Текст книги "Раскаленная стужа"

Глава шестнадцатая

Рэннольф галопом подъехал к центральным воротам замка Грэстан и крикнул охраннику, пришпоривая своего скакуна:

– Скажи мне, Эшби уже уехал?

– Да, милорд, – ответил человек. – Больше четырех часов назад.

– Черт!

Он спрыгнул с седла и провел своего уставшего скакуна через ворота. Мэв была вольна уехать, но она глубоко ошиблась, если думала, что так просто отделается от него. Рэннольф отдал уздечку конюху и пошел через двор замка.

Если беседа с Мэв откладывалась, то это совсем не значило, что откладывается его объяснение с женой. По меньшей мере, он должен принести ей свои извинения, если она, конечно, примет их. Он мог только надеяться, что еще не совершил того, что предлагал Темрик, и сохранил надежду на примирение с женой.

Во время его краткого отсутствия двор замка преобразился. Западная его часть теперь была поделена заборчиками на несколько небольших площадок. В одних загонах стояли лучшие лошади, в других находились животные, предназначенные для стола; кроме того, там содержались быки и коровы, свиньи и бараны для лиц, не принадлежащих к духовенству, и слуг.

Для тех, кто отдал себя служению церкви, была заказана разнообразная рыба: от карпов до щук и угрей. Рэннольф готов был поспорить, что торговцы рыбой уже до отказа заполнили грэстанский бассейн, находившийся неподалеку от реки.

Несомненно, Ровена позаботилась о приобретении для важных гостей трески, пикши и моллюсков.

Джон Фоулер и его сыновья, как лорд Грэстан догадывался, работали, не покладая рук, чтобы наловить достаточное количество жаворонков, черных и обыкновенных дроздов, которые будут зажарены вместе с павлинами и лебедями. Эти блюда должны будут дополнить обычную светскую трапезу, состоящую из отлично приготовленных голубей, гусей и цыплят.

На свежей траве были разложены только что выстиранные постельные принадлежности, полотенца и скатерти. На веревках проветривались шерстяные одеяла. Прачки с полными корзинами белья шли по направлению к центральным воротам, а оттуда – к реке.

Внутренний двор был полон людьми и стоявшими тут же телегами. Все столпились у лестницы, по которой несли бочонки с вином и другую провизию наверх в замок. В холле так же, как и во дворе, кипела бурная деятельность. Его люди пытались найти место для будущих гостей, количество которых почти вдвое превышало наличие комнат. Несомненно, столовые переоборудовались, в комнатах делалась соответствующая перестановка.

Неожиданно Рэннольфа охватил непонятный страх, и он поспешно покинул холл. Едва ли сейчас было подходящее время разыскивать жену для разговора. Лорд Грэстан хотел сказать ей гораздо больше, нежели просто ограничиться дежурным приветствием. Он хотел многое объяснить ей, оставалось много вещей, о которых она больше, чем кто-либо другой, имела право знать. Придется подождать, если Ровена вообще захочет его выслушать. Своим прежним поведением он отнюдь не заслужил ее расположения.

– Милорд, – послышался голос дворецкого, отвлекший Рэннольфа от грустных размышлений. – Что вы здесь делаете? Я только что вернулся из города и не видел кортежа епископа. Неужели он уже приехал? – В его голосе послышалась паника.

– Нет, я просто вернулся раньше. Епископ ненадолго откладывает свое прибытие. Передай об этом миледи, хорошо? Самому мне сейчас не хватает смелости пройти через холл. Попроси ее не ворчать по поводу этой небольшой перемены и передай, чтобы она пришла ко мне, когда освободится. Я буду у Темрика в гарнизоне. Обязательно передай ей мои слова.

– Хорошо. Послать мне за вашим слугой?

– Нет, не беспокойся. Все, что мне потребуется, я найду у своего брата.

– Как скажете, милорд, – кивнул дворецкий, Рэннольф отпустил его, и тот поспешил по своим делам.

Лорд Грэстан вошел в замок через заднюю дверь, кивнув человеку, охранявшему этот узкий ход, и прошел через часовню в гарнизонную комнату, которая располагалась за холлом, прямо под его спальными покоями. Внутри было прохладно и темно, особенно приятно это было ощущать после целого часа быстрой езды под жарким солнцем в тяжелых доспехах.

