Текст книги "Поведенческое инвестирование"

За период с 1900 по 2013 год фондовый рынок США пережил 123 «коррекции» (снижения на 10 или более процентов) – в среднем больше чем по одной в год! Более значительные потери, которые являются отличительной чертой медвежьего рынка, происходят несколько реже, в среднем один раз в 3,5 года. Хотя средства массовой информации говорят о потерях рынка в размере 10–20 процентов так, будто наступил конец света, это такое же регулярное явление, как весеннее цветение, что ничуть не умаляет тенденции рынков к постоянному значительному росту на протяжении длительных периодов времени. Тем не менее на протяжении 100 с лишним лет инвесторов могли ожидать как двузначные процентные показатели прибылей, так и схожие по размерам потери. Чтобы иметь возможность получать прибыль, инвесторы должны отбросить свой страх перед потерями, но наша несовершенная биология делает эту задачу чрезвычайно трудной. Как бы нам ни хотелось совладать со страхом, наше тело, похоже, обладает уникальным умением выпускать его на свободу в самый неподходящий момент.

В 1996 году Леду провел образцовый эксперимент, подтверждающий эту мысль. Он сформировал у крыс рефлекторную реакцию страха, многократно сочетая удар электрическим током со звуковым сигналом. Вскоре крыса в полном соответствии с теорией Павлова начинала проявлять беспокойство, едва услышав сигнал. Но как только у животного был сформирован достаточно устойчивый рефлекс, исследователи начали гасить его, раз за разом подавая звуковой сигнал без удара током. В конце концов реакция страха исчезла, и крыса, услышав сигнал, продолжала спокойно заниматься своими делами. Можно было бы предположить, что она полностью преодолела свой первоначальный страх, однако реальность куда более причудлива.

Ученые (которые, по-видимому, очень сильно ненавидели крыс) разрезали нейронные связи между корой головного мозга и амигдалой и вновь подали звуковой сигнал, отчего крыса чуть не сошла с ума от страха. Оказывается, страх вовсе не исчез! Он был просто подавлен корой головного мозга, но таился в амигдале вплоть до того момента, пока злосчастный сигнал не прозвучал вновь. Результаты исследования Леду свидетельствуют о том, что тело, стремясь к самосохранению, на самом деле хранит негативный опыт и возвращается к нему при повторном появлении похожих плохих новостей.

Четыре шага к контролю над стрессом

Майкл Макдональд разработал модель ОПАО – простую, но действенную систему, позволяющую справиться с острым стрессом. Испытайте ее на себе, когда в очередной раз окажетесь в стрессовой ситуации.

1. Осознание. Внимательно наблюдайте за собой и произносите про себя то, что происходит в вашем теле и мозге, например: «Я чувствую, что у меня чаще начало биться сердце и появилось волнение».

2. Принятие. Примите и признайте то, что вы наблюдаете. Пусть вам это даже не нравится, но не имеет смысла с ним бороться – будет только хуже.

3. Анализ. Проанализируйте, какие истории вы рассказываете себе при этом и какие мысли у вас возникают.

4. Отстранение. После того как вы осознали, признали и изучили свой стресс, необходимо понять, что вы больше, чем ваши эмоции. Вы можете чувствовать и действовать, не повинуясь им.

• Физическое состояние может влиять на эмоции, как, впрочем, и наоборот.

• Страх перед потерями позволил выжить нашим предкам. Он же мешает вам стать хорошим инвестором.

• Тело стремится к гомеостазу. Размышления о деньгах нарушают гомеостаз.

• Стресс – это в такой же мере физический, как и психический феномен.

• Финансовый риск может вызывать реальную физическую боль.

• Страх невозможно полностью устранить, так как тело запасает его «на черный день».

• Плохие новости с фондовых рынков случаются чаще, чем ваш день рождения.

Часть вторая
Психология инвестора

Если вы не знаете, кто вы, Уолл-стрит поможет вам это понять за большие деньги.

