Текст книги "Кудесник в городе богов"

22 день чернеца

В самом начале последней, четвертой недели месяца чернеца Немил устроился напротив Ладиной усадьбы и затеял наружное наблюдение. Улица Молонья, ровной дорожкой пересекающая Вышеград от одной стены до другой, утопала в зеленых зарослях, за которыми прятались статуи окаменелых чудовищ. Но кудесник нашел способ заглянуть через изгородь: забрался в узенький теремок смотровой башенки, и увидел, что двор хозяйки любовных чар открывается перед ним, как на ладони.

Свой пост он отказывался покидать даже ночью. Звенислава носила ему еду и питье. Он уплетал за обе щеки, но из терема не вылезал. Вот только еда почему-то всегда оказывалась подгоревшей: приходилось счищать с нее черную корочку, для чего понадобился острый ножик.

– Что за повара у вас? – принялся выговаривать кудесник, когда подруга в очередной раз угостила его горелым караваем. – Они что, печью пользоваться не умеют?

– Где ты видел у нас поваров? – удивилась небесная дева.

– А откуда ж еда? Ты приносишь все с пылу, с жару.

Подруга только расхохоталась.

– Какой ты наивный! Небожители сами себе не готовят. За нас это делают люди. Ты же был волхвом. Неужто требы ни разу не клал?

– Требы? Клал, еще как. Ставил жертвы богам – калачами, вином, молоком, медом, жиром. Запалишь костерок, и давай переводить все, что вкусно, полезно, питательно. Разумеется, и себя не забудешь.

– Именно! Боги едят только то, что им жертвуют люди. А волхвы-неумехи вроде тебя даже отправить угощение правильно не сподобятся. Вот и доходит до нас все горелым, подмоченным, да еще и с золой.

– Это что же, выходят, я трескаю то, что сожгли на земле?

– А ты как думал? Ведь прежде ты сам этим и занимался.

У Немила кусок застрял в горле. Целый день он не ел ничегошеньки, но на следующее утро сдался и принялся уписывать угощения за обе щеки. А чего стесняться? Люди жертвуют от души – сами видели, знаем.

Три дня он смотрел на то, как слуги снуют по двору, занимаясь обычными хозяйственными делами. Владелица усадьбы лишь изредка появлялась на пороге дворца: она была наряжена в светлое платье с красной каймой, перетянутое тоненьким пояском.

Звенислава присела рядом с Немилом на лавочку у оконца.

– Не заметил ничего необычного? – спросила она.

– Что тут может быть необычного? Дворовая челядь суетится, хозяйка распоряжается. Все идет своим чередом. Скукотища!

– Вон идет навья женка по имени Добромира. Я ее знаю. Как ты думаешь, кому она несет корзинку с овощами и кувшинчик с квасом?

Немил проследил взглядом за служанкой в пестреньком сарафанчике. Она зашла в житницу, притулившуюся в укромном уголке, и вскоре вышла с пустой корзиной.

– Мало ли, – нехотя ответил кудесник.

– Она носит еду так же, как я носила тебе.

– Думаешь, там кто-то есть?

– Это житница! Она для припасов, а не для гостей.

– Выходит, там кто-то прячется? Кто бы это мог быть?

Еще три дня он вглядывался в дальний угол двора. Но тайный гость, кем бы он ни был, не появлялся. Одна и та же служанка доставляла туда еду и уносила обратно пустые горшки. Время от времени Лада сама забегала в житницу, воровато озираясь по сторонам. В другое время Немил не обратил бы внимания на барыню, заглядывающую в зерновую проверить припасы. Но теперь он смотрел во все глаза. Иногда Лада задерживалась и проводила в деревянной клетушке час, а то и два.

– Что она возится? – бормотал человек. – Чем можно заниматься в амбаре столько времени?

28 день чернеца

Когда до конца месяца осталось всего двое суток, он решил действовать. Звенислава напомнила, что Кострома лишь недавно примирилась с Ладой после ссоры, вызванной замужеством Лели, и решила на этот раз остаться в стороне, чтобы не бросать тень на хозяйку. Немил тщательно вычистил свой кафтан, дважды обернул его широким поясом с золотой бахромой, и с замиранием сердца пересек улицу – как будто переходил через границу дозволенного.