Он со вздохом облегчения снял с головы шлем со стальной сеткой и шерстяную предохраняющую шапку.

Почему ему не пришло в голову, что Мэв захочет уехать раньше, чтобы не дать возможности лорду Грэстану переговорить с ее мужем. Однако, как ей это удалось? Сам Эшби никогда не покинул бы замка, не испросив предварительно разрешения у своего лорда. К тому же было не принято, чтобы гость покидал дом, лично не поблагодарив хозяина за гостеприимство.

– Рэннольф, – воскликнул с удивлением Темрик. – Что ты здесь делаешь? Я не слышал сигнала о прибытии кортежа епископа.

– Правильно. Потому что я приехал один. Темрик, я смертельно устал и изжарился под этим металлом. Помоги мне, пожалуйста, снять доспехи.

Рэннольф снял свою накидку и кинул ее на пол.

– Вот! – Темрик отпихнул ногой несколько валявшихся на полу коротких гвоздей и набросал на очистившееся место сена, – становись сюда. Эй ты, отложи кости и принести милорду воды и полотенце, чтобы он мог помыться. Вальтер! Принеси вина и чистый кубок, да поторапливайся!

– Проследи, чтобы он был хорошо вымыт, – добавил лорд Грэстан и опустился на колени у ног своего брата. Темрик медленно и аккуратно стащил длинную кольчугу. Освободившись от нее, Рэннольф тут же сам снял наколенники, потом сбросил свою защитную нижнюю одежду.

– И как только Гилльям выносил такое в Святой Земле? – Рэннольф с облегчением задышал полной грудью, холодный воздух нежно обдувал его разгоряченное тело. – Теперь я возьму этот кубок.

Солдат передал ему чашу и кувшин с вином. В это время Темрик отвечал на его вопрос:

– Он говорит, что у Ричарда было достаточно ума, чтобы они продвигались только в прохладные утренние часы. Но все равно были воины, получившие солнечный удар. Полагаю, Гилльям был слишком молод и глуп, чтобы поверить, будто он может умереть подобным образом, поэтому и остался в живых. – В его голосе слышалась насмешка. – «Большой человек – маленький мозг», я всегда это говорил.

– Только лишь потому, что ты не такой высокий, как мы, – возразил ему Рэннольф со смешком.

– Итак, что с епископом? – спросил Темрик.

Брат ответил, улыбаясь:

– Он приезжает не только ради моих интересов. Это раздражительный человек, к тому же, смертельно уставший от своей поездки через всю страну! Но епископ мечтает опять привлечь меня к службе короне. Похоже, архиепископ нашел новые обязанности английскому рыцарству.

– Конечно же, неоплачиваемые, – криво усмехнулся Темрик.

– Конечно, – ответил Рэннольф, делая глубокий глоток из кубка. Потом он наполнил его снова. – Во всяком случае, Освальд слишком старался. Вильям всегда хотел повременить со своим приездом сюда, пока моя дорогая теща и шурин не смогут присоединиться к нему. Он сказал, и, честно говоря, я должен с ним согласиться, что пригласил их приехать, пока епископ является моим гостем, – это все равно, что предложить, чтобы его решение склонилось в мою пользу. В конце концов мы просто расшаркивались друг перед другом, каждый старался превзойти другого в вежливости. Наконец, было решено, что мы с миледи должны покинуть Грэстан, пока он проживает в нем и ждет наших родственников. Гилльям должен играть роль гостеприимного хозяина и главы охотников. Если сохранится изобилие продуктов в наших кладовых, мои интересы тоже будут соблюдены.

– И куда ты едешь?

– Сначала в Апвуд, где останется миледи, потом в Эшби, чтобы предупредить сэра Джона о его жене.

Темрик удивленно приподнял брови, но ничего не сказал, только переставил поближе к брату кувшин с водой и взял в руки полотенце.

Обмывая свое тело, Рэннольф объяснил:

– Прошлой ночью я послал Ульрика принести одежду и доспехи из спальни. Когда он вернулся, за ним по пятам шла Мэв. Она обернула свое тело одеялом, а волосы распустила, всем своим видом откровенно предлагая себя.

