Текст книги "Кедровая Бухта"

Джастин припарковалась возле парадной двери. Ее мать, должно быть, смотрела в окно, когда подъехала дочь, потому что открыла дверь, как только Джастин начала подниматься по ступеням на крыльцо.

– Милая, – сказала Оливия, протягивая руки для объятия. – Это приятный сюрприз.

Джастин выдавила улыбку.

– Ты как раз на ужин.

Джастин никогда не могла понять, почему Оливия так старается накормить ее. То же самое делала и бабушка. «Наверное, материнство предполагает стремление заботиться», – предположила она. Хотя ей уже не требовалась забота. По крайней мере, подобного рода.

– Отлично, – ответила Джастин, не проявляя, однако, особого энтузиазма. Ее желудок уже содрогался.

– Тебя что-то беспокоит? – посмотрела внимательно на дочь Оливия.

Радар! Джастин готова была поклясться, что у ее матери есть радар.

– Почему бы нам не выпить чаю? – предложила Джастин.

– Ты ведь не беременна? – застыла Оливия. – Господи, не говори мне, что ты собираешься замуж за Уоррена!

– Мама, просто сделай чай. И нет – я не беременна.

– Слава богу.

Ее облегчение не могло быть более очевидным. Неужели она не понимает, как оскорбительна ее реакция?

Оливия прошла на кухню, и Джастин последовала за ней.

– Это было грубо с моей стороны, милая. Прости! – сказала Оливия, ставя на плиту чайник. После чего она вздохнула. – Ты знаешь, что я думаю об Уоррене.

Джастин не требовалось напоминание.

– Но ты, кажется, наслаждаешься его обществом, и важно только это.

Джастин не ответила на не совсем полноценное извинение матери. Какой смысл? Да, ей нравился Уоррен, но она не была слепа и видела его ошибки. Самым обаятельным в нем был возраст. Джастин любила мужчин старше себя. Они были решительными, уверенными и надежными. Она не намеревалась иметь детей и искала зрелых отношений. Мужчины ее возраста казались Джастин безответственными подростками.

Оливия налила чай и поставила две чашки на обеденный стол.

– Хорошо, – сказала мать, когда они обе сели. – Если ты не беременна, тогда в чем дело?

Джастин проигнорировала вопрос и попробовала чай.

– Я говорила с Джеймсом на прошлой неделе.

– Как у него дела? – Оливия отрешенно посмотрела на дочь.

– Мне показалось, что его голос звучит хорошо.

– Хорошо?

– Счастливо, – поправилась Джастин.

– У него появилась новая девушка?

Она не могла поверить, что ее мать не может ничего понять.

– Не совсем.

– Он встречается с той же девушкой, что и раньше? Селиной? Сейчас я не могу вспомнить ее фамилию.

– Солис.

– М-м-м. Каждый раз, когда Джеймс упоминал о ней, они ругались то по одному поводу, то по другому.

– Сейчас у них все хорошо, – проговорила Джастин, пытаясь не засмеяться – Оливия казалась абсолютно недогадливой.

– Я рада слышать это.

– Да, мам? – давила Джастин.

– Конечно, я рада. – Оливия помедлила. – Ты пытаешься сказать мне, что Джеймс и Селина помолвлены?

– Нет, я здесь, чтобы сказать – они женаты.

– Женаты? – Оливия быстро вскочила со стула, а затем так же стремительно села обратно. – Женаты? И даже не сказали мне? Не сказали ни слова?

– Джеймс боялся твоей реакции.

– Ему следует куда больше опасаться, что я скажу теперь, – сурово проговорила Оливия. – Почему он так подумал? А как семья Селины? Это было для них таким же шоком?

– Очевидно, нет.

– Что ты имеешь в виду?

– Отец Селины настаивал, чтобы они венчались в костеле.

– Но Джеймс не католик.

– Он обратился.

Джастин видела недоумение в глазах матери и понимала, что она с трудом принимает новости. Сын, которого она растила протестантом, внезапно стал католиком.

– Должно быть, он очень сильно любит ее, – задумчиво проговорила Оливия.

– Думаю, да.

– Значит, другими словами, мой сын и эта молодая девушка, которую я не видела ни разу, поженились по традициям католицизма и ни слова не сказали никому из нашей семьи?

