Текст книги "SPAсибо партии. Отдых, путешествия и советская мечта"

Контроль переходит к профсоюзам

Перевод туризма в ведение профсоюзов и комитетов физической культуры означал усиление роли мобилизации как важнейшего механизма социалистического строительства. Как ранее ОПТЭ, эти организации, существовавшие параллельно государству, были призваны мобилизовать и обслуживать своих членов на их рабочих местах. Но в отличие от ОПТЭ, профсоюзы располагали более совершенным административным аппаратом и более обширным опытом: власти считали, что это позволит им избежать провалов, связанных с плохим управлением и сдерживавших развитие советского туризма до 1936 года. Однако новая структура, подчиненное ВЦСПС Туристско-экскурсионное управление (ТЭУ), столкнулось с той же проблемой двойственности стоящей перед туризмом задачи, что и ОПТЭ. Оно взяло на себя обязательство пропагандировать и развивать самодеятельный туризм – путешествия и походы небольших групп, – как вид «массового культурного отдыха трудящихся». Однако ставилась и другая цель: «ознакомление трудящихся с экономикой, географией, природными богатствами, гигантским ростом культуры народов, населяющих СССР», – иными словами, турпоездки и сопутствующее знакомство с достопримечательностями мыслились как альтернатива пребыванию в доме отдыха или на оздоровительном курорте. Для этого следовало обеспечивать все виды поездок и экскурсий, самодеятельных и организованных, сооружать и эксплуатировать туристические объекты, координировать транспортное сообщение, выпускать снаряжение, проводить научные исследования о методологии туризма[107]107
  ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. 8. Л. 1–1 об.


[Закрыть]. Как и в случае с ОПТЭ, двойственность задачи вызвала нападки сторонников «чистого» туризма (самодеятельных путешественников, мечтавших мобилизовать миллионы новых самодеятельных путешественников) на управленцев, сосредоточивших усилия на материальном обеспечении массовых поездок. Эти управленцы, которых нередко с презрением называли «коммерсанты», ассоциировались с бесславной историей «Совтура», к тому же их все время подозревали в антипролетарском «коммерческом уклоне».

ТЭУ, как и СССР, имело федеративное устройство. Центральное управление в Москве (первоначально его возглавлял бывший председатель ОПТЭ) определяло политику, распределяло средства, наблюдало за региональными отделениями, по территориям которых проходили всесоюзные маршруты[108]108
  Там же. Л. 10, 33, 46.


[Закрыть]. Эти отделения были обязаны подбирать персонал для турбаз и снабжать их всем необходимым, разрабатывать и рекламировать новые маршруты, сводить доходы с расходами. Кроме того, предполагалось, что они станут развивать массовый туризм в регионе, принимая туристов из других мест и посылая в путешествия своих собственных. Такое устройство и региональное разделение труда продержались, с минимальными изменениями, до распада СССР.

Профсоюзы отвечали за коммерческую сторону туризма; комитеты физической культуры стали идейными вдохновителями и организаторами пролетарского туризма, продолжив курс на оздоровление, содержательность и суровость. Самые рьяные активисты пролетарского туризма всегда превозносили самодеятельный туризм – особенно альпинизм, – как его наиболее чистую, беспримесную форму. Альпинисты (Н. В. Крыленко, Л. Л. Бархаш) были в числе руководителей Общества пролетарского туризма с 1927 года, и в целом альпинизм считался элитарной, самой «светской» разновидностью туризма: восхождения на труднодоступные пики обычно попадали в новости. Этим видом спорта занимались известные люди из разных социальных групп. Математик Б. Н. Делоне, заядлый альпинист, стал одним из руководителей секции альпинизма Всесоюзного комитета по делам физической культуры и спорта. М. П. Преображенская, неутомимая путешественница, ученая и первая русская альпинистка, в возрасте 64 лет сняла первый советский фильм об альпинизме; за свою почти семидесятилетнюю жизнь она совершила одиннадцать восхождений на труднейшую гору Казбек. Крыленко, возглавлявший Общество пролетарского туризма, а затем ОПТЭ, был в то же время народным комиссаром юстиции. Он заслужил уважение энтузиастов туризма после восхождений на горы Кавказа и исследовательских экспедиций на Памире. «Пролетарские туристы» дали возможность испытать себя в горах «сынам рабочего класса» – в отличие от представителей буржуазии, стремившихся таким образом сбежать от повседневной жизни, последние делали это, «чтобы закалять свою волю, учиться подчинять ее интересам коллектива, набраться новых сил, впечатлений и, вернувшись в свой рабочий коллектив, быть способным отдать ему гораздо больше сил…». К 1938 году альпинизм сделался самым «модным» видом туризма, фабричные профорганизации и спортивные клубы выделяли все больше средств на собственные альпинистские базы. В том же 1938 году организованные восхождения совершили более 20 000 человек, по сравнению с 4000 в 1934-м. Тем, кто однажды попробовал заниматься альпинизмом, было трудно практиковать иные виды туризма: в 1940 году два студента университета дали себе слово, что оставят карабканье по склонам и совершат нетрудную велопрогулку по Кавказу, но, оказавшись там, заболели горами, бросили свои велосипеды и поступили инструкторами-добровольцами в альпинистский лагерь [Maurer 2006; Maurer 2010][109]109
  См. также: На суше и на море. 1937. № 2. С. 25; Десять дней в горах. Немой фильм. РГАКФД, № 1863; На суше и на море. 1935. № 5. С. 7; «Сыны рабочего класса»: Турист-активист. 1932. № 8–9. С. 34–35; На суше и на море. 1938. № 1. С. 2, 4; 1939. № 3. С. 5; о «горной болезни» [Корзун 1940: 22–23].


