Текст книги "Кудесник в городе богов"

Луна как будто поймала его на крючок. Под ногами пронеслась Туманная поляна. Тускло мелькнули льдинки, плавающие в Светлом озере. Темная чаща Дикого леса из мрачной стены превратилась в ковер, стелющийся далеко внизу.

– Отпусти! – крикнул Немил.

Он чувствовал себя карасем, которого опытный рыболов выудил из воды. Но блистательный месяц, сияющий прямо над головой, и не думал откликаться на слова человека. Лучи ночного светила упали на деревянный детинец Велеса. Прежде эта крепость казалась человеку неприступной твердыней, но сейчас он видел ее стены и башни с высоты птичьего полета. Как легко, оказывается, через них перемахнуть!

Хоромы Медвежьего царя осталась позади, и во тьме замелькал призрачный мост, крутой дугой поднимающийся к небесам.

У Немила перехватило дыхание. Радужный мост, ведущий прямиком в Горний мир! Прежде к нему приближались лишь великие волхвы, умевшие путешествовать в заоблачное Вышеградье. Но ведь это же ветхие байки! Как можно верить в такое?

Человек боялся вздохнуть. Мост приближался – до него уже можно было дотянуться рукой. Он состоял из семи разноцветных полос, пестрые переливы которых завораживали взгляд. Они засверкали среди ночной тьмы, будто перья жар-птицы.

Немила вдруг охватило ощущение небывалого счастья. Горний мир! Подняться в него, увидеть своими глазами богов и обитель праведных душ мечтал любой из кудесников.

– А ведь я и не верил, что все это взаправду, – прошептал он.

И тут вдруг ему вспомнилось, что сам-то он – грешник с прожженной душонкой, заслужившей лишь вечные муки в аду. Что, если боги действительно существуют? Что, если они накажут за чертовщину, которой он с таким упоением предавался с молодых лет?

Немил задергался и закричал:

– Погоди! Я туда не хочу! Ты не понимаешь! Вам нужен не я!

Но влекущая его сила оставалась безмолвной и безразличной. Радужный мост под ногами сиял красным, оранжевым и золотистым. Лазурные, темно-синие, нежно-зеленые полосы стелились дорожками, ведущими к раю. Немил взмахнул девичьим сапожком, зажатом в руке. Каблук задел одну из дорожек – тут же раздался мелодичный звон, как от серебряного колокольчика. Он заткнул сапог за пояс и высвободил руку.

Земля осталась так далеко внизу, что ее уже было не разглядеть, а его влекло все выше и выше. Древо миров уже не казалось огромным, его ствол стал тоньше, а ветви – раскидистей. Из густой листвы выпорхнул сокол и начал парить вокруг, рассматривая пришельца.

Они поднялись на невиданную высоту, но, на счастье Немила, очертания окрестностей потерялись во тьме, что спасло его от мучительных приступов головокружения.

Горбинка Радужного моста осталась внизу, но луна не останавливалась и тянула человека ввысь. Немил ошалело вертел головой, стараясь понять, куда его занесло. Провожавший их сокол сделал последний круг и отстал. Мелькнула тоненькая верхушка Мироствола. Вокруг заиграли звезды, но не холодные и далекие, а горячие и живые.

– Государь, я не знаю, кто ты, и откуда свалился на мою голову, – дрогнувшим голосом взмолился человек. – Раз ты паришь в небе месяцем и следишь за звездами, то, наверное, ты лунный Хорс, сын Сварога и брат Дажбога с Денницей. Если я прогадал, то прости – в волховских книгах пишут всякую белиберду. Но зачем ты притащил меня на небеса? Здесь для живых тварей не место.

– Ты напал на моих подопечных, – ответило лунное божество. – За это ты должен понести наказание.

– И вовсе я не нападал, – принялся оправдываться кудесник. – Я всего лишь хотел поймать звездочку. Одну-единственную. Их же много!

– А вышло так, что я поймал тебя самого, – заявил Хорс. – Теперь ты мой. Вздумаешь ерепениться – живым домой не вернешься.