– Да, – подтвердила Джастин.

– Почему?

– Джеймс хотел, чтобы вы с папой были там. – Джастин на мгновение затаила дыхание. – Но он боялся, что вы не одобрите этого.

– Господи, почему? Потому что Селина – латиноамериканка? Джеймс, должно быть, плохо нас знает.

Джастин пожала плечами. Она не была согласна с тем, как поступил брат, но сейчас слишком поздно что-то менять.

– Когда я познакомлюсь с ней?

– Мам, это еще не все.

Оливия поставила чашку обратно на блюдце.

– Селина беременна?

– Наконец-то, мам. Тебе потребовалось слишком много времени, чтобы догадаться.

– Я сама говорила с Селиной, – радостно проговорила Джастин. – Похоже, она довольна. Джеймс с ума сходит по ней, и я уверена, что она будет хорошей женой.

– Как давно? – Мать выглядела не настолько уверенной, как Джастин.

Это и была самая худшая часть.

– Ей рожать через четыре месяца.

– Четыре месяца, – эхом отозвалась Оливия. – Я буду бабушкой через четыре месяца?

– Похоже на то.

Ее мать не проговорила ни слова следующие несколько минут, затем ее глаза заблестели, и Джастин поняла, что Оливия вот-вот заплачет.

– Мам, тебя так волнует, что ты станешь бабушкой?

Оливия покачала головой и промокнула глаза салфеткой:

– О нет… Я просто очень хотела бы, чтобы у сына хватило смелости рассказать мне все самому.

– Сейчас он ждет твоего звонка. – Джастин крепко прижала Оливию к себе, и они постояли минуту в тесном объятии. – Хочешь, я наберу номер?

– Пожалуйста, – кивнула Оливия.

Глава 5

Сесилия приехала на работу в пять – на час раньше того времени, когда начиналась ее смена. Но бар уже начинал заполняться людьми. Она опустилась на обитый тканью стул, надеясь, что ей представится возможность поговорить с отцом.

– Как дела, ребенок? – послышался с противоположной стороны стойки голос Бобби Меррика. – Может, чего-нибудь выпьешь?

Сесилия ненавидела, когда он начинал общаться с ней как с клиентом.

– Хорошо, может, чашечку кофе?

– Уверена, что не хочешь ничего покрепче?

– Абсолютно.

В определенных вещах ее отец так и не повзрослел – он продолжал одеваться и вести себя как подросток. У Бобби были седеющие волосы длиной до плеч, и его гардероб состоял из футболок бешеной окраски, которые он носил вместе с джинсами. Это не беспокоило Сесилию, но бывали времена, когда она нуждалась в зрелой поддержке отца. Этот вечер был именно таким случаем. Отец принес ей чашку остывшего черного кофе, подождал, не подойдут ли еще клиенты, а после вернулся и сел рядом с дочерью.

– Разговаривала с матерью недавно? – спросил Бобби. После развода Бобби – он настаивал, чтобы Сесилия называла его именно так, – уехал из Нью-Джерси и сначала поселился в Нью-Мехико, затем переехал в Аризону и постепенно добрался до севера штата Вашингтон.

– Она звонила в прошлые выходные.

– С ней все в порядке?

Насколько Сесилия знала, ее родители не разговаривали и даже не видели друг друга много лет, вплоть до прошлого мая, когда мать прилетела на свадьбу Сесилии. И вдруг Бобби спрашивает о ней.

– У нее все хорошо.

– Я рад слышать это, – ответил Бобби, наклоняясь на стойку. – Она изумительная женщина.

Если так, тогда почему он оставил их обеих? Сесилия не хотела начинать какой-либо спор. Бобби желал, чтобы люди любили и уживались друг с другом, как он частенько объяснял ей. Он не мог жить, если кто-то был расстроен из-за него, он даже ненавидел находиться там, где разворачивается ссора. Когда положение дел становилось для него слишком напряженным, Бобби просто переезжал.

