Текст книги "Открытие ведьм"

Глава 3

Вампир сидел в темноте на крытом мостике, перекинутом через Нью-Колледж-лейн который соединял два здания Хэртфорд-колледжа. Мэтью прислонился спиной к изъеденной временем каменной стене одной из новейших построек колледжа, а ногами уперся в кровлю моста.

Колдунья, на удивление уверенно преодолев неровный булыжник у Бодлианской библиотеки, прошла прямо под ним, ускоряя шаг. Она нервничала и из-за этого казалась ранимой и совсем юной.

Вот тебе и маститый историк, усмехнулся вампир, припоминая факты ее биографии. Он видел ее фото, но все-таки полагал, что женщина, успевшая добиться таких академических успехов, должна быть старше.

Диана Бишоп, несмотря на все беспокойство, шагала, выпрямив спину и развернув плечи. Пожалуй, напугать ее будет не так легко, как он рассчитывал: в библиотеке колдунья встретила его взгляд без страха, который Мэтью привык внушать всем невампирам, да и многим вампирам тоже.

Бишоп свернула за угол, и Мэтью прокрался за ней по крышам до ограды Нового колледжа, а потом соскользнул вниз. Зная расположение корпусов, он догадывался, где находятся ее комнаты. Когда она начала подниматься по лестнице, он уже спрятался в нише напротив.

Она зажгла везде свет, отворила окно в кухне и скрылась из глаз.

Хорошо. Не придется бить стекла или вскрывать замок.

Мэтью быстро пересек двор и без труда вскарабкался по старой стене, цепляясь за медный водосток и разросшиеся побеги плюща. Отсюда он хорошо чуял запах колдуньи и слышал шелест переворачиваемых страниц. Вытянув шею, он заглянул в окно.

Бишоп читала. Ее спокойное лицо выглядело совсем по-другому. Кожа, можно сказать, идеально облегала костяк. Вот голова ее медленно наклонилась, с тихим усталым вздохом колдунья откинулась на подушки. Вскоре по ровному дыханию Мэтью определил, что она спит.

Он запрыгнул в полуоткрытое окно кухни. Давно он уже не забирался вот так в комнаты, где обитала женщина, да и в прежние времена делал это редко, разве что в пылу страсти. На сей раз им двигало нечто совсем другое, но пришлось бы долго объясняться, если бы кто-нибудь застал его здесь.

Мэтью нужно было узнать, не у нее ли «Ашмол-782». Ее стол в библиотеке он не успел обыскать как следует. Среди заказанных ею на сегодня рукописей нужного тома, насколько он видел, не было, но какая колдунья, особенно Бишоп, выпустит такую книгу из рук? Мэтью бесшумно прочесал небольшую квартирку. Ни в спальне, ни в ванной книги не обнаружилось.

Он подкрался к дивану, на котором спала колдунья. Ее веки дрожали, как будто она смотрела видимый ей одной фильм, одна рука сжалась в кулак, ноги то и дело дергались, словно в танце, – но, несмотря на все то, что вытворяло тело, лицо оставалось безмятежным.

Что-то здесь не так – он почувствовал это сразу, увидев Бишоп в библиотеке. Мэтью разглядывал ее, скрестив руки, и никак не мог разгадать. От нее не пахло обычными кодовскими запахами – беленой, полынью и серой. Что-то она скрывает, думал он, дело тут не просто в пропавшей рукописи.

Стол, который она использовала как письменный, был завален книгами и бумагами. Скорее всего, там и лежит похищенный том. Мэтью сделал шаг к столу и замер, почуяв запах электричества.

Тело Дианы Бишоп излучало бледно-голубой, почти белый свет. Он окутал ее прозрачным саваном, и на мгновение она словно замерцала. Мэтью, уже несколько веков не видевший, чтобы с колдунами происходило подобное, потряс головой.

Но его ждало неотложное дело, и вампир возобновил поиски. На столе книги не было. Мэтью сердито провел рукой по волосам. Запах колдуньи отвлекал его, сбивал с толку. Бишоп заворочалась, подтянула коленки к груди, и снова заструился загадочный свет, вспыхнул, угас.