Адам Смит. Игра на деньги

В детстве мне очень нравилась книга Редьярда Киплинга «Рассказы просто так» – сборник историй, которые он сочинял, чтобы рассказывать на ночь своей дочери, которой хотелось перед сном поговорить «просто так». В каждой из этих историй была отсылка к сказочной эволюционной биологии, так как речь в них шла о том, как различные животные обретали свои особые качества.

Из рассказа «Почему у кита такая глотка» мы узнаем, что кит способен питаться только планктоном из-за того, что однажды проглотил моряка, который, находясь внутри кита, построил плот и перегородил им глотку, чтобы другие не повторили его судьбу. В рассказе «Почему у верблюда горб» говорится о том, что верблюд был очень ленивым, и волшебник «наградил» его горбом, чтобы он мог работать дольше и реже делать перерывы. В каждой истории животное сталкивается с какими-то трудностями, но в конечном счете обретает некое свойство, которое позволяет приспосабливаться к ним. Получается, что и животные, подобно рассказам, созданы «просто так».

Приятно представлять себе мир, в котором природа действует в наших интересах, но это, к сожалению, не соответствует реальности, когда речь заходит о принятии финансовых решений. Как вы уже знаете из предыдущих глав, ваше тело и мозг созданы для многих дел, с которыми они справляются с величайшей эффективностью, но в их число не входит инвестирование. На самом деле, если бы бог, злой волшебник или мстительный моряк задались целью создать самого худшего инвестора из всех возможных, они создали бы вас. И это не «просто так».

Ошибки, заложенные в нашу конструкцию, естественно, приводят к сбоям в поведении. Поэтому создание системы, сглаживающей эти сбои, является основополагающим элементом любой здравой инвестиционной философии. Известно, что залогом победы в чемпионате служит хорошая защита, но лучшие девушки достаются все-таки нападающим. Точно так же в основе хороших результатов лежит управление рисками, но в газетах пишут только о высоких доходах. Поэтому, прежде чем отвечать на вопрос, как стать хорошим инвестором, необходимо для начала разобраться с другим – не столь эффектным, но куда более важным вопросом: «Как не опростоволоситься с инвестициями?» Другими словами, надо научиться контролировать риск.

Если вы признаете этот факт и прочтете книгу, посвященную управлению рисками, то узнаете из нее, что существует два основных типа рисков – системные и несистемные.

Системный, он же «рыночный», риск – это шанс потерять деньги в результате движений рынка в целом, не имеющих отношения к конкретным активам. Несистемный риск сводится к тому, что ваши вложения в какой-то конкретный актив могут обесцениться в силу факторов, свойственных данному конкретному виду бизнеса. Правда, в учебниках обычно ни словом не упоминается третий и самый главный из всех видов риска – поведенческий.

Чтобы успешно контролировать поведенческие риски, нужно понимать, что они собой представляют. Ведь невозможно победить монстра, не видя его. В большинстве случаев обширная область поведенческих рисков описывается на примерах поведенческих ошибок инвесторов. В книге Майкла Льюиса «Отмененный проект» (The Undoing Project) приводятся слова Даниэля Канемана: «Как понять, что такое память? На самом деле, мы изучаем не процесс запоминания, а процесс забывания». В своей книге «Новая поведенческая экономика» (Misbehaving) Ричард Талер описывает простой, но эффективный способ, задавший современное направление этой области знаний. Потрясенный фактическим состоянием дел на эффективных рынках, Талер начал сравнивать реальные действия знакомых ему людей с поведением так называемых «эконов» (вымышленных фигур, всегда принимающих оптимальные, полезные и рациональные финансовые решения), о которых ему рассказывали на теоретических курсах. Используя всего лишь этот простой мысленный эксперимент, Талер составил перечень поведенческих аномалий, которым впоследствии были посвящены многочисленные исследовательские проекты, углубившие наше понимание того, как простые смертные принимают финансовые решения.

Хотя выявление и документирование поведенческих аномалий было важным первым шагом, это принесло мало пользы инвесторам, поскольку в них отсутствовала организационная структура. Да, у нас появились длинные перечни доказательств того, что мы несовершенны, но это мало что давало в плане дальнейших практических действий. Как показали исследования, одни только плохие новости без набора конкретных решений могут лишь усугубить проблему!

