Текст книги "Когда начнутся дожди"

– Думаю, вы сами понимаете почему.

Тхакур изменился в лице.

– Да, разумеется, и все же мне не хватает ее жизнерадостности. Но не будем зацикливаться на прошлом.

Элизе очень хотелось узнать подробности, но что-то во взглядах обоих мужчин заставило ее воздержаться от вопросов. Когда все трое встали, Джай и Тхакур ненадолго отошли в сторону. О чем они говорили, Элиза не слышала.

Потом вслед за Тхакуром они покинули крепость.

– Когда-то здесь стояли глиняные стены. Нынешние, каменные, построил мой отец, но бо́льшая часть гара сохранилась в первоначальном виде. Ворота увеличили, чтобы внутрь можно было въехать в паланкине верхом на слоне.

– Очень впечатляет, – проговорила Элиза.

Тхакур кивнул:

– Прежде чем фотографировать, не хотите познакомиться с бабушкой Индиры?

– С удовольствием.

– В таком случае отведу вас к ней, а потом не буду вам мешать.

В деревне они остановились возле простой хижины с крошечным двориком, где рос одинокий чахлый розовый куст. Тхакур позвал хозяйку, и из дома вышла пожилая седая женщина сурового вида. Казалось, она ждала их. Хозяйка набросила на голову дупатту. На гостей она глядела без улыбки.

– Бабушка Индиры не говорит по-английски. Поймете без перевода? – спросил Джай.

– Если нет, спрошу у вас.

Джай и Тхакур разговаривали с женщиной, а Элиза внимательно слушала. В основном пожилая женщина желала убедиться, что у Индиры все хорошо и она счастлива. Хозяйка осталась довольна ответами и сразу расслабилась. Но как только Элиза услышала свое имя, бабушка Индиры пронзила ее пристальным взглядом и попросила Джая назвать его еще раз.

– Элиза Фрейзер, – повторил принц.

Лицо хозяйки застыло. Она торопливо отступила на несколько шагов и скрылась в хижине так же быстро, как появилась. Стало ясно, что разговор закончен. Джай и Тхакур переглянулись.

– В чем дело? – спросила смущенная и растерянная Элиза.

– Не обращайте внимания, – успокоил ее Джай.

Элиза не стала задавать вопросов, но почувствовала, что ей о чем-то недоговаривают. Тут Тхакур поспешил сменить тему:

– Вам, наверное, интересно, на какие средства мы тут существуем. Всё как в былые времена: кормимся от земли. Фермеры возделывают мои поля и взамен получают часть урожая. Стада могут пастись на моих пастбищах, если их владельцы отдадут часть животных мне.

– Мой друг Девдан такое положение дел не одобрил бы, – с улыбкой заметил Джай.

Тхакур вскинул руки, демонстрируя испуг.

– Знаю я этого твоего друга. Он ведь революционер, верно? Опасный тип. Бадмаш[18]18
  Бадмаш – плохой человек, злодей.


[Закрыть].

– Дев, вообще-то, человек неплохой. Просто любит порассуждать.

– Я бы на твоем месте следил за ним. Но мне пора. Приятно было познакомиться, мисс Фрейзер.

С этими словами Тхакур снова отвел Джая в сторону, и они стали тихо переговариваться.

Потом Джай и Элиза осматривали дальнюю часть деревни. Джай вдруг стал молчаливым. Элиза не знала почему, но ей казалось, что причина его изменившегося настроения в ней. От этой мысли по коже бегали мурашки. Элиза не спросила, в чем дело: ей было не до разговоров. Пленка была лишь на шесть кадров, поэтому все время приходилось нырять в тень и вставлять новый моток, прикрывая камеру темным чехлом.

Чем дальше они с Джаем заходили на окраину, тем больше Элиза поражалась, в каких лишениях живут люди на этой пустынной земле. Царившая здесь нищета привела Элизу в ужас. Как такое возможно: обитатели замка купаются в богатстве, а у этих людей нет даже самого необходимого? Некоторые дети бегали по улице нагишом. Элиза едва не наступила в поток нечистот в канаве прямо посреди дороги. Люди, жившие здесь, нисколько не походили на тех, которых они видели вначале: все худые, с изможденными лицами. Контраст между двумя частями деревни поражал. Элиза примолкла. Ничего маняще-экзотического здесь не было, и все же она фотографировала и здешних жителей тоже: обездоленных, несчастных, всеми позабытых. И тут Элизе пришла в голову мысль: задокументировав отчаянное положение бедных, она даст голос тем, кого никто не слышит.