Он спросил о бывшей жене, но не искал ее – не звонил и не писал все эти годы. И для него такое поведение имело смысл. Бобби не хотел слышать ни о каких трудностях или разочарованиях, особенно когда их причиной был он сам. Когда умерла Элисон Мари, Бобби оставался в стороне – эмоционально и физически. Он не мог дать Сесилии ту поддержку, в которой она так сильно нуждалась, – в нем просто не было этого умения. Сесилии потребовалось некоторое время, чтобы прийти к этому осознанию. Она могла злиться на него, вероятно, и была зла, но это не принесло бы ничего хорошего. Бобби есть Бобби, и Сесилии надо было либо принять его таким, либо жить без отца, хотя Бобби и не очень хорошо справлялся с этой ролью.

– Сегодня я была в колледже.

– Да?

– Да, я записалась в класс по алгебре и англий скому. Это был начальный курс, самая основа, но ей же надо было с чего-то начинать. В первый раз за очень долгое время Сесилия смотрела в будущее, а не зацикливалась на прошлом.

– Алгебра?

– У меня и раньше были хорошие отношения с цифрами.

Сесилия всегда наслаждалась математикой и очень хорошо справлялась с ней в школе. Ей нравилось чувство строгой гармонии, которое ей давали расчеты. Все ставало на свои места, и у проблем появлялись решения. Вероятно, алгебра будила ее лучшие качества.

– И как ты собираешься использовать полученные знания?

Сесилия пока не знала, но это были скорее курсы переподготовки, нежели то, что поможет сделать ей карьеру.

– Очень важно, что я знаю, как найти икс, – ответила она ради шутки. – Так я смогу разгадать секреты вселенной. Ну, знаешь, как Эйнштейн. Все начинается с икса.

– Правда? – Глаза Бобби расширились от удивления. Это была шутка, а он воспринял ее слова серьезно.

– Конечно. По крайней мере, отчасти. Очевидно, если бы в то время, когда Сесилия училась в школе, Бобби был рядом, он не смог бы помочь ей с математикой.

– И что ты думаешь о моем обучении? – спросила она в поисках поощрения.

– О, это действительно круто, – ответил Бобби, бросая на нее пустой взгляд.

Круто?

Сесилия вновь почувствовала это. Она разочаровывалась в очередной раз. Сесилия должна была знать, что в лучшем случае его ответ будет неадекватным.

Бобби обслужил клиента, и Сесилия встала со стула, готовясь начать свою смену в ресторане.

– Мы поговорим позже, – крикнул ей Бобби. Сесилия кивнула. Этот разговор получился таким же

поверхностным, как и все остальные, которые они пытались вести. Отец этого просто не понимал, и Сесилия не могла ничего сказать или сделать, чтобы изменить положение дел.

Вскоре ресторан заполнился. Сесилия весь вечер была занята, провожая посетителей до их столиков, отвечая на звонки и управляясь с кассовым аппаратом. И ей нравилось это. Потому что, когда появлялось свободное время, ее мысли автоматически возвращались к Яну. «Джордж Вашингтон» отошел от причала Кедровой Бухты два дня назад. Она наблюдала за его отплытием по вечерним новостям, которые демонстрировали огромный авианосец, скользящий по водам бухты.

Сесилия сидела перед телевизором и пристально смотрела на экран. Она не могла отойти в сторону, даже если бы и захотела. Ян уплыл. На шесть месяцев. Се силия задавалась вопросом, будет ли он писать ей. Она могла бы пойти в библиотеку и сама написать ему на электронную почту, но не была уверена, стоит ли делать это. И тем не менее именно так Сесилия и хотела поступить.

Черт, все так сложно! Она не могла понять свои собственные чувства, что уж говорить о понимании чувств Яна. Все эти противоречивые эмоции – злость, желание и сожаление. По крайней мере, у нее есть шесть месяцев чтобы подумать о разводе и о том, как ей следует поступить. У Яна тоже появилось это время. Его отъезд был на руку обоим, уверяла себя Сесилия. И все же ей была противна мысль, что она не увидит, не поговорит с ним в течение шести месяцев.

С того момента, как Сесилия увидела новости, она все время думала о том, что ей следовало сказать в тот день, когда они встретились на кладбище. Сесилия сожалела, что так быстро разозлилась, и теперь понимала – Ян не пытался огорчить ее, спрашивая о кредитной карте. Ян просто был бестактен. И не очень искусен в выражении своих чувств. Впрочем, так же, как и Сесилия, что она не сразу осознала. Как бы она хотела обнять его до того, как они разошлись! Было бы так хорошо вновь почувствовать, как руки Яна обвились вокруг ее тела.

