Текст книги "Серебряный лебедь"

7

– Ничтожна страсть, к которой есть мерила [Перевод Б. Пастернака.].

Шекспир. Антоний и Клеопатра. Акт 1, сцена 1.

Спала Анабелла беспокойно, ее мучали кошмары. Ей снилось, что она находится на берегу реки. Сначала прилетел лебедь. Распустив белоснежные крылья, он грациозно опустился на берег и подошел к воде. Вдруг откуда-то появился человек, и она с замиранием сердца узнала в нем отчима.

Анабелла видела, как он подкрадывается к лебедю с петлей в руке. Она закричала, пытаясь предупредить птицу, но крика почему-то не было слышно.

Петля затянулась на шее лебедя раньше, чем он успел что-либо заподозрить. Он пытался взмыть ввысь, но веревка, которую крепко держал отчим, отбросила его в черный прибрежный ил. Лебедь отчаянно сопротивлялся, пока силы не покинули его. Отяжелевшая от облепившей ее грязи птица стала медленно погружаться в полужидкий ил.

За спиной отчима появился другой человек с топором в руке. Анабелла задрожала всем телом, узнав его лицо… улыбку… золотистые волосы…

Топор поднялся, на мгновение завис в воздухе и стал опускаться…

– Нет! – закричала она и рывком села на постели.

Анабелла вся горела, сердце громко стучало. Перед глазами стояли медленно расплывающиеся образы сна: лебедь, отчим, топор… Колин.

Сон, несомненно, предвещал что-то недоброе.

«Отчим давно мертв, – успокаивала она себя, – он больше не может причинить мне никакого вреда».

Но чего же следует ожидать от Колина? Судя по его последним словам, ей не удалось провести его. Главное, что ей следует понять – не грозит ли опасность с его стороны? Как он поведет себя дальше? На кого в ее сне он замахнулся топором – на отчима или на лебедя? Она пожалела, что проснулась раньше, чем успела это понять.

А может, для нее будет лучше оставаться в неведении?

Анабелла откинулась на подушку и обвела взглядом спальню. Серый утренний свет словно туман просачивался в окно, почти не освещая комнату. Она вспомнила вчерашнюю встречу с Колином – каждый раз, когда ей казалось, что она понимает его истинные намерения, он менял тактику, лишая ее возможности защищаться.

Вчера он едва не добился своего – его ласки и поцелуи, как ни прискорбно в этом признаваться, чуть было не вызвали у нее желание уступить ему.

Его слова, завораживающие интонации, нежные прикосновения словно создали магический круг, попав в который, она уже не могла видеть мир в прежнем свете – минувшая ночь многое в ней изменила.

Анабеллу обезоружили не столько его поцелуи, сколько благожелательная готовность Колина считаться с ее чувствами. А самое удивительное и неописуемое было то, что, в отличие от других соискателей ее сердца, он не стал издеваться над тем, что она отдает апельсины маленьким бродяжкам, встретившим ее у театра. И еще, хотя он и пообещал ей новое платье, но не давал ей понять, что за деньги она обязана исполнять любую его прихоть.

Маркиз Хэмпден оказался воспитанным, остроумным и… слишком красивым. Вспомнив, как находчиво он избавился от Сомерсета, Анабелла улыбнулась. И тут же, недовольно покачав головой, подумала, что он будто заколдовал ее, а его поцелуи лишили ее способности трезво мыслить.

Зато сам он без усилий разоблачил все ее уловки. В памяти всплыли его последние слова, и Анабелла поежилась – не нарушит ли он ее планы?

Стук входной двери отвлек девушку от навязчивых мыслей. Через минуту на пороге спальни появилась Чэрити и с сонным видом направилась к своей кровати.

– Где ты была? – поинтересовалась Анабелла.

– Ох, как ты меня напугала! Почему ты не спишь в такую рань, ведь сегодня нет репетиции?

От внимательного взгляда Анабеллы не укрылись ни небрежная прическа Чэрити, ни помятое платье, ни ее раскрасневшиеся губы.

– Чем приставать с вопросами, лучше ответь мне, где ты была всю ночь? – странное выражение лица Чэрити и вспыхнувший на ее щеках румянец заставили Анабеллу забыть о собственных переживаниях.

Смутившаяся Чэрити осторожно присела на краешек кровати своей хозяйки и, стараясь не встретиться с ней взглядом, прошептала:

– Я была… с Джоном.

