Текст книги "Империя Млечного Пути. Книга 2. Рейтар"

Что же, Элли все свои 24 года жила вне доступности агентов регистрационной службы? Это стоило проверить.

Ирби запросил у инбы информацию о Канкри-55, месте проживания девушки до того, как она переехала в апартаменты четы Берг. Планета оказалась единственной обитаемой в системе Омега-Канкри, с единственной колонией под названием Дэннийорд, построенной старательской корпорацией «Азалия» пятнадцать лет назад. Сама система располагалась на окраине Империи, в нескольких световых годах от ближайшей Арки.

Внимание Ирби сразу привлек возраст колонии, который никак не соотносился с возрастом Элли. Но если она не уроженка Дэннийорда, значит, попала на Канкри-55 с каким-то звездолетом. Вот только транзитных и случайных судов в той системе быть не могло, она, по сути, тупиковая, дальше Империя заканчивалась и начиналась бездна пустого, мертвого космоса. Или девушка попала туда с корпоративным кораблем, привезшим очередную смену работяг? Но зачем? Потянулась вслед за отцом, таким же неучтенным в общеимперском реестре?

До оформления опекунства Элли носила фамилию «Гарина», но прямых родственников Хайн не обнаружил. Может, фамилия вымышленная? Или как-то связана с тем хамоватым толстяком, сопровождающим ее в «Бэлла Тэрра»? Если так, то он должен быть в присланном списке имен.

Приказал инбе «вспомнить» новости про Дэннийорд и тут же узнал, что в настоящее время колония не функционирует – чуть больше полугода назад она подверглась атаке боевого крыла радианов, забросавших планету бактериологическими бомбами. Выживших колонистов расселили по ближайшим системам, корпорации свернули программы по разработке астероидных полей в системе Омега-Канкри. Среди беженцев была и Элли Гарина, чей путь обрывался в системе Сетка Ропера.

И тут же начиналась история Элли Берг, удочеренной сироты Анны и Филиппа Берг, погибших, между прочим, на Канкри-55.

Больше про Элли ничего интересного не нашлось, но Ирби уже понял, что не оставит девушку в покое пока не вызнает всю подноготную. Да, возможно она никак не связана с Императором, но покуда в истории так много «белых пятен», ее нельзя сбрасывать со счетов.

Довольный, что интуиция в очередной раз не подвела, Ирби с наслаждением потянулся, расправляя грудь. Движением пальцев создал приватное сообщение, куда внес Элли и еще несколько имен из списка, забросил его на почту Хайна с пометкой: «Нужно больше».

* * *

Несмотря на хорошее начало, остальной день выдался невзрачным и тягучим. Еще до полудня покинув гостиницу в «оболочке» Белякова, Ирби почти три часа проторчал на космодроме, ожидая посадку на рейсовый катер до орбитальной платформы «Фобос-2». Вылет задерживался по причине прохождения близ Марса военного транспортного конвоя, направляющегося в сторону одной из Арок.

Коротая время за столиком в самом углу лаундж-зоны, Ирби наблюдая как сотрудники космодрома с холодной тактичностью успокаивали раздраженных задержкой пассажиров. А заодно размышлял над странной шуткой Вселенной, создавшей людей и рхейцев такими похожими внешне, но такими разными ментально. Сейчас, и он уверен в этом, на всех планетах Содружества не могло быть иных забот, кроме как объявленная Дуглугаром[4]4
  Дуглугар – Верховный религиозный совет Содружества Рхеи.


[Закрыть] война с «перевертышами» – ки-барами. Здесь же, в сердце Империи, ничто не напоминало о жестоких боях на окраинах. Возможно, в провинциальных секторах ситуация была иной, все же большая часть рядовых военных происходила из удаленных колоний, да к тому же, там реально представляли свои шансы в случае прямого вторжения флота Содружества. Здесь же, в Метрополии, о войне вспоминали вскользь, мимолетом, как о досадном, но незначительном неудобстве.

