Текст книги "Когда начнутся дожди"

Глава 10

Элиза открыла глаза. В окно лился золотистый солнечный свет, а воздух был так благоуханен и свеж, что она почти поверила: вчерашний кошмар ей всего лишь приснился, а к утру развеялся, как и любой страшный сон. Но этот запах… Вчера вечером Элиза рухнула в кровать не раздеваясь и теперь стала срывать с себя одежду, на ткани которой еще сохранился запах человеческого жертвоприношения. В высоком темном шкафу Элиза отыскала халат. Завернувшись в него, спустилась вниз и отправилась на поиски Джая.

В неподвижном воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка: даже листья не колыхались. Но из сада отчетливо доносились ароматы трав, а вместе с ними благоухание жасмина и растения, похожего на жимолость. Элиза вдруг заметила, что арки террасы песочного цвета и красиво золотятся на солнце. Вчера ей было не до того.

– Вот бы так было всегда, – произнесла она, обращаясь к Джаю.

Тот вышел в сад следом за дворецким. Слуга держал поднос с чашками кофе.

– Как – так?

– Спокойно.

Джай задумчиво поглядел на небо, потом опустил взгляд на Элизу.

– Здесь мое сердце, – проникновенным тоном произнес он. – Сюда я сбегаю, когда груз забот становится невыносимо тяжелым. Кстати, в этом дворце я появился на свет.

– Комната, в которой я ночевала, принадлежала вашей матери?

Джай кивнул. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

– У всех нас есть душевные раны. У вас, у меня, у Инди. Это нас объединяет.

Джай погрузился в раздумья. Элиза мысленно согласилась с его словами. Принц вышел в сад с щетиной на подбородке, во вчерашней одежде, пропахшей землей, песком и дымом. Вот только смыл с лица черные разводы. Вид у него был потерянный.

– Вам нужна свежая одежда? – спросил Джай. – Мне она уж точно не помешает.

Элиза кивнула.

– Я распоряжусь, – пообещал принц.

– А еще мне надо вымыть голову.

В отличие от Клиффорда Элиза замечала все больше признаков того, что британцы в Индии не уважают традиции здешних народов. Но до этого дня Элиза была убеждена, что правда на стороне ее соотечественников, однако если они намерены закрывать глаза на такие страшные преступления, то в происходящем есть и их вина. Безусловно, британцы подавляли восстания слишком жестоко, да и если на то пошло, какое право они имеют находиться на этих землях? Сожжение вдовы вызывало у Элизы чувство бурного протеста. У шовинизма много лиц, и в разных частях света они отличаются, но никто не заслуживает того, чтобы его сжигали заживо, поджаривая на огне, будто мясо. Ни один человек.

Элиза любовалась живописным заросшим садом. Царившие здесь покой и гармония были для нее как бальзам на душу. Буйная растительность радовала глаз. Здесь расчищали только дорожки, а цветы – плетистые розы, жасмин и множество других, Элизе неведомых, – свободно росли в великом изобилии. Хотя нетрудно было представить, как чудесно будет выглядеть этот сад, если кое-где убрать заросли. Немножко открытой перспективы сделают его еще прекраснее. Очевидно, где-то поблизости скрывался источник воды. Возможно, дело в том, что земля здесь шла под уклон?

Элиза решила спросить у принца.

– Мы используем дождевую воду: собираем ее в небольшие резервуары. Еще здесь протекают мелкие речки, наллах. Во время дождей они разливаются. Кроме того, у нас есть колодцы. Но всего этого недостаточно. Нам нужны дамбы, большие резервуары и плотины – короче говоря, полноценная ирригационная система. Но это не от меня зависит.

– Разве вы не хотите помочь людям?

Джай нахмурился, а Элизу между тем захватила эта мысль. Она всерьез задумалась над проблемой водоснабжения. Изменить отношение к женщинам Элиза не в силах, но есть и другие способы улучшить жизнь людей. На душе у нее сразу стало легче.

– Должен быть какой-то способ облегчить людям жизнь.

– Я делаю все, что могу: нанимаю только местных, разрешаю им набирать воду из колодца в нашем дворе, однако ввести более справедливую систему налогообложения может только мой брат, а он этим заниматься не станет.

– А как насчет ирригации?