Отвращение Рэннольфа при мысли о ее наглом поведении еще больше усиливалось. Действия Мэв глубоко оскорбили его гордость. И не только эта женщина считала лорда Грэстана способным на такое бесчестие, такого же мнения, кажется, придерживалась и его жена. Неужели и другие могли плохо о нем думать? Рэннольф ждал реакции брата на свою откровенность.

– И она была разочарована.

Легкость, с какой Темрик произнес эти слова вместе с непоколебимой уверенностью в голосе, были бальзамом на кровоточащую рану Рэннольфа, и он продолжил свой рассказ.

– Да. Когда она поняла, что я не поддамся на ее обольщение, то попыталась отомстить мне, заметив, что кое-что знает о смерти Изотты. Но она не знает всей истории и предположила самое худшее. Полагаю, что, сообщив мне о своей осведомленности, Мэв надеялась заполучить надо мной хоть какую-то власть. – Он на минуту замолчал. – Боже мой, зря она сказала эти слова. Именно тогда я поклялся, что переговорю с ее мужем, когда возвращусь домой. Теперь, похоже, она сбежала в Эшби; придется мне туда ехать.

– Тебя предупреждали, – сказал Темрик спокойно, – и не только твои люди. Неужели ты сам никогда не задавался вопросом, почему родственники ее первого мужа отвергли ее, а потом после его смерти не приняли?

Рэннольф слегка нахмурился.

– Но ты сам знаешь, что это вовсе не так необычно, особенно, если после брака не осталось детей. Гилльям и Ровена представили мне ее как сумасшедшую. Но я не хотел верить их заявлениям, потому что не видел никаких подтверждений этому, хотя прожил в одном доме с ней достаточно долго. Теперь я на всю жизнь привязал к Мэв бедного Джона. Если я ничего не стану предпринимать, этот брак навсегда останется пятном на моей совести. Интересно, думает ли она, что избежала моего намерения предупредить Джона?

Темрик отрицательно покачал головой.

– Нет, она слишком умна для этого. И к тому же предупреждена. Она уже позаботилась, чтобы Эшби безгранично доверял ей. Твое вмешательство в отношении любовной парочки ни к чему хорошему не приведет.

Рэннольф возразил:

– Сэр Джон – мой самый преданный вассал. Она никак не сможет его изменить. – Потом, вытирая лицо и тело грубым полотенцем, попросил Темрика: – Я знаю, что твоя одежда слишком коротка для меня, но не можешь ли ты одолжить мне рубашку? Мне нужно перекусить, после чего я намерен найти тихий уголок и немного поспать.

– Ищи сам, – сказал брат, открыв сундук.

– Хорошо, что твоя одежда мне не подходит, – размышлял вслух лорд Грэстан, – коричневая, коричневая, коричневая, да, – богатый выбор.

Темрик хлопнул его по плечу.

– Просители не выбирают, – сказал он, потом рассмеялся. – Ты можешь говорить, что смертельно измучен, но давно я не видел тебя в таком хорошем расположении духа.

Рэннольф надел свои рейтузы, потом взял рубашку Темрика из аккуратной стопки, лежавшей в сундуке.

– Итак, ты, наконец, решил поговорить с женой, – осторожно предположил Темрик.

Рэннольф надел широкую льняную рубашку, совсем не удивившись такому замечанию. Были моменты, когда старший брат понимал его лучше, чем он сам себя.

– Если того пожелает Господь, все еще можно будет уладить. Мне кажется, пришло время залатать прореху между нами, возникшую по моей вине, – сказал Рэннольф, закатывая слишком длинные рукава.

– Здравый смысл, наконец, возобладал?

Темрик передал ему ботинки.

– Подумал, тебе будет приятно, – ответил лорд Грэстан, подражая краткой манере речи своего брата, потом он крякнул, когда тот вновь неожиданно хлопнул его по плечу. Быстро закрыв за собой дверь, Рэннольф громко рассмеялся и направился на кухню.

Спустя два часа после отъезда Эшби Ровена спустилась во двор и направилась к конюшням.