[Закрыть].

Спортивные клубы и добровольные спортивные общества, создававшиеся при местных профорганизациях, на предприятиях, в образовательных учреждениях, должны были стать связующим звеном между ТЭУ и комитетами физической культуры, развивая самодеятельный туризм. Однако они больше интересовались командными видами спорта (такими, как футбол), с большой неохотой создавали туристические секции и выделяли смехотворные суммы на закупку туристского снаряжения – велосипедов, лыжных палок и т. д. Только альпинизм имел шансы на поддержку[110]110
  Спортивные организации были созданы в 1936 году Всесоюзным комитетом по делам физической культуры и спорта. См. Физкультура и спорт. 1937. № 19–20. С. 6; На суше и на море. 1936. № 7. С. 25–26; 1939. № 1. С. 4; ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. 8. Л. 52–53; На суше и на море. 1937. № 7. С. 15; Труд. 1938. 12 апреля; 1941. 26 апреля.


[Закрыть].

Пролетарский туризм, задуманный его основателями-комсомольцами как массовое движение молодых энтузиастов, во второй половине 1930-х годов, похоже, утратил свой динамизм. ОПТЭ распустили за неспособность обеспечить должное развитие туризма, однако все, что было независимого, активного, пролетарского в туризме, продолжало чахнуть под двойной опекой профсоюзов и комитетов физической культуры. В марте 1937 года «Правда» напечатала письмо нескольких туристов под заголовком «Кто отвечает за туризм?», дав начало дискуссии, полной жалоб. При ОПТЭ развитием самодеятельного туризма занимались тридцать платных консультантов в крупнейших городах СССР, оказывавших помощь туристам, и несколько тысяч активистов. ТЭУ содержало только двадцать консультантов, а из-за прекращения деятельности ячеек на предприятиях начинающие туристы не могли получить ни поддержки, ни обучения. Остановилась публикация справочной литературы для самодеятельных туристов. Ядро, состоявшее из активистов, перестало существовать, новосозданное ТЭУ направило все усилия на организацию дорогостоящих и прибыльных групповых туров по традиционным маршрутам: пролетарии в своей массе потеряли возможность заниматься самодеятельным туризмом, полезным для здоровья и саморазвития[111]111
  Правда. 1937. 28, 29 марта; На суше и на море. 1938. № 1. С. 4; Труд. 1937.
  11 апреля; На суше и на море. 1937. № 5. С. 4; № 12. С. 6; ГАРФ. Ф. 9520. On. 1. Д. 69 (совещание по массовому туризму, июнь 1948). Л. 3.


[Закрыть].

В ответ «Правда» созвала в своей редакции встречу с участием ведущих должностных лиц, отвечавших за вопросы туризма, и активистов[112]112
  Встреча в редакции «Правды» оказалась памятным событием, и 10 лет спустя о ней вспоминали как о совещании туристов-активистов: ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. 69. Л. 6.


[Закрыть]. ВЦСПС согласился изменить свой подход и уделять больше внимания самодеятельному туризму; Всесоюзный комитет по делам физической культуры и спорта пообещал создать новую секцию для подготовки инструкторов по туризму. И все же начинающие самодеятельные туристы почти не получали поддержки: еще в 1939 году ТЭУ оставалось безразличным к туризму, а в 1940 году передало всю ответственность за развитие альпинизма физкультурным секциям профсоюзов. Кроме того, было решено, что фонды социального страхования должны использоваться для финансирования только организованных групповых турпоездок, а не самодеятельного туризма или инструктажа[113]113
  На суше и на море. 1937. № 5. С. 4; 1939. № 1. С. 4; 1940. № 5. С. 4, 22.


