Текст книги "Русские идут. Как я вырвался из лап ФБР"

Дорога дальше вверх – по долине, считающейся местом, где Тамерлан устраивал в течение нескольких лет свои летние штаб-квартиры. Большие курганы из камней в юго-западной части этой долины, называемой Сан-Таш, что значит «счётные камни»¹¹, служили для Тамерлана способом оценки потерь в военной кампании. Каждый воин должен был в начале кампании положить свой камень в груду камней и убрать при своём возвращении.

От Ак-Булака мы повернули в горы. Оттуда шесть или семь часов пути по грязной дороге до Инылчека. Время от времени мы подпрыгивали на небольших оползнях, которые покрывали дорогу, или объезжали их. Проехали через город Инылчек, где были видны остатки рудообогатительных фабрик и пустые кварталы жилой застройки, и попали в небольшой военный городок, который стоит у основания долины Инылчек. Маленькая группа деревянных домиков поблизости служит базой для альпинистов. Денис и я разделили между собой груз и сразу начали наш пеший поход.

Через три дня мы расположились лагерем на травянистом склоне, возвышающемся над озером Мерцбахера, названного так по имени немецкого альпиниста, который приходил сюда в 1902 году. Озеро уникальное, отличается от других ледниковых озёр тем, что раз в год оно драматически опорожняется, затапливая долину и обеспечивая подъём воды для каскада гидроэлектростанций на реке Нарын. В том году озеро уже опорожнилось. В течение трёх дней мы шли сначала вдоль поймы долины, а затем вверх вдоль ледника. Было жарко. Проблемой был недостаток чистой пресной воды, и один раз мы были вынуждены прибегнуть к употреблению воды, которая имела цвет молока из-за тонкой белой взвеси в ней. Она была вполне приемлема, но оставляла песочный привкус. За ночь погода изменилась. Проснувшись, мы обнаружили, что земля покрыта свежевыпавшим снегом. Ледник Инылчек, бывший за день до этого чёрным из-за морены, теперь стал бельм.

На завтрак опять было сало. Сало – засоленный жир свиньи, обычно со шкурой, – украинский деликатес. Это пищевой продукт с высоким запасом энергии, идеальный для пеших походов с лёгким грузом, но после трёх дней употребления сала на завтрак, сала на обед, толстых ломтей сала, съедаемых на ломте чёрного хлеба на ужин, я испытывал потребность в другой диете.

От озера Мерцбахера продвигались медленнее. Падающий снег превратил наш путь в туннель из снега, покрывающего ледяной пол. Горные пики окрест были невидимы. Денис вёл. Направление движения было вверх, я это знал, но наше точное местоположение не было определено. В ту ночь температура упала до минус 18 градусов по Цельсию.

– Для этих условий, – сказал Денис, когда мы готовили обед в палатке, – у нас есть специальный резерв. Он вынул из своего мешка маленькую бутылочку.

– Это 96 %-ный алкоголь – спирт. – Он сказал: – Выпейте, он согреет Вас.

Я спал хорошо.

На следующий день было 31 августа. Мы потеряли время и находились на некотором расстоянии от базового лагеря «Пик Победы», где предполагали сесть в вертолёт, чтобы спуститься обратно. Ускорили темп движения. Базовый лагерь закрывался 31 августа, и полёт вниз после этой даты не был гарантирован. Погода прояснилась, и мы услышали хлопающий звук лопастей вертолёта, курсирующего вверх и вниз вдоль ледника. Мы прибыли в лагерь под вечер и обнаружили, что он почти полностью демонтирован.

Ещё раз сало на завтрак на следующее утро, и оно меня совершенно «достало». Погода закрыла лагерь для вертолёта. Мы помогали демонтировать оборудование. Ближе к полудню погода улучшилась, но была всё ещё недостаточно хорошей для полётов. Мы рассматривали вариант спуска вниз пешком – четыре дня, если поднажмём. Затем небо прояснилось. Стали видны горные пики. Вертолёт взлетел, как нам сообщили, и стал слышен хлопающий звук его лопастей. Две или три тонны оборудования были быстро загружены, и десять, или около того, пассажиров запрыгнули на ящики и мешки с палатками базового лагеря «Пик Победы 2004».

