Текст книги "Лучший друг отца. Мой грязный секрет"

~Глава 18~
Дан.

Смотрю вслед хрупкой спины, и сжимаю челюсть сильнее. Ясное дело, что про «в порядке» девчонка выдумывает. В ее голове явно совсем не порядок, а я и сам не понимаю, почему вдруг начал по этому поводу беспокоиться.

А еще почему постоянно так сильно тянет к ней прикоснуться. Провести по щеке костяшками пальцев, или накрутить на палец прядку белокурых волос.

Это не норма.

Это точно не норма.

Сорокалетним мужикам не должны нравиться восемнадцатилетние девочки.

Я вспоминаю, как в тот вечер Софи потянулась для поцелуя. Как ее мягкие губы коснулись моих. И как стойко я выдержал молодой, но такой отважный напор.

Все после этого пошло наперекосяк.

Все после этого стало иначе.

С той самой секунды я уделяю мыслям о крошке Софи слишком большую часть в своей голове.

Это пора прекращать.

Сорвался с места, оставляя пыль на асфальте, как только за Софи закрылась подъездная дверь.

***

– Дружище, – Глеб крепко сжимает ладонь и хлопает меня по плечу, – спасибо, что выкроил время.

Сдержанно киваю в ответ. Павлов прекрасно осведомлен, как я его уважаю, поэтому точно знает, что отказать в чем-то смогу лишь по самым веским причинам.

– У меня здесь лучшие стейки, поставки прямиком с нашей местной фермы, – не без гордости заявляет, – попробуешь?

Я лишь для вида взираю в меню, но от стейка отказываюсь, хотя в то, что они действительно лучшие, верю на слово.

– Масштабно, – заказав черный кофе, оглядываюсь. Ресторан, в котором мы встретились, примыкает к новому отелю. Его Павлов открыл на прошлой неделе.

– Лучший мой проект, – хмыкает друг. – По расчетам уже через четыре месяца выйдем на окупаемость. Бронь номеров на полгода вперед.

Я одобряюще хмыкаю. Павлов знает толк в ведении дел.

Именно у него я учился, когда был еще абсолютно зеленым. С тех пор много воды утекло, но воспоминания свежи до сих пор. Я познакомился с Глебом, когда был 18-летним огрызком.

Обычный парень из небогатой семьи, я пришел работать в его отель на должность менеджера в рекламный отдел. Подвешенный язык тогда был единственным оружием в моем арсенале. Ни образования, ни опыта не имелось.

Павлову 28 стукнуло только. И он уже открывал свой первый отель. Я смотрел на него, как на бога. Мне казалось, что до такого уровня не дорасти никогда.

Время шло. Я упорно пахал. Показывал лучшие результаты. За год вырос из менеджера до управляющего отелем. Глеб открывал вторую гостиницу, и параллельно вел бизнес в строительной фирме.

А затем он… уволил меня.

Пришел и сказал, что мне в его отеле не место. И со временем я оценил этот жест. Не сразу, конечно.

Пока работали вместе, больше общались как начальник и подчиненный. Но Павлов разглядел во мне рвение и мертвую хватку. Дал толчок к действиям. Заставил не просто плыть по течению, а задуматься о том, чем я действительно хочу заниматься.

Помог с первоначальными связями и знакомствами. Даже предлагал стартовый капитал, но я отказался. Зарплата управляющего отелем и так была неплохая, и тратить ее мне было попросту некогда.

Так что свою фирму по аренде и продаже недвижимости я открыл уже на собственные финансы.

Дело шло. Через два года я уже имел масштабные компании-дочки в стране. Мог спокойно купить дом, пару машин и осесть, не работая больше в жизни ни дня.

Но я понимал, что настоящий масштаб доступен только на уровне международном. Именно это и заставило меня в конце концов за бугор перебраться, начать развивать бизнес там, и окончательно поставив его на поток, вернуться домой.

Сейчас практически все отделения работают автономно, без моего прямого участия. Я лишь раскидал пару неотложных задач по возвращению, и наконец могу задуматься о каком-то новом проекте. Возможно гораздо масштабнее и глобальнее предыдущего.

С Павловым после моего увольнения мы, естественно, продолжали общаться. Но уже как друзья. Этому человеку я по гроб жизни буду благодарен за тот пинок, что он однажды организовал для меня.

