Текст книги "Западня свободы"

В последний раз, когда я видел этот самолет, в нем было шесть сидений. Теперь на месте последних двух стоял большой пластмассовый куб.

– Что это? – спросил я.

– Дополнительный бак с горючим. Еще семьдесят галлонов, что увеличит длину полета на две тысячи миль. Я подумала, что это может оказаться нам полезным.

Энергичная Элисон Смит предусмотрела все. Мне вспомнились слова Мейв: "Элисон сделана по жесткому образцу, девушке ничего не стоит сломаться под таким грузом". Я посмотрел на нее. Она изучала показания приборов, проверяла подачу кислорода, и ее лицо было спокойным и серьезным, ни малейших следов перенапряжения, которые подкрепили бы слова Мейв, Элисон слегка повернула голову, заметив, что я смотрю на нее:

– В чем дело?

– Кошка может смотреть на короля, пес может смотреть на королеву. Я просто думал о том, что вы красивы.

Она улыбнулась и ткнула большим пальцем куда-то себе за спину.

– Знаете, рядом с замком в Глэрни лежит большой камень. Говорят, что тот, кто поцелует его, становится завзятым льстецом. Насколько мне известно, вы и близко к этому камню не подходили. Наденьте-ка кислородную маску и будете выглядеть так же прекрасно, как и я.

Полет показался долгим и утомительным. Хотя маски снабжены микрофонами, разговаривать было неудобно, и вскоре я задремал в откинутом кресле.

Время от времени я открывал глаза и всякий раз видел Элисон, бодрствующую, внимательно смотрящую на горизонт или на приборы. Я касался ее руки, она поворачивала голову, улыбалась мне одними глазами и возобновляла свою работу. После четырех часов полета она ткнула меня локтем в бок и сказала:

– Испанский берег. Но мы не пойдем над Испанией. Полетим вдоль португальского берега. – Она развернула карту и с помощью транспортира стала рассчитывать курс. Движения ее были точны и экономны. Затем она включила автопилот и начала делать плавный поворот. – Это мыс Ортегал. Когда появится Финистерр, я снова сменю курс.

– Когда вы начали летать?

– В шестнадцать лет.

– А стрелять из пистолета?

Она помолчала, прежде чем ответить.

– В четырнадцать. Из пистолета, ружья и винтовки. А что?

– Просто любопытствую.

Итак, значит, Макинтош считал, что воспитывать профессионала надо с детства. И все же мне не удавалось представить себе девочку четырнадцати лет, целящуюся из винтовки. Между тем, я не сомневался в том, что она знает азбуку Морзе, флажковую сигнализацию, разбирается в программах для компьютеров и может разжечь огонь без спичек.

– Вы были в скаутах?

Она помотала головой.

– У меня не хватало времени.

Не хватало времени, чтобы быть скаутом! Она сидела, утонув в книгах, изучая языки, а если нет, то училась летать или стрелять в тире по мишеням. Я бы нисколько не удивился, если в узнал, что Макинтош постарался познакомить ее и с управлением подводной лодкой. Ну и жизнь, черт возьми!

– У вас хоть были друзья? – спросил я. – Сверстницы?

– Не много. – Она поерзала у кресле. – К чему вы клоните, Оуэн?

Я пожал плечами.

– Так. Праздные мысли праздного человека.

– Представляю, что Мейв О'Салливан пичкала вас всякими жуткими рассказами. Точно?

– Она не сказала ничего лишнего, – успокоил я ее. – Но можно ведь размышлять…

– В таком случае держите свои размышления при себе.

Она отвернулась и погрузилась в молчание. Я решил, что и мне стоит, пожалуй, на некоторое время замолчать.

Мы сделали поворот, пошли вдоль Гибралтарского пролива и начали снижаться. На высоте 10000 футов Элисон сняла кислородную маску, и я с радостью сделал то же самое.

Впереди показались очертания Гибралтарской скалы, вздымающейся прямо из голубизны моря. Мы сделали круг, и увидели искусственную гавань и взлетно-посадочную полосу, обрывавшуюся прямо над заливом, как на авианосце. Для Элисон, сосредоточившейся на радиопереговорах, это все было явно не ново.

Мы зашли на посадку с востока и, немного прокатившись по слишком большой для нашего самолета полосе, остановились. Затем Элисон подвела самолет к аэродромным зданиям. Посмотрев на них и на стоявшие вокруг военные машины, я мрачно сказал:

– Здесь, я вижу, служба безопасности на высоте. Как мне удастся просочиться?