Сесилия как раз собиралась уходить домой, когда появился отец.

– Ты слышала о Яне? – спросил он.

– Слышала что?

– Вероятно, он вернется.

– Ян?

– Ты ведь говорила, он служит на «Джордже Вашингтоне»?

– Ты имеешь в виду, авианосец вернется в Бремертон?

– Похоже на то. Я слышал разговор двух моряков о том, что в системе навигации какая-то проблема.

Сесилия знала, что не должна быть довольна, что ей не следует слушать сплетни. Она слышала подобные разговоры и раньше, и они не подтверждались.

– Ты можешь спросить их сама, – слегка пожав плечами, сказал Бобби.

– Думаю, я так и поступлю.

Она вошла в бар, который к этому времени уже был заполнен густым дымом от сигарет. У стойки сидели два моряка, которые потягивали пиво из больших кружек.

Сесилия подошла к ним. Мужчины повернулись и доброжелательно улыбнулись.

– Пару секунд назад Бобби сказал мне, что у вас есть какая-то информация о «Джордже Вашингтоне», – проговорила она.

– Присоединитесь к нам? – предложил один из мужчин, утвердительно кивая на вопрос Сесилии.

– Нет, спасибо. Я иду домой. Вы не могли бы рассказать мне, что знаете?

На лицах обоих мужчин появилось разочарование.

– Мой друг служит на авианосце, – сказал один из моряков. – Он написал мне, что у них там обнаружились некоторые технические проблемы.

– Значит, они возвращаются? – В голосе Сесилии прозвучало напряжение.

– Вероятно. Он думает так, но…

– На какой срок?

– Он не уверен, что они вернутся в порт. А если вернутся, то на день или два. Почему вы спрашиваете?

– Мой муж на борту, – быстро ответила Сесилия. Мужчины перевели взгляд на ее руку, где она продолжала носить простое золотое кольцо.

– Вы, возможно, скоро получите от него весточку, – проговорил один из моряков.

– Но не надейтесь раньше времени, – добавил второй.

Хотя Сесилия и понимала, что он прав, все равно ничего не могла поделать с надеждой, которая зародилась в ее душе. Ян может вернуться, но только Бог и флот знают, на какой срок.

Телефон зазвонил именно в тот момент, когда Оливия заканчивала накладывать макияж для свидания с Джеком Гриффином. Она взглянула на часы – у нее еще оставалось пятнадцать минут до того времени, когда Джек должен был заехать за ней.

– Алло, – радостно проговорила Оливия, ожидая, что звонит ее мать.

Определенно Шарлота попала под воздействие чар Джека и практически напевала его фразы с тех пор, как они встретились в театре в прошлую пятницу.

– Это Стэн. – Ее бывший муж всегда по-деловому представлял себя. И сразу переходил к делу. – Ты слышала о Джеймсе?

Оливия говорила с сыном и его женой в тот же день, когда Джастин рассказала ей обо всем. Разговор был очень эмоциональным, наполненным слезами, поздравлениями и волнением – и Оливии, и Селины. Оливия позвонила сыну вновь, когда ее голова наконец прояснилась, и задала вопросы, про которые забыла, позвонив в первый раз.

– Я говорила с ним дважды на прошлой неделе, – ответила Оливия.

– Значит, ты знаешь.

– Что он женат и скоро станет отцом? Да, я в курсе.

– А то, что Джеймс стал католиком?

– Ты должен будешь сам спросить его. – Оливия замолчала, размышляя, почему Стэн вдруг заговорил именно об этом. – Ты ведь не расстроен?

Оливия очень удивилась бы, если бы ее бывший муж действительно огорчился из-за поступка сына. Стэна никогда особо не интересовала религия – он не возражал, когда Оливия посещала службы или водила на них детей, но его это не интересовало. По его мнению, утро воскресенья было создано для игры в гольф.

– Мне все равно, – ответил Стэн. – Я просто удивлен.

