Текст книги "Низший 5"

Игровой вызов завершен. Оценка: 121 % успешности по сравнению с результатом Верховного Высшего. Итог: победа. Данное достижение: отмечено и замечено. Награда: 250 сэоб. Победная серия: 4/6. Бонус к награде (ИВ): 5 % Бонус к шансу получения ИВ: 10 % Шанс получения дополнительного приза: 5 %.

– Как все интересно – задумчиво сказал я, вставая и потягиваясь – Хм… Хотя дуру с пробитым животом едва-едва вытащил…

– Все же крестики-сука-нолики – не мое – пробухтел уже не сидящий, а лежащий на скамье Рэк.

Хван молчал – был поглощен прохождением красочного игрового уровня, где он играл за какого-то мужика с дробовиком в одной руке и бензопилой вместо второй. Мужик с диким криком пилил бабку, одновременно паля ей в воющую харю из дробовика. Хлестали кровавые потоки. На бесстрастном лице призма не отображалось ни единой эмоции. Не морда живая, а статуя уродливая.

И снова в голове автоматическая отметка – система слегка «прогнулась» под сыроедов. Чтобы не заставлять нас уныло ждать – дала каждому по яркой и громкой конфетке игрового вызова. Жмите на кнопки, детишки. И не обращайте внимания на карантин и ограничение свободы.

Будь мы по-прежнему добровольно низшими гоблинами – сидели бы смирненько на самом краю скамейки боясь лишний раз шелохнуться. А то суровая система живо оттяпает непоседам ножку или ручку…

Баллы С.Э.О.Б.: 277

Добравшись наконец до торгового автомата, прижал палец к сенсору и с интересом воззрился на осветившуюся витрину. Есть ли праздник?

Ну…

Первым делом стало ясно, что я могу подзарядить игстрелы и восполнить запас игл – как и поступил, размотав оружие и вставив его в выдвинувшиеся держатели. Из новшеств – держатели именно высовывались из торгового автомата. Этакая подставка, на которую я опустил оружие, что выдвинулась и осталась на месте на время подзарядке. То есть – я могу в любой момент подхватить игстрел и начать палить, если возникнет острая необходимость. Разумно, удобно, безопасно. Тогда как на родине подземной оружие забиралось в торгмат целиком и не выдавалось до полной подзарядки.

Перезарядив картриджи, посчитал стоимость.

Два сэба за подзарядку. И сэб за картридж. Цены все ниже и ниже…

Из товаров в торгмате обнаружились вполне обычные футболки трех цветов – серый, красный, белый. Нашлось нижнее белье, штаны двух видов – все с карманами, но при этом стилизованы под что-то… средневековое что ли? Но ненавязчиво так – окраской под коричневую кожу. Хотя материал – прочный брезент. Цены вполне доступные и вскоре я избавился от стиля сыроедов, оставив только реально теплую куртку с большим капюшоном и сапоги.

Штаны с обилием карманов, пара футболок, трусы, носки, ремень, новый рюкзак и серая бейсболка обошлись мне в сорок пять сэбов.

Баллы С.Э.О.Б.: 229

Сбросив покупки на скамейку, уступил место Рэку и принялся переодеваться. Закончив, походил с узлом старого тряпья по залу, выискивая куда его пихнуть и не сразу заметил небольшой лючок в стене с надписью «Утилизация отходов». Надо же…

Впихнув в отверстие плотный ком, закрыл люк.

Спасибо за проявленную ответственность и заботу о окружающей среде! Награда: 5 баллов С.Э.О.Б.

Ну вот. Прибывший в мир добросов гоблин, кажется, нашел свое призвание!

Хотел снова плюхнуться на скамейку и предаться ленивому ожиданию вердикта системы, но краем уха уловил обрывки приглушенных слов, доносящихся с левого коридора. Не припомню, чтобы кроме нас тут был кто-то еще… Ожидание и упаковку вещей в новый рюкзак решил ненадолго отложить.

Миновав дверь, замер на пару секунд и прислушался. Слова донеслись из-за второй двери расположенную по левую руку. Дверь была чуть приоткрыта. Коротко заглянув в комнату, убедился, что она пуста, а ставшие уже вполне разборчивыми слова попадают сюда из высокого узкого окна. Парой шагов миновав крохотную комнатенку, прижался плечом к толстенной каменной стене и обратился в слух. Эта сторона гостевого здания выходила задами на городскую смешную стеночку, но, насколько я помнил, была прикрыта со всех сторон соседними постройками и росшими за оградой деревьями. Достаточно укромное место.