– У меня есть для вас кое-что, – сказала Элисон, вытащив из папки паспорт и протянула его мне. Я раскрыл его и увидел смотрящее на меня с фотографии свое собственное лицо. Это был дипломатический паспорт.

– Он поможет вам быстро пройти таможенников, но не спасет, если вас опознают как Риардена.

– Ничего. Если даже они заподозрят что-то, паспорт собьет их с толку.

Офицер на паспортном контроле взял мой паспорт и улыбнулся. Стоявший рядом гражданский с суровым лицом скользнул по мне глазами и отвернулся. Вся процедура отняла три минуты.

– Мы остановимся в отеле "Скала". Свистните такси.

Если из тренированных Уилером албанцев выходили прекрасные слуги, то Элисон была секретаршей от Бога. Мне даже на секунду не пришла мысль о том, где мы преклоним наши головы этой ночью, но Элисон подумала и об этом. Алеку Макинтошу здорово повезло, хотя, впрочем, при чем тут везение? Ведь он же сам воспитал ее.

Мы расположились в двух номерах рядом и договорились встретиться в баре после того, как приведем себя в порядок. Я спустился туда первым. В этом отношении, как подумал я не без удовольствия, Элисон ничем не отличается от всех остальных женщин. Женщине нужно в полтора, а то и в два раза больше времени на прихорашивание, чем мужчине. Я уже успел выпить первый стакан холодного пива, когда Элисон присоединилась ко мне.

Я заказал ей сухого мартини, а себе еще пива.

– Что вы будете делать, когда прибудет Уилер?

– Прежде всего нужно выяснить, находится ли на борту "Артины" Слэйд, а затем придется предпринять небольшую пиратскую вылазку. – Я усмехнулся. – Обещаю, что перелезая через борт, не буду держать в зубах нож.

– Ну, и если Слэйд там?

– Сделаю все возможное, чтобы изъять его оттуда.

– А если не сможете?

– У меня есть приказ, предусматривающий подобную ситуацию.

Она холодно кивнула и мне на мгновение пришла в голову мысль, что может быть Макинтош и ей давал подобные указания.

– Исходя из того, кто такой Уилер и что он такое, не удивлюсь, если он член Королевского Гибралтарского яхтклуба – он ведь здесь часто бывает. Тогда, видимо, и станет на якорь где-нибудь поблизости.

– Где это?

– В полумиле отсюда.

– Давайте-ка посмотрим поближе.

Я расплатился с барменом, и мы вышли на яркий солнечный свет. Часть порта, предназначенную для яхт, заполнили разнообразные суда – большие и маленькие, парусные и моторные. Я постоял, изучая картину, затем повернулся к Элисон.

– Вон там повыше есть удобная площадка, где подают прохладительные напитки. Прекрасное место для ожидания.

– Мне надо позвонить, – сказала Элисон и исчезла. Продолжая смотреть на яхты, я размышлял о том, как мне забраться на "Артину", но ничего придумать не мог, так как не знал, где точно она бросит якорь. Вернулась Элисон.

– Прибытие Уилера ожидается завтра часов в одиннадцать утра. Он связывался с портом по радио.

– Прекрасно! Что будем делать до этого?

– Может, искупаемся, – неожиданно предложила она.

– У меня нет с собой плавок, – сказал я. – Никак не ожидал курортного отдыха.

– Ну есть же магазины, – возразила она. Мы пошли за покупками, и я приобрел плавки, полотенце и мощный немецкий бинокль. Затем отправились на пляж и плавали в Каталонском заливе. Это было очень приятно. Вечером посетили ночной клуб, и это было еще приятней. "Миссис Смит" оказалась человеком, сделанным из такой же бренной плоти, что и все мы.

3

На следующее утро в десять часов мы уже сидели на площадке и, посматривая на зону яхт-клуба, цедили что-то холодное и не слишком алкогольное. Мы оба были в темных очках, как кинозвезды, которые скрывают глаза, чтобы их меньше узнавали в толпе. Бинокль находился под рукой, бухта лежала перед нами как на ладони, и единственное, чего не хватало, так это «Артины», а вместе с ней Уилера и, возможно, Слэйда.

Мы особенно не разговаривали, так как трудно было обсуждать план операции в отсутствие яхты. К тому же Элисон накануне ночью позволила себе сильно расслабиться, чего, наверное, до сих пор с ней никогда не случалось, и сейчас сожалела об этом. Нет, она, конечно, не подпустила меня слишком близко к себе. Я, разумеется, попробовал к ней подобраться, но она меня отшила с натренированной легкостью. Но сейчас к ней вернулась ее обычное настороженное состояние, – мы были на работе, и ничего личного тут быть не могло.