Простота и элегантность подхода Талера вдохновили меня на мозговой штурм с целью выявления всех возможных вариантов поведенческих ошибок, способных негативно повлиять на инвестиционные решения. Мне удалось обнаружить более 117 различных предубеждений и эвристических алгоритмов, которые могут увести начинающего инвестора от принятия оптимальных решений. Ничего себе! Чтобы сделать эту необъятную вселенную более полезной для инвесторов, я принялся за поиск общих психологических основ различных видов ошибок и сгруппировал их соответствующим образом. Начиная этот процесс, я даже не предполагал, что получится в итоге. В конце концов мною были выявлены четыре основы, на которых базируются поведенческие риски:

1. Эго.

2. Консерватизм.

3. Внимание.

4. Эмоции.

В любой разновидности поведенческого риска в большей или меньшей степени присутствуют эти четыре фактора. Эта классификация разработана специально для данной книги и представляет собой важную исходную точку для организации информированного управления поведенческим инвестированием.

В последующих главах мы подробно изучим все четыре столпа, на которых зиждется поведение инвесторов.

Знаете ли вы?

В результате проведенных исследований Ло, Репин и Стинбаргер пришли к выводу, что не существует «самого лучшего» типа трейдера. Несмотря на то, что в общественном сознании сложился образ успешного инвестора как дерзкого и склонного к риску экстраверта, успех на финансовых рынках объясняется не столько чертами характера инвестора, сколько его умением контролировать поведенческие риски.

Глава 4
Эго

Не будь таким скромным, ты не настолько велик.

Голда Меир

«Интеллект вашего ребенка находится в средних пределах».

Произнося эти слова, я каждый раз чувствовал, как мое тело напрягалось, готовясь столкнуться с возражениями. Будучи аспирантом-психологом, я часто привлекался к оценке IQ детей младших классов и быстро обнаружил, что «средний» – это то слово, которого не хочет слышать ни один родитель. Одаренность расценивается как награда, а неспособность к обучению мобилизует родителей на поиски каких-то средств противодействия. Но средний? Никто не хотел быть средним. С тех пор как в 1969 году была опубликована книга «Психология самоуважения»[27]27
  Nathaniel Branden, The Psychology of Self-Esteem: A Revolutionary Approach to Self-Understanding that Launched a New Era in Modern Psychology (Jossey-Bass, 2001)


[Закрыть], в которой Натаниэль Бранден утверждал, что самоуважение является важнейшим аспектом благополучия личности, движение за повышение самооценки приобрело далеко идущие последствия. США стали страной, обеспокоенной тем, чтобы эго каждого человека ни в чем не знало недостатка. В 1970-х и 1980-х годах было ликвидировано все, что считалось вредным для чувства собственного достоинства и самоуважения. В школах царил культ золотых звездочек, а учительские ручки с красными чернилами пылились в углу. Трофеи за первое место уступили место наградам, выданным за простое участие. В этой новой обстановке каждый был победителем, каждый считался особенным.

Вслед за общественным признанием этого движения начались научные исследования. За 30 лет, которые еще оставались до наступления XXI века, было написано более 15 тысяч научных статей о влиянии самооценки на все, что только можно себе представить. Однако результаты этих бесчисленных исследований часто были запутанными или неубедительными. Пытаясь разобраться в общем направлении развития литературы о самооценке, Ассоциация психологии попросила доктора Роя Баумайстера, признанного сторонника этой теории, провести метаанализ всех имеющихся данных по этому вопросу. Результат оказался, по словам Баумайстера, самым большим разочарованием в его карьере.