Вопреки опасениям, богиня любовных чар приняла посетителя милостиво.

– Вот и ты, человечек, – ласково проговорила она. – А я гадала: когда ты пожалуешь?

Госпожа самолично проводила гостя в широкую дворцовую палату со стенами, отделанными красной материей, по которой вились узоры из золотистых трав. Немил подивился тому, насколько живыми выглядели чудесные птицы и звери, вытканные на полотняных обоях.

– Присядь и отведай вина, – ворковала хозяйка, усаживая кудесника на мягкую лавочку у окна, цветные витражи в котором изображали беззаботную жизнь влюбленных в райских садах.

В зал вплыла, как облачко, незнакомая служанка с рожком, наполненным пахучей жидкостью. Взгляд Немила невольно задержался на чудесных белокурых кудрях небесной девы, на ее светлых глазах и безупречно гладкой коже.

Лада взяла у нее рог с вином и сама протянула Немилу, выказывая таким образом уважение и почесть. Кудесник чинно поднялся, взялся за золотую оковку рога, ладошкой оправил бородку и для приличия крякнул. Чудесный аромат вина защекотал его ноздри.

– Мое почтение этому дому и его благородной хозяйке, – важно проговорил он и поднес рог ко рту.

Служанка приблизилась и заглянула ему в глаза. Ее черты были обаятельными, хотя взгляд почему-то казался пустым.

Пить вино на пиру у богов! Разве не об этом мечтает каждый житель земли? Да еще чтоб сама богиня любви чествовала тебя из знаменитого рога, дарящего упоительное обольщение.

«Знаменитый рог Лады, – пронеслось в голове у Немила. – Кто из него отопьет, тот узнает божественную любовь, и уже не захочет вернуться назад, к прежней жизни… Эх, сколько вина я споил легковерным бабам, выдавая его за любовный напиток, а теперь вот сам пью, да не выдуманный, а настоящий!»

Эта мысль переполнила его гордостью.

– Стой! – неожиданно сказал он и отдернул руку с рожком. – Ты чем меня поишь? Любовным зельем? Хочешь, чтоб я влюбился в первую, на кого взгляд упадет?

Улыбка на лице Лады застыла, как неподвижная маска. Служанка схватила его за рукав и вернула рожок ко рту, настойчиво предлагая отпить.

– Э, нет, меня так просто не проведешь! – отшатываясь, гаркнул кудесник.

– Отвергать почесть богини нельзя. Это неслыханное оскорбление! – Лицо Лады переменилось. Голубые глаза потемнели, в них заиграли жгучие искры.

– Это любовные чары! – воскликнул кудесник. – Кто на них купится, над тем ты возьмешь полную власть. Обворожить меня вздумала? Вот в эту служанку влюбить?

Страх перед настоящим колдовством оказался таким сильным, что кудесник забыл о приличиях. Ему захотелось отогнать подальше эту безропотную девицу, столь покорно пытающуюся угадать любое его желание, и он плеснул вином на ее белокурые волосы. Едва вино коснулось ее кожи, как небесная дева, так и не проронившая ни слова, хлопнулась оземь и превратилась в овцу, покрытую белой шерстью.

– Так вот в кого ты хотела меня влюбить! – выходя из себя, крикнул Немил. – В тупое животное! Это тебя забавляет?

– Мне не до забав, – ответила богиня. – Ради любви ты был бы готов на все. И рассказал бы, для чего целую неделю следил за моей усадьбой. Думаешь, я не заметила?

– Вот, значит, как ты собиралась меня приручить? Так знай же: я не ручной!

– Тогда отвечай прямо: что тебе от меня нужно?

– Изволь, ты сама напросилась, – с угрозой сказал Немил. – Ты только что показала, что колдовские зелья – твоя страсть. Таким же зельем был отравлен Перун. Ты давно его знала, была на свадьбе среди гостей, и чара с отравой прошла через твои руки. Я сам видел, как ты над ней что-то шептала, а после плеснула туда чего-то волшебного. Не отпирайся – у этого события куча свидетелей.

– Ты думаешь, что я отравила великого князя? Какая неслыханная дерзость! – возмутилась богиня. – Ты хоть подумал, на кой мне это сдалось?