Мужской голос – хрипловатый и прямо сочащийся выдавленным из пчелиных жоп медом, пытался кого-то убедить:

– С тебя же не убудет. Ну? И дело для тебя не новое. Каждый день ведь со своей шлюхой вы деснами и сиськами третесь. И какой интерес в этом деле без мужика с его стальным прутком? Вы бабы… вас пока прутом мясным не вразумишь – дурью маетесь. Как не понимаете – под нас подстилками рожденные. А тут вон чего удумали – сучка с сучкой в постели кувыркается… куда катится мир? Боги плачут!

– Заткнись, Греджерс! – ответивший голос был куда суровей, жестче, но еще в нем звучали легкая паника, беспомощность и злость. А еще голос был женским.

– Ты на меня, сучка, пасть не открывай! Забыла, что держу ваши жизни в своей руке?! И твою и твоей сучки рыжей! Мужиком себя возомнила? Сначала в штанах проверь – и коли яиц в них не сыщешь, мужика из себя не строй!

– Я заплачу. Есть товар.

– Пошла ты нахер со своим товаром. Я сказал, чего хочу. Твой рот… твой сучий влажный рот не уходит у меня из головы. Я ночами не сплю! В горле ком! Огромный сука ком – настолько я хочу тебя и твой рот! Давай! На колени!

– Греджерс! Возьми товаром! И забудь, что видел. Джоранн не хотела!

– И кобылу Джоранн – тоже поимею! И тебя, сука, во все щели! Я сказал! На колени! Или уже сегодня будет суд и твою Джоранн Мать порежет на куски!

– Она не хотела его убивать. Это случайность! Гребаная случайность! Ее заставили махать вилами – а тот ублюдок подошел сзади и облапал. Она просто отмахнулась! Это гребаная случайность, понимаешь?

– У меня в горле ком. Давай. Залезь мне в рот язычком поглубже – и протолкни его! А затем опустись ниже, расстегни ремень на моих штанах… я хочу, чтобы ты все сделала сама! Сначала поработаешь ротиком. А вечером придешь куда скажу и там…

– Греджерс! Дритт! Я не лягу под тебя!

– Тогда кобыла Джоранн умрет!

– Не называй ее кобылой!

– Я буду называть эту рыжую шлюху как захочу! И вы обе будете делать то, что я захочу! И когда захочу! У меня ком в горле! Ты в каждом моем сне! Каждую ночь я вижу во сне твои дрожащие потные сиськи над своим лицом… ты стонешь… тебе хорошо… Куда лучше, чем в том сарае, где ты лизалась с рыжей шлюхой.

– Ты подглядывал?! Дритсек!

– Следи за словами! И выводи уже моего скакуна из стойла. У меня ком в горле…

Поморщившись от очередного «ком в горле», я подался чуть в сторону, упершись в окно плечом и высунув наружу руку. Коротко дернул. Раздался булькающий вскрик, заскрипели попавшие под лезвие ножа кости. Дернув запястьем, рывком расширил рану. Мне в руку впились чужие пальцы, но хватка уже потеряла силу. Через секунду умирающий сполз по стене и нож пришлось выдернуть. Втянув покрасневшую от крови руку обратно, выглянул в окно, лениво скользнул взглядом по замершей женской фигуре, оценив и запомнив короткую стрижку, волевое обветренное лицо, крепкие руки, невысокий рост.

– Помог ему с комом в горле – пояснил я, вытирая нож о футболку – Опять придется одежду покупать…

– Дритт… ты убил его… ты ему глотку перепахал ножом… а я обделалась…

– Боишься крови? – лениво спросил я.

– Слишком неожиданно… мы разговаривем… и тут в его горло вонзается нож…

– Ты кто?

– А ты кто?! Сука! Ты кто?!

– Я Оди. Сыроед. Гощу тут у вас… что ты собираешься делать с трупом?

– А? Я?

Было видно, что незнакомка умеет и любит принимать решения. И умеет действовать. Это промедление – из-за охватившего ее шока. И ее можно понять – любой неподготовленный к подобным ситуациям человек впадет ненадолго в ступор, когда собеседнику вдруг перережут глотку.