Мэтью нахмурился. То, что он подслушал вчера вечером, не совпадало с тем, что он видел собственными глазами. Две колдуньи сплетничали о третьей, заказавшей «Ашмол-782». «Эта американка не пользуется своей магической силой», – говорила одна, но Мэтью наблюдал эту силу как в библиотеке, так и теперь – она буквально сочилась из спящей Бишоп. Эта женщина, скорее всего, пользовалась магией и для научных изысканий. Многие, о ком она писала, были друзьями Мэтью: Корнелиус Дреббель[12]12
  Корнелиус Дреббель (1572–1633) – голландский изобретатель, оптик и химик.


[Закрыть], Андреас Либавиус[13]13
  Андреас Либавиус (Либау; 1555–1616) – немецкий врач, химик.


[Закрыть], Исаак Ньютон. Бишоп удалось весьма достоверно описать все их мании и чудачества – разве способен современный историк без помощи магии так понимать людей, живших давным-давно? Быть может, она и его, Мэтью, сумеет разглядеть с той же дьявольской зоркостью?

Трижды пробили часы, и он вздрогнул. В горле пересохло. Мэтью осознал, что уже несколько часов стоит неподвижно, глядя на спящую, на то, как вздымаются и опадают волны колдовской силы. Не утолить ли жажду, отведав колдовской крови? Это может навести его на след книги и раскрыть прочие ее тайны. Но вампир сдержался. «Ашмол-782» – больше ему ничего от этой загадочной Бишоп не нужно.

Раз книга не у нее, значит в библиотеке.

Вампир выскользнул в кухонное окно и растворился в ночи.

Глава 4

Так я и проснулась четыре часа спустя – на застланной кровати, с телефоном в руке. Правая нога свесилась, тапка с нее упала. Бросив взгляд на часы, я ахнула. Придется отменить греблю, а заодно и пробежку.

Я наскоро приняла душ и, прихлебывая обжигающий чай, стала сушить свои соломенного цвета волосы длиной до плеч. Расчесывай – не расчесывай, они у меня непослушные, как у большинства колдуний. Сара винила в этом избыток магии в организме и твердила, что регулярное ее применение способствует понижению статического электричества.

Почистив зубы, я влезла в джинсы, свежую белую блузку, черный жакет. Знакомый ритуал, привычная одежда – почему же сегодня мне кажется, что все сидит на мне как-то не так? Я одернула жакет. Ну, скверно сшито, что ж тут поделаешь.

Из зеркала на меня смотрело лицо матери. Не помню, когда это сходство установилось полностью – в колледже, что ли? Никто его не замечал, пока я не приехала домой с первого курса на День благодарения, но с тех пор от всех, знавших Ребекку Бишоп, я только о нем и слышу.

Какая я бледная – это от недосыпа. На белом лице веснушки, унаследованные от отца, выделялись предельно четко, но темные круги под глазами их переплюнули. Даже нос с подбородком как-то выдались и удлинились. Интересно, как выглядит по утрам безупречный профессор Клермонт? Вероятно, не хуже, чем вчера вечером. Негодяй. Я скорчила зеркалу рожицу.

В дверях я остановилась и оглядела квартиру. Что-то не переставало меня беспокоить. Что-то важное. Забытая встреча? Невыполненное задание? Мне стало не по себе, в животе что-то сжалось, но потом прошло. Проверив ежедневник и скопившуюся на столе почту, я списала странные ощущения на голод и вышла на лестницу. По дороге любезные дамы с кухни дали мне тост. Они помнили меня еще аспиранткой и каждый раз, когда я выглядела расстроенной, пытались накормить яблочным пирогом.

Тост и булыжник на Нью-Колледж-лейн убедили меня в том, что события прошлой ночи мне просто приснились. Волосы цеплялись за воротник, дыхание слегка белело на холодке. Утренний Оксфорд, с его мокрыми мостовыми, косыми лучами солнца в тумане, фургонами, доставляющими еду на кухни колледжа, и запахом пригоревшего кофе, воплощал собой все, что есть на свете нормального. Вампиры в таких местах не водятся.

Служитель Бодлианской библиотеки, в синем форменном пиджаке, рассматривал мой читательский билет так, словно видел меня впервые и подозревал во мне прославленную книжную воровку, но наконец пропустил. Достав бумажник, блокнот и компьютер, я поставила сумку в одну из клетушек у двери и поднялась по винтовой деревянной лестнице на третий этаж.