[Закрыть].

Сторонники «чистого» туризма ощущали пренебрежение к себе со стороны профсоюзных чиновников, отвечавших за туризм, и считали, что ежедневные издания замалчивают их проблемы – но зато в их руках находился журнал «На суше и на море». В нем можно было встретить вдохновенные рассказы о путешествиях групп самодеятельных туристов, приключенческие повести, заметки о поездках, описания интересных маршрутов в дальних уголках Советского Союза, регулярные колонки о способах совершения турпоездок. Публиковались также подробные схемы изготовления рюкзаков, палаток, байдарок. В отсутствие другой справочной литературы, «На суше и на море» сделался учебником для самодеятельных туристов. Журнал помещал сведения о деятельности местных туристических организаций, спортивных обществ и групп активистов. В позднесоветские времена о нем вспоминали с теплотой: «На суше и на море» был своего рода окном в бескрайний мир, который не ограничивался Советским Союзом. И все же в 1930-е годы журнал нередко оказывался «на волосок от гибели» – противники самодеятельного туризма постоянно добивались его закрытия[114]114
  Относительно воспоминаний о журнале см. [Сандомирская 1996; Dobrenko 2003]. Ветераны туризма еще в 1965 году с тоской говорили о журнале, однако новое издание пришло ему на смену лишь в 1966 году. ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. 750 (пленум Центрального совета по туризму, май 1965). Л. 160; На суше и на море. 1939. № 1. С. 27; ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. 69. Л. 26.


[Закрыть].

Эти «пуристы» отрицательно относились к коммерческой стороне советского туризма и предпочтению, которое оказывалось организованным групповым поездкам, заняв эту позицию с самого начала, когда Общество пролетарского туризма повело борьбу с «Совтуром». Но так называемый «оперативно-экскурсионный уклон» был популярным и прибыльным делом. Средства, полученные от продажи путевок на групповые туры, были основным источником дохода для ОПТЭ, а затем для ТЭУ Руководство и члены профсоюзов предпочитали приобретать такие путевки, а не организовывать турпоездки самостоятельно. Критики ТЭУ замечали: «Туристско-экскурсионное управление ВЦСПС превратилось в лавочку по продаже путевок по маршрутам, занималось фактически только “коммерческим туризмом”», но требовали, чтобы Управление эффективно вело свою деятельность. Осуждая коммерческий уклон, они признавали в то же время, что лишь экономическая эффективность и прибыльность способны сделать туризм доступным для широких масс пролетариев[115]115
  Бюллетень туриста. 1930. № 6; Турист-активист. 1932. № 2; № 11–12. С. 23, 50–51; На суше и на море. 1933. № 12. С. 8; 1936. № 11; 1933. № 11; 1937. № 5; № 7. С. 4–5; № 12. С. 6 (цитата); Труд. 1938. 12 апреля; 1937. 11 апреля.


[Закрыть].

Коммерческая сторона советского туризма

ТЭУ и активисты предпочитали считать, что не занимаются коммерческой деятельностью, однако товары и услуги, которые они собирались поставлять, требовали коммерческого подхода к делу, и экономика туризма оставалась большой проблемой в Советском Союзе 1930-х годов. Советская туристическая индустрия – по своей сути ориентированная на услуги и потребление – появилась в те времена, когда экономическим приоритетом было сооружение гигантских заводов, гидроэлектростанций и железных дорог. Одновременно уничтожались остатки мелкого частного сектора, занимавшегося оказанием услуг. ОПТЭ, а затем и ТЭУ были вынуждены создавать с нуля индустрию услуг, включавших размещение, питание, предоставление специального оборудования, перевозки – и для всего этого требовался квалифицированный персонал. Отрасль должна была быть рентабельной, но при этом не могла работать на коммерческой основе. Требовалось предоставлять услуги, оцениваемые по их качеству, в экономике, где все определялось количеством. Столкнувшись с этими противоречиями и не имея к тому же нужного опыта, чиновники от туризма не смогли обеспечить эффективную конкуренцию с досуговой отраслью в сфере оздоровительного отдыха.