– Тело надо спрятать – напомнил-предложил я – Закопай труп.

– Что?

– Труп закопай – повторил я – Имя как?

– Нанна… я Нанна…

– А Джоранн?

– Моя девушка. Моя жена.

– Угу… труп есть чем закопать?

– Вот дерьмо… дритт! Дритт! Опять сучий труп!

– Закопаешь или нет?

– Да! Да! Сука! Дело уже привычное!

Упав на колени, она сбросила с плеч небольшой рюкзак. Выдернула из лямки короткую лопатку и принялась за дело, начав с умелой нарезки зеленого дерна, срезая его большими квадратами и откладывая в сторону. Кем бы она не была – копать она умеет.

– Не первый труп закапываешь?

– Ты кто такой, дритсек? Что за гребаный Оди? Чужак? На бродоса не похож. С Тропы явился?

– Ты копай быстрее – хмыкнул я, устраиваясь у окна поудобней – И рассказывай.

– Что рассказывать?

– Он тебя шантажировал. Судя по всему – увидел, как рыжая шлюха-кобыла Джоранн случайно убила кого-то вилами. А ты наверняка труп спрятала – раз говоришь, что дело для тебя уже привычное. Так?

– Не называй ее шлюхой!

– Рассказывай – уже жестче велел я – И посмотрим, как разобраться с этим дерьмом.

– Смысл?! Я занимаюсь пустым делом! Нет смысла прятать труп! Греджерс не мог не рассказать все жирному Сьюгу. А Сьюг… та еще сучья мразь… Своего не упустит…

– Начни сказку с начала – поморщился я – И что у тебя в той фляжке?

– Адское пойло на травах. Пробирает. Греет.

– Хлебни сама. И дай мне чуток.

– Че тут у нас? – шумно задышал мне в спину Рэк – О… пахнет горлодером… о… чьи дохлые ноги под окном, командир? Че за уродливая сукка с лопатой?

– Заткнись, дритсек! Урод! Сука! Мразь! Дритт! – ее наконец-то прорвало.

– Закройте пасти! – велел я – И хлебни уже из фляги! Давай! Вот так… еще хлебни… теперь флягу мне. Хорошо. А сама – копай! Мы бы помогли… но карантин…

– Да поняла я уже. Сука!

– Дашь хлебнуть, командир? – орк жадно сглотнул слюну.

Кивнув, я сделал пару глотков и передал ему флягу, после чего снова выглянул за окно, оценил быстро растущую яму и напомнил:

– Где моя долбанная сказка? С чего все началось? И начни с себя и с Джоранн.

– Да на кой тебе? Нам все одно конец… Не дергайся – я возьму вину на себя. Без Джоранн мне все равно не жить. Так что можешь нож мне скинуть.

– Рассказывай. И копай.

– Сука любовь – неожиданно выдала с громким вздохом коренастая бабенка и с яростью вонзила лезвие лопаты в обнаженную почву – Сука любовь!

После столь бодрого начала последовала очередная вполне ожидаемая история про могучую любовь двух боевых дев. Любовь вполне плотскую, горячую, на зависть многим. Сильнее всех завидовали и ненавидели мужики.

Женщин и девушек в Светлом Плесе хватало. То ли система бдила, следя, чтобы «каждой твари по паре», но соотношение мужского и женского пола было примерно пятьдесят на пятьдесят. Система учла почти все. Именно что почти – ей совсем не были учтены сексуальные предпочтения некоторых «рожденных» добросов.

Нанна и Джоранн – яркое тому свидетельство. Девушки любящие девушек. И относящиеся к мужикам как к странному и явно неудачному эксперименту Матери – ничуть не притягательному в сексуальном плане.

Главная же проблема заключалась в красоте.