Ирби привычно разглядывал имперцев, изучая лица и движения. Смотрел на сосредоточенных бизнесменов с вечной полупрозрачной пеленой делового чата перед глазами, на стайку студентов с модной светящейся кожей, расположившихся у бара и ушедших в глубокую виртуальность, лишь глазные яблоки двигались за закрытыми веками. Смотрел на женщину с недовольным, напыщенным лицом, нетерпеливо барабанящую длинными алыми ногтями по стойке администратора. Ее лицо и тело были настолько выхолощены био-технологами, что Ирби не решился бы назвать ее точный возраст. Напротив нее, веселясь и обмениваясь остротами, сидела на автоматических чемоданах компания молодых людей в туристических комбинезонах с эмблемой гид-фирмы «Каньоны Марса».

В зале было достаточно людей, граждан воюющей страны – скучающих, дремлющих, смеющихся, целующихся и играющих. Такое пренебрежение к смертельной опасности, что это? Наивность витающего в фантазиях ребенка? Или безграничная уверенность в непобедимости собственной армии? Нежелание считать себя частью проблемы? Или надежда на мудрого и сильного лидера нации?

В Содружестве эти вопросы имели конкретные ответы. Цивилизация Рхеи, с ее сложной структурой социальных и кастовых отношений, в сложные периоды всегда объединялась под крылом единой религии. Имперские аналитики зря пытались провести параллели с земными верованиями. В отличие от их вымышленных богов, рхейцам не нужно было верить в незримую, всемогущую сущность. Рхейцы знали, что она существует. Знали и общались с ней напрямую.

Конечно, делать это могли далеко не все. Погружаться в мир божественной сущности Хурсага[5]5
  Хурсаг – (рхейский) «всё из него», одно из имен божественной сущности Рхеи.


[Закрыть], слушать его песни и становиться его словами-образами могли только кааборы, а потом лишь их дети. Такой была генетическая предрасположенность, особый «дар», ставящий религиозных сановников выше прочих.

Когда-то и Ирби постигал премудрости служения Хурсагу в одном из интернатов. Благодаря характеру и трудолюбию достиг хороших результатов, выделялся среди сокурсников. Ему прочили хорошее будущее, особенно памятуя кто именно его отец – легендарный каабор Улис Юст Кааб, один из первых Вечнослужащих Дуглугара, прошедший войну Двух Планет и присутствующий при капитуляции Цалузи.

В день своего первого «погружения» Ирби сделал все, как учили. Он вместе с другими послушниками нырнул в измерение Хурсага, достиг многомерного дома Зи. Он раскрылся, готовый с радостью выслушать песнь бога, готовый стать его словом-образом.

Но пока его товарищи блаженно таяли в сияющей пустоте Зи, распадались на звонкие нити, сливались с невидимой и вездесущей плотью Хурсага, счастливо вибрируя в унисон его песням, с Ирби творилось нечто ужасное.

В него, словно змея в пустой кувшин, проникли холод и страх. Он превратился в натянутую до предела нить, к которой тянулись грязные, острые как бритва когти. От жутких и отвратительных образов в голове будто заворочался влажный, скользкий и настырный моллюск, скручиваясь и распрямляясь, облизывая едким языком внутреннюю поверхность черепа.

Ирби не обретал единство с богом – Хурсаг пожирал его!

И тогда он, пульсирующий клубок боли и отчаяния, остатками сознания рванулся прочь, унося то немногое, что от него осталось. Это напоминало бегство из жаркой и голодной глотки, из смрадной трясины, исходящей желудочным соком. Пока Ирби всплывал, за ним тянулось что-то безраздельно огромное, медлительное, но неотвратимое. Однако, не догнало.

Или же просто дало уйти.

Говорят, он захлебывался, но все равно продолжал кричать, пока менторы вытаскивали его из ритуального бассейна. Говорят, что судороги были такой силы, что хрустели кости.

Когда Ирби пришел в себя, он ничего не помнил о случившемся. Врачи сказали, что во время Погружения случился припадок. Случай крайне редкий, а потому малоизученный. Но теперь все излучения мозга в норме, ментальный отпечаток личности в порядке, аномалий не обнаружено.

