Текст книги "Банька по-белому. Взрослые вопросы о лихих 1990"

Россия, которую мы потеряли

Что случилось? В 1992 г. вышел документальный фильм Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли», который сам автор называет «делом об убийстве России». По Говорухину, «школьный курс истории написан услужливыми лакеями, работающими в интересах ее убийц. Такой уровень обобщений крут даже для читателей перестроечного «Огонька». Российская империя образца 1913 г. была для советского человека нулевым километром, от которого считались успехи СССР. А Говорухин показывает страну, которая не только кормила, но и одевала Европу. Где доходы от экспорта сибирского масла превосходили доходы от золота, а квалифицированный рабочий на свою зарплату кормил 7—8 членов семьи. Говорухин восклицает: «И кому это мешало? Как могло случиться, что Господь отнял у людей разум и мы умудрились разграбить такую богатую страну?»

Кто герой? 56–летний Говорухин был одним из самых успешных режиссеров в СССР. На его счету рекордсмены проката – боевик «Пираты XX века» и детектив «Десять негритят». На цитаты разошелся 5–серийный детектив «Место встречи изменить нельзя» с культовым Владимиром Высоцким. И вроде бы Говорухину не имело смысла из конъюнктурных соображений менять жанр. Тем более он еще далеко не выдохся творчески и в 1999 г. выдал очередной хит – драму «Ворошиловский стрелок».

Однако в 1990 г. мощным антисоветским высказыванием стал документальный фильм «Так жить нельзя» – пролог к «потерянной России». Говорухину было суждено стать для советского человека тем антителом, первой реакцией на которое является отрицание. Большинство россиян старшего возраста не приняли идеологию «России, которую мы потеряли», которой рукоплескала прозападно настроенная молодежь, вдруг отыскавшая симпатичный путь в собственном прошлом.

Хотя режиссер крепко взболтал общественное мнение, на президентских выборах в 2000 г. он набрал всего 0,44% голосов избирателей. После этого Говорухин в сердцах бросил, что «Путин обязан своей победой рабской психологии народа», но в дальнейшем вступил в «Единую Россию» и согласился возглавить предвыборный штаб Владимира Путина. А заодно клеймил позором москвичей, без разрешения выходящих на Болотную площадь, приветствовал присоединение Крыма, воспевал цензуру и вслед за классиком ленинизма обзывал несогласную интеллигенцию нецензурным словом. Словом, стал тем самым историческим типом, во многом благодаря которому с калязинской колокольни, затопленной посреди Волги, разлетается воронье в начале его знаменитого фильма.

Казаки–разбойники

Что случилось? Вслед за законом 1992 г. о реабилитации казачества последовало бурное объединение жителей Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев во «всевеликие войска», сотни, эскадроны. Идеи их атаманов были хорошо понятны приграничным к Северному Кавказу регионам: приструнить «черных», выдавить кавказских коммерсантов из региона, чтобы «дать дорогу» русским. А заодно и ослабить влияние Москвы на местные дела.

А кто такие казаки? Среди этнографов нет единства в ключевом вопросе, можно ли считать казаков отдельным этносом. А о роли в истории споров еще больше. Говорит историк Сергей Ачильдиев: «В школьных учебниках сказано, что казаки составили значительную часть ополчения Минина и Пожарского, изгнавшего поляков из Москвы. А о том, что казачков было полно с противоположной стороны, у нас как–то помалкивают. В Московской битве 1612 г. основу войска польского гетмана Ходкевича составляли как раз казаки – 8 из 12 тыс. сабель. Без запорожских наемников не обходился ни один польский поход на Россию: Стефан Баторий, оба Лжедмитрия. А метания Мазепы во время Северной войны? Войны, которые в учебниках именует крестьянскими, на самом деле являлись казацкой смутой. Атаманами донской вольницы были Степан Разин, Емельян Пугачев, Кондратий Булавин. Биография Ивана Болотникова менее прозрачная: по одной версии, он тоже казацкий атаман, по другой, бежал на Дон из холопов. Так или иначе, российские монархи вряд ли видели в казаках надежную опору. Потенциальных союзников – да, но не более того. Хотя в XIX веке не случилось ни одного крупного казачьего восстания, а после краха монархии казаки оказались самыми преданными сторонниками Белого дела».