До Немила дошло, что лучше пока помолчать, и он сжал челюсти. Хорс продолжал поднимать его на девятые небеса, к темному простору, у которого не было ни конца, ни края. Человека пробрал ледяной мороз, дышать стало невмоготу. Он замахал рукой, давая знак, что еще чуть-чуть, и ему придет конец. Месяц сжалился и окутал его теплым светом. Немилу полегчало, и он вдохнул полной грудью.

Придя в себя, он обнаружил, что очутился среди созвездий, кружащихся в бесконечном хороводе. Яркие блестки складывались в причудливые узоры, которые на глазах оживали и принимались за работу. Мирный пастушок пас огромных волов, ленивых, прожорливых и ко всему безразличных. Мимо большой белой птицы, похожей на лебедя, проскочила юркая ящерица, а двое неразлучных близнецов, обнявшись за плечи, помахали Немилу руками.

– Волосыни! – прошептал человек. – Ради всего святого, подскажите, где Волосыни!

Близнецы простерли руки, указывая на скопление звезд, сияющих в отдалении, и Немил тут же узнал их. Это были те самые девы, что спускались на Туманную поляну. Хорсу не понравилась такая самодеятельность. Он встряхнул пленника, чтобы тот угомонился.

Мимо промчалась небесная повозка, скрип которой звучал так явственно, что хотелось зажать уши. Огненный лось пасся на вольных просторах, наклоняя рога к краю небес. Он удивленно взглянул на возносящийся месяц, поймавший на острый крючок человека, обеспокоился и наставил на них рога, но не смог сойти с места и лишь издал трубный рев.

– Мне бы одну звездочку! – умолял человек. – Только одну, но не какую попало, а ту, что я видел танцующей на поляне.

Внезапно его проводник дрогнул. Прямо перед лицом Немила раскрыл цепкие клешни небесный рак, готовый перекусить и божество, и его пленника. Они проскочили под брюхом чудовища, но человека тут же облаяли гончие псы. Поджарые и голодные, они пришли в ярость, почуяв добычу. По лихорадочному блеску их глаз Немил догадался, как редко в их жизни бывает такая удача, и как долго приходится дожидаться, пока случайная жертва сама не попадет в их владения.

Ловко двинув ближайшую гончую в грудь, месяц взлетел еще выше. Свора отстала, но на пути тут же возник дракон, разинувший жадную пасть. Немил едва не влетел в нее. Он закрыл лицо ладонью и перестал смотреть на дорогу. Единственное, что ему оставалось, это беспомощно бормотать: «Только бы пронесло! Если останусь цел – начну новую жизнь. Даю голову на отсечение!»

– Кому нужна твоя голова? Ей цена – ломаный грош. А отсеки ее – и того никто не даст, – услышав его причитания, откликнулся Хорс.

Божество сжалилось и спустилось пониже. Серебристая круговерть над головой Немила замедлилась, ожившие звезды отдалились. Под ногами понеслась небесная твердь, сложенная из внушительной величины алмазов, присыпанных плодородной почвой. Драгоценные кристаллы лишь изредка проглядывали сквозь темную толщу дубрав, хвойных боров и березовых рощ, окружающих серебряный город богов. Через золотистое поле с колосящейся пшеницей вела дорожка, вымощенная теми же алмазами, среди которых попадались синие сапфиры, зеленые изумруды и рдяные рубины. Судя по тому, что деревья и травы вокруг находились в расцвете, здесь царило вечное лето.

3 день чернеца, утро

По бархатистой черноте небосвода прокатилась сияющая Денница, предвещающая восход солнца. Далеко на востоке, за семью водами Утреннего моря, Дажбог надел свой пылающий венец и вывел солнечную колесницу на дорогу, протянувшуюся над всей подселенной. Лучи дневного светила упали на краешек тверди и заискрились, отразившись в алмазах. Но бескрайний простор над головой Немила остался черным – тут, на вышине, даже у солнца не хватало сил, чтобы высветить эту бездну.

Лунный серп пронес человека над волнующимся морем пшеницы, над сосновым бором и дубравой, состоящей из вековых дубов. Перед Немилом открылась волшебная крепость с громадными стенами, покрытыми серебром.