А через время, особенно по ночам, к нему стала возвращаться память. То был период, когда Ирби реально опасался, что сойдет с ума или покончит с собой. Он практически не спал, сильно похудел, вопреки рекомендациям медиков насильно блокировал сознание, чтобы хоть на короткое время вновь забыть о встрече с богом.

Однако, пережив настоящий кошмар, Ирби справился. Взял волю в кулак и вернулся к нормальной жизни. Даже нашел в себе силы для повторного «погружения».

Только на сей раз ничего не вышло, сколь Ирби не пытался. Дом Зи не распахнул перед ним свои измерения, голос Хурсага больше не долетал до его слуха. Ирби стал таким же, как большинство его соплеменников, живущих в объятиях бога, но не способных общаться с ним.

В один из дней его вызвал к себе отец. Ирби ждал этого разговора, понимал, что в отличие от других своих пятидесяти двух братьев и сестер, продолживших отцовскую «ветвь», он подвел титулованную фамилию.

Улис Юст Кааб был привычно бесстрастен, смотрел прямо и проницательно. Сообщил сыну, что раз Ирби не смог стать служителем Дуглугара, то отныне лишен права передавать по наследству имя-титул «Кааб». Заверил, что поддержит любые начинания сына, кроме тех, которые бросят тень на семью.

Ирби выбрал службу в военной разведке, улетел на другой континент. Возможно, таково было подсознательное желание убраться подальше от своего стыда, заполнив жизнь новым смыслом. И, спустя время, ему это удалось, он стал одним из лучших агентов отдела особых операций. Как удалось и заслужить для своих детей, которые, возможно, у него будут, имя-титул «Куб».

Только вот история своего знакомства с Хурсагом не покидала Ирби. Однажды, в который раз пропуская сквозь себя полученный опыт, он сделал для себя ошеломляющий и, одновременно, пугающий вывод.

Хурсаг все же спел для него свою песню! Сделал Ирби своим словом-образом. Та песня была о времени после конца. Словом-образом была «смерть».

Подобное и раньше случалось в религиозной истории Рхеи, редкие кааборы приносили из дома Зи предупреждения о нелегких временах, о грядущих войнах и напастях. Но то, что почувствовал Ирби, настолько противоречило всем канонам Дуглугара, что он предпочитал держать свои мысли при себе.

Противоречие состояло в несоответствии увиденного и прочувствованного Ирби и официальной рхейской мифологии. Но чем больше Ирби размышлял, тем больше убеждался в своей правоте.

У имперцев существовало такое понятие как «демоны» – чуждые всему живому существа из иного, антагонистического мира. Это определение отдаленно напоминало рхейское понятие «ки-бары» – существа с «земли наоборот», «перевертыши», злые копии всего существующего во Вселенной. Древние слова-образы говорили, что однажды «ки-бары» придут, чтобы попытаться заменить собой настоящих рхейцев. И если не дать им отпор, то цивилизация канет в лету.

Именно по этой причине случилась первая межпланетная война, когда была обнаружена обитаемая Цалузи – планета-близнец Рхеи, вращающаяся на «зеркальной» орбите и ранее не наблюдаемая. Из-за мифа о «ки-барах» не сложился и первый контакт с представителями экспедиционного флота Империи. В обоих случаях слишком похожих на рхейцев цалузианцев и людей посчитали теми самыми «перевертышами», пришедшими уничтожить все живое.

Само собой считалось, что в войне с «ки-барами» бог-сущность Хурсаг будет на стороне рхейцев. Однако теперь, Ирби был в этом не уверен.

Потому что когда-то, в свое единственное «погружение», услышал в песне Хурсага зовущую пустоту мертвого мира, холодную обреченность и забвение, возведенные в естественный порядок вещей. Превратив Ирби в слово-образ, бог показал смерть, неминуемую и желанную.

Только вот то была не смерть неведомых имперцев или кого-то из других дистантов. То была смерть, желанная и неизбежная, Ирби, а также других рхейцев. Ирби не мог объяснить, как именно он это понял, он как-то прочитал этот замысел четко, прочувствовал его каждой клеткой своего тела. Хурсаг именно желал им гибели, а не предупреждал о ней!