Но это не единственное, за что мне стоит ценить старого друга.

Он был рядом в тяжелые времена и всегда мог поддержать. Ведение бизнеса требовало огромного количества времени. Общение с друзьями постепенно сходило на нет. Пять лет назад умер мой отец от сердечного приступа, и через несколько месяцев мать. Меньше, чем за полгода я потерял обоих родителей, и хоть наши с ними отношения никогда не были близки к идеалу, это стало огромным ударом.

Глеб единственный, кто не пожалел тогда своих сил и времени, чтобы оказать мне поддержку. И эти моменты, пожалуй, даже ценнее, чем все наши годы общения.

Поэтому сейчас на душе вдвойне гаже из-за грязных мыслей о его дочери. Кому как не мне знать, что Софи для него ценнее самой большой драгоценности в мире.

Но, наверное, в качестве встряски – такие спецэффекты необходимы. Я ведь искренне полагал, что чувство стыда у меня давно атрофировалось.

– О чем хотел поговорить, Глеб? – выныривая из собственных мыслей, интересуюсь у друга.

– Узнаю тебя, Дан, – усмехается Павлов. – Без прелюдии, к делу. Твоя хватка меня всегда забавляла, – поддевает меня. – Есть у меня к тебе одна…деликатная просьба. Ты только сразу не отказывайся, подумай. Договорились?

– Не тяни кота за яйца, – смеюсь я негромко, делая глоток крепкого кофе. Ох, и не нравится мне его тон…

~Глава 19~
Дан.

– Да вот собственно «кот», – обводит Павлов руками окружающее пространство. – Об отеле хотел с тобой поговорить. Ты же знаешь какие мне сюда пришлось финансы вложить.

Кивнул, до сих пор не понимая к чему тот ведет.

Очевидно, что вложения в этот проект потребовались не слабые. Замахнуться на открытие лучшего отеля страны – это заявка. Поэтому масштабность здесь абсолютно во всем, а посетители, которые забронировали номера за полгода вперед, далеко не обычные отдыхающие. Длинный список от политиков до звезд мирового масштаба можно перечислять бесконечно.

Но не похоже, чтобы Павлову нужны были спонсоры. Да и не влез бы он в подобную кабалу, не имея возможности.

– Это… так сказать, венец моей карьеры в делах. Я на него сделал все ставки. Вложил все идеи, на кону миллиарды, мой друг… – с долей отрешенной печали продолжал откровенничать он.

– Тебе нужна моя помощь? – отнюдь не тактично перебил Глеба, на что тот загадочно ухмыльнулся.

– Нужна, Дан. Пожалуй, только ты мне и сможешь помочь.

Вопросительно поднял бровь, вспоминая, когда последний раз Павлов был настолько серьезен. Мы обсуждаем бизнес достаточно часто, но поскольку общих дел практически не имеем, все это больше, чтоб размять языки. Сейчас же все явно иначе.

– Марина болеет, – признался мне Павлов, пряча рваную сдавленность за деловым тоном голоса. – Мы узнали месяц назад. Шансы плохие. Особенно тут. Врачи отправляют в Германию. Но одну я ее отпустить не могу.

– Рак?

Глеб лишь кивнул, отводя глаза в сторону.

Мы сидели в полном молчании пару минут. Я утешать не умею, да и не ждет он сейчас этого от меня.

– Сука. – Выругался Глеб сквозь сжатые губы. – Все ведь хорошо было. Все хорошо. А потом оказалось… Вот так. Она на глазах у меня тает. Бывает ведь, блядь…

Тут же тряхнул головой. Глеб не любит обнажать свои чувства, и как человек старой закалки, не выставляет свои слабости на всеобщее обозрение. Отчасти, и в этом он стал для меня примером.

– Мне жаль, Глеб. Естественно, я помогу тебе всем, чем смогу.

– Уехать с Мариной, значит оставить отель в самом разгаре. Ты же знаешь, что я все дела веду сам. У меня просто нет человека, на которого я бы смог положиться на все 200 процентов. На Пашку вон особых надежд даже не возлагаю. Оболтус он у меня. Может, пройдет с возрастом? Я понимаю, Дан, просить тебя о таком будет странно. У тебя давно свое дело, и из разряда наемных сотрудников я тебя сам уволил когда-то… Но, любая оплата. Любые условия. Ты сейчас единственный, кому я полностью доверяю. – Он немного растерянно развел в стороны руки.