– Я же сказал…

Элиза перебила:

– Наверняка вы можете построить какую-нибудь систему.

– Я всесторонне изучал этот вопрос.

– Хорошо, не по всей стране, а здесь. Это же идеальное место. На своей собственной земле вы можете делать все, что захотите. На склоне выроете пруд, а дальше – еще несколько.

– Вы, похоже, думаете, что у меня денег куры не клюют. Да, мотоцикл мой собственный, а вот машина принадлежит моей матери. У меня есть прекрасный старый дворец, но нет денег на приличную реставрацию. Мне назначено весьма щедрое содержание, однако на ваш ирригационный проект его не хватит.

– Значит, надо собрать деньги. Было бы желание, а способ найдется. – Элиза осеклась, но все же не смогла удержаться и спросила: – Вы хоть замечаете, в какой нищете живут люди?

– Конечно замечаю.

– Нет, Джай, не думаю. Вы видите только то, что хотите видеть, но когда я проявлю вчерашнюю пленку и вы посмотрите на фотографии, у вас глаза откроются. Трудно игнорировать то, что запечатлено на бумаге. Пора действовать. Необходимо что-то предпринять.

– Вы говорите прямо как мой друг Девдан.

– Если он тоже считает, что с царящим здесь неравенством нужно что-то делать, я с ним совершенно согласна. Так почему бы не начать с ирригации? На ваших землях есть вода.

– А деньги?

– Найдем спонсоров. Я приложу все усилия.

Элиза понимала, что для Джая этот дворец – особое место, убежище, где он отдыхает и телом, и душой. Несмотря на ужасную сцену, которой стала свидетельницей Элиза, в Индии она будто вернулась к чему-то давно утраченному и поэтому теперь смотрела на жизнь по-другому. Здесь она чувствовала себя своей, хотя и сама понимала, как странно это звучит. Казалось бы, увиденное должно было только усугубить чувство отчуждения.

После завтрака – ели пирог с начинкой из творога и меда – Элиза снова поднялась в свою комнату. Там она обнаружила индийскую одежду, а на умывальнике стояла чаша с теплой водой и кувшин. Элиза вымыла голову, чтобы избавиться от остатков запаха гари на волосах, но стоило ей опять подумать о молодой вдове, как на глаза навернулись слезы. Вот кому больше не мыть голову. Она еще могла бы родить детей, но у нее отняли жизнь. Элиза оставила мокрые волосы распущенными, оделась и вышла из комнаты. Она нашла Джая внизу, в комнате со стенами цвета яичной скорлупы. Мебели в помещении почти не было, зато простора и свежего воздуха было в избытке.

При появлении Элизы Джай улыбнулся и встал.

– Красивые у вас волосы.

– Сейчас? – усмехнулась Элиза, дотрагиваясь до мокрых прядей.

Джай рассмеялся:

– Когда они сухие, у них столько оттенков! То золото, то огонь.

– А как же верблюды?

– Простите за грубость.

Джай посмотрел ей в глаза, и в ту секунду Элиза простила бы ему что угодно.

– Думал, вы очередная британка, приехавшая поглазеть на «экзотику».

– Это совсем не про меня.

Потом Джай показывал ей дворец. Они шли и разговаривали. Сначала принц привел ее в красивую галерею с колоннами, о которой как-то рассказывал. На самом деле, как он и говорил, это оказалась скорее большая терраса. Оттуда они спустились в сад, и Элиза смогла как следует разглядеть остроконечные арки и пазухи сводов, украшенные изящной резьбой в виде цветов и листьев. Местами камень осыпался, но мягкий золотистый цвет ничуть не потускнел.

– У нас в Раджпутане строительных материалов в изобилии: песчаник, сланец, мрамор и много чего другого. Значительную часть мрамора для постройки Тадж-Махала в Агре добыли в каменоломнях Макраны. Но еще у нас есть известняк из Джайсалмера и красный камень, из которого построили Красный форт в Дели. Вы его видели?

– Да. С удовольствием побывала бы в Дели снова. Мы ведь там жили. Впрочем, через некоторое время мне в любом случае надо будет съездить туда, чтобы забрать мои фотографии, когда они будут готовы.

– Выбирайте гостиницу «Империал». Все ваши соотечественники там останавливаются.