Но раз так, не означало ли это, что рхейцам суждено проиграть в войне с «перевертышами»? Или, о чем Ирби даже думать боялся, рхейцы на самом деле и есть те самые ки-бары, лживые копии, фальшивки?

За подобную ересь Ирби вполне могли лишить имени, превратить в пустую «оболочку», стерев личность. Даже с отцом о подобном нельзя было поговорить. В особенности с отцом. А потому Ирби оставил свои тяжелые мысли при себе, не позволяя затаившемуся в груди страху овладеть разумом.

Когда, наконец, объявили посадку на катер, он в окружении ворчащих пассажиров прошел по стыковочному коридору и занял свое место в удобном противоперегрузочном ложементе. Соседнее кресло занял студент, худой и угловатый. Он какое-то время оборачивался к своим товарищам, но потом устал, откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, ушел в виртуальность.

Катер стартовал мягко, плавно набирая высоту. Когда Марс скрылся за облаками, а пилот включил автономную гравитацию, Ирби позволил себе войти в инбу и пробежаться по новостям. Про его ночные похождения ничего не нашлось, впрочем, это не удивительно – вряд ли чиновник ранга замминистра обороны решился бы обнародовать на весь мир изнасилование собственной дочери. Нет, результаты работы Ирби проявятся косвенно, их нужно искать в разделе «политика», но не раньше, чем через сутки.

Когда межпланетный катер вышел на орбиту и зажглись обзорные экраны, Ирби наконец задремал, отвернувшись лицом к стенке.

* * *

Они все смотрели на него по-разному, эти достойные граждане Империи. У каждого своя причина находиться здесь, но их объединяла общая нелюбовь к власти Суратова.

В хорошо сложенном мужчине с породистым лицом и модной бородкой, переходящей в бакенбарды, чувствовались настороженность и недоверие. Он сидел в плетенном кресле напротив Ирби, и задумчиво покачивал носком полупрозрачной остроконечной туфли. Рядом с ним, подавшись вперед и нервно перебирая в пальцах серебристый карандаш виртуального конструктора, расположилась бледная женщина с мерцающими электронными волосами. В ее коротких, словно выстрелы, взглядах явственно проявлялись страх и еле сдерживаемая злость.

Третьим был полноватый и мягкотелый мужчина в мятой рубашке и шортах с дутыми карманами. На носу поблескивали модные очёчки в тонкой прямоугольной оправе, в руках он держал маленькую кофейную чашку с остывшим напитком. Во взгляде читались преданность и доверие.

Все ждали от Ирби нужных слов, но у агента Рхеи были свои понятия о «нужности».

– Я не смогу помочь Моргане, – спокойно сказал он.

Женщина, зажмурившись, шумно выдохнула сквозь сжатые губы, словно получила удар в живот.

Ее имя Гера Мидео, она одна из самых популярных форм-дизайнеров, известная своими работами в среде архитекторов, киношников и игровых визуалистов. Ее реакция слишком театральна, на показ. Не любит держать в себе, но не терпит, когда лезут в душу. Психически неустойчива.

«Породистый» никак не отреагировал, отстранено изучая Ирби.

Его зовут Валентин Булаев, медиамагнат. Играет в «аналитика», взгляд профессионального врача. Хочет казаться невозмутимым, но качающаяся нога выдает его с головой.

Мягкотелый бросил взгляд на своих товарищей, поднял взгляд на Ирби, брови взлетели почти под самую кромку волос.

Это Эданор Лайне, совладелец компании виртуальных технологий. Очевидный, прозрачный, искренний. Копирует реакцию тех, кого считает авторитетом.

Также известен Ирби, как Зефон.

– Но почему, Женя? – в голосе Эданора слышалось неподдельное недоумение. – Она ведь… наша.

– Вы должны доказать, – заговорила Гера, не раскрывая глаз. – Черт возьми, вы должны доказать, что мы под одной звездой!

Ирби не перебивал, отмечал реакции, сравнивал впечатления.

– Я не смогу помочь Моргане, – повторил он твердо. – Не потому, что не хочу, а потому, что в том нет необходимости. За что ее задержали?