Нанна ей не блистала – невысокая, плотно сбитая, с узким тазом и по-мужски широкими плечами, коротко стриженная, вечно сутулая, со с взглядом исподлобья… нет, она никак не блистала красотой. Выделялся разве что ее рот – необычно чувственный, прекрасно очерченный, влажный даже на взгляд и кажущийся чисто случайно пришлепнутым к этому ничем не примечательному лицу. Если щедро плеснуть в лицо Нанны пригоршней косметики – может и получится что-то более-менее. А так… мужик…

А вот Джоранн… ее иначе как кобылой не называли. Длинноногая, рыжеволосая, с белой мраморной кожей, яркими и большими серыми глазами, в талии ладонями обхватишь, задница любого с ума сведет, грудь не спрятать под любой одеждой. Взгляд томный, губки алые, легко смущается и очень мягка по характеру…

Короче – трахнуть Джоранн мечтал даже самый последний седовласый женатик, чья мошонка давно и бесповоротна была зажата в стальной ладони супружницы. Две три мужиков перевидала во сне обнаженную рыжую кобылку, что вытворяла с ними такое…

Но дальше влажных мечтаний дело не пошло.

Джоранн испытывала к мужикам нескрываемое отвращение. Общаться – общалась. На расстоянии хорошо вытянутого выражения «не подходи ближе, дритсек», само собой непроизносимого в слух, но явственно ощущаемого любым обладателем мясного прута. Подкатывать к первой красавицы селения пытались многие. Подкатывали по-разному, но итог был одинаков для всех – полный провал.

А вот Нанна справилась с пол тычка, перебрав как-то алкоголя из любимой фляжки и смачно засосав проходящую мимо кобылку. И та совсем не была против…

Это невероятно озлобило многих – до этого истощенные неистовым мастурбированием многие еще лелеяли тихую мечту испробовать рыжую кобылку на вкус по-настоящему, а не только в мечтах. Мечтали услышать ее тихое томное ржание под собой…

И тут на тебе… сучья любовь…

Как результат – порча отношения с тремя четвертями населения. Мужиков бесила недоступность. Баб бесила популярность девок и зацикленность на них мужиков. Но девушек это не смущало от слова совсем. Тем более что они не зависели ни от кого, создав боевую группу и самостоятельно зарабатывая себе на жизнь. Чем занимались? А всем чем Мать одаривала. Плюс сами крутились.

Выполняли задания. Собирали дикие травы. Охотились на мелкое зверье. Из выменянных шкур и разноцветных бусин из торгмата Джоранн создавала удивительно красивые «висюльки», что моментально раскупались.

В общем – жизнь удалась. И, как всегда, нашлись те, кто захотел эту жизнь испортить. Мотивировали свое желание просто – девки просто прута мясного не ощущали в нужном месте. Оттого и сторонятся мужиков. Трахнуть надо девах хорошенько – и разом вкус главного блюда распробуют и на всю жизнь полюбят. Вот только как это сделать?

Пытались подпоить – многократно.

Пытались опоить – добавляя в самогон разную хрень.

Под конец пытались уже чуть ли не силой – схватить и зажать в объятиях, в надежде, что, ощутив силу и надежность мужских рук, бабенка поплывет и размякнет…

Не получалось. Озлобленность росла. Даже не озлобленность – дело дошло уже до открытой вражды. Им недвусмысленно заявили – либо раздвинете ляжки и дадите хотя бы раз, либо доиграетесь, долбанные суки.

И на днях доигрались. Причем не только девицы. Больше доигрался молодой и тупой дритсек не понимавший даже азов человеческих реакций.

Ворошившая водоросли на берегу Джоранн подверглась нападению молодого паренька, что возомнил себя сокрушителем девичьих сердец. И начать он решил с неожиданного выпрыгивания из-под кучи водорослей с диким криком… Говорят же – испуг всегда начало чего-то хорошего.

Затаился, дождался, когда рыжая подойдет ближе. И выпрыгнул с воплем. Выпрыгнул. И упал, получив трезубыми вилами в горло. Джоранн ударила с перепугу. Угодила в яремную вену. Придурок истек кровью за секунды. Рядом свалилась шокированная Джоранн. Подоспевшая Нанна быстро разобралась в произошедшем. И ей хватило ума, не поднимая шума, прикрыть для начала дохляка водорослями, а затем пораскинуть мозгами.

Место на неудобное – не светлое. Вне ока материнского.

«Вне ока, не светлое – в сумраке» – автоматически перевел я.

Парня ударили вилами в горло. Будто специально целились. Выверт гребаной судьбы, что сначала тепло улыбнулась, а затем всадила топор по самые…

В селении врагов столько… что можно не сомневаться – на суде многие присягнут, что рыжая кобыла намеренно убила ни в чем неповинного агнца, забив вилами с особой жестокостью присущей только не траханным сукам. Солгут только ради того, чтобы полюбоваться расчленением красивой девки, что так никому и не дала из мужского племени. И другим сукам неповадно будет мясным прутом брезговать – пусть смотрят на брызги крови непокорной тупой кобылы.

