Текст книги "Низший 5"

Мир…

Большой и красивый мир. Вергам была знакома лишь его крохотная прибрежная часть – немалый участок суши и побережья огражденный с одной стороны морем, с двух сторон скалистыми грядами, а с четвертой – высоченной скальной стеной, что находилась километрах в тридцати отсюда, но к ней не вело ни одной дороги или хоженой тропы. Да и путь к скале, которую местные никогда не видали, но называли Гранью или Гренсеном, шел по дикой территории заселенной процветающим здесь хищным и агрессивным зверьем щедро разбавленным еще более страшными тварями.

Что за твари?

Да их полно.

Чего только стоят клятые трахнутые призмы, эти сучьи дети сумевшие избежать смерти в начальных стадиях и таки вылупившихся из коконов. И видит Мать – ее лотерея порой превращает принудительно измененных в смертоносного монстра способного за пару секунд порвать обычного доброса на кровавые куски. По понятной причине призмы не питают любви к добросам. Пусть они не помнят за что их наказали, но понимают, что без участия свидетелей и обвинителей дело тут не обошлось. Кто-то ведь тащил на эшафот, кто-то обвинял… так что большая часть призмов с радостью убивает добросов. К тому же у какого призма все нормально с головой? Они же уроды и твари. Кто нормальным останется, видя себя таким?

Но слава Матери призмы остаются по ту сторону Чистой Тропы. Эта широкая граница держит ублюдков далеко от городка и пары местных хуторов. Мать бдит. Мать защищает.

Что за Чистая Тропа о которой столько болтовни?

Да тропа и есть.

Хотя Чистой Тропой ее называют далеко не все. Редкие путешественники, что заглядывают в Плес, называют ее по-разному.

Чистая Тропа.

Тропа Здоровья.

Тропа Пути.

Кружная Великая.

Тропа Экскурсионная.

Внешне это потрескавшаяся широкая бетонная дорога что тянется от одной скальной гряды к другой, причем тянется параллельно побережью и Гренсену. В их землях Тропа тянется живописными местами, проходя мимо пары водопадиков и цветущих багряным холмов. Бетонка, вздымаясь и спускаясь с редких пологих холмов, пересекает небольшую цветущую долину и упирается в скальную гряду – там проход. В обоих грядах. Короткий тоннель. Миновав его, окажешься в других землях.

Кто живет за грядой?

Как кто?

Добросы. Кто ж еще. По слухам именно так. А сами верги в Плесе родились, в Плесе и умрут. К чему им чужие земли, когда в своих забот хватает? Они ведь стражники. Должны оберегать мирное население, должны оправдывать доверие Матери.

Так Чистая Тропа не подходит к Гренсену, что в тридцати километрах отсюда?

Не подходит. Говорю же – движется параллельно. Идет между побережьем и Гренсеном. От скальной стены Тропа проходит километрах в двадцати. От Плеса – километрах в десяти. От Тропы к Плесу идет приметная тропинка – старики любят иногда ходить к Тропе и, сидя на Длани, пить чай и поджидать редких путников, чтобы расспросить, узнать сплетни и новости. Иногда старики не возвращаются…. Что и понятно – твари и звери тем чаще встречаются, чем дальше от берега.

Так что за твари и звери? Кроме призмов.

Тут верги оживились и на нас островитян поглядывать начали чуть ли не со снисходительным высокомерием бывалых ветеранов. Я на исказившие их хари эмоции внимания не обратил. Имеют право – они сталкивались, а мы нет. Пусть гордятся, лишь бы продолжали отвечать.

Так что за твари?

Зверье…

Его хватает. Но между Тропой и Плесом относительно спокойно. Тут изредка могут встретиться волки и рыси, крайне редко попадаются пумы. Вот последних опасаться стоит серьезно – нападают первыми. Волкам и рысям добычи хватает, они идут за оленями, козами и птицами. А вот пумы… те словно зуб имеют на добросов и представься такой случай – обязательно нападут. Так что под деревьями проходить надо с опаской.

Что еще?

Черные медведи. Тоже агрессивны. Но встречаются только за Тропой и последнюю не пересекают никогда, предпочитая бродить между древней бетонкой и Гренсеном.

То есть из опасностей только хищное зверье? И по порядку убывания опасности это – пумы, медведи, волки и рыси?

