Текст книги "Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего"

– Кого? – удивилась Ирина.

– Чемба, это я так моего верблюда называю. – Я как-то смутился, словно сказал какую-то глупость.

– Вот и не подумала бы. – Ирина негромко рассмеялась.

– А чего такого? – Я насупился. – У любого боевого коня в Средние века было свое звучное имя.

– А почему именно Чемберлен?

– Этот тоже важный очень. – Улыбнувшись, я потрепал верблюда по шее.

– Очень интересно вы с глюками общаетесь. – Ирина посерьезнела.

– Я уже говорил: общением это не назовешь, скорее обмен эмпатическими импульсами, что ли. Это я сам придумал такое объяснение…

– Хорошо, – теперь Ирина смотрела по-деловому, – я буду тренироваться по вашей системе: кажется, я поняла, в какое состояние надо входить и что чувствовать, как настраиваться.

– Зачем вам это? – Я вопросительно поднял брови.

– Я тоже хочу чувствовать природу аномалий. – Ирина решительно взглянула мне в глаза.

– Так можно и с ума сойти, – ответил я спокойно. – Глюки бывают разные – и агрессивные, и с очень мощным полем воздействия. Они непредсказуемы, они чужеродны…

– Но вы же нормальный? – Ирина пожала плечами.

– Кто вам сказал? – Я развел руками. – Я принимаю таблетки, пью спирт, бываю вспыльчив, мне снятся пророческие сны, я слышу голоса и ощущаю мысли разных людей, и еще кричу по ночам. Неплохо? Вы, кстати, тоже: я, когда с вахты шел спать, – вы крикнули пару раз, а Сибилла вас успокаивала…

Ирина вздрогнула, и лицо ее даже в бордовом призрачном сиянии полумрака марсианской ночи слегка побледнело:

– Просто приснился плохой сон, и все… – Она посмотрела в мерцающую облаками красноватую темноту ночи, которую прорезали на юго-западе высокие гребни гигантских барханов охристо-лилового цвета.

– И мне тоже не очень… – со вздохом согласился я. И, помолчав, продолжил: – А возвращаясь к тексту, скажу, что та информация, которую Джованни так пафосно и прозрачно придал огласке…

– Вы считаете, это он писал?

– Скорей всего – да, я нашел сегодня вечером в кармашке рюкзака итальянца синий восковой мелок – он его украл у Дроновой и оставил себе на случай, если с ним что-то случится, а я не пойму, от кого письмо. Он чувствовал за собой наблюдение, наверное. Так вот по поводу его текста становится понятно: некий очень важный объект, с которым, скорее всего, был связан ваш муж, находится где-то на нашем маршруте, возможно в районе вулкана Олимп, и у вас есть какая-то возможность на этот объект проникнуть: ваш муж как-то этому поспособствовал. А «плохие парни» об этом знают и хотят этим воспользоваться, поэтому в нашей группе есть «чужой». И вся эта катавасия[13]13
  Катавасия (греч. – схождение) – ирмос, исполняемый в конце каждой песни канона (чаще всего только после 3, 6, 8 и 9‑й). Название происходит от предписания Типикона (19 гл.): «…Для пения катавасии певцам 2‑х хоров (клиросов) следует спускаться со своих мест и сходиться на середине храма, что приводит к определенному нарушению порядка монастырского богослужения…» В переносном смысле и есть – «беспорядок».


[Закрыть] с этим объектом связана с неким государственным переворотом. Мне показалось, что так.

– Это звучит логично, – вновь вздохнула Ирина, – но я никак не могу понять, как я могу что-то открыть, не зная зачем и не зная как?

– Значит, все гораздо проще, чем мы думаем. – Я обернулся на смену: не подслушивает ли нас кто.

– Как это проще? – удивилась Ирина.

– А что, если вы сами и являетесь ключом от этого объекта? Такого ключа враг отобрать у вас не сможет.

– О боже! – невольно вырвалось у Ирины. – Как это в его духе: он был уверен, что я буду повсюду с ним! Здесь, на Марсе… Но как я могу быть ключом?

– Пока вы проходили медицинское обследование, с вас могли снять отпечатки пальцев, сканировать сетчатку глаза, вживить микрочип…

– Это уже слишком! – Ирина возмутилась. – Он меня использовал?!