А как оценивать роль казачества во Второй мировой войне? С одной стороны, за 4 года битв 252 красных кавалериста получили звание Героев Советского Союза. В августе 1942 г. знаменитая Кущевская атака 17–го кавалерийского корпуса остановила продвижение вермахта на Ростов–на–Дону и Краснодар. Во время схваток плохо вооруженные казаки, как писали в хрониках, «прыгали с седел на броню танков, закрывали смотровые щели бурками и шинелями, поджигали бронетехнику бутылками с зажигательной смесью». С другой стороны, казаки–белоэмигранты составляли костяк дивизии СС «Руссланд», а Донское войско было возрождено в захваченном нацистами Новочеркасске в октябре 1942 года. К концу войны на территории Германии находилось от 70 до 110 тыс. казачьих коллаборационистов и членов их семей. Герои Белого движения атаманы Шкуро, Краснов, Доманов были выданы союзниками Москве и повешены в 1947 году. И, кстати, признаны не подлежащими реабилитации.

А при позднем СССР казаков не было? Послереволюционная политика «расказачивания» пошла на спад к 1936 г., когда из станичников, ранее вообще в Красную армию не призывавшихся, стали формировать отдельные казачьи части. Другое дело, что до середины 1980–х на Дону и Кубани власти не поощряли возрождение былых традиций. В перестройку доцент исторического факультета Кубанского государственного университета Владимир Громов создал чуть ли не первый кружок по изучению истории казачества, на основе которого в 1989 г. образовался кубанский казачий клуб, а потом – казачье любительское объединение при доме культуры. Громов впоследствии 17 лет служил атаманом Кубанского казачьего войска: «Те, кто говорит, что возрождение казачества в 90–е – проект Кремля, просто не были у нас на Кубани. Это было настолько массово! Такой взрыв мощный! Властям это не нравилось довольно долго, это потом они уже поняли, что с казаками надо дружить… Представляете, когда на площади тысяча бойцов требуют отставки губернатора? Могут ли депутаты руки против поднять? Вот так и было 30 июня 1992 года. Войско потребовало отставки, и губернатора Дьяконова сместили!»

Возрождение обошлось без разгула «вольницы»? И криминала, и сепаратистских тенденций было через край. Власти не успели оглянуться, как съезд казаков в Армавире провозгласил свою Средне–Кубанскую республику, а весной 1992 г. казачки выкинули арендаторов из бывшего горкома комсомола и устроили в здании свой штаб. Через месяц свои требования обнародовали в местных СМИ и брюховецкие казаки Всекубанского казачьего войска: «…запретить работникам милиции заходить на казачьи дворы без санкции казачьей власти, считать проблемы казаков семейным делом, дать казакам право на хранение и применение огнестрельного оружия…»

В Ростове–на–Дону едва не возникло новое национально–государственное образование «Область Войска Донского», или «Донская республика». Весной 1992 г. бойцы атамана Мороза в Минводах разгромили «азербайджанскую» ярмарку возле аэропорта. Ноябрьский рейд казаков в Краснодаре начался с проверки паспортного режима в общежитии Политехнического института, но завершился массовым избиением «студентов–инородцев». Под занавес лихого 92–го станичники атамана Будкова напали на райотдел милиции в Мостовском районе Кубани. Тогда было захвачено 85 пистолетов, 11 автоматов, 5 револьверов и боеприпасов на целую роту.

В Тимашевске бывший морской пехотинец и рукопашник, имевший боевой опыт, Сергей Доманин сколотил из казаков группировку, сумевшую выгнать из города дагестанского смотрящего Низама. Однако поборы меньше не стали, а каждый предприниматель в районе обязался фиктивно зачислять к себе на работу кого–то из казачков и выплачивать им зарплату. Дагестанских, армянских и цыганских предпринимателей доманинцы заставили платить вдвое большую дань, чем те платили прежде. Кроме того, они поставили на поток похищения людей.

Сложилась традиция: стоило пропасть коммерсанту или политику, как в органы власти обращались казаки, которым якобы предложили быть посредниками в вопросе получения выкупа. Однако у следствия не вызывало сомнения, что именно люди Доманина похитили и убили депутата Госдумы и директора колхоза «Октябрь» Юрия Полякова. Тело Полякова не найдено до сих пор, зато милиция изъяла видеокассеты с записями допросов и пыток других заложников. Одного из них привязали к столбу обнаженным, смочив половые органы подсоленным молоком, и подпускали голодных телят. Впоследствии в медицинском заключении напишут, что «травмы от зубов животного нанесли значительный ущерб здоровью».

