Текст книги "Маятник Судьбы"
Автор книги: Денис Чекалов
Жанр: Книги про волшебников, Фэнтези
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)
10
– Что ты такое делаешь, Майкл, – яростно зашипела Френки. – Ты не должен вытаскивать Топор Палача. Они же все разбегутся от страха.
– О нет, любовь моя, – я потрепал ее за щеку. – Они даже не заметят.
Я примерил на руке темную рукоятку, и электрические искры пробежали по темному лезвию.
– Он ощущает зло, – констатировал я. – Посмотри на этих людей.
Соверин Риети наклонился над кафедрой так низко, что могло показаться – Айвен, стоящий за его спиной, придерживает своего патрона за штаны.
Иначе бы тот упал.
– Они пришли сюда, чтобы постигать тайное знание, – я взмахнул топором, и электрические разряды заструились в воздухе, выписывая светящиеся руны.
– Пришли добровольно, их никто не гнал.
Пятая по счету руна получилась особенно сильной – она стекла на ближайший стол и прожгла его насквозь.
– Настало время для тебя, моя демонесса, – я подтолкнул Френки в спину. – Сделай то, что тебе так нравится.
– Ты уверен?
Девушка приподняла одну бровь, ее упругий язычок пробежался по нижней губе.
– Мы ведь приехали сюда, чтобы вырвать с корнем – как там говорится?
– Порок, – усмехнулась Френки. – Ну, если ты уверен…
Девушка закинула голову назад, ее глаза полузакрылись, губы изогнулись. Тело прекрасной демонессы дважды вздрогнуло, потом ее алые уста раскрылись, и два луча огненного света осветили комнату.
Крик демонессы беззвучен – вернее, человеческое ухо не в состоянии его расслышать. Стены деревянного здания дрогнули, когда мощная волна энергии прокатилась по зале, сметая людей и переворачивая столы.
– Я его чувствую, – прошептала девушка, и в ее голосе прозвучали наслаждение и восторг. – Чистое Зло.
– О, да, – усмехнулся я. – Оно здесь.
– Иди же, – Френки развела руками, и столбы адского пламени вспыхнули по семь сторон от нее, образуя демонический круг.
– Иди же ко мне.
Черное облако, клубясь и разбрасывая черные искры, формировалось в центре залы. Соверин Риети стоял на коленях, прячась за перевернутым столом, и опрокинутая кафедра закрывала его голову, как шлем великана, доставшийся убогому карлику.
Черное облако металось и билось, вырываясь из оков пространства, оно росло вширь и вглубь, с каждой секундой захватывая все новый кусочек мироздания.
– Мерзкая гадина, – выдохнула Френки. – Майкл, дай мне топор.
Девушка распрямилась, и ее сильное тело выгнулось дугой. Черное лезвие топора Монсеньора просвистело в воздухе, вонзаясь в клубящуюся поверхность облака.
– Получи, мерзавец, – радостно прошептала Френки.
Темное облако вздулось и опало, свистя и засасывая в себя воздух.
– Это я должен был сделать, – я покачал головой. – Я исполняю обязанности Верховного Палача.
– Больше нет, – девушка улыбнулась и уселась на перевернутый стол, болтая ногами. – Зла больше нет. По крайней мере, этого.
– Вы уничтожили топор Верховного Палача, – покачал головой сэр Томас, с осуждением глядя на Френки. – Тридцать четыре человека из собравшихся до сих пор мучают кошмары после того, как они услышали ваш крик.
– Это научит их лучше выбирать профессию, – ответил я. – Никто из этих людей не создан для того, чтобы постигать тайные знания. Им бы держать бензоколонки или разводить кур.
– И вы думаете, именно поэтому в общине зародилось зло? – спросил Чартуотер.
– Более подробное исследование, без сомнения, откроет механизм его возникновения. Большое количество людей, которые делали ничто – и они создали это Ничто. Но пустота не может сохраняться долго, и ее всегда заполняет Зло.
– Наша община стала причиной возрождения Философии Зла, – сэр Томас нахмурился. – Конклав будет очень обеспокоен, Майкл.
Он выдержал паузу, достаточно, на его взгляд, долгую.
– Мы думали о том, кого назначить новым Верховным Палачом, – сказал он, старательно прожевывая слова.
Это означало, что он принимал решение единолично, и уже принял его.
– Изготовить второй топор не так уж сложно. У вас это хорошо получается, Майкл, и…
Френки засмеялась, холодно и насмешливо. Потом она обхватила мою руку и притянула меня к себе.
