Текст книги "Раскаленная стужа"

– Нет, – зарыдала она словно маленькая девочка, но он успокоил ее и продолжал.

– Тебе хотелось, чтобы все было иначе, но так не могло быть. Гилльям быстро закончил то, что ты только продлевала. А если этого не сделал бы мой брат, то за него постарался бы огонь.

Она вновь упрямо качнула головой, как будто хотела избавиться от его утешительных слов и успокаивающего прикосновения.

– Нет, я спустила бы его из окна.

Он не выпускал девушку из своих ласковых рук, пока Никола не села и не склонила голову на его широкое плечо. Слезы все еще текли по ее лицу, хотя она больше не всхлипывала.

– Дитя, он весил больше двадцати стоунов. Ты не справилась бы с этим, да и он не позволил бы этого. Отец приказал бы тебе покинуть здание. Он прожил свою жизнь, а твоя только начинается.

Глаза девушки снова закрылись, и, хотя слезы не прекращались, она выглядела уже гораздо спокойнее.

– Не плачь, – сказал Рэннольф, гладя ее волосы. – Ты не одинока. Я поклялся позаботиться о тебе и исполню свою клятву. – Когда он попытался поднять ее на ноги, она воспротивилась. – Оставайся здесь, пока не будешь готова. Мы не уедем без тебя.

– Ты делаешь это для дочери предателя? – Гилльям не высказывал своего мнения, пока его брат не оставил девушку.

– Ты будешь добр к ней, мальчик, потому что она спасла наши жизни. Если бы я пришел мгновением раньше, мы спасли бы и жизнь Джона. – Он поднял руку, чтобы предупредить недовольство, которое заметил в гневном взгляде брата. – Это длинная история. Пусть Никола сидит здесь и горюет. Куда ей идти? Теперь пойдемте. – Он притянул к себе жену, и они втроем пошли к крепостной стене. – Гилльям, скажи мне, как ты сумел добраться сюда так быстро?

Ответ брата был прозаичен.

– Помнится, я был здесь в марте по приказанию миледи и заметил, что известковый раствор в этом углу южной стены стал мягким от сырости. Я сказал сэру Джону об этом в день его отъезда из Грэстана после свадьбы. Когда Уолтер явился ко мне со своим рассказом, я знал, что у Эшби не было времени, чтобы укрепит стену. – Гилльям усмехнулся с мрачным удовлетворением.

– Я использовал баллисту, чтобы проделать брешь в уже размытом основании стены, и целая ее часть обрушилась вниз. После этого я перекинул несколько досок через ров, и мы вошли прямо во двор.

Рэннольф в изумлении уставился на молодого человека.

– Клянусь Божьей кровью. Ты расскажешь мне, что видел в остальных моих замках, ладно? Это оказалось очень легко для тебя. Мы лучше построим здесь что-нибудь покрепче, чем будем восстанавливать то, что было.

Ровена вдруг негромко вскрикнула и поднесла руку к своему горлу.

– Святая Мария, кажется, меня тошнит, – призналась она. – Мне нужно присесть.

Ее лицо побледнело от дурноты.

Рэннольф наклонился и поднял жену на руки.

– Отпусти меня, – тяжело выговорила Ровена, – ты навредишь себе.

– Нет, ни капли, – сказал он и переступил через обломки стены, снова обретая свободу.

Глава двадцать третья

– Палатка Гилльяма совсем рядом. – Рэннольф показал на мешанину телег, лошадей, вооружейных воинов и слуг, сгрудившихся у края леса, – осталось пройти еще немного.

Без дальнейших споров она крепче обняла руками его шею, Ровена сомневалась, что смогла бы пройти сама. Тупое утреннее недомогание сменилось короткими приступами сильной и резкой боли.

Через плечо мужа она видела руины южной стены и все еще горящий дом. От него остались лишь стены, объятые пламенем, лишенные крыши. Одна из массивных поперечных балок упала, проломив пол.

Над башней взвивался дым. Если бы Никола не освободила их… Ровена затаила дыхание и побоялась представить все ужасающие последствия. Немногие были так же удачливы, как они. Вокруг фундамента лежали тела убитых.

Кровавая бойня вылилась за пределы двора. Теперь Рэннольф прокладывал себе путь среди мертвых тел – воинов, павших в битве при обороне стены. Она узнала Ричарда, лежащего в грязной покрасневшей от крови луже.