Они должны быть приведены в должный вид, каждую лошадь необходимо хорошо почистить, а в стойла постелить свежую солому. Конюхи и грумы гостей будут спать здесь. Их следует поместить вместе со всеми слугами, которые работают при конюшнях и обычно спят рядом со своими подопечными лошадьми. Похоже, здесь им понравится. Находиться в свежевычищенной конюшне, на таком прохладном воздухе гораздо приятнее, чем тем, кто будет спать в замке.

Гилльям встретил Ровену на полпути к конюшням.

– В заднем крыле разместится человек десять. Все зависит от того, сколько лучших скакунов вы захотите здесь поставить, – сказал он. – Не представляю, какое количество людей мы сможем поместить вместе с нашими слугами.

Он внимательно оглядел ее с головы до ног.

– Вы сегодня совсем не похожи на великосветскую леди.

На лице Ровены появилась мимолетная улыбка и тут же исчезла. Она дотронулась до своей накидки без рукавов, надетой поверх домашнего платья из серой ткани.

– Ильза хотела бы, чтобы я никогда так не одевалась, но для такой работы любое другое платье будет слишком нарядным.

Внезапно у нее свело живот. Она почувствовала сильную боль и схватилась за низ живота. Боль быстро прошла, но Ровена ощущала такую слабость, что сомневалась, сумеет ли дойти до гардеробной. Она быстро-быстро заморгала. Лицо Гилльяма стало раскачиваться и расплываться перед ее глазами. Она закрыла глаза и покачнулась.

– Ровена, – вскричал он и схватил ее за руку. Она наклонилась вперед и прислонилась к нему, потому что ноги перестали ее держать. Абсолютный мрак опустился на леди Грэстан, и только благодаря сильным рукам молодого рыцаря она не упала.

– Что случилось? – послышался его голос, как будто доносившийся за сотни миль. – Вы больны?

На какое-то мгновение Ровена погрузилась во мрак. Потом возвратился свет, но она все еще ничего не могла видеть. Затем вернулся слух, но звуки были странно искажены и неразборчивы. Она ощутила мягкую ткань одежды под своей щекой и сильные руки, обхватившие ее. Ровена попыталась встать, но не смогла. Ни одна мышца не повиновалась ей.

Женщина глубоко вздохнула и почувствовала, что боль в животе стихает, а зрение возвращается. Медленно она отодвинулась от Гилльяма и, шатаясь, сделала шаг в сторону.

– Мои извинения, Гилльям. Я не знаю, что со мной произошло.

Из-за ее спины послышался резкий голос лорда Грэстана.

– Произошло? Каждый на этом дворе мог видеть, что произошло.

Глаза Ровены расширились от шока, когда она повернулась и оказалась лицом к лицу со своим мужем. На нем были только рубашка и рейтузы. Это казалось невозможным. Если Рэннольф находился здесь, где же тогда епископ? Не было никаких признаков, что приехал высокий церковный сановник.

– Что ты здесь делаешь? – выпалила она.

– Кажется, я удивил вас обоих, – мрачно ответил Рэннольф.

– Значит, каждый мог видеть, что произошло, да, Рэннольф?

Ровена открыла рот от изумления.

Резкий тон Гилльяма поразил ее. Теперь ей навряд ли удастся оправдаться перед мужем.

– Ты можешь идти, – сказала она Гилльяму, отходя в сторону. – Я в состоянии теперь стоять сама, – добавила она громче. – Слабость прошла.

– Ты уверена? – спросил он ее нежным голосом, но эта нежность имела смысл, без сомнения, пакостить старшему брату. Ровена с ужасом уставилась на него. Он специально старался все представить в худшем свете. Отступая еще больше назад, леди Грэстан повернулась к своему мужу, глаза которого были прикованы к Гилльяму.

– Неужели у тебя не хватает мозгов на большее, чем стоять на виду у всех, находящихся в замке, и обнимать мою жену?

Внезапный приступ ярости охватил Гилльяма.

– Какое ты имеешь право подвергать меня нападкам? Я не сделал ничего дурного! – Его голос, словно стальной клинок, угрожающе звенел в воздухе. – Это и есть твоя доброта? Неужели я всю жизнь должен быть козлом отпущения? Я не намерен больше жить в этом аду с тобой, брат, – выпалил он. – Я уже принял свою кару в каменных долинах Священной Земли. Ты тогда позаботился об этом.