В тот вечер мы праздновали окончание сезона в альпинистском центре вблизи военного городка. На следующее утро состоялась короткая церемония закрытия альпинистского сезона. Были произнесены речи и спущен флаг. Настроение грустное. За три недели до этого погибли одиннадцать альпинистов. Они вышли из базового лагеря «Пик Победы» 5 августа и были сметены внезапным сходом ледовой лавины, размолотые на кусочки глыбами льда с острыми, как бритва, краями. Были найдены лишь немногие останки.

Мы сели в вертолёт, доставивший нас обратно в Каракол, и этот полёт занял около часа. Через год, 8 августа 2005 года, вертолёт, который перевозил нас в прошлом году, потерпел крушение при взлёте в базовом лагере «Пик Победы». Чудесным образом все двадцать два человека, находившиеся на борту, включая двух пилотов, выжили.

В пешем турпоходе у Инылчека я задержался на несколько дней. В результате чуть не пропустил авиарейс для прибытия к намеченным испытаниям на демодуляторе в компании «Benetel» в Дублине.

* * *

Испытания, проведенные на демодуляторе в сентябре 2004 года, вскрыли несколько проблем. Заключение было таково, что продукт не был готов для поставки. Работа затягивалась ещё на несколько дополнительных месяцев, и мы установили дату для повторного испытания демодулятора. Мне предстояло поехать в Калифорнию, чтобы наблюдать за испытаниями.

Я провёл встречу Нового 2005 года со своей семьёй в нашем доме в Бишкеке в Киргизии. Ясное небо и солнце создали условия для приятного катания на лыжах. Мы направились в Уч-Эмчек¹², находящийся в тридцати минутах езды от города, а на следующий день отправились в Нооруз. Позднее на этой неделе я поехал с друзьями, чтобы проверить лыжные склоны в Орловке, городке в двух часах езды от Бишкека вверх по Чуйской долине. В Орловке в советские времена находился завод по переработке ядерных отходов. Говорили, что материалы, использованные в первой советской атомной бомбе, были переработаны в этом городе.

Однако распад Советского Союза не принёс добра городу, и теперь многое из того, что можно увидеть, представляет собой скелетообразные руины заводов с засекреченными историями.

5
Суббота, 22 января 2005 года
Бар «Белый дом»

Далеко в Атлантическом океане собирались большие полосы дождевых туч, чтобы медленно дрейфовать по ветру к реке Шаннон и осесть навсегда в Лимерике.

Фрэнк МакКорт, «Прах Анджелы»

Хотя я имел в тюрьме только фамилию и номер, у меня, как и других заключённых, была полная событиями жизнь за ее пределами. По мере того, как проходили часы, эта другая жизнь становилась гиперболизированной в моём воображении. Я должен был находиться в «Белом доме» (не в доме американского президента, а в ирландском пабе) на праздновании дня рождения моего друга Барни Шихана.

«Белый дом» – это один из многих пабов в Лимерике, городе, прославленном своими дождями и своими писателями. Большей частью в послеполуденное время, после работы, люди собираются, чтобы выпить пинту пива с другом и затем дрейфовать к своим семьям. Приходят вечерние выпивохи, и бар заполняется дружескими разговорами и звуками «крэйк», которые раздаются при откупоривании бутылки. Это особенный вид ирландского паба, где никто долго не остаётся чужаком. Прибытие нового посетителя будет приниматься с шутками и рассказами, и его история будет выпытываться из него до тех пор, пока не установлено, что он подходит компании. На стенах бара помещены портреты постоянных посетителей, людей, которые были активными в общине или были артистами в широком смысле слова.