– С Джоном? Сэром Джоном Ривертоном? – Анабелла в волнении схватила и прижала к груди подушку. – Нет, Чэрити, только не с ним. Не могла же ты позволить ему…

Чэрити исподлобья посмотрела на хозяйку и упрямо возразила:

– Могла, – взгляд ее тут же смягчился, – и ни капельки об этом не жалею.

Анабелла вздохнула. Не требовалось большого ума, чтобы догадаться, что Чэрити имела в виду. Она давно мечтала найти в Лондоне состоятельного покровителя.

«Живя с мужем, я познакомилась с респектабельностью, – говорила она, – а теперь хочу завести веселого любовника».

Сколько Анабелла не убеждала ее, что такая жизнь, будь любовник богатым или бедным, неминуемо разрушит женскую душу, Чэрити стояла на своем и упорно твердила, что Анабелла не стала бы ее уговаривать не думать о мужчинах, если бы сама вкусила любовных удовольствий.

Анабелла не верила словам служанки. Чэрити однажды объяснила ей, как происходят близкие любовные отношения, и Анабелла долго недоумевала: неужели мужчина и женщина не могут найти себе более приятного и увлекательного занятия? Однако Чэрити продолжала настаивать, что это более чем приятно, и Анабелла порой начинала сомневаться в своей правоте.

– Скажи, Чэрити, сэр Джон не обещал… взять тебя на содержание?

Чэрити с отсутствующим видом принялась расправлять одеяло:

– Об этом еще рано думать. По правде говоря, он вчера не имел особых намерений, – она насупилась и перевела взгляд на потолок. – Он всегда флиртовал со мной, но скорее по привычке. Я никогда не считала, что он всерьез мной увлечен. Вчера вечером я задержалась в театре, чтобы привести в порядок костюмы, а он разыскивал лорда Хэмпдена. Я сказала, что лорд ушел вместе с тобой, и мы с ним долго разговаривали. Мы заболтались допоздна, и он стал извиняться за то, что по его вине я осталась без ужина, а потом пригласил поужинать к себе домой.

– И ты пошла?

– Да.

Анабелла тяжело вздохнула. Желая получить от женщины удовольствия, мужчины становятся ужасно коварными! Бедняжка Чэрити оказалась настолько наивной, что сама пошла с таким известным повесой, как Ривертон.

Чэрити погладила Анабеллу по руке:

– Я знаю, о чем ты думаешь. Честное слово, он не принуждал меня.

– Возможно, но тебя соблазнили! – «Как чуть было не соблазнили меня в эту же ночь», – эта мысль несколько убавила ее пыл. – Он хотя бы для приличия обязан был предложить содержать тебя.

– Он предложил, – возразила Чэрити и, ойкнув, прикрыла рот рукой.

– Но ты же сказала…

Анабелла насторожилась.

«Она сказала, что об этом еще рано думать. Почему рано?»

И тут ее осенило.

– Ты отказалась из-за меня, правда?

– Нет. Не сердись, пожалуйста, просто я пока не хочу быть чьей-нибудь домоправительницей. – Анабелла хотела ответить, но Чэрити опередила ее. – Я считаю, что мужчин надо держать в неуверенности. Говорят, что, добившись своего, они утрачивают интерес к женщине, однако это неправда. Интерес теряется, когда мужчине начинает казаться, что он предвидит каждый твой поступок.

Анабелла сразу же подумала о Хэмпдене и о его намерении не отступаться от нее до полной победы.

– Кстати, – небрежно продолжала Чэрити, – как себя чувствует наш милорд? Ты уложила его выспаться?

Анабелла поморщилась:

– Я предложила ему «чай», но он, почувствовав запах зелья, не прикоснулся к нему.

– Неужели? – всплеснула руками Чэрити.

– Увы, именно так. Уходя, он даже предложил мне использовать другие травы.

– Неужели?

– Ради Бога, перестань повторять одно и то же. Да! Он проник в мой дом, раскусил мою уловку и чуть было не затащил меня в постель.

– Неужели?

– Дьявол тебя забери, Чэрити Вудфилд, я не нахожу в этом ничего забавного!

Чэрити хихикнула и чуть более серьезным тоном объяснила:

– Я радуюсь, что ему это не удалось.

– Не могу сказать, что он к этому не стремился.