– Ты глупый юнец, – мрачно произнес Рэннольф, но ядовитости уже не было в его голосе. – Я тебя не собираюсь обижать. Я хотел только заметить, как неподобающе это выглядело.

И он протянул руку для мира.

– А если я назову это ложью? – выдавил из себя Гилльям.

Ровена чуть не задохнулась от изумления. Неужели это про него она однажды подумала, что он слишком молод. Ничего не осталось от прежнего мальчишки, теперь он выглядел достаточно возмужавшим рыцарем.

– Хорошенько подумай, прежде чем отвечать, – продолжал он.

– Как ты смеешь? – угрожающе спросил Рэннольф.

– Хорошо подумай, прежде чем ответить, – повторил молодой рыцарь. – Или, если хочешь, давай встретимся вон на том поле, и ты ответишь мне мечом. – Он замолчал, как будто ожидая, что лорд Грэстан примет его вызов, потом продолжал: – Пришло время нам разойтись, брат, и я с радостью сделаю это.

Медленной походкой Гилльям зашагал к воротам.

– Боже мой, – выдохнул Рэннольф, наблюдая за его уходом, – что я наделал?

Склонив голову, словно от боли, Рэннольф повернулся к Ровене, в его глазах зажегся бешеный огонь.

– Что, во имя всех святых, ты здесь делала? Почему ты упала в его объятия? Или таким образом ты решила отомстить мне? Устроить представление предо мной и моими людьми?

Ровена вскричала:

– Милорд, как я могла совершить подобное? Я даже не знала, что вы вернулись!

– Тогда это накладывает еще более отвратительный отпечаток на ваш поступок, не так ли? – спросил он с едким сарказмом.

– Прекратите! – выпалила она. – Зачем требовать у меня объяснений, если вы все равно намерены истолковать мои слова на свой лад? Мне внезапно стало плохо, и я чуть не упала в обморок. Он подхватил меня, когда я падала.

– Придумай что-нибудь другое. Эта ложь уже приелась после того, как столько женщин ее использовали. Если ты думаешь, что я поверю этому?!

Опять слова Рэннольфа задели ее за самое сердце. Неожиданно Ровена поняла, что, задевая ее, муж пытался облегчить собственную боль. Она сжала кулаки, и ее ногти больно впились в ладони. Злость, слишком сильная, чтобы ее сдерживать, кипела в груди женщины. С криком горького разочарования Ровена с силой ударила его в грудь кулаками.

– Ты идиот, дурак, – пронзительно закричала она. – Прекрасно! Ты видишь только то, что хочешь видеть, пожалуйста! Не Гилльям козел отпущения, а – я.

Она сорвала свою накидку и кинула в него.

– Вот, возьми это! Символ моего титула светлости в этом замке! Возьми ее обратно. Я не хочу иметь ничего общего с тобой и Грэстаном.

Ровена ударила его ногой и почувствовала, что удар пришелся в голень и причинил мужу острую боль.

Он вскрикнул и упал, но женщина была слишком разъярена, чтобы остановиться.

– Ты со своими стадами свиней обращаешься лучше, чем со мной, – выкрикнула она и повернулась.

Пыль поднималась из-под ее каблуков, когда Ровена бежала через внутренний двор к внешнему, а оттуда – к передним воротам.

– Миледи, куда вы? – закричал стражник, охраняющий вход. Он выскочил к воротам, пытаясь задержать ее. – О, пожалуйста, остановитесь! Вам нельзя выходить без сопровождения!

– Уйди с дороги, деревенщина, – огрызнулась она низким и полным ярости голосом. Он отскочил в сторону, и Ровена стремительно бросилась под каменную арку и побежала по узкой дорожке, ведущей к реке.

Глава семнадцатая

Шагая по тропинке вдоль берега реки, мимо городских стен, Ровена не ощущала ничего, кроме бушевавшего в ней огня ярости. Никто больше не станет глазеть на нее. В сером платье скромного покроя, с простым головным убором на волосах, она выглядела, как обыкновенная горожанка, которая спешит по своим делам.