Поняв это, Нанна принялась действовать. Вырыла могилу – выше по берегу, куда гарантировано не дотягивается прибой и где уже какой год успешно ведут наступление колючие кусты, что будут рады удобрению. Перетащила труп. Засыпала яму. Сверху раскидала палой листы и колючек с семенами. Полила из второй фляги. Неделя – и попрут зеленые ростки. А там кустики быстро доберутся корнями до мяса, оставив после пиршества только голые кости. Попробуй потом докажи. Да и не свяжешь.

Обошлось.

Выведя Джоранн из шока, утащила в дом, где постаралась утешить рыжую как могла.

Да…

Обошлось…

И нет – ни хера не обошлось.

Выплыл гребаный Греджерс, что, как оказалось, все видел с самого начала. И не сообщил об этом широкой общественности только по одной причине – мечтал поиметь обоих. И начать решил с Нанны, на чей чувственный рот запал уже давненько.

Бросив пару намеков, он утащил ее за гостевой дом, где и попытался раскрутить на толику оральных ласок, дабы рассосался ком в горле.

Ком рассосался – от удара ножа непонятно откуда вынырнувшего хмыря по имени Оди.

Такая вот веселая история…

Хмыкнув, я еще чуток хлебнул из фляги, передал ее обратно Рэку, покосился на прислонившегося к стене призма и пожал плечами:

– Все обычно. Закопала?

– Почти – пропыхтела Нанна – Сука как же он воняет…

– Уже протух?

– Никогда не мыл жопу. Сука!

– А че это у него такое маленькое вывалилось из штанов расстегнутых? – изумился вытянувший шею орк, приникнув к окну – Глистенок бежит из тухнущей родины? Беги, малыш! Ползи, сморщенный!

– Тебя вставило – фыркнул я, глядя, как пальцы сами собой забрасывают в рот еще четвертинку мемваса, а разум уже и не сопротивляется такому своеволию.

– Ты щас про нас, Рэк? – осведомился призм, забирая сомкнутыми лезвиями у орка почти пустую флягу и наклоняя ее над раздвинутыми жвалами – Пусть и меня вставит.

– У вас вообще уважения к мертвым нет что ли?! – прошипела за окном Нанна, заваливая землей мертвеца – Че вы на его… мелочь пялитесь? Он же сдох! Уважения, дритсеки! Уважения!

– Этот уважаемый своего глиста склизкого и немытого тебе в пасть запихнуть хотел – заметил я – Все еще хочешь его уважать? Может речь тогда толкнешь поминальную над жопой из ямы торчащей?

Сдавленные звуки блюющей девки дали понять, что речи не будет. Ржущий орк попытался забрать флягу у призма, но Хван с легкостью уклонился и выбулькал остатки самогона себе в пасть. После чего с интересом произнес:

– А мне башню не снесет от алкоголя? Я же не человек… как начну тут шинковать стены и лавки…

– Вот и проверим – пожал я плечами и ткнул Рэка в жилистое плечо – Че там?

– Прикопала. Дерном закрывает – проинформировал орк и спросил в окно – А еще бухло есть? Не жмись!

– Есть – вздохнули оттуда – На продажу оно. Но… дритт! Лакайте!

– Командир? – для порядка орк первому протянул флягу мне.

Не став отказывать, сделал небольшой глоток, смывая с языка вкус мемваса.

Очередной гребаный срыв…

– Как закончишь захоронением дерьма – топай ко входу – велел я, вставая и потягиваясь – Тебе входить в гостевой дом можно?

– Да. Но если у вас че вшивое Мать найдет – с вами там попутного дракка ждать придется. А за то, что зашла в гостевой дома с зажженной над входом желтой лампой получу штраф. А мне каждый сэб нужен сейчас.

– Ясно. Раз бабло собираешь – значит бежать вздумали – фыркнул я – Тупицы!

– Эй! С чего ты взял! Тупой вывод! И почему тупицы сразу?