Размещение туристов вдоль маршрутов было одной из главных трудностей для молодого туристического движения и соответствующих ведомств. От царского режима осталось мало гостиниц, кроме того, в больших городах они были отданы под жилье, которого остро не хватало. Лучшие дома в Крыму и на Кавказе отошли курортам. Самодеятельные туристы могли обойти проблему размещения с помощью палаток и спальных мешков; иногда им советовали снимать комнаты у местных жителей за небольшую плату. В этом случае хозяева и туристы обменивались полезными знаниями [Бергман 1927а: 55; Бергман 19276: 23–24; Пролетарский туризм 1929: 93,102; Власов 1935: 8; Власов, Власов 1938: 7]. В Москве и Ленинграде Наркомат просвещения создал общежития для учителей, приезжавших на летние каникулы. Если говорить о Москве, турист мог получить спальное место или спальное место с постельными принадлежностями за 50 копеек в сутки, трехразовое питание и экскурсии по городу за 2 рубля 80 копеек. «Совтур» предлагал размещение в недавно приобретенном Мариинском дворце за 80 копеек в сутки или в Доме экскурсанта, общежитии на 400 мест, за 60 копеек. Одной из первоочередных задач ОПТЭ до его роспуска была постройка грандиозного 10-этажного туристического центра на Смоленской площади в Москве [Спутник экскурсанта 1928:5–7; Путеводитель по Ленинграду 1929: 18–19][116]116
  См. также: На суше и на море. 1932. № 25. С. 15; 1936. № 7. С. 26.


[Закрыть].

Рис. 2.2. Вид туристической базы в Сочи, 1937–1940 годы. На заднем плане – столовая; на переднем плане – большие палатки для ночлега. РГАКФД г. Красногорска, № 420060. Публикуется с разрешения архива

В 1929 году «Совтур», по его собственным данным, располагал примерно сотней баз, которые летом могли принять 10 000 туристов. Большей частью это были взятые в аренду школьные здания, доступные только во время каникул. Отмечая, что в европейских странах турфирмы получают кредиты на строительство отелей, совтуровские руководители предлагали выделять государственные субсидии на сооружение недорогих гостиниц для туристов, что могло, по их мнению, привлечь иностранных туристов – источник твердой валюты. Соперничавшее с «Совтуром» Общество пролетарского туризма также создавало базы, по преимуществу в виде палаточных городков, в самых популярных у туристов регионах – в Крыму и на Кавказе[117]117
  ГАРФ. Ф. А-2306. Оп. 69. Д. 2070. Л. 10; На суше и на море. 1929. № 6. Передний форзац; 1930. № 21. Передний форзац.


[Закрыть]. В 1932 году новообразованное ОПТЭ объявило, что оно открыло около 300 баз как в зданиях, принадлежавших ему, так и в тех, которые были арендованы у государственных организаций. Большинство баз имели лишь зачаточную инфраструктуру, рассчитанную прежде всего на предоставление питания; ночевали туристы на койках в больших переполненных палатках.

Активисты считали, что советская турбаза должна создавать оптимальную обстановку для содержательного пролетарского туризма, намного более подходящую для пролетария, чем буржуазный отель. Отель предоставлял спальное место и питание в обмен на наличные, турбаза же должна была предлагать комфорт, удобства и содержательное времяпровождение, как и дом отдыха, обладать всеми необходимыми предметами обстановки и ресурсами для обучения, отдыха и восстановления здоровья. Как и профсоюзные дома отдыха и курорты, турбаза должна была быть чистой, уютной и привлекательной, с пальмами и цветниками, чтобы турист чувствовал себя товарищем, а не клиентом. Главное же, турбазе надлежало стать центром культурного туризма и экскурсионной деятельности, где читают лекции и показывают фильмы на злобу дня, дают советы насчет того, куда ехать и что смотреть. При социализме чувство товарищества было главным: «Только такая база может считаться хорошей, если туристы, побывавшие на ней, захотят посетить ее вторично»[118]118
  Турист-активист. 1931. № 2. С. 25; 1931. № 10–11; № 50–51 (цитата из № 50);
  1932. № 10; На суше и на море. 1931. № 10. С. 2; № 21. С. 8; № 18. С. 14; 1932. № 4. С. 15; № 9. С. 15; № 19–20. С. 7; 1933. № 14. С. 3; 1934. № 2. С. 4; № 12. С. 16; № 17. С. 16.


[Закрыть].

Судя по статьям в туристических изданиях, туристы редко оказывались на таких базах, жалуясь в первую очередь на грязь и скученность. Другими предметами жалоб были клопы и вши, грязные матрасы или же полное отсутствие матрасов – как и постельного белья, столовых приборов, горячей воды[119]119
  На суше и на море. 1931. № 21. С. 16–18; 1931. № 10. С. 2; 1932. № 4. С. 15; 1933.
  № 17. С. 13; 1934. № 17. С. 16. Немецких туристов в 1930-е годы размещали в таких же условиях [Нееке 2003: 366–368].