Я с наслаждением впитывал в себя солнечное тепло. В Европе, и особенно в тюрьме, мне сильно его не хватало, и сейчас я просто разнежился на солнце. Вдруг Элисон схватила бинокль и направила его на маленькое судно, появившееся между северным и внешним молами.

– Думаю, что это "Артина", – сказала она.

Я как раз в это время делал глоток, и слова Элисон заставили меня поперхнуться и закашляться. Элисон смотрела на меня с беспокойством.

– В чем дело?

– Ничего себе наглецы! – воскликнул я, отдышавшись, и рассмеялся. – "Артина" – ведь это же анаграмма слова "Тирана" – столицы Албании. Эти негодяи открыто потешаются над нами. Только вы произнесли фразу, на меня нашло озарение!

Элисон тоже засмеялась и передал мне бинокль. Я посмотрел на судно, входившее в акваторию порта, оставляя за кормой пенистый след, и постарался сравнить его с теми фотографиями, которые недавно изучал.

– Очень может быть. Минут через пять мы выясним это наверняка.

Большая моторная яхта приближалась, на ее корме стоял человек – крупный блондин.

– Да, это "Артина" и Уилер. Признаков Слэйда нет. Естественно, ему ни к чему демонстрировать себя.

Яхта замедлила ход и бросила якорь. Я стал рассматривать людей на палубе. Двое стояли на носу у якорной лебедки, третий смотрел за цепью. Еще двое спускали на воду лодку, к которой затем спустили складной трап. Вновь появился Уилер и с ним какой-то человек в фуражке. Они сошли по трапу в лодку, где уже находился матрос. Заревел мотор, лодка отвалила от яхты и, сделав большой полукруг, направилась в сторону яхт-клуба.

– Уилер с капитаном, надо думать, – сказала Элисон.

Они вышли на берег, а лодка вернулась к "Артине". Матрос вернул ее к трапу и вскарабкался по нему на борт.

– Смотрите! – воскликнула Элисон.

Я повернул голову – к "Артине" приближался большой грузовой катер.

– Это заправщик, – сказала она. – "Артина" уже берет топливо и воду. Кажется, Уилер не намерен здесь долго задерживаться.

– Черт побери! Я надеялся, что она хоть ночь простоит. Предпочел бы забраться на нее в темноте.

– Похоже, что он явно спешит, – сказала Элисон. – Скорее всего, Слэйд там.

– Что толку, если мне не удастся попасть на яхту? Сколько она будет заправляться?

– Около часу, наверное.

– Достаточно времени, чтобы нанять лодку. Пошли.

Поторговавшись с каким-то портовым рабочим, мы взяли у него всего лишь за двойную цену моторку и вышли на ней в акваторию порта. Заправщик и "Артина" стояли теперь рядом, соединенные шлангами. Еще один член экипажа, видимо, механик, наблюдал за заправкой.

Когда мы приблизились, я сбавил обороты, и мы медленно пошли вдоль правого борта яхты ярдах в пятидесяти от нее. На палубе появилась еще одна фигура – китаец. Он скользнул по нашей лодке равнодушным взглядом и отвернулся.

– Это, вероятно, Чанг Ли-Ву. Уилер – любитель китайской кухни и берет с собой своего повара.

Я незаметно разглядывал китайца. Многие думают, что китайцы все на одно лицо. Это, конечно, чепуха, они так же отличаются один от другого, как все остальные, и я знал, что, если мне придется встретиться с этим человеком еще раз, то наверняка узнаю его.

Теперь мы находились со стороны кормы "Артины". Кормовые иллюминаторы были наглухо занавешены изнутри; сомнений не оставалось – именно там залег Слэйд.

Прибавив обороты, мы двинулись к берегу. В это время в лодку, пришвартованную к "Артине", спустился матрос, завел мотор и направился в сторону яхт-клуба. Он был быстрее нас, и когда я возвращал лодку владельцу, Уилер с капитаном уже возвращались на яхту. Они поднялись на борт, и трап убрали.

Час спустя я, сгорая от чувства бессилия и досады, наблюдал, как "Артина" подняла якорь и пошла в открытое море.

– Куда же он сейчас направляется? – спросил я Элисон.

– Если он идет на восток в сторону Греции, тогда вновь будет заправляться на Мальте. Это логично. Пошли выясним, какой маршрут он зарегистрировал.