Каждую среду здесь постоянно проходят «Встречи» поэтов в «Белом доме». Роль хозяина вечера выполняет Барни Шихан, местный характерный тип и остряк. Поэты-любители проезжают сотни километров, чтобы представить свои стихи, и на многих вечерах в качестве «гвоздя программы», задающего тон, фигурирует гость из зарубежной страны. Эти вечера поэзии транслировались по телевидению, ведутся переговоры о франчайзинге концепции, но пока это является мероприятием только «Белого дома» в Лимерике.

* * *

Мои друзья по «Белому дому» любят пошутить. Барни, кроме ведения вечеров поэзии, хорошо умеет устраивать небольшие проказы. Он является тренером по конному спорту. Однажды он сказал, умасленный, без сомнения, несколькими пинтами пива «гиннес», что со своим опытом обращения с лошадьми он мог бы без проблем ездить верхом даже на слоне. После многих добавочных пинт «гиннеса» его подвыпившие друзья всё ещё отказывались признать, что Барни мог бы ездить верхом на слоне. Были заключены пари. В следующую субботу можно было увидеть Барни, взобравшегося на слона, идущего мимо паба «Белый дом». Он убедил бродячий цирк одолжить ему слона для парада по всему городу. И собрал свои выигрыши по пари.

Когда актёр Оливер Рид умер, его вдова организовала грандиозное мультимедийное мероприятие, чтобы устроить поминки по своему мужу. Оливер Рид находился на Мальте для участия в съёмках фильма «Гладиатор», в котором он играл роль Проксимо. В одном пабе он накупил алкогольных напитков для каждого, затем выпил две бутылки рома в то время, когда моряки с фрегата «Камберленд» Британского Королевского флота занимались армрестлингом. Когда моряки «не смогли получить преимущество и покинули место борьбы», Рид выпил еще несколько стаканов виски, свалился и умер. Его вдова Жозефина перевезла тело мужа обратно в Ирландию, в их большой особняк в георгианском стиле, для традиционного ирландского поминального обряда.

Наши парни из «Белого дома», которые никогда не встречались с мистером Ридом, даже не знали о нём, не получили приглашения, каковой поступок они восприняли как упущение. Лайэм Хэнли, представившийся как преподобный Хэмли, и Барни Шихан, представившийся как его дьякон, прибыли на поминки в маленьком побитом автомобильчике. Хэмли, с бельм воротничком (это была его белая рубашка, надетая задом наперёд) и с кривыми клыками (из магазина предметов для шуток и розыгрышей) объяснил охранникам, говоря с фальшивым британским акцентом: «Ладно, это – маленький секрет, Вы знаете… но когда Оливер (глаза мокрые)… мой дорогой друг Оливер (вздох), был в Англии, снимая свой второй последний фильм, он почувствовал, что конец был близок, и попросил позвать ему исповедника. Это только для Ваших ушей… (тихая пауза), но я думаю, что я предоставил ему некоторое успокоение… Мне так жаль моего дорогого друга (слеза в глазу, лёгкое всхлипывание). Когда я услышал (всхлипывание), я немедленно покинул свой дом в Йорке, чтобы быть здесь для прощания с моим дорогим другом».

Им было указано на место парковки, и они провели вечер, разговаривая с такими светилами, как Рон Вуд из группы «Роллинг Стоунз» и Хоакин Феникс, который снимался в одной из главных ролей в фильме вместе с Ридом. Рид был похоронен на следующий день с бутылкой пива и стаканом на его гробу.

На следующий день раздался стук в мою дверь. Обычно Хэнли давал мой адрес как место, где он останавливался в Лимерике. Человек, который постучался, хотел сделать пожертвование для бедных семей в Йорке, бедственное состояние которых «преподобный Хэмли» описал в предшествующий вечер в подробностях, вызывающих жалость. Я сказал ему, что Хэмли, к сожалению, уехал обратно к своей пастве и что он мог бы проследить его путь, обращаясь к нему через церковь.