– Нет лучшего способа объявить себя преступником, чем удариться в бега – буркнул я – По вашим следам пустят опытных выносливых вергов. Они догонят вас. Запутают в сети. И притащат назад на суд – попутно трахнув каждую по кругу раз десять. Этой будет основным мотивом приложить все силы, чтобы догнать непокорных красивых сучек. Хотя к тебе это не относится – ты та еще уродина.

– Да пошел ты, дритсек гребанный!

– Волосы на груди выщипываешь? Или факелом обжигаешь?

– Да у ней плечи как у меня – добавил Рэк, забирая наконец флягу из ножниц призма – А сиськи у меня побольше будут…

– И ты шагай в жопу, хрен одноглазый!

– Быстро пришла в себя – заметил Хван, после чего с хрустом и щелками потянулся пару раз и внезапно закрутился в колесе, укатившись нахрен из комнаты. В коридоры раздался грохот удара о стену, булькающий смешок, щелканье жвал и быстрый топот. Затем снова удар о стену – уже в центральном зале, где мы игрались с системой.

Вот мля…

– Зря он сделал последний глоток – заметил орк.

– Что это за фрик был? – с легким испугом спросила прилипшая к окну Нанна.

Получила от орка щелчок по лбу, с ойканьем отшатнулась и разразилась проклятьями. Рассмеявшись, я шагнул в коридор, велев:

– Топай ко входу. Беседовать будем у всех на виду. Верни ей флягу, Рэк.

– Зачем нектар убогой?

– Пусть хлебнет. Ее работа еще не завершена.

– Эй! Я на тебя не работаю! Понял?!

– Тут ты ошибаешься – отмахнулся я.

Оборачиваться не стал. А зачем шеей зря ворочать? Уверен, что она меня встретит у входа. И будет сидеть на том странном каменном возвышении, что расположено у передней стены прямо под тройным окном, дающим обзор на экологичную деревушку.

Моя уверенность полностью оправдалась. Перешагнув через ритмично дергающегося на полу призма, хихикающего, щелкающего и смело портящего воздух и чистоту новых трусов смрадными выхлопами, остановился у окна и встретился со злым и чуток растерянным взглядом Нанны. В себя она пришла полностью – сработали наши язвительные комментарии. Да и самогон вкупе с физической работой помогает убрать дурь из башки.

Тянуть время за сиськи я не стал и сразу перешел к делу:

– Кто такой Сьюг?

– Дружок закопанного.

– Первого или второго закопанного?

– Да обоих. Но больше второго. Они в группе одной.

– Верги?

– Не. Группа не боевая. Трусы они. Предпочитают за деревню не соваться, а к Тропе так и близко не подходят. Дритсеки сыкливые!

– И чем зарабатывают?

– Да всем кроме социалки.

– Социалки?

– Ну работа в городе. Стены чистить, канавы, отхожие места вычерпывать. Этим недрексы занимаются.

– Кто?

– Ну недрексы. Низшие. Грязные вонючие ублюдки не пойми какого пола. Живут в общем доме на той стороне деревни. Некоторые без рук или ног – потеряли на охоте или еще где, а денег на новые конечности нет. Долбанные низушки.

– Ага – кивнул я, вытягивая ногу и пиная сунувшегося к окну орка в живот, чтобы заткнул уже разинутую гневную пасть – Ну да. Низшие те еще вонючие ублюдки, верно?

– Дритт! Само собой! Вонь – не подойти! Вся социалка на них.

– А Сьюг с компашкой что делал? И кто у них главный?

– Главному ты глотку перепахал, а я закопала его тушу. Сьюг… шакал на подхвате. Из тех что любит за ухом подбадривающе вякать. Хитрый похотливый ушлепок.

– И что они делают, если не работы по городу?

– Почему? Работ много. Дерн на крыши стелить, общинные огороды копать, дары Матери собирать – с тех же огородов или из леса.

– Тут везде снег. Или зима щас?

– Да всегда так.

– Так какой огород?

– Солнца хватает. А земля теплая как жопа.

– Понял – медленно кивнул я, живо вспомнив «миграцию» сыроедов и появляющийся свежий ягель – А почему недрексы этим не занимаются?

– Шутишь? Ты бы хотел жрать салат залапанный вонючими низушками?

– Ну что ты! В жопу терпимость в таком вопросе!

– Ну вот. Сам понимаешь. У вас на острове тоже низушных вонючек хватает?

– Сейчас?

– Ну.

– Пара рыл найдется – усмехнулся я – Но не больше. Про нас уже наслышана?