Потом Ровена увидела деревню. То, что пять дней назад было таким прелестным и безмятежным, теперь являло собой обугленные остатки. Не осталось ни одного целого дома, но в лугах все еще паслись овцы, и скот не уходил с полей!

– Рэннольф, – вскрикнула она, – пошли кого-нибудь прогнать этих коров с поля.

– Только ты можешь думать о ячмене, когда мы только что спаслись от гибели.

– Предстоящей зимой нам понадобится любая мелочь, – колко возразила она. – Эта округа плодородна, она обеспечит нас всем необходимым, раз уж здесь больше некому жить. Я надеюсь, Гилльям не всех убил, иначе кто же соберет урожай?

– Он не убивал крестьян. Посмотри повнимательнее. Если бы я умер, это стало бы частью его наследства.

Гилльям только скорчил гримасу, когда они проходили мимо гигантского самострела – баллисты и груды камней, которые использовались в качестве снарядов.

– Я не хочу говорить об этом.

Он остановился у большого дерева, под которым стояла его палатка.

Рэннольф нашел походный табурет Гилльяма и усадил на него жену.

– Не лучше ли тебе прилечь?

Она покачала головой.

– Нет, сейчас мне лучше, – солгала Ровена. – Как ты думаешь, мы не можем еще отправиться в Апвуд? Мне хочется побыстрее оказаться в более приветливом месте.

– Ты способна держаться на коне? – спросил муж заботливо.

– Нет разницы, сидеть здесь или ехать, – ответила она. – Чем раньше мы там окажемся, тем лучше я себя почувствую.

– Гилльям, ты не можешь отрядить несколько человек и лошадей, чтобы мы могли добраться до Апвуда? Нам необходимо быть там, пока епископ не призовет нас в Грэстан.

– Да, – ответил рыцарь и распорядился:

– Альфред, я хочу, чтобы ты и еще десять человек проводили моего брата и его жену до Апвуда. Позаботься о лошадях.

Ровена положила руку на живот, как будто это могло облегчить ужасное напряжение. Так, чтобы Рэннольф не услышал, она прошептала:

– Держись крепко, малыш. Теперь уже скоро.

Рэннольф не услышал. Он повернулся к своему брату, чтобы спросить:

– Откуда ты взял камни?

Гилльям оглянулся на баллисту.

– Эти? Здесь неподалеку есть новая каменоломня. Возможно, сэр Джон готовился к стройке.

– Сэр Гилльям, – обратился к нему человек, но остановился в изумлении. – Лорд Грэстан, мы думали, вы погибли!

– Нет пока, – засмеялся ее Рэннольф. – Любимая, это Ален – инженер моего брата Джефри. Это он несет ответственность за ту дыру. Ты проделал здесь отличную работу.

– Да, когда сэр Гилльям сказал милорду, что ему нужна только моя маленькая игрушка, – он с нежностью указал рукой на осадную машину, – я должен признать, что у сэра Джеффри были свои сомнения. Но вот мы здесь, и дело сделано.

Подошли еще три человека, двое из них вели женщину в грязном домотканом платье, которая извивалась в их руках.

– Смотрите, кого мы нашли. Эти люди немного позабавились с ней, думая, что она была одной из служанок. Потом они поняли, что английский язык, которым она проклинала их, немного необычный.

Ровена напряглась, потому что это мог быть только один человек. Мэв подтащили поближе. Белокурые волосы женщины были влажными и грязными, лицо было в синяках, губа кровоточила. Платье было порвано.

– Леди Мэв, вы ли это? – вопросил Гилльям.

При звуке его голоса женщина замерла.

– А, безобразный мальчик, – выговорила она, поднимая голову. – Как тебе понравился вкус моей мести, а?

Она задохнулась от изумления, когда увидела лорда Грэстана, стоявшего рядом с братом.

– Рэннольф, – воскликнула она в ужасе, – но ты ведь был заперт.

– Да, ты потерпела неудачу, – сказал лорд Грэстан спокойно, но с тем же ледяным холодом в голосе, который слышался в словах его брата.

Он положил руку на плечо Ровены.

– Ты сделала все, что было в твоих силах, и все же этого оказалось недостаточно.

Избитое и окровавленное лицо белокурой женщины исказилось гримасой бешенства.

– Нет, черт бы взял эту маленькую стерву! Она поклялась.