Библиотечный запах – древний камень, пыль, жуки-древоточцы, старая тряпичная бумага – всегда поднимал мне настроение. В лучах лившегося в окна солнца плясали пылинки, пятна света ложились на древние стены и потрепанные объявления о прошлогодних лекциях. Очень скоро, когда откроются шлюзы и орды студентов затопят такой умиротворенный сейчас город, здесь появятся свежие объявления.

Тихонько напевая, я кивнула бюстам Томаса Бодли и короля Карла I, охраняющим арку входа в читальный зал герцога Хамфри, толкнула створки, вошла и тут же услышала голос заведующего, в котором угадывалось отчаяние:

– Придется посадить его в Селден-Энде.

Библиотека только что открылась, но у персонала уже возникли проблемы. Раньше я наблюдала подобную суету лишь в случае визита особо именитых ученых.

– Он уже там. Сделал заказ и ждет. – Вчерашняя девушка-библиотекарь, державшая в руках стопку книг, нахмурилась при виде меня. – Это тоже его – принесли из зала Нью-Бодлиан.

Там хранилась восточноазиатская литература: не моя тематика – так что я сразу потеряла интерес к загадочному посетителю.

– Отнесите ему и скажите, что заказанные рукописи поступят в течение часа. – С этими словами взбудораженный мистер Джонсон скрылся в своем кабинете.

Шон закатил глаза.

– Привет, Диана, – приветствовал он меня. – Выдать то, что оставлено за тобой?

– Да, пожалуйста, – прошептала я, предвкушая встречу с манускриптами. – Похоже, у вас важный посетитель?

– Да уж, – сухо отозвался Шон, а потом исчез в комнатке, где книги запирались на ночь, и вернулся с моими сокровищами. – Держи. Номер места?

– А4.

Я всегда сидела там, в юго-восточном углу Селден-Энда, где естественное освещение было лучше всего.

– Видите ли, доктор Бишоп, – тут же подскочил мистер Джонсон, – место АЗ занял профессор Клермонт. Возможно, вам будет удобнее на А1 или А6. – Заведующий, нервно переминаясь с ноги на ногу, поправил очки. Его глаза моргали за толстыми стеклами.

– Профессор Клермонт?!

– Да. Он работает с записями Нидема – ему нужен свет и пространство, чтобы их разложить.

– Джозеф Нидем, историк, изучающий китайскую науку? – У меня заклокотало где-то в области солнечного сплетения.

– Да. Он тоже был биохимиком, отсюда и интерес профессора Клермонта. – Озабоченность мистера Джонсона возрастала с каждой секундой. – Ну так как же? Вы согласны занять А1?

– Лучше А6.

Сидеть рядом с вампиром, хотя бы и через одно место, мне как-то не улыбалось, но сидеть напротив было и вовсе немыслимо. Попробуй сосредоточиться под таким взглядом. Будь столы в средневековом крыле поудобнее, я уселась бы под одной из горгулий, стерегущих узкие окна, и уж как-нибудь вытерпела бы неодобрение Джиллиан Чемберлен.

– Превосходно. Спасибо, что отнеслись с пониманием, – облегченно вздохнул мистер Джонсон.

Войдя в светлый Селден-Энд, я прищурилась. Клермонт выглядел ничуть не хуже вчерашнего, но его кожа поражала бледностью по контрасту с черными волосами. Сегодня на нем был серый с зеленым свитер с открытым воротом, чуть приподнятым сзади, а также – как обнаружилось при взгляде под стол – серые брюки, носки в тон и черные ботинки, стоившие явно больше, чем гардероб какого-нибудь ученого.

Ощущение беспокойства вернулось. Почему он сидит в библиотеке, а не у себя в лаборатории?

Я даже не думала ступать тише обыкновенного, но вампир, углубившийся в чтение, меня как будто не замечал. Он сидел по диагонали, за дальним столом. Я шлепнула пластиковый пакет и книги на место А5, обозначив границы своей территории, – лишь тогда он с явным удивлением вскинул брови:

– Доктор Бишоп! Доброе утро.

– Профессор Клермонт…

Он, вероятно, слышал все, что говорили про него на выдаче при входе в зал, – слух у вампиров как у летучих мышей. Не глядя ему в глаза, я вынула из пакета свое имущество и воздвигла на столе целую крепостную стену, отгородившись от чужих взглядов. Клермонт дождался, когда я закончу, и вновь углубился в чтение.