Но едва покинув стены города, Ровена снова обрела способность думать. Здравый смысл подсказывал ей, что она и здесь не найдет покоя. Все эти поля и леса, сады и деревни – оставались владениями лорда Грэстана. Ей нужно убежище, которое находилось бы вне пределов досягаемости ее бывшего мужа.

На востоке есть монастырь, где она провела многие годы и куда заточила леди Мэв. Там примут ее, но сердце не выдержит такого испытания: быть близко от Грэстана и не иметь возможности вернуться сюда. Заплачет ли Джордан, когда узнает, что она ушла, даже не попрощавшись? Ровена вздохнула, но пути обратно больше не было.

Из-за городских стен внезапно послышались вопли и треск. Неожиданная сумятица оторвала ее от печальных размышлений. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что происходило. Ровена подобрала юбки, свернула с дороги и через поле побежала к лесу, к деревьям и кустам, которые могли укрыть ее.

Она обернулась на секунду назад и увидела всадника, выскочившего из ворот. Горожане, ругаясь, поспешно отступали в канавы по обе стороны дороги, чтобы не попасть под копыта бешено мчавшейся лошади. Снова ярость как будто прикрепила крылья к ее ногам. Но едва добежав до первых деревьев, она почувствовала за собой горячее дыхание лошади.

– Оставь меня в покое, – закричала она, внезапно сворачивая вправо. Здесь деревья были погуще, и лошадь могла идти только шагом. Она поднырнула под низко нависшую ветвь, судорожно ища глазами место, где бы заросли могли скрыть ее. Сучки и колючки царапали ее кожу, платок с головы слетел.

Ровена метнулась в другую сторону чащи. Но лорд Грэстан уже стоял там и ждал ее. С отчаянным криком она бешено замахала руками, защищаясь от него. Когда Рэннольф попытался схватить жену, она увернулась и помчалась назад, продираясь сквозь заросли.

– Ровена, это глупо, – прокричал он, догоняя ее. – Бесполезно, ты все равно принадлежишь мне.

Женщина издала яростный вопль. Споткнувшись, она схватилась за грубый ствол дерева, пытаясь устоять на ногах, но Рэннольф поймал ее за талию, и они оба упали на землю. Ровена попыталась освободиться, бешено колотя по нему руками и ногами, но он схватил ее за руки и больше не выпускал их. В одну секунду она оказалась лежащей на спине, в то время как ее руки были прижаты к земле, а он сидел на ней.

– Пусти меня, – закричала она, делая безнадежные попытки освободиться.

– Ты маленькая дурочка, – прорычал он. – Где были твои мозги, когда ты покинула мой замок? Сколько, подумай сама, ты сможешь прожить без моего меча, который защищает тебя?

– Лучше скорая смерть, чем мучения с тобой, – вскричала она, пытаясь сбросить его с себя.

– Еще лучше, если ты прекратишь сопротивление, – сказал он, и в его голосе послышалось такое веселье, что от удивления она затихла. В его серых глазах светилась теплота пробудившегося желания. Смех смягчил суровые линии вокруг рта, а на впалых щеках появились глубокие ямочки. Рэннольф опять стал тем привлекательным мужчиной, который так пленил ее в их первую брачную ночь.

– Я никогда раньше не охотился за женщинами. Мне показалось это… возбуждающим.

Гордость Ровены была задета, и она не смогла сдержаться.

– Ты смеешься надо мной!

Собрав все свои силы, она с новой энергией попыталась сбросить его с себя. Рэннольф опять рассмеялся.

– Да, но и над собой тоже.

Он отпустил ее руки. Когда она яростно заколотила по нему кулаками, муж вновь поймал их, будто тем самым показывая, что теперь с ней проблем было не больше, чем с мухой. Потом, удерживая оба ее запястья одной рукой, он в растерянности почесал в затылке другой.

– Ты можешь барахтаться сколько душе угодно, все равно я тебя не отпущу.

В полном бессилии она завопила, проклиная его и свою женскую природу.

Ровена не могла убежать от него или от их брака. Где бы она ни находилась – в его замке, в монастыре или в шалаше, – ее жизнь принадлежала ему. Когда Ровена осознала это, ее гнев начал постепенно утихать, и она сдавленно глотнула воздуха.