Когда Элиза усаживалась обратно в коляску, Джай предложил ей посетить базар в нескольких милях от деревни, где продается ткань, узоры на которую наносят при помощи изготовленных вручную деревянных штампов. Кроме того, у Джая там было какое-то дело.

– Приезжие в такую даль забираются редко. Если хотите увидеть настоящую самобытную Раджпутану, лучше места не найти.

Звучало как дружеский совет, и все же тон Джая был непривычно серьезен, к тому же Элиза уловила в его голосе резкие нотки, которых раньше не слышала. Когда они тряслись по дороге, рытвин на которой оказалось больше, чем на всех остальных, Элиза думала о бабушке Индиры. Она решила все-таки расспросить Джая о прошлой жизни Индиры.

Принц ненадолго остановил мотоцикл, будто решая, какой дорогой лучше ехать.

– Вы говорили о том, что старые традиции ушли в подполье, а затем сразу упомянули Индиру. Я полагаю, вы не случайно о ней вспомнили?

Элиза надеялась, что на этот раз Джай даст более подробный ответ.

Он глубоко вздохнул:

– Вы наверняка заметили, что Индира отличается от большинства индийских женщин. Кожа у нее довольно светлая, к тому же она не знает, кто ее отец. Прибавьте сюда то, что мать ее бросила. Хотя Индира происходит из древнего рода раджпутских воинов – со стороны матери, разумеется, – отсутствие родителей бросает на нее тень. Узы крови для нас всё.

– Бедная девушка, – произнесла Элиза.

Она на себе испытала, каково это – расти без папы, но Индира не знала ни отца, ни матери. Трудно даже представить, какой одинокой она себя чувствовала без родительской заботы. Неудивительно, что девушка так привязалась к Джаю.

И Элиза, и принц примолкли. Когда Элиза посмотрела в его сторону, он искоса взглянул на нее.

– В чем дело? – спросил Джай.

– Неужели вы настолько слепы, что не замечаете: Индира в вас влюблена.

Джай недоуменно уставился на Элизу, потом нахмурился и, будто говоря сам с собой, произнес:

– Глупости. Индира мне как сестра.

Элиза тихонько фыркнула.

Воцарилось напряженное молчание.

– Благодаря интересу Тхакура положение Индиры в деревне стало особым. Если бы не его покровительство и не защита ее бабушки, Индиру объявили бы дакан.

– Что это значит?

Джай испытующе посмотрел на нее: похоже, следил за ее реакцией.

– Колдунья.

– Индиру подозревали в колдовстве? В наше-то время?

Джай медленно кивнул:

– Когда другую женщину, которую считали дакан, нашли убитой с топором в спине, бабушка Индиры поняла, что действовать надо быстро, и отправила Индиру во дворец с оригиналом миниатюры и ее собственными работами. Индира объяснила Лакшми, что в родной деревне ей грозит опасность. Моя мать в долгу перед ее бабушкой, поэтому она не могла отказать Индире и взяла ее под свое крыло. Ведь колдуний убивают топором в спину.

У Элизы по коже пробежал холодок.

– Неужели ей грозила настолько серьезная опасность? Так вот о чем вы говорили!

– Индира талантлива и очень красива. Это вызывает зависть у других женщин.

Подумав о том, как хороша Индира, Элиза не могла не согласиться с принцем.

– Индира сразу нашла свое место во дворце?

– Начинала служанкой, но когда моя мать в полной мере оценила ее талант, она дала Индире задание написать портреты всех членов княжеской семьи. Индира стала глазами и ушами моей матери. Учтите: Лакшми тогда была махарани. Не знаю, как Индире это удается, но она до сих пор в курсе всех дворцовых интриг, сплетен и заговоров.

– Наверное, Лакшми была прекрасной княгиней.

– Да, и хорошей матерью… иногда даже слишком хорошей.

Последнюю часть фразы Джай произнес вполголоса. Элиза невольно сравнила живущую ради детей Лакшми с равнодушной Анной. Пока что сама Элиза почти не задумывалась о материнстве: эта стезя ее не особенно манила.

Тем временем Джай с задумчивым видом смотрел вперед, выбирая между двумя раскинувшимися перед ними дорогами. Потом прокомментировал замечание Элизы о том, что Лакшми была прекрасной княгиней.

