель, бургеры, вафли выступают единым фронтом. Хороший кофе в правильных чашках, приятная терраса. Еще один проект той же команды – Arrows&Sparrows в парке «Ташкент Сити».

+998 99 008 88 11, ул. Тараса Шевченко, 36а

B&B Coffee House

B&B – это beans&brews, зерна и способы их приготовления. Под этим названием в городе работают две кофейни. Кофе вам сделают любой, даже тот, которого нет в карте, десерты – одни из лучших (попробуйте чизкейк). В течение дня действует расширенное меню с сэндвичами, стейками, пастой.

+998 71 281 60 60, +998 71 205 06 06,

ул. Кари Ниязова, 61

Paul

Как и во всем мире, Paul – это прежде всего выпечка из слоеного теста, сделавшая и сеть, и Францию знаменитыми. Впрочем, французским бариста стоит поучиться у их узбекистанских коллег делать кофе – тут он лучше, чем в Париже.

+998 71 200 18 89, просп. Амира Тимура, 60

WineTime

У хозяйки WineTime Надежды Ивановой – амбициозный план: собрать все достойные внимания вина Узбекистана в одном месте и дать хоть местному, хоть путешественнику возможность понять все про виноделие страны, не покидая Ташкента. Колоссальный опыт, прямые связи с производителями и, главное, неиссякаемый энтузиазм Надежды заразят интересом к узбекскому виноделию кого угодно, как заразили когда-то меня. И у локального потребителя, и у локального производителя дегустационный опыт все еще небольшой. WineTime поэтому играет на нескольких полях сразу: на дегустациях здесь собираются и профессионалы, и любители, создается благотворная среда для обмена мнениями и опытом. Виноделы имеют возможность встретиться с аудиторией – для страны, винная культура которой находится в начале своего пути, это бесценно. Бар открыт каждый день. Если вы действительно хотите разобраться в виноделии Узбекистана в компании профессионала, договоритесь о визите заранее.

+998 97 420 58 71

Maro Wine Republic

Один из самых современных винных ресторанов Ташкента с меню, сделанным специально для того, чтобы сочетаться с европейскими и новосветскими винами: брускетты, вителло тоннато, филе судака с пюре из горошка… Мне нравится в ресторане его темный интерьер и приглушенный свет, что в Узбекистане, где любят просторные и ярко освещенные рестораны, все еще ново.

+998 97 000 55 85, ул. Кари Ниязова, 61

Декоративно-прикладное искусство региона: новый взгляд на старые промыслы

Расписная посуда, работа Риммы Газалиевой

Основная особенность художественной и ремесленнической жизни Ташкента состоит в его столичном статусе. Сюда, в главный город страны, собираются в поисках новых заказов, связей, славы и денег мастера из всех регионов Узбекистана. Кто-то из них продолжает, находясь в Ташкенте, работать в знакомой с детства региональной стилистике, кто-то из самих ташкентцев развивает техники, в которых работают в Фергане, Хорезме или Самарканде.

В Ташкенте больше, чем где бы то ни было в Узбекистане, художников с независимым, свободным, современным взглядом на ремесло, мало привязанных к конъюнктуре туристического рынка и спросу, им рожденному. Новые стили, синергия искусств и культур разных регионов страны, трансформация и деконструкция народного наследия – все это рождается в столице. С другой стороны, именно здесь можно найти мастеров, которые создают на основе традиционных техник и предметов новые, сами закладывая и формируя новые художественные школы, будь то картины из соломки, ножи с богато расписанными рукоятками или ювелирной работы сундуки и шкатулки.

Одна из самых интересных историй о возрождении старого ремесла и создании на его основе новой школы – история ташкентской лаковой миниатюры, объединившей в 1980-х годах почти утраченное искусство миниатюры книжной, традиционной для Востока, и технику росписи объектов из папье-маше, характерную для российского Палеха.

Ташкент – вторая после Шахрисабза точка на карте страны, где вышивкой заполняют полотно целиком, не оставляя свободного места. Ташкентские палаки, плотно расшитые швом, напоминающим гладь, могут выглядеть непривычно и аскетично издалека, но поражают тщательностью исполнения и множеством мелких деталей при взгляде с небольшой дистанции. И узнаются благодаря насыщенному красному или бордовому основному тону вышивки и стилизованным солнечным и лунарным мотивам, представляющим, как правило, сложные композиции из нескольких круглых форм с богатым орнаментом. История возрождения ташкентской школы вышивки разворачивалась в 2000-х годах и стала возможной благодаря усилиям одной-единственной мастерицы.