– Ты обманула своего мужа и погубила его.

– Обманутая обманщица, – отозвалась леди Грэстан. – Ты столько раз использовала других, но не разгадала, когда использовали тебя.

Вдруг она почувствовала радость от того, что увидела эту женщину. Хорошо, что люди Гилльяма притащили ее сюда. В конце концов теперь нечего беспокоиться, что ее не найдут.

Женщина зарычала, потом обратила свои бесцветные глаза на Рэннольфа.

– Значит, ты не умер. Но разве твои глаза еще не открылись? Бедный Рэннольф, твой брат еще не достиг зрелости, как любовник. Если бы у тебя не было Джордана, я усомнилась бы в твоей способности иметь детей. Изотта выносила ублюдка твоего брата. А чье дитя родит твоя жена, раз ты не спишь с ней?

– Нет, – взревел Гилльям, закипев от боли и бешенства и хватаясь за рукоятку меча, чтобы выхватить его из ножен и прикончить леди.

– Рэннольф! – закричала Ровена, – не позволяй ему!

Рука ее мужа взметнулась, чтобы остановить меч брата.

– Подожди! – приказал он.

– Дай мне заткнуть ей рот, – взмолился Гилльям. – Она больше не будет извергать такой гнусной лжи.

Лорд Грэстан повернулся к Ровене.

– Почему ты просишь его остановиться? Сегодня она потеряла право на жизнь из-за своих преступлений. Никакие мольбы, в том числе и твои просьбы, не спасут ее.

– Да, Мэв должна поплатиться, – согласилась она, – если не за нас, то за смерть людей Эшби, которая теперь на ее совести. Но у нее есть право исповедоваться в своих грехах и получить их отпущение, прежде чем она предстанет перед лицом Создателя.

– Избавь меня от своей болтовни, – презрительно сказала Мэв.

Но Ровена продолжала говорить.

– Но, что не менее важно, она задала вопрос и услышит ответ, перед тем как умрет. Я не хочу, чтобы на душе твоего брата осталось ощущение, что он хотел ударить ее из страха перед прошлым, когда больше для этого нет причин.

Боль, которая немного притупилась, теперь достигла предельной силы и заставила ее заерзать на табурете.

Рэннольф несколько секунд смотрел на жену, потом медленно кивнул:

– Ты права. Гилльям, передай мне меч. Я не хочу, чтобы у тебя было искушение отрубить ей голову.

– Нет, – сказал его младший брат, чуть не плача, – нет, ты не должен слушать. Не позволяй ей говорить.

– Гилльям, прошу тебя!

Когда рыцарь неохотно вложил свой клинок в руки брата, Ровена увидела, как глаза Мэв загорелись удовлетворением. Итак, эта женщина все еще воображала, что имеет какую-то власть над ними, что она может использовать их прошлое, чтобы причинять страдания. Но это мечта скоро исчезнет.

– Теперь, – сказал Рэннольф, легко подбрасывая меч в руке, как будто проверяя его вес, – эта гнусная мерзавка задала вопрос, на который я хочу ответить. Она желает знать, чьего ребенка носит моя жена. – Мэв откинула голову назад с испуганным недоверием. – Это верно, ведьма. Ребенок мой.

– Нет, я не верю тебе, – в отчаянии проговорила она. – Неправда! Эта женщина – грубая и невоспитанная особа. Она не повиновалась тебе и оспаривала твои права в Грэстане. Она даже не понимает, что значит быть твоей женой. Эта глупая трещотка одевается, как простолюдинка, и ведет себя, как купчиха.

Отчаяние в ее голосе звучало почти искренне. На мгновение Ровена почувствовала к этой женщине что-то вроде жалости.

Но ее муж только мрачно улыбнулся.

– Ты предлагала мне свое тело, и твое отношение обещало многое. Но даже находясь в трауре, я сознавал всю твою порочность, потому что не мог переносить даже прикосновения.

Мэв выпрямилась, услышав такие слова, широко раскрыла глаза. Но лорд Грэстан еще не закончил.

– Могу ли я упрекать тебя за те преступления, которые ты совершила? Ответственность за эти поступки лежит и на моих плечах. Ты была нужна мне, чтобы загладить мою вину. А что ты наделала здесь, в Эшби? Пришло время положить конец твоему маскараду. Пользуясь своим правом, я приговариваю эту женщину к смертной казни за ее преступления. Ты, там, – он указал на человека, который стоял немного в стороне, – беги в церковь и приведи священника. Когда он исповедует ее, Мэв будет казнена.