– Я так и подумала, – пробормотала Оливия. – Кажется, он счастлив. Ты согласен? Когда ты говорил с ним?

– Несколько минут назад. – Стэн помедлил. – Похоже, он торопился, поэтому я подумал, что все расскажешь мне ты.

Было очевидно – ее бывший муж считает, что она знает куда больше, чем на самом деле.

– Я не знаю точно, что рассказать тебе. Наш сын женился, и вскоре мы станем бабушкой и дедушкой.

Стэн засмеялся, его голос звучал слегка разочарованно.

– Я начал было сомневаться, что это когда-нибудь случится.

Напряжение оставило Оливию, и она улыбнулась. Конечно, обстоятельства не были идеальными, но она была безмерно счастлива, что у нее появится внук или внучка.

– Предполагаю, что ты собираешься баловать этого ребенка.

– Определенно я планирую делать это, – ответила Оливия, но Стэн был более сдержан, и они оба знали это.

– Хотел бы я, чтобы Джеймс рассказал больше о деталях, – пробормотал он.

– Я решила отправиться к ним, когда родится ребенок, – успокоила его Оливия. – Встречусь с Селиной и ее семьей и поприветствую ее в нашей семье.

– Хорошая идея. Я выписал чек на пятьсот долларов в качестве свадебного подарка.

Стэн всегда был чрезмерно щедрым, и Оливия не уставала повторять это.

– Я послала цветы, – уныло добавила она. – Я привезу настоящий свадебный подарок, когда поеду к ним.

– Джеймс – наш первый ребенок, который женился и скоро сам станет отцом. Это было меньшее, что я мог сделать.

Раздался звонок, и Оливия удивилась, поняв, что они говорят уже пятнадцать минут.

– Мне пора, меня пригласили на ужин, – проговорила она.

– Ты с кем-то встречаешься? – В голосе Стэна не было ревности, а просто любопытство.

– Ты говоришь так, будто шокирован. – Оливия мягко засмеялась.

– Да нет. И кто счастливчик?

– Джек Гриффин. Он – новичок в городе.

– Тогда не заставляй его ждать.

– Пока, Стэн. Было приятно поговорить с тобой.

– Мне тоже, Оливия, и послушай…

– Да? – спросила она, стремясь положить трубку как можно скорей.

– Проведи хорошо время. Ты заслуживаешь прекрасного мужчины.

– Спасибо, – прошептала Оливия и повесила трубку. Она посмотрела на телефон, захваченная врасплох

неожиданной вспышкой сожаления. Когда-то у них был замечательный брак… Развод завершился много лет назад, но она никогда не переставала любить Стэна. У них были проблемы – но они есть в каждом браке, – только Оливия верила, что связь между ними достаточно сильна и они переживут тот кризис. К сожалению, она ошибалась. Тем не менее Оливия всегда ощущала связь с бывшим мужем – у них были дети и своя история, и ничто не могло это изменить.

Оливия поторопилась открыть дверь. На пороге стоял Джек. Он выглядел именно таким, каким его запомнила Оливия в первый раз. На нем был дождевик, черные брюки и голубая рубашка, две ее верхние пуговицы были расстегнуты. Оливия на мгновение задумалась, не ограничивается ли его гардероб только этим набором одежды.

– О, – произнес Джек, оглядев ее. – Ты выглядишь превосходно. Просто чудесно.

Готовясь к встрече, Оливия столкнулась со многими проблемами. Темно-синее шерстяное платье было новым: прямая юбка доходила до икр, а лиф платья, украшенный рядом золотых пуговиц, подчеркивал ее формы. Она намеренно надела темные чулки, чтобы с одеждой контрастировал жемчуг, который привез ей из Японии отец пятнадцать лет назад.

– Я одета слишком нарядно? – задала Оливия очевидный вопрос, хотя они и не обсуждали, куда отправятся на ужин.

– Нет, – возразил Джек. – Это я одет недостаточно празднично.

– Не будь смешным. Куда мы пойдем ужинать? – Ей следовало узнать об этом немного раньше.

– Я думал о «Хижине тако», – ответил Джек, он выглядел смущенным.