– Вот уж нет, сэр Томас, – ответила она. – Майкл – моя собственность. Ищите себе кого-нибудь другого. Соверина, например.
Сэр Томас с сожалением посмотрел на нас.
– Демоны бывают такими несносными, – сказал он.
Часть 1
1
– Добро пожаловать в Град на Семи Холмах, странники! Не хотите ли купить индульгенцию?
Я с удивлением взглянул на торговца, чей прилавок примостился возле самых городских ворот. Неужели, видя мое честное лицо, мужественную осанку и благородный взгляд, он мог решить, что я способен на какие-либо грехи?
Людская толпа втекала в ворота нескончаемой чередой.
Крестьяне, в простых холщовых одеждах, что собрали, пожалуй, пыль со всех дорог мира. Провинциальные аристократы, в старомодных одеяних, тщетно пытающиеся скрыть удивление перед огромным городом. Торговцы, увешанные поддельными золотыми украшениями и окруженные суровыми телохранителями.
Все они спешили в Град на Семи Холмах, словно верили – вступить в эти ворота, значит в какой-то мере обеспечить себе пропуск в рай.
– А вот изображения верховного храма, выточенные на слоновой кости! Четки – точная копия тех, с которыми молятся жрецы нашего святого города. А не желаете ли лампадку?
Любой слон крайне бы удивился тому, что предприимчивый торговец выдавал за слоновую кость.
– А вот райская птица, вывезенная из Эдемского сада! Само воплощение чистоты и добра. Всего за сто золотых вы сможете приобрести эту святую птицу!
Упитанное существо, более напоминающее индюка, переминалось в клетке с лапы на лапу. Оно было настолько жирным, что куцые крылья вряд ли могли позволить ему летать; я подозревал, что даже ходить эта курица могла, только изо всех сил махая крыльями.
Только теперь я сообразил, что, остановившись возле прилавка, заставил торговца увидеть во мне многообещающего покупателя. Впрочем, я вряд ли смог бы отыскать место, вблизи ворот Града на Семи Холмах, свободного от того или иного зазывалы.
Где еще путник сможет купить священный амулет? Книгу религиозных текстов? Карту города? Где, наконец, сможет съесть шашлык и выпить кружку эля.
Священный город начинался с торгашей.
– А вы, милостивая госпожа? – на сей раз торговец обращался явно не ко мне. – Не хотите ли купить индульгенцию?
Девушка, подошедшая к прилавку с другой стороны, бросила на лавочника короткий взгляд. Голос его как-то сразу закончился, как заканчивается вино в опустошенной бочке.
– Прости, приятель, – ответил я. – Но для нее их у тебя не хватит.
Серые глаза красавицы следили за тем, как один за другим, десяток за десятком, сотня за сотней влекутся люди по широкой столбовой дороге, чтобы войти в городские ворота.
Взгляд девушки выражал недоумение.
Она не могла взять в толк, какой смысл в том, чтобы преодолевать тысячи миль, тратить, возможно, свои последние деньги, надолго оставлять семью и близких, рисковать стать добычей грабителей и гоблинов – и все это только затем, чтобы преклонить колени перед каким-то куском камня, именуемым алтарем.
– Зачем все они едут сюда, Майкл? – спросила она.
– За святостью, – ответил я. – Нет ничего проще обрести ее, дотронувшись до алтаря. А вести праведную жизнь никому не хочется.
Я поднял глаза туда, где над небесной лазурью поднимались шпили верховного храма. Самый высокий из них был увенчан изображением пентаграммы, вписанной в круг.
Девушка повернулась, собираясь направиться дальше, вглубь города. Я удержал ее.
– Взгляни, Френки, – произнес я. – Каждое утро, когда новорожденное солнце только встает из-за горизонта, его лучи проходят сквозь эту пентаграмму на шпиле. Внутри него вставлена линза, из священного кварца, и лучи, собираясь в ней, освещают весь город.
Я улыбнулся, проникаясь настроением нарисованной мною картины.
– По мере того, как светило следует по своему пути по небосклону, сноп солнечного света преломляется в орнаменте пентаграммы, и в каждый час дня город освещен по-своему. Пентаграмма и призма в ней установлены так, что ни на секунду не теряют лучей золотого светила. Разве это не прекрасно, Френки?
– Да? – искреннее удивилась девушка. – Майкл. Все небо заложено тучами. На их фоне и пентаграммы-то не разглядеть, как следует.
Я направился вперед, стараясь не показывать, как глубоко оскорблен ее невежеством.
– Странно, что шпили верховного храма вообще стоят, а не начали качаться и падать, – пробурчал я.