Если поискать, в Ташкенте найдутся представители хоть нуратинской школы вышивки, хоть шахрисабзские гончары, найдутся чеканщики и резчики, ткачи, кузнецы, мастера ганча. Как найдутся в туристических местах байсунские тюбетейки, кашкадарьинские сюзане, гиждуванская керамика вперемешку с китайским и индийским новоделом и вещами, сделанными пусть в Узбекистане, но массово. Поэтому и людей, и ремесла для этой главы я выбирала еще более тщательно и сфокусированно, стараясь обратить ваше внимание на все самое необычное, непривычное и интересное, на то, чего не встретишь, путешествуя по другим регионам Узбекистана. Как в области гастрономии, как с точки зрения истории, так и во всем, что касается ремесленной жизни, Ташкент – большой плавильный котел.

Вышивальщица Мадина Касымбаева за работой

Стены нового просторного шоурума вышивальщицы Мадины Касымбаевой украшены ташкентскими палаками – масштабными вышивками, традицию которых, почти ушедшую в небытие, Мадина возродила сама. Когда смотришь на них издалека, сложно поверить, что вся эта насыщенность цвета, густота красок, калейдоскоп мельчайших графических деталей, использованных для оформления центральных округлых элементов, не нарисованы (будто бы нарисовать – легко!), а вышиты. Огромные полотна заполнены крохотными стежками целиком. Представьте, сколько кропотливого труда для этого требуется, как важны одинаковая толщина ниток и плотность работы! Просветы ткани в ташкентской вышивке редки – эти небольшие светлые фрагменты имеют фантастический декоративный эффект, выделяя изображенные на полотне фигуры.

«Мне было даже страшно», – говорит Мадина, описывая неуверенность, с которой она начинала возрождать ташкентскую вышивку. Потому что времени эти палаки требуют в два, а то и в три раза большего, чем любое, даже самое сложное бухарское или нуратинское сюзане, где зашивается не весь фон, а лишь вышиваются разнообразные фигуры. Ташкентский палак требует не только расхода времени, он требует еще и большего количества ниток, да и красителя нужно больше. И вышивать его должна одна мастерица от начала до конца, ведь в целиком заполненной стежками масштабной вышивке будут очень заметны, например, перепады плотности. А у Мадины дар – она всегда вышивала очень мелко.

«Мне не верили, что это не машинная работа, – вспоминает она, рассказывая, как пришла в Ассоциацию деловых женщин со своими вышивками, – и говорили, что в Ташкенте никто не вышивает сюзане». Это было в середине 2000-х годов… Традиция ташкентской вышивки к тому моменту прервалась в первую очередь из-за трудоемкости работы. За то время, что вышивается один палак, опытная мастерица сделает 2–3 сюзане – и продаст их. Простая рыночная экономика.

Ташкентский палак, работа Мадины Касымбаевой

Рассказывая о ташкентских палаках, Мадина говорит, что они с первого взгляда и по сравнению с витиеватой и богато декорированной вышивкой других регионов Узбекистана кажутся простоватыми и неинтересными. Но в оформлении этих многочисленных кругов, отличающихся монументальностью форм и четкой организацией, внимательный глаз разглядит филигранно выполненную окантовку с растительными мотивами и до изящества отточенные изображения охранных символов. Ташкентский палак – это парад планет, символическое изображение небосвода, вышивка, призванная защитить невесту и молодую жену в самом начале супружеской жизни. Как и сюзане других регионов, ташкентские палаки являлись неизменной частью приданого и имели важное сакральное значение.

В 2016 году состоялась первая персональная выставка Мадины Касымбаевой «Сияние далекой звезды», полностью посвященная ташкентской школе. «Там было тринадцать палаков, все виды. Я и старинные повторила, и расшила этими мотивами халаты – а так никто никогда в Ташкенте не делал. Их было всего четыре, и они так всем понравились, что после выставки у меня их не осталось, раскупили», – смеется Мадина. На выставке 2018 года Касымбаева показывала всего одну работу, но зато какую! Выставка «Рождение сюзане» была посвящена одному ташкентскому сюзане, но огромному – 4,5 на 6 метров. Мадина говорит, что ей было жалко его продавать, ведь такую масштабную вышивку повторить не так просто, да и времени нет.