– Нет, – ответил я, примиряюще, – он улетал на Марс навсегда – не мог же он вас бросить? А так как вы летели отдельно, он подумал, что сам будет более заметен в этом случае, поэтому так поступил, обезопасив тем самым вашу жизнь. Он считал, что вам нужно всего лишь перелететь с Земли на Марс, а тут он бы вас уже встретил. Видно, он не догадывался о том, что враг в курсе его планов, иначе не поступил бы столь опрометчиво.

– Не знаю… дайте сигарету, пожалуйста…

Это была ее вторая сигарета, и, как ни странно, мне доставляло удовольствие дать ей сигарету: это своеобразно объединяло нас еще крепче.

– Да, – наконец произнесла она, закурив и закашлявшись, как и вчера, – в том, что вы говорите, есть здравый смысл, и скорее всего, так и было на самом деле, я не вижу других объяснений… И что нам теперь делать?

– Ни в коем случае не нервничать, а обострить чутье и наблюдать за всем, спокойно и внимательно, – сказал я. – Вы обещали мне, что будете тренироваться, как чувствовать глюки, вот и тут понадобится такое: я так часто вижу опасность заранее… Не всегда, конечно, но очень часто, как в ангаре с кадавром. Я действительно знал, что за дверью опасность… А кем вы работали на Земле, если не секрет? – решил я сменить тему разговора.

– Не секрет. – Она покачала головой. – Я занималась историей и лингвистикой, изучала древние языки народов Северной Европы.

– Я так и подумал, что вы с историей в ладу. – Я кивнул.

– Почему? – Ирина удивилась.

– Вы, как и наш эрудит Аурелиано, тоже подметили, что стихи современные.

– Надо же, – Ирина опять была удивлена, – все вы замечаете. А вы чем занимались?

– На Земле? – Я закурил. – Мы с вами коллеги, и это приятно: я преподавал мировую историю в университете, занимался археологией.

– Вот почему нам легко общаться, – улыбнулась Ирина, – вы тоже пытались понять человечество, изучив его историю…

– Возможно, – кивнул я задумчиво, улыбнувшись в ответ.

– А почему решили все бросить? – спросила Ирина с любопытством.

– Я нашел один монгольский курган под Алма-Атой – уникальный курган. – Я вздохнул. – Возможно, помощника самого Чингисхана… Но нам отказали в финансировании. Семейные проблемы стали возникать. Перспектив было мало – начался «тибетский кризис». Хотел даже стать наемником – навыки выживания в археологических экспедициях быстро возникают. Не жил я, а существовал, словно во сне, – мне иногда кажется, что меня не было на Земле, и родился я уже здесь, будучи Охотником. Вы правы в том, что на Марсе необычно, – да. Тут начинаешь острее чувствовать, приходят простые и верные мысли. Это трудно объяснить – легко и тяжело одновременно… Когда я встретился с вами, я был так удивлен…

Неожиданно я прервался. В мертвом пустынном безмолвии, нарушаемом только воем церберов и шелестом ветра, я услышал странный лязгающий шум где-то вдалеке. Будто пищали комары, и маленькие гномы били по маленькой наковаленке своими молоточками. Так как я был убежден, что ни комаров, ни гномов на Марсе нет (разве что где-то в секретных лабораториях), я подумал о плохом. Включил локационную антенну и перевел КПК в режим инфракрасного сканера. Примерно в километре от нас по плоскогорью, нам наперерез, двигалась группа точек – одна большая и несколько маленьких. Большая точка двигалась равномерно, а маленькие плясали вокруг нее в механическом ритме маятников. Реактор и разогретые сервоприводы!

Я обернулся на смену и поднял руку, делая знак остановиться, одновременно произнеся в шлемофон на частоте Йоргена:

– Ребята, тревога: прямо по курсу возможен боевой контакт. Предположительно что-то типа АШаТ‑5.

Я услышал нецензурную брань Йоргена и его выкрик:

– Группа, стой!

– Что случилось? – спросила Ирина.

– Небольшие неприятности.

Я опустил забрало шлема и включил прибор ночного видения.

Обшаривая взглядом плоскогорье справа, откуда и двигалась боевая машина, я заметил один отлогий склон, который шел вдоль стены плоскогорья прямо от нас, – преимущество небольшое, но все же…

– А что такое «ашат-пять»? – вновь спросила Ирина с тревогой в голосе.