Девушка ответила:
– Я – демон, Майкл, но это не значит, что городишко от этого разрушится.
– Плохие знамения, благородный господин! – воскликнул торговец, которого, само собой разумеется, никто об этом не спрашивал.
При этом он делал ударение на первый слог, как предписывают строгие правила грамматики, и как уже давно не делают нормальные люди.
– Три дня солнце не показывается из-за облаков! Люди говорят, что жрецы верхового храма прогневали небесных богов.
Франсуаза вновь придержала коня, желая дослушать торговца.
– Ладно тебе, Френки! – воскликнул я. – Эка невидаль – дождик с неба моросит. Если ты не знаешь, это обычно называют осенью. А сейчас он станет совать тебе амулетик, чтобы защитить от проклятий.
Громкий рев верблюда, шедшего под каким-то из путников, заглушил мои слова; девушка услышала их, но простодушный торговец пропустил мимо ушей.
– Темные знамения! – проникновенно произнес он, воодушевленный внимательностью собеседницы. – Вот потому я отдаю сейчас амулеты практически даром. Кто я такой, чтобы лишать людей священной защиты, перед лицом таких испытаний!
Первая капля испытания, именуемого осенним дождиком, капнула на нос лавочника, и тот притих, словно небесный вседержитель только что пригрозил ему молоньей.
– Всего за четверть цены, благородная госпожа!
Он протянул Франсуазе что-то, напоминающее высохший стручковый перец. С многозначительной, заговорщической гримасой он присовокупил:
– Отпугивает любых демонов!
– Да? – спросила она.
Франсуаза принадлежит к самым могущественным и опасным из демонов; но обычные люди видят в ней только прекрасную девушку, высокую, с каштановыми волосами и холодным взглядом серых глаз.
– Если бы поблизости был демон, – авторитетно заявил торговец. – Он бы тут же побежал с площади, как ошпаренный!
Моя спутница еще не решила, как отреагировать на это заявление. Но вдруг громкий голос поднялся над городской улицей, и был он столь же приятен для уха, как и недавний крик верблюда.
– Дорогу! Дорогу великому Чис-Гирею!
Несколько человек из тех, что окружали нас пестрой россыпью лиц, замерли. Черты их сделались серьезными и полными сосредоточенности. Они застыли в молитвенном жесте – крестьяне и ремесленники, последний нищий и богатый аристократ.
Однако их было немного.
Взгляды большинства выражали гнев и отвращение. Шесть или семь человек смачно плюнули на уличную пыль. Люди эти тоже покорно сторонились, готовясь пропустить кортеж Чис-Гирея; но было видно, что делают это из страха, а не почтения.
– Этот парень здесь – не любимец публики, – констатировала Франсуаз.
– Тише! – испуганно проговорил торговец. – Будьте осторожны, когда говорите о Чис-Гирее. Это очень могущественный человек.
– Добавьте еще, что у стен есть уши, – заметил я.
– О, нет! Чис-Гирей не нуждается даже в этом.
Смысл последнего замечания от меня ускользнул. По всей видимости, Чис-Гирей был настолько страшен, что стены служили ему шпионами, даже несмотря на отсутствие у них ушей.
Толпа расступалась, подобно волнам величественной реки. Впрочем, я сомневался, что человек, восседавший на белом одногорбом верблюде, на самом деле был достоин такого внимания.
Был он среднего роста, но широк в плечах и необычайно крепок; казалось, обрубок древесного ствола сидит в седле. Лицо его, темное от рождения, было еще темнее из-за мыслей, что отражались на нем.
Он носил черные усы и широкую бородку, по обычаям своего народа. Драгоценный камень сверкал в центре красного тюрбана. Тяжелые одеяние, выдававшие одного из верховных сановников Вселенной Церкви, ниспадали по обе стороны от верблюда, как птичьи крылья.
– Я вижу, он не боится народного гнева? – спросил я.
Только два стражника сопровождали Чис-Гирея; наименьшее число, дозволенное правилами Церкви. Я понимал, что, не будь Гирей скован ими, то предпочел бы вообще оставаться без охраны.
И это несмотря на то, как смотрела на него толпа.
– Харизматический лидер, – заметил я.
– Выпендрежник, – ответила Франсуаз.
Все произошло так быстро, что никто не успел даже воззвать к богам. Два человека выскочили из толпы, что двумя стенами расступилась перед Чис-Гиреем.
Первый из них схватил под уздцы лошадь стражника; сильным ударом незнакомец выбил охранника из седла. Солдат не успел даже поднять оружие.
Второй неизвестный бросился прямо к Чис-Гирею.