Заоблачный Вышеград, как называли это исполинское сооружение люди, или попросту Белая Вежа, как звали его сами боги, был выстроен в незапамятные времена великанами в форме восьмиугольника. На стыках стенных прясел высились башни, поражающие своими размерами, но даже они казались незначительными по сравнению с самой главной, центральной башней, возведенной в середине крепости и служащей ее защитникам последней цитаделью. Ее колоссальная стрела уносилась в темные небеса и доставала до звезд. Это и была та самая Белая вежа, с вершины которой божества наблюдали за тем, что происходит во всех трех мирах мироздания.

От удивления Немил разинул рот. Он задрал голову, пытаясь рассмотреть луковку, венчающую этого колосса, но шея лишь хрустнула от напряжения, а пленившее его божество встряхнуло человека так, что ему пришлось смириться.

Немила понесло прямо к веже, и он испугался, что сейчас вмажется в нее, как давеча в дерево, когда его тащил бес. Но тут на него напал новый страх, заставивший его позабыть о столкновении. Месяц уже долетел до главной площади города, опоясанной круглой аллеей с позолоченными дорожками. И тут Немил обнаружил, что повис над дырой в небосводе, сквозь которую видна далекая земля. Белая вежа торчала прямо из этой дыры, как будто ее фундамент парил в воздухе. У человека помутилось в глазах, и он перестал понимать, что происходит.

Его мучитель как будто задался целью нарочно растревожить человека еще больше. Он понес Немила прямо к этой дыре. Пленник решил, что сумасбродное божество собралось его выкинуть, как ненужную ветошь. Он задергал ногами и заголосил:

– Погоди немного! Давай поговорим!

Не слушая воплей, месяц отцепил его и швырнул прямо в дыру, за которой виднелся голубой простор поднебесья и пушистые облачка, спокойно плывущие между землей и небом. Немил устремился вниз, но не успел он пролететь и трех локтей, как грузно плюхнулся на невидимое покрытие, состоящее из прозрачных кристаллов.

Едва успев опомниться, он вскочил на колени и обнаружил себя стоящим над бездной, однако его руки и ноги упирались в твердый алмазный свод. Облака и гуляющие по поднебесью вихри были видны, как в подзорную трубу. Чудесные алмазы увеличивали и приближали изображение. В просветы меж облаками можно было разглядеть ниточку Шерны, текущей через Дикий лес. Немил приблизил к кристаллам лицо и увидел, как игривая веверица скачет с ветки на ветку, стряхивая с них снег.

– Что за диво! – вырвалось у него.

Он пошарил руками вокруг и убедился, что опора под ним надежна и выдержит не только толстенького человечка с колышущимся брюшком, но и гигантскую восьмиугольную башню с высоким крыльцом и массивными мраморными ступенями, ведущими к ее входу.

Хорс приземлился рядом, приняв облик статного мужа, лицо и ладони которого испускали призрачный свет. Немил разглядел бархатный черный кафтан, расшитый серебряной нитью. Узор изображал ветви древа, из-за которых выглядывал лунный лик, окруженный звездами. Само божество ростом превосходило Немила в три раза, но оно тут же сжалось до привычных размеров, чтобы удобнее было общаться.

Наблюдая за ползающим на четвереньках кудесником, небожитель не выдержал и расхохотался.

– Эта площадь зовется Зеницей, – пояснил он. – Она – как зрачок в глазу горних владык. Сквозь нее видно всю землю. От нашего взора никто не укроется, так что мы знаем о тебе даже то, в чем ты сам себе побоишься признаться.

Немил вспомнил свои опасения. На ум пришло, что сбудутся самые мрачные из них, и его охватил испуг.

– Ты провинился, и обязан загладить свою вину, – вещал Хорс. – Теперь ты – мой холоп. Я намерен отдать тебя в рабство моему другу Перуну. Будешь верно служить ему – и заслужишь прощение. Все понятно?

Немил воспрянул духом и приподнялся на коленях.

– Заслужу прощение? Так ведь это как раз то, что мне нужно. Ты не шутишь? Я увижу Перуна? Небесного громовержца? Ай-люли, да никто из волхвов о такой почести и не мечтал!

– Тебя что, это радует? – с подозрением спросил Хорс.