– Автономный шагающий танк, – сказал я как можно спокойнее, чтобы не выдать волнения в голосе. – Это такой военный патрульный робот.

– Может, отойти подальше, и он нас не заметит?

– Радиус действия его сканеров – от шести до четырех километров, в зависимости от местности, он уже нас засек. Ирина, отходите с группой как можно дальше назад.

– Йорген, – крикнул я в шлемофон, – оставь Сибиллу с отдыхающими и дуй ко мне с РГК, Сибилле дай приказ отводить группу, хотя бы на километр. Как понял?

– А почему он собирается на нас нападать? – Ирина взяла в руки поводья.

– Потому что он тупая машина, которая патрулирует эту тупую пустыню, Ирина! Я сказал – назад! К группе!

– Не надо кричать на меня. – Она обиженно нахмурилась и тронула дромадера шпорами. – Будьте осторожны, – крикнула она, отъехав на несколько шагов.

Прибежал спешившийся Йорген с портативным ракетным комплексом на плече. Я тоже спрыгнул с седла и, развернув верблюда, похлопал по заду: Чемба послушно затрусил к удаляющимся туристам.

– Йорген, давай так, – сказал я. – Я возле склона его отвлекаю, а ты дуй вон в ту яму напротив – ты ведь неплохо с этой штукой управляешься?

– Странный, ты псих, что ли? – Йорген свободной рукой покрутил у виска.

– У него вариатор целей: я начну по нему шмалять из автомата, он до меня по углу не дотянется, а ты долби его в аккумуляторный отсек, только не по лбу. Помнишь, как тогда, под Пелопонессом?

– Тогда расклад был другой. – Йорген сплюнул на песок. – А если он примет группу за скопление живой силы врага и попрет напролом?

– Так тебе на кой эта пукалка на плече? – не выдержал я. – Долби его в корму – и дело с концом!

– Ты все-таки с приветом, Странный. – Йорген покачал головой.

Звуки зудения мощных сервоприводов и лязг суставов ходовой части машины стали заметно громче, отражаясь эхом от барханов и плоскогорья.

– Некогда спорить, Йорген! Я побежал.

И мы разбежались в разные стороны: я – к спуску с плоскогорья, Йорген – к яме. Пока я бежал, мне даже удалось увидеть его макушку, сверху, над камнями. Я поднажал (бег давался на Марсе легко), и вот несколько прыжков, потом кувырок – я подкатился к каменистой, засыпанной песком и пылью стене. Наверное, когда-то здесь хотели сделать спуск с горы. Я посмотрел в сторону ямы: Йорген тоже успел занять позицию – только верх шлема торчал над песчаным холмиком. Его позиция была опаснее моей: в зоне прострела танка, но моя задача опаснее его: отвлечь этого болвана на себя.

Камень, к которому я прижался спиной, стал мерно вздрагивать: «Вз‑з-з-з‑з – бух! Вз‑з-з-з‑з – бух!» Шагал стальной голем, выискивая свою жертву. Надрывно завывали сервоприводы, и вдруг шаги смолкли. Или его электронный мозг просчитывает цели, или… Вновь раздалась тяжелая поступь – хвала богам! Я заледенел при мысли, что он пошлет в сторону нашей группы одну из своих ракет.

Я имел уже дело с танками-роботами, но не так часто, чтобы считать эту задачу плевой, к тому же эти электронные мозги зачастую вели себя не совсем подвластно человеческой логике. Вдобавок этот бронированный цыпленок имел на вооружении крупнокалиберный пулемет, одну мелкокалиберную скорострельную пушку, пушку Гатлинга (пулемет с вращающимся блоком стволов, известный в народе как «мясорубка») и реактивный ракетный комплекс. Вот поэтому Йорген и крутил мне пальцем у виска: эта мощная мобильная огневая точка представляла угрозу даже для бронетехники, а мне хватит и пары пулеметных пуль. Но с другой стороны, грозная и смертельная машина на дальних дистанциях вблизи была более уязвима, появлялся шанс попасть в «мертвую зону» стрельбы. Да и я был в выгодной позиции.