– Если бы он захотел тебя соблазнить, он бы, без сомнения, этого добился.

Анабелла промолчала. Чэрити была права. Колин не из тех, кто отступает, услышав «нет». Любой повеса на его месте, почувствовав, что она возбудилась, овладел бы ей. Даже если бы ему пришлось прибегнуть к силе. А вот Колин не стал настаивать. Она прижала к груди подушку. Да… хуже всего, что она как-то незаметно стала доверять этому сладкоязычному дьяволу.

– Он к тебе даже не прикоснулся? – прервала Чэрити ее размышления.

Анабелла вспомнила его ласки, и ее бросило в жар. Ее щеки запылали, причем не только от возмущения.

Понимающая улыбка заиграла на губах Чэрити:

– Я вижу, милорд хорошо знаком с искусством обольщения.

– Не обольщения, а совращения.

– По-моему, разница не велика.

– Твое мнение никого не интересует.

Чэрити встряхнула головой, еще больше растрепав свою прическу, и усмехнулась:

– Вижу, поведение лорда Хэмпден тебя очень обеспокоило. И что ты намерена делать дальше?

– Не знаю. Обнаружив мою уловку со снадобьем, он может сообразить, что я пользовалась ей и раньше. А зная это…

– Перестань. Он просто решит, что ты боишься мужчин, а что касается твоих тайных планов, то так он до них не докопается.

Ее планы. Мейнарды. Она чуть не забыла о его рассказе. Даже удивительно, как он точно определил, кто ее может заинтересовать больше всех. Наверное, он подумал, что простой женщине будет лестна возможность стать аристократкой? Но с другой стороны…

– Чэрити, ты не знаешь, с кем дружит лорд Хэмпден?

– С Джоном, Седли и…

– Нет, я имею в виду аристократов постарше. Колин Хэмпден рассказал мне о некоторых из лондонских Мейнардов и упомянул графа, подходящего по возрасту… Мне кажется, маркиз с ним знаком. А если этот человек мой отец, не мог ли он подослать лорда Хэмпдена, чтобы разузнать обо мне?

Мысль о том, что Колин мог иметь тайные цели, была ей неприятна.

– Ну, разузнает он, кто ты такая, тебе-то что?

– Неужели ты не понимаешь? Если это случится до того, как я узнаю, кто мой отец, с моими планами можно навсегда распроститься. А уж если он догадается, зачем я ищу отца…

– Не догадается, если сама ему не расскажешь.

– Все же меня это очень беспокоит.

– Наоборот, если он знает твоего отца, тебе имеет смысл позволить ему продолжать ухаживания. Хэмпден ведь не подозревает, зачем тебе это нужно, и невольно выведет тебя на отца.

Анабелла задумалась.

– Пожалуй, ты права. Если до того он меня не обесчестит…

Чэрити рассмеялась.

– Ты говоришь, как будто в спектакле играешь. Хочу тебя успокоить, это не будет так уж отвратительно.

Может быть, и так, но она не хочет быть ни соблазненной, ни изнасилованной. Она не хочет, подобно матери, остаться с ребенком, от которого все отказываются. Надежда удержать Колина на расстоянии не более чем самообман. И поэтому она не позволит искушать себя сладкими поцелуями!

– Думаю, лучше всего будет прекратить с ним встречаться, – решительно подвела Анабелла итог своим размышлениям. – Он слишком умен. Бог с ним, я узнала от него одно имя и теперь займусь выяснением…

Стук в дверь прервал ее слова.

– Ты ждешь кого-нибудь? – спросила Чэрити.

Анабелла нахмурилась:

– Ты думаешь, маркиз может так быстро вернуться?

Чэрити встала с постели и пожала плечами.

– Джон говорит, что он очень увлечен тобой. А мужчина, попавшийся в женские сети, способен на все что угодно.

Анабелла улыбнулась нелепому предположению. Это ж надо ее заподозрить в том, что она расставила силки для Колина! Чэрити тем временем пошла открывать дверь.

Вскоре она вернулась с мальчиком лет двенадцати, одетым в винно-красную с золотом ливрею.

– К нам посланец от маркиза, – восхищенно объявила Чэрити.

Уточнять имя маркиза не требовалось.

Мальчик степенно поклонился.

– Я хотел бы видеть мадам Мейнард, – произнес он, явно гордясь своей ролью.