У парней из «Белого дома» была неформальная группа, называемая «Птичник». Главарём группы был «Кукушка» Лайэм Хэнли, а в число членов входили «Волнистый попугайчик», «Сорока» и т. д., т. е. названия птиц, которые указывали на характер их обладателя. Однажды «Птичник» решил совершить путешествие по графству Кларе, но все участники нарядились как епископы и священники. Они наняли автобус на день и набросились на пабы по всему графству Кларе, где они характеризовали посетителям свою поездку как «выходной день для духовенства: мы, слава Богу, тоже иногда нуждаемся в перерыве». В отчётах после этого были жалобы на непристойные приближения старшего духовенства к местным женщинам и на их язык, неподобающий для Церкви. Возвратившись в Лимерик после долгих дней пьянства, группа удалилась в местный ресторан, из коего позднее два епископа и священник были выброшены…

* * *

«Белый дом» связан с Россией не только через пишущего эти строки. На стене паба помещён портрет революционера Че Гевары. В 1963 году журналист Артур Куинлен встречал Гевару в аэропорту Шаннон на его пути из Праги на Кубу и привёл его на пинту пива в «Белый дом». Портрет прославляет эту встречу.

Ещё одна достопримечательность на стене бара – это портрет политического деятеля, социалиста Джима Кемми, который был частым посетителем паба «Белый дом». Отсутствует, однако, портрет Шина Бурке, одного из менеджеров кампании, который был патроном бара «Белый дом». О жизни Бурке много писал писатель Кевин О’Коннор, и он описывает Бурке в «Белом доме» как человека, которого «иногда видели покупающим бутылку бренди и опорожняющим её в стеклянную кружку объёмом в пинту, которую он мог выпить за пару часов»¹³. Шин безвременно скончался от сердечного приступа в 1992 году в возрасте 47 лет, вероятно, от злоупотребления алкоголем.

Бурке родился в доме, находящемся вблизи от «Белого дома». Человек с бунтарским характером, который провёл часть своей юности в реформаторской школе, Бурке переехал в Англию, где быстро оказался втянутым в неприятное дело. Он был отправлен в тюрьму «Уормвуд Скрабе», там встретился с известным советским шпионом Джорджем Блэйком, признанным виновным в 1961 году и получившим срок сорок два года тюремного заключения за шпионаж против британских и американских интересов в пользу Советов. Бурке решил помочь Блэйку бежать.

Блэйк был морским офицером и начал сотрудничать с британской разведывательной службой в конце войны. Свободно владеющий русским языком, он был отправлен на службу в Берлин, чтобы работать против Советов. Будучи двойным агентом, он был связан с КГБ. «Всё, представляющее интерес, что проходило через мой стол, я посылал Советам»¹⁴, – объяснял он позднее. Одной из самых больших удач для КГБ был проект Берлинского туннеля. ЦРУ запланировало прокопать туннель под Берлинской стеной и подключиться к кабелям коммуникаций на другой стороне, которые связывали советские базы в Восточной Германии. Блэйк дал знать Советам об этих планах.

Фиаско Берлинского туннеля описывается на сайте ЦРУ в Интернете следующим образом: «Вероятно, одна из наиболее амбициозных операций, предпринятых ЦРУ в 50-е годы, имела успех, несмотря на факт, что КГБ знал об операции даже до того, как было начато сооружение туннеля!» За год туннель собрал огромные количества информации, о которой британские и американские разведывательные службы заявили, что она была чрезвычайно ценна для них. Через год после сооружения туннеля он был случайно раскрыт Советами во время планового технического обслуживания и закрыт. На протяжении последующих лет американцы сосредоточенно изучали информацию, собранную в результате этой шпионской операции.