Из зверья – да. Встречаются змеи, но ядовитых нет.

А вот из тварья… Тут есть кого бояться. Не опасаться, а именно бояться.

И это скаббы и зомби.

Пропустив мимо ушей «скаббов» – пока что – я невольно поморщился при слове «зомби». А затем удивленно моргнув, осознав, что впервые услышал это слово произнесенное не с презрением, а со страхом в голосе.

Зомби. Нежить. Наказанные системой гоблины и орки нижнего мира. Лишенные почти всех конечностей, не представляющие никому опасности, находящиеся лишь на ступеньку выше низшей касты – червей.

Зомби… практически беспомощные бедолаги выживающие лишь чудом и ради залапанного пищевого кубика готовые на многое. Лишь бы выжить.

О них говорили с разными эмоциями. С жалостью, безразличием, насмешкой. Но никогда с испугом. Что может какой-то зомби сделать тому же гоблину? Ничего.

Что за зомби?

Ну зомби. Зараженные гниль, что через жопу добралось до мозгов и превратила бывших добросов в живучих, быстрых и безумных кровожадных тварей. В зомби. Что непонятного, островитянин?

– Да все непонятно – признался я, остановившись посреди натоптанной тропы и повернувшись к старшему вергу – Гниль прошедшая через жопу в мозги? Ты себя слышишь, верг? Не оговорился?

– А чего я, по-твоему, ту девку и того старика разложить велел? – набычился старший.

– Для чего?

– Чтобы на жопы их грязные взглянуть! Булки их вонючие раздвинуть – и взглянуть! Под его седые яйца взгляд пристальный бросить хотел. А ее щелка сладкая если и интересовала – то только на вопрос не поросла ли мхом зеленым и серым! Ну и на подмышки смотреть надо. И прочие места потливые. Гниль за тело не везде уцепиться может. Ей нужны места влажные, соленые, сытные. Там она корешки пустить может. И начинает буровить кожу, мясо, разрастаясь, попадая в кровь. Как до мозгов добирается – устраивает себе там дом уютный. И все. Тогда доброса уже не спасти – в какой-то миг отключится он, полежит так пару часов, а как очнется – он уже зомби. Сильный, быстрый, прыгучий ублюдочный зомби!

– Продолжай – кивнул я, сам не заметив, как добавил в голос стальные нотки приказа.

И верг автоматически подчинился, продолжив рассказ:

– А что дальше? Зомби! Такого пополам разруби – на руках за тобой побежит! Голову с плеч сносишь – тело бегает как курица обезглавленная. Недолго правда. Верный способ – голову топором пополамить.

– Пополамить – повторил я.

– Да. Но и голову мечом с плеч – милое дело. Лучше всего – дубиной по башке приложить со всей силы. Как брякнется ненадолго – мечом по шее! Но это мы так. Хотя вам сегодня повезло – наш четвертый приболел. А он сетевик – мастерски ее бросает. Запутать. Уронить. Отрубить голову. Не распутывая тащить в город и сдавать Кремосу.

– Кремосу?

– Наш городской крематорий. Каждый доброс волен завещать судьбу тела своего. Матери отдать тело бренное. Или сжечь в пепел. Мы добросы – таково наше право! – в голове верга Мнута отчетливо прозвучала гордость.

– Зомби отправляются в Кремос?

– А мы в зал Рена на пару часов.

– Это еще что? – шагающий за мной угрюмый Рэк помотал косматой башкой – От ваших названий мозг ломит! Может поэтому добросы в зомбаков превращаются, а?

Проигнорировав хамство орка, Мнут с готовностью ответил:

– Рен – зал очищения. От инфекции Мать там нас очищает. Рен же – гостевой комплекс. Все путники приходящие в Плес первым делом туда идут и там ожидают не менее двух часов. Чтобы заразу из тел изгнать – если такая есть.

– Даже гниль и чесотку Рен лечит? – поинтересовался я, чуть прикрыв глаза и старательно раскладывая полученную информацию по мысленным полочкам и ящичкам.

Много. Много информации. И вся она нужна, чтобы понять здешнее странное мироустройство.

– Нет – покачал головой старший верг – Но выявляет. А там уже мы явимся – и в медблок доставим. Добром или силой.

– Ну понятно – кивнул я – И часто зомби встречаются?