Сердце бешено стучало, попадая в такт тяжелой поступи бронированного чурбана… Вот сейчас… сейчас я его увижу, над камнями спуска… И вот на фоне слегка фосфоресцирующих бордовых облаков тусклой марсианской ночи показался раскачивающийся стальной купол башни с песчаным камуфляжем… Как уши, торчали по его бокам две ракетных установки. Это действительно оказался АШаТ‑5, модель называлась, кажется, «Овод». В народе его аббревиатуру исказили до слова «шатун». Так называли почти все шагающие танки. Над камнями уже показались триплексы видеодатчиков, которые шли по периметру кабины. Я понял, что он и так меня засечет, буквально через секунду, да и инфракрасный сканер уже меня засек, просто я пока не представляю угрозы. Ну что же? Сейчас буду…

Я откинул забрало шлема, отключив ночное видение. Мне душно было в шлеме, не хотелось помехи стекла, а прицел автомата был помечен фосфоресцирующей краской.

Теперь аккуратно перевел предохранитель на стрельбу очередями, вскинул автомат, прицелился, задержал дыхание – и плавно нажал на спусковой крючок. Автомат ожил в моих руках и забился в пляске смерти, выплевывая в стальную тушу плотный поток свинца. Я целился в «глаза» его видеодатчиков, хоть это и не могло вывести из строя такую сложную боевую машину.

Автомат смолк, а я, ослепленный вспышками выстрелов, быстро, на ощупь переставил свежий, примотанный изолентой к опустевшему, магазин и перевел стрельбу на короткие очереди. Шаги умолкли, натужно завизжали сервоприводы, и башня стала медленно разворачиваться ко мне. Глаза вновь привыкли к темноте, и я успел заметить: два триплекса я разбил. Хотелось верить, что я остановил его в выгодной для Йоргена позиции. Один свежий, не испорченный «глаз» танка смотрел на меня из‑за гряды камней. Я послал в него короткую очередь. Танк «понял», что я представляю некую угрозу целостности его агрегатов, и определил меня как приоритетную цель поражения. Тут же загудел другой моторчик, но его звук отличался от звука серводвижков: это заработала «мясорубка», шестиствольный пулемет Гатлинга калибра 7,62. Я вжался в глубь скалы и заткнул уши. Раздался ритмичный стальной рокот, и засверкала за камнями пульсирующая вспышка. Поднялось облако песка, мелкого щебня и пыли. Завыли отрикошеченные вверх пули, и сильно запахло каким-то чужим, незнакомым порохом. Танк ослеп на правый бок, но его это не сильно остановило – инфракрасный сканер показывал меня почти в центре зоны стрельбы. Мне в лицо больно летели мелкие камни и пыль. Прищурив глаза, я заметил, что танк выбивает в скале небольшую выемку и скоро пули начнут ложиться в полутора метрах от меня. Я инстинктивно прижался к прохладному камню, а пальба продолжалась. Ну что там телится Йорген? В тетрис, что ли, заигрался?!

Я выхватил из разгрузки противотанковую гранату, выдернул зубами чеку и наотмашь швырнул ее по дуге в сторону выемки. Открыл рот, чтобы не оглохнуть. Рвануло! Крепко рвануло. В ушах раздался звон. Пулемет замолчал. Я уж было обрадовался, но услышал глухой лязг внутри башни и тихий стон сервомоторов: это автомат заряжения подтягивал блок механизированной укладки боекомплекта – болван перезаряжался…

Интересно, подумалось мне, а мог бы Йорген меня сейчас подставить, потому что я ему надоел в качестве командира? Ведь ничего никто не докажет! Работал же он раньше с отморозками? А у них так принято.

И в этот момент я крикнул в шлемофон:

– Давай, Йорген!

Зря я это сделал, наверное… В ту же секунду со стороны ложбины выросла белая мохнатая дорожка, и на лобовой броне танка расцвело красно-бурое облако, которое снесло немного дальше, назад! Гром! Блин! Касательное попадание, да еще и по лбу! Десять атомных батарей церберу под хвост! Наверное, когда я крикнул, Йорген целился, и мой выкрик сбил его с цели! Вот я идиот! Сам же не люблю, когда меня торопят!

Завизжали двигатели, закрутился пулемет, и опять заработало над ухом несколько отбойных молотков. Я с удовлетворением заметил, что ритм выстрелов теперь неровный, перемежается лязгом: значит, пару стволов ему гранатой перебило!

Но вдруг выстрелы врезались в спуск. Башня вращалась в сторону долины!

– Йорген! – заорал я в шлемофон, перекрывая грохот выстрелов. – Вали на хрен оттуда! Срочно!