Анабелла кивнула ему:

– Вы с ней разговариваете.

– Мой хозяин прислал вам это, – он протянул ей маленький сверток из золотистой ткани, перевязанный шелковой лентой того же цвета, что и его ливрея.

Она приняла сверточек. Что там? Подарок от Колина. Неожиданно она вспомнила, как сказала, что он может добиваться ее благосклонности подарками, и погрузилась в пучину стыда.

Скорее всего он ей не поверил, но подарок все же прислал. Такая настойчивость еще больше насторожила девушку. Приняв подарок, она поощрит его на дальнейшие действия, а это ничуть не лучше, чем самой выложить ему все секреты.

Поэтому Анабелла со вздохом вернула сверток мальчику:

– Отдай обратно своему хозяину и скажи, что мне не нужны его подарки.

– Мадам! – воскликнула Чэрити. – Так нельзя! Вы даже не посмотрели, что там.

– Это совершенно неважно. Я не желаю поощрять устремления лорда Хэмпдена, и ты знаешь почему. Проводи мальчика и дай ему шиллинг за старание.

Не глядя на хозяйку, Чэрити взяла сверток и, быстро развернув его, громко охнула. Она поднесла коробочку к свету.

– Боже милостивый! Золотое кольцо с бриллиантами и рубинами! Ты не можешь вернуть такой подарок!

Переливы света на гранях камней привели в восторг и Анабеллу, но она быстро взяла себя в руки.

Кольцо было на редкость красивым… и дорогим. Жаль, что его нельзя продать – им с Чэрити вырученных денег хватило бы надолго. Да… плохо, что она не может сыграть на чувствах Колина и разыскать своего отца. Однако прошлая ночь научила ее, что переиграть его невозможно… увы, невозможно…

– Здесь еще записка, – Чэрити развернула ее и прочитала: – «С надеждой, что мой ничтожный подарок поможет растопить лед в сердце лебедя».

Анабелла старалась не смотреть на кольцо.

– Чэрити, верни это мальчику и проводи его.

– Но, мадам…

– Делай, что тебе сказано.

Чэрити, пожав плечами, повиновалась. Когда она вернулась, глаза ее злобно сверкали.

– Ты совсем ума лишилась? Неужели ты не думаешь, что твой дурацкий поступок сильнее привлечет его внимание, чем если бы ты приняла кольцо? Не стоит вызывать на себя его гнев.

Анабелла устало потерла виски.

– Надеюсь, мой отказ убедит маркиза, что я не стою его усилий.

– Ну, конечно. И волки возлягут рядом с агнцами… – фыркнула Чэрити.

– Если до него не дойдет смысл моего поступка, – вздохнула Анабелла, – я заставлю лорда Сомерсета дать ему понять, что мы не подходим друг другу. – Чэрити снова фыркнула, но Анабелла не обратила на нее внимания, увлеченная новой мыслью. – Да! Так мы и сделаем. Чэрити, ты должна сказать лорду Сомерсету, что лорд Хэмпден пытается навязать мне свое общество. Так и скажи! – Она подбросила в воздух подушку. – Ура! Это прекрасный выход. Лорд Сомерсет очень ревнив и не потерпит подобных посягательств.

Чэрити смотрела на хозяйку, не пытаясь скрыть удивления.

– Лорд Сомерсет защитит тебя от лорда Хэмпдена? Не обижайся, но такое может прийти только в баранью голову. Чтобы размалеванный петух отбил тебя у маркиза? Хоть ты и моя хозяйка, но все-таки дура.

Анабелла окинула служанку ледяным взглядом:

– Благодарю за такое мнение. Я подумаю над ним, пока ты пойдешь к лорду Сомерсету.

Чэрити подняла упавшую на пол подушку и чопорно кивнула:

– Как вам будет угодно, мадам. Я лечу к лорду Сомерсету, – она ехидно прищурилась, – и полюбуюсь, как этот попугай подожмет хвост от страха.

– Не дразни его, Чэрити. Хоть он и чучело, но еще мне понадобится.

– По-моему, ты ставишь не на ту карту, – с сожалением покачала головой служанка.

Чэрити, похоже, была права. Смехотворно думать, что Сомерсет вызовет Колина на дуэль. Но хоть что-то надо предпринять! Нельзя же сидеть и дожидаться, пока маркиз Хэмпден разрушит ее планы!