– Слава Матери – нечасто – Мнут выглядел спокойным, но по тому, как напряглись и опали его плечи, я понял – есть у него не слишком приятные воспоминания.

Точно надо посидеть и выпить. Причем понятно, где именно – все дороги ведут в гостевой дом.

– Насколько опасны? Насколько быстры?

– Зависит от возраста – ответил хриплый с ушибленным горлом – Чем старше эти дритсеки… тем они быстрее и сильнее. Матерого зомби завалить… не каждая группа справится. Не каждая группа живой останется.

– Хотя бы одного потеряют – добавил хромой стражник – И кого-то точно искалечит.

– Заразные?

– Дритт! Само собой! Гниль! Сучья гниль везде! На когтях, на коже и под кожей! Везде! Мох!

– По плесени этой и поймешь сразу – насколько зомби матерый – спокойно произнес Мнут, взглядом осаживая заулыбавшихся помощников.

– Шагаем дальше? – я качнул вперед и… остановился, увидев выставленную ладонь старшего Верга – Че не так?

– Мы ведь по-хорошему беседу ведем. Так, сыроед?

– Зови меня Оди. Его ХВаном. А это громилу Рэком. Слышали же наши имена.

– Так и будем величать – согласился Мнут – Как только жопы оголите.

Рэк дернулся, но тут уже я остановил его и, секунду подумав, молча начал распутывать ремень сыроедских штанов. Стащил с себя все, через тридцать секунд оказавшись голым. Поднял руки, показывая подмышки, высунул насмешливо язык, опустив руки, приподнял мошонку… Придирчиво оглядев меня, Мнут повернулся к стаскивающему трусы ворчащему Рэку. А я, одеваясь, кивнул Хвану, для начала взглядом велев ему отойти на пару шагов. Ну чтобы не сразу обосрались…

Закутанная в меха и кожу фигура отдалилась, что не осталось незамеченным для многоопытного старшего верга. Помедлив, Хван сдернул капюшон, следом стащил темный шарф с нижней части морды, обнажая страшные жвала. И замер. Ну да… пуговицы расстегнуть не удастся – это сделаю я. А сначала пусть наши типа конвоиры поймут кто скрывался под…

– Дритт! Призм! – рявкнул хриплый, хватаясь за дубину.

Схватился и, сдавленно охнув, отлетел назад от удара босой пяткой в грудь. Рэк вложился в удар несильно. Но этого хватило, чтобы доброс закрутился в пыли, держась за отбитую грудь.

– Призм… – произнес Мнут, опуская ладонь на рукоять меча. Верг остался стоять. Но его поза говорила – он в секунде от броска и удара.

– Сыроед Хван – поправил я его – Мой боец. За которого я любого порву. А будет надо – выпотрошу каждого сраного жителя милого Светлого Плеса. Понял меня, верг?

– Это сучий призм!

– Это мой боец сыроед Хван! Тебе система на запрос че сказала?

– Призма надо валить – один из стражников произнес это машинально, произнес как нечто само собой разумеющиеся. Произнес и тут же был сбит с ног моим коротким ударом, присоединившись к напарнику.

На ногах остался только Мнут. Ткнув пальцем в его стальную грудь, я медленно, спокойно и членораздельно произнес, вкладывая в каждое слово железобетонную уверенность:

– Это сыроед. Зовут Хван. Тебе придется принять это, верг. И всем в твоем городке. Принять тот простой факт, что у мирного и доброго сыроеда Хвана есть те же права что и у тебя, хренов ты жопогляд. Понял меня, созерцатель чужих потных яиц? Сыроеда Хвана родила Мать. И кто ты такой, гребаный ушлепок, чтобы сомневаться в ее решении?

– Я…

– Запрос посылал?

– Посылал и посылаю – буркнул чуть успокоившийся Мнут – Дритт! Мать говорит – он сыроед! Этнос семнадцать!

– Отлично. Тогда поступим так, верг. На всякий случай, чтобы не было сучьих неожиданностей, пошли сейчас вперед одного из своих недоделков неуклюжих. И пусть он предупредит мирное население славного Плеса, что один из трех гостей выглядит не совсем обычно. И что гостям глубоко насрать на недоумение и возмущение жителей по этому поводу. Пусть держат руки подальше от оружия.