– Об этом не может и речи идти. Никакой оплаты. И никаких условий. Я беру на себя ведение дел отеля. Ты можешь отсутствовать столько времени, сколько понадобится. Будь уверен, что твое детище в надежных руках.

Тусклый взгляд Глеба слегка потеплел.

– Я знал, что могу на тебя положиться, – признался сентиментально.

Друга стало по-настоящему жалко в этот момент. Конечно, я прекрасно осведомлен, что его отношения с супругой никогда не были образцово-показательными.

Глеб, когда был моложе, часто по бабам ходил. Все больше двадцатилеток предпочитал, молодился так что-ли? Да и Марина особой верностью никогда не отличалась. Натура у нее такая, ветреная, непостоянная.

Но они воспитали двух прекрасных детей, для которых всегда были образцовыми родителями. Так получилось, что двум людям пришлось совмещать две изнанки: идеальных родителей – представителей местного бомонда, и обычных людей, которые время от времени смотрят налево.

– Глеб, дети знают? – уточнил, думая в этот момент о нежной, хрупкой Софи. Каким ударом будет для девочки узнать о тяжелой болезни матери? Боюсь даже представить.

Друг отрицательно покачал головой, сокрушаясь:

– Мы решили не говорить, пока не проведем обследование в Германии и не узнаем окончательные прогнозы. Не хочется их расстраивать раньше времени. Пашка, он… Тяжело ему, конечно, придется. Но, переживет. А вот Софья… Ты ведь не знаешь, какой она у меня выросла. Нарадоваться не могу на эту золотую девочку. Учебу тянет с красным дипломом. Сама вызывалась практику проходить. Поначалу даже ко мне в отель идти не хотела, говорит, связями пользоваться зазорно. Это я уболтал.

– В отель… в смысле сюда?

– Сюда, да. Будет летом практику проходить. На той же должности, что и ты когда-то, – ухмыльнулся лирично. – Менеджером в отделе рекламы. Сейчас, на самом старте, этот отдел чуть-ли не самый важный винтик в системе, так что я настоял, чтобы дочь участие приняла.

– Ясно, – я сухо кивнул отворачиваясь. Пытался переварить информацию. Нет, конечно, от своих слов отказаться даже мысли не допускаю. Что бы Глеб не говорил, но я до конца жизни буду считать, что обязан ему. И эта услуга лишь малая часть, которой я могу отплатить. Но вот так, даже не ведая, я сам подписался под непосредственную близость и постоянные встречи с девушкой, которая для меня сейчас самый сладкий из запретных плодов.

– Так что, я рад, что ты согласился. Так я меньше за Софью буду переживать. С тобой она точно в надежных руках. Ты не подумай, хлопот с ней не будет. Ну, ты и сам убедишься, когда побольше с ней пообщаешься.

Где-то в районе солнечного сплетения неприятно засосало. Павлов мне безоговорочно доверят, а я абсолютно по-свински сегодня утром мастурбировал на его дочь.

Наверное, в этот момент я решаю, что даже мысли о Софи нужно выжечь из головы, чего бы мне это не стоило.

– Мы уезжаем на следующей неделе, – прекратив меланхолию, продолжал Глеб негромко, – но у Марины послезавтра юбилей, 45. Такая молодая еще… – задумчиво моргнул пару раз. – Мы решили, что не станем отменять торжество. Закатим ка праздник. Пусть болезнь увидит, что не сломала ее. Приглашаю. Сможешь?

Вопрос естественно риторический.

После всего, отказаться смог бы лишь напрочь лишенный эмпатии человек.

~Глава 20~
Софи.

К сегодняшнему вечеру я готовилась особенно тщательно. Выведав у отца, что на дне рождении мамы будет и Данис, я не могла себе позволить вновь ударить перед ним в грязь лицом.

И почему рядом с ним меня постоянно преследуют события, которые я потом стыдливо перебираю в уме перед сном?

Сокрушалась, вертясь перед зеркалом, и оценивая получившийся результат. Вроде неплохо. В меру строгое платье – пиджак из белой плотной ткани смотрится стильно. Оно дизайнерское, поэтому изюминка, естественно, есть. Один длинный рукав закрывает правую руку, а левое плечо и рука полностью оголены. Эта деталь придает образу долю пикантности.