* * *

Спустя годы, в ответ на фиаско Берлинского туннеля, американская разведывательная служба решила прокопать туннель под советским посольством в Вашингтоне, чтобы подключиться к советским коммуникациям¹⁵. Русские, однако, имели шпиона, работающего на них, который рассказал им о планах спецслужб. Туннель был сооружён и оборудован с огромными затратами средств. И только после ареста старшего агента контрразведки ФБР Роберта Хансена как русского шпиона американцы поняли, что русские в течение десяти лет скармливали им дезинформацию через этот туннель. И это была информация, которую клали на стол американским президентам, чтобы вносить коррективы в их внешнюю политику. Интернет-сайт ЦРУ не упоминает об этой неловкости.

* * *

Шин Бурке отбыл свой срок заключения в тюрьме «Уормвуд Скрабе» в 1966 году и составил план побега Блэйка с помощью двух британских граждан – Пэт Поттл и Майкла Рэндла, участников Британского антиядерного движения, которые отбывали срок заключения в тюрьме «Уормвуд Скрабе» вместе с Бурке и Блэйком за демонстрации против американских ядерных баз в Британии. В октябре 1966 года Бурке перебросил верёвочную лестницу через стену тюрьмы «Уормвуд Скрабе», и Блэйк выбрался по ней на свободу. Его побег создал политическую бурю. После того как Блэйк скрывался в течение нескольких недель, чтобы дать улечься шуму и крикам, Рэндл и его жена перевезли разведчика в Восточную Германию, а оттуда он перебрался в Москву, где и живёт на момент написания этой книги.

Бурке возвратился в Ирландию, чтобы написать книгу под названием «Освобождение Джорджа Блэйка»¹⁶, и тратил доход от издания книги до самой своей безвременной кончины. Народ Лимерика описывает его как импозантного мужчину, который любил развлекать посетителей бара рассказами о своих подвигах.

* * *

Пэт Поттл и Майкл Рэндл были публично оправданы только в 1987 году и написали книгу «Как и почему мы освободили Джорджа Блэйка»¹⁷. На своём судебном процессе в Олд Бэйли¹⁸, почти через три десятилетия после освобождения Блэйка, Поттл и Рэндл сами вели свою защиту. В некрологе в память Рэндла, помещённом в газете «Индепендент» в 2000 году, так описывается его выступление.

«Это была убедительная и страстная речь не столько о законе, сколько о лжи и лицемерии правительства. Она заканчивалась заключительной частью, которая заставила юридическое сообщество раскрыть рот от удивления: “Да, я помогал Джорджу Блэйку бежать. Я сделал это по чисто гуманитарным причинам. Я считаю, что мы были вправе сделать это. Я сделал бы это снова. У меня нет оправданий и нет сожалений”. Он закончил речь цитированием своего старого наставника Бертрана Рассела: “Помните о гуманности и забудьте об остальном”»¹⁹.

Это была самая необычная защитительная речь, поскольку обвиняемый признавал свою вину. В беспрецедентном вердикте жюри присяжных, проявив неповиновение указаниям судьи, признало их невиновными.

* * *

В этот субботний вечер я должен был прибыть в бар «Белый дом», чтобы отпраздновать семидесятый день рождения Барни Шихана. Когда я не появился вовремя, он позвонил моей семье. Никто не знал, где я нахожусь. Я просто исчез.

6
Воскресенье, 23 января 2005 года
Тюрьма

Из дневника

Сегодня я несколько раз пытался позвонить по телефону. Я был доведён до отчаяния желанием дать знать моей семье о себе и выяснить, в каком они были состоянии.

Отговорки были различными. «Придите ещё раз в 11 часов утра – надзиратель будет здесь». Я пришёл в 11 часов утра, затем приходил через каждый час, и, наконец, около 2 часов дня надзиратель прибыл. Он на короткий миг оторвал взгляд от стола и вручил мне бланк.

– Вот, заполните это, – сказал он брюзжащим тоном.

