Текст книги "Предсказуемая иррациональность"

* * *

В процессе выстраивания отношений со своими сотрудниками – точно так же, как и в случае с клиентами – компании должны понять, где кроются корни их долгосрочной приверженности. Если сотрудники выражают готовность сделать работу в назначенный срок (порой отменяя ради этого семейные дела) или если они согласны сию же минуту поехать в аэропорт, сесть в самолет и полететь на важную для компании встречу, то они должны получать за это что-то взамен – например, поддержку в те дни, когда они заболевают, или шансы на сохранение рабочего места, когда состояние рынка грозит им безработицей.

Хотя некоторым компаниям и удается создать определенные социальные нормы для своих сотрудников, повсеместное навязчивое стремление к краткосрочной прибыли, широкое применение аутсорсинга и драконовские меры по сокращению издержек способны свести на нет все то хорошее, что уже было сделано. В рамках социального обмена люди верят: если что-то пойдет не так, партнеры будут на их стороне, смогут помочь им и защитить их. Эта вера не прописывается в контрактах, она представляет собой широкое обязательство оказать поддержку и помощь в трудные времена.

Я еще раз хочу подчеркнуть: компании не могут одновременно идти по двум дорогам. В частности, я крайне обеспокоен тем, что проводящиеся в последнее время сокращения социального пакета сотрудников – размер пособия по уходу за ребенком, пенсионные программы, гибкий график работы, оплачиваемые тренажерный зал и обеды, совместные выезды с семьей на корпоративные пикники и т. д. – могут негативно отразиться на социальном обмене и, следовательно, отрицательно повлиять на производительность труда. Особенно меня волнует, что изменения, связанные с медицинской страховкой в рамках социального пакета сотрудника, способны превратить социальные взаимоотношения между работниками и работодателями в рыночные.

Если компании хотят пользоваться преимуществами социальных норм, им следует лучше заботиться об их сохранении. Медицинское страхование сотрудников представляет собой один из лучших способов, которым компания может выразить свою готовность к социальному обмену. Но что же делают многие работодатели? Они заключают со страховой компанией договор с высокой франшизой, тем самым экономя на стоимости договора. Проще говоря, они разрушают социальный контракт между собой и сотрудниками и заменяют его рыночными нормами. Подобные решения руководителей заставляют сотрудников скатываться от социальных норм к рыночным, так можно ли обвинять их в том, что они покидают корабль, как только им предлагают более выгодные условия? И неудивительно, что понятие «корпоративная лояльность», под которым подразумевается лояльность сотрудников по отношению к компании, постепенно превращается в оксюморон.

Организациям стоит хорошенько разобраться с тем, как именно реагируют работники на социальные и рыночные нормы. Что лучше: вручить сотруднику подарок стоимостью 1000 долларов или дать его денежный эквивалент в виде премии? Если вы спросите об этом самих сотрудников, то большинство из них, скорее всего, предпочтет деньги. Но у подарка есть своя ценность (хотя иногда это неверно понимают) – он способен переместить отношения между работодателем и сотрудником в область социальных норм и за счет этого обеспечить обеим сторонам долгосрочные преимущества. Подумайте: кто, по-вашему, будет упорнее трудиться, демонстрировать большую степень лояльности и по-настоящему любить свою работу: человек, получающий 1000 долларов наличными – или принимающий персональный подарок?

Естественно, подарок представляет собой символический жест. И конечно, никто не согласится работать за подарки, а не за зарплату. Равно как никто не будет работать за просто так. Однако если вы посмотрите на компании типа Google, предлагающие сотрудникам широкий спектр льгот (включая бесплатные изысканные обеды), то поймете, насколько может повыситься ценность работодателя за счет подчеркивания социальной стороны взаимоотношений между организацией и ее сотрудниками. Удивительно, какую мощную отдачу от людей могут получить компании (особенно стартапы), когда социальные нормы (такие как, например, радость совместного созидания) оказываются сильнее, чем рыночные (постепенное повышение зарплаты при каждом продвижении по карьерной лестнице).

Если бы корпорации начали мыслить с позиции социальных норм, то они поняли бы, что именно эти нормы позволяют формировать лояльность и, что еще более важно, подталкивать людей к личному развитию в нужном для корпораций направлении: к гибкости, заботе об общем деле и желании внести в него свою лепту. Вот что могут принести компании социальные взаимоотношения.

* * *

Нам стоит чаще думать о том, как выстраивать социальные нормы на рабочих местах. Производительность Америки все больше зависит от таланта и усилий, прилагаемых работниками. Возможно ли двигать бизнес из реальности рыночных норм в сторону социальных? Размышляют ли сотрудники о своей работе в контексте денег, а не социальных ценностей – лояльности и доверия? Что в таком случае произойдет с производительностью в США в долгосрочной перспективе с точки зрения творчества и приверженности работе? А как насчет «социального контракта» между правительством и гражданами? Находится ли он под угрозой?

На определенном уровне мы все знаем ответы. К примеру, мы понимаем, что одна только зарплата не способна заставить людей рисковать собственными жизнями. Полицейские, пожарные и солдаты не идут на смертельный риск исключительно ради еженедельно выплачиваемого оклада. Они рискуют своими жизнями и здоровьем вследствие действия социальных норм – гордости за свою профессию и чувства долга. Как-то раз мой друг из Майами участвовал в рейде корабля береговой охраны. У сопровождавшего его таможенного агента была с собой мощная винтовка, с помощью которой он мог легко продырявить борта уходящей от преследования лодки. Сделал ли он это хотя бы раз? «Ни в коем случае», – сказал агент. В его планы совершенно не входило схлопотать пулю за ту зарплату, которую он получал от правительства. На самом деле, как признался он моему другу, у его группы существовало негласное соглашение с наркокурьерами: агенты не стреляли, если преступники не начинали стрельбу первыми. Вот почему мы практически ничего не слышим о масштабных перестрелках в ходе объявленной в США «войны против наркотиков».

Каким образом можно было бы изменить эту ситуацию? Прежде всего мы могли бы повысить зарплату до такого уровня, чтобы агенты были готовы рисковать за нее жизнью. Но сколько она тогда должна составлять? Должна ли она быть равной той сумме, которую обычно берет наркокурьер за то, чтобы перегнать груз от Багамских островов до Майами? Мы могли бы повысить социальную норму, заставляя офицера чувствовать, что его миссия обладает гораздо большей ценностью, чем деньги, которые он получает, – что чтим его (не меньше, чем полицейских или пожарных) за его работу, которая не просто сохраняет стабильность в обществе, но и бережет наших детей от всевозможных опасностей. Для успешной реализации такого подхода необходимо, чтобы принимающие решения лица прониклись его важностью, и сделать это нам вполне по силам.

Позвольте мне описать, как подобные соображения могут быть применены к области образования. Недавно я вошел в состав федерального комитета по вопросам стимулирования отчетности в сфере государственного образования. В ближайшие годы я планирую изучить несколько важных вопросов применения социальных и рыночных норм в этой области. Наша задача состоит в том, чтобы пересмотреть существующую в настоящее время политику «Ни одного отстающего ребенка» и найти способы мотивации студентов, учителей, сотрудников администрации и родителей.

На сегодняшний день мне представляется, что стандартизированное тестирование учащихся и оплата труда работников образовательных учреждений в зависимости от результатов толкают эту сферу от социальных норм к рыночным. Соединенные Штаты уже тратят на каждого студента больше денег, чем любая другая страна Запада. Будет ли мудрым решением влить в систему еще больше денег? То же самое справедливо и в отношении тестирования: оно и так проводится очень часто, и дальнейшее увеличение частоты вряд ли сможет улучшить качество образования.

Я подозреваю, что решение этой проблемы кроется в области социальных норм. Как мы поняли из наших экспериментов, деньги могут решить проблему в краткосрочной перспективе – но именно социальные нормы являются той силой, которая может привести к изменению ситуации в отдаленном будущем.

Вместо того чтобы концентрировать внимание учителей, родителей и детей на оценках за тесты, зарплатах и конкуренции, было бы лучше наполнить их ощущением цели, миссии и гордости, связанной с образованием. Но мы совершенно точно не сможем это сделать, если будем двигаться по пути рыночных норм. Когда-то The Beatles в песне «Can’t Buy Me Love» провозгласили, что «любовь нельзя купить», и эти слова справедливы и в отношении любви к учебе – вы не можете ее купить, а если попробуете, то потерпите поражение.

Каким образом мы можем улучшить систему образования? Возможно, нам стоит пересмотреть школьные программы и более четко привязать их к социальным (избавление от бедности и преступности, повышение прав человека), технологическим (активное развитие энергосбережения, исследования космоса, нанотехнологии) и медицинским целям (излечение рака, диабета, ожирения), которые волнуют наше общество. Именно с этой позиции школьники, учителя и родители должны воспринимать образование. Это позволит им всем увидеть в образовании больший смысл и повысить степень своего энтузиазма и мотивации. Мы должны также усердно работать над тем, чтобы сделать образование самоцелью и перестать путать количество часов, которые учащиеся проводят в школе, с качеством получаемого ими образования. Детей могут интересовать многие вещи (к примеру, бейсбол), и задача нашего общества состоит в том, чтобы пробудить в них желание знать о лауреатах Нобелевской премии так же много, как они знают об игроках в бейсбол. Я не думаю, что придание социальной страсти образованию является легким делом; однако если мы в нем преуспеем, то получим колоссальную пользу.

* * *

Деньги, по всей видимости, являются самым затратным способом мотивировать людей. Социальные нормы не только обходятся нам дешевле, но и часто являются более эффективными.

Так что же хорошего в деньгах? В древние времена деньги упрощали процесс торговли: отправляясь на рынок, вам не нужно было взваливать себе на спину мешок с тушкой гусыни, чтобы рассчитываться ею за купленные товары или решать, какая часть этой тушки будет эквивалентным обменом для пучка салата. В наше время деньги обладают еще большим количеством преимуществ и позволяют нам специализироваться на чем-либо, делать накопления и брать в долг.

Однако деньги зачастую начинают вести свою собственную жизнь. Как мы уже видели, они способны исключить множество хороших вещей из человеческих взаимоотношений. Так нужны ли нам деньги? Разумеется, нужны. Но есть ли в нашей жизни какие-то аспекты, которые могли бы стать лучше, не будь в них вовлечены деньги?

Эта идея достаточно радикальна – общество, свободное от денежного обмена, сложно себе вообразить. Однако несколько лет назад мне удалось получить о нем некоторое представление. Мне позвонил Дон Перри Барлоу – человек, в свое время писавший тексты для группы Grateful Dead. Он пригласил меня на мероприятие, которое сыграло большую роль в моей жизни и послужило интересным экспериментом по созданию общества без денег, – фестиваль под названием «Горящий человек». Барлоу сказал, что я обязательно должен пойти с ним туда, и если я это сделаю, то испытаю чувство, сходное с чувством возвращения домой. «Горящий человек» – ежегодное недельное мероприятие, посвященное самовыражению и самообеспечению, которое проходит в пустыне Блэк-Рок в штате Невада. Каждый год его посещает более 40 000 человек. Впервые оно состоялось в 1986 году на Бейкер-Бич в Сан-Франциско, когда небольшая группа энтузиастов спроектировала, построила, а затем предала огню деревянную статую человека высотой два с половиной метра и статую собаки (она была поменьше). С тех пор выросли и размеры ежегодно сжигаемой статуи, и количество посетителей. В наши дни это один из крупнейших арт-фестивалей и беспрерывный эксперимент по организации временных сообществ.

В ходе проведения «Горящего человека» происходит множество необычных вещей, но лично для меня наиболее интересным оказался полный отказ от рыночных норм. Деньги не имеют хождения на этом фестивале. Вся его деятельность строится на основе обмена подарками – вы отдаете вещи другим людям, понимая, что они со временем дадут вам (или кому-то другому) в ответ что-то еще. Умеющие готовить еду могут сделать для вас обед. Психологи предлагают бесплатные консультации. Массажисты проводят сеанс массажа для всех желающих. Владельцы запасов воды предлагают принять душ. Люди делятся напитками, самодельными украшениями и объятиями. (Сам я изготовил несколько головоломок в лаборатории MIT, а затем раздал их. В основном людям нравилось их решать.)

Поначалу все казалось мне странным, но вскоре я свыкся с принятыми на фестивале нормами. Больше всего меня удивило то, что «Горящий человек» оказался наиболее дружелюбным, социально активным и заботливым местом из тех, где я когда-либо был. Я не уверен, что смог бы выжить на фестивале все 52 недели в году. Но этот опыт убедил меня в том, что жизнь с несколько меньшим влиянием рыночных норм и предпочтением норм социальных может оказаться более радостной, творческой и веселой.

Я не думаю, что мы должны пытаться воссоздать в обществе атмосферу фестиваля «Горящий человек». Но нам стоит помнить о том, что социальные нормы могут играть в жизни общества значительно более важную роль, чем та, что мы им отводим. Если мы внимательно изучим, каким образом рыночные нормы захватывали нашу жизнь на протяжении последних десятилетий – зацикленность на более высокой зарплате, росте доходов и потребления, – то поймем, что возврат к некоторым прежним социальным нормам может быть не такой уж плохой идеей. По сути, это может вернуть в нашу жизнь часть старой доброй учтивости.

Размышления на тему социальных норм: уроки подарков

Если мы смешаем социальные и рыночные нормы, может произойти немало странных и нежелательных вещей. К примеру, если вы провожаете девушку домой после прекрасно проведенного с ней вечера, не говорите о том, во сколько он вам обошелся. Такая стратегия не позволит вам получить страстный прощальный поцелуй (я, конечно, не рекомендую вам проводить подобный эксперимент, но, если вы все же попробуете, обязательно напишите мне, как все прошло). Безусловно, свидания – всего лишь одна из областей жизни, где мы можем испортить социальные отношения, добавляя в них финансовые нормы. Опасность подстерегает нас за каждым углом.

Понятно, что на каком-то уровне мы все это знаем, и поэтому порой сознательно принимаем решения, противоречащие рациональной экономической теории. К примеру, давайте поговорим о подарках. С точки зрения классической экономики они представляют собой напрасные траты. Представьте, что вы приглашаете меня к себе домой на ужин, а я в знак благодарности покупаю бутылку хорошего бордо за 50 долларов. Такое решение не бесспорно: возможно, вам не нравится бордо или вы предпочли бы нечто иное – экземпляр книги «Предсказуемая иррациональность», DVD с фильмом «Гражданин Кейн» или блендер. Это означает, что бутылка вина, которая обошлась мне в 50 долларов, для вас может иметь (с точки зрения личной полезности) стоимость на уровне 25 долларов или даже менее того. Иными словами, за 25 долларов вы можете получить что-то намного более приятное для себя, чем мою бутылку вина за 50.

Соответственно, если представить дарение подарков как рациональную деятельность, я мог бы прийти на ужин и сказать; «Спасибо за ваше приглашение. Я хотел потратить 50 долларов на бутылку бордо, однако понимаю, что она, возможно, доставит вам меньше радости, чем 50 долларов наличными». Я достаю пять 10-долларовых банкнот, вручаю их вам и добавляю: «Вот, пожалуйста. Думаю, что вы сами решите, как использовать их наилучшим для вас образом». Или, скажем, я даже обойдусь 40 долларами, и все равно каждый из нас будет доволен – не говоря уже о том, что я не потрачу время на выбор и покупку вина.

Хотя все мы понимаем, что предлагать наличные вместо подарков более эффективно с экономической точки зрения, я не думаю, что многие захотят последовать этому рациональному совету. Мы знаем, что это никоим образом не улучшит наших отношений с хозяевами. Если вы хотите продемонстрировать другим людям свою привязанность или укрепить отношения с ними, то единственный способ – это подарок (пусть даже есть риск, что его не оценят так высоко, как вы бы хотели).

Представьте себе два сценария. Допустим, что впереди праздничная неделя и каждый из двух ваших соседей позвал вас на вечеринку. Вы принимаете оба приглашения. В одном случае вы делаете нечто иррациональное и дарите соседу X бутылку бордо; для второй вечеринки вы следуете рациональному подходу и вручаете соседу Z 50 долларов наличными. Еще через неделю вам нужна помощь для перевозки дивана. Насколько комфортно вам будет обращаться с просьбой к каждому из соседей и как, по-вашему, каждый из них отреагирует на вашу просьбу? Велики шансы на то, что сосед X придет вам на помощь. А что же сосед Z? Поскольку вы ему уже однажды заплатили (за то, что он приготовил ужин и разделил его с вами), его вполне логичным ответом на вашу просьбу будет: «Хорошо! А сколько вы заплатите мне за это?» Как видите, попытка действовать рационально, руководствуясь финансовым соображениями, выглядит крайне иррационально с точки зрения социальных норм.

Хотя подарки и неэффективны с финансовой точки зрения, они выступают важным социальным атрибутом. Они помогают нам заводить друзей и создавать долгосрочные отношения, которые служат нам опорой во время жизненных взлетов и падений. Разве это не стоит того, чтобы иногда напрасно тратить деньги?

Размышления на тему социальных норм: преимущества в деловом контексте

Те же общие принципы, связанные с социальными нормами, применимы и в контексте нашей работы. В основном, люди трудятся ради денег, но работа дает и другие, нематериальные преимущества. Они вполне реальны и очень важны, однако гораздо менее понятны.

Во время долгих перелетов я люблю беседовать со своими соседями (если только они сразу же не засовывают в уши наушники). В ходе этих разговоров я всегда узнаю много интересного об их работе, карьерной истории и будущих проектах. В то же время обычно мои попутчики почти ничего не рассказывают о своих семьях, любимой музыке, фильмах или хобби. Если сосед не вручает мне свою визитную карточку, я могу за все время полета так и не узнать его имени. Это объясняется множеством причин, но я подозреваю, что одна из них состоит в том, что большинство людей гордятся своей работой. Это справедливо не для всех, но мне кажется, что для многих работа является не только источником денег, но и мотивации и самоопределения.

Такие чувства приносят выгоду и самим сотрудникам, и компаниям, в которых они работают. Работодатели, которым удается развить у своих сотрудников подобные чувства, получают преданных делу и мотивированных работников, готовых решать рабочие проблемы даже в нерабочее время. А сотрудники, которые гордятся своей работой, чувствуют себя более счастливыми и целеустремленными. Однако точно так же, как рыночные нормы могут подрывать социальные, эти нормы могут уничтожать гордость и смысл, который люди видят в своей работе (это происходит, к примеру, когда мы платим школьным учителям в зависимости от результатов их учеников, полученных при прохождении стандартизованных тестов).

Представьте, что вы работаете на меня и я хочу дать вам премию по итогам года. Я предлагаю вам выбор: 1000 долларов наличными или полностью оплаченный уикенд на Багамах, который обойдется мне в ту же тысячу. Какой вариант вы выберете? Если вы похожи на большинство людей, отвечавших на этот вопрос, то вы возьмете деньги. В конечном счете вы, возможно, уже бывали на Багамах и вам там не особенно понравилось. А может быть, вы предпочитаете провести уикенд на курорте поближе к дому и использовать остаток денег на покупку нового iPod. В любом случае вы считаете, что сами можете решить, как именно потратить свои деньги.

Кажется, что такая сделка эффективна с финансовой точки зрения, но способна ли она повысить степень вашего удовольствия от работы или лояльности к компании? Сделает ли она меня как начальника лучше? Позволит ли она улучшить отношения между работником и работодателем? Подозреваю, что в интересах обеих сторон лучше было бы не предлагать вам выбор, а просто отправить вас на Багамы. Только представьте, насколько вы расслабитесь и отдохнете (и насколько лучше будете работать) после уикенда на песочке под солнцем. А теперь сравните это со своими чувствами и действиями после того, как вы получите премию в 1000 долларов. Какой из этих вариантов позволит вам больше посвящать себя работе и получать от нее больше удовольствия? Какой подарок с большей вероятностью заставит вас сидеть на работе до позднего вечера, чтобы успеть выполнить в срок важное задание? По всем признакам отпуск на Багамах c легкостью одерживает победу над деньгами.

Этот принцип применим не только в отношении подарков. Многие работодатели в попытках продемонстрировать работникам заботу о них информируют их о том, сколько платят за корпоративную медицинскую страховку, в частные пенсионные фонды, за спортзал в офисе и столовую для сотрудников. Все это действительно существует, и работодатель несет реальные затраты, однако чрезмерное упоминание о таких расходах изменяет прежнюю социальную среду, в которой работодатель и сотрудник преданы друг другу, на новую, основанную исключительно на сделках.

Явное указание финансовой ценности всех этих льгот может снизить степень удовольствия, мотивации и лояльности – а значит, окажет негативное влияние как на отношения между работодателем и работником, так и на нашу способность гордиться своей работой и получать от нее удовольствие. Подарки и прочие вознаграждения для сотрудников могут показаться на первый взгляд странным и неэффективным способом распределения ресурсов. Однако компании, понимая, какую важную роль эти вещи играют в создании долгосрочных взаимовыгодных отношений и позитивного климата, должны стараться сохранить льготы и подарки как признаки социальной сферы.