То, что нужно, чтобы не показаться развратной, но быть интересной.

Волосы взбиваю и делаю строй пучок ниже затылка. На ноги черные босоножки на острой шпильке, а в руки серебристый клатч, в котором поместится разве что новенький телефон. Старый так и не удалось отыскать.

Паркуюсь возле дома родителей коряво и неумело, с дрожью в сердце боясь задеть автомобили гостей. Небесно – голубой Порше Кайен отец подарил мне на восемнадцатилетние, на права я сдала еще раньше, но вот страх перед ездой побороть до сих пор не смогла. Мой глянцевый беленький мерседес никак не хочет мне подчиняться.

– Софья! – слышу голос отца на парковке, – сдай назад! Ты сейчас втяпаешься в ограду!

Прикусываю язык, и медленно ставлю машину так, как положено. Выдохнув, вылезаю.

И сердце тут же заходится в частых ударах. Оказывается, за моим неумелым вождением наблюдал не только отец, но и Дан.

Асадов затягивается сигаретой, что-то обсуждая с отцом, но параллельно ощупывает меня внимательным взглядом.

– Добрый вечер, – поравнявшись с ними, скромно произношу. Целую в щеки отца и поздравляю его с именинницей.

– Дело так не пойдет, – хмурит брови отец, – ты, дорогая, так скорее убьешься, чем доедешь куда-то.

– Пап, я стараюсь, – жалобно свожу брови на переносице, – но, может, вождение это просто не мое?

– Глупости не говори. Тебе просто нужен хороший учитель, а не те оболтусы – инструктора, что преподают в школе вождения. Дан, может ты сможешь Софье в этом помочь? Сколько помню, водил ты всегда филигранно.

В глазах Даниса на миг вспыхнул нехороший огонь, а у меня в душе все перевернулось в этот момент.

Воображение тут же подкинуло солнечную картинку, где Данис сидят рядом в авто, подсказывая нужные действия. Это отличная возможность сблизиться с ним, и реабилитироваться за все мои промахи. Не жить же мне теперь прошлым позором, до конца своих дней его избегая?

Я с интересом закусила губу. Согласится?

– Глеб, ты же знаешь, скоро придется быть загруженным по уши, – щурится Данис. Он говорит это спокойно, но твердо.

Не могу скрыть разочарования на лице. Конечно, у него есть дела поважнее, чем учить малолетку вождению.

– Уважь старого друга, – давит отец, похлопывая Даниса по плечу. – Ты же знаешь, что у меня не много людей, в чьи руки я бы смог свою дочку доверить.

Асадов дергает уголок губ в улыбке, и переводит взгляд на меня. Встречаю его стойко и сдержано.

– Конечно, – произносит негромко. Мне кажется, что соглашается он сейчас через силу. Но меня это все равно не может не радовать.

– Мне только пару уроков, клянусь, – еле сдерживаю пищащие от восторга нотки, – теорию и основную часть я уже знаю.

Сухо кивает в ответ на мою пылкую реплику.

– Ну, идем в дом, – торопит отец, – все уже собрались.

Мужчины идут впереди, а я в который раз отмечаю, что Дан превосходен, и в корне отличается от своих сверстников.

Я люблю отца, но зрение все же имею. Он никогда спорт не любил, и в 38 выглядел едва ли лучше самого обычного мужчины. И презентабельный животик имел, и седину на висках. Сейчас уж о его внешнем виде не стоит говорить и подавно.

Но Данис, похоже, вошел в число тех счастливчиков, для кого время идет только вспять. Он выглядит достаточно мужественно для 38-летнего представителя сильных мира сего, но до сих пор не утратил молодой энергичности в каждом движении.

Я закусываю губу разглядывая широкую спину и уверенную походку. И вновь представляю, как мы окажемся наедине во время уроков вождения.

~Глава 21~
Софи.

– Мамуля, устала? – с теплотой обнимаю родительницу, незаметно поправляя ее прическу.

– Выгляжу уставшей? – ухмыляется та, отстраняясь.

Пожимаю плечами:

– Какая-то измотанная в последнее время, если честно, – смеюсь. – Но ты все равно красавица у меня.