– Ничуть не бывало! – спохватился кудесник. – Я ужасно страдаю. И готов вытерпеть наказание, каким бы тяжким оно ни оказалось. Только обратно меня не отправляй. А то на земле за моей душой бес охотится. Чуть зазеваешься – и все, нет у вас больше такого ценного работничка, как Немил Милорадович. Эх, если бы все кары были такими!

«Наказание, о каком можно только мечтать!» Эта мысль так приободрила Немила, что он вскочил на ноги. Но стоило ему взглянуть вниз, как голова закружилась, а тело предательски затряслось. Алмазная мостовая была настолько прозрачной, что ему почудилось, будто он вот-вот рухнет в бездну.

– Только скажи Перуну, чтоб он сразу не бил меня молнией, – дрожа, попросил он. – В волховской книге написано, что хозяин грома и молнии скор на расправу. Если всплывет, что прежде водились за мной кое-какие грешки – так я их замолю! Только дайте мне срок.

– Жаль откладывать, но скорой расправы не жди. Перун готовится к свадьбе. По обычаю, на торжестве должны быть свидетели от всех трех миров. Земляне – скверные твари, но хоть один из них на свадьбе все же должен присутствовать. Раз уж ты под руку подвернулся – то тебе за всех и отдуваться.

– Я отдуюсь! – пообещал Немил. – Это, конечно, ужасная кара, но я ее вытерплю. Свадьба богов! И меня на нее зовут гостем! Да такого от первоначала времен не бывало!

– Не гостем, а мелкой прислугой, – поправил Хорс.

– Верно-верно, прислугой, – поспешил согласиться Немил. – Так еще лучше. Не просто поглазею, а еще и поучаствую в действе. Если в моем Мире-городе кто узнает – то просто сдохнет от зависти!

Внезапно раздался звон, и в глаза Немилу ударила россыпь искр. Их выбили из алмазов копыта огромного скакуна, похожего на ожившее облако. На коне восседало новое божество. С первого взгляда кудесник узнал громовержца, выпустившего стрелу в беса на Туманной поляне.

Всадник был под стать своему коню и ростом превосходил человека в три раза. Мужественное лицо с короткой холеной бородкой и пронзительными голубыми глазами не позволяло угадать возраст. В движениях сквозила властная уверенность в своих силах. На плечах небожителя взметалось лазурное корзно – меховой плащ с одним рукавом, застегнутый драгоценной запоной.

Кудесник опасливо отполз в сторону. Ему пришло на ум, что боги играют им, как щепкой, и лучше под ноги не попадаться. И лазурное корзно, и секира, притороченная к седлу, и искрящиеся молнии-стрелы в туле за спиной всадника говорили о том, что это Перун, великий князь небесного воинства и предводитель дружины богов.

Всадник спешился, принял обычные размеры и склонился над человеком.

– Кого это ты притащил в Горний мир, братец Хорс? – спросил он.

– Это подарок к твоей свадьбе, княже, – по-родственному обняв его, ответил месяц.

– Подарок? Вот эта вот жалкая тварь? – расхохотался Перун. – Не сильно же ты потратился.

– Бракосочетание должны засвидетельствовать представители всех трех миров. Боги, гриди и навьи от Горнего мира соберутся все – в них недостатка не будет. Посол бесов прибыл сегодня, еще до рассвета. Нам не хватало людей.

– Верно, – согласился Перун. – Нас устроит любой человечек, хоть самый последний.

– Считай, что это он и есть.

Громовержец придирчиво осмотрел съежившегося кудесника и заключил:

– Твой подарок весьма кстати. Я ценю твою заботу.

И он обнял Хорса в ответ. Немил выдохнул, расправил плечи, втянул брюшко и выгнул грудь колесом, чтобы Перун понял, какое ценное приобретение ему досталось.

– Постой! – вдруг сказал громовержец. – Не тебя ли третьего дня тащил бес, когда я подстрелил его на Туманной поляне?

– Да, государь. Это был Лютобор, – замялся Немил, соображая, не выйдет ли ему боком такое признание.

– А на кой ляд ты ему сдался?

– Лиходей приказал отнести меня в пекло и отнять душу.