– Еще как подумал! У тебя был зуб и на самого князя, и на его супругу. Да, я следил за тобой, и кое-что вызнал. Ты кого-то прячешь в житнице на заднем дворе. В городе шепчутся, что у тебя там любовник. И этот любовник не тутошний. Он не из Горнего мира. Он – нечистый из пекла, который пролез сюда вопреки всем заслонам. Усадьба Перуна от тебя через улицу. Князь мог прознать о твоих похождениях. Кто этот любовник? Может, черт Вертопрах? А может, и сам Лиходей? Кто бы ни был, Перун бы его уничтожил. Вот ведь шутка: хозяйка любовных чар сама потеряла голову от любви. Ты хотела избавиться от Перуна, чтобы спасти любовника, и использовала средство, в котором лучше всего разбираешься – ворожбу!

– Как ты мог такое подумать? – Лада вскипела от гнева. – Покушаться на члена горней общины – святотатство. Ни один из потомков Белобога не решился бы на такое. Но главное: как ты можешь обвинять меня в прелюбодействе? Чтобы я, да держала любовника из преисподней? Ты порочишь мою честь!

– Было бы что порочить! Лучше сразу сознайся! Облегчи душу! – наступал Немил.

– Какой-то маленький человечек из Дола позорит меня! – Богиня схватилась за голову. – Сует нос в мою жизнь! Боги этого не позволяют!

Овца подскочила к Немилу сзади и так боднула его, что он кубарем покатился по ковру, похожему на цветочную поляну. Не успел он подняться, как Лада раздулась и выросла до потолка. По искусно вышитым на ковре цветам прошелся порыв бурного ветра. Вихрь закружил Немила, поднял в воздух и со всей силы швырнул в угол. Кудесник ударился о край белой печи, его сухая рука отнялась и повисла.

– Глупая тварь! – гремела над ним богиня. – Твои обвинения – нелепая выдумка. У меня никогда не было распрей с Перуном. Что до Костромы, то черная кошка пробежала между нами тогда, когда она силком выдала замуж мою дочь, но это случилось уже после того, как громовержец усоп. Как все перемешалось в твоей дрянной голове! И эти фантазии ты решил высказать мне в лицо? Что ж, если ты хотел разозлить божество – у тебя получилось!

– Признайся, кого ты прячешь, – прохрипел Немил. – Докажи, что это не Лиходей. Иначе я всем растрезвоню, что ты – любовница царя бесов!

– Только попробуй заикнуться об этом! – зашипела богиня. – Я тебе язык вырву!

Дикие звери на стенных росписях стали выпуклыми, отделились от изображений и с ревом посыпались на пол. Немил глазом моргнуть не успел, как оказался в окружении лосей, вепрей, рысей, росомах и тигриц. Лось поддел его на рога и кинул оземь. Вепрь и тигр обернулись людьми и накинулись на него так, будто собирались разодрать на части.

– Вырвать ему язык! – распорядилась богиня.

– Вот оно, благородство богов! – выкрикнул человек. – Люди верят, что вы – само совершенство. Что у вас полно истины, красоты и любви. Видели бы они, какие любовь и красота тут творятся.

– Не тебе нас судить, жалкий червь! – гневно сказала Лада.

Немил выскочил из усадьбы и бросился по Молонье. Каменные чудища выглядывали из кустов и с осуждением провожали его застывшими глазами. Первым делом ему пришла мысль спрятаться у Костромы, но он вспомнил, что хозяйку нельзя подводить, и метнулся в противоположную сторону.

Серебряное кольцо тянулось вдоль стен, опоясывая город. По этой круглой улице можно было обогнуть город, но человек запыхался, а богиня и ожившие оборотни передвигались легко. Лада преследовала его неотступно, как будто задалась целью во что бы то ни стало наказать дерзкого человека.

– И чего она так взъелась? – пыхтя, думал Немил. – Наверное, в самом деле прячет кого-то, кто очень ей дорог. Ох уж эти мне тайны!

Кольцевая улица привела его к Северным воротам, выходящим к берегу Звездной реки. Его потянуло на вольный простор, где можно драпануть во всю прыть и затеряться в бескрайних рощах, но как только он представил, что окажется в длинном и гулком туннеле под башней, похожем на ловушку, это желание мигом пропало. Улица привела его ко двору Судимира с его родней.