В глазах матери мелькает грустный оттенок. Мелькает, и тут же исчезает, как по мановению волшебной палочки. На лицо вновь натягивается вежливая улыбка, способная каждого убедить, что в жизни этой женщины все абсолютно прекрасно.

– Мам? – вопросительно бровь изгибаю, прикасаясь к ее руке. Она может обмануть кого угодно, но не меня. И в последние недели меня все чаще посещает подозрение, что у мамы что-то не так. Что-то тревожит ее.

– Все в порядке, – отмахивается от моих подозрительных взглядов. – Мне 45. Меланхолия.

– Брось, 45 еще не возраст совсем. Ты так же молода, как и в 30.

Закатывает глаза.

– Я что, воспитала дочь подхалимку?

Мы хихикаем, как две школьницы, а мама параллельно отвешивает гостям приветственные кивки.

– Но, может быть, ты и права… – продолжает многозначительно, – отдохнуть сейчас бы не помешало.

– И завязать с алкоголем, – мягко выуживаю из ее рук бокал сухого мартини.

Мама показательно трагично вздыхает.

– Это, может, моя единственная отрада? Кстати, твой отец тоже целиком и полностью поддерживает идею с отдыхом. Думаю, мы вырвемся куда-нибудь в ближайшие дни.

Я опираюсь спиной о барную стойку, разглядывая гостей. Тихая музыка льется как из какой-то сказочной арфы. Общее настроение праздничного умиротворения потихоньку передается и мне. Но на реплику матери я фыркаю, даже не сдерживаясь.

– Как же, жди от него, – уныло вздыхаю. – У него сейчас отель. Вряд ли он его бросит.

Мама лишь пожимает плечами.

– Принеси мне бутылку Шеваль Бланк из погреба? Она не зря столько лет своего часа ждала. Сегодня особенный день. Уж точно не для мартини.

Я прячу улыбку, окидывая матушку порицающим взглядом, но за вином послушно иду.

Если уж в обычные дни мама и алкоголь неразделимы, то о ее дне рождении не стоит и говорить.

Аккуратно ступаю босоножками на сногсшибательных шпильках по деревянным ступеням, ведущим в подвал. Сырой холод рассыпается мурашками по голой коже ног.

В глаза слепит голая лампочка, тускло освещающая небольшое помещение погреба.

Замираю, когда слышу шорох внутри.

– Тут кто-то есть? – тихонечко спрашиваю, склоняясь чуть ниже. В обзор попадают мужские ноги в дорогих кожаных ботинках, и сердце подпрыгивает куда-то к горлу. Я замираю на миг, а затем начинаю спускаться поспешнее.

Что Данис тут делает? В подвале. Прячется от гостей? Или крадет наше вино? Я тихонько смеюсь, когда достигаю последней ступеньки.

Асадов оборачивается на шум и отрывает от уха телефонную трубку. Теперь мне все ясно. Нашел тихое местечко, чтобы позвонить своей Лане?

Но даже это меня не печалит. Ведь совсем скоро нам предстоит познакомиться ближе на уроках вождения, а сейчас у меня есть шанс побыть с ним наедине, и не выглядеть при этом как медуза Горгона с похмелья.

– Дан? – делаю голос слегка удивленным. Спешно перебираю ногами, чтобы побыстрее спуститься. Но один из высоченных каблуков подворачивается, равновесие теряется в пару мгновений и я лечу прямо на Даниса, широко распахивая глаза.

Ну вот. Опять.

~Глава 22~
Дан.

– Нет, детка, это так не работает, – ухмыляюсь я в трубку. – Ты уж определись, навестить родителей ты сюда приехала, или ради меня.

– Милый, ну совмещаю приятное с полезным, – щебечет динамик моего телефона. Я веду плечами, в погребе зябко и пахнет сыростью, но это единственное место, где я могу спокойно поговорить по телефону. Народу сегодня в доме Павловых столько, что даже в уборные очередь.

– Свет, мы вроде бы не в тех отношениях, чтобы ты могла мне претензии предъявлять.

Слышу, как недовольно сопит.

– Я же просила, не называть меня так.

– Лана, Светлана, какая вообще разница? Перед моим отъездом мы, кажется, попрощались. И твой приезд правда стал для меня неожиданностью.