– Убей же меня немедленно! – воскликнула преступница, поникнув головой, словно от безнадежного отчаяния.

Она безвольно прислонилась к плечу своего стража. Прошла минута. Спокойствие Мэв заставило окружающих ее людей утратить бдительность, когда она, внезапно вырвавшись, бросилась вперед.

– Но я возьму и ее с собой, – взвизгнула Мэв и яростно кинулась на Ровену, у которой не было времени даже закричать. Мэв жестоко сбила ее с шаткого табурета и сомкнула руки на нежной шее своей соперницы.

– Грэстан был моим! – закричала Мэв. Жадно хватая ртом воздух, Ровена попыталась оттолкнуть ее руки. Яростное выражение лица Мэв изменилось от удивления, когда она почувствовала, что ее поднимают в воздух за подол платья. Муж Ровены отбросил женщину в сторону, будто она была просто детской куклой. Меч Гилльяма, взметнувшись в воздухе, вонзился в ее плоть с убийственной жестокостью. Ровена лежала на земле, оглушенная падением, голова ее кружилась от боли. Новая ужасная судорога внутри нее неожиданно пропала, а между бедер разлилась странная теплота. Рэннольф был рядом, поднимая ее и крича, когда почувствовал в своих руках ее влажную юбку. В глазах у Ровены потемнело. Если ей суждено было умереть, то она скажет ему сейчас самое главное:

– Рэннольф, – прошептала Ровена, склоняя голову к нему на грудь, – я люблю тебя.

Она вздохнула.

Ровена долго находилась между сном и явью, но пробуждение потребовало от нее больше сил, чем можно было ожидать. Под ладонью она ощутила что-то теплое и слегка пошевелила пальцами. Тепло приблизилось, охватывая все ее тело. Каким-то образом это позволило ей открыть глаза.

Над ней находилась только темная, закопченная крыша. Она нахмурилась. Где была ее кровать, деревянный потолок, драпировки? Медленно, потому что это потребовало напряжения всех сил, она повернула голову.

– Рэннольф, – выдохнула она.

Его лицо было бледным от тревоги, а глаза – мягкими, но исполненными боли. Потом он улыбнулся и свободной рукой погладил ее по щеке. Рэннольф ответил на немой вопрос в ее глазах.

– Ты в доме повитухи в Айлингтоне. У тебя сильная слабость из-за потери крови, но ты молода и сильна и скоро поправишься.

Она закрыла глаза. В ней зияла пустота – там, где когда-то была жизнь. Ровена тихо заплакала.

– Да, моя любовь, наш ребенок умер. Но не горюй так. Скоро ты поправишься.

Она глубоко вздохнула, не открывая глаз.

– Домой, – прошептала Ровена.

– Когда ты окрепнешь.

Рэннольф поднял ее на руки. Он сидел на тюфяке, прижимая жену к себе и баюкая в своих объятиях, как в колыбели.

– Я думал, что потеряю тебя, – проговорил он глухо. – Я боялся, что ты умрешь, так и не услышав того, что у меня на сердце. Ах, Рен, я так люблю тебя. Без тебя я был бы только пустой оболочкой, каким я был до встречи с тобой. И ты могла умереть, не услышав от меня этих слов… Я не могу поверить, что так беспечно относился к твоей любви.

Слова Рэннольфа напоминали магическое заклинание, созидающее нерушимую связь между ними, которая соединяла их в одно целое. Этого нового ощущения хватило для того, чтобы излечить мучительную рану, оставленную смертью ребенка.

Ровена удобно лежала на его руках какое-то время. Может быть, она спала, потому что, пошевелившись, почувствовала прилив новых сил.

– Я люблю тебя, – прошептал он, наслаждаясь звучанием этих слов, произнесенных им впервые в жизни.

Ровена улыбнулась от всего сердца. Эх, знал бы ее отец! Он поступил с дочерью гораздо лучше, чем даже мог себе представить. Да, он мечтал, что у нее будет благополучие в доме и счастливая жизнь. Но он не подозревал, что нашел ей также и хорошего мужа, которого беззаветно любила она, человека, который любил ее больше, чем саму жизнь!