[Закрыть]. С учетом жилищного дефицита, руководители некоторых баз сдавали койки на постоянной основе, туристы же спали на полу или на столах. Как писала газета «Труд» в 1936 году, поиск палатки превращался в лотерею: только самым удачливым доставались палатки с деревянным полом и без дыр. Многие базы располагались в ничем не примечательных предместьях, вдали от местных достопримечательностей, и найти их было нелегко. Сочинскую турбазу постоянно критиковали за размещение мужчин и женщин в одной палатке, отсыревшие матрасы, высокие цены, грубость персонала. Туристам все время приходилось выстаивать очереди: час или больше, чтобы оформить документы, два часа – чтобы попасть в столовую. Доступ к раковине или туалету также требовал длительного ожидания[120]120
  На суше и на море. 1931. № 26. С. 8–9; Труд. 1936. 24 июня; На суше и на море. 1932. № 4. С. 15; Турист-активист. 1932. № 8–9. С. 21; На суше и на море. 1932. № 9. С. 15; № 19–20. С. 7; 193. № 28–30. С. 31; 1937. № 1. С. 2Т, 1934. № 12. С. 16; 1930. № 17–18. Передний форзац; Турист-активист. 1933. № 1. С. 28.


[Закрыть].

Рис. 2.3. Внутренний вид туристической базы в Тифлисе, 1937–1939 годы. РГАКФД г. Красногорска, № 420097. Публикуется с разрешения архива

Особые трудности вызывала организация питания туристов на маршруте: продукты в стране распределялись по карточкам, а кроме того, большую часть пищи люди получали в распределителях и столовых при предприятиях и учреждениях [Осокина 2008: 150–153]. Уже с самого начала «пролетарские туристы» столкнулись с тем, что выданные в Москве карточки были недействительны на местах. Приходилось везти с собой двухнедельный или месячный запас продуктов; одна группа, кроме того, послала в почтовое отделение на Кавказе порцию сухарей, чтобы получить их по пути. ОПТЭ договорилось с Наркоматом снабжения о выделении продуктов для туристических групп, останавливающихся на турбазах. В теории часть их должна была доставаться и самодеятельным туристам, но на практике последние везли с собой большую часть всего необходимого: сухари, сахар, крупы, картофель, чеснок, чай. Иногда скудный рацион дополняли выловленная рыба или мясо, купленное у местных крестьян. Других способов достать продукты почти не существовало. Один турист, путешествовавший самостоятельно, не смог получить питание в столовой турбазы Днепростроя, и все время поездки ушло на добывание продуктов на рынках [Пролетарский туризм 1929:93][121]121
  См. также: На суше и на море. 1933. № 7. С. 10.


[Закрыть].

Голод, разразившийся в деревне накануне коллективизации, почти не получал отражения в туристических изданиях, но в условиях нехватки съестного 23 000 карточек, выделенных для ОПТЭ в 1932 году, стали предметом злоупотреблений. Расследование деятельности ОПТЭ, предпринятое в 1932 году Центральным комитетом партии, выявило недостачу 63 % всех карточек: продукты, предназначенные для туристов, достались нескольким сотням сотрудников центрального аппарата ОПТЭ в Москве. Отмена карточной системы во всей стране (1934) стала следствием некоторого улучшения продуктового снабжения, но туристы – как и отдыхающие на курортах – открыто высказывали недовольство качеством питания на турбазах. Коррупция внутри ОПТЭ, как и прежде, лишала их возможности получать продовольствие в пути[122]122
  На суше и на море. 1933. № 6. С. 16; 1935. № 10. С. 4; 1934. № 20. С. 13; 1935. № 15. С. 4.


[Закрыть].

Чиновники надеялись, что передача туризма в ведение более опытных профсоюзных деятелей улучшит снабжение. ТЭУ получило немалые средства на расширение сети турбаз, часть которых предназначалась для переоборудования домов отдыха: в 1939 году бюджет Управления составил 40 миллионов рублей (у ОПТЭ он равнялся шести миллионам). Туристические агентства теперь могли пользоваться профсоюзным страховым фондом наравне с курортами и домами отдыха. В 1932 году ОПТЭ добилось выделения из этого фонда двух миллионов рублей на содержание турбаз – правда, далее на эти цели деньги не предоставлялись. В 1936–1939 годах страховой фонд заметно вырос: с 14 миллионов рублей до 46,7 миллионов. На сооружение новых объектов в 1936 году перечислили четыре миллиона рублей, а в 1939-м – 16,5 миллионов. ТЭУ унаследовало от ОПТЭ 81 турбазу; к 1938 году появилось 53 новых[123]123
  Труд. 1937. 11 апреля; 1940. 9 апреля; ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. 179а (отчеты о деятельности ТЭУ, 1936–1951). Л. 28; Д. 39 (отчеты ТЭУ, 1946). Л. 52.