Доманин был убит милиционерами при задержании в апреле 1997 года. На его похороны съехались авторитетные казаки со всего края. Впереди похоронной процессии, согласно казацким обычаям, вели осиротевшего белого коня Доманина, несли его шашку и все его награды. На похоронах были салют и сводный оркестр, на месте гибели установили железный крест, а атаман Таманского отдела Иван Безуглый называл лидера ОПГ «национальным героем Кубани».

Какие идеи казаки несли в быт людей? Традиционно–общинные, со значительным влиянием казачьих обществ на частную жизнь. Азовский атаман Сергей Сеник решил построить Станицу Счастья, которую в тех краях только ленивый не сравнивал с Городом Солнца Томмазо Кампанеллы. Сеник не скрывает: и Кампанеллу читал, и «Утопию» Томаса Мора. Молодой атаман (его избрали в 24 года) – убежденный трезвенник, казаки при нем учатся играть в шахматы. А еще мужчины обязаны носить бороду, женщины – косу. Сам облик Станицы Счастья должен быть традиционным, пасторальным: плетеные изгороди, сады, коровники. Ну и конечно, в семье должно быть не менее пяти детей, а с отстающими атаман ведет разъяснительную работу. Его подход люб казакам: Сеник весной 2014 г. получил на выборах в Азовскую городскую думу 88% голосов – местный рекорд.

Николай Кондратенко, сенатор и будущий губернатор Краснодарского края, собравший на выборах 1996 г. поддержку 82% земляков, называвших его «батька Кондрат». Призывал вешать на платанах «врагов России», а в одном из своих выступлений умудрился 62 раза употребить слова «жид» и «жидомасонство». Издал постановление №89 «Об организации государственной и иной службы членов казачьих обществ Всекубанского казачьего войска в Краснодарском крае» (президент Ельцин отменил его через пару месяцев как антиконституционное), практически превращавший казаков в личную гвардию губернатора! Кондратенко предвосхитил многие идеи, которые будут реализованы в путинскую эпоху: например, предлагал создать Патриотический союз молодежи (патсомол), многие черты которого были воплощены в движении «Наши».

Шоковые реформы Гайдара

Что случилось? С 2 января 1992 г. в России стартовали радикальные рыночные реформы, предполагавшие приватизацию, либерализацию цен, товарную интервенцию, конвертацию рубля. Провозглашая этот курс в октябре 1991–го, Борис Ельцин заверил сограждан, что «хуже будет всем в течение примерно полугода». Затем последуют «снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а осенью 1992 г. – стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей». Вроде бы все по учебнику: подобным путем уже отправились бывшие соцстраны Восточной Европы. Но чехи и поляки видели за неизбежной инфляцией и безработицей грандиозную мечту – уйти от коммунистического кошмара к высокоразвитой Западной Европе. Большинство россиян увидели в реформах только разорение народа «министрами–капиталистами». «Егор Кузьмич (Лигачев, сподвижник Горбачева в политбюро ЦК КПСС) лишил нас выпивки, а Егор Тимурович – закуски», – шутил народ.

На фоне возможного голода ввели свободу продавать все, что вздумается, везде, где захочется. Горожане высыпали к станциям метро, вокзалам и рынкам в таком количестве, что к июню свободу торговли начали ограничивать. К началу 1992 г. средняя зарплата в России составляла 1200 рублей – менее 10 долларов по тогдашнему курсу. На нее можно было купить 6 кг свинины, если удастся «поймать» ее в магазине – дефицит страшный. Когда цены понеслись вверх, многие предприятия остались практически без оборотных средств. Возник кризис взаимных неплатежей между предприятиями, которые стали увольнять персонал и задерживать зарплату. А куда жаловаться, если арбитража вовсе нет, законы в зачаточном виде, а суды рассматривают пустяковый иск по три года? План антикризисных мер предполагал сокращение закупок вооружений в 5 раз, государственных инвестиций – в 1,5 раза, сокращение армии, переход от плана к госзаказу.