Я подсоединила к компьютеру шнур и залезла под стол, чтобы воткнуть его в розетку. Когда я выпрямилась, вампир все так же читал, старательно сдерживая улыбку.

– На северной стороне вам было бы куда как удобнее, – пробурчала я, пытаясь найти свой книжный список.

Клермонт поднял на меня глаза, которые из-за расширенных зрачков казались очень темными.

– Я вам мешаю, доктор Бишоп?

– Нет, что вы! – торопливо отозвалась я; у меня свело горло от внезапного резкого аромата гвоздики. – Просто удивляюсь, что это вы выбрали южное крыло.

– Неужели вы верите всему, что написано в книгах? – Черная бровь выгнулась вопросительным знаком.

– Думаю ли я, что вы тут же загоритесь, если на вас упадет луч солнца? Нет, не думаю. – Вампиры не сгорают на солнце, и клыков у них тоже нет. Все это мифы, придуманные людьми. – Но я ни разу не видела, чтобы кому-то из вас нравилось греться на солнышке.

Клермонт не шелохнулся, но я могла бы поклясться, что он подавил смех.

– А какой у вас опыт общения с такими, как я, доктор Бишоп?

И откуда он знает, что такого опыта у меня почти нет? Чувства у вампиров, конечно, острые, но ничем сверхъестественным вроде чтения мыслей они не владеют. Такое под силу лишь колдунам и изредка даймонам. «Так в природе устроено», – объясняла мне тетя, когда я в детстве никак не могла заснуть, потому что боялась, что вампиры унесут через окно мои мысли.

Я внимательно всмотрелась в своего собеседника:

– Мне кажется, профессор Клермонт, что даже многолетний опыт не дал бы ответа на вопрос, который я себе сейчас задаю.

– Буду счастлив ответить, если смогу. – Клермонт закрыл книгу. Он вел себя терпеливо, как учитель, обращающийся ко вздорному и не слишком способному ученику.

– Чего вы, собственно, хотите?

Он непринужденно откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники.

– Хочу понять, как развивались взгляды доктора Нидема на морфогенез.

– Морфогенез?

– Изменения зародышевых клеток, приводящие к дифференциации…

– Мне известно, что такое морфогенез, профессор Клермонт. Я не об этом спрашивала.

Он скривился. Я защитным жестом скрестила на груди руки.

– Понимаю. – Опершись локтями о подлокотники, вампир сплел длинные пальцы. – Вчера я пришел в Бодлианскую библиотеку посмотреть кое-какие рукописи и решил заодно сориентироваться на местности – вы же понимаете. Я здесь нечасто бываю. Потом увидел в галерее вас и открыл нечто для себя неожиданное. – Его губы снова дернулись.

Я покраснела, вспомнив о своем колдовстве, – и чего ради? Чтобы снять книгу с полки. То, что он старомодно именовал библиотеку ее полным именем, показалось мне очень милым, но я постаралась не подавать виду.

«Осторожней, Диана, – сказала я себе. – Он тебя очаровать пытается».

– Вы хотите сказать, что вампир и колдунья, чинно сидящие друг против друга над рукописями, как самые обыкновенные читатели, – это всего лишь странное стечение обстоятельств?

– За обыкновенного читателя я вряд ли сойду, вы так не думаете? – почти шепотом с издевкой отозвался Клермонт и подался немного вперед, его бледное лицо на свету словно засияло. – Но в целом вы правы. Это всего лишь цепочка совпадений, вполне объяснимых.

– Я думала, что ученые в совпадения больше не верят.

– Некоторым поневоле приходится, – с тихим смехом ответил Клермонт.

Он смотрел прямо на меня, и мне это сильно действовало на нервы. Девушка-библиотекарь подкатила к его столу старинную деревянную тележку с аккуратно сложенными кипами рукописей в картонных коробках.

– Спасибо, Валери. – Вампир перевел взгляд на нее. – Я высоко ценю вашу помощь.

– Всегда рада помочь, профессор Клермонт, – порозовела смущенная Валери, восторженно на него глядя.

Ее вампир очаровал без особых усилий. Я фыркнула.