Элисон оказалась права, что нисколько не обрадовало меня.

– Еще четыре дня? – в отчаянии вскричал я.

– Еще четыре дня, – сказала она. – Но, может, в Валлетте нам повезет больше.

– Надо что-то сделать с этой яхтой, чтобы она задержалась хотя бы на одну ночь. У вас случайно магнитных мин нет?

– Извините, нет.

Я мрачно смотрел на удаляющееся белое пятно яхты.

– Меня беспокоит этот китаец, – заметил я. – Но Слэйд должен бы быть обеспокоен больше.

– Почему это?

– Коммунистическая Албания сейчас вышла из-под влияния Москвы. Энвер Ходжа, их партийный босс, предпочитает следовать идеям Мао. Интересно, знает ли Слэйд, что он в руках у албанцев? Китайцы будут в восторге, если им удастся заполучить Слэйда – крупного английского и крупного русского разведчика в одном лице. Уж они его выжмут досуха, не особенно церемонясь в отношении методов. – Я пожал плечами. – А этот идиот думает, что он едет домой, в Москву.

Глава девятая

1

Магнитных мин у нас не было, но мне удалось по случаю раздобыть кое-что столь же эффективное, но намного более простое. Это было уже в порту Валлетты четыре дня спустя. За это время мы, расплатившись в отеле «Скала», перелетели на Мальту, где я по своему дипломатическому паспорту прошел через кордон так же легко, как в Гибралтаре.

Впереди было четыре дня, и на нас с Элисон вдруг снизошло каникулярное настроение. Небо синело, солнце ярко светило, вокруг – множество кафе с морскими блюдами и холодными винами днем и сравнительно недорогих ресторанов с ночными танцзалами. Элисон раскрылась как никогда прежде.

Я обнаружил, что какие-то вещи могу делать лучше, чем она, и это льстило моему несколько ущемленному самолюбию. Мы как-то взяли напрокат акваланги и отправились поплавать в чистой воде Средиземного моря, и тут выяснилось, что я управляюсь с этой техникой гораздо лучше, чем она.

Мы целыми днями плавали, купались и танцевали ночи напролет, пока не приблизился срок прибытия яхты Уилера. Была почти полночь, когда я вновь поднял тему мистера Смита. На сей раз Элисон реагировала довольно спокойно. Возможно, причиной был демон алкоголя, которого я усердно ей навязывал. Если бы она имела дело с врагами, она держалась бы, конечно, настороже, но в данном случае вино ей подливала дружеская рука, и она расслабилась.

Подняв бокал и глядя на меня сквозь янтарную жидкость, она сказала:

– Что вы хотите знать о нем?

– Он еще существует?

Она поставила бокал, слегка расплескав вино.

– Нет. Его больше нет. – Голос ее звучал печально.

– Развод?

Она яростно замотала головой, и ее длинные волосы заходили волнами.

– Нет, не то. Дайте мне сигарету.

Я дал ей прикурить. Она сказала:

– Я вышла замуж за человека по имени Джон Смит. Да, да, существуют люди, которых зовут Джон Смит, знаете ли. Был ли он разведчиком? Нет. Полицейским? Нет. Он был бухгалтером и милым человеком, и Алека это просто шокировало. Я не предназначалась для того, чтобы выйти замуж за бухгалтера. – В ее голосе послышалась горечь.

– Продолжайте, – мягко сказал я.

– Но я все же вышла за него замуж. И мы были счастливы.

– До этого вы жили со своим отцом?

– С Алеком? Где же еще? Но после свадьбы я не осталась в его доме, не могла. Мы с Джоном стали жить в районе Мэйденхеда. И я была счастлива. Просто потому, что я замужем, что стала хозяйкой дома и сама решала, что мне делать, о чем думать. Алек был страшно разочарован. Он лишился секретаря-автомата.

Я попытался представить себе Джона Смита – бухгалтера, сидящего на службе с девяти до пяти, который женился на Элисон Макинтош. Интересно, как он воспринимал всю ситуацию, если он вообще представлял ее себе. Трудно было вообразить Элисон, сидящей у него на коленях и говорящей: "Дорогой, ты женился на девушке, которая в сумерках может попасть из пистолета в коленную чашечку человека, которая водит автомобиль и самолет и может убить противника одним ударным приемом каратэ. У нас будет чудесная семейная жизнь, не правда ли? И как это все пригодится, когда мы будем воспитывать детей".

– Ну, а потом что?