– Мать бдит и защищает город. Призм в него так просто не войдет – ответил старший верг – Если ошибки нет, и он сыроед – пройдет врата. Если нет…

– Вот и отлично. Но одного с предупреждением пошли. Потому что, если прилетит хоть одна стрела… я найду долбанного лучника и сверну ему шею.

– Пусть раздевается – махнул ладонью верг, одновременно кивая хриплому помощнику, отправляя его по тропе – Гляну на урода.

– Сам ты урод, урод – прошелестел Хван, поводя плечами.

– Штаны снимем и норм? – предложил я – Заглянешь промеж костяных булок. И хватит.

– Мне его булки даром не нужны.

– А гниль?

– Такие как он гнилью не болеют – мрачно усмехнулся Мнут – Слава Матери! Представляешь такую тварь в виде зомби?

– Сам ты тварь! – Хван клацнул двойными жвалами, но остался на месте.

Пришлось вмешаться и зло рыкнуть:

– Ты тварь и есть. Забыл, как выглядишь? Ждешь что тебя ангелом небесным называть станут?!

– Нет… но…

– Запихни свои комплексы в жопу и держи там. Понял?

– Понял.

– Рэк стяни с него штаны, куртку и остальное.

– Мля… ок…

– Так чего ты ищешь?

– Следы почесухи – ответил верг – Гнилью призмы не болеют. Но вот чертовой почесухой…

– А она чем страшна?

– Сводит с ума. Заставляет нападать на все живое. Одним словом – превращает в скабба.

– И спятивший скабб нападает на всех без разбору?

– Да.

– И чем тогда он отличается от зомби? Хотя… быстрота? Сила?

– В точку. Скабб – заразный чесоточный безумец. Ревет, весь в крови и царапинах, чешется, прыгает, крутится. Выглядит жутко. Но, по сути, обычный спятивший доброс. Дал по башке дубиной и оттащил в медблок. А что еще важнее – скаббы в засадах не сидят, тайком не подкрадываются, с ветвей и скал на голову не прыгают, подземных ловушек не устраивают.

– А зомби?

– Делают все это и не только. Да еще и объединяются в стаи. А скаббы – всегда одиночки. Но одно дело безумный доброс. Теперь представь это – Мнут ткнул пальцем в раздетого призма Хвана – Представь этого бронированного скабба. С таким руками….

Хм…

Бронированный, быстрый, спятивший и безумно агрессивный призм посреди города мягкотелых и далеко не таких быстрых добросов…

Это как богомола бросить в клубок дождевых червей….

– Почесуха лечится?

– Да. И нет.

– Точнее можешь?

– Зависит от стадии – ответил Мнут, медленно обходя вокруг спокойно стоящего голого призма – Чем раньше понял, что подхватил заразу – тем лучше. Всего три стадии. От первой – один укол и проблем нет. От второй поможет только холодный сон. Третья стадия… это стадия скабба. Если живым возьмут, Мать отправит на лед. Но я не слышал, чтобы скаббы возвращались. Как по мне – билет в один конец. Разве что кровь подземных великанов спасет. Но егеря здесь редкость. Да и кто сумеет купить такую редкость волшебную?

– Ты меня снова запутал, верг – признался я, натягивая штаны – Что за холодный сон?

– Блаженна ваша жизнь островная – вздохнул тяжело Мнут – Все больше склоняюсь прыгнуть в лодку, дойти до острова и остаться там жить. Пасти оленей, жрать мясо и рыбу, смотреть на далекую землю и радоваться жизни. Как думаешь – меня примут в ваше племя?

– Как система решит – развел я руками – Медблок там есть.

– Может и попробую…

– Так что за холодный сон?

– Никто не знает. Но пробужденные и излеченные от почесухи добросы помнят темноту, сонливость, ледяной холод и много нагих тел лежащих тесными рядами на светящемся льду. Многие вспоминают висящие связками изуродованные тела – лишенные рук и ног. Обрубки с головами, подвешенные гроздьями. Может то кара материнская для грешников великих?

– Может и так – усмехнулся я, вспомнив, с каким интересом верги рассматривали мои шрамы на руках и бедрах – Хладный сон значит…

– Он самый. Исцеляет вторую стадию почесухи. Может и третью – но там уже счет не на месяцы, а на годы.