Элиза кивнула. Через широкие двери они вошли в удивительное помещение с потолком в два раза выше, чем в других покоях. Свет внутрь лился сверху через окна, которые Элиза даже не могла разглядеть.

– Окна над арками, – пояснил Джай, заметив, что она их высматривает.

Солнце так красиво золотило верхнюю часть зала, будто именно в этом и заключалось основное предназначение небесного светила. Здесь голоса Джая и Элизы будто взлетали к высокому потолку и звучали совсем по-другому.

– Это приемная. Но взгляните на пол.

Элиза опустила глаза и увидела, что мраморные плиты пола растрескались и раскрошились.

Некоторое время Джай стоял неподвижно.

– Может быть, расскажете, что произошло с вашим отцом?

Элиза на пару секунд прикрыла глаза, а когда подняла веки, то увидела во взгляде Джая столько доброты и участия, что часто заморгала: лишь бы не расплакаться!

– Это случилось двадцать третьего декабря тысяча девятьсот двенадцатого года. Никогда не забуду этот день. Папа возглавлял торжественную процессию: ехал на слоне сразу за вице-королем. Мы с мамой так им гордились! Дели должен был стать резиденцией британского правительства вместо Калькутты, и в тот день вице-король вступал в город при полном параде.

Джай пристально смотрел на Элизу. Его взгляд омрачился.

– Продолжайте.

Элиза постаралась взять себя в руки.

– Кто-то бросил бомбу. Мы с мамой стояли на нашем балконе и смотрели на процессию сверху. Я видела, как папа упал, а когда выбежала на улицу, оказалось, что бомба его убила.

Элиза запнулась. Джай протянул ей руку.

– Это моя вина. Я просила папу остановить слона под нашим балконом и помахать нам. Если бы не моя просьба… Я кинулась к папе, прижалась к нему, сказала, что люблю его. Много лет я пыталась себя убедить, что он успел меня услышать. Кто-то помог мне встать, но все мое новое белое платье было в крови. Его крови.

– Элиза, мой вопрос покажется вам странным, но верите ли вы в судьбу?

– Знать бы еще, что такое судьба, – проговорила Элиза.

– Мы верим, что человек способен влиять на свою жизнь, но некоторые вещи нам не изменить. То, чего не избежать.

– Какие, например?

Джай как будто хотел поделиться с ней чем-то важным, но в последний момент передумал. Лишь улыбнулся и небрежно махнул рукой:

– Наверное, для каждого они свои. Просто мне стало любопытно, что для вас означает судьба.

Некоторое время спустя Джай провел Элизу через сад и показал ей конюшни у задней стены. Элиза не понимала, почему они не торопятся обратно во дворец, и спросила об этом Джая.

– Умеете ездить верхом? – спросил он вместо ответа и подставил лицо солнцу.

– Давно не садилась в седло.

Джай посмотрел на нее:

– Подумал, можно устроить небольшую верховую прогулку в стороне от изъезженных дорог.

Конюх приветствовал хозяина, и Джай тепло с ним поздоровался. Потом молодой человек вывел двух лошадей. Тем временем Элизе все не давал покоя вопрос о судьбе. Зачем Джай спрашивал, верит она в нее или нет? Элиза решила вернуться к этому разговору позже.

– Это пустынные лошади, – пояснил Джай, не подозревавший, о чем она думает.

Элиза как завороженная смотрела на величественные головы на широких, изогнутых изящной дугой шеях и безупречной формы остроконечные уши, но больше всего ее восхитили длинные ресницы и гордо раздувающиеся ноздри.

– Изначально для выведения пустынных лошадей использовали арабских коней.

– Может быть, прокатимся верхом в другой раз? Если не возражаете. Мне нужно поскорее вернуться во дворец, чтобы проявить пленку, иначе изображение пропадет.

– Тут совсем недалеко. Не бойтесь, ваша лошадь очень смирная.

Элиза разрывалась между желанием провести побольше времени в обществе принца и сомнениями в своих навыках наездницы.

– Я буду отставать.

Но Джай лишь улыбнулся. Элиза поняла, что отказываться бесполезно, и нервно кивнула. В последний раз она садилась на лошадь еще в подростковом возрасте, но Элиза понемногу убеждалась, что Джай – тот, на кого можно положиться в этом чужом мире. Перспектива пообщаться с ним подольше оказалась слишком заманчива, чтобы отказываться от такого шанса.