– Помогайте мне, братья! Ловите изменника! – закричала Лада таким зычным голосом, что зазвенели зубцы на серебряных стенах.

Из усадеб начали выскакивать богини и боги в окружении призрачной челяди. Следующими оказались владения Рода и Хорса. Старейшина горней общины выбежал с резвостью, удивительной для его возраста, и запустил в беглеца булавой. Она просвистела над ухом Немила и угодила в белокаменные палаты Переплута, лишь увеличив переполох. Оглянувшись, кудесник увидел, что за ним гонится уже целая толпа.

– Что он сделал, сестрица? Чем провинился? – кричали все новые и новые обитатели города, которых тревога застигала за повседневными делами.

– Перевет! Святотатство! Кощунство! – голосила Лада, летя вслед за человеком, как призрак Неминуемой Расплаты.

Немил добежал до Солнечной стрелы – широкого проспекта, пронизывающего город с востока на запад. Само солнце уже перевалило за полдень. Колесница Дажбога остановилась на Окольной горе, виднеющейся за западными воротами. Ее сияние слепило глаза и отбрасывало тени на мостовую. Беглец развернулся к сиянию спиной и бросился к центру, по пути всполошив Живу с Ярилой. Тень понеслась впереди, как будто стремясь первой достичь Белой вежи.

Мелькнула аллея с золотыми дорожками, усаженная тонкими липами. За ней простиралась Зеница с ее просвечивающими насквозь кристаллами. Немил понял, что на ней не укрыться, и снова бросился вкруговую. Золотое кольцо было меньше Серебряного – эти улицы были похожи лишь тем, что представляли собой закругленные восьмиугольники. Но эта, центральная, аллея выглядела намного веселее. Громада Белой вежи высилась по левую от беглеца руку, а по правую громоздились дворцы и служебные здания – Гостиный двор, Оружейная палата, Дворец трех государей и кладовая Ярилы. У Немила темнело в глазах от блеска позолоченных крыш и алмазов, сверкающих под ногами. Он заметил, что снова оказался на Молонье с ее чудищами, но на этот раз – выше по улице. От усадьбы Перуна к нему уже мчалась толпа гридей с воеводой Мстивоем и близнецами. Они прижали его к каменной веже и обступили со всех сторон.

– Какая наглость! Убегать от богов в их собственной крепости! – возмутилась Лада, настигая его. – На этот раз ты доигрался.

– Раскрой свою тайну! Пусть все услышат, кого ты прячешь! – пропыхтел Немил.

– Лжец! Предатель! – взвизгнула богиня. – Мстивоюшка, вырви его ядовитое жало!

Воевода с готовностью подскочил к человеку и на миг задержался, чтобы получить одобрение Рода. Старый владыка подлетел вместе с толпой преследователей.

– Наше терпение лопнуло, – сказал он. – На небесах тебе больше не место.

Мирослав со Славомиром распластали Немила по каменной стенке башни. Мстивой вынул нож и потянулся за его языком.

– Лиходей меня так же наказывал! – промычал человек, пряча язык за зубами.

– Он сравнил нас с врагом! Хватит терпеть оскорбления! – наседала Лада.

– Высунь язык, иначе с губами отрежу! – перчатка безжалостного воеводы хлестко ударила его по лицу, звякнув нашитыми металлическими чешуйками.

Немил окинул беспомощным взглядом площадь. Вокруг виднелись лишь враждебно настроенные небожители. Горящие взгляды гридей не сулили пощады. Ни Звениславы, ни Костромы, как назло, рядом не оказалось. Спасения не было.

В этот миг алмазная твердь под ногами дрогнула, как будто что-то ее сотрясло. Мелкая дрожь переросла в колебания, от которых богини и боги свалились с ног. Небосвод заходил ходуном сильнее, чем бывает при землетрясениях.

– Что случилось? – воскликнул Род, обводя взглядом сбившуюся толпу.

Но ответа никто не находил. Немилу почудилось, будто его опрокинули. Небеса накренились так сильно, что навьи и гриди покатились по площади, как по горке. От кудесника отцепились. Не удержавшись, он скатился следом. Его понесло по гладким алмазам. Ухватиться ему было не за что, и он полетел кувырком, ударяясь обо все, что попадалось на пути.