– Чэрити, попробуй разузнать об Эдварде Мейнарде, графе Уолчестере.

– Это о нем сказал тебе маркиз?

– Да. Узнай, есть ли у него семья. Попытайся выведать, не бывал ли он в Норвуде до женитьбы моей матери.

– Скажи на милость, как же я это могу узнать? – изумилась Чэрити.

– Понятия не имею, – пожала плечами Анабелла. – Поговори со слугами. Или спроси у Ривертона.

– А он мигом передаст все лорду Хэмпдену.

Анабелла стукнула кулаком по подушке.

– Верно. Чертов маркиз! Как он меня замучал.

– Погоди, дальше еще и не то будет, – пророчески провозгласила Чэрити и вышла из дома.

8

Повсюду люди обучились пренебрегать внешним и ценить то, что внутри.

Бен Джонсон. У каждого свой нрав. Акт 2, картина 3.

Оставшись наедине с Колином в гостиной Ривертона, Седли взял бокал вина и спросил приятеля:

– Мне говорили, будто ты собираешься уехать в колонии, не понимаю, зачем тебе это нужно?

Колин недовольно покосился на дверь, Ривертон, обещавший пригласить на ужин актрис герцогского театра, почему-то опаздывал. Колин вместе с Седли ушли после первого действия, а Ривертон, оставшийся в театре, уверил друзей, что после представления позовет на ужин всех актрис, в том числе и Анабеллу.

– Да, я иногда об этом подумываю, – после долгой паузы ответил Колин.

– Господи, почему тебе приходят в голову такие глупости? – изумился Седли.

Вместо ответа Колин тяжело вздохнул. Как объяснить Чарлзу, насколько он изменился после возвращения из Голландии? Ему стали противны развлечения, принятые в высшем свете, где любовь ценилась не выше разменной монеты, где дворянин мог соблазнить жену своего приятеля просто от скуки, а тот всем своим поведением демонстрировал, что его беспокоят только собственные амурные забавы. Единственное, в чем он находил отраду, были заседания Королевского Научного Общества.

Желание переселиться на удивительный континент, о котором столько рассказывали купцы и мореплаватели в тавернах лондонского порта, и завести там хлопковую плантацию все чаще посещало Хэмпдена. Тем более, что будучи достаточно состоятельным и необремененным семьей, он вполне мог себе это позволить.

Седли, конечно, не дано было понять, насколько привлекателен повседневный труд для человека, уставшего от собственного бездействия и окружающей его всеобщей праздности, лжи и фальши, и все же Колин попытался объяснить ему, как замечательно на новом месте начать жизнь сначала:

– Те, кто побывал в колониях, рассказывают о неизвестных науке животных и растениях, о совершенно неизученных обычаях местных племен, о неизведанных территориях, которые еще только ждут своих первооткрывателей. Мне кажется, в жизни нет ничего интереснее, чем приносить человечеству новые знания и осваивать новые земли.

Седли равнодушно пожал плечами:

– Не знаю, с меня достаточно и новых актрис, которые каждую неделю появляются на лондонских сценах. Их так много, что мне некогда даже подумать о каких-то там новых землях. Впрочем, я полагаю, что охота за Серебряным Лебедем отвлечет и тебя от мечтаний о заморских колониях.

Колин хмуро посмотрел на приятеля, готового перевести любой разговор на единственную интересующую его тему. Ему была неприятна одна мысль о насквозь фальшивых девицах, которых в большом количестве приведет Ривертон по окончании спектакля. Он жаждал поскорее увидеть Анабеллу, остальное его не интересовало.

«Черт побери, – подумал он, – исполнение поручения Уолчестера увлекает меня чем дальше, тем больше. Его подозрения, несомненно, оправдываются: достаточно вспомнить, как засияли глаза Анабеллы, когда я начал рассказывать ей о Мейнардах. У нее есть какая-то тайна, до которой я непременно доберусь».

Опустив пальцы в карман жилета, Колин нащупал кольцо, которое он вчера посылал Анабелле. Ни одна женщина до сих пор не осмеливалась вернуть ему подарок, тем более такой дорогой.

Эта актриса оказалась способной на многое, но лучше всего у нее получалось выводить его из себя. Выполняя в Голландии задание короля, Колин преуспел в науке выведывания самых сокровенных тайн у любой женщины, но, похоже, Анабелла с лихвой расквитается с ним за всех, кого ему удалось провести.