А почему нельзя было провести переход к рынку постепенно, как китайцы? Из правительства объясняли: потому что раньше все разумные реформы отвергались и сегодня страна подошла к краю, за которым голод и гражданская война. Россия уже не в состоянии платить проценты по внешнему долгу. По сведениям экономиста Евгения Ясина, нормы отпуска продуктов по карточкам в большинстве регионов к концу 1991 г. составляли: сахар – 1 кг на человека в месяц, мясопродукты – 0,5 кг (с костями), масло животное – 0,2 кг. Товарные запасы мяса и рыбы в розничной торговле к концу 1991 г. сократились до 10 дней, запасы продовольственного зерна (без импорта) в январе 1992 г. составили около 3 млн т, при потребностях в 5 млн т в месяц, в 60 из 89 российских регионов запасы зерна были исчерпаны, и производство хлеба шло «с колес» непосредственно после завоза зерна, поступающего из–за границы. Зерно закупали только за счет внешних займов, денег не было даже на оплату фрахта судов. Вице–премьер Егор Гайдар впоследствии писал, что планировал отложить либерализацию цен до середины 1992 г., а к тому времени создать рычаги контроля над денежным обращением, но никакой возможности дальше тянуть не было.

Кто герой? 35–летний экономист Егор Гайдар, внук пламенного писателя–большевика Аркадия Гайдара, полный антипод Валентина Павлова – своего предшественника на посту премьер–министра страны. Впрочем, де–юре премьером Гайдар никогда не был, в пиковом для себя 1992 г. занимая должности то министра финансов и экономики, то первого зампреда правительства страны, то «исполняющего обязанности» премьер–министра. Однако газеты открыто писали, что мозговым центром «шоковой терапии» является Гайдар со своими сподвижниками Чубайсом, Авеном, Кудриным, Шохиным, Нечаевым, а президент Ельцин политически их прикрывает, оставаясь по совместительству председателем правительства. Политик из Гайдара получился неважный: бесил страну, на вопрос верит ли он в Бога, отвечая: «Я агностик». Народ решил, что он какой–то сектант, возможно, сионист. Небольшого роста, круглолицый, плешивый, сыплющий заумными терминами. Стране куда милее и понятнее был либерал–демократ Владимир Жириновский, обещавший дать каждой бабе по мужику, а мужику – по бутылке водки.

Но президент Ельцин впоследствии говорил, что Гайдар поразил его своей уверенностью: «Причем это не была уверенность нахала или уверенность просто сильного энергичного человека, каких было много в моем окружении. Сразу было видно, что Гайдар – не то, что называется «нахрапистый мужик». Это просто очень независимый человек с огромным внутренним непоказным чувством собственного достоинства. То есть интеллигент, который в отличие от административного дурака не будет прятать своих сомнений, своих размышлений, своей слабости, но будет при этом идти до конца в отстаивании своих принципов». Гайдара спрашивали, что бы сказал о его рыночных экспериментах его дед–коммунист. Отвечал: «Полагаю, дед сказал бы: «Не трусь!»

Удались ли реформы? Скорее, да. За неполный год Гайдару удалось преодолеть товарный дефицит, погасить гиперинфляцию, не допустить обвального роста безработицы и создать ключевые государственные институты современной России: налоговую систему, таможню, банковскую систему, финансовый рынок.

В вину младореформаторам ставят обесценивание вкладов граждан в Сбербанке и ваучерную приватизацию. Реформы сопровождалось многократным ростом цен – в 1992 г. индекс инфляции составил 2608%. Вклады граждан в государственные банки индексировались очень скромно. Грубо говоря, вклады 40 млн россиян, составлявшие треть ВВП страны, обесценились настолько, что суммы, которой в 1990 г. хватило бы на 50 кг сливочного масла, в декабре 1992–го едва хватило бы на 1 кг.

Народное возмущение ростом цен велико, его выразителем стал открывшийся 6 апреля 1992 г. VI Съезд народных депутатов России. В моде популярные лозунги «накормить народ» и «урезонить спекулянтов», а по сути – свернуть реформы. Гайдар в воспоминаниях так описывал принятие решений Съездом: «Практически с голоса, без обсуждения, без анализа материальных возможностей принимаются постановления, которыми правительству предписано снизить налоги, увеличить дотации, повысить зарплаты, ограничить цены. Бессмысленный набор взаимоисключающих мер». Если все выполнить, инфляция составила бы 300—400% в месяц, но объяснений правительства парламент не слушает. Приходится повышать зарплаты бастующим шахтерам (почему–то только им, а не учителям или врачам) и выделить 600 млрд рублей льготных кредитов на развязку кризиса неплатежей. Разумеется, простая раздача денег коммерсантам не решает проблему, а только разгоняет инфляцию.