– А гнилью призмы не болеют?

– Нет. Эта зараза обошла их стороной.

– Гены? – вслух предположил я и, возясь с сапогом, вернулся к расспросам – Егеря кто такие? Волков отстреливают, когда те излишне расплодятся?

– То охотники – махнул рукой Мнут – Или вергов Мать посылает. Что там делов то?

– Ну да. А егеря что делают?

– Чудовищ уничтожают по приказу материнскому.

– Каких?

– Всяких. Задрал ты с вопросами. Глотка пересохла.

– Так смочим в городе. В гостевом доме. Я угощаю.

– Ну…

– И за нами заодно присмотришь. Вдруг мы все скаббы и зомби замаскированные?

– Ушлепки вы хитрожопые всей правды не говорящие. Я таких как вы сразу отличаю – жизнью и судьбой битые, озлобленные. Вы – и сыроеды? Чушь!

– Уж какие есть – улыбнулся я – Так что за чудовищ егеря мочат?

– Егерями или истинными охотниками их мы называем. Чаще молва их по-другому зовет – героями. Или геррами. Потому как они страшных тварей уничтожают. Ты вот когда-нибудь слышал про чудище, что может взорваться само по себе и оставить на месте деревни огромную воронку? Запамятовал название…

– Откуда нам о таких слышать? На острове такого нет и не было.

– Еще егеря порой призмов особо опасных уничтожают. Таких, с которыми верги справиться не могут.

– Есть и такие?

– Бывает.

– А призмы в законе бывают? Или Хван первый?

– Слышал, что бывает такое – неохотно признался верг – Говорят, такое случается, когда грешный призм искупает свою вину и Мать прощает его. Но как можно искупить вину, если не помнишь о ней?

– Делами добрыми – пожал я плечами – Услугами интимными.

– Эй – возмутился из-под вернувшегося на голову капюшона Хван.

– Интимными – покосился Мнут на призма – Ладно. Дальше шагаем. Ты проставляешься, сыроед Оди.

– Как обещал. А кровь великанов… это что за лекарство с таким названием?

– Не название. Суть как есть. Настоящая кровь подземных великанов. Исцеляет почесуху на любой стадии. Так же быстро как гниль.

– А что гниль?

– Если скабб заразится гнилью – гниль мигом очистит тело от намека на почесуху. Зараза заразу не терпит. Но так лечиться… оно того не стоит…

– Ну да. А великаны подземные как выглядят?

– А хрен его знает. Но водятся великаны в какой-то подземной стране и добраться туда так тяжело, что не каждый егерь сумеет.

– А егерь… это должность? Как у вергов? Или надо родиться избранным?

– Помолчи ты хоть немного… говорливый как бродос! И столь же надоедливый.

– Бродос? Кто такие?

– Ох дритт… бродосы обычные! Тропниками их еще зовут!

– Кто зовет? Мы сыроеды народ наивный и несведущий.

– Ты не сыроед. Я бы тебя вергом бывшим назвал. И его – Мнут ткнул пальцем в зевающего Рэка – Повадки знакомые. Хотя ты вроде чем-то похуже был. Кровью от тебя несет.

– Я сегодня мылся. Так что за бродники?

– Бродосы…

Бродосами и тропниками оказался бродячий этнос.

Удивительный этнос.

Несколько небольших этнических сообществ что бредут и бредут по Чистой Тропе, она же Великая Кружная. Их дорога не заканчивается никогда, да они этого и не хотят. Черноволосые, красивые, умеющие прекрасно танцевать, отлично играть музыку и отменно убивать зомби.

Изредка вечные бодяги ненадолго сходят с Тропы и останавливаются у какого-нибудь городка – починить фургоны, перековать лошадей и дать им отдых. Да. Лошадей. Да. Фургоны. Бродосы путешествуют на фургонах влекомых лошадьми. Путешествуют и верхом.

Как отдохнут – двигаются дальше.

Чем живут?

Приказами Матери, что повелела им вечно приглядывать за Тропой. Они чистят старую бетонку от упавших деревьев, убивают бродящих поблизости зомби, заботятся о скаббах, прорежают зверье, проверяют состояние материнских глаз и в случае чего чинят их или заменяют. Они же проверяют безопасность Материнских Дланей – пятачков безопасности разбросанных по Тропе.