– Я хотела сделать сюрприз, – щебечет кокетливо.

– Поэтому я должен бросить все свои планы и сорваться к тебе?

– Я несколько континентов пересекла, чтобы с тобой увидеться! – верещит недовольно. – А ты не можешь со дня рождения друга уйти?

– Его жены.

– Что?

– День рождения у его жены, а не у друга.

– Тем более!

Я начинаю устало поскрипывать зубами от бессмысленности этого диалога. Терпеть не могу, когда на меня как-то пытаются надавить. И уж тем более, не люблю, когда кто-то на мою свободу покушается. Я 38 лет сам своим временем распоряжаюсь, переучиваться поздно уже.

– Лана, – сквозь зубы цежу, – нас и там обязательства не связывали, а здесь тем более. Ты приехала. Ок. Молодец. Если у меня будет время, мы встретимся. Но перекроить весь свой график ради тебя я не готов.

Вздыхает обиженно.

– Ла-а-адно, – примирительно тянет. – Но я скучаю, – игриво.

– Учту, – произношу, слыша сзади шаги. Оборачиваюсь, беря в фокус стройные ноги в черных замшевых босоножках.

Кровь тут же отливает от головы, и приливает совсем не в то место, которое способно здраво соображать. Я машинально нажимаю отбой на смартфоне, поднимая взгляд на короткое белое платье, тонкую талию, длинную изящную шею и милое личико наконец.

Софи простодушно мне улыбается, торопливо спускаясь по лестнице, но уже через миг ее каблук подворачивается. Темные реснички распахиваются, руки взлетают, цепляясь за воздух, а сама Софи летит прямо ко мне.

– Ой… – тянет испуганно через пару мгновений.

Мои руки плотно обвивают ее хрупкое тело. Ладони будто намертво приросли, я даже не знаю, стоит ли она сейчас на ногах, или я ее над полом держу.

В нос резко и оглушающе бьет тонкий аромат сирени и чистоты. И он настолько естественный, что меня от этого аромата ведет, словно пьяного. Хотя еще ни глотка сегодня не сделал.

– Софи, – хриплю, встречая ее напуганный взгляд.

– Каблук. Подвернулся. – Шепчет она.

И мне бы ее в этот момент отпустить. Поставить на ноги.

Но я продолжаю держать. И тело ее в свое вжимаю так крепко, будто до сих пор боюсь, что Софи упадет.

Мы стоим так целую вечность. Близко.

Непозволительно близко.

Смотрим друг другу в глаза.

А глаза у Софи просто космические. Голубые, как самое чистое летнее небо. А на дне целый космос. Вселенная. И меня туда тянет, в эту темную, невинную похоть.

Ее зрачки расширяются. Вижу, как она нервно сглатывает. Тонкие пальчики сильнее сжимают предплечья.

В теле начинают пульсировать волны. Рассудок к чертям отключается.

Вот она. В моих руках. Прямо сейчас. Нежная, хрупкая, и готовая похоже на все.

– Софи, – хриплю просевшим в миг голосом.

– Дан… – вторит мне в такт.

Уже не могу отличить чей пульс по телу шарахает молнией. Похоже, что сердца синхронно громко стучат.

Прикрываю глаза на мгновение. Через паузу мысленно хлещу себя по щекам.

«Дан…» – эхом раздается в висках нежный голос. И я представляю в этот момент, как Софи стонет мое имя, пока мы занимаемся сексом.

Внутри электричество в тысячу вольт. Гуляет по венам, не находя нужной разрядки. Выхода для этой энергии нет. И быть точно не может.

Я собираюсь отойти. Отстраниться. Сделать вид, что мгновений, показавшихся вечностью, не было.

Но наши с Софи тела и мысли двигаются синхронно. Никто не делает первого шага. Мы вместе тянемся навстречу друг другу.

Прикосновение губ. Легкое. Почти невесомое. Ее сладкое дыхание. Такое близкое и горячее.

Хочется застонать натурально от бессилия и пульсации в паху.

Что же ты делаешь, крошка?! Что же ты со мной делаешь…

Но, крошки Софи давно уже нет.

Есть взрослая, сексуальная, притягательная девушка. Софи стала бездной. Бездной похоти и разврата. Бездной порока.

И я сейчас на краю.