И почти в ту же секунду – визг и глухое шипение: танк выпустил из обеих установок по ракете, ориентируясь на выстрел Йоргена! Низкий гром, гул эха… и над ямой, точно по центру, вырос огненный смерч, осветив пустыню на несколько сотен метров… Загудела земля, а башня разворачивалась ко мне, грохоча «мясорубкой»…

Все… кажется, Йоргену трындец… промелькнуло у меня в голове… промелькнуло столько всего сразу… И мне, значит, тоже… и… нет… До Ирины эта тварь не дойдет! Что? Не знаешь, что делать?! Беги теперь к яме и моли всех богов и чертей Марса, чтобы взрывом не покорежило РГК и чтобы запасная ракета была целой! Черт! Кажется, это и называют реальными проблемами! Как я побегу по линии огня?! Даже думать об этом не буду! Мне повезет… мне повезет! Я – везучий сукин сын! Слышите?! Боги Олимпа? Я за то, чтобы все кончилось хорошо! И вы, глюки! Знайте: мы хотим, чтобы все было хорошо! Жаль Йоргена, в сущности-то он парень хороший был… ну… Ну, железный болван, ты меня реально вывел из себя! Тебе хана! Молись своим разработчикам!

Была слабая надежда на гранату-невидимку: кроме дымовой завесы она еще распыляла металлическую пыль и излучала некоторые электромагнитные поля, что было бы помехой для любых сканеров, но это хорошо срабатывало в условиях военных бункеров, для аппаратуры слежения, а здесь, в чистом поле… Вот и проверим: вариантов все равно нет… Я медленно, упираясь спиной в камни, стал подниматься. По шлему звонко садануло камнем: к «мясорубке» присоединился крупнокалиберный пулемет. Пушку электронный мозг берег для бронетехники. И на том спасибо, мне хватит и этого. За камнями сияло пульсирующее зарево. Я вынул из разгрузки гранату-невидимку, слегка трясущимися пальцами выдернул чеку и швырнул ее туда… где танцевал смертельный огонь.

Сквозь грохот послышалось едва уловимое шипение. Отломился кусок камня на спуске, и пули стали врываться в песок и рикошетить от камней на расстоянии вытянутой от меня руки… К облаку пыли и камней стало примешиваться расползающееся белое пятно, похожее на вату. Я упал на четвереньки и пополз вперед, ближе к дыму, стараясь не думать о том, что в меня может попасть рикошет… Проползя два метра, с удовлетворением заметил, что башня за мной не разворачивается. Это придало мне уверенности – он меня потерял. Я задержал дыхание, нацелился в сторону ложбинки и, сделав резкий кувырок, вскочил на ноги и помчался со всех ног вперед, делая легкие зигзаги… Хоть и привык я к местной силе тяготения, но в такие моменты вспоминал ее очень добрым словом: на Земле такими прыжками не пробежал бы и чемпион мира…

Внезапно стрельба сзади стихла, и надрывно и жутко во внезапной тишине марсианской пустыни завыли моторы сервоприводов: заметил, сука!

Стала раскручиваться «мясорубка», а я заорал что есть сил! Несколько огромных прыжков, а сзади ударила пулеметная очередь… камни били меня по спине. Вот она! Черная воронка с оплавившимися краями! Прыжок… и я кубарем скатываюсь в пропахшую гарью горячую яму, а надо мной свистят пули, взрывая песок на краю воронки. Вот тебе! С мягким знаком!

Озираюсь по сторонам – ничего! В воронке не может что-то не остаться! А вдруг эта дрянь сейчас опять жахнет ракетами?

Словно в подтверждение моих мыслей пулеметный огонь стих. Я высунул голову и увидел, как сволочь втягивает пусковые ракетные стволы в башню: на дозарядку. И еще заметил: слева, в другой яме, лежит тело. Тело Йоргена, а рядом с ним – РГК, целый! Я перекатился в другую ложбину и начал судорожно стягивать ремень ракетницы с тела Йоргена. Тот вдруг зашевелился! Живой!

– Идите на хрен… – пробормотал Йорген. – Не отдам… не дам… отвали…

Я с трудом разжал его пальцы, вытянул из его разгрузки ракету, отодвинул затвор и быстро вставил ракету в паз. Затвор щелкнул. Я приник к видоискателю и поймал болвана в перекрестие электронного прицела. Болван вынимал свои «уши» из «головы» и смотрел четко на меня…

И вдруг справа в него уперся мерцающий тоненький красный лучик! Лазер!