Промелькнули аллеи и зеленые изгороди. Высокие стены города казались надежной преградой, но твердь ухнула куда-то вниз, человека подбросило и перенесло через прясла, как будто он был невесомой соринкой. Рядом в полной неразберихе сыпались боги и гриди. Рдяной мятль Рода мелькал за черным кафтаном Хорса. Навьев разметало по сторонам и понесло к границе небесной тверди. Кудесник опомниться не успел, как его подхватило и бросило вниз, за край неба.

Он увидел лишь облака, закружившие вокруг него хоровод. Земля показалась Немилу с овчинку. Воздушный поток перевернул его вверх тормашками, свист в ушах не давал собраться с мыслями. Ясно было одно: его ждет столкновение, после которого от кудесника Немила Милорадовича, знатока ведовских книг и сокровенных тайн бытия, не останется мокрого места.

С высоты хорошо было видно, как вдали, за северной опушкой леса, где край неба подходил к земле ближе всего, Святогор вцепился в алмазную твердь и тряс ее, не жалея сил. Великан будто собрался своротить небеса набок и обрушить их на дольний мир. Что его так разозлило? За что он ополчился на небожителей? Размышлять над этими вопросами стремительно падающему Немилу было недосуг.

Его нещадно вертело в вихре, и он лишь краем глаза выхватывал отдельные картинки того, что происходило. Исполин пытался вскарабкаться на небосвод, и без того перекошенный. Великану удалось оторваться от почвы и повиснуть на краешке неба, но твердь обломилась, и он рухнул вниз, подняв такой грохот, что содрогнулась земля. Ударившись оземь, Святогор превратился в скалу, острая верхушка которой осталась торчать над лесом, как копье, нацеленное в небеса.

Мелькнула бурая проплешина Дикого леса с толстым дубом, тянущимся к облакам. Угрюмые чащобы теснились вокруг поляны, затянутой, как обычно, туманной дымкой. Немила понесло прямо к корням Мироствола. Единственное, что его утешало – то, что слияние с природой произойдет в таком дивном месте. Но какая судьба ждет после этого его душу?

Сквозь слезы, навернувшиеся на глаза то ли от ветра, то ли от сожалений, он заметил, что поляну заполонили целые полчища бесов и чертей, закованных в железные брони. Одно дело отдать душу на чистом просторе, другое – вляпаться в середину врагов рода людского, которые эту самую душу так и норовят отобрать.

Немил принялся извиваться и завопил:

– Нет, к чертям не хочу!

Тут он заметил, что падает не один. Вокруг него с перекошенной алмазной тверди сыпались небожители: боги, богини, волшебные животные, навьи и гриди. Навьим духам и гридям, не говоря уже о божествах, нечего было опасаться: они плавно парили, выбирая место посадки, и не беспокоились о столкновении.

Туман над поляной развеивался, бесы топтали снег, собирая полки и строя чертей в ряды, настолько прямые, что им позавидовало бы самое искусное войско. Они готовились к нападению свыше. Командиры вглядывались в небеса сквозь узкие прорези в шлемах и возбужденно хлестали о землю хвостами.

Перед глазами Немила мелькнул нижний сук Мироствола. До земли оставалось всего ничего. Воевода-бес хищно взглянул на него, ухмыльнулся и велел подчиненным расчистить площадку, чтобы превратившийся в снаряд человек никого не задел.

В этот миг из туч вынырнул серый Рублик с всадницей в красно-золотой шубке. Звенислава направила скакуна вниз. Крылатый конь соколом устремился к земле и догнал человека. Звенислава ухватила Немила за пояс и подтянула к седлу. Он вцепился в седельную излучину и повис на ней, болтая ногами. Оставшиеся ни с чем черти разочарованно взвыли, желая ему вдогонку всех бед, какие могло придумать их извращенное воображение.

Последние силы Рублика ушли на головокружительный вираж. С трудом взмахнув крыльями, он опустился подальше от адского воинства, у подножия Мироствола, где легко было спрятаться среди вывороченных корней. Но стоило его копытам коснуться земли, как из темного зева пещеры, ведущей в подземный мир, выскочил трехголовый Полкан, втянул воздух тремя парами влажных ноздрей и залился лаем в три глотки.