– Смерть фанатику! – закричал он.
Узкая сабля вытягивалась в его руке. Чис-Гирей обернулся к своему убийце. Темные глаза церковника сверкнули, подобно двум молниям.
Жалящий клинок ринулся к его горлу; Чис-Гирей знал, что времени у него почти не осталось.
– Господь видит тебя, – произнес он.
Деревянные четки – точная копия тех, с каким молятся местные жрецы – ударились о лезвие сабли. Скорость, развитая ими в полете, оказалась достаточно высокой; они намотались на клинок и отклонили удар.
Я не знал, смогу ли попасть с первого раза. Но не сомневался, что второго уже не представится.
Другой охранник теперь уже смог отреагировать на происходящее. Оказавшись возле наемного убийцы, солдат сбил его с ног.
Городские стражники уже спешили сквозь толпу; менее, чем за пару мгновений оба нападавших были скручены и разоружены.
По толпе пронесся сдавленный вздох – и невозможно было понять, слышалось в нем облегчение, или разочарование.
Чис-Гирей оставался неподвижен. Только тогда, когда двое его охранников вновь заняли места по обе стороны от него, темные глаза церковника повернулись в мою сторону.
Он ничего не сказал.
– Ну, мой герой, – произнесла Франсуаза. – Ты только попал в этот город, а уже кого-то спас.
Торговца больше не было за прилавком.
Люди старались не смотреть в мою сторону.
– Не знаю, – произнес я. – Не придется ли мне еще пожалеть об этом.
Прекрасное лицо Франсуаз приобрело крайне забавное выражение. Так бывает всегда, когда красавица начинает думать.
– Странно, – наконец сказала она. – Что такой великий тиран свободно ездит по улицам священного города.
– Тиран? – я уже думал совсем о другом. – Где ты здесь увидела тиранов, Френки?
– Ну как же, – ответила девушка. – Этот Чис-Гирей. Сразу видно, что он – кровавый диктатор.
Я отмахнулся.
– Марат Чис-Гирей – вовсе не царь-деспот, Френки. Это известный поэт из Асгарда. Лауреат многих премий. В своих стихах он прославляет свободу и величие человеческого духа.
Френки остановилась, словно врезалась носом в невидимую стену.
– Но тогда почему народ так его ненавидит? – спросила она.
– Это же очевидно, – ответил я. – Потому, что он иностранец.
2
Купола круглились ввысь, подобно сахарным украшениям. Двое стражников стояли в вершине мраморной лестницы, скрестив фигурные алебарды.
Людей здесь было немного. Паломников, пришедших в Град на Семи Холмах, более привлекали храмы да древние святые реликвии, привезенные монахами из разных уголков мира.
Мы подошли ближе. Стражники стояли, столь же неподвижные, как мраморные фигуры, вырезанные на фронтоне дворца.
Даже в тот момент, когда я подошел к ним вплотную, ни одна черточка на дрогнула на их лицах.
– Ченселлор Майкл, – произнес я. – И демонесса Франсуаза. К сэру Томасу Чартуотеру.
Древки алебард разошлись передо мной; я вступил в образовавшийся проход. Те, кто охранял покои епископа, не были живыми людьми; я сомневался, что они вообще были кем-то.
Журчание фонтанов доносилось откуда-то издалека.
– Насколько я знаю, вы не верите в богов Вселенной Церкви? – спросил сэр Томас.
Алый нектар изламывался в граненом бокале, подобно драгоценному камню.
– Нет, сэр Томас, – ответил я. – Говоря откровенно, в людей я тоже не верю.
Ни одному из нас не хотелось начинать разговора, поэтому я сделал вид, что заехал к сэру Томасу на бокал медового нектара.
– Не знал, что здесь Чис-Гирей, – сказал я.
– Он приехал вручать поэтические награды. Как почетный гость.
За время нашего разговора Френки изводилась так, словно в ее кожаные шорты залез целый десяток муравьев. Здесь ей было скучно.
Теперь она с важным видом спросила:
– И кто получил награду?
Сэр Томас обернулся и взглянул на мою партнершу с нескрываемым удивлением. Так человек смотрел бы на фонарный столб, если бы тот внезапно осведомился, каковы котировки на бирже.
– Тимоти Муравьед, – ответил он. – За «Оду о разворошенном муравейнике».
– А, – произнесла Франсуаз с видом знатока поэзии. – Этого следовало ожидать.
Сэр Томас встряхнул головой, вытрясая оттуда мысли о поведении моей партнерши.
– Раньше награды получал сам Чис-Гирей, – заметил я.