– Какие-то дела мужа, что-то с растратой фондов, – Эданор состроил саркастическую гримасу. – Но, Женя, эти селекторы придумают любую чушь, чтобы упрятать человека за барьер! Ясно же, в связи с чем ее задержали!

– Повторяется история с Ружем Тендисом, убитым в застенках, – Гера открыла глаза и уставилась перед собой стеклянным взглядом. – Или как с пропавшей без вести Леей Лаурой, такой хрупкой, такой чистой…

– Лаура живет на Цефее, – нахмурился Эданор.

Но Гера не обратила на его реплику внимание, она подняла взгляд на Ирби и, холодно произнесла:

– Грош цена вашим словам, если вы вот так разбрасываетесь друзьями.

Ирби внутренне вздохнул. Не будь эта истеричка нужна для дела, давно бы от нее избавился.

– Послушайте, Гера, – он произнес ее имя мягко, чтобы хоть чуть расположить к себе. – Моргане ничего не угрожает. Она дочь известного политика, жена важного чиновника, ее не станут держать дольше положенного. И тем более, применять к ней меры интенсивного допроса.

При этих словах Эданор нервно хихикнул, но тут же смешался, пряча глаза.

– Милая Гера, – продолжил Ирби. – Даже если представить себе ситуацию, которая кажется мне слишком фантастичной, что кто-то из госбезопасности вдруг решит спросить у Морганы о чем-то, связанном с нами, то какие именно вопросы он будет задавать? Что на самом деле предосудительного и преступного мы делаем?

Он улыбнулся и развел руками. Театрально, как сделала бы сама Гера.

– Мы же не какие-то террористы, мы – творческая группа, – Ирби обвел собравшихся жестом. – Художники, писатели, поэты. Мы ничего не уничтожаем, мы переосмысливаем и создаем. Чем мы можем быть интересны агентам госбезопасности?

– Вот и зря! – воинственно воскликнула Гера. – Вот и зря, что не террористы! Зря не сражаемся на баррикадах, зря не возносим знамена над орбитами!

Ирби переждал всплеск эмоций, сказал, откидываясь на мягкие подушки дивана:

– Не нужно никуда лезть, Гера. Если мы все сделаем верно, то никаких баррикад, никаких пожарищ революции и гражданских войн не будет. Но для этого мы должны действовать тонко и деликатно, не вступая в открытую конфронтацию и не подставляясь под внимание госбезопасности. Наша задача, чтобы эта змея, – он указал пальцем вверх, подразумевая политическую верхушку Империи. – Сама пожрала себя. И, поверьте, все к тому идет.

– Но как же Моргана? – растерянно спросил Лайне.

– Думаю, что ее допросят и уже завтра отпустят. Но если мы придадим делу политический окрас, проявим себя раньше времени, то вопросы возникнут уже к нам. И к тем, кто за нами стоит.

– А кто, собственно, за нами стоит? – наконец подал голос Булаев, с хитрецой поблескивая глазами. – Я пока что никаких авторитетных имен не слышал.

Ему было хотел ответить Эданор, но Ирби жестом остановил его:

– И не услышите, что вполне объяснимо. Валентин, вы же умный человек и мы не первый раз обсуждаем эти вопросы. У вас появились какие-то сомнения?

– Я знаю законы шоу-бизнеса и поэтому у меня всегда есть сомнения, – коротко кивнул медиамагнат. – Я просто не люблю работать в «темную».

– Вы считаете, что мы делаем что-то не так? – Ирби тщательно подбирал нужные слова.

– А вы как считаете?

Классическая логическая дуэль – кто первым ответил на вопрос, тот и оправдывается. Но Ирби не боялся, он хорошо изучил своих собеседников, потому пригладил волосы и прямо сказал:

– Валентин, если вам есть что сказать – говорите, но, бога ради, оградите от этих игр. Я прилетел сюда не ради упражнений в словесности.

– Как и все мы, – заметил Эданор.

Булаев какое-то время выдерживал взгляд Ирби, потом лениво перевел взгляд на стол между ними, поддел острой палочкой лежащий на блюде светло-розовый кусочек мяса и отправил в рот.