Конь скакнул прочь, но чудовищный пес бросился за ним, норовя ухватить за хвост то одной, то другой пастью. Немила тряхнуло так, что он едва удержался в седле. Горящие зеленым пламенем глаза пса мелькнули у него над головой, на лицо ему упали брызги липкой слюны.

Вслед за Полканом из жерла пещеры полезли бесы, которых перепончатые крылья за спинами делали похожими на огромных нетопырей. За ними вырвался огненный змей – он мгновенно взмыл ввысь и начал нарезать над поляной круги, преследуя плавно приземляющихся богов и Перуновых витязей.

Скатившийся с небес золотой щит с грохотом воткнулся в землю. Ярило поспешил вытащить его и подставил под струи пламени, которыми огнезмей обдал ошеломленное небесное войско. Зеркальная гладь щита отразила огонь, но змей ушел на новый круг, чтобы атаковать богов с тыла.

Едва придя в себя после падения, Стрибог затрубил в Рокотун. Услышав сигнал рога, Полкан взвизгнул и отпрянул. Немил вытер его слюну и ударил по крупу коня, голося:

– Рублик, миленький, выноси из беды, иначе ты зря нас спасал!

Звенислава дернула уздечку и направила скакуна к воинам, поднимающимся после падения.

– Что случилось? Что тут происходит? – заголосил человек. – Отчего небо перекосилось, почему все пошло кувырком?

– Святогор предал нас и переметнулся к врагу, – отрывисто бросила Звенислава. – Брак с богиней ничего для него не значит. Он как был дикарем, так и остался. Ты сам видел, как он тряс небеса.

– А с какой стати бесы так разлютовались?

– Кто же их разберет? Может, они ждали нашего нападения, а может, и сами давно собирались в атаку. Вот и настал их час, теперь только держись!

Внезапно Рублик заржал и встал на дыбы. Немил почувствовал, что чья-то грубая лапа схватила его за шкирку и вырвала из седла. Свалившись на снег, он разглядел перед собой заросшие козлиной шерстью ноги и копыта со стальными подковами.

– Враг! Спасайся! – крикнула Звенислава.

Немил поднял глаза. Расправив перепончатые крылья, над ним возвышался бес Лютобор, облаченный в кожаные доспехи с нашитыми металлическими чешуйками. Демон потянулся к нему влажным рылом, обнюхал и удовлетворенно рыкнул:

– Моя добыча! Я тебя за версту чую.

– А как дырка в твоей груди? Ветерок в нее не задувает? – спросил Немил.

– Дырка уже заросла, – ответил бес. – Побеспокойся о собственной душе. Мы ее заждались, а господарь ждать не любит.

Рублик налетел на демона и попытался ударить его копытами, но враг одним движением корявой руки опрокинул коня вместе с наездницей.

– Веня, тебе его не одолеть! – прохрипел Немил. – Скачи за подмогой! Пусть меня выручит кто-нибудь посильнее.

Конь поднялся, взмахнул крыльями и полетел к краю леса, куда адское войско теснило гридей. Бес поволок кудесника на середину поляны, где огнезмей, вернувший себе человеческий облик, стоял в окружении воевод, похожих на знатных иноземных господ в пышных придворных одеждах.

– Хозяин, я к тебе не с пустыми руками, – осклабился Лютобор. – Погляди, какой у меня подарочек!

И он швырнул Немила под ноги князю тьмы. Лиходей пнул человека сапогом и произнес:

– На кой ляд он мне сдался? Скорми его упырям. Им нужна кровь, чтобы нарастить плоть.

Бес заржал, схватил человека за шкирку, и, как щенка, потащил через поляну на то место, где месяц назад стоял храм Трояна. Немил извернулся, но вырваться из цепких когтей демона не получилось.

Лютобор дотащил его до огромных корней Мироствола, вывороченных из-под земли. Отростки корневищ вились, как толстые змеи, создавая преграды всех мыслимых форм, из-за чего подножие Древа превращалось в лабиринт. Но бес ориентировался в этом скоплении, как дома.