– Если понадобится что-то еще, обращайтесь, пожалуйста.

С этими словами Валери удалилась в свою комнатку у входа.

Клермонт взял с тележки верхнюю коробку, развязал тесемки длинными пальцами и снова посмотрел на меня.

– Не хочу больше вас отвлекать.

Вот так. Я достаточно имела дело со старшими коллегами и поняла – лучше смолчать: мой ответ только ухудшил бы ситуацию. Я включила ноутбук, изо всех сил ткнув пальцем в кнопку, открыла коробку, взяла первый манускрипт в кожаном переплете и положила его на специальную подставку для чтения.

Следующие полтора часа я провела, снова и снова перечитывая первые страницы. Книга начиналась стихами, приписываемыми Джорджу Рипли[14]14
  Джордж Рипли – знаменитый английский алхимик XV в.


[Закрыть], – они сулили раскрыть тайны философского камня. После сегодняшних неожиданностей описания того, как создать Черного Дракона, Зеленого Льва и смешать из химических ингредиентов мистическую кровь, казались мне еще более туманными, чем обычно.

Зато Клермонт прилежно трудился – его механический карандаш «Монблан-майстерштюк» так и летал по бумаге. Слыша шорох переворачиваемых страниц, я стискивала зубы и сызнова начинала чтение.

Мистер Джонсон иногда прогуливался по залу – посмотреть, не портим ли мы, часом, книги. Вампир продолжал строчить, я сверлила гневным взглядом их обоих.

В 10:45 знакомая щекотка предупредила меня о появлении Джиллиан Чемберлен. Она направилась прямо ко мне – видимо, собиралась поделиться впечатлениями от Мейбона, но при виде вампира уронила пакет с бумагой и карандашами. Клермонт поднял голову и смотрел на нее, пока она не ретировалась обратно в средневековое отделение.

В 11.10 я ощутила на шее легкий поцелуй – явился даймон-кофеман из зала с литературой о музыке. В руках он теребил белые наушники – сначала намотал на пальцы, потом раскрутил. Даймон заметил меня, кивнул Мэтью и уселся за один из библиотечных компьютеров в центре зала. «НЕИСПРАВЕН. ВЫЗВАТЬ ТЕХНИКА», – гласила приклеенная к экрану записка, но даймон просидел как ни в чем не бывало добрых несколько часов. Временами он оглядывался через плечо или смотрел в потолок, точно не мог понять, где он и как, собственно, здесь оказался.

Я углубилась в Рипли, чувствуя макушкой холодный взгляд Клермонта.

В 11.40 такой же ледяной взгляд уперся мне в спину.

Ну, это уже слишком. Сара всегда говорила, что на десять человек обязательно приходится одно создание, но сегодня в зале герцога Хамфри нелюдей собралось впятеро больше, чем людей. И откуда они только взялись?

Резко вскочив с места, я обернулась. Ангелоподобный вампир с охапкой средневековых служебников в руках и с тонзурой втискивался в слишком маленькое для него кресло. Под моим яростным взглядом он испуганно пискнул. Потом увидел Клермонта, побледнел (выходит, вампиры тоже бледнеют), с виноватым видом откланялся и улизнул в темный угол.

За день Селден-Энд посетили несколько человек и еще трое созданий.

Две вампирши, по виду сестры, прошли мимо Клермонта к стоявшим подле окна полкам с литературой по местной истории. Взяли по книжке о первобытных жителях Бедфордшира и Дорсета и стали что-то писать по очереди в одном на двоих блокноте. Клермонт стремительно повернулся на шепот одной из них (у нормального существа от такого шея бы сразу сломалась). От его тихого шипения у меня волосы на затылке встали дыбом. Вампирши переглянулись и удалились столь же неслышно, как и вошли.

Третьим был пожилой мужчина. Он долго стоял на ярком солнце и восхищенно рассматривал свинцовые переплеты окон, а потом перевел взгляд на меня. Одет он был в обычном академическом стиле – коричневый твидовый пиджак с замшевыми заплатами на локтях, болотно-зеленые вельветовые брюки, хлопковая рубашка с чернильными кляксами на кармане. Сначала я приняла его за обычного оксфордского академика, но потом кожа покрылась мурашками, и я поняла, что это колдун. Мы не были знакомы, так что я снова углубилась в чтение.