– Весь городок гудит. Тунцами трахнутые сыроеды на дельфинах приплыли, вергам лапы обломали и пинками их в город пригнали. И Мать приняла их радушно… все задумчиво чешут в жопах и затылках… поочередно…

– Сьюг умный?

– Ну… так…

– Ага. То есть три касты верно? Недрексы, обычные и боевые.

– Ну да. Недрексы, жители и воины. К чему ты столько вопр…

– Давай заголяй ляжки, делай испуганный вид, часто вытирай ладонью губы – и как отрепетируешь, веди сюда Сьюга. На могилку босса.

– Охренел?

– Решать тебе – развел я руками – Жить хочешь?

– Ты поможешь, если приведу?

– Поможем – ответил я.

– И что взамен? Я девочка ученая. Бесплатно даже дритт не раздают.

– Само собой – кивнул я – Заплатишь.

– Чем?

– Баблом, информацией, вещами. Если много знаешь – откупишься словами. Ну и проставишься в каком-нибудь баре. Бар есть у вас?

– Инн Алый Дракк.

– Вот там и проставишься. Жратвой и разговором. Давай! И помни – выгляди испуганной! Ну ка скорчи рожу…

Полюбовавшись на перекошенное убожество, я тяжело вздохнул и поманил:

– К окошку наклонись-ка. Поможем с красотой перепуганной…

Нанна в недоумении подалась вперед. Я незаметно ткнул стоящего рядом с окном орка. Тот с готовностью сунул кулачищем в окно.

Бух.

Шлеп.

Слетевшая с возвышения в грязь девка ненадолго замерла, медленно ощупывая лицо. Наконец зашевелилась, поднялась, утерла кровь из-под носа, злобно зыркнула.

– Так иди, чтобы кроме Сьюга никто красоты не заметил – добавил я и махнул рукой – Бегом давай. А то карантин кончится, и мы свалим. Если Сьюг спросит – скажи, что полностью удовлетворенный твоими губами босс приложил печать качества к носу и велел бежать за корешом Сьюгом – чтобы и того порадовать теплым и смачным.

– Хорошо… ты сука больной на голову… понял?

– Булками бодрее шевели.

– Ща…

«Ща» заняло минут двадцать.

И когда к тому же окну лениво прислонилась очередная жирная спина с плохо стриженным затылком и послышался голос:

– Греджерс где, сука ты початая? – я коротко кивнул призму.

Хван шагнул вперед, ткнул с силой правым лезвием.

Переборщил.

Повернутое плашмя лезвие как сквозь масло прошло через шею, расхерачив позвоночник и прорезав мясо. Призм дернул рукой в сторону. И почти отрубленная голова упала на плечо, повиснув на лохмотьях кожи. Тело наклонилось вперед. Ударивший из шеи фонтан оросил ошеломленно замершую Нанну от макушки до пяток, окрасив ее красным. Следом послышался шлепок упавшей туши, что недолго поскребла ногами и затихла.

– Ты че сюда купаться пришла, сука? – недовольно заметил я Нанне – Копай яму давай!

– Бу-э-э-э-э! – ответила она мне, сгибаясь и накрывая второй труп капелью блевотины воняющей алкоголем.

– Переборщил? – спросил призм.

– Идеально – не согласился я – А главное – наглядно до жопных колик. Так и продолжай.

– Легко! Есть че выпить?

– Скоро выпьем – пообещал я – Да, Нанна?

– Бу-э-э-э…

На этот раз она, трясущаяся, нервно измотанная, копала куда дольше. Но результат работы меня порадовал. Квадраты дерна прикрыли утоптанную землю. Лишняя почва отправилась пригоршнями за ограду и под частые кусты. Кровь со стены была стерта штанами Сьюга, после чего Нанна затерла стену сначала кусками льда, а затем грязью и снова льдом. В результате – ни следа крови. Снегом же вперемешку со льдом она прикрыла частично могилки, пояснив – вскоре растает на теплой земле и водой впитается, заодно унеся с собой остатки крови. Ну и землю еще плотней сделает.

Оглядев сквозь окно землю, я удовлетворенно кивнул. Сойдет. Понятно, что в случае тщательно обыска-осмотра поселения – никак не могу даже мысленно назвать Светлый Плес городом, хотя стараюсь – захоронения отыщутся быстро. Но на этот счет у меня были свои планы.