[Закрыть]. В 1939 году на склоне Эльбруса, на высоте 4200 метров, открылась гостиница для туристов вместимостью 100 человек, с центральным отоплением, электричеством, водопроводом[124]124
  Гостиница широко рекламировалась в советской печати, что говорило о престиже альпинизма в СССР и решимости властей развивать туризм, но оказалась коммерческой неудачей: ежесуточные расходы на одного человека в размере 75 рублей были неприемлемыми. Поэтому ТЭУ сдавало большую часть здания Академии наук под исследовательскую базу: На суше и на море. 1940. № 6.


[Закрыть]. К 1940 году у ТЭУ появились новые базы в Ясной Поляне, Мурманске, на Бородинском поле. К маю 1941-го ТЭУ открыло более 100 новых турбаз и палаточных лагерей, способных принять 10 000 человек в день, и реконструировало несколько десятков своих лучших баз в Крыму, Киеве, Петергофе, на Кавказе, превратив их в комфортабельные гостиницы для туристов[125]125
  ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. 8. Л. 37; Д. 39. Л. 163; Труд. 1937. 22 октября; На суше и на море. 1937. № 11. С. 30; Труд. 1940. 30 марта; 1941. 24 мая.


[Закрыть]. Как и курортный отдых, советский туризм в конце 1930-х годов стал в большей степени ориентироваться на удобства и удовольствия. Эффективность руководства туризмом оценить сложно, но массированное вливание средств, начиная с 1938 года, привело к ощутимому расширению возможностей отрасли.

В других сферах экономики туризма – таких, как перевозки и подбор персонала, – ТЭУ действовало менее успешно. Как и в случае со снабжением продуктами, передвижение туристов зависело от того, выделят ли для них места другие организации, в частности Наркомат путей сообщения. Справочники содержали расписания поездов, но туристы были вынуждены сами заказывать билеты и платить за них. В 1932 году Наркомат прекратил предоставлять скидки туристам, несмотря на призывы тех, кого заботило развитие туризма. Купить билет на поезд даже за полную цену было чрезвычайно трудно как до войны, так и после. Билетов туда и обратно не существовало: турист мог купить обратный билет, только добравшись до места назначения, и мог ждать несколько дней, прежде чем ему удавалось получить место в вагоне в обмен на оплаченную квитанцию. Очень часто билетов оказывалось больше, чем мест: это относилось как к поездам, так и к пароходам, курсировавшим из Одессы в Батуми. Неудивительно (так считало и ТЭУ), что в 1937 году 81 % жалоб туристов касались проблем с транспортом. Прибыв на нужную станцию, туристы вынуждены были пользоваться автобусами и автомобилями, которых тоже не хватало. Автобусы редко ходили по расписанию, и порой туристы проезжали в темноте участки Военно-Грузинской дороги с самыми эффектными видами. В отсутствие автобусов для перевозки туристов кое-где использовались открытые грузовики. Некоторым приходилось идти пешком, так и не дождавшись автобуса, – на расстояние до 150 километров. Недостаток автотранспорта ударял и по организаторам экскурсий на местах. Даже в 1940 году ТЭУ располагало всего 13 автопарками с 69 автобусами и 118 автомобилями, которые обслуживали 130 турбаз и 143 000 туристов [Нееке 2003: 278][126]126
  См. также: На суше и на море. 1931. № 10. С. 2; 1932. № 15; 1932, № 28–30, С. 31; Российский государственный архив экономики. Ф. 7458. On. 1. Д. 2885 (совещание об обслуживании пассажиров речных судов, сентябрь 1936). Л. 14 об.; ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. 8. Л. 12; Труд. 1939. 27 августа; ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. 39. Л. 53.


[Закрыть].