– В основном, это было политическим шагом, – сказал сэр Томас. – Императоры Асгарда долго угнетали свой народ. Мы должны были поддержать тех, кто призывал к свободе. Марат стал сановником Великой Церкви именно для того, чтобы избежать преследования властей.
Френки надулась.
– Никто там не стремился к свободе, – сказала она. – Ни ледяные тролли, ни великаны. Все они только и умели, что шушукаться по углам.
– Вы были в Асгарде?
Сэр Томас счел, что следует проявить вежливость к своей гостье, и тут же об этом пожалел.
– Как же, – ядовито ответила моя партнерша. – Пара снежных великанов перестряла меня на курорте Морских Свинок. Ныли о свободе, о тирании, а закончили тем, что стали клянчить деньги на нужды сопротивления.
Глаза сэра Томаса сверкнули отчаянием. Он изо всех сил старался найти ответ, который избавил бы его от необходимости слушать дальше.
Однако ничего подходящего так и не постучалось в его череп, поэтому пришлось улыбнуться и спросить:
– Вы дали?
Это был блестящий вопрос, особенно, когда его задают девушке. Впрочем, ни сэр Томас, ни Френки этого не заметили.
– Конечно, нет, – возмущенно отвечала моя партнерша. – Я думала, речь идет об одеялах для беженцев, или там о еде для голодающих.
– А на самом деле?
– Они хотели издавать стихи. В переплете из коры серебряного баньяна. Даже Император Асгарда не издавал свои эдикты в таких обложках.
Франсуаз пылала от негодования – вызванного, впрочем, не столько великанами-любителями поэзии, сколько ее долгим и вынужденным неучастием в разговоре.
Ведь к ней не обращались целых две минуты.
– Я послала их к черту – и знаете что? Они еще долго бродили по курорту, пытаясь его найти. Приставали к барменам, швейцарам, спрашивали, где это. Потом, к счастью, их вышвырнули вон.
– За стихи? – удивился сэр Томас, который, сам того не замечая, постепенно втянулся в разговор. – Я думал, на курорте Морских Свинок власти терпимы ко всем.
– Не за стихи, – отмахнулась девушка. – Устроили пьяный дебош в трактире.
– Теперь я вспомнил, – подтвердил сэр Томас. – Марат Чис-Гирей написал об этом большое эссе. Правда, его версия несколько отличается от вашей…
– Значит, не стоило его спасать, – хмыкнула девушка.
Пока детишки не начали лупить друг друга погремушками, следовало перевести разговор в другое русло.
– Если Марат Чис-Гирей здесь только затем, чтобы раздавать лавровые венки, – спросил я. – То почему его кто-то пытался убить? За плохие стихи?
Сэр Томас засмеялся добродушным смехом.
– Я как раз вспомнил, что о нем рассказывали, – пояснил он. – Говорят, крупные литературные журналы платят Чис-Гирею именно за то, чтобы тот не приносил им своих новых стихов… Да, с тех пор, как последний император Асгарда мирно скончался во сне, поэмы о свободе там перестали пользоваться успехом. Увы.
– Во сне, – пробормотала Франсуаз. – Как же. В его алкоголе было столько крови – целый процент. Не удивительно, что он не оставил наследников.
– Несмотря на то, что мода на восхваление свободы прошла, – продолжал сэр Томас. – Марат Чис-Гирей остается видной фигурой. Он своего рода символ борьбы за свободу – борьбы, которая, к слову, закончилась победой, без гражданской войны и кровопролития…
Он взял со стола массивный черный крест, и я решил, что наш хозяин решил призвать к себе в свидетели силы Тьмы.
– Нам еще повезло, что Небесные Боги охраняют этот город. Здесь не действует ни огнестрельное оружие, ни магические жезлы. Но, конечно, против стали или дубинки это не поможет.
Чартуотер отвинтил крышку, венчавшую один из концов креста, и сделал добрый глоток из того, что оказалось большой фигурной флягой.
– Хороший коньяк, – сообщил он. – Помогает во время молитвы. У Чис-Гирея много врагов, в том числе, среди аристократов Асгарда. Они теперь оказались не у дел. Марата многие хотят убить…
Он просиял.
– Впрочем, мы здесь не за этим.
Стоило подивиться его таланту говорить двусмысленности – но не вслух.
– Ладно, друзья мои, – сказал Чартуотер, вставая. – Оставим мараться об Марата нашим коллегам из церковной гвардии. Сам я, как вы знаете, в Церковном Граде лишь гость, так что не знаю всех подробностей. Но у нас вполне хватает и своих забот… Пойдемте.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.