И идут, идут они по Великой Кружной, позволяя себе лишь редкие остановки.

Вся жизнь в движении. До самой смерти. Другого исхода можно не ждать – они лишены права оседлости. Хотя это просто слухи. Бродосы не любят говорить об этом и просто бредут и бредут по Тропе.

Одного не отнять – убивать они умеют. И во всем подчиняются своим баронам, что часто говорит с Матерью, спрашивая у нее дальнейших указаний.

Вот так…

Успев рассказать о бродосах, старший верг Мнут остановился у смешной городской стены, приглашающим жестом указав на широкий проем.

Вот и городок Светлый Плес.

Входи, гоблин.

Повернувшись, я глянул на призма и качнул головой – вперед.

Хван колебался лишь секунду. А затем сделал пару решительных шагов, миновав проем и стену. Ничего не произошло. Тихо выругался помощник Мнута. Задумчиво хмыкнул сам старший верг. Я же шагнул вторым, мне в затылок дышал Рэк.

Секунда… и мы в пределах города.

Я удовлетворенно улыбнулся. Хорошо. Еще один шаг сделан. Теперь бы осмотреться. Но сначала карантин в гостевом доме. Ну и перекусим заодно…

Глава четвертая

Гостевой дом оказался к нам радушен, без проблем впустив в свое теплое нутро.

Хотя и здесь не обошлось без странных тонкостей – остановившийся у входа в здание Мнут, указав на свисающие с края крыши грозди темно-вишневых мелких ягодок, сказал:

– Съешьте по паре штук.

– Нахрена? – поинтересовался я, срывая несколько ягодок и катая на ладони продолговатые бусины.

– Обычай такой. Вроде как обета вашего – в город сей с добром пришли, бед и горя сеять не станем, кровь не прольем.

– Конечно-конечно – я закинул в рот ягоды, даванул зубами. Терпкая сладость. Неплохо. Сорвал еще парочку и вошел внутрь. За спиной Мнут сердито рявкнул:

– Да хватит жрать! Сказано же обычай!

– Тебе жалко, пухлый?! – удивился Рэк.

– В тундре родной ягоды жрать надо было! Входите уже.

Несмотря на сердитость голоса, это была просто ворчливость – убедившись, что городская стеночка пропустила нас сквозь свои скрытые сенсоры и не стала поднимать шухера, старший верг успокоился.

Заходить внутрь он не стал. Буркнул что-то про то, что придет через пару другую часов, велел сидеть в доме и никуда не выходить пока не раздастся мелодичный звон – сигнал гостевого дома. Но лучше сидеть здесь и ждать его – как подлечит руку, вернется с угощением.

Кивнув, я втащил на самом деле увлекшегося поеданием даров крыши Рэка и велел орку стащить с призма одежду. А сам принялся осматриваться.

Один вход – один выход. Квадратное помещение снабжено деревянными скамьями, столами, пол выложен прикрытыми половиком массивными плитами. В стенах узкие и высокие окна – не протиснуться. В углу одинокий торгового автомата. На противоположной от входа стене два темных экрана. Выглядит все красивым, крепким и бюджетным. Как стандартная гостиница – если я в таковых когда-нибудь бывал. Стены толстенные – около метра. Выглядит так, будто строили на века. Но мне думается, что толщина стен обусловлена необходимостью скрыть внутри различные датчики, сенсоры, механизмы и прочее. В центре потолка торчит до родного привычная небольшая полусфера наблюдения. Система бдит.

Из помещения ведут две двери. Два коридорчика. В каждом по шесть дверей. За дверьми – крохотные комнатки-чуланчики с деревянными широкими скамьями, такими же высокими узкими окнами и половиками на полу.

– Все запутано, командир. До жопной и головной боли запутано – признался Рэк, бросая охапку меховой одежды на скамью и начиная раздеваться сам – Бродосы, гниль, почесуха, герры, добросы, хреносы и отсосы… голова трещит. Тут слишком много всего.

– И это просто отлично, боец – кивнул я, стягивая с плеч куртку – Чем разнородней, пахучей и бурливей масса дерьма – тем легче в ней затеряться.

– Пожрать бы чего – клацнул жвалами призм, красующийся в одних трусах.