Обсуждая с Мадиной тонкости ее дела, мы приходим к выводу, что на западный манер должность ее называется креативный директор. «Вышивать я сейчас вообще не успеваю, потому что мне нужно отрисовать каждый узор, придумать его. Каждый рисунок я раскладываю на части и пишу девочкам, где какой цвет. И еще у меня школа, ученицы, сейчас еще и иностранцы», – говорит она, сбрасывая очередной звонок, десятый, наверное, за время нашего получасового интервью. Когда я прошу Мадину показать, как делается вышивка, у меня начинает кружиться голова – крючок пронзает ткань настолько быстро, что происходящее кажется быстрой перемоткой, спецэффектом, призванным поразить зрителя. Но нет – просто у Мадины дар. Она всегда вышивала не только мелко, но и быстро.

+998 90 167 67 04

+998 91 191 34 00

+998 93 555 33 17

Ул. Сузук Ота, 35

@madina.kasimbaeva_suzani

Авторы советских книг 70-х годов, описывающих декоративно-прикладное искусство Узбекистана, сокрушаются, что из-за технологических затруднений восстановление миниатюрной росписи на папье-маше так и не осуществилось, несмотря на предпринятые еще в 30-х попытки. До 1982 года, когда в Ташкентском художественном училище состоялся первый набор на курс, посвященный миниатюре, это искусство считалось утерянным. И если бы не Шараф Рашидов, бывший тогда первым секретарем ЦК Компартии Узбекской ССР, я бы не сидела сейчас в мастерской усто Анвара Исраилова в медресе Абулкосим и не разглядывала бы выполненные мастером росписи в ташкентской, самаркандской, ферганской, хорезмской стилистике. «Он был писателем, человеком искусства, – говорит мне Анвар о Рашидове, – и однажды листал старые книги, увидел красивые рисунки, миниатюры. Позвал людей от искусства и спросил, есть ли такие искусства у нас. И они не смогли ему ответить». Так был объявлен первый набор на курс лаковой миниатюры – конкурс, по словам Анвара, достигал 40 человек на место.

Второй человек, с которым связано возрождение этой школы в Узбекистане, – Владимир Сергеевич Ан, которого Анвар называет своим учителем. Кореец, которого судьба привела в Узбекистан, Ан учился в Москве и Палехе, был человеком, по словам Анвара, очень хорошим и требовательным. Благодаря Ану студенты курса, на котором учился Анвар, дважды ездили в Россию, в Палех, Москву и Санкт-Петербург. Именно палехские мастера научили узбекских мальчиков делать хорошие заготовки, разрабатывать формы, шкурить, красить, лакировать, работать с пигментами, золотом, серебром. Но технология росписи осталась старой, пришедшей еще из традиционной восточной книжной миниатюры. Усто вспоминает, что заслуженные мастера Палеха, увидев работы ташкентских студентов, были едины. «По-моему, у нас распад, у них рассвет будет», – сказал один из них. Успехи студентов-миниатюристов вызвали в Ташкенте волну интереса к забытым ремеслам: книжной графике на старой бумаге, тиснению по коже, резьбе по дереву, сундучному делу. Местом, где разместили мастерские, стало медресе Абулкосим.

Когда вы окажетесь в Самарканде и застынете в изумлении, впервые ступив в золотое нутро мавзолея Гур-Эмир, и будете, задрав голову, рассматривать его переливчато-синий купол, вы увидите перед собой почти целую тысячу элементов из папье-маше, расписанных то ли с божественной, то ли с дьявольской точностью. Папье-маше – материал невероятно прочный, способный сохранять свои качества до пятисот лет. Именно так и сохранилась сотня подлинных элементов купола Гур-Эмир, ставшая основой для кропотливой работы реставраторов. На старых книгах переплеты были сделаны из папье-маше, расписывались шкатулки, пеналы, зеркала, шахматы. И расписываются сейчас благодаря в том числе Анвару Исраилову и десяткам его учеников, работающих по всей стране.