Ресторан, находящийся на шоссе за городом, был, можно сказать, придорожной закусочной. Клиенты там делали заказы у стойки и сами обслуживали себя. Но еда была самой лучшей, а кроме того, дешевой. Сальса готовилась каждый день и была известна на всю страну.

– Я переоденусь, – быстро предложила Оливия и покинула комнату до того, как Джек заспорил.

Слишком много для обычного свидания. Оливия думала, что они посидят за вином и свечами, а Джек представлял себе такос и «Маргариту». Хорошо, что она была сговорчивым человеком. Оливия переоделась в зелено-голубые брюки в клетку и зеленый свитер с высоким воротником.

– Так лучше, – проговорила она, надеясь подбодрить Джека.

– Ты не возражаешь?

– Мне нравится «Хижина тако», – заверила Джека Оливия, и это была правда.

Она ожидала французской кухни. А оказалось, Джек был парнем, любящим такос.

Когда они шли к машине, на лице Джека было написано облегчение. Оливия могла бы поклясться, что он попытался почистить переднее сиденье автомобиля. Пусть уборка и заключалась в том, что он скинул все назад – теперь там лежали упаковки от фастфуда, старые газеты, книги и различный мусор, который Оливия не смогла рассмотреть.

Джек же, казалось, ничего этого не замечал. Оливия по природе своей была аккуратной и чистоплотной. Кинув один-единственный взгляд на «форд-таурус», она поняла: Джек Гриффин – ее абсолютная противоположность.

Оливии пришлось повозиться со своим ремнем безопасности, прежде чем она смогла пристегнуть его. Было очевидно, что Джек нечасто ездит в компании.

– Ты когда-нибудь пробовала в «Хижине» халапеньо, жаренное в раскаленном масле? – спросил Джек, когда они выезжали из города.

– А разве перец можно жарить? – спросила Оливия, хотя название больше напоминало китайскую, а не мексиканскую кухню.

– Конечно. Его держат на огне, пока не начнет поджариваться кожица. Затем сверху поливают лимонным соком, посыпают солью и подают с большим количеством воды.

– Ты съедаешь всю порцию?

– А ты нет?

Оливия временами получала наслаждение от острой еды, но ее не привлекала боль, в том числе в результате приема пищи.

– Еда не должна причинять боль.

– У тебя прекрасное чувство юмора, – засмеялся Джек. – Я знал, что есть причина, по которой ты мне понравилась.

Он тоже понравился Оливии.

Джек въехал на стоянку, посыпанную гравием, рядом с «Хижиной тако» и поторопился выйти из машины, чтобы открыть дверцу Оливии. Они зашли в ресторан и подошли к стойке, где им пришлось встать в очередь, – место было крайне популярно. Оливия изучила меню, написанное от руки на большой доске, которая свисала с потолка. Она заказала смешанное блюдо, которое включало в себя сырную энчиладу и фасолевый бурито, а также холодный чай. Джек заказал блюдо, о котором она никогда не слышала, а также халапеньо. По этому можно было предположить, что он не собирается целовать ее, и это явилось для нее разочарованием.

Они сели за столик у окна, который несколько минут назад освободила другая пара. Сев на скамейку за красным столиком для пикника, Оливия обрадовалась, что все-таки переоделась. Она давно не была здесь и совсем забыла, что в обстановке «Хижины» использован деревенский стиль. Окно было украшено красными огонь ками, которые походили на рождественские, но при ближайшем рассмотрении Оливия поняла – это блестящие пластиковые перчики. Эта деталь показалась ей занимательной.

Джек принес на стол салфетки, пластиковые вилки и большой контейнер свежей сальсы. Когда был готов их заказ, Джек забрал обе тарелки, а после сходил за напитками. Еда пахла очень аппетитно, Оливия закрыла глаза и вдохнула запах перца, смеси сальсы и кори андра.

Они свободно говорили на различные темы – политика, газета, представление, которое они оба видели. У Оливии было такое чувство, будто она знает Джека уже много лет. Она не сказала бы, что Гриффин в ее вкусе, но начинала верить, что у нее и нет никакого вкуса. Стэн был инженером, а кроме того, как и она, был очень организован.

– Я говорила, что мой сын недавно женился? – легкомысленно спросила Оливия.