Проигнорировав скамью, призм опустился на корточки, наклонился вперед, упер лезвия в пол и замер уродливой статей. Глянув на него, сказал:

– Жратва будет. А ты чего расселся?

– А что делать?

– Изучай себя.

– Как это?

– Буквально. Рассмотри каждый сантиметр своего тела. Каждый гребаный миллиметр. Запомни каждую трещинку, понюхай каждый бугорок, лизни каждую впадинку. Проверь гибкость, задумайся и оцени силу. Задайся в целом простыми, но важными вопросами, боец. Можешь ли ты кувыркаться? А прыгаешь высоко? На руках пройдешь? Мостик сделаешь? Что у тебя между пальцами ног? Как можно выполнить хотя бы пару обыденных действий лезвиями или шипами рук? Трусы стянуть и одеть сможешь, чтобы поссать самостоятельно? А если на лезвия какую-нибудь приспособу бахнуть вроде зажимов? Броня везде толстая? Или где-то есть обманка тонкая, а ты и не подозреваешь, зря считая себя ходячим танком? Что ты? Кто ты? Что можешь? Чего не можешь? Не можешь пока, но сможешь выучить? Или не дано вообще? Не сиди. Поднимай жопу. Познавай себя. Напрягай голову. Понял?

– Понял.

С щелчком выпрямившись, призм отошел в дальний угол и принялся изгибаться, оглядывая себя со всех сторон.

– И проверь интерфейс! – добавил я и продублировал это же послание орку – И тебя касается.

– Ща. Ягодок принести?

– Не вылазь – качнул я головой – Видел веселую толпу нервно улыбающихся у входа в город?

– Кучка слизи – фыркнул Рэк – Видел. Рыл пятнадцать мужиков и пара баб. Бабы то куда? Да еще с топорами…

– Зря ты недооцениваешь женщин, орк. Однажды аукнется.

– Ха! Не родилась еще та шлюха, что меня уделает!

– Ну-ну – хмыкнул я и, чуть повысив голос, велел – Интерфейсы пока не трогать! Если залезли уже – не трогать раздел заданий!

– Я и забыл про них. На кой хрен здесь системное меню, командир? – развел лапами орк – Тут гребаное среднековье с бродячими зомби. Пей пиво, трахай сисястых, руби зомбаков. Жизнь полна. Как надоест – двинемся дальше.

– Твои бы планы – да сразу в жопу – буркнул я – Меня все слышали?

– Меню не трогал – стрекотнул Хван и вернулся к простукиванию брони на груди.

Убедившись, что никто пока не напортачил, открыл меню и с трудом сдержал усмешку – меню «группа» было активно. Осталось проверить кое-что еще и…

Создание постоянной группы…

– Оппа… – в голосе Рэка прозвучала нескрываемая радость – Вот это дело!

– Принял – коротко проинформировал призм.

Спустя пару секунд мы вновь стали боевой группой. И теперь можно было неспешно проверить раздел обещающий работу и оплату.

Задания…

Задания не доступны! Причина – пребывание в карантине. Пожалуйста, немного подождите.

– Подождем – сказал я, закрывая интерфейс.

Закрыл, шагнул к стене и… замер как вкопанный.

Что там написала система?

Мне показалось или там было слово «пожалуйста»?

Вот оно первое различие между сраными низушками и куда более благородными сыроедами.

Мы не абы кто. Мы островитяне из этноса семнадцать. И требуем вежливого к себе сука обращения…

Рассмеявшись, продолжил движение к торгмату, но снова не добрался. Система вывесила сообщение:

«Игровой вызов!».

Заняться пока особо нечем, так что я – с удовольствием.

Повернувшись к замерцавшему на стене экрану, прижал палец к темному кругляшу сенсора, а затем опустился на скамейку и положил ладони на колени. Гоблин готов, бвана.

Кто не гоблин, а благородный сыроед?

Кто больше не одиннадцатый, а островитянин с именем?

Я?

Ну нет. Мою грязную душонку одеколоном не вытравишь. Я гоблин.

Широко усмехнулся и… почувствовал, как между зубов что-то хрустнуло.

Что-то…

Вот дерьмо. На деснах и языке знакомый вкус гребаной серой таблетки.

Как я не заметил, что моя рук воровато пихнула в пасть четвертинку болтавшейся во внутреннем кармане мемваса? Почему я понял это только сейчас?