Из 15 тысяч изученных работ лишь 0,013 процента (то есть всего 200) подходили под строгие стандарты метаанализа. Таким образом, с самого начала стало очевидно, что большинство этих исследований – не более чем научный мусор. Мало того, в исследованиях, пригодных для анализа, почти ничего не говорилось о предсказательной силе этой теории. Это означало, что сама по себе высокая или низкая самооценка не гарантировала высоких достижений в науке или карьере и не могла дать никаких прогнозов относительно того, проявит ли тот или иной человек склонность к наркотикам или насилию. Самым большим открытием стало то, что одна только похвала не повышала самооценку человека. На это были способны только его достижения. Любые разговоры о том, что он особенный, были бесполезными, если не подтверждались делами. Все мы в глубине души способны отличить заслуженную похвалу от незаслуженной. Если мы чувствуем, что нас одобрительно похлопывают по плечу без всяких оснований, это ни на грош не добавляет нам самоуважения[28]28
  Daniel Crosby, You’re Not That Great (Word Association Publishers, 2012).


[Закрыть].

Но на фоне всех этих самовосхвалений остается незаданным один вопрос: а нужно ли это нам? Ведь если самоуважение так важно (хотя на самом деле это, похоже, не так), то это еще не значит, что большинство людей испытывает его нехватку. На самом деле, люди, как правило, слишком высокого мнения о себе, а не слишком низкого. Выше уже говорилось о том, что нам чаще всего приходится принимать «достаточно хорошие» решения, потому что наш большой и вечно голодный мозг в целях экономии энергии стремится идти по пути наименьшего сопротивления. Во многих случаях повышение точности принятия решений обойдется нам дороже, чем достигнутая выгода, и поэтому для оправдания этих решений мы прибегаем к весьма специфическому способу, который психологи называют эгосинтонической удовлетворенностью.

В нашем мире, где и без того хватает всяких хитроумных терминов, этот можно отнести к числу самых причудливых. Он может произвести впечатление на людей, если использовать его на вечеринках, поэтому позвольте разъяснить его смысл. «Эгосинтонический» означает «совпадающий с собственным идеальным образом». Эгосинтоническое самовосприятие заставляет нас придерживаться чрезвычайно высокого мнения о себе. В то же время слово «удовлетворенность» говорит о том, что нам хватает и того, что есть. Таким образом, эгосинтоническая удовлетворенность – это поддержание в себе уверенности, что мы лучше, добрее и умнее, чем большинство окружающих. Очень многие образцы человеческого поведения в политической, религиозной или финансовой сферах объясняются тем фактом, что мы думаем о себе намного лучше, чем мы есть на самом деле, и не прилагаем почти никаких усилий, чтобы действительно стать лучше.

Этому можно найти множество подтверждений. Так, например, по уровню математической подготовки американские старшеклассники занимают в мире место где-то в серединке. Однако если попросить их оценить свои математические знания, то они высказывают уверенность в том, что занимают лидирующее место. Джеймс Монтье сообщает, что более 95 процентов людей считают, будто у них чувство юмора находится выше среднего уровня. Питерс и Уотерман пишут в своей книге «В поисках совершенства», что 100 процентов опрошенных мужчин оценивают свой уровень межличностных отношений как «выше среднего», а 94 процента таким же образом оценивают свои спортивные данные.

Мы влюблены в себя куда сильнее, чем следовало бы, и этот факт имеет опасные последствия для принятия инвестиционных решений. В попытке сохранить хорошее отношение к себе любимым мы действуем в три этапа: ищем подтверждающие доказательства, хвалим себя за то, что верим в себя, и яростно реагируем на любые попытки усомниться в этой картине мира.

Слова, к которым стоит прислушаться

Если бы можно было попытаться определить единственный проблемный аспект человеческого мышления, который заслуживает большего внимания, чем все остальные, то среди кандидатов на рассмотрение обязательно должна быть предвзятость подтверждения. Многие писали об этом феномене, и он кажется достаточно сильным и повсеместным, что заставляет задуматься, не может ли эта предвзятость сама по себе объяснять значительную часть споров, ссор и недоразумений, которые происходят между отдельными людьми, группами и нациями.

Реймонд Никкерсон

Будьте осторожны. Людям нравится, когда им говорят то, что они уже знают. Помните об этом. Им становится не по себе, когда вы рассказываете им новые вещи. Новые вещи… ну, это совсем не то, чего они ожидают. Они с удовольствием послушают историю, скажем, о том, что собака укусила человека. Это свойственно собакам. Но они не хотят слышать о том, что человек укусил собаку, потому что в мире такого не должно быть. Короче говоря, люди думают, что им нужны новости, но на самом деле жаждут чего-то старого… Их привлекают не новости, а «старости», подтверждающие то, что они и так уже знают и что, по их мнению, является истиной.