Эта чертовка пыталась опоить его снотворным зельем! Какая самонадеянность – рассчитывать на то, что он ничего не заметит! Вспоминая об этом, Колин неизменно впадал в ярость. Да, судя по всему, Анабелла решительно была настроена не поддаваться ему.

Правда, в его объятиях она таяла, словно сосулька на солнце, но, когда он почти полностью раздел ее, она перепугалась, будто девственница в первую брачную ночь.

Колин никак не мог понять, чем вызвано ее странное поведение и что за игру она затеяла. Сначала Анабелла сама просила его о подарках, а потом вернула столь дорогое кольцо. Подобно хамелеону, она постоянно менялась, представая перед ним то распутницей, то воплощением невинности и добродетели.

Может, она действительно девственница? Но тогда почему столько мужчин рассказывают о своей близости с Серебряным Лебедем?

Впрочем, их не так уж много… Всерьез можно говорить только о Сомерсете. Колин задумался… Уж не одурманила ли Анабелла Сомерсета, как пыталась одурманить его? Что-то тут не сходится… Разве может молодая и красивая актриса остаться девственницей, проведя несколько месяцев на лондонской сцене?

Однако все это не так уж важно. Главное, что он хочет ее добиться и добьется, несмотря ни на какие уловки с ее стороны! В конце концов он дал обещание Уолчестеру и выполнит его, а лучшего способа выведать у женщины тайну, чем заманить ее в постель, не существует. Хотя Уолчестер многое от него скрыл, опасения графа, похоже, имеют под собой реальную почву.

Колин внезапно подумал, что он поступает непорядочно по отношению к Анабелле, и вспомнил, как порой ему казалось, что под множеством ее масок скрывается ранимая, доверчивая душа. Вспомнил он и то, как маленький бродяжка перед театром просил его быть добрым с Анабеллой. На губах маркиза заиграла нежная улыбка… Нет, он никогда не причинит зла Серебряному Лебедю!

Появление в гостиной Сомерсета и Ривертона отвлекло Колина от размышлений. Итак, игра начинается. Важно, чтобы Ривертон успел передать Сомерсету сплетни, якобы связанные с его именем.

Ривертон подвел Сомерсета к Колину и, сославшись на неотложное дело, покинул гостиную. Все гости удалились вместе с ним.

– Здравствуй, Сомерсет, – холодно произнес маркиз. – Признаться, я удивился, увидев тебя здесь.

Сомерсет вздрогнул и оглядел комнату, словно ища у кого-нибудь поддержки, однако в гостиной кроме них никого не осталось.

Подозрительно посмотрев на Колина, Сомерсет ответил:

– Я тоже рад тебя видеть, Хэмпден. Если ты не возражаешь, я пойду…

Колин придержал его за руку:

– Погоди, я хочу поговорить с тобой.

Тяжело вздохнув, Сомерсет без видимой охоты согласно кивнул, отчего огромные локоны его нелепого парика смешно запрыгали.

– Ты хочешь поговорить о мадам Мейнард?

Теперь удивление Колина было непритворным.

– Откуда ты знаешь?

– Ее служанка… пожаловалась мне, что ты… изводишь ее хозяйку своим неуместным вниманием, – стараясь не встретиться взглядом с Колином, Сомерсет нервно пригладил одну из мушек на щеке.

– Извожу? Я?

Сомерсет еще более разнервничался.

– Ну, сам понимаешь… женщинам не всегда нравятся назойливые ухаживания. Служанка просила, чтобы я защитил ее хозяйку от тебя.

Колин громко расхохотался, нисколько не заботясь, что это может уязвить самолюбие Сомерсета. Мысль о том, что этот хлыщ способен кого-нибудь защитить, была просто уморительна.

Впрочем, Сомерсет не обиделся, а огорчился.

– Видишь ли, Хэмпден, – тонким жалобным голоском произнес он, – мадам Мейнард просила меня защитить ее, и, значит, я обязан это сделать, – рисуясь, он театрально взмахнул рукой. – Откажись от своих попыток преследовать ее. Слышишь? Мадам Мейнард желает, чтобы ты оставил ее в покое.

Колин снова рассмеялся:

– Между прочим, ее зовут Анабелла. Неужели она не удосужилась тебе это сообщить?