– Разумеется, британцы запретили использовать слова «князь» и «княгиня». Мой отец стал просто «главой» княжества. А еще нам не разрешается носить короны. Это прерогатива британской королевской семьи.

Элиза поморщилась.

– С одной стороны, это почти смешно, а с другой – чувствую себя виноватой за своих соотечественников.

Джай посмотрел ей в глаза:

– Это ни к чему. У нас тоже несправедливостей хватает. Моя мать обладает столькими привилегиями лишь по одной причине: трон унаследовал ее сын. Обычно статус вдов гораздо более низок.

– Понимаю.

– Пора ехать. – Джай сел на седло. – Думаю, нам в эту сторону.

Несколько миль спустя Джай заглушил двигатель. Мотоцикл остановился.

– Держитесь ближе ко мне, – велел принц.

Они оставили мотоцикл под деревом. Джай старался идти не спеша, будто просто прогуливался, но по его напряженным плечам и настороженному взгляду Элиза поняла: что-то не так. Джай подошел к одному из жителей деревни. Принц говорил торопливо, на повышенных тонах, но тот в ответ лишь помотал головой.

До Элизы донесся странный звук, напоминавший полузадушенное блеяние. Она заглянула в промежуток между домами и увидела козу, подвешенную за ноги. Мужчина вынул из ножен саблю и одним ударом обезглавил животное. Элизу передернуло.

Тут Джай повернулся к ней.

– Скорее! Возвращаемся к мотоциклу.

– Я только что видела…

– Потом поговорим, а сейчас надо спешить!

Джай подтолкнул ее в спину.

– Что здесь происходит?

Принц завел мотоцикл и повернулся к Элизе. Его лицо исказила гримаса боли.

– Я говорил вам, что старые традиции ушли в подполье?

– Да.

– Сейчас начнется нечто ужасное.

Глава 9

Джай остервенело гнал мотоцикл по каменистой проселочной дороге. Элиза вцепилась в сиденье. Сердце сжалось от испуга. Незнание только усиливало страх. К тому же она ни разу не видела Джая таким встревоженным. Она остро почувствовала, что ничего не знает о мире, в котором он живет. В это внутреннее королевство за высокими стенами ей нет хода. Личность принца так же сложна и многогранна, как и само раджпутское княжество. Под покровом ритуалов и традиций, определявших жизнь Джая, скрывалось что-то важное: то, что объединяло разные стороны его личности. Вот только что это за фундамент, на котором строится все остальное?

Элиза решила узнать побольше об индуистских богах. Это поможет ей лучше понять жителей Индии. Но сейчас дело было не в мистике: просто ее спутник замкнулся в себе, а чужая душа потемки.

– Пожалуйста, объясните все-таки, что происходит! – прокричала Элиза.

– Будут сжигать вдову. До Тхакура дошли слухи, что ритуал намечен на завтра, но бабушка Индиры велела мне ехать в ту самую деревню, которую мы только что покинули, и оказалось, что сожжение состоится сегодня.

– О боже! Вы ведь говорили, что обряд сати запрещен! Мы должны им помешать!

– Именно это и собираюсь сделать. Да, обряд вне закона, но не всех это останавливает. Люди знают: если забраться подальше в глушь, британцам будет неохота вмешиваться.

Солнце, в это время дня стоявшее прямо у них над головами, нещадно опаляло жаром выжженную равнину. От царившей вокруг пустоты веяло угрозой. Элизе на глаза наворачивались слезы. Она жаждала оказаться где угодно, только не здесь.

– Послушайте, Элиза, – произнес Джай. – Я вас предупреждал, что старые традиции по-прежнему соблюдают, но втайне. Сегодня мы столкнулись именно с таким случаем.

– Но сжигать женщину заживо!..

– Целая страна не может перемениться за один день.

Дальше ехали молча. Элиза глядела на суровую красоту этих земель, граничивших с пустыней, но ничего вокруг не замечала. Через некоторое время послышался бой барабанов. Оба поняли, что они почти у цели.

Джай слез с мотоцикла. Элиза собиралась последовать за ним.

– Оставайтесь здесь. Возможно, мы опоздали.

– Нет, я с вами.

Принц помедлил всего секунду.

– Хорошо, но учтите, что придется бежать.