– Да, я твоя. Я признаю это. Но ты нуждаешься во мне только до тех пор, пока мое наследство еще не находится в твоих руках. Если я поклянусь помочь тебе заполучить мои земли, ты обещаешь отпустить меня?

Улыбка сошла с его лица, и глаза наполнились печалью.

– Боже мой, услышать свои слова, брошенные обратно мне в лицо, – прошептал он. – Я так плохо обращался с тобой, что не заслуживаю прощения. Скажи мне, что я тебя не потеряю.

– Потеряешь меня? – гневно переспросила она. – Ты не можешь потерять меня. Поскольку ты, как ты сам только что сказал, владеешь мной.

– Слишком поздно, – тихо прошептал Рэннольф самому себе. – Нет, Грэстан владеет твоим сердцем. Я не имею никаких прав на тебя, а сейчас по моей вине ты покинула единственное место, которое объединяло нас.

Он отпустил ее и сел рядом. От него просто исходила боль. Ровена почти физически почувствовала это.

– Темрик прав, я сам напрашиваюсь на проклятия. Сначала я разрушил свой дом, потом разбил судьбу моего брата, а теперь и твою. Даже Темрик уезжает. Никого больше не остается. Я один.

Ровена тихо лежала, тщетно пытаясь найти причину такой внезапной перемены. Над маленькой полянкой, где они находились, нависала крона из свежих зеленых листочков, таинственно шуршащих под кристально голубым небом. Нежный ветерок донес приятный запах растущих неподалеку лилий. Яркие солнечные лучи проникали сквозь листву деревьев, окрашивая волосы Рэннольфа в золотисто-каштановый цвет.

Взгляд лорда Грэстана был устремлен вдаль, а на лице лежала печать глубокой тоски.

Внезапно Ровена поняла, что если сейчас уйдет, то муж не будет ее больше преследовать. Так почему же она не поднимается и не уходит отсюда? Леди Грэстан больше не могла скрывать от себя правду, от которой старалась убежать все это время. Она хотела иметь не земли, не власть или замок, она желала его.

Ровена откинула назад волосы.

– Как я могу верить тебе после всего, что ты наговорил мне и Гилльяму?

Рэннольф вздрогнул, услышав голос жены. Казалось, он забыл о ней. Прошло какое-то время, прежде чем он заговорил:

– Увидев тебя в его объятиях, я был готов убить брата. Ты моя, а я видел, что он держал тебя. Слова сами слетели с моих губ. – Рэннольф уставился на свои сжатые кулаки. – Потом, когда я понял, что оскорбил его, то решил отыграться на тебе, чтобы облегчить свою собственную боль. Меа culpa,[20]20
  Моя вина. Виноват. (Лат.)


[Закрыть] – вздохнул он.

Сердце Ровены сильно забилось, когда она услышала эти слова. Он ревновал? Ее? Ровена дотронулась до руки мужа.

– Твои извинения приняты, – прошептала она, еще не веря в то, что произошло, опасаясь снова увидеть его нахмуренное лицо.

Рэннольф смотрел на жену, потом, похоже, удовлетворился тем, что увидел, и расплылся в мягкой улыбке. Суровость, которую Ровена так хорошо в нем знала, казалось, исчезла без следа.

– Мы очень странная парочка, а? Сначала ты шокировала наших слуг, набросившись на меня прямо перед их глазами, потом я сделал то же самое, но только в городе. Не сомневаюсь, что мне выльется все это в большую сумму штрафа, хотя не могу сказать, чтобы я очень сожалел, когда сшиб Горвеза. Что за помпезный осел! Несколько синяков принесут ему только пользу.

Ровена в растерянности уставилась на него.

– Ты сшиб его? – выдохнула она, наконец. – Но ведь он глава совета в этом году.

Среди всех членов городских гильдий этот человек был самым, самым надменным и самовлюбленным. Несомненно, он будет жаловаться и красочно расскажет обо всех ушибах, нанесенных ему.

Лорд Грэстан попытался скрыть усмешку, готовую появиться у него на устах.

– Он прыгнул в кормушку рядом с рыбной лавкой, чтобы не оказаться на моем пути.

