Текст книги "Кудесник в городе богов"

– Эй, а куда делась крепость? – крикнул Немил в пустоту.

Ответом ему послужило лишь завывание ветра, прорывающегося сквозь чащу. Кудесник сорвался с места и бросился топтать нетронутый снег на том самом месте, где он беседовал с прорицателем. Он размахивал руками, пытаясь нащупать невидимые стены, но ловил только воздух. Все было напрасно: на поляне не сохранилось даже намека на храм и его обитателей.

– Что за подстава? – в сердцах выкрикнул человек. – Чудеса должны быть полезными, а тут ничего, кроме убытков. А вдруг что-то пойдет не так? К кому обратиться за помощью?

И снова ему не ответил никто, кроме рыженькой веверицы, которая скользнула вверх по коре Мироствола и насмешливо застрекотала, издеваясь над неудачливым проходимцем.

Глава 4. Звездный хоровод

2 день чернеца

Молва про Туманную поляну разошлась широко. Здесь, в самой середке Дикого леса, водились загадочные существа, с которыми никто не захотел бы столкнуться нос к носу. И здесь же, под корнями огромного Древа миров, скрывался вход в преисподнюю, откуда в любой миг мог выскочить Лиходей со своими прихвостнями.

Немил не забывал об этом, пока барахтался в снегу, пытаясь понять, как убраться отсюда подальше. Его манил пологий Медовый луг, что тянулся вдоль берега Шерны, насколько хватало глаз. В волховской книге было черным по белому писано, что этот луг защищен крепостью Велеса, за которой открывается мост в Горний мир. В этом месте боги спускаются с неба на землю, а значит, человек может чувствовать себя в безопасности.

Однако сейчас и луга, и поляна так плотно были укутаны снегом, что кудесник лишь с трудом угадывал, где летом цветут медовые травы, и в какой стороне встает радуга, тянущаяся к небесам.

Ковшик и котелок с остатками сонного зелья валялись среди вывороченных корней. Свежий снежок уже успел припорошить их, но длинная ручка ковша торчала так, будто звала поскорее выдернуть ее из сугроба. Кудесник едва успел коснуться ее, как чья-то цепкая лапа с длинными когтями ухватила его за запястье. В нос ударил смрадный запах звериного дыхания.

Немил оглянулся. Давешний вурдалак подкараулил его из засады – его желтые глаза алчно блестели, а пасть, полная волчьих зубов, хищно клацала.

– Тебя только мне не хватало! – в сердцах бросил кудесник.

– Ты зачем опоил меня сонным зельем? – с угрозой прорычал оборотень. – Я едва зенки продрал.

– Я в тебя силой питье не вливал. Ты сам напросился, – возразил человек.

– Порву! – взревел Вострозуб и бросился в нападение.

Немил подхватил котелок и бросился наутек. Но не успел он сделать и трех шагов, как наскочил на препятствие, отлетел назад и рухнул в снег.

– Вот ты и попался! Думал, от меня можно сбежать? – раздался над ухом знакомый голос, от которого по коже побежали мурашки.

Немил поднял глаза, и тут же получил удар козлиным копытом. Пара жилистых ног, покрытых свалявшейся шерстью, витые рога над головой, перепончатые крылья, и оплавленная дыра в бурой шкуре, сквозь которую просвечивала поляна – вот что он успел заметить, пока пытался подняться.

– Не сбегал я. Ты меня отпустил, – по привычке принялся оправдываться кудесник.

– Отпустил, значит? – зловеще выдохнул бес Лютобор. – Ты это так называешь?

Воздух вырывался из дырявой груди демона с хриплым сипением, что делало его голос режущим, как скрежет точильного камня.

– Хозяин ждет тебя в пекле, – продолжал он. – Выбирай, как тебя туда доставить: по кусочкам, или, может, пойдешь своим ходом?

– Великий Лиходей помнит о такой мелкой сошке, как я? – залепетал кудесник. – Вот счастье-то! Передай, что я не стою его забот. Пусть займется обустройством подземных глубин, а обо мне даже думать забудет.

– Не надейся! Хозяин никого не забудет, – посулил Лютобор.

Схватив Немила за шиворот, он поволок его к Миростволу, под корнями которого зиял темный вход в пещеру. Вурдалак безумно загоготал и принялся приплясывать, провожая их.

В этот миг серые тучи, нависшие над землей, раздвинулись, и в просвет хлынули яркие солнечные лучи. Немил зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что над далеким берегом Шерны переливается сияющим многоцветьем протянувшаяся к небесам радуга. Он даже не успел удивиться тому, что радуга появилась среди зимы. Вместо дождя с неба падали снежинки. Попадая в столб света, они золотились и блестели, как искорки. Вурдалак подскочил и завизжал, словно резаное порося.

– Как некстати! – хрипло выдохнул бес. – Додола раскинула мост.

– Того и гляди, вернется Перун, и снова начнет молниями швыряться, – подхватил оборотень.

– Пора убираться! – решил Лютобор.

Кудесник воспользовался их замешательством и вырвался из цепких лап. Он побежал прямо к сияющей радуге, виднеющейся на далеком Медовом лугу. Лютобор бросился за ним, но Вострозуб задержался, испуганно крикнув:

– Ты куда? Вдруг это боги за нами явились?

Демон притормозил, подозрительно разглядывая небеса, а Немил поторопился убраться подальше от этих ужасных монстров с волчьими головами и дырами в тушах. Он запыхался и вымотался, пока продирался через лесную чащу. Ладони, которыми он разгребал снег, озябли, зато со лба градом катил пот. Ему полегчало, когда он выбрался на ровное заснеженное поле, тянущееся вдоль пологого берега Шерны.

– Вот он, Медовый луг, – утешил себя беглец, бросаясь в сугробы так, как пловец бросается в волны. – Только медом тут и не пахнет. Цветы появятся не раньше, чем сойдет снег, а пока ползать мне, как ужу.

Он и в самом деле едва полз, несмотря на отчаянные усилия. Вдали, перед радугой, показалась высокая крепость на земляном валу. Крытые шатрами башни и деревянные теремки озирали окрестности темными провалами бойниц. Казалось, что оттуда, из темноты, за равниной наблюдают невидимые стражи, в любой миг готовые спустить тетиву. Но Немилу было не до переживаний. Он устремился к деревянным стенам, как к последней надежде на укрытие и защиту.

Лесная чаща за его спиной затрещала, и на прибрежный луг выкатились его преследователи. Звериные лапы вурдалака легко скользили по ледяной корочке, которой морозец сковал сырой снег, а вот козлиные ноги беса проваливались по самые бедра – никакой лед не выдержал бы стука его тяжелых копыт.

Немил выбился из сил. До детинца осталась всего сотня шагов, но давались они с превеликим трудом. Человеку казалось, будто расстояние между ним и целью не сокращается. Он проходил десять шагов, а путь сокращался едва ли на шаг. Приходилось барахтаться и раскидывать снег, в котором оставалась глубокая борозда, но путь от этого не становился короче. Высокие башенки не приближались, словно крепость отступала и удалялась.

– Что за темная ворожба? – взмолился Немил. – Я вот-вот ноги отброшу. Упаду в снег, и помру. Прощай тогда, душа кудесника Немила, Милорадова сына. Заберут тебя в пекло на веки вечные, и не увидишь ты больше белого света!

На его счастье, продвижение преследователей замедлилось еще больше. Оборотень чувствовал себя в родной стихии, его гибкое тело по-волчьи скользило по снежному покрывалу, но расстояние между ним и Немилом лишь увеличивалось.

– То ли глаза обманывают, то ли ноги! – кудесник тронул янтарное ожерелье, бренчащее на груди, но и оно не помогло прогнать морок.

Сто шагов показались ему десятью верстами, но в конце концов он все же добрался до холма, на котором высились стены из толстой кремлёвой сосны. Лютобор высвободил копыта из снежной ямы, взмахнул крыльями и взлетел над равниной.

«Сейчас схватит!» – мелькнула у беглеца мысль, от которой бросило в жар. Он вскарабкался на обледенелый земляной вал, но не удержался, поскользнулся на ледяной корке и кубарем покатился вниз.

«Все, пропал!» – пришло на ум, когда тяжелая, покрытая бурой шерстью туша беса мелькнула перед глазами. Но Лютобор не мог до него дотянуться, как ни старался. Демон работал крыльями изо всех сил, но и для него считанные шаги превратились в версты.

Встав на четвереньки, чтобы вновь не сорваться, Немил добрался до тяжелых ворот и принялся молотить в них кулаками.

– Эй, хозяева, открывайте, не то меня тут живьем съедят! – закричал он.

Детинец хранил молчание. Пустые бойницы угрюмо взирали на беглеца, не суля помощи.

– Отворяйте, иначе я разнесу вашу халупу по бревнышку! – взревел от отчаяния человек.

Створки ворот заскрипели и чуть-чуть приоткрылись. Не дожидаясь, Немил полез в узкую щель. Бес за его спиной сделал рывок и спикировал с высоты, как ястреб, падающий на добычу. Вурдалак скакнул вверх по склону и клацнул зубами, пытаясь схватить беглеца за пятку.

Обдираясь, Немил втиснулся в щель и упал за порогом. Юркий оборотень просочился за ним. Створки тут же захлопнулись, Лютобор вонзился в них рогами, взвыл и отлетел назад. Не успев отдышаться и потеряв котелок, Немил пополз в сторону. Вурдалак бросился следом, но заскулил, как щенок, и метнулся прочь. Человек оглянулся, и тут же наткнулся макушкой на чей-то сапог, высокий и толстый, как печная труба.

Ойкнув от неожиданности, он заметил, что чудовищный великан в три человеческих роста бросился на вурдалака и принялся ловить его. Оборотень заметался по двору, пытаясь забиться в первый попавшийся уголок. Заросший густой бородой великан походил на медведя. Шуба из бурого меха колыхалась у него на плечах, а голову украшал устрашающий шлем, отделанный под звериный череп. Из разинутой пасти шлема мелькало человеческое лицо. Несмотря на размеры, чудище двигалось со сноровкой, какую трудно было ожидать от этой неповоротливой с виду туши.

– Как здорово! Птички сами попались в силки! – прогромыхал великан, раздвигая огромные лапы.

Вурдалак взвизгнул и проскользнул между растопыренными пальцами. Косматое чудище поймало его за шкирку и подняло в воздух, как щенка. Оборотень задрыгал ногами и заверещал.

– А тут у нас кто? – обернулся хозяин детинца к кудеснику.

Великан схватил Немила за шиворот, вытащил из снега и встряхнул, давая понять, что церемониться не собирается. Ворота дрогнули от удара, тяжелые створки задребезжали.

– Это кто там еще? Ваш дружок?

Великан приоткрыл створку и увидел беса, норовящего вломиться внутрь.

– А вот и наш старый знакомец, его превосходительство Лютобор, темник адова воинства! Это что за чудесная дырочка в твоих ребрах? Сквозь нее речку видно. В пекле так теперь носят?

– Брось шутить, Велес, – состроил уродливую гримасу бес. – Шутки кончились. Пошел слух, будто боги скрывают у себя беглецов. Выдай их, и разойдемся по-хорошему.

– С удовольствием. От такого добра я и сам рад избавиться. У меня их тут двое. Тебе которого?

– Всех давай. Мой господарь с ними разберется.

– Держи оборотня!

Медвежий царь замахнулся, и, как щенка, швырнул вурдалака в ворота. Зверь пролетел добрую сотню аршин и уткнулся в сугроб.

Косматый великан захлопнул ворота и принялся уменьшаться в размерах. Рост его сравнялся с медведем, поднявшимся на задние лапы. Шкура из бурого меха и звериный череп на голове лишь увеличивали это сходство. Серебряный оберег в виде медвежьего следа болтался у него на груди. Густая борода придавала ему дикий вид, но теперь он возвышался над человеком не более, чем на полторы головы, и разговаривать с ним стало намного удобнее.

– Ну а ты кто такой? Как тебя угораздило связаться с нечистью? – спросил Велес.

– Не выдавай меня! Я – кудесник Немил Милорадович из Великого Мира-города, – взмолился беглец.

– Врешь! – перебил царь. – Мы в самой середке зачарованного леса. Люди сюда не добираются.

– Меня бес притащил. Он на крыльях сюда долетел.

– Я так и понял, что ты бесов прихвостень.

– Никакой я не прихвостень! – возмутился Немил. – Я сам по себе.

– Тогда что тебе нужно в моей крепости?

– Умоляю, пропусти меня в рай! Мне очень нужно.

– В рай попадают только души, да и то лишь после того, как отделятся от тела. Вот испустишь дух – тогда пусть твоя душа и прилетает. Государи вселенной рассудят, куда ее определить – в ад или в рай.

– Так не выйдет. Я до божьего суда не дотяну. Лиходей хочет украсть мою душу и запереть ее в пекле. Мне нужно выслужиться перед богами – может, тогда мне прощенье выйдет. Пропусти меня к Радужному мосту, ради всего святого! Гляди, у меня и пропуск есть. Прямо в рай! На хорошем пергаменте выписан, с сургучной печатью!

Немил пошарил за пазухой и выудил грамоту, в которой черным по белому значилось, что податель сего пользуется полным и безусловным правом прохода в рай, минуя препоны, мытарства и прочие отговорки.

– Вот, видишь? У меня таких много! Я хоть сто человек за собой проведу. А мне всего-то и нужно, чтобы пройти одному-одинешеньку, – торжествовал Немил, уверенный в неотразимости своего аргумента.

– Это что за бесовская харатья? – с подозрением спросил Велес, разворачивая пергамент. – Кем составлена? Кто печать приложил? Сколько вход сторожу – никогда такой прежде не видел.

– Будь уверен, писанье надежное, из первых рук, – напустил на себя внушительный вид кудесник.

– Из каких таких первых рук? – рассердился страж. – Что за обманщик ее написал? Это ж чистой воды шарлатанство. Признавайся: ты сам ее сочинил?

– Да ты что? Как я мог? – разыграл оскорбленную невинность кудесник. – Такие только в небесном присутствии выдают.

– Ах ты, прохиндей! А ну, вон отсюда! Убирайся!

Велес распахнул створки ворот, за которыми виднелось белое поле. Вурдалак барахтался в сугробе, жалобно поскуливая.

– Погоди! – Немил растопырил руки и уцепился за дверцы. – Не отдавай меня этим поганцам.

– Мой детинец – пограничная крепость на пути к небесам, – сурово вымолвило неумолимое божество. – Здесь посторонним не место. Тем более, всяким мошенникам и плутам. Ступай, откуда явился.

– Окажи мне последнюю милость! – упирался кудесник. – Дома никто не поверит, что я столкнулся нос к носу с настоящим лесным царем. Выпей со мной на посошок, и расстанемся по-хорошему.

– Я пью отвары на травах, от которых тебя наизнанку вывернет.

– Прекрасно! Я и сам варю зелья. Вот, смотри. В моем котелочке еще что-то плещется.

Немил подобрал брошенный котелок – на его дне еще бултыхалась пахучая жидкость. Он зачерпнул ее ковшиком и протянул Велесу.

– Ну, давай, одним духом. Ради здоровья и крепких сил!

– Это что за бурда? – подозрительно спросил страж.

– Это как раз такой отвар, как ты любишь, – попытался убедить его человек.

– Не пей! – закричал из-за амбара гулкий голос. – Мы вчера чуть отпили – до сих пор голова гудит!

Немил поднял голову и увидел, что из узкого волокового оконца в стене терема на него таращится огромный глаз – мутно-зеленый, ничего не выражающий, как у гигантского ящера.

Велес швырнул ковшик в снег. Трое вчерашних стражников выбрались из амбара, шатаясь и грохоча сапогами. У старшего во лбу приоткрылось третье око и так пронзительно уставилось на Немила, что человеку почудилось, будто его насадили на вертел.

– Вот он где! А мы его с ночи ищем, – потер руки трехглазый. – Он нас вчера опоил этим зельем, так, что мы на ногах не держались. Могли и вовсе не проснуться.

– Ах ты, обманщик! – завелся Велес. – Отравить меня вздумал?

– Что ты! Нет! Это всего лишь медовый отвар! – подскочил Немил.

Но разъяренного хозяина было уже не остановить. Велес опрокинул котел и выплеснул из него остатки зелья. Немил и моргнуть не успел, как котел нахлобучился на его клобук и сдавил виски.

Бум! – ковшик ударил по днищу так громко, что зазвенело в ушах. Немилу почудилось, будто он оказался внутри колокола, и этот колокол грозил раздавить его своей тяжестью.

– Вот тебе, остолоп! Будешь знать, как обманывать божество, – негодовал Велес, используя ковшик, как колотушку. – Мой детинец – не проходной двор. То какая-то старая карга ломится и требует пропустить ее, то вурдалак с бесом, то липовый волхв. Пора отвадить этих проныр. Получай за всех разом!

Удары посыпались на Немила с разных сторон.

– Ребята, он ваш! Делайте с ним, что хотите, – велел царь охранникам.

Великаны загоготали и бросились ловить человека, как курицу, мечущуюся по двору. Немил услышал их топот и бросился в щель между створками. Едва выскочив за ворота, он поскользнулся на ледяном склоне и покатился под горку, кувыркаясь и переворачиваясь.

– Чтобы духу твоего здесь больше не было! – орал Велес ему вслед. – Попадешься еще раз – накажу!

Немила подбросило, завертело и ударило о ледяной скат. Перед глазами поплыли мутные круги, но быстро избавиться от плотно насаженного котелка не получилось – здоровая рука не слушалась и не желала шевелиться. Ему пришлось повозиться, прежде чем он снял котел с головы. Остатки зелья смочили его усы и просочились в рот, вызвав истому.

Радуга все так же переливалась за его спиной, как недостижимая мечта. Лишь мрачные очертания детинца преграждали к ней путь. Немил поискал глазами обходную дорожку, но в этот миг его ухватила за шиворот чья-то когтистая лапа и бесцеремонно поволокла к лесу.

Вурдалак протащил его через чащу и бросил к корням Мироствола. Лютобор наклонился над ним. Дырявые легкие беса издавали свист при каждом выдохе, что придавало его голосу дополнительной жути.

– Не заставляй ждать хозяина. Ты должен ему душу. Забыл? – просипел бес.

– Ничего я не должен! – взъелся Немил. – Моя душа принадлежит только мне, и никому больше, ясно?

– Отдай ее по-хорошему. Если явишься добровольно, то станешь помощником палача, как и было обещано. А если не дашься, то и эту привилегию хозяин отнимет. Тебя определят в мученики, и будешь ты страдать целую вечность. Не спорь с владыками преисподней, они препираться не станут.

– Но я не хочу быть ни мучеником, ни палачом! – воскликнул Немил. – С какой стати я должен выбирать из двух зол? Меня ни одно не устроит.

– Что устроит тебя, а что нет, никого не волнует. Ты не выберешься из зачарованного леса. Отсюда спасения нет, и деваться тебе больше некуда. Господарь поручил мне важное дело. Пока его не закончу, на глаза ему не покажусь. Даю тебе срок до утра – лезь в пещеру и ступай к огненной речке, у которой горемык поджидает Полкан. Он проводит тебя к князю тьмы. Сложишь перед ним голову – выслужишь себе тепленькое местечко. Ну а если до утра не объявишься – я вернусь, и тогда пощады не жди.

Бес взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Вурдалак заскользил за ним тенью по снегу, стараясь не отстать. Ошеломленный человек не успел даже подумать, куда они так заторопились. Видно, и впрямь у них выдалось важное дельце, раз оба оставили пленника. Немил сел прямо в снег. Его охватили мучительные колебания.

– Что же делать? – вслух размышлял он. – Если я заявлюсь к Лиходею по своей воле, то он, вне всяких сомнений, тут же велит меня прикончить. Зато после моей душе выйдет огромное послабление – ее хотя бы не будут мучать. Правда, заставят мучать других. И это будет тянуться целую вечность. А если я не явлюсь? Меня накажут, и самого сделают мучеником. Тогда придется страдать без конца. Как же быть? Что мне выбрать? Владыки вселенной, кто бы мне в этом помог? Нет, это просто невыносимо!

Оба решения казались настолько плохими, что сделать выбор было невозможно. Это сводило Немила с ума. При мыслях о том, что может случиться, его бросало то в жар, то в холод. Иногда ему даже казалось, что кровь в жилах вскипает и начинает бурлить, как варево в котелке.

– Хоть руки на себя наложи, – в сердцах высказал он. – Только что это даст? Душу и после этого не оставят в покое. Просочиться бы мне в Горний мир! Любым способом. Может, тогда удалось бы доказать этим молчаливым богам, что я не совсем пропащий. Не может же быть, чтоб совсем не осталось возможности спасти душу? Эй, вы, боги! Пошлите мне хоть какой-нибудь случай, а уж я за него уцеплюсь!

Солнце уже закатывалось за Шерну. Радужный мост начал таять в последних лучах уходящего дня. Вконец расстроившись, кудесник побрел к темному бору, чтобы наломать еловых лап и устроить себе хоть какой-то ночлег.

Ночь со 2 на 3 день чернеца

Он вдохнул полной грудью ветерок, чуть тронутый вечерним морозцем. Подтаявший за день снег вновь начал твердеть и хрустеть под сапогом. Звезды посыпались на темнеющий небосвод, как горох из порванного мешка, но главное – после короткого исчезновения вновь появился новорожденный месяц, сверкающий, как острый серп, только совсем тонкий, будто выкованный из серебристого света. Кажется, тронь такой пальчиком – и тут же обрежешься.

Безразмерный Мироствол уходил в небо темной громадой, настолько суровой, что даже приближаться к нему было боязно. Под корнями, в глубокой пещере, глядящей на север, урчали, ухали и голосили подземные твари. Эти приглушенные отголоски напрочь отнимали у Немила желание приближаться, да и вообще подходить к дереву с северной стороны, так что он выбрал местечко на южной опушке поляны, между двумя ручейками, игриво журчащими среди сугробов.

Серебристый отблеск месяца высветил маленькую фигурку, карабкающуюся по стволу Древа на головокружительной высоте. Немил насторожился. Это кто еще там шебуршится? Зверь или нечистая сила? В таком месте всякого можно ждать.

Фигурка ловко спускалась к земле, цепляясь за глубокие борозды в ветхой коре. В смутных лучах молодого светила трепыхался легонький сарафанчик, поверх которого виднелась накинутая кацавейка.

«Вот тебе и на! Звери одежды не носят». Немил подобрался, приготовившись драпануть, пока его не заметили. Главное – не хрустеть, ставя ногу в глубокий снег, а там спрячешься в темной чаще, и даже черт тебя не найдет.

Однако далекий незнакомец и не глядел в его сторону. Кацавейка в последний раз трепыхнулась и плавно соскользнула на землю. В тусклых бликах лунного света Немил разглядел маленький силуэт, похожий на детский, но уж больно нескладный.

«Откуда здесь дети? Может, это чья-то неприкаянная душа?»

По коже кудесника побежали колючие мурашки, и очень захотелось нырнуть в чащу, под защиту спасительной тьмы. Однако чутье подсказало, что сейчас лучше замереть и не двигаться. Немил даже закрыл глаза, чтобы взгляд не притянул внимания неведомого упыря.

«Нет, с закрытыми глазами стоять совсем плохо! Где противник? Вдруг он подкрался и сейчас тянется к шее, скаля клыки? Нужно немедленно оглядеться. Только вот… если открыть глаза – вдруг он и в самом деле уже прямо тут, перед лицом? Нет, лучше пока не открывать. Лучше просто послушать, что творится вокруг. Пока вроде тихо. Но если это чужая душа, то она и не станет греметь. Что же делать?»

Лоб Немила покрылся испариной, руки сами собой опустились. Нет, дальше терпеть невозможно!

Он разлепил веки и скривил лицо так, будто собрался немедленно схлопотать по сопатке. Но рядом никого не оказалось – ни человека, ни бескровного духа.

«Уф-ф-ф, какое облегчение! А где этот странный ребенок, что ползает по стволу Древа в третью ночь жуткого месяца чернеца, о котором рассказывали столько пугающих баек? Может, это царь бесов принял облик невинного дитяти, чтобы вырваться на свободу и устроить лихую заварушку?»

Немил повертел головой. Призрак сгинул – и следа не оставил. «Хвала Роду-владыке и Перуну-воителю! Только бесов нам тут не хватало, как будто и без них горя мало».

Кудесник повеселел, вернулся к подстилке из свежих сосновых лап, и улегся на бережке озерца, мечтательно глядя на звезды, которые сверкали так ярко, будто задались целью вселить радость в обитателей Дольнего мира. Его потянуло вздремнуть, только сны в этот раз вышли вздорные: то ему грезилась неведомая царица, напускающая ледяные чары, то кошмарная битва богов и бесов, от которой тряслись горы, рушились небеса и сыпались звезды…

Фу! Немил вскочил и стряхнул сон. Ночной лес вокруг только делал вид, что спит. На самом деле он притаился, чтобы завладеть душой мошки, попавшей в середку его паутины. Скрипели сучья деревьев. Тихо шептались чьи-то далекие голоса. Кричали птицы, которых было не разглядеть во тьме. А может, это русалки? Может, леший, что хочет заманить в рабство? Пойди, разбери!

Немил сцепил ладони, положил на них голову и раскинул в стороны локти. Хорошо хоть, что на хвойной подстилке не чувствовалось мороза, иначе было бы совсем худо. Звезды все так же сияли в безоблачной вышине, далекие и безразличные, как небесные божества, которым нет дела до переживаний людей.

«Троян сказал: станешь бессмертным, если достанешь с неба звезду, – пробормотал кудесник себе под нос. – Только как это сделать? Никому еще это не удавалось. Разве что звезды сами сойдут на землю, а месяц покатится в руки…»

Месяц и в самом деле светил так чарующе, что казалось, будто он подманивает к себе, как охотник на ловле. Немил вспомнил страшилку: «придет чернец – белу свету конец», и поежился. Он обеспокоенно начал вглядываться в ночные созвездия, выискивая признаки надвигающейся беды, однако бархатно-темное небо оставалось спокойным и тихим, как в лучшие времена.

Все оставалось на своих местах: и яркая Перуница, отливающая холодным синим огнем, и багряная Ярилица, и яркая, бьющая радостной силой любви Ладуша. Тихо поскрипывали невидимые колеса повозки Колы, запряженной Вепрем, а одинокий Лось выставил кончик сверкающего рога из-за северного края окоема.

И вдруг этот спокойный поток помутился. Россыпь Волосынь хлынула с неба к земле, блистая и играя, как сноп алых искр, разлетающихся от костра. Немил невольно отпрянул и прикрыл ладонью глаза, хотя до игривых звездочек было еще далеко.

Огненный сноп несся вниз, к долу, и метил отнюдь не куда попало: он устремлялся прямо к подножию Мироствола. Немил отполз в темноту: «Чего доброго, влепится такая звезда прямо в лоб, а кому нужны в башке новые дырки? У нас старые еще не зажили».

Но его опасения оказались напрасными. Семь звезд Волосынь мягко приземлились на талый снежок Туманной поляны, ударились оземь и превратились в чудесных молодых девушек. Немил затаил дыхание и вытаращил глаза.

Девушки взялись за руки и, хохоча, принялись водить хоровод. Там, где ступали их мягкие сапожки, снег сходил, и среди черных проталин распускались огненные цветки. Несколько быстрых кругов – и вся поляна раскрасилась разноцветным сиянием трав и растений, с молодой силой пробивающихся из сырой почвы. Мироствол над их головами зачарованно взмахнул ветвями и принялся осыпать луг диковинными семенами, которые ложились девам под ноги и тут же всходили сияющими ростками.

Серебристый свет месяца смешивался с их красочными отсветами и выхватывал из темноты лица плясуний. Немил прижал ладонь к сердцу: одна была краше другой. Длинные косы выбивались поверх светлых шубок. Под меховыми шапками сверкали улыбки. Очи дев сами сияли, как звезды, и казалось, что стоит в них заглянуть – и останешься зачарованным навсегда.

Внезапно Немил охнул от изумления. В потоке лунного света перед ним промелькнуло знакомое лицо. Игривая улыбка и искрящийся взгляд, две косы поверх шубки, стройные ножки в красных сапожках – вроде, все как у других. Однако эту улыбку он не спутал бы ни с какой другой. Это была та самая незнакомка, что поцеловала его на краю озера, когда он лежал, без чувств выброшенный на берег.

Забыв обо всем, Немил распрямился и шагнул из своего укрытия. Ускоряя шаг, он двинулся к этим танцующим волховницам, сам толком не зная, что он сделает и что скажет. Он боялся лишь одного – что те сгинут, не успев даже взглянуть на него.

Снег скрипел под его стоптанными сапогами. Девушки остановились и испуганно принялись вглядываться в темноту. Немил тоже остановился. Несколько мгновений плясуньи разглядывали силуэт, выбравшийся невесть откуда.

– Не бойтесь! Я вам не сделаю зла! – хрипло прошептал человек, стараясь, чтобы его голос звучал как можно ласковее.

Однако за долгие годы злословия и гонений он отучился говорить с теплотой. Ласка его получилась похожей на приглушенный рык зверя, вышедшего на ночную охоту.

Девичий хоровод мигом рассыпался. Плясуньи принялись разбегаться, кто куда. Не думая, Немил ломанулся в их гущу. Ему под руку попадались пушистые шубы и хлесткие косы, но он их не трогал. Он ловил глазами только одну – ту, что узнал и не мог позабыть.

Сверкающими метеорами девушки принялись возноситься ввысь, и самые ловкие вскоре оказались на пути к небу. Та, единственная, с которой Немил не сводил глаз, тоже подпрыгнула и взмыла, но он изловчился и ухватил ее за сапог. Пару мгновений боролся он с тягой, несущей его в небеса, а затем пересилил и опустил красотку обратно на землю.

Она была яркой и светлой, и в то же время далекой, как настоящая звездочка.

– Погоди хоть мгновенье! Не улетай! – взмолился Немил.

– Что тебе надо? – испуганно спросила девушка.

– Скажи, как зовут тебя!

– Звенислава…

– Я таких дивных имен отродясь не слыхал, – сбивчиво заговорил человек. – А я Немил.

– Отпусти меня, Немил, – тихо попросила дева.

– Как же я тебя отпущу? Ведь ты улетишь!

– Улечу… На земле мне не место.

– А ведь я не успел тебя поблагодарить за то, что ты меня оживила. Без тебя я бы не задышал.

– Благодарить не за что. Меня послали владыки. Судьба в их руках.

– И кто же твои владыки?

– Как кто? Хорс Ясный Месяц и Перун-громовержец.

– Останься со мной хоть на чуток, – попросил он.

– Не могу. Вот-вот явится пастырь и погонит всех по домам, – с сожаленьем сказала она.

Помедлив, кудесник разжал ладони. Дева тут же воспарила и понеслась к небесам, как будто была легче воздуха. Яркий месяц спустился и поплыл ей навстречу, но Немилу некогда было дивиться на новые чудеса. Он видел только чудную деву, которая стремительно удалялась.

Внезапно он испугался, что больше ее не увидит. Эта мысль показалась ему настолько невыносимой, что он подпрыгнул ей вслед и попытался вернуть ее. Его пальцы скользнули по мягкому меху, которым была оторочена ее шубка, и ухватились за сапожок. Дева ойкнула, сапожок слетел с ее ноги и остался в руках у человека. Кудесник прижал его к груди и подогнул колени, ожидая приземления в талый снег, но что-то удержало его в воздухе, и он завис, как будто его вздернули за шкирку. Он почувствовал, что какая-то сила тащит его вверх.

Яркие звездочки взмыли в небеса, рассеялись по черному своду и засияли, как ни в чем не бывало. Они снова стали холодными и недосягаемыми, как несбывшаяся мечта. А Немил завертел головой и задрыгал ногами, не понимая, что за сила схватила его, как щенка. Ему пришло в голову, что это, должно быть, вернулся бес Лютобор, чтобы затащить его в пекло. Острый страх проскочил искрой от макушки до пят. Кудесника прошиб пот, мгновенно сменившийся приступом леденящего холода. Но бес поволок бы его вниз, в пещеру под корнями Мироствола.

– Ты кто? Что тебе надо? – крикнул он, стараясь вывернуться и взглянуть на того, кто уносил его в вышину.

Мокрые пятна на его рясе блеснули серебряным светом. Такой же свет лился на его клобук. Прямо над головой Немил разглядел ослепительный серп луны, который поддел его воротник острым кончиком. Кудесник болтался, как подвешенный на сучок, и не мог найти опоры. Сияние стало таким ярким, что на него было больно смотреть. Хорошо, что новорожденный серп выглядел совсем тонким. «А что было бы, если б он засиял в полную силу?» – пришло человеку на ум.