Я на секунду повернул голову направо и увидел белого дромадера с сидевшей на нем Ириной, а Сибилла, буквально вцепившаяся в хвост верблюда, пыталась остановить это безумие! Ирина, что ты делаешь?! Этим бластером его полчаса прижигать надо!

Красная точка елозила по кабине. Болвану не понравился перегрев брони, и он медленно стал разворачивать башню в сторону Ирины! Ах ты, сволочь!!!

– Не‑э-э-э‑эт! – заорал я, выскакивая из укрытия с РГК в руках.

Все происходило как во сне: мне казалось, что действие вязнет в каком-то жидком стекле. Я медленно, продолжая бежать, приник к электронному глазку прицела и поймал в перекрестие целеуловителя станину, на которой крепились две суставчатых «ноги» танка, медленно вздохнул – и медленно нажал на кнопку пуска. Меня отбросило навзничь, а ракета с шипением и свистом устремилась к АШаТу. В ту секунду, когда моя ракета ударила по станине болвана, тот, на подогнувшихся манипуляторах шагохода, выпустил две дымные дорожки, и две ракеты веером прошли над дромадером и его всадником. Яркая вспышка… болван покачнулся, но удержался на ногах, хотя один шагающий блок заискрился и, скорее всего, заклинил. Это все я увидел в падении. И еще одно: вдруг раздался дикий свист и человеческий визг, и с вершины плоскогорья на башню болвана упала какая-то веревка, потом еще… болван накренился и упал набок, поливая пустые камни пулеметным огнем, а сверху на него прыгали какие-то люди в пестрых одеждах, и их было все больше и больше…

Вдруг болван затих…

Я вскочил, я был еще в горячке боя – и со всех ног, с автоматом на изготовку, матерясь и отплевываясь, кинулся к Ирине, рядом с которой, присев на одно колено, стояла Сибилла, держа свой «абакан», опершись локтем на ногу. Сзади, с пистолетом в руках, бежал полковник. На лице его была написана сосредоточенность хорошо дрессированной собаки. Я подскочил к Ирине, бросив автомат, снял ее с седла и, оттолкнув за верблюда, крикнул:

– Ложись!

Ирина послушалась, но продолжала сжимать в руке бластер, глядя с ужасом то на мое перекошенное лицо, то на освещенное невесть откуда взявшимися факелами место действия на спуске.

А на спуске творилось просто черт знает что: какие-то люди, по виду довольно дикие, облепили АШаТа как земные мухи… нет, как земные муравьи жука-короеда. В руках у них были электропилы, отвертки, молотки или просто железные палки. Они за секунды отдирали от болвана какие-то детали, откручивали приборы и орудия, выдирали проводку. Болван совершал изредка некие конвульсивные движения, когда тот или иной луддит[14]14
  Луддиты (англ. – luddites) – группа английских рабочих, протестовавших в начале 1800‑х годов против изменений, которые повлекли промышленный переворот, и считавших, что их рабочим местам угрожает опасность. Часто протест выражался в разрушении машин и оборудования. Луддиты считали своим предводителем некоего Неда Лудда, также известного как «Король Лудд». В марсианском контексте это приобретает несколько иной смысл.


[Закрыть] задевал какие-нибудь контакты электроцепи. Выглядели они на редкость причудливо даже для Марса: кожаные клепаные куртки, накинутые на драные комбезы, по центру лысовыбритых голов у некоторых из них красовались разноцветные гривы свалявшихся волос, физиономии и некоторые части тела были пестро татуированы. На некоторых были инфракрасные очки, и на шее и руках – железные цепочки и какие-то амулеты. Вот несколько накачанных парней в кожаных жилетах отвинтили крышу башенной лобовой брони, и она с гулким звоном упала на камни. Некоторые разбежались в разные стороны и вновь принялись за дело…

Полковник тронул меня за рукав.

– Как обстановка, сынок? – спросил он хриплым от волнения голосом.

– Дерьмовая обстановка, – резко ответил я, еще не пришедший в себя после боя. – Охотник Йорген контужен, он там. – Я кивнул в сторону воронки. – Сможете транспортировать его к группе и оказать первую помощь? Я прикрываю…

– Что это за парни? – спросил полковник настороженно.