– Вот дела! Выходит, что я тебя уберег. Помню, уж больно жалостливо ты причитал и сетовал на судьбину. Бес уронил его в воду, – обратился Перун к Хорсу. – Я послал служанку проведать, не утонул ли этот бедолага. Она рассказала, что болотник Колоброд, этот хитрый хмырь, что живет в Светлом озере, запряг пленника в сани и катался на нем, как на лошади. Ох, и смеялся же я! Правда, забавно?

– По правде сказать, государь, ничего забавного в этом не было, – осмелился возразить человек. – Наоборот, я ужасно страдал и думал, что пропаду без следа.

– Что ж, тогда за тобой должок. Вот и случай его отработать. Будешь делать, что я велю.

– Разумеется, государь! – едва сдержал радость Немил. – Я – твой и душой, и телом.

– Погоди раболепствовать. У тебя еще будет случай выслужиться. А Светлое озеро принесло мне удачу. На его берегу я встретил свою судьбу. Разве это не чудо?

– Твоя служанка, кажется, приглянулась этому пройдохе, – заметил лунный бог, пихнув Немила сапогом.

– Звенислава? Этому колдуну? – рассмеялся Перун. – Из него песок сыпется. Седина в бороду, бес в ребро. Впрочем, стоит ли осуждать его за любовь? Ведь у меня самого на носу свадьба. Сейчас мне хочется, чтобы все были счастливы. Вставай, человечек! Тебе повезло. Ты попал к государям, когда они в добром духе.

Перун поманил его за собой и запрыгнул в седло. Сияние месяца померкло у кудесника за спиной. Он зашагал вслед за новым хозяином, вертя головой по сторонам и дивясь чудесам небесного города. Солнце уже взошло и пекло во всю силу – его жар обжигал лицо и ладони. Но воздух вокруг оставался холодным, так что путнику приходилось зябко кутаться в грязную рясу.

Колесница Дажбога уже начинала карабкаться на Окольную гору, возвышающуюся над Серебряным городом. Там, на вершине, сверкали золоченые крыши Полуденного дворца, в котором солнечный государь любил вздремнуть часок после обеда. Однако даже в разгар дня тени в Вышеграде оставались низкими и вытягивались так далеко, что у Немила возникло впечатление, будто он наступает себе на пятки.

Встречать Перуна выходили чудные звери: олень с золотыми рогами, чьи копыта при каждом шаге высекали новенькие червонцы, и огромный, размером с медведя, вепрь, щетина которого тоже отливала позолотой, а клыки напоминали мамонтов бивень. Вокруг порхали жар-птицы, хвосты которых искрились разноцветными сполохами, и даже Индрик-зверь, похожий на шерстистую козу размером с лошадку, не побоялся выбраться из хвойного бора.

За живой изгородью виднелись просторные усадьбы, в центре которых поблескивали позолоченные крыши деревянных дворцов, каменных палат и высоких теремов с причудливыми куполами в виде шатров и бочек.

Местные жители, невесомые и бестелесные, воспаряли над землей и неслись поглазеть на чужеземца, явившегося во плоти и крови в мир, недоступный бренным телам. Однако Перуну не было до них дела. Всадник уверенно повернул налево и въехал в арку, образованную живыми дубами.

За оградой из тесно сплетенных ветвей тянулось длинное строение из белого мрамора. Сквозь узенькие стрельчатые окна доносились звуки пирушки, возбужденные вопли и звон бьющихся друг о друга мечей. Двускатная крыша здания была покрыта тонкой позолотой, отчего превращалась в подобие зеркала, пускающего в глаза солнечного зайчика.

По звукам боев и попоек Немил догадался, что это гридница, но кто мог обитать в ней? Ведь Вышеград представлялся ему страной покоя. Его немой вопрос разрешился тут же: на широкое крыльцо высыпали бестелесные воины в невесомых доспехах. Какого только оружия не было у них в руках! Копья, рогатины, короткие сулицы для метания, луки и самострелы с тульями за спиной, мечи, топоры, секиры, палицы и булавы, и, конечно же, кистени – куда же без них? Призрачные тела едва виднелись из-под кольчуг с тонкими, идеально ровными колечками, из-под нашитых на жесткую кожу пластинок, и даже из-под чешуйчатых броней, которые так изящно сгибались и разгибались, что воин в них напоминал бросающегося змея. Ничуть не боясь нарушить покой заоблачного края, воины во все горло хохотали и игриво ругались. От них разило превосходной хмельной медовухой и жареным кабанчиком, а натренированные кулаки так и чесались, чтобы заехать соседу в ухо и вызвать его на шутливый бой.