Лорд Витинари, герой романа Терри Пратчетта «Истина» (из цикла «Плоский мир»)

Если у человека в процессе познания сформировалось какое-то мнение (независимо от того, получил ли он его со стороны или дошел до него самостоятельно), он прилагает затем все силы, чтобы найти ему подтверждение.

Фрэнсис Бэкон

Человеческая природа такова, что он постоянно пытается подтвердить свои убеждения, а не опровергнуть их. Ему приятнее думать: «Пожалуй, я прав», чем: «А вдруг я ошибаюсь?»

Эта тенденция к поиску информации, которая согласуется с нашими существующими убеждениями, является важной частью того, как мы поддерживаем наше эго, и известна в психологической литературе как предвзятость подтверждения. Хотя мы только в последнее время дали определение этому явлению и изучили его с научной строгостью, оно было известно на протяжении всей истории. Греческий историк Фукидид (460 г. до н. э. – около 395 г. до н. э.) писал: «Ибо привычка человечества – вверять беспечной надежде то, чего они желают, и использовать суверенный разум, чтобы отбросить то, что им не по вкусу». В «Божественной комедии» святой Фома Аквинский предостерегает Данте при встрече в раю:

 
Ведь очень часто торопливость дум
На ложный путь заводит безрассудно;
А там пристрастья связывают ум[29]29
  Перевод М. Лозинского.


[Закрыть].
 

В своем эссе «Что такое искусство?» романист Лев Толстой тоже говорит об этой человеческой склонности:

«Я знаю, что большинство не только считающихся умными людьми, но действительно очень умные люди, способные понять самые трудные рассуждения научные, математические, философские, очень редко могут понять хотя бы самую простую и очевидную истину, но такую, вследствие которой приходится допустить, что составленное ими иногда с большими усилиями суждение о предмете, суждение, которым они гордятся, которому они поучали других, на основании которого они устроили всю свою жизнь, – что это суждение может быть ложно».

Вице-президент Дик Чейни стал известным олицетворением этой тенденции, когда потребовал, чтобы везде, где бы он ни находился, по телевизору показывали только Fox News. Чейни, подвергавшийся резкой критике со стороны своих соперников-демократов и либеральных новостных агентств, таких как MSNBC, хотел окружить себя менее критическими точками зрения. И хотя к Чейни легко придираться (в конце концов, он действительно выстрелил в лицо своему другу), все мы грешим тем, что окружаем себя единомышленниками и удобной полуправдой. Исследование, проведенное в 2009 году в штате Огайо, показало, что люди тратят на 36 процентов больше времени на чтение материалов, совпадающих с их мнением. На президентских выборах 2016 года в США большинство тех, кто поддерживал либо Дональда Трампа, либо Хиллари Клинтон, не имели в числе своих друзей ни одного человека, который бы голосовал за кандидата противоположной стороны.

К сожалению для тех, кто искренне настроен на поиски истины, людям становится все легче и легче избегать информации, которая не согласуется с их заветным личным нарративом. Новостные сайты и эксперты становятся все более узкоспециализированными, а это означает, что в мире, где мы живем, все чаще различные «истины» преследуют аудиторию, а не аудитория ищет истину. Не нравится то, что вы слышите? Переключитесь на другой канал, который соответствует вашему мировоззрению.

Как правило, мы объединяемся с теми, с кем разделяем культурную, религиозную, политическую или идеологическую идентичность. Таким образом, мы окружаем себя хором соглашателей, которые подтверждают правильность нашего мнения. Если учесть, что противостояние чуждым идеям означает борьбу эмоций, мы предпочитаем погружаться в идеологически однородную среду. Это несравненно легче. Если все, с кем мы общаемся, выглядят, действуют и думают так же, как мы, у нас есть возможность успешно избежать жесткой внутренней борьбы.