Дерьмо!

Реально имевшая место Сороковая ЗагадкаСитуация Верховного Лидера (Великого Высшего). Один раунд. Выберите уровень сложности: Легкий. Нормальный. Реально имевший место.

Или:

Крестики-Нолики. Три раунда. Выберите уровень сложности: Легкий. Нормальный. Тяжелый.

– Ого – сорвалось с моих губ, и я подался вперед, внимательно изучая текст.

Прочитав, шевельнул указательным пальцем, пробормотав:

– В жопу крестики-нолики.

Следующим действием стал выбор уровня сложности «реально имевший место». Это… интересно…

Внимание! Успешным считается итог с результатом не менее тридцати одного процента от результата Великого Высшего.

Какая у него высокая самооценка…

– Игровой вызов? Сойдет – проворчал орк, садясь за соседний экран.

Спустя несколько секунд, с другой стороны, уселся призм. Но они не ко мне подсели – перед каждым зажегся свой экран. Система щедра – во всяком случае щедра для сыроедов. Гоблинам бы такое счастье не обломилось. Тряхнув головой, я сосредоточился на своем экране.

Что за сороковая загадка-ситуация реально имевшая место?

Внимание! Опираясь на логику, опыт и личные метапрограммы вам предстоит последовательно преодолеть семь помещений-локаций, каждое из которых снабжено кратким текстовым описанием и динамичным графическим отображением. Включен режим псевдоприсутствия. Ваши верхние конечности подключены напрямую. Наклон корпуса включает передвижение в ту или иную сторону. На прохождение каждого помещения отведено определенное количество времени. Счет на секунды! Не медлите!

Готовы?

ДаНет.

Да.

Присутствующие лица (слева-направо):

Ваша единственная дочь. Семнадцать лет. Огнестрельное ранение в живот. Лежит на полу. Критично важна для вас. Два вооруженных незнакомца у дверей. Ваша женщина. Тридцать четыре года. Сидит в кресле. Вы. Сидите за рабочим столом. У вас в руке кольт сорок пятого калибра заряженный четырьмя патронами.

Время пошло!

Возникшая на экране отменная по качеству графическая картинка ожила. Со стоном свернулась клубком светловолосая фигурка на паркетном полу. Испуганно вскрикнула сидящая в кресле девушка. Руки двух крепких парней в масках и темных защитных комбинезонах начали подниматься.

Я почти не шевельнулся. Слегка повел запястьем, привычно нажал на курок.

Банг. Банг.

Два выстрела. Две пули точно в цель. Крепыши еще оседали, а я уже наклонился вперед, двигаясь точно к цели – к их упавшему на пол оружию. На расползающееся под телом «дочери» пятно крови я не обратил ни малейшего внимания. Ожившая «женщина» с диким визгом слетела с кресла и повисла у меня на шее. Резким ударом в лицо я заставил ее отшатнуться, следующим тычком швырнул ее к дверям – прямо под ноги следующим двоим боевикам. Они замешкались на полсекунды. И это дало мне возможность выстрелить еще дважды.

Банг. Банг.

Опустевший кольт упал на пол. Парни в пробитых масках рухнули на орущую «женщину». А я уже лежал на полу, спрятавшись за трупами и проверяя их карманы. Лежащее на виду заряженное оружие проигнорировал – из этих моделей сможет выстрелить только владелец. Глупо тратить драгоценные секунды на никчемную попытку.

Откуда я это знаю?

В одном из карманов обнаружился короткий нож с изогнутым клинком. Обнаружился и тотчас отправился в полет, влетев в горло тощей девчонки с неприкрытым лицом и катаной в руках, что с пронзительным воплем бросилась на меня из коридора.

– Щине! Щине!

– Заткнись – процедил я, стреляя в нее из дистанционного электрошокера найденного в третьем по счету проверенном кармане трупа.

Дергаясь и хрипя, тощая девка рухнула на пол, а я ползком ринулся к ней.

– Папа… папа помоги…

На призыв «дочери» я не обратил ни малейшего внимания. Приподнявшись, с силой вбил локоть в открытой горло оглушенной девки, одновременно подхватывая меч…

Игровой вызов закончился через двадцать минут. Тяжело дыша, я откинулся на скамейку, утирая мокрый лоб и не сводя взгляда с надписи на экране: