Текст книги "Верхнейвинские староверы"

Беспоповцы

После закрытия и разорения Николаевской старообрядческой часовни немногочисленная община стала собираться по домам своих единоверцев. Ранее в районе перекрёстка улиц Калинина и Евдокимова, в одном из жилых домов была устроена моленная-часовня. Старожилы вспоминали, что во дворе этого дома был выкопан колодец с чистой питьевой водой. В дни особых праздников церковного календаря служители моленной эту воду освящали, устраивая прямо во дворе соответствующий чин, возжигая близ колодца множество свечей.

Печать верх-нейвинской старообрядческой общины беспоповцев. С документа 1921 года из фондов МУ ГАНГО

В годы Великой Отечественной войны, брачить (брачение – то же, что и свадьба), крестить детей и погребать по старообрядческим традициям верхнейвинцам помогал живущий при моленной наставник, или, как к нему обращались, «дедушко» Мартемьян.

Бывало, что, кроме верующих, к нему в моленную приходили молодые коммунисты. Подсмеиваясь над стариком, они устраивали в часовне погромы. Позднее, когда наставника Мартемьяна не стало, местные власти больше не разрешали собираться в его доме. После чего все иконы старообрядцы разобрали по домам, а моленную вскоре снесли.

В 1946 году в Верх-Нейвинск на постоянное жительство приехал из деревни Карпушиха религиозно грамотный и начитанный человек Елиферий Софонович Татауров (1888 г. р.), который, став наставником, возглавил старообрядческую общину и совершал для посельчан молебствия и требы.

После его кончины, последовавшей 25 августа 1972 года, моления для местных старообрядцев стала проводить его сноха Антонина Филимоновна. Кроме неё, в среде поселковых старообрядцев также пользовался авторитетом и уважением местный житель Павел Иванович Шитов-Кондратьев (1909 – 2000), которого нередко приглашали для совершения погребального обряда по уставу старообрядцев часовенного согласия. В 1980-х годах он, практически, заменил грамотного и разбирающегося в Уставе наставника.

Официально верхнейвинская община стала окормляться в Невьянской часовне, которую в дни великих праздников верхнейвинцы с большим усердием стараются посетить. В наши дни старообрядческая община, как и ранее, немногочисленна.

Зафиксирован факт, что в 1950–60-х годах на территории посёлка Верх-Нейвинский проживали представители и других старообрядческих течений – «федосеевцы» и «лучинковцы» – общины которых после кончины своих лидеров прекратили существование.

Место погребения наставника Елиферия Татаурова и его близких на Старом кладбище пос. Верх-Нейвинского, 2012 год

Погребальный обряд верхнейвинских староверов

Погребение мёртвых есть древний обычай и право всеобщее, которое разделяют все народы. Оно произошло не из человеческого разума, но внушено умом божественным.

Сократ

В силу изоляционистских тенденций, возникших в старообрядческой среде, многие элементы традиционной культуры старообрядцев сохранились в специфически-региональной форме до сегодняшнего дня.

В старообрядческих семьях Верх-Нейвинска, бывшего в прошлом местом компактного проживания староверов имел место следующий погребальный обряд.

Когда в семье умирал человек-старовер, то какой-нибудь из её старших членов должен был констатировать его смерть. Если кончина произошла, то все семейные совершали три земных поклона за новопреставленного. После этого о кончине сообщали во врачебный участок, и только получив подтверждение медицинского работника о факте смерти, родные приглашали специального человека для совершения обмывания покойного. В старообрядческих общинах и до сегодняшнего дня сохраняется традиция, по которой мужчину обмывают только мужчины, а женщину – женщины. Но, в связи со снижением численности местных старообрядцев, в последнее время вошла в практику совершенно не свойственная старообрядчеству вынужденная мера, когда омовение лиц обоих полов совершает пожилая женщина, специально на это наставником благословлённая.

Перед совершением обряда омовения все присутствующие в доме должны были совершить начал. Далее омывающий брал тёплую воду и под чтение молитвы: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный помилуй нас» сперва совершал омовение головы и лица. Меняя салфетку, он продолжал омывать правую сторону усопшего до пояса, затем и левую, и так всё тело. После омовения протирали полотенцем без кружев. Использовавшуюся для омовения усопшего посуду уже больше в быту не применяли. Её либо закапывали, либо разбивали. Все тряпицы и полотенца, которые соприкасались с телом покойного, обязательно сжигались.

Омытое тело клали на широкую лавку либо на доску. Иногда, если это был наставник, или другой какой старец, его клали на стол. Затем при чтении 90-го псалма совершали облачение, начиная с замены прежнего нательного креста на новый. Потом одевали светлую холщёвую длинную рубаху, бельё. Рубаху подпоясывали пояском и одевали кафтан. На ноги одевали чулки и специально приготовленные заранее лапти, изготовленные из лыка, либо связанные из грубой плотной шерсти «лапоточки». Руки укладывали на груди – правая поверх левой. На правой руке обязательно складывали персты, словно для крестного знамения. В левую же руку от среднего пальца одевали лестовку, как правило, сшитую вручную из светлой ткани. Затем одетое тело покрывали белым полотнищем – саваном.

У старообрядцев различных течений за века сложился свой тип покроя такого важного погребального элемента, как саван. У одних это белый покров, у других – полотнище сворачивают пополам и вручную сшивают низ и одну из сторон для того, чтобы получилось что-то наподобие лодки, в неё и кладут облачённое тело, как бы отплывающее от земной суеты к тихому пристанищу и вечному покою.

Далее к сложенным рукам возлагали Животворящий Крест Господень, обязательно осьмиконечной формы, либо другую икону.

Стоит отметить, что уже в начале XX века умерших облачали в более светские одежды. Для мужчин это стали традиционные штаны либо брюки и светлые рубахи, которые, «по старинке», в брюки не заправляли, но обязательно подпоясывали пояском. Староверы – поморцы всех своих усопших облачали только в длинные холщовые рубахи.

В облачении женщин почти ничего не изменилось. Взамен сарафана стали одевать длинную рубаху либо неброское платье с длинными рукавами свободного покроя. Но всё также обязательным атрибутом при погребении остаётся и в наши дни саван.

Всё точно так же было и с омовением женщин. Только при облачении были свои особенности. Если покойная была замужем, то у неё плели две косы и прибирали их ближе к затылку. Если же была женщина незамужняя, то плели одну косу и также прибирали её. Далее на голову одевали кичку, которая имеет и другие названия: «повойник», «чепец» и «шамшура». Поверх кички одевали однотонный платок светлого тона и закрепляли его спереди булавкой у подбородка.

Облачённое тело клали в приготовленную заранее колоду (домовину). Колода – старая форма гроба, напоминающая древние саркофаги. Обычно колоду приготовляли заранее, вытёсывая из цельного массива дерева. В колодах (домовинах) погребали издревле на Руси, но потом эта традиция прекратилась.

С XIX века погребения в колодах на Урале практически исчезли, так как для изготовления колод требовалось много дерева. Известны случаи, когда в некоторых деревнях, например в Таватуе, совершали погребения в колодах, при том, что это было уже в советский период.

Перед положением тела колоду накрывали крышкой и оставляли там кадильницу с углями и ладаном. Для каждения использовалась смола деревьев хвойных пород.

Колоду или гроб с телом оставляли на лавке, причём взор покойного был обращён к домашнему иконостасу, освещённому свечами за новопреставленного. В оставшееся до погребения время у гроба совершалось чтение Псалтыри с дополнительными заупокойными молитвами после каждой кафизмы.

Пока тело пребывало дома, плотники готовили надгробник в виде широкой деревянной рамы, которая потом служила оформлением могилы, и осьмиконечный могильный крест.

В разных старообрядческих направлениях были свои особенности, связанные с установкой могильного креста. Традиционно староверы-поморы предпочитали устанавливать на своих могилах такой древний знак, как «голубец», который по происхождению имеет древние корни, уходящие в дохристианскую культуру.

В старообрядческой среде голубец находит новый этап развития деревянной мемориальной пластики. И поморы стали повсеместно использовать этот небольшой, изготовленный из дерева, столб, украшенный резной кровлей, под которой помещали медно-литой осьмиконечный крест либо икону, чаще всего с изображением Божией Матери «Всем Скорбящим Радость», дабы придать этому древнему надгробному знаку «христьянский» вид. В нашем районе преобладание на погостах голубцов наблюдается в поморской деревне Таватуй и на кладбище посёлка Нейво-Рудянка.

Накануне погребения гроб с телом под пение «Трисвятаго» переносили на руках или привозили на телеге в часовню, где собирались на моление все родственники. Всю ночь служили заупокойную всенощную. По четырём сторонам гроба ставили четыре свечи, которые должны были гореть всё время, пока покойный стоял в часовне.

Если моление возглавлял наставник, либо другой авторитетный старец, то он сам совершал каждение в часовне, начиная с креста, находящегося у рук покойного, далее он кадил самого покойного, начиная с правой стороны с чтением молитвы: «Покой Господи душу усопшего раба Своего, елико в житии сем яко человек согреши, Ты же Яко человеколюбец Бог, прости его и помилуй и вечныя муки избави, Небесному царствию причастника учини», и, подойдя к центру иконостаса, к кресту, заканчивал каждение со словами: «И душам нашим полезное сотвори».

Все собравшиеся в часовне были одеты в свои «моленные» одежды – неброские сарафаны и большие шали в тёмной цветовой гамме, которые женщины по старообрядческой традиции закалывали под подбородком серебряной булавкой. Мужчины одевали старого покроя кафтаны. Наставник совершал в положенные моменты каждение кацией (древний вид кадила, по форме напоминает небольшой ковш с крышкой и длинной рукояткой), окуривая часовню, молящихся и усопшего кисло-горьким ароматом хвои.

Звучало древнее одноголосное пение, горели яркими куполками толстые восковые свечи, мерцали золотыми бликами старые иконы, и люди истово по лестовке отбивали в подручник (небольшая подушечка, сшитая вручную из лоскутков ткани – используется у старообрядцев при совершении земных поклонов) земные поклоны.

В этот момент собравшиеся молитвенно провожали новопреставленного в тот мир, где нет «ни болезни, ни печали, ни воздыхания – но жизнь бесконечная».

В завершение заупокойной службы совершался обряд прощания с усопшим. При пении «прощальных стихир» первыми к гробу подходили мужчины. Совершив без крестного знамения земной поклон на подручник, они со словами: «Прости Христа ради» прощались с усопшим. Далее, осенив себя крестным знамением, они прикладывались к святому кресту у рук покойного. Вслед за мужчинами шли и женщины.

Обычно рано утром, после моления над гробом в часовне, покойного на телеге (редко когда на руках) везли на кладбище к месту захоронения. Старообрядческое кладбище в Верх-Нейвинске находилось внутри единоверческого погоста. Небольшой участок под погребение был и у стен самой часовни, но там погребали не всех, а только наставников, старцев и старообрядческих чернецов.

Впереди похоронной процессии несли надгробный крест, за ним шёл наставник с кацией и клирошане (чтецы и певчие), поющие «Святый Боже…», на телеге везли закрытый гроб с усопшим, в некоторых случаях покрытый домотканым ковром, вслед за телегой неторопливо шли родственники и все остальные. У могилы совершалась лития, иногда, по настоянию родных, гроб открывали.

По завершению литии наставник возглашал отпуст, держа повыше в руке кацию. После чего закрывали крышку гроба и при пении «Вечная память» опускали гроб в могилу. Холм обрамляли надгробником и устанавливали осьмиконечный крест из дерева с голубцом (небольшой крышей, свисавшей вниз под углом с обеих сторон креста). В перекрестие центральной перекладины врезали медный крест или образок, который всегда находился на кресте.

В наше время в Верх-Нейвинске на Старом кладбище можно наблюдать и другое исполнение старообрядческих надгробных крестов: в центре креста находится небольшая полочка, на которую ставили икону только в момент моления на могиле, а затем уносили её с собой.

Ранее существовал при погребении ещё и такой обычай: на установленный на могиле крест вешали полотенце с вышитым кодовым орнаментом-рисунком. По этому декору можно было определить половой признак погребённых, то есть мужчина или женщина, отрок или младенец были погребены в данном захоронении. Изначально такие полотенца оставляли на крестах, пока они не истлевали, что служило символом ветхости и бренности земной жизни.

Позднее повсеместно, не только в Верх-Нейвинске, но и в других населённых пунктах горнозаводского Урала, появился обычай подавать эти погребальные полотенца в знак милостыни за упокой души усопшего. С тех пор и бытуют в домах и в коллекциях музеев эти интересные по своему орнаменту старинные вышитые полотенца. К сожалению, не все они читаемы, так как шифр рисунка у поздних полотенец не содержит той информации, которая закладывалась раньше.

Также, в знак надежды на вечную жизнь со Христом, могилу обкладывали ветками пихты, да и самих умерших часто украшали мелкими пихтовыми ветками, на которые иногда закреплялись цветы, изготовленные из ткани и бумаги.

В погребальный обряд входил ещё один элемент: после завершения моления у могилы все присутствующие оставляли на ней свои подручники, которыми они пользовались в ходе моления в часовне. Своим пёстрым и ветшающим видом они также служили напоминанием ветхости всего земного.

У старообрядцев побогаче, вопреки традициям, проповедующих аскетизм, на могилах устанавливали каменные надгробия в виде стел и плит. Ярким примером этого может служить старообрядческое кладбище в городе Невьянске, на котором сохранились яркие образцы самобытной мемориальной пластики.

В основу очерка легли воспоминания жительниц пос. Верх-Нейвинский Анны Павловны Раевой (1910 г. р.) и Нины Павловны Агаповой (1916 г. р.)

Верхнейвинская старообрядка Арапова Степанида Кондратьевна (1879–1948). Фото из архива Вахрушевой В. Г.

Дорожный складень. Принадлежал старообрядцу Филиппу Кречетову. Сейчас хранится в семье его дочери

Старообрядческая меднолитая икона «Спас Благое Молчание» с избранными святыми. Вторая половина XIX века. Ранее бытовала в семье верх-нейвинских старообрядцев

Пелена под икону. Ранее использовалась в старообрядческой часовне. Шёлк, бархат, галун, шитьё цветными нитями. Из ризницы Воскресенского храма пос. Верх-Нейвинского

Пелена под икону. Ранее использовалась в старообрядческой часовне. Шёлк, бархат, галун, шитьё цветными нитями. Из ризницы Воскресенского храма пос. Верх-Нейвинского

Домашний иконостас старообрядцев. Фото из архива автора

Лестовка. Ткань, бисер, шитьё. Конец XIX века. Из собрания автора

Подручник для совершения земных поклонов. Из собрания автора

Старообрядческие кадильницы-кации. Из фондов Верх-Нейвинского краеведческого музея

Приложения

Указ от 11 июля 1830 года

Июль 11 дня 1830 года.

Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского. Из Пермского Горного правления заводскому исправнику Серову.

Пермское Епархиальное Управление, Преосвященный епископ Миленний [Мелетий] уведомляет, что в Верхотурском уезде корнета Яковлева заводе в недавнем времени выстроена вновь большая деревянная раскольническая с колокольней на подоне [подобие] церковь. Не достает только на маковках крестов. А как по высочайше изданным 26 марта 1822 года правилам построение вновь часовен воспрещено после издания правил, то воспретить раскольникам отправлять в ней богослужение.

Приказали вам, заводскому исправнику Серову предписать, чтобы вы в Верх-Нейвинском заводе произвели исследование и прямо от себя г.[господину] Пермскому губернатору и Горному правлению донесли. Июня 5 дня 1830 года.

Рапорт Заводского исправника от 21 февраля 1831 года

1831 год. Февраля 21 дня.

Заводской исправник Серови с духовной стороны депутат Невьянского завода протоиерей Пётр Хлопин.

РАПОРТ

Старообрядцы и их часовенные старшины сообщают, что часовня разобрана и перенесена на другое место. Часовня 6 сажень в ширину и 14 в длину построена более 50 лет назад на берегу речки Нейвы, спруженной плотиною для заводского действия. Стояла на самом низком и сыром месте, так что часто вода грунтовая подходила, причиняя нижним бревнам вред, производя под полом гнилость. Господин исправник Васнецов и блогочинный Мутин разрешили переезд.

ГАСО Ф. 12. Оп. 1. Д. 918 «Екатеринбургский Уездный суд. Дело по обвинению раскольников в постройке новой раскольнической часовни в Верх-Нейвинском заводе».

Надгробное слово по случаю кончины наставника Филиппа Вершинина

1919 год 27 декабря

Надгробное слово

Волею Божию 27 декабря 1919 года в 4 часа 20 минут вечера после тяжелой и скорой страдальческой болезни скончался наш дорогой духовник отец Филипп Ильич Вершинин.

Покончилась его земная жизнь на 48 году, который, стоя 9 лет у святого алтаря настоятелем святого храма, приносил горячую всеобщую молитву за весь род христианский, был душевно добр и беззлобен. Поучал он чад своих любить друг друга и молиться за врагов, он, уподобляяся Ною, прав Ной, жизнь свою стоил спасти Ковчег Завета, спасти земную тварь, а наш духовный отец Филипп Вершинин своими горячими деяниями выстроил в Верх-Нейвинске корабль златоглавый – святую церковь во имя Николы Мирликийского чудотворца, в кое приносится общая молитва Царю Небесному. Это первая воссияла в Верх-Нейвинском заводе звезда Филиппа Ильича трудящая рука воздвигнуть святыню. Храм поставлен на крепком камне и врата ада не одолеют им.

Почивший Филипп Ильич часто безбоязненно выходил на прения миссионеров и объявлялся на съезды старообрядчества и где был победителем. Открыто говорил: «Если не скажу правду, то камни возопят». 15 октября 1910 года в верх-нейвинском старообрядческом храме (было) назначено собрание верных, мудрых, ученых людей. Были тут и отцы черноризцы. Филипп Ильич объявил вопрос о принятии общины и за регистрирования его духовным отцом. Это-то и есть его словом Христа Спасителя, истинная любовь братства, и закричали на него как на Христа, всякими мирскими словами называли его. А Филипп Ильич стоял твердо, твердо обеими ногами на церковной платформе, читал втайне молитвы царя Давида – помилуй мя Боже. На другой день не убоялся он врагов, пришел в святую церковь и стал читать на заутрене кафизмы и поучения святых отцов.

В настоящую данную минуту видим мы брата лежащего мертвым. Это-то и самый наш духовный отец Филипп Ильич идет на суд Божий, а мы собрались здесь все и друзья его и враги его на последнее провождение и возопиим все – «Прости нас отче святый, мы скорбим во вся живота своего». Воистину суета человеческая, житие наше сон есмь. Пред нами братия лежит мертвый и безгласный – наш духовный отец Филипп Ильич он вложил в наши сердца память звезды Правды.

Мир праху твоему, дорогой наш отец Филипп Ильич, истинный он был борец за веру, за что и надежно получил он в награду себе на главу святой венец. Ты отошел от нас телом, а духом мы с ним неразлучны, и не забывай нас в святых молитвах когда придешь к страшному Суду к престолу Господню. Слава Божия долго, долго яко река протекает о тебе. Аминь. Декабря 27 дня 1919 года.

Секретарь святого храма В. Г. Евдокимов

ГАСО Ф. 6. Оп. 19. Д. 424 «Метрическая книга старообрядческого храма Верх-Нейвинского завода 1908-1921 гг.», Л. 158

Архивные и библиографические источники

ГАСО (Государственный архив Свердловской области). Ф. 2. Оп. 19. Д. 424. Л. 158.

ГАСО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 918.

ГААОСО (Государственный архив Административных органов Свердловской области). Ф. р-1. Оп. 2. Д. 32016. Л. 121-125.

ГАНГО (Городской архив Новоуральского городского округа). Ф. 19. Оп. 1. Д. 5. Л. 114, 115, 125, 126 оборот.

ГАНГО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 61. Л. 9, 88, 89.

ГАНГО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 65. Л. 111.

ГАНГО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 74. Л. 13 оборот.

Архив Верх-Нейвинского историко-краеведческого музея. Р-2. Д. 239. Папка № 14.

Семейный архив и воспоминания Клавдии Леонидовны Никифоровой – дочери епископа Леонтия (Кречетова), п. Верх-Нейвинск.

Семейный архив Е. Р. Макуриной, г. Новоуральск.

Байдин В. И., Клюкина Ю. В. Оплот староверия // Очерки истории культуры и быта старого Невьянского завода – Екатеринбург: изд-во Уральского университета, 2001. – С. 130.

Белобородов С. А. Гуслицкие старообрядцы – уральские иконописцы // Материалы Всероссийской научно – практической конференции «Православие в судьбе Урала и России: история и современность». – Екатеринбург: изд-во Екатеринбургской епархии, 2010. – С. 182.

Гнутова С. В., Зотова Е. Я. Кресты Иконы Складни – Медное художественное литье XI – начала ХХ века. – М.: Интербук-Бизнес, 2000.

Древлеправославный календарь на 1997 год. – Новозыбков: изд-во Древлеправославной Архиепископии, 1996. – С. 88.

Древлеправославный календарь на 1998 год. – Новозыбков: изд-во Древлеправославной Архиепископии, 1997.

Екатеринбургские Епархиальные ведомости (ЕЕВ). – 1901. – № 10. – С. 153, 158.

ЕЕВ. – 1901. – № 23. – С. 995.

ЕЕВ. – 1903. – № 6. – С. 195.

ЕЕВ. – 1908. – № 45. – С. 768.

Ермонская В. В., Нетунахина Г. Д., Попова Т. Ф. Русская мемориальная скульптура. – М.: Искусство, 1978. – С. 27.

Из жизни Древлеправославия // Приложение к Древлеправославному календарю. – Новозыбков: изд-во Древлеправославной Архиепископии, 1995. – С. 3.

Мельников Ф. Е. Краткая история Древлеправославной (старообрядческой) церкви. – Барнаул: АКООХ-И, 2006. – С. 144, 145, 176, 177.

Приходы и церкви Екатеринбургской епархии – Екатеринбург, 1902. – С. 585, 587.

Уральская икона – Живописная, резная и литая икона XVIII – начало XX в. – Екатеринбург: изд-во Уральского университета, 1998. – С 269, 275, 279, 298.

Щербина Д. Е. Православный Верх-Нейвинск: Прошлое и настоящее. – Новоуральск, 2008. – С. 95–100.