– На этой станции замечательные биопродукты, – отметил он тоном, словно весь разговор до этого только и шел, что о местных деликатесах. – Их выращивает владелец ресторана, мой хороший друг.

Показной безмятежностью Валентин старался показать, что он остался при своем мнении, но разговор еще не окончен. Пока что Ирби такое положение дел вполне устраивало. Однако, последнее слово должно было остаться за ним, это важно.

– Как я говорил ранее, – начал Ирби. – Мы – не террористы и не провокаторы. Мы за бескровное изменение сознания жителей Империи, и для этого у нас имеются все инструменты.

– Мы знаем, – поддакнул Эданор.

– Однако, это приходится каждый раз напоминать, что для меня удивительно, – развел руками Ирби. – Еще раз – мы не лезем на баррикады, не размахиваем флагами. Наша задача сделать так, чтобы народ сам понял что от него требуется. А как это сделать лучше всего?

Ожидающее молчание, даже Гера повернулась к Ирби.

– Нужно чтобы наши желания стали желаниями народа, – выдал ответ он. – Нужно открыть им глаза, показать что нужно делать. Лишь такой подход позволит нам не прибегать напрямую к насилию.

Он лукавил, но таковы были правила игры. То, что Ирби готовил руками сидящих перед ним господ, вряд ли могло обойтись бескровно. Однако, он не хотел это озвучивать, а его собеседники не хотели об этом задумываться.

– Милый Женя, – слишком сладким тоном произнесла Гера. – К чертям ваш популизм. Меня тошнит от пустоты слов.

– Слова – это образы, милая Гера, – в тон ей ответил Ирби. – Образы создают переживания. Переживания формируют мнение. Все верно, Валентин?

Булаев благосклонно кивнул.

– После нашей работы у народа должно быть четкое и понятное даже самому тупому старателю мнение: «Император и Квинт ведут страну к погибели. Все плохое – от них», – припечатал кулаком ладонь Ирби. – Лишь тогда можно будет рассуждать о какой-то смене власти и изменении политического строя. Без этого, сами видите, нас никто не слышит. И, раз уж, речь все же зашла о наших покровителях, то они далеко не последние люди в Империи. Но и им надоела ситуация, когда вся верхушка пляшет под дудку четверки приближенных и выжившего из ума Императора. Стране нужны перемены, нужна новая кровь во власти.

– Это точно! – с чувством поддержал засиявший Эданор.

Однако, Валентин сегодня был как никогда скептичен. На это стоило обратить внимание.

– Кровь и власть – плохое сочетание. Но раз уж мы не называем их имен, то, может быть, Женя, ты назовешь их дела? А то пока выходит, что всю черную работу делаем мы, а сливки снимать будет кто-то другой.

Ирби мог бы напомнить, что «черную работу» эти господа делают далеко не задаром, и что у них все равно нет выбора – оппозиция в Империи была раздроблена и лишена четких лидеров, хотя каждый более-менее известный противник власти мнил таковым себя.

Но ничего такого он говорить не стал. Ход разговора он предположил еще по пути сюда, подготовил несколько фактов и тезисов. Чтобы куклы знали свое место им иногда нужно показывать рукав кукловода.

– Ладно, – усмехнулся он. – Вот вам загадка на внимательность. Вы, безусловно, знаете, что в свое время Император раздал ключевые посты, гражданские и военные, своим соратникам из Старой Гвардии. А теперь назовите мне, скольких из них сместили за последний год? Сколько их осталось у руля, готовых поддержать Императора по первому зову?

Валентин на миг опустил глаза, будто вспоминая, потом вернул Ирби ехидную улыбку. Мидео даже не шелохнулась, словно старое чучело птицы, а Эданор углубился в инбу, шевеля губами.

– Не тратьте время, – Ирби многозначительно поднял вверх указательный палец. – На действительно значимых постах осталось лишь трое, их имена вам известны. Остальные не у дел, отправлены в бессрочную отставку.