Хотя декабрь в Раджпутане считался зимним месяцем, температура зачастую поднималась выше, чем английским летом. Этот день не стал исключением. У Элизы на лбу уже выступали капли пота.

– Наденьте на голову дупатту и постарайтесь, насколько возможно, закрыть лицо.

Чем ближе они подходили к месту проведения обряда, тем громче раздавались гул барабанов и песнопения.

– Что там сейчас происходит?

Джай застыл на несколько секунд.

– Смотрите. Вот за тем зданием, возле обмелевшего речного русла.

Элиза повернула голову и увидела за строением большую группу людей.

– Я подойду к ним с другой стороны, а вы ждите здесь. Вы ничем не сможете помочь, но если я скажу этим людям, кто я такой, возможно, меня они послушают.

На этот раз Элиза не стала спорить. Она послушно ждала возвращения Джая – во всяком случае, несколько минут. Но вот он скрылся из виду, а песнопения все не стихали. Элизу пробила дрожь. Она побежала следом за Джаем и спряталась возле здания. А барабанщики все выбивали зловещий призыв смерти.

Джай энергично мотал головой и громко спорил с группой мужчин. Женщину Элиза не видела, но примерно в двадцати ярдах у погребального костра стоял жрец и размахивал крупным предметом, от которого исходил запах благовоний. Второй жрец звонил в колокол. Этот звук перекрывал даже бой барабанов. Двое мужчин лили на поленья масло из глиняных кувшинов. Когда еще один мужчина зажег факел и поднес его к поленнице, на секунду вспыхнул слабый огонь, но тут же погас. Вдруг раздались страшные, пронзительные вопли. Элиза наконец увидела девушку. Ее тащили на костер.

Элиза шагнула вперед и крикнула этим людям, чтобы остановились, но никто даже не взглянул в ее сторону. Все глаза были устремлены на миниатюрную фигурку, которую затаскивали на поленницу. Толпа застыла. Руки девушки были связаны, но на одну ужасную секунду Элизе показалось, что несчастная и без того смирилась со своей судьбой. Но вдруг ситуация переменилась. Отчаявшись уговорить мужчин, Джай развернулся и кинулся к вдове. Вот он пробился через кордон вокруг поленницы. До сих пор дрова только тихо потрескивали и шипели, но теперь огонь разгорелся в полную силу. У Элизы чуть не остановилось сердце, когда Джай схватил девушку за связанные руки и потянул к себе. Секунды казались вечностью. Элиза кожей ощущала страх этой девушки, ужас вдовы передался ей. Джай пытался стащить ее с поленницы, и секунду казалось, что сейчас он и сам сгорит, но потом трое мужчин схватили его и оттащили от костра. Джай пытался высвободиться, но его держали крепко. Тем временем пламя ползло вверх от краев поленницы, подбираясь к девушке. Та с отчаянными криками старалась вырваться из огненного кольца. Мужчины и пожилая женщина, стоявшие у костра, длинными палками заталкивали ее обратно, к телу покойного, завернутому в белый саван.

Но все же девушка развернулась и кинулась в другую сторону – туда, где огонь еще не разгорелся в полную силу. Однако находившийся возле костра мужчина занес саблю, и девушка шарахнулась обратно – туда, где поднимались языки пламени. А огромная толпа стояла и молча наблюдала за происходящим. Элизе отчаянно хотелось броситься туда и вытащить девушку из огня, но тут Джай вырвался и опять попробовал дотянуться до вдовы, но было уже слишком поздно: в эту секунду желтые языки огня подобрались к ногам молодой женщины. Ее юбка вспыхнула, потом загорелась дупатта, и огонь перекинулся на волосы. Пламя горело так ярко, что смотреть на него было невозможно. Скоро огонь поглотил девушку целиком. Где в тот момент был Джай, Элиза не видела. Душераздирающие крики становились все громче и пронзительнее.

Облако черного дыма неумолимо поднималось в воздух, а вместе с ним запах, который навечно врезался в память Элизы. Подул ветер, и языки пламени взметнулись выше в своем смертоносном танце. А крики девушки все неслись вверх к пронзительно голубому небу.

Элиза отпрянула и бросилась бежать, не разбирая дороги: прочь, подальше от этой кошмарной сцены. А потом крики вдовы стихли, и теперь до Элизы доносился лишь треск поленьев. Потрясенная до глубины души, она сжалась в комок. Пелена слез застилала глаза. Вдруг Элиза почувствовала, как ее обхватили руки Джая. Он уводил ее прочь – туда, докуда не добирался запах горелой плоти.

– Вы не должны были этого видеть, – произнес Джай.

Элиза высвободилась и принялась молотить его кулаками в грудь.

– Зачем это нужно?! Для чего?!

Джай снова обхватил ее, на этот раз крепче. Элиза заметила, что его рука обожжена.

– У вас ожог.

– Так, пустяки.

– Я видела, как вы пытались вытащить девушку из огня.

Принц покачал головой:

– Я опоздал. Надеялся их отговорить. Они нарочно спрятали девушку. Я думал, что время еще есть.

Джай обнял Элизу за плечи и помог ей забраться в коляску мотоцикла. Ее сердце до сих пор колотилось в том же бешеном ритме, что и барабаны, под звуки которых вдову вели на смерть. Элиза разразилась рыданиями. Немного успокоившись, поглядела на Джая. Тот сидел, положив руки на руль и опустив на них голову. Сердце Элизы разрывалось от боли. Она готова была выть так же громко и отчаянно, как и несчастная вдова.

– А ведь совсем молоденькая… – только и произнес Джай.

Элиза не ответила: она задыхалась и лишь отчаянно глотала ртом воздух.

– Домой не поедем. Отвезу вас в мой дворец. Он всего в часе езды от крепости в Джурайпуре, но там можно спокойно поговорить без посторонних ушей.

– О чем тут говорить? – с трудом произнесла Элиза сквозь сдерживаемые рыдания, вот-вот готовые вырваться с новой силой.

– О многом, но сначала вам нужно прийти в себя после увиденного. Я не в первый раз становлюсь свидетелем подобной сцены.

В дороге они не разговаривали. Примерно через час они подъехали к дворцу, былое великолепие которого несколько поблекло с годами. Джай провел ее через широкие ворота в длинной высокой стене, и Элиза оказалась в живописном дворе, с трех сторон окруженном зданиями из золотистого камня. Двери с двух сторон выходили во двор.

– Здесь комнаты слуг, конюшни и кладовые, – пояснил принц.

Напротив ворот по всей длине старинного трехэтажного здания тянулась веранда с колоннами. Элиза догадалась, что где-то здесь есть источник воды, потому что, в отличие от всех остальных мест, в которых они сегодня побывали, двор оказался на удивление зеленым. В вазонах, расставленных по краям, пышно цвели розовые и красные петунии. Посреди двора росло высокое дерево с вытянутыми листьями, покрытое желтыми цветами. В тени его раскидистой кроны стояли две скамейки.

– Это сенна сиамская, – пояснил Джай. – В высоту они могут достигать шестидесяти футов. Эта пока маленькая. Ее древесину используют ремесленники, из нее изготавливают мебель. В садах растут еще несколько.

Джай указал куда-то за колоннаду.

Когда они шли через здание, затем по открытой галерее и террасе, раскинувшейся за наружной лестницей, Элизе представилась возможность рассмотреть обширные сады и фруктовые деревья. До нее доносился аромат трав, и она с удовольствием вдохнула благоуханную свежесть зелени. Хотя ужас только что увиденной отвратительной сцены не выходил из головы, Элиза подумала: Джай правильно сделал, что привез ее в это тихое убежище. На секунду она остановилась и поглядела вдаль. Справа земля шла чуть под уклон.

Джай провел Элизу в спальню на втором этаже.

– Когда будете готовы и жара спадет, спускайтесь на террасу.

На прощание он крепко сжал ее руку и произнес:

– Буду ждать вас.

Элиза легла на кровать, на которой, похоже, давно не спали. Пахло нафталином, однако Элиза уловила и аромат благовоний, сразу напомнивший ей о Лакшми. Может быть, мать Джая когда-то жила в этой комнате? За стеной располагалась маленькая гостиная – дари-хана. Пол был застелен широким ковром, на нем лежали несколько подушек. Элиза пыталась отвлечься, но в ушах снова и снова звучали крики девушки. В чужой стране Элиза надеялась встать на ноги и обрести равновесие, но только глубже увязала в трясине. В этом мире Элиза не может чувствовать себя спокойно: ни она, ни любая другая женщина. Невольно закралась мысль: а что, если и ей грозит опасность? Она ведь тоже вдова. Какая мучительная смерть: жар пламени, боль, ужас, невообразимая, варварская жестокость!

Между тем солнце клонилось к закату. Небо окрасилось сиреневым, потом розовым. Элиза отправилась на поиски Джая и обнаружила его на арочной террасе, выходившей во внутренний двор, выглядевшей гораздо скромнее и уютнее, чем величественная терраса с колоннами, тянувшаяся вдоль фасада. Принц сидел в плетеном кресле со стаканом виски в руке. Он с угрюмым видом убрал с лица растрепавшиеся волосы и потер лоб. Элиза заметила на его руке черную копоть от костра.

– Раньше этот дворец был нашим постоянным домом, – проговорил принц и махнул забинтованной рукой, указывая одновременно на все вокруг. – Не желаете выпить?

Дворецкий принес Элизе виски, и она опустилась в кресло напротив Джая. Стемнело, всходившая луна заливала сад серебристым сиянием. Пахло землей и какой-то ароматной растительностью. Элизе хотелось погрузиться в приятное тепло этого вечера и ни о чем не думать, но тут Джай нарушил молчание.

– За две недели до смерти моего деда бабушка перестала есть и пить. Она заботилась о муже, ухаживала за ним, но однажды поздно ночью я проснулся оттого, что бабушка нараспев повторяла: «Рам-Рам». Дед только что умер, кремация должна была состояться утром, и бабушка сразу объявила, что намерена стать сати. Она считала, что пережить мужа – позор для жены.

Джай убрал в карман лежавший на столе коробок спичек, поднялся и достал тонкую свечу из привинченного к стене металлического ящичка. Вытащил коробок, чиркнул спичкой и зажег свечу, потом поднес ее к паре ламп, закрепленных на внешней стене. Воздух сразу наполнился запахом горящего масла. Минуту или две Элиза смотрела на пляшущие тени и струйки дыма.

– Вы это видели?

– Мы с мамой приехали заранее: она знала, что ее отцу осталось недолго. После того как дед умер, бабушка совершила омовение, облачилась в свадебный наряд и всю ночь просидела рядом с телом мужа. Вместе с ней бдели только вывшие на улице собаки. На рассвете прибыл ее девар (брат мужа). Он должен был совершить последние обряды. Когда сати идет на костер, ее провожают толпы людей. Народ уже начал собираться.

– И все это у вас на глазах?

Джай смотрел в темноту, но теперь повернулся к ней, его глаза потемнели, свет в них погас, губы искривились в горькой усмешке.

– Бабушка посылала за мной, но мама перехватила слугу и приказала запереть меня в моей комнате. Мама была против, но я не мог оставаться в стороне и вылез через окно. Я любил и деда, и бабушку. – Принц умолк, нервно сглотнул и продолжил: – Иногда женщину связывают. Но бабушку не надо было удерживать. Когда я прибежал на место сожжения, огонь уже бушевал вовсю. Я даже не сумел ее разглядеть, но слышал, как она пела «Рам-Рам». До последнего вздоха. Бабушке до сих пор поклоняются.

Элиза некоторое время молчала. Она вгляделась в точеные, угловатые черты его лица, от света лампы под скулами залегли глубокие тени. Теперь Элиза видела: на этом лице отпечатались следы того давнего горя и потрясения. Как же она раньше не замечала? Принц сгорбился и полностью погрузился в свои мысли. Опустил голову, уставился на свои руки. Элиза заметила, как ходят его желваки. Ни один ребенок не должен видеть такой ужасной сцены. После случившегося у него на сердце осталась незаживающая рана, совсем как у Элизы после гибели папы.

– Сколько вам тогда было лет?

– Тринадцать. Через неделю исполнилось четырнадцать. Это произошло во время школьных каникул, и только поэтому я был дома, а не в Англии.

Элизе на глаза навернулись слезы. Она от всей души сочувствовала тому мальчику.

– Когда вы вернулись в школу, вам наверняка не с кем было поделиться тем, что вы пережили.

Джай покачал головой и снова посмотрел на Элизу. Казалось, они видели друг друга насквозь. Но принц быстро отвел взгляд.

– Меня и без того считали чем-то средним между дикарем и забавной зверушкой. Бабушка обожала мужа, его смерть стала для нее страшным ударом, но, кроме мамы, никто даже не пытался ее отговорить. А брат деда, наоборот, боялся, как бы бабушка не передумала: такой позор для семьи!

– Почему женщины не взбунтуются?