Немил оказался на берегу двух ручейков, журчащих из-под кряжа. Бес наконец отпустил его, кудесник плюхнулся оземь, но тут же подскочил, как ужаленный. Прямо под ним из-под снега торчали старые человеческие кости, набросанные, как попало. Желтый череп откатился в сторону и таращил пустые глазницы в небеса.

– Знаешь, кто это? – спросил Лютобор.

– Не хочу знать, – пролепетал пленник.

– И правильно. Ты превратишься в такого же упыря, и будешь мечтать о том, чтоб на тебя плеснули водицей из этих ручьев. И господарь окажет тебе эту милость, но только, если ты будешь служить ему верой и правдой. Смотри!

Бес схватил старый ковшик Немила, валяющийся в куче хлама, зачерпнул из левого ручейка и полил кости. Снег зашипел, как от пламени, земля под ним обуглилась дочерна, но кости, наоборот, помолодели – с них слезла болезненная желтизна, они стали белыми и сложились в скелет. Даже череп сам собой подкатился и сел на позвоночник, довершив картину.

– Хочешь потрогать? Не бойся, – коварно предложил Лютобор.

Вместо ответа Немил отполз подальше. Демон зачерпнул из второго ручья и опять полил кости. На этот раз ничего не случилось, и у кудесника отлегло от души.

– Что, фокус не удался? – спросил он, радуясь, что хоть чем-то может уесть злыдня.

– Ой-ей-ей, как я мог так осрамиться? – взвыл бес, и так хищно осклабился, что Немилу стало нехорошо.

Скелет шевельнулся, оторвался от земли и привстал.

– Где-то я это уже видел, – бледнея, проговорил кудесник.

– Еще бы! – подтвердил бес. – Души мучеников страдают в пекле до тех пор, пока их не выпустят на волю. Стоит полить обглоданные кости мертвой водой – и они соединятся. Стоит плеснуть живой – и душа страдальца восстанет из небытия. Вот только к настоящей жизни она не вернется. Ей до боли захочется снова почувствовать вкус настоящего существования, снова захочется ощутить свое тело с горячей кровью. Вот только крови после сорока дней мытарств уже нет, и она не вернется. И тогда душа кинется высасывать жизнь из каждого, кого встретит. Вот как этот упырь. А теперь угадай: в ком из нас двоих течет горячая кровь?

Скелет потянулся к Немилу костлявыми пальцами.

– Сгинь! Отстань! – завопил человек, на карачках отползая к ручью.

На дубовый сук приземлился хорохористый ворон. Он сбил с Древа листочек, зеленый и свежий, как и все, что росло на дубу. Лист упал в ручей, почернел и свернулся в сухую трубку.

– Хочешь попить? – предложил бес.

– Нет! – рванулся Немил.

Скелет вцепился ему в шею, череп лязгнул зубами.

– Добро пожаловать в Лиходеево царство! – злорадно расхохотался демон. – Скоро твоя душа попадет в вечное рабство, и ты превратишься в такого же упыря, мечтающего глотнуть хоть капельку чужой крови. Ради нее, этой капли, ты будешь готов на любую гадость. Ты станешь прислуживать Лиходею и исполнять его прихоти. Ты будешь рваться на волю и грызть жилы детям, женщинам и старикам. Ты станешь способен на зверские преступления, каких твой разум даже не может вообразить. А все потому, что не захотел поступить к нам на службу, когда тебе давали такую возможность. Вместо этого ты сбежал к богам. На что ты надеялся? На то, что тебя укроют? Защитят? Ну и как, защитили?

Немил нащупал ковш и ударил им по рукам, сдавившим его горло. Костяшки рассыпались, но тут же принялись собираться обратно. Морозный воздух прорезал рев Рокотуна – это Стрибог подавал знак к атаке.

– Да, защитят! – тяжело дыша, проговорил человек.

Он распрямился, размахнулся пошире, и заехал длинным ковшиком по черепу, отчего тот слетел с позвоночника и покатился по полю.

– Слышишь зов Рокотуна? Это небесное воинство пошло в нападение. И не важно, что с ним нет князя. Даже оставшись в меньшинстве, они способны раскидать чертей по кочкам, бесов стереть в порошок, а Лиходея развеять по ветру!

Лютобор изменился в лице. Влажное рыло втянуло воздух, пробуя его запах. Витые рога над головой дрогнули, а хвост взметнул снег, показывая неуверенность.