Он с осуждением покачал головой, укоряя собеседников:

– Вам дается шанс стать частью величайшей истории, господа. А вместо этого мне приходится каждый раз вас уговаривать, убеждать, – Ирби решил ковать железо пока горячо и перешел в атаку. – Я не могу себе позволить каждый раз тратить столько времени на поднятие вашей мотивации. Если что-то для себя решили – делайте. Решили выйти из игры – уходите. Решили поступить по совести и сделать свою работу – тогда хватит разглагольствовать.

– Это называется «диалог», – едко вклинилась Гера. – Общение.

– Гера! – воскликнул Эданор, выпучив глаза на женщину. – Хватит уже!

Ирби долгим взглядом разглядывал лицо форм-дизайнера, но та не стала продолжать.

– Отчитали как студентов, – мягко рассмеялся Булаев. – Мы все поняли, Женя, это просто нервы. Империя ведет войну, из-за этого у госбезопасности развилась паранойя, им всюду видятся шпионы Содружества. Это очень удобно в борьбе с инакомыслящими. Кто нас будет считать, подпавших под законы военного времени?

Ирби внутренне улыбнулся, представляя лица этих тонких душевных натур, узнай они, насколько близок к ним один из «шпионов Содружества». Впрочем, он был уверен, если все верно преподнести, ради свержения Императора они пошли бы и на такое сотрудничество. Впрочем, Валентин слишком сгущал краски – никакого военного положения объявлено не было, по крайней мере, тут, в Метрополии. Да, госбезопасность навострила уши и стала более подозрительной, но никаких массовых репрессий в стране не наблюдалось.

– Нет правды среди могил, – процитировала Мидео. – И мертвых голоса давно забыты… Я не боюсь смерти, Женя. Я давно мертва, как совесть этого государства. Но не смей обвинять меня в малодушии, слышишь? Если надо, я первая подниму с земли камень.

– Все, – Ирби примирительно поднял руки. – Закрыли тему. Извините, если кого-то обидел. У меня катер на Марс через час, давайте уже ближе к делу.

Он был удовлетворен, вновь удалось ввести эту капризную, нестабильную и отчасти оторванную от реальной жизни троицу в работоспособный режим, где Эданор будет трудиться из чувства стыда, Валентин из-за страха упустить возможности, а Гера из желчной злобы. Теперь следовало направить их энергию в нужное ему русло.

Ни через час, ни через два Ирби на катер не успел. Собравшиеся с духом, его «борцы за свободу» отчитывались о сделанном, набрасывали новые мысли и идеи, создавали новую реальность, вторгаясь в святая святых имперских пропагандистов – в сферу виртуальных развлечений.

Гера демонстрировала часть своих проектов, приготовленных для медиа-групп, занимающихся созданием вирт-сериалов прямого действия, подразумевающих прямое участие в сюжете зрителя. Хитрая Мидео вплела в архитектуру декораций визуальные и звуковые маркеры, создающие нужную атмосферу – гнетущие локации в стилистике дворца Императора, злодеи в одеждах с преобладающими цветами Квинта, музыкальный эмбиент с давящими тембрами голосов правителей на фоне. Все завуалированно, внешне безобидно, но раз за разом вызывающее у зрителя однозначно неприятные ассоциации по отношению к власти и лично Суратову. Таким образом менялось бытие обывателя, которое, в свою очередь, меняло сознание.

Компания Булаева, помимо развлекательных программ для молодежи, также занималась подготовкой медиапакетов для дальних колоний, а также для аджайского сектора. В обычный набор программ вставлялись фильмы о борьбе за независимость, передачи о том, что Метрополия забирает большую часть кровно заработанных в колониях ресурсов, ролики о том, как центральная власть унижает и смеется над «недалекими и тупыми» окраинами. Под эгидой «открыть глаза простым людям на циничность и нечистоплотность чиновников», Ирби старался насадить идеи сепаратизма, способных расколоть раздувшуюся на весь Млечный Путь страну.