– Я бы тоже выяснил этот вопрос, – сплюнув на песок, сказал я. – Возьмите дромадера гида группы и действуйте.

– Есть. – Полковник взял верблюда под уздцы и вполоборота, боком, держа в правой руке свой любимый «Ругер‑65», стал отходить в сторону бывшей ложбины…

Было сомнительно, что мы пусть даже и вчетвером уложим эту шайку маньяков человек в тридцать. Правда, автоматического оружия я у них не заметил: в основном дробовики и какой-то самопал разнообразный, но их было вдесятеро больше. И все же меня это пугало не так, как тупой робот, обвешанный всевозможными крупнокалиберными причиндалами.

Марс учил вникать в обстановку и сохранять спокойствие в любой ситуации, хотя во мне спокойствия сейчас совсем не наблюдалось: просто я знал, что нервничать сейчас уже поздно.

– Дэн, кто они? – послышался сзади хриплый голос Ирины.

– Пока не ясно, – ответил я, полуобернувшись.

Вдруг я заметил, что по склону спускается всадник. Он сидел верхом на черном быке и сам был таким же большим, толстым и черным. На голове его красовался спецназовский шлем, в который было вкручено спереди два болта, наподобие рогов. В одной руке он держал что-то вроде автомата УЗИ, а в другой – спецназовский щит со щелью бронестекла сверху.

Он зычно свистнул, и четверо амбалов, которые только что отодрали лобовую броню, подошли к нему, а затем эта тусовка направилась в нашу сторону.

– Огонь открывать по моей команде, – тихо сказал я.

Меж тем процессия приближалась. Для солидности я передернул затвор. Они услышали. Жирный негр, сидящий на черном быке, поднял автомат вверх, и бахнул одиночный выстрел. Сибилла даже не пошевелилась: молодец девочка!

– Люди в пустыне! – крикнул хриплый гортанный голос негра. – Клан Харлея видит вас на своей земле, и мы в кайфе! Да будет у вас крутой реактор!

Они подъезжали все ближе.

– Вольные Охотники Марса приветствуют клан Харлея и его могучих воинов! – в тон приветствию чужаков ответил я.

– Как вы подкатили к земле нашего клана? – все еще вежливо спросил затянутый в черную кожу жирный негр. Только сейчас я заметил, что между рогами его быка привинчен логотип фирмы «Харлей-Дэвидсон».

Говорил он вроде понятно, но какими-то странными конструкциями речи, с использованием неформального сленга. Его пальцы были увешаны кольцами и перстнями. Золото на Марсе ценится в основном как сырье для электроники, поэтому металл, праздно висящий на пальцах, свидетельствовал о его высоком положении.

– Мы держим путь в Персеполис, – ответил я. – Мы шли через эти земли с миром. Но на нас напал ходячий болван…

– Да, мы глядели, как вы сильно трамбовали шагавого. – Негр и его амбалы остановились в трех метрах от нас и закивали. – Наши охотники восемь лун следили за большим болваном. Он очень трудный танк, но вы дрались с ним – респект и уважуха! Назовите свои имена и погоняла!

– Я – Странный из долины Маринера, – ответил я, подняв руку. – Это – Сибилла из Одиссея, еще с нами Охотник Йорген с земли Ксанфа, он ранен. А эти люди – странники, попросившие нашего покровительства!

– Мы рады, что такие реальные воины помогли нашему клану в большой охоте. Вы имеете навар от этой победы, для вас, – негр покачал головой, – клан Харлея дает добро за добро! Сид Вишез[15]15
  Один из лидеров панк-рока (1957–1979). Полное имя – Джон Саймон Ричи. Впрочем, возможно, имеется в виду рестлер Сидни Рэймонд, чемпион 2012 года по рестлингу (показной постановочной борьбе). Он тоже взял псевдоним Сид Вишез.


[Закрыть] слышит мой голос!

– Спасибо вам, – ответил я с легким поклоном, – но нам ничего не нужно, разве что пару ракет для нашего РГК.

Негр с уважением посмотрел на наше оружие.

– Да, мы банкуем вам ракетами, – кивнул он с важным видом, – и тусанем вас по нашим землям.

Затем он повернулся к громиле, сидевшему справа, и сказал ему негромко:

– Анвар, говори всем, что у нас сегодня реальные друзья, эти воины. В поселок скажи, пусть кипешат к большой тусе!