Сомерсет поначалу растерялся, но затем еще сильнее выпятил грудь:

– Я называю ее мадам Мейнард из уважения. Она предпочитает воспитанных джентльменов, сообразующихся с ее пожеланиями, – Сомерсет презрительно фыркнул. – Во всяком случае, не таких прямолинейных грубиянов, как ты, Хэмпден. Ты для нее чересчур примитивен.

– Из твоих слов, дорогой, следует, что ты до сих пор не соблазнил ее, – небрежно заметил Колин.

– Сэр, вы слишком далеко заходите! – возмущенно воскликнул Сомерсет и принялся нервно теребить свой галстук, оглядываясь по сторонам.

В нем явно боролись два желания: похвастаться любовной победой и продолжать защищать честь дамы.

Но, заметив ехидную улыбку Колина, он решительно выпалил:

– Если хочешь знать правду, я действительно, по твоему грубому выражению, «соблазнил» ее, но тебя это никак не касается.

– Ты уверен? А может, любовная победа тебе приснилась?

– На что ты намекаешь? – со старательной надменностью в голосе осведомился Сомерсет.

– Мы оба прекрасно знаем, что, придя к ней, ты беспробудно проспал всю ночь, – заявил Колин.

Сомерсет густо покраснел, и маркиз понял, что его предположение оказалось правдой.

– Неужели эта шлюха посмела так нагло наврать тебе? – злобно процедил Сомерсет.

«Не много же стоит твое уважение к даме, – с трудом сдерживая гнев, подумал Колин. – Черт побери, что хорошего находят женщины в этом надутом болване, пекущемся только о репутации завзятого сердцееда?»

Однако надо было отвести подозрения от Анабеллы. Поэтому Колин ответил:

– Мне рассказала ее служанка.

– Тоже шлюха! Нашел кому верить. Спроси у самой мадам Мейнард… у Анабеллы. Я дарил ей подарки, а она отдаривала меня поцелуями и… еще кое-чем более весомым и приятным, – Сомерсет многозначительно подмигнул.

Колину уже изрядно надоела эта игра:

– Мне неинтересны твои уверения. Запомни, Сомерсет, я хочу получить эту женщину и получу ее. Советую тебе найти для своих развлечений другую актрису.

Сомерсет чванливо задрал нос:

– Довольствуешься моими объедками? Где же твоя гордость, приятель?

Колин с трудом удержался, чтобы не въехать кулаком по напудренной физиономии. Он взял Сомерсета за плечо и, глядя ему в глаза, ледяным тоном произнес:

– Если бы я хоть на секунду поверил, что ты мог заслужить право на обладание пусть крошечной частицей души или тела Анабеллы Мейнард, я отошел бы в сторону и уступил бы ее тебе. Но она слишком прекрасна и женственна, чтобы заинтересоваться таким ничтожеством, как ты. Только это и спасает тебя от публичной оплеухи.

Сомерсет перепугался не на шутку. Колин даже подумал, что Ривертон, получивший задание рассказать о взрывном темпераменте маркиза Хэмпдена и о том, что он чуть что не по нему – кидается в драку, пожалуй, перестарался. Бедняга Сомерсет, посмотрев на стиснутый кулак Колина, стал бледнее собственного белоснежного галстука.

– Она одурачила тебя так же, как и некоторых других, – уже мягче продолжил Колин, – потому что на самом деле влюблена в меня. Поверь, я получил убедительные подтверждения ее любви.

Ему было неприятно говорить о своих отношениях с Анабеллой этому болтливому хлыщу, но он понимал, что у него нет лучшего способа раз и навсегда отвадить иных возможных претендентов на ее благосклонность. А коли так, то он будет говорить о своей победе над Анабеллой независимо от того, понравится ей это или нет. Колину хотелось уберечь девушку от записных сердцеедов, которые немного потешатся с ней и отбросят, как надоевшую игрушку.

«Но разве ты сам не поступишь с ней точно так же, выведав ее секреты?» – спросил его внутренний голос.

«Нет, только не с ней!» – сейчас Колин искренне верил, что, даже если он когда-нибудь убедится в ее коварстве, Анабелла все равно будет для него дорога и желанна.

Сомерсет неожиданно заупрямился и театрально провозгласил:

– Боже милосердный, я не могу от нее отказаться! Она верх очарования!