Анвар вспоминает, как на студенческой экскурсии в Эрмитаже увидел восточные ханские ножи с искусно отделанными рукоятками, так непохожими на привычные узбекские костяные. Он гремит ключами от старомодного сейфа и достает лакированный, полностью декорированный мелкой росписью пенал, внутри отделанный натуральной кожей, с шелковой кистью ручной работы, потянув за которую извлекаешь из ложа изящный нож. Узоры шахриханской стали (усто заказывает ножи в Андижанской области) перекликаются с мельчайшей кружевной росписью рукоятки, от которой невозможно отвести глаз. Легкий, идеально сбалансированный нож удобно лежит в руке. «В моих ножах есть изящность и благородство, но нет агрессии», – рассказывает Анвар и добавляет, что, нарушив протокол, подарил свой нож президенту.

«Нас развивал народ, то есть те, кто к нам приезжал», – говорит мне мастер, точно описывая ситуацию с ремеслами в Узбекистане. Там, где есть туристы, там есть спрос, там есть жизнь и для людей, и для их искусства.

+998 90 185 56 95

«Я просто играл, – говорит мне потомственный гончар Алишер Рахимов, когда мы идем через засаженный инжиром, гранатами и миндалем сад в мастерскую, где он работает с отцом, сыном и учениками. – Обычно деды учат внуков, балуют и с интересом учат, потому что у них много терпения». Алишер по-восточному хитро обходит мой вопрос о том, всегда ли он хотел продолжать семейное дело. Дед Алишера – один из самых известных гончаров Узбекистана, Мухитдин Рахимов, пионер среди исследователей традиционного керамического производства, детально описавший еще в 1961 году все его тонкости, формы, орнаменты. Его книга «Художественная керамика Узбекистана» сейчас библиографическая редкость. В 2006 году при участии ЮНЕСКО она была переведена на английский язык, и лично я разбираюсь в истории и нюансах гончарного дела в Узбекистане именно с ее помощью.

Школа и студия Рахимовых организованы безупречно: я бывала в гостях у многих мастеров, но галерею, по которой можно изучать стили узбекской керамики, наглядно видеть, что было модно в IX, а что в XIV веке, вижу впервые. И если многие узбекские мастера работают в одной технике, продолжая и развивая только цветовые схемы, рисунки и технологии, полученные ими от предыдущих поколений, Рахимовы берутся за все. «Мы стараемся развивать то, чему нужна помощь», – комментирует Алишер, водя меня по светлым выставочным залам, а я не могу поверить, что эти десятки форм, стилей и направлений – дело рук одной семьи. От прямого ответа на вопрос, к чему же больше лежит душа, от чего замирает сердце, Алишер изящно уходит, но все же уделяет чуть больше времени рассказу о своей солнечной, как он ее называет, керамике, так непохожей на традиционный зеленый колорит, к которому больше тяготеет отец.

В мастерской Акбара Рахимова, отца Алишера, на полках – археологические древности, найденные на территории Узбекистана. В осколках масляных ламп, кувшинов, ляганов IX–X веков – источник вдохновения, повод задуматься, толчок для развития новой мысли. Наследие родной страны и дневники отца и деда для Рахимовых – основа основ. Мухитдин тщательно вел записи больше полусотни лет, фиксируя и ежедневное течение жизни, и результаты своих экспериментов. Тем же занят и Алишер, создающий в другой части мастерской библиотеку, посвященную гончарному делу.

Керамика семьи Рахимовых

Мухитдин Рахимов первым из династии получил профильное образование. «У него была очень интересная жизнь», – рассказывает Алишер. Молодым парнем он попал в Москву на первую сельскохозяйственную выставку, работал там на гончарном круге, получил приглашение учиться в Москве, а после учебы вернулся в Самарканд, бывший тогда столицей Узбекистана, и организовал там первые мастерские. Когда столицу перенесли в Ташкент, Мухитдин вернулся в родной город и много работал совместно с археологами, формируя представление о разных направлениях, школах, техниках, веками использовавшихся в Средней Азии. Отец Алишера завершил то, что начал дед, – так мы теперь можем детально представить, какой была бело-голубая, с заметным китайским влиянием керамика эпохи Тимуридов или какой драгоценный изумрудный свет излучала сделанная в Ташкенте традиционная посуда.

+998 90 987 20 63

+998 712 49 04 35

2-й пр. Кукча Дарвоза, 5