Туризм, относящийся к сфере услуг, требует хорошо обученных, квалифицированных кадров. На грамотно управляемой турбазе имелись руководитель на полной ставке, бухгалтер, консультант, повар, ответственный за культмассовые мероприятия, гиды. Высокогорным базам требовались также опытные инструкторы, способные обучать альпинистов и вести группы в горах. Однако секторами услуг и розничной торговли в СССР пренебрегали: в основу планирования были положены количественные показатели, составление планов для направлений экономики, основанных на услугах, сталкивалось с трудностями. Кроме того, социалистическая идеология связывала услуги и торговлю с мелкобуржуазной идеологией. Тем не менее власти прилагали заметные усилия для развития собственной, «культурной» розничной торговли. Культура потребления при социализме подразумевала «современные, рационально организованные, отвечающие правилам гигиены торговые помещения», хорошие манеры и доброжелательность персонала. Эффективность, доверие и внимательность – на всем этом, по идее, основывалось социалистическое обслуживание [Randall 2008: 39 (цитата), 57, 95; Hessler 2004]. Культурная торговля, как предполагалось, породит культурного потребителя. Но идеалы сталкивались с суровой реальностью дефицита: сказочный мир изобилия отходил на второй план перед реальным миром, где продавец магазина или билетный кассир на железнодорожном транспорте обладал властью, позволявшей ему распределять скудные ресурсы как ему заблагорассудится – например, в корыстных целях. Экономика дефицита стала благоприятной средой для расцвета коррупции.

Одна из главных проблем туристической отрасли на протяжении 1930-х годов выглядела так: как найти, удержать и проконтролировать способного и честного администратора или бухгалтера? Еще сложнее было набрать экскурсоводов – эта профессия требовала не только знаний и навыков, но и политической благонадежности. ОПТЭ, а затем ТЭУ стремились повышать профессиональный уровень своих кадров, но из-за сезонного характера работы она была привлекательной в основном для учителей и студентов, имевших летние каникулы, а также случайных людей, уставших от городской жизни и видевших в такой работе временный выход из положения. На съезде ОПТЭ (1932) много говорилось о профессионализме, предлагалось ввести обучение на экскурсоводов в техникумах и вузах. На совещаниях экскурсоводов также поднимался вопрос о том, чтобы стандартизировать политическое содержание экскурсий и наладить эффективную педагогическую практику. В ТЭУ надзором за экскурсионной работой занимался методический отдел: чтобы получить удостоверение, гид должен был представить на рассмотрение письменный план экскурсии. Эти планы тщательно проверялись на предмет ошибок политического, культурного и географического характера. Так, в одном из них, где описывалась экскурсия по Волге – старинному торговому пути между Волжской Булгарией и Персией, – вместо «Персия» следовало написать «Иран». Экскурсовод также забыл упомянуть о том, что на берегах Волги родился В. И. Ленин[127]127
  Турист-активист. 1933. № 2–3. С. 20; На суше и на море. 1935. № 5. С. 4; ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. 12 (лекции для Селигерской турбазы, 1938–1939). Л. 16,19.


[Закрыть].

Рис. 2.4. Начинающие туристы получают инструкции по гребле на байдарке от представителя ОПТЭ. Москва, ЦПКиО, 1933. РГАКФД г. Красногорска, № 018460. Публикуется с разрешения архива

Грань между стремлением сделать рентабельной социалистическую экономику и беззастенчивой погоней за прибылью была очень тонкой, и это нашло свое отражение в особой маркетинговой стратегии, свойственной советскому туризму.

Туристические активисты популяризировали нетрадиционные виды досуга и поэтому нуждались в создании спроса на свой продукт, но эти усилия принимали форму агитации и пропаганды, а не коммерческой рекламной деятельности. Ранние усилия по развитию туризма вылились в мобилизационную стратегию: чтобы вовлечь, как планировалось, миллионы человек в туристическое движение, Общество пролетарского туризма взяло на вооружение хорошо знакомую советскую практику призывов и кампаний. «Советский турист» публиковал путеводители по летним маршрутам, а также плакаты с перечнем маршрутов, предназначенных для определенной аудитории – например, текстильщиков и металлистов [Маршруты экскурсий 1929; Маршруты экскурсий лето 1930][128]128
  См. также: ГАРФ. Ф. 9520. Оп. 1. Д. За (плакаты, рекламировавшие экскурсии «Совтура»).


[Закрыть]. Слова преобладали над изображениями, в плакатах излагались термины и объяснялись методы, применяемые туристическим движением. ОПТЭ же полагалось в первую очередь на своих членов, которые должны были распространять информацию о туризме, помещая материалы в заводских клубах, выступая с отчетами о поездках, распространяя сведения о деятельности ОПТЭ при помощи стендов, стоявших в общественных местах (например, в ЦПКиО). Пролетарский туризм во всех этих случаях рассматривался как важнейший инструмент формирования нового советского гражданина.