– Нет. – Джек широко улыбнулся. – Это превосходно!

– Я скоро стану бабушкой.

– Ты самая привлекательная бабушка, которую я только видел, – произнес Джек, подарив ей обаятельную улыбку.

– Знаешь, и брак, и беременность его жены стали огромным сюрпризом, но я не возражаю. Ну, только если… самую малость. И хотя я не встречалась с его женой, она, кажется, замечательная.

У Оливии были опасения, но она не стала бы критиковать сына и его решения. Это его жизнь, не ее.

– Когда ты приехал, я разговаривала со Стэном. Мы обсуждали скорое рождение внука или внучки. Вот почему я так долго открывала дверь.

– Между тобой и твоим бывшим мужем, должно быть, хорошие отношения.

– Я бы хотела, чтобы мы так же хорошо ладили, когда были женаты, – пошутила Оливия. – Сейчас его вторая жена пользуется всем тем, что я воспитала в нем.

– Стэн женился вновь?

Оливия кивнула в ответ. Джек в течение минуты внимательно изучал ее блюдо, а потом заговорил:

– Эрик перенес рак, и после лечения у него никогда не будет детей.

А это означало, что Джек никогда не сможет стать дедушкой.

– Мне жаль.

– Ты часто разговариваешь со Стэном? – Создалось впечатление, что Джек хочет сменить тему.

– Только когда дело касается детей, – ответила Оливия. – Сейчас они уже совсем взрослые, поэтому для звонков не так уж и много причин. Думаю, мы будем созваниваться чаще, когда родится ребенок Джеймса. А какие у тебя отношения с бывшей женой?

Джек свернул салфетку, а затем непонимающе посмотрел на то, что сделал.

– Я много лет не говорил с Вики. К сожалению, наш развод был куда более горьким.

– Мне жаль, – вновь сказала Оливия, потому что поняла – разговоры о бывшей жене расстраивают его.

– Что происходит с семейными парами? – спросил Джек. – Хоть кто-то остается вместе?

– Бэлдоны поженились вскоре после окончания школы, – произнесла Оливия, меняя тему и стремясь узнать, как он познакомился с Бобом.

– А, да. Боб и Пэгги.

– Я ходила в школу с ними обоими, – объяснила Оливия.

– Они уже тогда встречались? – поинтересовался Джек.

– С десятого класса, если говорить точно. – Эти двое были вместе так долго, сколько она их помнила.

– Боб воевал во Вьетнаме, – заговорил Джек.

– Именно там вы и познакомились? – спросила Оливия.

– Мы встретились позже. – Джек покачал головой. – Около десяти лет назад.

Оливия подождала, раздумывая, расскажет ли Джек об их знакомстве. Но он не стал делать это.

– Именно Боб посоветовал мне подать заявку на работу в Кедровой Бухте. Я искал спокойное место и решил принять его предложение. Так я и оказался в гостинице «Время не ждет». И практически сразу влюбился в этот городок.

– И таким образом ты начал абсолютно новую жизнь.

Оливия посмотрела на Джека, и они оба улыбнулись.

– Я рад, что сделал это, – произнес Джек, предлагая ей попробовать халапеньо.

В ответ она яростно покачала головой.

– Я тоже рада, что ты сделал этот шаг. Очень рада!

Рано утром в воскресенье Сесилия налила себе бокал молока и села за маленький стол в своей крошечной кухне. Она положила ноги на другой стул и откинулась назад, закрывая глаза.

После смены ее ступни ужасно болели. Но когда она была беременна, дела обстояли куда хуже. Сесилия вспомнила, как сильно отекали ноги практически каждый вечер. С самого начала она очень тяжело переносила беременность. Тогда Сесилия надеялась, что следующая беременность не будет такой сложной, но потом поняла – больше беременности не будет. Больше никогда она не рискнет получить такую сильную эмоциональную боль.

Сесилия маленькими глотками пила молоко, надеясь, что оно поможет ей заснуть. «Джордж Вашингтон» причалил на верфи чуть раньше, в тот же день, как и предсказывали. И теперь Сесилия задавалась вопросом – позвонит ли ей Ян.

Вероятно, нет. Она мысленно повторяла причины, почему им стоит держаться друг от друга в стороне, когда раздался звонок телефона.