Однако легкое давление в области затылка мешало сосредоточиться. Когда оно переместилось на уши и обручем обхватило лоб, внутри у меня все сжалось от страха. Это было уже не приветствие, а угроза, но с какой стати мне угрожает незнакомый колдун?

С показной непринужденностью он подошел к моему столу, и в разболевшейся голове послышался шепот. Слов я не разбирала. Ясно было, что шепчет колдун, – знать бы еще, кто он.

Дыхание мое участилось. «Уйди из моей головы», – произнесла я мысленно, но яростно, взявшись за лоб.

Клермонт в одно мгновение оказался рядом – одна рука на спинке моего кресла, другая плашмя на столе. Его широкие плечи нависли надо мной, как крылья ястреба над добычей.

– У вас все в порядке?

– В полном, – пробормотала я, окончательно сбитая с толку. Зачем вампир защищает меня от такого же, как я, колдуна?

На галерее какая-то читательница вытянула шею посмотреть, что тут за шум. Она встала, нахмурилась – любой человек обратит внимание на колдунов и вампира, если они соберутся вместе.

– Оставьте меня в покое: люди нас заметят, – прошипела я.

Клермонт, выпрямившись во весь рост спиной к колдуну, загораживал меня от него, как ангел-хранитель.

– Извините, – промурлыкал колдун, – я думал, это место свободно…

Его шаги начали удаляться, и давление в моей голове постепенно прошло.

Вампир протянул было руку к моему плечу, но, помедлив, снова положил ее на спинку кресла. На меня повеяло прохладным ветерком.

– Вы так бледны, – тихо промолвил Клермонт. – Хотите, провожу вас домой?

– Нет. – Я потрясла головой, надеясь, что он уйдет и даст мне собраться.

Читательница с галереи все еще подозрительно наблюдала за нами.

– Доктор Бишоп, я думаю, мне следует проводить вас домой.

– Нет! – повторила я громче, чем нужно, а потом перешла на шепот: – Я не дам себя выжить из этой библиотеки – ни вам, ни кому-либо другому.

Клермонт наклонился чересчур близко ко мне и медленно вдохнул. На меня снова повеяло гвоздикой и корицей. Поняв по моему взгляду, что я не шучу, он сжал губы и вернулся на свое место.

Напряжение разрядилось. Я с грехом пополам добралась до второй страницы, Клермонт листал свои заметки и исписанные блокноты с видом судьи, выносящего приговор по крайне сложному делу.

К трем часам нервы у меня сдали окончательно. День пропал впустую.

Я собрала вещи, уложила рукопись в папку.

– Домой идете, доктор Бишоп? – мягко, но с огоньком в глазах спросил Клермонт.

– Да, – отрезала я.

Вампир принял невозмутимый вид.

Все создания проводили меня глазами – зловещий колдун, Джиллиан, вампир-монах, даже даймон. Библиотекаря, работавшего после обеда, я не знала, поскольку обычно никогда в это время не уходила. Мистер Джонсон слегка отодвинул стул, увидел, что это я, и удивленно посмотрел на часы.

Распахнув стеклянные двери библиотеки, я вышла вон и вдохнула полной грудью. Но чтобы прийти в себя, одного свежего воздуха было мало.

Четверть часа спустя, облачившись в растянутые легинсы, выцветшую майку с надписью «Лодочный клуб Нового колледжа», флисовый пуловер и кроссовки, я отправилась на пробежку.

У реки мне стало немного легче. Один из врачей, наблюдавших за мной, называл мои тревожные приступы адреналиновым отравлением. Они мучили меня с детства. Мой организм, объяснял врач, по каким-то непонятным причинам все время пребывает в настороженном состоянии. Другой специалист на полном серьезе сказал тете Саре, что это наследие предков – охотников-собирателей. Излишек адреналина в крови мне надлежало понижать с помощью бега – будто я убегающая ото льва горная коза.

К несчастью для того доктора, я побывала вместе с родителями в Серенгети и видела, как это происходит в реальности. Участь, постигшая козу, произвела на меня весьма сильное впечатление.

С тех пор я перепробовала и лекарства, и медитацию, но лучше всего снимала панику именно физическая активность. В Оксфорде я занималась греблей – по утрам, пока на узкую речку не вышли лодочные команды. Но сейчас, пока не начался учебный год, и днем народу не будет.