– Может, обойдемся без седел? Если вы раньше ездили только на оседланной лошади, для вас это будет прекрасный новый опыт. Отвлечетесь от ужасных воспоминаний о вчерашних событиях. – (Элиза ничего не ответила, но подумала, что случившееся слишком прочно врезалось ей в память.) – Без седла связь с животным теснее. Хотите попробовать? Тем более что дамских седел у меня нет.

Элиза лишь смотрела на Джая. Тот воспринял ее молчание как знак согласия и помог ей сесть на лошадь. Элиза с колотящимся сердцем замерла на спине животного.

– Повторяйте за мной, – велел Джай, запрыгнув на своего коня. – Подвиньтесь немного вперед, и ноги тоже держите впереди. Когда замедляете ход или останавливаетесь, не вдавливайте в бока лошади пятки и голени. И главное – не нервничайте.

Но Элизу пугало, что во время этой «прогулки» она будет полностью зависеть от животного.

– Все будет хорошо. Доверьтесь лошади, иначе ваша нервозность передастся ей. Расслабьтесь и наслаждайтесь.

Прежде чем они тронули лошадей с места, Элиза спросила у Джая:

– И все-таки что вы имели в виду, когда говорили о судьбе?

Джай пожал плечами:

– Мы, индийцы, придаем судьбе большое значение.

Такой ответ не удовлетворил любопытство Элизы, а судя по тому, как Джай отвел взгляд, на самом деле он поднял эту тему неспроста. Джай что-то скрывал.

Сначала ехали медленно, и все равно на ладонях и коже головы Элизы выступил пот. На пути им встретились несколько нищих деревень, и Элиза лишний раз убедилась, как тяжело выживать в этой засушливой местности. Она снова подумала о том, сколько пользы принес бы этим людям новый источник воды. Постепенно деревни остались позади. Ветер развевал волосы Элизы. Она и впрямь начала получать удовольствие от скачки по этой волшебной, нетронутой земле. Элиза даже почувствовала связь с лошадью, о которой говорил Джай.

Принц ее не обманул: ехать действительно пришлось недолго. Вскоре Элиза уже снова сидела в коляске мотоцикла.

– Ну как, понравилось? – спросил Джай, прежде чем завести мотоцикл.

– Знаете, я и сама не ожидала, – искренне ответила Элиза.

Хотя ее по-прежнему преследовали крики вдовы, верховая прогулка помогла снять напряжение.

Джай рассмеялся. Элиза вопросительно взглянула на него.

– Видели бы вы свое лицо! – проговорил он. – Порозовели, разрумянились. Сразу захотелось взять вас и умчать в мое личное королевство.

– У вас есть личное королевство? – только и спросила Элиза, но тут же отвела взгляд.

Ее сердце снова забилось быстрее: то ли от смущения, то ли по другой причине, но по какой именно, Элизе думать не хотелось.

Глава 11

Первой, кого Элиза встретила во дворце, оказалась Индира. Свет лился внутрь через высокие окна коридора, расчертив пол узорами. Глядя на них, Элиза размышляла о том, что среди дворцового великолепия чувствует себя не в своей тарелке.

– Что-то вы с Джаем задержались, – заметила Инди, когда они вместе шли через анфиладу комнат.

Она улыбалась, хотя казалась немного раздраженной.

– Да.

Элиза продолжила путь, но Инди остановилась.

– Почему? До моей деревни и обратно всего день пути.

Решив, что Инди просто любопытно, Элиза обернулась.

– Кое-что случилось.

– С Джаем?

У Элизы упало сердце. Она надеялась излить душу Инди, но холодный, недобрый взгляд девушки застиг ее врасплох. Элиза поняла, что дружескому разговору сегодня не бывать.

– Не хочу вспоминать.

– Ты ночевала у него во дворце?

– Да, кажется, в бывшей спальне Лакшми.

– Теперь это комната Джая.

– Я не знала.

– А он где спал?

– Понятия не имею. Извини, мне надо проявить пленку.

Элиза зашагала прочь, но Инди догнала ее и схватила за рукав.

– Ты в чужой одежде. Куда подевались твои вещи?