– Благодарю за честь, которую вы оказали нам… – Я вновь слегка поклонился в знак уважения: продолжать сейчас войну было бы совсем не в наших интересах. Можно сказать даже, что нам крупно повезло, что мы напоролись не на отморозков, а на вполне мирное племя… Могло быть и по-другому…

Меж тем люди клана Харлея привели свой транспорт: около пятнадцати верблюдов, штук пять свиноконей, запряженных в самодельные тележки из дюралевых сеток, труб и залатанных автомобильных колес. Они грузили запчасти танка, возбужденно покрикивая на тех, кто оказывался менее расторопен. Лица у всех были довольные.

– Мы соберем наших людей и выступим за вами. – Я повесил автомат на плечо и поднял с земли РГК. Сибилла встала с колена и тоже закинула автомат на плечо. Ирина уже стояла на ногах.

– Так и замутим, – кивнул Харлей и тронул поводья своего засопевшего быка.

Кажется, молчать ему нравилось больше, много связанных слов давались с трудом, да и люди его в основном общались короткими фразами и разными звукосочетаниями, напоминающими междометия.

– Сибилла, будь другом, сходи за нашими верблюдами, и, если Йорген может ехать, дай группе команду выдвигаться: мне нужно поговорить с Ириной. – Я взял Ирину за локоть.

– Хорошо, я поняла, Странный, – кивнула Сибилла и, развернувшись, зашагала в сторону отдыхающих.

Я отцепил с пояса флягу, слегка дрожащими пальцами отвинтил крышку и сделал три хороших глотка, затем подвел Ирину к каменной гряде и развернул лицом к себе.

– Какого черта, Ирина?! – не выдержав, рявкнул я. – Зачем, чего ради вас понесло со своей игрушкой на боевой танк?! Вы представляете себе, что могло случиться? Вам что, в войнушку поиграть захотелось?!

– Перестаньте на меня кричать! – в тон мне ответила она. – Вам грозила опасность!

– Я не перестану кричать! – сказал я уже спокойнее. – Опасность грозила исключительно вам! Вы не послушались Охотника Сибиллу, – если бы я не успел выстрелить, вас бы размазало по песку двумя ракетами! Вы понимаете это?

Ирина обиженно молчала, глядя в землю.

– Вас могли убить… – тихо и упрямо сказала она.

– Это вас могли убить, – ответил я, глядя в ее сердитые серые глаза. – Без приказа любые самостоятельные действия в боевой ситуации могут грозить еще большими жертвами, чем вам может показаться. Вы будете меня слушаться хоть когда-нибудь?!

– Да! – недовольно сказала она.

Не знаю, что на меня нашло в эту секунду: я был в сильном эмоциональном состоянии, и внезапного порыва я остановить не смог. Я положил РГК на песок, по которому еще совсем недавно плясали пули, затем взял Ирину за руку, вторую руку положил на ее плечо, наклонился и, притянув к себе, поцеловал ее в губы. Меня продолжало колотить, но я не мог себя прервать. Я хотел носить на руках эту маленькую и отважную девушку, готовую броситься даже на танк, чтобы защитить меня… Я прикоснулся к ее холодным губам, которые были сомкнуты. На мгновение мне показалось, что она хочет отпрянуть назад. Но Ирина слегка разомкнула губы и ответила на поцелуй. Потом все же высвободилась из моих рук и посмотрела на меня своими большими удивленными глазами.

– Что это такое? – спросила она растерянно.

– Это акт сексуального домогательства, – ответил я, улыбнувшись. – Простите, я хотел вам сказать большое спасибо за вашу отвагу, которая в такой красивой и хрупкой девушке вызывает мое искреннее восхищение!

Я вновь поднял ракетницу с земли, повесил на плечо и, развернувшись, пошел в сторону группы. Ирина некоторое время смотрела мне вслед, а затем пошла за мной.

Группа уже продвинулась на некоторое расстояние вперед, к откосу спуска. Впереди шла Сибилла и вела за поводья наших с Ириной дромадеров. С огромным облегчением я заметил сидящего в седле Йоргена. Я подошел к нему и спросил, похлопав по колену:

– Ну как ты, старина?

– Что? – неестественно громко ответил он, слегка наклонившись ко мне.

– Я спрашиваю – дружище, как ты? – сделав ладони рупором, громко повторил я вопрос.