Под ногами хрустел гравий. Приблизившись к лодочным сараям, я помахала лодочнику Питу – он возился с разводным ключом и смазкой, исправляя причиненный спортсменами-студентами ущерб. Я остановилась у седьмого сарая, отдышалась, дожидаясь, пока не пройдет боль в боку, взяла ключ с фонаря у дверей.

Внутри стояли белые с желтым лодки: большие восьмерки для мужчин, чуть поуже для девушек и прочие, всевозможных форм и размеров. На носу совсем новой, не оснащенной пока лодки висела табличка: «ЛЮБОВНИЦУ ФРАНЦУЗСКОГО ЛЕЙТЕНАНТА БРАТЬ ТОЛЬКО С РАЗРЕШЕНИЯ ПРЕЗИДЕНТА КЛУБА». Имя лодки, названной в честь персонажа, которого придумал выпускник Нового колледжа[15]15
  Имеется в виду писатель Джон Фаулз.


[Закрыть], аккуратно вывели на борту викторианским шрифтом.

Позади висело на стропах суденышко менее двенадцати дюймов в ширину, но длиной добрых двадцать пять футов, висело низко – как раз на уровне пояса. Я мысленно поблагодарила Пита. На банке лежала записка: «В следующий понедельник лодка снова будет на стапеле: командная тренировка».

Я скинула кроссовки, взяла со стойки у двери весла с гнутыми лопастями, отнесла их на пристань и вернулась за лодкой.

Спустив ялик на воду, я поставила ногу на банку, чтобы он не уплыл, и вдела весла в уключины. Придерживая их одной рукой, как пару очень больших палочек для еды, осторожно ступила в лодку и оттолкнулась. Лодочка отошла от причала.

Гребля была для меня чем-то вроде религии: раз за разом повторяющиеся ритуалы и движения превратились в своего рода медитацию. Обряд начинался, когда я прикасалась к лодке, но настоящая магия крылась в точности, ритме и силе. Гребля еще со студенческих дней успокаивала меня, как ничто другое.

Весла погрузились в воду, скользнули вперед. Я набрала темп, напрягая ноги, чувствуя упругий напор воды при каждом гребке. Холодный ветер пронизывал меня насквозь при каждом рывке.

Когда ритм установился, я начала испытывать чувство полета. В такие блаженные минуты я парила в пространстве и во времени – невесомое тело на бегущей куда-то реке. Моя быстрая лодочка мчалась вперед, а я составляла с ней и веслами единое целое. Я закрыла глаза, расплылась в улыбке. Все сегодняшние происшествия утратили значение.

За сомкнутыми веками стало темно, над головой загрохотал транспорт: я шла под Доннингтонским мостом. Снова вынырнув на солнце, я открыла глаза, и в грудь мне тут же уперся холодный вампирский взгляд.

На мосту стоял кто-то в длинном развевающемся пальто. Лица я не различала, но, судя по росту и ширине плеч, это был Мэтью Клермонт. Опять!

Выругавшись, я чуть не упустила весло. Городская пристань была недалеко. Так и захотелось нарушить судоходные правила, переправиться на тот берег и съездить вампира по прекрасной голове веслом или, скажем, багром. Обдумывая этот маневр, я увидела на причале стройную женщину в заляпанном краской комбинезоне. Она курила сигарету и говорила по мобильному телефону.

Не совсем обычное зрелище для пристани города Оксфорда.

Женщина подняла глаза, и я ощутила прикосновение. Даймон. Она, по-волчьи осклабившись, сказала что-то в свой телефон.

Просто ни в какие ворота. Сначала Клермонт, а за ним целый хвост нелюдей. Я отказалась от соблазнительного маневра и вложила тревогу в греблю, но все обретенное было спокойствие пропало.

Пройдя вниз по реке, я развернула лодку у паба «Айсис-таверн». У одного из столиков стоял Клермонт. Он добрался сюда от Доннингтонского моста – пешком, заметим себе, – быстрее, чем я на гоночном ялике.

Я сильно нажала на весла, и они приподнялись над лодочкой, словно два крыла. Ялик подошел к плавучему деревянному причалу возле паба. Когда я вылезла, Клермонт уже преодолел двадцать футов лужайки, разделявших нас. Под его тяжестью причал чуть качнуло, а вместе с ним качнулась и лодка.