Железной хваткой вцепившись в плечо бонвивана, Колин спокойно, почти ласково произнес:

– Ты тоже недурен собой… пока. Если хочешь таким оставаться впредь, забудь об Анабелле, – и, слегка изменив тон, спросил: – Впрочем, может быть, ты жаждешь защитить ее на поле чести?

В ужасе отпрянув назад, Сомерсет забормотал:

– Нет-нет, что ты! Я вовсе не испытываю желания драться с тобой, тем более из-за какой-то актрисы. Я вообще не терплю насилия.

Всем было известно, насколько плохо Сомерсет владеет шпагой, но Колин воздержался от язвительных комментариев. Бедняга и без того был напуган рассказами Ривертона, который в красках расписал ему многочисленные победные дуэли его вероятного противника. Колин отпустил плечо дрожащего от страха хлыща и мирно предложил:

– Ладно, я думаю, мы сумеем найти общий язык. Давай договоримся так: ты прекратишь утомлять своим вниманием Анабеллу Мейнард, а я постараюсь забыть о твоей болтовне о победе над ней.

Тень сожаления, смешанного с обидой, мелькнула на лице Сомерсета, но, решив сохранить хорошую мину при плохой игре, он с наигранной небрежностью махнул рукой.

– Ладно, так и быть, оставляю ее тебе. Сказать по правде, приятель, она обошлась мне в изрядную сумму. Надеюсь, ты будешь более осмотрительным и твои расходы не превысят разумных пределов.

Колин, которого предстоящие расходы волновали не больше, чем только что закончившийся разговор, с трудом сдержал улыбку и холодно произнес:

– Итак, Сомерсет, до встречи.

Сообразив, что его отпускают, щеголь поспешно покинул гостиную, явно намереваясь подыскать менее опасного собеседника.

Колина охватила радость, странным образом смешанная с сожалением. Еще совсем недавно он с огромным удовольствием ставил на место подобных хлыщей. Сейчас же его печалило, что человек, принадлежащий к знатным особам, так мало беспокоится о собственной чести и готов очернить женщину, о чьей репутации он вроде бы заботится, лишь бы не оказаться вызванным на дуэль. При Карле II появилось множество щеголей, думающих только о своих нарядах и париках да о том, как они сами в них выглядят. Стало трудно отличать актеров от обычных людей – все кажутся ряжеными.

В том числе и Анабелла. После разговора с Сомерсетом Колин окончательно уверился, что она ведет двойную игру. Почему-то Анабелла не возражает против того, что ее считают пылкой любовницей, но при этом она обманом усыпила по крайней мере одного из своих воздыхателей, лишь бы не оказаться с ним в постели.

Почему она так поступила? Боялась за свою непорочность? Странное поведение для актрисы…

Анабелла оставалась для него загадкой. Вспомнив уверения Сомерсета, что тот изрядно потратился на подарки для нее, Колин сжал в кармане кольцо. Почему она отвергла его дар? И почему, прикидываясь обольстительницей, избегает его, хотя он согласился на игру по ее правилам?

Сопротивление Анабеллы ущемляло гордость Колина и разжигало его подозрения. Черт побери, ему никак не удается разгадать ее тайну, и все же он это сделает! Если обворожительная актриса надеется отпугнуть его, отослав подарок назад и попросив Сомерсета о защите, ее ждет разочарование. Он, маркиз Хэмпден, намерен продолжать свою игру, к чему бы она ни привела.

Впрочем, понравится ей или нет, начавшаяся игра все равно приведет ее в его объятия. В этом он нисколько не сомневался.

Дом Ривертона внезапно наполнился шумом голосов – Анабелла, Чэрити и еще полдюжины оживленно болтающих актрис по приглашению любезного хозяина дома после спектакля приехали на ужин. Анабелла, проходя одну комнату за другой – впрочем, они больше походили на залы, – с удивлением оглядывалась. Ее поразила роскошь обстановки. Чэрити рассказывала, что Ривертон вкладывал деньги в судоходные компании и обеспечил себе солидный и надежный доход, но Анабелла как-то не придала значения рассказам Чэрити. Но теперь она понимала, что хотя он был нетитулованным дворянином, но, судя по просторным залам, увешанным картинами итальянских художников, богатству Ривертона могли позавидовать многие аристократы. Без сомнения, «скромный ужин» окажется на деле веселой вечеринкой с музыкой и танцами. Уставшая за день, Анабелла решила, что сейчас самое время развлечься и отведать изысканных блюд.