Как решалась важнейшая проблема приватизации государственной собственности? При Гайдаре предприятия акционировались, по примеру ряда стран Восточной Европы, посредством ваучеров – приватизационных чеков. В теории все имущество предприятий страны было оценено в 1400 млрд рублей, и на эту сумму были изданы ваучеры номиналом 10 тыс. рублей, которые за 25 рублей получал каждый гражданин. Номинал значения не имел: в Нижегородской области один ваучер можно было обменять на 2000 акций РАО «Газпром», а в Московской области на 700 точно таких же акций. Между правительством и Верховным Советом велись споры: делать ваучеры именными или безымянными. Главе комиссии по приватизации Анатолию Чубайсу удалось реализовать рыночный вариант: безымянный ваучер мог свободно продаваться как акции или облигации.

Гайдар и Чубайс изначально не были сторонниками ваучерной приватизации: они предлагали постепенно продавать госсобственность по рыночной цене. Но тогда процесс мог занять десятилетия, а все самое вкусное досталось бы иностранным инвесторам, поскольку в постсоветской России априори не водилось богачей, способных заплатить за «Норильский никель» рыночную цену. Свои позиции через Верховный Совет активно лоббировали «красные директора», руководившие крупнейшими предприятиями с коммунистических времен. Впоследствии Чубайс объяснял, что они могли запустить приватизацию на еще более выгодных для себя условиях: «У коммунистических руководителей была огромная власть – политическая, административная, финансовая… нам нужно было от них избавляться, а у нас не было на это времени. Счет шел не на месяцы, а на дни».

В Восточной Европе власти нередко стремились передать контроль за предприятиями именно их руководству, которое хоть как–то умело ими управлять. Более «справедливое» распределение акций между всеми членами трудового коллектива привело к тому, что у пролетариев, нередко экономически безграмотных и пьющих, скупали ваучеры как сторонние люди, так и те же «красные директора». Виноватым в несправедливости оказался почему–то Чубайс: он и «натянул страну на ваучер», и «продал Россию буржуям». Перед стартом ваучерной эпопеи вице–премьер сказал, что ваучер соответствовал по стоимости двум автомобилям «Волга», а в реальности некоторые продавали его за две бутылки водки. Хотя рыночная цена поначалу составляла 10—12 тыс. рублей, а впоследствии упала до 3—4 тысяч.

Процент граждан, которые сумели стать, как планировалось, средним классом, получающим дивиденды от работы собственного предприятия в качестве миноритарных акционеров, был ничтожен. К 1994 г. в частную собственность перешли 70% предприятий, около 40 млн россиян стали акционерами, по факту оставаясь дешевой рабочей силой. Свое недовольство население обращало на тех же «министров–капиталистов». Чубайс оправдывался: «Мы не могли выбирать между «честной« и «нечестной« приватизацией, потому что честная приватизация предполагает четкие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990–х у нас не было ни государства, ни правопорядка… Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом».

Когда навыки жизни в СССР устаревали на глазах, как люди пытались адаптироваться? Больше нельзя было устроиться на завод или в поликлинику, вовремя получать зарплату и покупать на нее недорогие продукты. В той или иной мере предпринимателем стал каждый, решая вопросы: что можно продать на барахолке и что купить из еды? Где найти подработку и где не кинут с оплатой? В какой валюте держать накопления, если они вдруг сохранились? Стоит ли учить иностранный язык, чтобы уехать из страны? Новая Россия рождалась не столько сменой флагов, сколько насильственным изменением хозяйственного мышления.

Экономист Дмитрий Травин резюмирует: «Сквозь завесу нищеты, безумной инфляции и злости, вызванной потерей сбережений, уже проступали контуры будущего – наполненных магазинов, залитых огнями улиц, оснащенных компьютерами офисов. После 1992 г. прошлое все время отступало, хотя и огрызаясь арьергардными боями. Но в этом прошлом оставались мечты о счастье, которое когда–нибудь каким–то образом обязательно наступит. В этом прошлом оставались представления о том, что «коммуняки» есть единственная преграда, отделяющая порядочных людей от благоденствия. В этом прошлом оставались мгновения интеллектуального и духовного просветления, неспешные часы приобщения к искусству. Мир уходил – мир приходил. Стали ли мы с тех пор благодаря реформам и рынку более счастливыми? Вряд ли. Но мы стали другими».