– Бедняга, – попыталась сказать она, но, представленная ею картина вызвала у нее приступ смеха. Потом, неожиданно, слезы накатились на нее. Ровена закрыла лицо свободной рукой, отчаянно пытаясь сдержать свои эмоции. Но за этим всхлипыванием последовали рыдания, сотрясавшие все ее тело.

– Ровена, – глухо пробормотал Рэннольф и крепко прижал жену к себе.

Леди Грэстан спрятала лицо на его плече, и слезы ручьем полились из ее глаз. Она чувствовала мягкое прикосновение пальцев мужа, когда он нежно гладил ее по обнаженной шее.

Этот поток слез, казалось, смывал все стены, которые она так старательно возводила, стараясь забыть о своих обидах, которые когда-либо были ей нанесены. Ровена оплакивала покинутого ребенка, которым была в детстве, крах своих амбициозных надежд юности, боль, причиненную его пренебрежением к ней, и новое ощущение, которое она открыла в Грэстане, но пока не знала, как его воспринять.

– Мне так жаль, – мягко шептал он опять, касаясь губами ее щеки.

Наконец слезы высохли, задыхаясь, она начала хватать ртом воздух.

– Успокойся, дорогая, успокойся. Я не отпущу тебя, нет, теперь я не сделаю этого.

Ровена слышала его голос, чувствовала его доброту и нежность. А потом поняла, что здесь, в этом диком месте, вдали от всего, что было раньше между ними, они должны соединиться душой и телом.

Через тонкий материал рубашки ее пальцы чувствовали жар его кожи. Она провела рукой по его шее.

Рэннольф слегка вздрогнул, его голос затих, и только звуки живого леса раздавались вокруг. Он нежно взял ее пальцами за подбородок, Ровена подняла голову, и их губы встретились в жарком поцелуе. У женщины перехватило дыхание от его сладкой глубины.

Но не это было ей нужно. Ровена желала страсти. Она жаждала, чтобы эта страсть заполнила новую пустоту, образовавшуюся в ней. Женщина горячо целовала мужа, чувствуя, как его тело сотрясается от ее бешеной атаки.

Он гладил ее волосы, пока их губы были слиты в страстном поцелуе. Ее руки скользнули под рубашку и начали ласкать его грудь. Пальцами она нащупала узел на поясе его рейтуз.

Он застонал, откидываясь на спину. Потом, бормоча какие-то слова, Рэннольф сбросил с себя рубашку и скинул рейтузы. Ровена улыбнулась в ответ на его желание, которое было созвучно ее собственному.

«Мария, Матерь Божья, как же он красив», – подумала она. Широкий лоб, благородная линия носа, четкий рисунок рта, расцвеченного улыбкой. В его глазах пылал огонь страсти.

– Люби меня, Рен, – взмолился муж, в его голосе слышалось нечто большее, чем просто физическое влечение. – Я был холодным и неживым все эти годы, пока не пришла ты и не пробудила меня. Люби меня…

У нее перехватило дыхание от его призыва, от того, что он назвал ее уменьшительным именем. Со счастливой улыбкой Ровена встала и через голову сняла свое платье. На ней осталась только тоненькая льняная сорочка. Когда она захотела сбросить и ее, Рэннольф потряс головой:

– Позволь мне.

Он медленно поднимал вверх это легкое одеяние, целуя каждый кусочек обнажающейся кожи, от коленей до бедер. Ровена не могла больше выдержать ни секунды. Ее ноги подогнулись, и она упала ему на руки.

Он отбросил в сторону сорочку и начал гладить ее грудь, их губы вновь слились в едином страстном поцелуе.

Его ласки напомнили Ровене их первую брачную ночь. Однако здесь все было совсем по-другому.

Она вздохнула от внезапного возбуждения, поднявшегося в ней. Новое приятное чувство разлилось по всему телу. Это побудило ее к ответной ласке, но Рэннольф поймал жену за руку.

– Нет! – Он тяжело дышал, – если ты дотронешься до меня, клянусь, я взорвусь. Боже, я желаю тебя и на этот раз хочу доставить тебе полное наслаждение.

Умиротворенная, Ровена лежала в его объятиях, положив голову на плечо мужа. Ощущения постепенно ослабевали, и вскоре она погрузилась в сладкий сон.