Испугавшись от неожиданности, Сесилия схватила трубку.

– Алло!

В ответ молчание. Отлично, звонит какой-то шутник. Если бы она могла позволить себе приобрести определитель номера, сейчас бы перезвонила и разобралась с шутником.

– Привет. – Это был Ян.

От неожиданности у Сесилии перехватило дыхание, и она не могла произнести ни слова.

– Я звонил раньше, но тебя не было дома, – сказал он.

– Я была на работе, – наконец смогла вымолвить Сесилия.

– Знаю. Я хотел зайти в бар, но обещал тебе, что не сделаю этого.

Наверное, таким образом Ян пытался донести до жены, что держит слово.

– Я пришла домой совсем недавно.

– Я так и подумал. Надеюсь, не разбудил тебя?

– Нет.

– Как ты? – спросил Ян.

Сесилия слышала на заднем фоне звуки дороги и предположила, что он звонит из платного телефона.

– У меня все в порядке. – За неделю, прошедшую с того момента, как они виделись, ничего не изменилось.

– Ты ведь слышала, что авианосец вынужден был вернуться?

– Да. – Сесилия не стала упоминать, что новости разнеслись по городу в среду, четыре дня назад.

– Я не знаю, как долго мы пробудем в порту… – Ян помолчал, а потом добавил: – Я бы хотел увидеться. Ты не против?

Сесилия изо всей силы зажмурилась. Она не могла придумать, что ответить ему. Сердце счастливо подпрыгнуло от его предложения, но разум говорил, что это будет большой ошибкой.

– На этой неделе я буду в колледже, – ответила она, избегая прямо отвечать на его вопрос.

– Колледж «Олимпик»?

– Да. Я записалась на два курса.

– Сесилия, это же замечательно! – Ян был рад услышать это, в отличие от ее отца. – Что еще нового?

– На выходных я работала в баре, чтобы оплатить счета по кредитной карте. И все затраты на адвоката. Я получила зарплату в пятницу, и, так как пока у меня достаточно средств, я решила положить большую сумму в банк.

– Хорошая идея.

– Я так думала, пока не стала разглядывать витрины. – Почти год Сесилия не покупала ничего нового, а несколько старых вещей совсем недавно отдала на благотворительность. На прошлой неделе желание потратить дополнительные деньги стало непреодолимо. Весенняя одежда выглядела такой привлекательной. Кроме того Сесилия увидела несколько новых книг, которые захотела приобрести. А также косметику и замечательную пару туфель. Сесилия вздохнула. – И каждая вещь начала звать меня по имени.

– Поэтому ты решила, что, если все равно собираешься потратить деньги, пусть они пойдут на что-то полезное. – Ян действительно хорошо знал свою жену.

– Да.

– Вот и молодец. Когда начинаются твои занятия?

– Рано утром. Они занимают три дня в неделю. Сесилии очень повезло попасть на эти курсы, ведь учеба уже началась. Ранние занятия означали, что у нее будет мало времени на сон. Хотя с этим Сесилия могла смириться. Много месяцев после похорон Элисон она только и делала, что спала. Она с радостью принимала то забвение, освобождение от боли, которое предлагал сон.

– Ты едешь на занятия на машине?

– Конечно да, – засмеялась Сесилия.

– Твоя машина не очень надежная.

Спидометр ее «форда-темпо» 1993 года насчитывал пробег в сто пятьдесят тысяч миль.

– Все будет хорошо, – сказала Сесилия, зная, что защищается. – Если у меня возникнут проблемы, я всегда могу воспользоваться автобусом.

Конечно, поездка не будет быстрой и комфортной, но вполне терпимой. Ян замолчал, будто мысленно споря с собой.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Ты хочешь видеть меня? – спросила Сесилия, по-прежнему не желая отвечать.

– Да.

– Почему?

– А мне нужна причина? Ты моя жена.

– Мы живем раздельно.

– И не напоминай, – недовольно пробормотал Ян.

Рука Сесилии сжала трубку телефона.

– Мы не разговаривали несколько месяцев. Помнишь? Тогда почему так важно встретиться сейчас?

– Я хочу кое о чем спросить тебя, – проговорил Ян.