– А потом – ничего. Неожиданная идиотская катастрофа на шоссе. – Ее лицо было спокойным и серьезным, она говорила, едва раздвигая губы. – Я думала, что умру. Правда. Я ведь любила Джона.

– Извините…

Она пожала плечами и протянула мне бокал, чтобы я налил еще вина.

– Желание умереть ничему не помогает, разумеется. Я потосковала, поразмышляла и вернулась обратно к Макинтошу. А что же оставалось? – Она глотнула вина и посмотрела на меня. – Согласны со мной, Оуэн?

– Наверное, да, – сказал я осторожно.

Она взглянула на меня и криво усмехнулась.

– Вы неискренни, Оуэн. Вы не хотите задеть мои чувства и сказать то, что думаете. Похвально…

– Не мне судить об этом…

– Не зная фактов, вы хотите сказать. Что ж, я вам сообщу некоторые. Алек и моя мать не ладили между собой. Я думаю, что они вообще были несовместимы. Он часто отлучался из дома, а она не понимала, в чем состоит его работа.

– Он занимался тем же, чем сейчас?

– Он всегда занимался этим, Оуэн, всегда. Итак, они развелись как раз перед тем, как я родилась. Я родилась в Вотерфорде, где и жила десять лет, до смерти матери.

– Вам было хорошо там?

Элисон задумалась.

– Не знаю. Честно говоря, я плохо помню те годы. Много потом наслоилось на впечатления детства. – Она затушила сигарету. – Думаю, что никто не назвал бы Алека идеальным отцом. Необычным – да, но не идеальным. А я росла немного сорванцом. Не любила возиться с платьями, играть в куклы. И он, наверно, этим воспользовался. – Она нервно потеребила скатерть кончиками пальцев. – Я иногда даже сомневаюсь, женщина ли я. Чему только не учил меня Алек! Мне все это, кстати, тогда очень нравилось. Я бегала на лыжах, скакала на лошади, училась стрелять, управлять самолетом – знаете, я ведь могу летать и на реактивном. Мне все страшно нравилось – даже математика и языки, – до тех пор, пока он не взял меня к себе в контору. И все удовольствие кончилось.

– Он посылал вас на оперативную работу?

– Три раза, – сказала она без выражения. – Все прошло успешно, хотя я страшно боялась. Но еще хуже посылать других на операции, и затем наблюдать, чем они заканчиваются. Я, кстати, их и планировала. Вашу в том числе.

– Я знаю, – сказал я, – Макинтош … Алек говорил мне.

– Я была единственным человеком, кому он полностью доверял. Это для нашей профессии очень ценно.

Я взял ее руку.

– Элисон, что вы думаете об Алеке? По-настоящему?

– Я люблю его, – сказала она. – И я ненавижу его. Вот и все. – Ее пальцы сжали мои. – Давайте потанцуем, Оуэн.

И мы вышли на полуосвещенный круг и стали танцевать под небыструю убаюкивающую музыку. Она прижалась ко мне и положила голову на мое плечо. Ее губы оказались вблизи моего уха.

– Знаете, кто я, Оуэн?

– Вы – чудесная женщина, Элисон.

– Нет. Я плотоядная орхидея. О цветах так обычно не думают. У них ведь не бывает челюстей, жующих зубов. Но вы видели, как какая-нибудь мушка подлетает к орхидее? Бедное создание думает, что это обыкновенный цветок, садится на него, и тут челюсти захлопываются. Это так неестественно, да?

Я крепче прижал ее к себе.

– Успокойтесь.

Она сделала еще пару движений, и вдруг дрожь прошла по всему ее телу.

– О, Боже! – прошептала она. – Давайте вернемся в отель.

Я расплатился по счету, присоединился к ней у выхода из ресторана, и мы прошли двести ярдов до отеля в молчании. Она все время крепко держала меня за руку. Так мы поднялись лифтом на свой этаж, прошли по коридору и остановились перед дверью ее номера. Дрожащей рукой она вставила ключ в замочную скважину.

В постели она вела себя, как сумасшедшая, как дикарь – на моей спине появились длинные царапины. Казалось, что вся ее неудовлетворенность своей изломанной жизнью, вырвалась наружу этой ночью. Но потом она расслабилась и успокоилась. Мы долго говорили – часа, может быть, два. О чем – не помню. О том, о сем, о жизни, о всяких пустяках.

Во второй раз все происходило гораздо лучше, Элисон была очень женственна и после сразу заснула. У меня хватило ума отправиться в свой номер до ее пробуждения. Я решил, что при трезвом свете дня она не слишком одобрит собственные действия.