Вернувшись в зал, я задал Нанне несколько конкретных вопросов, жестко обрывая ее, когда крепышка начинала съезжать с темы или мямлить. Получив ответы по делу, покивал, переваривая. Вспомнив про имена, спросил уже ради самообразования – кто тут жителям имена выдает?

Все верно. На острове этим занимается вождь. А на большой земле – Кормчий. И все они выбирают имена из предоставленного системой списка – тут никаких секретов нет. Причем система старается, чтобы у каждого по возможности были уникальные имена. Во всем Плесе не сыскать, к примеру второй Нанны, хотя имя звонкое и короткое. Никаких тезок. Никакой путаницы.

Важная это информация?

Вполне. Судя по внешности живущих здесь – это еще один этнос. Просто неявный. Добросы и добросы. Но все как один светловолосые, преимущественно зеленоглазые, белокожие. У всех один и тот же тип телосложения, что никак нельзя объяснить случайностью. В Светлом Плесе живет нация без названия.

А это важно?

Да.

Добросы.

Кажется мне, что именно они являются основной начинкой этого давным-давно начавшего подтухать пирога.

Чем занимаются добросы кроме охоты, собирая трав, ухода за городом и прочих обыденных мелочей?

Ну… несколько женщин усердно ткут ткань. Причем ткань не слишком качественную и неприглядную. Некоторые мужчины регулярно получают задания по производству железных скребков, тяпок и прочего.

Где получают задание? Где они делают скребки?

В кузнице с газовым котлом. На той стороне города. А ткань производят недалеко отсюда.

И что с тканью и скребками делают?

Ответ я уже знал. Просто хотел проверить.

И Нанна не разочаровала, сообщив, что большая часть создаваемых неказистых вещей загружается в специальный приемник неподалеку от площади. Загружается Кормчим или одним из его звена. После чего загруженное отправляется неведомо куда.

Неведомо куда…

Знаю я одну странную общину, живущую в стальных трубах. Общину, что регулярно получает от системы ткань на пошивку трусов и скребки для неумелой очистки труб от слизи и плесени. И ведь та община искренне рада этим дарам. Чуть ли не молится великой Стеле дары приносящей.

Дерьмо…

Кто еще входит в группу вместе со Сьюгом и Греджерсом?

Еще двое. Девка Дэгни и совсем уж старый Крухр.

Греджерс был лидером?

Да.

Сообщает ли система о том, что кто-то из группы погиб?

Обязательно. Мать всегда скажет. Но только если «сердцем почувствует» о смерти одного из детей своих. Если не чует – даст запрос группе или звену. Обязательное задание на поиск. Причем подскажет где именно пропавшего видели в последний раз.

Ага…

И видит ли мать гостевой дом?

Спереди – да. Сзади – нет. Потому гребаный Греджерс туда ее и потащил. И завел ее за угол с такой стороны дома, что Матери не понять, шли они за дом или же потом направились дальше – за пределы города.

Собаки в городе есть? Настоящие. Или любые твари способные идти по запаху?

Уже нет. Были. Но по пьяному делу Кормчий убил двух последних псов. А ведь собаки неплохо помогали на охоте и предупреждали об опасности. Почему убил? Да выли они много. А Кормчий мужик нетерпеливый. Потому и убил.

А новые собаки? Не родились?

Пока нет. Но может и появятся однажды. Зато есть две лошади. Но тоже уже очень старые. Еле ходящие. Пасутся на дальнем лугу, там же ручей и навес от непогоды. Лошадей оставили бродосы. И во время каждого визита в город обязательно навещают лошадок, чистят, проверяют, что-то делают с их зубами – запуская огромные клещи в пасти. В общем – следят. И строго запрещают любую попытку прокатиться на престарелых кобылках. А с бродосами на эту тему шутить не стоит – к лошадям тропники относятся предельно серьезно. Убить за лошадь – для бродоса не проблема.

Ясно…

Карантин завершен. Можете покинуть гостевое пристанище.

Не став задавать очередной вопрос, я встал и начал одеваться. Бойцы последовали моему примеру. Глядящая на нас через окно Нанна не выдержала и спросила:

– И что делать теперь… Оди?

– Ищи подругу. И тащи ее в Алый Дракк. Кормите и поите нас за свой счет от пуза.