И снова этот подозрительный взгляд, исполненный ревности. Элиза уже видела его на дурбаре. От такой неприкрытой враждебности Элиза растерялась и стала запинаться:

– Я… я…

– Джай пустил тебя в свою спальню. Удостоил особой чести. Мне он ни разу не позволил там ночевать.

Элизу задел тон Инди. Эта девушка не имеет права предъявлять ей претензии!

– Я перед тобой ни в чем не виновата. А теперь извини, но мне пора.

Элиза высвободила руку и пошла дальше, но этот короткий разговор оставил неприятный осадок. Она не хотела наживать врагов, особенно если ее врагом станет Индира.

Как ни старалась Элиза, она никак не могла избавиться от воспоминаний про обряд сати. Ее преследовала даже не сама душераздирающая картина, а этот страшный запах, который проник ей в ноздри, да так там и остался. Элизе было просто необходимо выговориться. Наверное, ее чувства сумеет понять только кто-то из соотечественников. Элиза выскользнула за дворцовые ворота, наняла рикшу и пятнадцать минут спустя уже утопала в подушках удобного дивана в гостиной Дотти и пила чай из чашки из костяного фарфора.

– Как же я рада тебя видеть! – весело болтала Дотти. – Я здесь изнываю от скуки, хотя тебе вряд ли знакома эта проблема.

Элиза покачала головой. Она слушала Дотти вполуха. Даже в чужой стране облик хозяйки и обстановка в комнате оставались настолько английскими, что это слегка выбивало из колеи: на журнальном столике ваза с душистым горошком, в углу пианино, на стенах картины с пастушьими собаками, на окнах – симпатичные занавески в цветочек. Элиза узнала ткань «Либерти». На нее вдруг нахлынула ностальгия.

– Я хотела с тобой поговорить, – наконец призналась Элиза. – У меня голова идет кругом…

У нее ком встал в горле. Борясь с нервозностью, Элиза сделала глубокий вдох. Сможет ли она рассказать о случившемся? Разве такой ужас можно описать словами?

– Конечно, я вся внимание.

Во взгляде Дотти читались лишь доброта и участие.

– Но если я все тебе расскажу, на всякий случай обещай молчать. Не уверена, кому можно об этом говорить, а кому – нет.

Дотти растерялась.

– Я кое-что видела, – с запинкой выговорила Элиза.

– И что же?

– Женщина сгорела заживо.

Дотти покачала головой:

– Какой ужас! Случился пожар?

– Нет, ты не поняла. – Элиза собралась с духом. – Это был обряд сожжения вдовы.

Рука Дотти взлетела к губам. Она побледнела.

– Боже правый! Слов нет! Должно быть, для тебя это было ужасное потрясение!

– Видимо, да. Я думала, что оправилась, но теперь мне повсюду мерещится запах горелой плоти. Никак не могу от него избавиться. Дотти, это самое кошмарное, что мне доводилось видеть.

– Бедняжка!

Из груди Элизы вырвались рыдания.

Дотти встала и принялась мерить шагами комнату.

– Сожжение вдов запрещено. Первым делом надо сообщить Клиффорду, и тогда…

– Нет, – перебила Элиза. – Пожалуйста, не надо. Пусть с ним поговорит Джай. Он сказал, что вдов сжигают по сей день, но власти бездействуют. Боюсь, Клиффорд не даст делу ход: предпочтет, чтобы британцы оставались в стороне.

Дотти потрясенно уставилась на Элизу.

– Только не говори, что он водил тебя посмотреть на этот ужас!

– Нет, мы ехали в другое место, но Джай попытался спасти вдову.

– И?..

– Он вел себя очень смело, даже обжег руку, но… – Элиза всхлипнула. – Мы не успели. Было слишком поздно.

Дотти подошла к шкафу с алкоголем и повернула ключ в дверце.

– Думаю, тебе нужно что-нибудь покрепче чая. Мне уж точно выпить не помешает. – Дотти показала бутылку. – Как насчет бренди?

Элиза кивнула. Дотти поставила на столик два стакана с янтарным напитком. Не успела она опуститься на диван рядом с Элизой, как осушила свой стакан до дна.

– О господи, что за люди? – вздохнула она. – Ох уж эти их традиции! Просто кошмар какой-то! Только начинаешь привыкать к жизни в Индии, и вот вам пожалуйста – происходит что-то подобное!

– Ничего подобного этому быть не может. Я не знаю, как мне быть. В жизни ничего страшнее не видела!

Элиза опустила голову. Ей на глаза навернулись слезы.

– Да и немудрено.

– При одном воспоминании внутри все переворачивается!

Элиза закрыла лицо руками.

Дотти погладила ее по спине:

– Бедняжка!

Элиза подняла голову:

– Джай говорит, что обряд совершается тайно, а в первое время после того, как мы его запретили, вдов сжигали чаще. Нет, пусть про сати расскажет Джай. Его слова будут звучать убедительнее.

– Это он тебе так сказал?

Элиза подняла голову:

– Что? Нет, конечно!

– Элиза, это убийство. Такие преступления не должны сходить людям с рук.

– Уже сходили и сейчас сходят. Я, наверное, лучше пойду. Пожалуйста, пока никому не рассказывай. Не хочу, чтобы Клиффорд знал, что я видела этот ужасный обряд своими глазами, иначе он сделает виноватым Джая или захочет ограничить мои передвижения.

Дотти дотронулась до ее руки.

– Дорогая, не могу же я отпустить тебя в таком состоянии. Тебя всю трясет. Останься хоть ненадолго. Тебе нужно поесть. Съешь хотя бы сэндвич.

Во второй половине дня Элиза работала в темной комнате. Потом ее мысли снова обратились к обряду сати и тому, что сказала Дотти. Элиза заметила, что проникается все большей симпатией к Джаю. А еще она хотела снова спросить его о судьбе. Этот вопрос тоже не давал ей покоя. Что это за сила такая? Рок, которому невозможно противостоять? Если да, то такой фаталистический взгляд на жизнь абсолютно не по ней.

Затем мысли Элизы обратились к Индире. Она хотела видеть эту девушку подругой, а не соперницей, но вопрос в том, как наладить с ней отношения. Через некоторое время Элиза разделась и легла в кровать, слушая щебет птиц за окном. Сначала голоса из прошлого не давали ей покоя: то папа обещал, что обязательно ей помашет, то Оливер высказывал ей все, что думает, перед тем как хлопнуть дверью, – на этом закончился не только их брак, но и его жизнь… Наконец, измученная горем и чувством вины, Элиза забылась сном.

Ее разбудил стук в дверь. Решив, что пришла Инди или Кири, Элиза завернулась в широкий шелковый халат и открыла дверь. Ее волосы торчали в разные стороны. Но к удивлению Элизы, на пороге стоял Джай. Они уставились друг на друга. Элиза с побагровевшими щеками поплотнее запахнула халат на груди.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Мама хочет с вами поговорить.

– А почему об этом сообщаете вы? Я в чем-то провинилась?

– Нет, ей просто захотелось с вами пообщаться.

Во время этого разговора они смотрели друг другу в глаза, но вдруг Джай на секунду отвел взгляд.

– Элиза, я…

– Да?

Джай протянул руку и дотронулся до ее волос.

– У вас очень красивые волосы.

Элиза улыбнулась:

– Вы уже это говорили.

Что-то в выражении лица Джая пробуждало чувства, которым Элиза упорно противилась. Но может быть, Джай просто играет с ней? Элиза теребила серебряную цепочку с маленьким камушком, которую никогда не снимала с шеи. У нее учащенно бился пульс. В этот момент ей казалось, что Англия где-то далеко-далеко. Стоило Джаю посмотреть на нее, и все мысли о доме вылетали из головы.

– Подождете в коридоре? А впрочем, погодите. Пока я одеваюсь, взгляните вот на это.

Элиза принесла листы с проявленными кадрами и чуть дрогнувшей рукой протянула их Джаю. Нет, так не годится: его появление не должно приводить ее в трепет.

Пока Элиза одевалась, из коридора до нее донеслись голоса. Говорили на хинди. Элиза подошла к двери и прислушалась, надеясь разобрать, о чем речь.

Она узнала низкий голос Джая, но тут его прервал второй голос: пронзительный, женский. Слов Элиза не понимала, но сразу узнала голос Индиры. Элиза не считала себя красавицей и все же несколько раз сталкивалась с женской завистью. Однажды в школе-пансионе девочки схватили ее, прижали к полу и остригли ее длинные волосы. С тех пор Элиза жила в страхе до самого выпуска. Во дворце ей и так уже приходилось лавировать между подводными камнями. Не хватало только настроить против себя ревнивую женщину!

Наконец в коридоре стало тихо. Элиза вышла из комнаты. Джай мерил шагами коридор, разглядывая ее снимки.

– Какие-то проблемы? – спросила Элиза.

– Извините, не успел как следует все рассмотреть, но я понял, что вы имели в виду, когда говорили о бедности. Увы, когда постоянно видишь вокруг нищету, перестаешь ее замечать. Можно я на некоторое время оставлю эти снимки у себя? – Джай усмехнулся и покачал головой. – Насчет Индиры вы тоже были правы. И как я сам не замечал?..

– В таких делах со стороны виднее.

Джай вздохнул:

– Я никогда не давал ей повода. Я люблю Инди, но только как младшую сестру, поэтому ни о каких романтических чувствах и речи быть не может. – Тут он странно посмотрел на Элизу и прибавил: – Когда соберусь жениться, моя невеста должна быть равной мне по рождению. Если с моим братом что-то случится, следующим махараджей стану я.

«Что ж, предельно ясно», – подумала Элиза.

– Да, если Аниш умрет, на трон взойду я, но Чатур сделает все, что в его силах, чтобы этому воспрепятствовать. Я бы многое хотел изменить, и один из первых пунктов этого списка – уменьшить влияние Чатура. Конечно, при соблюдении всех соответствующих традиций.

– Разумеется. Но это ваши дела, меня они не касаются.

Элиза старалась сохранять ледяное спокойствие, но и тон принца, и его слова застали ее врасплох. Неужели это предостережение, адресованное ей?

– А теперь пойдемте, а то Лакшми заждалась. Кстати, я уже рассказал Клиффорду Салтеру о сожжении вдовы. Как я и ожидал, он был шокирован и обещал разобраться в этом деле. – Джай помолчал. – О том, что там присутствовали вы, я не сказал. Я правильно поступил?

– Совершенно правильно. Пусть не знает. Не хочу, чтобы Клиффорд следил за каждым моим шагом.

– Но в этом случае власть Салтера ограничена.

Джай провел Элизу по нескончаемым коридорам и покоям в голубую приемную, где она оказалась сразу после приезда.

– Инди выполнила эту роспись по заказу моей матери.

Элиза разглядывала голубые цветы, листья и филигранные завитки, покрытые позолотой. Они поднимались вверх по стенам и украшали потолок.

– У Инди редкий талант.

Тут вошла Лакшми и протянула Элизе руку.

– Рада вас видеть. Мой сын рассказал про вашу поездку.

Сердце Элизы забилось неровно. Гадая, что́ именно рассказал Джай, она лишь молча кивнула.

Оказавшись во внутренней главной приемной, Элиза залюбовалась красотой этого помещения. Она очутилась в сверкающем зеркальном дворце: ни дать ни взять Шиш-Махал![19]19
  Шиш-Махал также известен как Дворец зеркал, или Хрустальный дворец. Построен во времена правления могольского падишаха Шах-Джахана в 1631–1632 гг. Находится в Лахорской крепости. Известен украшениями в стиле флорентийской мозаики и зеркалами, инкрустированными в белые мраморные стены.


[Закрыть] Все стены были выложены разноцветной стеклянной мозаикой. На потолке были изображены ангелы с крыльями. Лепнина была позолоченной. Элиза глядела на все это, как зачарованная. Ничего подобного ей видеть не доводилось. На полу в изобилии лежали шелковые подушки, но Лакшми жестом указала на два кресла с прямыми спинками, обитые красным бархатом. Элиза опустилась на край сиденья, а Джай растянулся на кушетке.

– Сын говорит, у вас есть план относительно ирригации, – произнесла Лакшми.

– Всего лишь идея.

– Очень хорошая идея, хотя мой старший сын Аниш, вероятно, с этим не согласится. Но сегодня утром Джай изложил мне ваши соображения, и с тех пор я ни о чем другом думать не могу. Чтобы подданные были на нашей стороне, мы должны облегчать им жизнь. В противном случае бунтовщики легко натравят их на нас. Как вы знаете, в некоторых частях штата нечто подобное уже происходит. Боюсь, беспорядки будут происходить все чаще. Я опасаюсь за судьбу нашего княжества. Ждала активных действий от Аниша, но тщетно. Видимо, придется брать дело в свои руки. Я придумала план, и теперь мне не терпится им поделиться.

Джай взглянул на Элизу:

– Готовьтесь удивляться.

– Предлагаю вот что. В нашей сокровищнице хранится большой запас семейных драгоценностей. Если нам гарантируют финансирование с британской стороны, я с радостью возьму на себя начальные расходы и заплачу инженеру, который будет работать над проектом.

– Мама, Элиза должна знать все подробности, – произнес Джай.

Лакшми пожала плечами:

– Хорошо.

– Элиза, идея моей матери заключается вот в чем. Как только инженер составит план, мы заложим часть семейных драгоценностей, но при условии, что позже мы получим британские кредиты.

– Но все это должно оставаться между нами, – прибавила Лакшми. – Нельзя допустить, чтобы мой старший сын узнал о заложенных драгоценностях. Джайант уверяет, что на ваше молчание можно рассчитывать.

– Разумеется. – Элиза на некоторое время задумалась. – Но прежде чем начать, проект должен быть одобрен, а финансирование гарантировано.

– Вот именно, и здесь свою роль сыграете вы. Обсудите проект с вашим мистером Салтером. Пусть поможет нам оформить необходимые разрешения. Тогда получить кредиты будет намного проще. Может быть, Салтер даже поможет найти спонсоров, которые профинансируют проект.

Элиза не ожидала, что Джай отнесется к ее еще толком не оформившимся идеям так серьезно, и все же ее это порадовало.

– Не уверена, что сумею на него повлиять, но сделаю все, что в моих силах.

Они обсуждали идею еще полчаса, а потом Джай ушел играть в поло. Элиза встала.

– Нет, останьтесь. Вы уже кое-что узнали о нашей жизни. Может быть, у вас возникли вопросы? – спросила Лакшми, жестом велев Элизе сесть. – Если что-то интересует, спрашивайте.

Элиза обрадовалась такой возможности. После случившегося она начала бояться за собственную безопасность во дворце и в то же время осознавала: чтобы здесь освоиться, нужно разобраться в образе мышления местных жителей.

– Я бы хотела узнать больше о вашей культуре, – ответила Элиза, хотя перед мысленным взором снова неумолимо встал пылающий погребальный костер.

– О дворцовой культуре? Или о нашем строгом этикете?

Элиза подумала и решила ничего не говорить о сати.

– И о том и о другом, но, вообще-то, я имела в виду ритуалы, молитвы, богов. Что они символизируют? Почему их так много?

– Жизнь нашего общества строится на традициях, но пуджа – молитвы – дают нам смысл, иначе его бы в мире просто не было. Мы индуисты. Некоторые люди думают, что это религия, но они ошибаются. Индуистом можно только родиться, это образ жизни.

– Но что, если этих богов на самом деле не существует?

– Тут все зависит от интерпретации. Они существуют в наших умах и сердцах. Вот что главное. Они дают нам порядок, по которому мы живем. Не все наши законы хороши, но мы точно знаем свое место в мире. А вы можете сказать о себе то же самое?

Элиза вспомнила деревню, где сток для нечистот роют каждый день прямо посреди извилистой пыльной дороги. Несмотря на царящую там нищету, Элизе понравились дома из обожженной глины, спящие коровы и собаки, черноглазые малыши, глядевшие ей вслед. Элизу восхитила грация женщин – высоких, с прямой спиной, с головами и лицами, закрытыми легкими муслиновыми дупаттами. Все это было бесконечно далеко от Англии: и во времени, и в пространстве. Но еще больше англичан и индийцев разделяют традиции и чувство собственного достоинства.

– Я об этом не задумывалась, – ответила Элиза на вопрос Лакшми, хотя, строго говоря, она покривила душой. Во многих отношениях Элиза понятия не имела, где ее место в мире, и она едва сдерживалась, чтобы не поведать Лакшми, как ужасно было видеть сожжение вдовы и какой уязвимой почувствовала себя сама Элиза, ведь она тоже вдова. Она хотела быть честной с этой великодушной женщиной. Рассказать ей всю правду.