«Перунова гридница!» – догадался Немил.

Волхвы обещали воинам, что в ней окажутся души тех, кто со славой погибнет в бою. Только кто верит обещаниям? Одни простаки. А теперь что же, выходит, что все так и есть? Голова кудесника разрывалась: ветхие байки, над которыми он потешался прежде, на глазах превращались в сущую правду, а ее еще нужно было переварить.

Он вжал голову в плечи и постарался стать как можно более незаметным, вспомнив, насколько беспощадна бывает дружина Перуна ко всяким прихвостням бесов. На его счастье, дружинники мало обращали внимание на теплокрового человека, плетущегося за конским хвостом. Громкими и восторженными воплями они приветствовали своего господина, который приосанился в седле и привычно принимал знаки всеобщего обожания.

Сразу несколько горних витязей подрались за право помочь Перуну спуститься с седла, а после отвести крылатого скакуна в стойло.

– Владимир, вычисти моего Грома так, будто он только родился! – приказал громовержец высокому навью, одетому не в доспехи, как все, а в благородное княжеское корзно. – Перышко к перышку, шерстинка к шерстинке! Не хочу ударить в грязь лицом перед невестой!

При слове «невеста» витязи взвыли от восторга и увязались толпой за Перуном, который пешком через густую дубраву зашагал к высокому белокаменному дворцу. На Немила никто не обращал внимания, будто он был тут своим. Однако никто из воинов-гридей не приближался, и ему стало ясно, что местные обитатели тщательно избегают прикосновения к теплокровному, полнотелому жителю Дола.

Вдоль широкой улицы, образованной рядами дубов, застыли в самых немыслимых позах каменные чудовища. Извивающиеся змеи с разинутыми пастями окаменели в миг броска, и их торчащие клыки и высунутые жала готовились проглотить любого, кто окажется на пути. Крылатые львы, гигантские ящеры с огромными хвостами и когтистыми лапами, чудовищные волки немыслимых размеров, и быстрые, крадущиеся как тени пардусы – все казались настолько живыми, что Немил боялся приблизиться к ним. На его счастье, никаких признаков движения не было заметно в их окаменелых телах.

– Это наш господин их всех поборол! – с гордостью проговорил навь Владимир, обернувшись к Немилу.

Он оказался единственным, кто решился заговорить с человеком.

Дворец Перуна больше напоминал рыцарский замок с высокими башнями и неприступными пряслами стен. Вся лихая ватага без труда втиснулась на широченный двор, а к ним по ступеням с крыльца уже спускалась великолепная богиня в белоснежном платье, из-под длинных пол которого виднелись синие носки изящных сапожек. Лица хозяйки было не разглядеть из-за прозрачной накидки, но едва Перун легко, как молоденький новичок, взбежал прямо к ней по ступенькам, как она сорвала накидку и страстно поцеловала суженого в уста.

Толпа гридей заревела от восторга. Радость свою от встречи влюбленных витязи выразили тем, что принялись звенеть мечами и секирами, отчего поднялся такой трезвон, что у Немила заложило уши.

– Кострома, Кострома, государыня моя! – запели на разные голоса небесные воины.

Богиня оторвалась от жениха и ласково им улыбнулась. У нее были глубокие, очень выразительные глаза светло-синего цвета. Немил едва коснулся их взглядом, и тут же почувствовал, как проваливается в неведомые дали.

«Вот это ворожея! – восхищенно подумал он. – Не чета мне, чернокнижнику!» В этой небесной колдунье чувствовалась такая волховская мощь, что тягаться с ней в ворожбе оказалось бы не под силу, пожалуй, любому бесу, так что Немил на всякий случай отступил подальше и снял ногу с крыльца, на которое уже собрался было взобраться. Однако Перун не забыл о нем.