– Не надейся, – сказал бес. – Наши полчища встретят гостей хлебом-солью. А с тобой я успею расправиться, и никакие завывания мне не помешают.

Лютобор поднялся во весь рост и навис над Немилом. Из крючковатых пальцев выскочили длинные когти, похожие на ножи. Демон оскалил неровные зубы и потянулся к человеку, приговаривая:

– Не получилось скормить упырю? Не беда. Утоплю тебя в мертвой воде!

– Держись, Немилушка! – послышался голос сверху.

Звенислава на Рублике подлетала, сжимая в ладони секиру с серебряным лезвием. Ее появление рассмешило демона до того, что тот приостановился.

– Это твоя подружка? – трясясь от хохота, спросил он. – Вот она, твоя выручка! Силы небесные! Какова мощь! Каков напор! Лети сюда, моя девочка, я вас вместе угроблю!

– Получи же и ты мой подарок! – проскрежетала сквозь зубы небесная дева и выпустила секиру.

Вместо того, чтобы упасть, серебряное лезвие взвилось ввысь, нацелилось на беса, и ловким движением отсекло ему один рог.

– Это еще что за шуточки? – недоуменно воскликнул он, щупая обрубок.

– Секира Перуна! – выкрикнула Звенислава. – Ей не надо указывать, кого бить – сама ищет врагов!

Сзади грянули кости – восставший скелет накинулся Немилу на плечи и попытался прорвать его кафтан. Секира мгновенно отреагировала, заложила крутой вираж и рассекла череп на ровные половинки. Скелет обрушился, позвонки рассыпались, кости воткнулись в снег и застыли, не шевелясь.

Бес попытался схватить оружие за рукоять, но секира вывернулась и отсекла ему второй рог. Лютобор развернулся и бросился наутек, поджимая хвост. Сверкающее лезвие понеслось за ним, норовя отсечь кончик хвоста с острым шипом. Звенислава расхохоталась, Рублик поднял крыльями тучу снега и плюхнулся рядом с Немилом.

– Цел? Садись быстрее, и полетели! – крикнула дева.

Немил полез в стремя, но вдруг оглянулся и вымолвил:

– Погоди! Я узнал кое-что важное.

– Нет времени! Кострома велела передать тебе секиру своего супруга, но рать богов может не устоять. Сеча уже закипела!

– Погляди только, что я нашел. Мертвая и живая вода. Текут себе ручейками, пройдешь мимо и не догадаешься.

– Не до них теперь.

– Надо набрать, – упорствовал кудесник.

Он раскидал снег и нашел в куче хлама метлу и огромную ступу, в которой могла бы поместиться ведьма, если б ей вздумалось полетать. Затем под руку попался его старый котел, в котором он варил сонное зелье.

– Не то, все не то, – бормотал человек.

– Ты не их ищешь? – Звенислава подобрала пару фляг, сделанных из высушенных тыкв.

– Какая ты умница! Как раз то, что нужно! – обрадовался кудесник.

Осторожно, стараясь не коснуться журчащих струек, он набрал воды сначала из одного ручья, а потом из другого. Звенислава спрятала их в суму, перекинутую через седло.

– Летим к нашим! – лихо выкрикнула она.

– Снова нет, – охладил он ее пыл. – Возвращайся сама, а я разыщу Лиходея.

– Ты с ума сошел! Он тебя тут же прикончит!

– До сих пор не прикончил, а там будь что будет.

– Неужели ты не боишься? – восхитилась его подруга.

– Сказать по правде – дрожат жилки, – признался он. – Только куда деваться?

– Берегись князя тьмы! – предупредила дева.

– Поздно беречься. Раз взялся за дело – придется довести его до конца, – ответил Немил. – Лети к нашим, проси подмоги, а я постараюсь вызнать, что надо, и не убиться.

– Держись! – крикнула Звенислава, разворачивая Рублика.

Конь взмахнул крыльями и понес ее к Радужному мосту, сияющему вдалеке. Немил перелез через корень и оказался на поле брани. Поляна оглушила его бряцанием оружия и суматошным мельтешением бойцов. Сражение закипело неожиданно, свалившиеся с неба боги, навьи и гриди едва успели вооружиться и теперь бились всем, что под руку подвернулось.