Его голова склонилась вниз, и я понял, что не могу задавать никакие вопросы. Я пошёл обратно в общую зону, и Сантос объяснил мне, что это были формы заявления с просьбой разрешить пользоваться телефоном и тюремным магазином. Я должен был внести в список каждого человека, которому намеревался звонить. Магазин был местом, где можно было купить товары личного пользования, такие, как зубная паста и лёгкие закуски. Но деньги должны быть переведены на счёт до того, как их можно будет использовать. Это должно быть сделано кем-то, находящимся вне тюрьмы. Это был роман «Уловка-22» Джозефа Хеллера²⁰. Я не мог позвонить без того, чтобы перевести сначала деньги на счёт телефонной компании, и не мог перевести деньги, потому что для этого нужно было сначала сделать телефонный звонок.

* * *

Я сидел и разговаривал с разными людьми. Большинство из них избегало говорить о том, почему они оказались в тюрьме. Я вспомнил совет: «Не говорите о своём деле. Здесь много осведомителей».

Я излагал версию, что моё дело было «относящимся к экспорту», а мои собеседники упоминали лишь что-то похожее на «наркотики» или «иммиграцию». Представлялось, что большинство латиноамериканцев находились здесь за нелегальную иммиграцию, а большинство китайцев – за «наркотики».

Общие темы, исходящие от заключённых: «Вы не оказались бы здесь, если бы у ФБР не выпал жребий на Вас», «Шансы выйти отсюда очень мизерные», «Признаваться лучше раньше, чем позже. Это будет легче», «Вот как работает система. Вы должны признаваться», «Они обладают огромными ресурсами… у Вас нет шанса».

Предлагался совет, чтобы я заключил сделку с ФБР, признав себя виновным в чём-то, и сделал это как можно раньше. Ни один человек не посоветовал мне бороться. Мне было сказано, что борьба невозможна.

– Вы должны сотрудничать с системой, заключить сделку, признав себя виновным. Поговорите со своим адвокатом.

У меня не было адвоката.

* * *

Днём Сантос представил меня Заключённому.

– Они не позволяют ему сделать телефонный звонок, – объяснил Сантос.

Заключённый рассказал мне немного о своей истории:

– Я палестинец, – разъяснил он, – арестованный за отправку денег своему народу в Палестине. Два миллиона восемьсот тысяч долларов, – сказал он с гордостью.

Он проинструктировал меня о том, что может произойти.

– Завтра, в понедельник, Вы будете доставлены в суд, чтобы выслушать обвинения. Завтра это будет всего лишь формальность. Вы должны будете встать, когда назовут Ваше имя, громко выкрикнуть «Не виновен» и сесть. Реальный судебный процесс наступит позднее. Так что у Вас нет надобности в адвокате на завтра.

Позже, когда я находился в своей камере, занятый чтением, вошёл Заключённый. Другой заключённый, уже осуждённый, постучал в дверь и протянул мне пиджак с советом:

– Вам завтра понадобится эта вещь. Это протянется весь долгий день, а снаружи немного холодновато.

Заключённый предложил помочь мне связаться с моей семьёй. Это был уже конец дня в воскресенье, 7 или 8 часов вечера, так что в Европе было раннее утро понедельника. Я написал короткое сообщение и номер телефона моего брата во Франции.

Я написал: «Я нахожусь в Центре содержания под стражей в Лос-Анджелесе. Суд завтра. Свяжись с Брайаном, чтобы нанять адвоката». Заключённый ушел с моим сообщением.

Позднее он возвратился.

– Я позвонил своей подружке, – объяснил он, – и передал ей сообщение на арабском языке. Им потребуется несколько дней на то, чтобы перевести это сообщение с арабского языка, так что это даёт вам небольшой запас времени.

Он кивком головы указал наверх. Я знал, что он принимал на себя некоторый риск. Я знал также, что даже если сообщение достигнет моего брата, было очень мало шансов, что он сможет нанять адвоката на следующий день.

– Это будет долгий день, – сообщил Заключённый, – вызов в 6:30 утра, и затем предстоит ожидание, только ожидание в пересыльных камерах до суда. Явка в суд будет после обеда.

Я спал урывками. Ночные кошмары не переставали будить меня.