Но дольше всех Ирби общался с мягким и улыбчивым Эданором. Под его началом работала разношерстная компания программистов, создающая социальный софт, чат-ботов и развлекательные программы для инбы. Эти же ребята с удовольствием клепали необходимый Ирби контент, направленный на самую податливую прослойку Империи – молодежь. Основной посыл заключался в том, что все старое – это тупик, болото, деградация, с ним нужно бороться, ему нельзя подчиняться. «Старое» – это непонимающие родители, университетские менторы, власть, Император. В противовес для молодежи создавались «свои» чат-города, в которых их виртуальные альтер-эго могли жить среди единомышленников, выпадая из реальности. Из этих «анклавов свободы» периодически устраивались всевозможные акции, от спама пустыми запросами находящихся в Сети образов государственных организаций, до бесконечных бот-митингов, заполняющих все новостное пространство.

– Они так хотят с тобой познакомиться! – поедая горящими глазами Ирби воскликнул Эданор. – Когда ты уже появишься у нас?

– У меня нет виртуального облика, Эданор.

– Я сделаю, не сложно.

– Не нужно, – мягко, но настойчиво отрезал Ирби. – Это лишнее.

– Да, наверное… Жаль, у нас там такой город, такие гениальные ребята!

– Не сомневаюсь. Ты говорил, что нуждаешься в финансировании.

Эданор неловко потер мягкие костяшки рук, произнес в стол:

– Нас стало больше, город разросся. И почти все готовы работать даром, но нужно платить за аренду серверных ядер, ну и… еда, одежда с символикой, все такое. Ты не думай, у меня все под счет!

– Не переживай за деньги, – Ирби похлопал Лайне по плечу. – Будет столько, сколько надо.

И добавил, дождавшись, пока Эданор проникнется благодарностью:

– Ты еще не подготовил акцию на площадки Квинта?

Лайне виновато улыбнулся.

– Виртуальное пространство Квинта очень хорошо закрыто, есть сложности.

– Сложности? – поднял бровь Ирби. – Я думал, для тебя нет неразрешимых проблем.

– Ну, она разрешимая… Просто, там есть нюанс.

– Эданор, хватит ходить вокруг да около.

– Собственно, мы из-за этого потеряли Зион.

Ирби вспомнил, что так назывался один из крупнейших чат-городов «питомцев» Лайне.

– Вас отследили? – уточнил он.

– Нет, думаю нет. Но пришлось срочно сжигать сервера. Подписчики разлетелись, они не поняли что произошло. Их образы и «дома» бесследно исчезли. Многие обиделись.

– Обиделись? – усмехнулся Ирби. – Не страшно.

– Это несколько миллионов…

– Что-нибудь успели найти в пространстве Квинта?

– Да! – Эданор подался вперед, желая поделиться новостью. – Это круто, Женя, я обещаю!

Он выдержал театральную паузу, из-за чего Ирби захотелось врезать ему по самодовольной физиономии, потом выпалил, выпучив глаза:

– Мы нашли приемную Императора!

– Тихо, – одернул Ирби. – Что вы нашли?

– Приемную Императора. Небольшой кластер для внутреннего пользования Квинта.

– Он для двустороннего общения? Там был отпечаток образа Императора?

Эданор вздохнул и пожал плечами.

– Не успели понять, слишком быстро сработала охрана.

Ирби притянул голову Эданора к себе и вперился в круглые карие глаза «товарища», заполняя все внимание. Заговорил тихо и весомо:

– Ты должен сделать все возможное, чтобы получить доступ к приемной Императора. Посылай самых лучших и проверенных. Сжигай столько серверов, сколько понадобится, я все возмещу. Это отныне твой приоритет, Эданор.

– Нам все равно не дадут устроить массовую акцию, – до Лайне наконец дошло в какую петлю он полез. – Там очень «горячее» пространство, даже трансляцию не провести. Нас могут вычислить, а потом…

– Мне. Нужен. Доступ, – чеканя каждое слово, сказал Ирби. – Для нашего общего дела сейчас нет ничего важнее. Это понятно?

Эданор лишь обреченно закивал, сжимая пухлые кулачки.

Но Ирби уже думать про него забыл, задумчиво разглядывая остатки кофе в стакане. На фоне что-то обсуждали Гера и Валентин, время от времени беззаботно смеясь, к ним, оставив тягостные мысли, присоединился и Лайне. А Ирби все думал, прикидывал.