Размышления на тему рыночных норм и романтики

Один из величайших философов нашего времени комик Джерри Сайнфелд однажды нечаянно продемонстрировал, как жестко могут столкнуться социальные и рыночные нормы – почти как кислота и основание в химических реакциях, – если мы только попытаемся смешать их между собой. В одном из серий телесериала «Сайнфелд» Джерри нанимает на работу горничную. В этом нет ничего необычного, если не считать того, что горничная невероятно привлекательна (и, что типично для Нью-Йорка, ждет, когда ее красоту наконец увидят). Подруга Джерри по имени Элейн предсказывает ему, что он рано или поздно начнет встречаться с горничной. После того, как это неминуемо случается, Элейн саркастически ставит под сомнение смысл таких отношений. Она мудро отмечает, насколько сложно выстраивать одновременно рыночные (горничная) и социальные (подружка) отношения. Джерри, и сам подсознательно это понимающий, пытается неловко защищаться, утверждая, что он не попадет в неловкую ситуацию. Он заявляет, что их личные и рабочие отношения полностью отделены друг от друга. Когда возникает следующая неизбежная эволюция этих отношений – то есть когда горничная/подружка полностью перестает убирать квартиру, но все равно получает от Джерри деньги, – это шокирует его друга Крамера, и он называет его папиком, замечая, что платить близкому человеку за оказываемые услуги не вполне нормально. Оба типа отношений (подружка и горничная) прекращаются после того, как Джерри объявляет об их разрыве и через секунду – о том, что девушка уволена. В этой ситуации Джерри смешал два типа конкурирующих между собой норм – социальных и рыночных, прежде чем понял, что они просто не могут гармонично сосуществовать.

Романтические отношения, как описанные в литературе, так и происходящие в реальной жизни, способны многое рассказать нам о разных аспектах поведенческой экономики. Но, как мы уже видели, они особенно полезны, помогая нам в размышлениях о странных комбинациях социальных и рыночных норм. Я хочу привести интересный, хотя и печальный, пример человека, не понимавшего всей сложности подобной ситуации. Некая жительница Нью-Йорка в 2007 году опубликовала на сайте Craigslist объявление о знакомстве. Она написала, что ищет мужа, зарабатывающего более 500 000 долларов в год. Описала себя как «потрясающе красивая», «эффектная» и «легкомысленная». Кроме того, она сказала, что у нее никогда не было проблемы найти себе для свиданий бизнесмена, зарабатывающего 250 000. Однако ей никак не удавалось преодолеть этот барьер в 250 000 и найти кого-то побогаче. Она надеялась, что все же сможет обрести партнера, способного реализовать ее мечту о квартире в районе Сентрал-парк-уэст.

Давайте для чистоты эксперимента согласимся с тем, что эта женщина действительно была невероятно красива и довольно легкомысленна. Что могло бы произойти в случае, если бы она зашла в бар, заполненный биржевыми брокерами, нашла парня своей мечты, прямо обозначила бы ему свою цель, рассказав то, о чем писала в объявлении, а он бы принял ее предложение? Разумеется, это тут же бы очертило границы их отношений – исключительно рыночных, но никак не социальных.

Теперь представим себе, что эта «счастливая» пара вступает в брак. Что произойдет в случае, если женщина в какой-то момент откажется от секса с мужем или совместного уикенда с его матерью? Думаю, что таким отношениям совершенно не присущи мелкие компромиссы, свойственные романтическим отношениям (да и другим видам социального обмена)… и в силу того, что стороны явно оговорили правила обмена красоты на деньги, дело закончится разрывом.

Не знаю, что стало с этой женщиной, однако комментарии под ее объявлением не дают мне оснований считать, что такой подход к поиску мужа закончился чем-то хорошим. Эта женщина настолько напористо вводила рыночные нормы в отношения, что многие респонденты сравнили ее объявление с обычной коммерческой сделкой. Один анонимный респондент перевел обсуждение на новый уровень. Он заявил, что соответствует необходимым критериям, однако добавил, что ее предложение неэффективно с точки зрения бизнеса, поскольку его активы (деньги) имеют все шансы увеличиваться со временем, в то время как ее активы (красота) по мере старения с годами будет подвергаться амортизации и износу. Затем он (вполне справедливо) добавил, что в такой ситуации экономически рациональной будет не покупка, а аренда.