В 1930-е годы туризм рекламировался в основном через периодические издания, включая ежедневные газеты вроде «Вечерней Москвы» с ее регулярной рубрикой «Уголок туриста», но подробнее всего новая разновидность досуга освещалась в специализированном журнале «На суше и на море». При помощи рассказов, отчетов, снимков советских туристов в экзотических местах издание приглашало читателей заняться активным отдыхом. Во всех отраслях советской экономики создатели потребительской рекламы сознательно ориентировались на западные образцы, предлагая образ будущего социалистического общества [Сох 2003]. Но в туризме редко прибегали к маркетингу такого вида[129]129
  Исключением стал плакат 1930 года тиражом в один миллион экземпляров, рекламировавший прогулки по Черному морю на судах Совторгфлота [Shalimoff, Shaw 2002: 53].


[Закрыть]. Официальная реклама туристических поездок в газетах стала появляться лишь с конца 1930-х годов, но и тогда выглядела по преимуществу информативной: к примеру, сотрудников заводских профкомов приглашали приобретать путевки для рабочих. Единственной визуальной зацепкой был небольшой рисунок, изображавший Черноморское побережье (с пальмовым деревом). Время от времени появлялась реклама московского отделения ТЭУ, также призывавшая покупать путевки, с маленькими рисованными изображениями гор, морского побережья, парусных лодок. Теоретически ТЭУ обладало монополией на все, связанное с внутренним туризмом, но Совторгфлот и «Интурист» также стремились привлекать клиентов с помощью рекламы[130]130
  Вечерняя Москва. 1938. 14 мая, 8, 26 июня, 31 июля, 7, 19 марта, 15 ноября.


[Закрыть].

В 1939 году журнал «На суше и на море» поместил полностраничную рекламу с более выразительным рисунком на тему доступных туристу удовольствий. Он подразумевал, что туры от ТЭУ наилучшим образом совмещают самостоятельное передвижение с поездками по установленным маршрутам, и отсылал к новым советским стандартам «хорошей жизни».

Мы видим мужчину и женщину с рюкзаками, глядящих с берега на море. Внизу автомобиль везет туристов по прибрежному шоссе, вдалеке на волнах можно разглядеть экскурсионное судно. Здесь советский туризм утверждает себя через такие понятия, как удовольствие (виды; молодой мужчина с молодой женщиной) и энергичность. Однако большую часть полосы занимает информация о маршрутах, ценах, транспортных средствах. На страницах газеты «Труд» за май-июнь 1941 года вновь встречается реклама, но опять же чисто информационная: объявления о наличии свободных мест в турах и о турбазах[131]131
  На суше и на море. 1939. № 5. Задний форзац; Труд. 1941.21,28 мая, 17 июня.


[Закрыть]. Эти материалы, вызывающие такое щемящее чувство – нападение Германии на СССР произойдет 22 июня того же года, – заполняли последние страницы газеты наравне с предложениями путевок в дома отдыха и санатории.

Рис. 2.5. Рекламная открытка от Совторгфлота. G. V. Shalimoff, G. В. Shaw. Catalogue of Propaganda-Advertising Postal Cards of the U.S.S.R. 1927–1934. Norfolk: United Postal Stationery Society, 2002. P. 53. Публикуется с разрешения издательства

Рис. 2.6. Полностраничная реклама групповых туров от ТЭУ. «На суше и на море». 1939. № 5, оборот задней стороны обложки. Информационный текст преобладает над небольшим изображением

Откуда такое внезапное изобилие рекламы? Если следовать «мобилизационной» интерпретации, можно предположить: несмотря на очевидную угрозу войны, режим желал успокоить граждан, внушая им, что нормальная жизнь будет продолжаться и дальше. Но серьезные усилия ТЭУ, направленные на увеличение прибыли от туризма, заставляют видеть за всем этим коммерческую подоплеку. В 1930-е годы организациям, отвечавшим за туризм, стало ясно, что реклама необходима для полноценного использования имевшейся у них инфраструктуры в разгар отпускного сезона. Страх перед надвигающейся войной мог привести к спаду продаж летних путевок; дома отдыха и турбазы остались бы летом 1941 года без надежного источника дохода. Эти объявления, размещаемые собственниками досуговых объектов (например, Союзом советских торговых служащих), отражают намерение повысить спрос на отдых в соответствующих местах, а не стремление пропагандировать приятное отпускное времяпровождение как таковое. Авторитарный советский режим высказывался при помощи нескольких голосов: в централизованной плановой экономике имелось множество ниш, где ведомства могли упражняться в предпринимательстве.