– Какого черта? – Перешагнув весло, я подошла по дощатому пирсу к вампиру. – Зачем вы со своими друзьями преследуете меня?

Я запыхалась после гребли, щеки пылали.

– Они мне не друзья, доктор Бишоп, – нахмурился он.

– Правда? Я не видела стольких вампиров, колдунов и даймонов в одном месте с тринадцати лет – тогда тетушки вытащили меня на летний языческий фестиваль. Если это не ваши друзья, то почему за вами таскаются? – Я вытерла рукой лоб, откинув назад влажные волосы.

– Бог мой, – недоверчиво пробормотал вампир. – Выходит, слухи не лгут.

– Какие слухи? – нетерпеливо спросила я.

– Вы полагаете, что эти… создания во мне заинтересованы? – В голосе Клермонта, помимо брезгливости, слышалось еще и удивление. – Невероятно!

Я через голову стащила пуловер. Взгляд Клермонта скользнул по моим рукам от ключиц до пальцев, и я вдруг почувствовала себя голой в своей обычной спортивной одежде.

– Да, полагаю. Я училась в Оксфорде и бываю здесь каждый год. Единственный непривычный фактор в этот мой приезд – это вы. Как только вы появились вчера вечером, я лишилась возможности спокойно работать: меня выжили из библиотеки, на меня таращатся незнакомые вампиры и даймоны, мне угрожают неизвестные колдуны.

Клермонту, судя по непроизвольному жесту, захотелось взять меня за плечи и потрясти. Я тоже довольно высокая, почти пять футов семь дюймов, но при разговоре с ним мне приходилось запрокидывать голову. Сознавая, насколько он больше и сильнее меня, я отступила назад, скрестила руки на груди и приказала себе-ученому привести нервы в порядок.

– Их интересую не я, доктор, Бишоп, а вы.

– С какой это стати?

– Вы действительно не знаете, почему все даймоны, колдуны и вампиры к югу от Мидлендс ходят за вами следом? – недоверчиво спросил Клермонт, глядя на меня так, точно видел впервые.

– Нет. – Я оглянулась на двух мужчин, пьющих послеобеденную пинту за уличным столиком, – счастье, что они были заняты разговором. – В Оксфорде я читаю старые рукописи, занимаюсь греблей, готовлюсь к конференции и никуда не лезу. Ничего больше. У созданий нет никакого повода мною интересоваться.

– Подумайте хорошенько, Диана. – Когда он назвал меня по имени, я испытала нечто не совсем понятное, но не страх. – Что именно вы читали недавно? – Он приопустил веки, но от меня не укрылся жадный блеск его глаз.

Тетушки не ошиблись. Мэтью Клермонт чего-то от меня хочет.

Странные глаза, черные в сером ободе, снова уставились на меня.

– Они преследуют вас, потому что думают, что вы нашли нечто давно утраченное, – нехотя объяснил он. – Они хотят заполучить это назад и верят, что вы можете им помочь.

Я припомнила рукописи, которыми занималась последние несколько дней, и сердце у меня сжалось. Кандидат был только один.

– Откуда вы знаете, что им нужно, если они не ваши друзья?

– Слышал, доктор Бишоп, – терпеливо отозвался он, снова переходя к официальной манере обращения. – У меня очень хороший слух, и я довольно наблюдателен. В воскресенье вечером, на концерте, две колдуньи обсуждали третью, американку, – она нашла в Бодлианской библиотеке книгу, считавшуюся пропавшей. С тех пор я с беспокойством стал замечать, что в Оксфорде появились новые лица.

– Сейчас Мейбон, вот колдуны и съехались. – Я говорила спокойно, подражая ему, хотя он так и не ответил на мой последний вопрос.

– Дело не в Мейбоне, а в рукописи, – с насмешливой улыбкой возразил Клермонт и покачал головой.

– Что вы знаете об «Ашмоле-782»? – тихо спросила я.

– Меньше, чем вы. – Клермонт прищурился и еще больше сделался похож на опасного крупного хищника. – Я эту книгу не видел, а вы ее держали в руках. Где она теперь, доктор Бишоп? Надеюсь, у вас хватило ума не оставлять ее дома?