– Посмотри, кого я привел! – радостно показал он на Немила.

Кострома одарила человека улыбкой. Ее зубки были ровными, безупречными, как будто их выточил мастер из озерного жемчуга.

– У нас на свадьбе должно быть по твари от каждого из трех миров. А о людях-то мы не подумали! – хохотал, сжимая невесту в объятьях, Перун. – По правде сказать, эти людишки – такие самодуры, что и звать не хотелось. Да один сам попался. Представляешь, он полез лапать нашу Веню! Ему здоровья осталось всего-то на несколько лет, да и то, если пьянствовать перестанет, а он все туда же.

– Как он смог дотянуться до Вени? Разве она по ночам не на небе? – удивилась невеста.

– Ох, и горюшко мне с этими игруньями-звездами, – весело пожаловался громовержец. – Она с сестрицами отпросилась погулять по поляне. Там он ее и зацапал. Каков хват, а?

– Да, на это способен не каждый. – Богиня пронзила нежданного гостя таким внимательным взглядом, что Немил затрепетал. – Но ведь он в таком случае провинился?

– У людей в головах черти пляшут. Что с них требовать? Он явился как нельзя кстати. Поручим ему охранять нашу свадьбу от сглаза. Он должен знать, как это делается.

– А он не подведет?

– Пусть только попробует!

Перун шутливо погрозил человеку пальцем и поманил к себе. Немил почтительно приблизился и упал на колени. Он боялся не то что поднять глаза на небесных господ, а даже дыхнуть, чтобы следы от его дыхания не остались на белом мраморе ступеней.

– А ну-ка ребята, приведите мне нового служку в порядок! – гаркнул Перун, обнимая невесту за талию и уводя ее в высокие двери дворца. – А не то он похож на болотное чучело, которое только что вытащили из трясины.

Гриди дружески расхохотались и принялись подталкивать Немила к гостевой палате, видневшейся за дубами. Первым делом его отвели в деревянную баню, сложенную из тех же дубовых бревен. Увидев плотный сруб с низкой крышей, из дырки в которой валил пар, Немил изменился в лице.

– Давай-давай, не стесняйся, – подбодрил Владимир. – Горним душам баня без надобности, мы свои телеса в Доле оставили. А вот тебе без нее – никуда.

Человек сомневался и медлил, не решаясь войти.

– Ладно, – наконец сказал он. – Только вы со мной не ходите.

– Отчего так? Мы тебя так отпарим, что после спасибо скажешь.

– Нет, не надо. Я один искупаюсь.

Он вошел в тесный сруб и разделся в предбаннике. Скинул рясу с рубахой и грязными сапогами – до сих пор не было времени, чтобы отмыть и начистить их. Воровато оглянулся – не смотрит ли кто? И здоровой рукой ощупал на спине, чуть пониже загривка, старое, почти заросшее клеймо с надписью «бесовъ хвостъ», выжженное каленым железом. Его оставили «добрые люди» на память о колдовстве, которое пугало их до помутнения разума.

В пышущей жаром парилке он сам постегал себя веником, сам плеснул квасом на раскаленные камни, сам наполнил горячим отваром ушат и намылился. Вместе с пеной сошли грязь и пот, которых он нахватался, пока бултыхался в озере да валялся в снегу.

Владимир принес в предбанник стопку новенькой, чистой одежды. Немил уже сидел, завернутый в простыню, и отходил от пара.

– Государь жалует тебе кафтан. Это большая почесть, – объяснил навий служка. – Наденешь его – всяк поймет, что ты дворовой громовержца.

Немил надел синие портки из тончайшего шелка, сверху – рубаху, шитую красными травами, придавил свисающее брюшко широким малиновым поясом с серебряной пряжкой, и натянул мягкие сапоги из зеленого сафьяна, расшитого серебряной нитью. Рука его потянулась к роскошному синему кафтану из заморского бархата.

– Я тебе помогу, – вызвался провожатый, заметив, что человеку трудно продеть в рукав сухую руку. – Ой, а что это у тебя под загривком?

Немил поморщился и промолчал.

– Ничего-ничего, у нас ты поправишься, – пообещал навий слуга. – Горний мир и не таких выправлял.