Джай пожал плечами:

– Некоторые и по сей день видят в самосожжении высшее выражение супружеской преданности и жертвенности. Бабушка жаждала воссоединиться с мужем в следующей жизни, поэтому пошла на такой шаг.

– Но это же преступление против женщин!

Джай посмотрел на нее с такой невыразимой печалью, что Элизе захотелось его утешить, и все же оставить эту тему она не могла.

– Что, если жизнь у человека только одна?

Джай глубоко вздохнул, но продолжал молча смотреть на Элизу.

– Неужели женщины так низко ценятся? – спросила она.

– Те, кто хочет стать сати, говорят, что это добровольный акт, проявление верности. На наш с вами взгляд, им промыли мозги. Они до сих пор живут по старым обычаям. В те времена выбор был невелик: женщину либо сжигали, либо считали плохой женой.

– Неужто обходится совсем без принуждения?

Джай с горьким смешком отвел взгляд. Элиза будто пробудилась от зачарованного сна.

– Какое там! Жрецам достается значительная часть имущества вдов, поэтому они всячески поощряют сати. У родственников с обеих сторон тоже есть свой интерес: они не прочь заполучить драгоценности вдовы. Иногда, чтобы одурманить вдову, используют бханг, известный вам под названием марихуана и каннабис. Бывает, женщину привязывают к телу мужа или удерживают на месте каким-то другим способом. Но хотя жизнь вдовы тяжела, многие пытаются сбежать. И если им это удается, они навлекают позор на всю семью.

– То есть тяга к жизни оказывается сильнее, чем семейные узы или обещание череды перерождений?

– Да.

– Но другие твердо убеждены в правильности своего поступка. Как ваша бабушка.

– Пожалуй. Для некоторых это выбор духовного пути. Трудно такое понять, правда? И тем не менее дело не только в давлении на вдов и в дани традиционным верованиям. Иногда случается и так, что для женщины, охваченной горем и отчаянием, сати становится способом самоубийства. Но разумеется, это противозаконно.

– А по-моему, причина в том, что из женщины лепят какой-то идеальный образ.

– Разве в вашей культуре по-другому? Конечно, у вас это не так ярко выражено, и все же…

– Мы женщин не сжигаем, – возразила Элиза и сурово посмотрела на него. Даже исполненный печали взгляд принца не заставил ее смягчиться. – Да и младенцев женского пола в Англии не убивают.

– Сейчас – нет, но вспомните прошлые эпохи. Вы знали, что после того, как британцы объявили обряд сати вне закона, количество подобных случаев только возросло?

Элиза покачала головой. Повисла неловкая пауза.

– Что вы намерены делать?

– Поговорю с Анишем, а потом с Чатуром, и оба ничего не предпримут. С Клиффордом Салтером тоже побеседую. Возможно, британцы попытаются найти виновных, но ничего не добьются. Деревенские жители своих не выдают.

– Но вы же узнаете тех, кто участвовал в обряде?

– Так далеко дело не зайдет. Британцы знают, что подобные вещи до сих пор происходят, но особо не вмешиваются.

– Почему примеры варварского отношения к женщинам встречаются по всему миру? – произнесла Элиза.

Ее сердце разрывалось от невыразимого горя.

Джай пожал плечами:

– Вечный вопрос. Увы, ответ мне неизвестен.

В этот день Элиза осознала, что ей следует быть очень осторожной, но если уж она твердо намерена остаться, то должна не просто осуждать индийские традиции, но и постараться понять их.

Ночь накрыла сад, будто черным одеялом. Темнота скрыла все вокруг. Со скрипом покачивались ветки, животные копошились в зарослях. Элиза несколько минут помедлила, прежде чем заговорить: боялась совершить ошибку. Одно неосторожное действие или слово, и фундамент, на котором строится ее жизнь, треснет. Но в печальных глазах Джая Элиза видела отражение себя, поэтому ей хотелось с ним поделиться. Она никому не рассказывала о папе: для нее это был способ защиты. Но теперь Элиза поняла, что все это время жила за стеклом, которое вот-вот разобьется.

Наконец она нарушила долгое молчание. Элиза посмотрела принцу в глаза и произнесла:

– Мой отец погиб, когда мне было десять лет.

Сердце сразу заколотилось быстро-быстро.

– Сочувствую.

По взгляду Джая Элиза поняла, что он говорит искренне.

– Это произошло на моих глазах. Я пережила то же, что и вы.