Текст книги "Длинные тени"

Глава 12

– У меня была «Зум»-конференция с клиентом из Гонконга с двух ночи где-то до трех. До того я говорил с другим клиентом из Пекина с полуночи до часу. К пекинскому совещанию я готовился примерно с четверти двенадцатого, а к гонконгскому – после пекинского. И те, и другие опережают нас на двенадцать часов. Потом я принял душ, за ним скотч и отправился в постель.

Барри Дэвидсон принял душ и переоделся. После пары чашек кофе и двух бутылок воды он выглядел куда более собранным и сосредоточенным. Они снова сидели у него в кабинете. Тайлер вышел проветриться.

– Нам потребуется проверить сделанные вами видеозаписи и поговорить с этими людьми, – заявил Эндрюс.

– Вы в самом деле считаете меня подозреваемым в смерти Джулии? – вскинулся Дэвидсон.

– Супруги и бывшие супруги всегда становятся подозреваемыми, пока их алиби не будет установлено, – пояснил Декер.

– Вчера ночью я даже близко к дому Джулии не подходил.

Уайт бросила взгляд на Амоса.

– Ладно, давайте пройдем дальше, мистер Дэвидсон. Когда вы говорили со своей женой, не высказывала ли она каких-либо опасений, не было ли у нее проблем с кем-либо? Может, в деле, которое она вела?

– Мы с Джулией не… почти не говорили о ее работе. Я не юрист, и этот мир для меня совсем чужой. А она никогда до конца не принимала то, чем я зарабатываю на жизнь, хотя это обеспечивало нас очень хорошо.

– Как я понимаю, ваша бывшая жена изначально была при деньгах, а у адвокатов и федеральных судей доходы очень неплохие, – вставила Уайт.

– Я же не говорю, что был главным кормильцем или вроде того, хотя зарабатывал куда больше ее жалованья. По моему мнению, ей, как судье, сильно недоплачивали.

– Вам надо поднять этот вопрос в Конгрессе, – заметил Декер. – Когда вы в последний раз виделись или говорили с ней?

– Пару дней назад. Она хотела напомнить мне, чтобы Тайлер принял свое лекарство от аллергии. Ему надо начинать его прием заранее, до наступления весны. Я сам сижу на «Зиртеке» круглый год.

– А виделись вы с ней когда? Вы упоминали, что пару недель назад заехали к ней, чтобы забрать Тайлера…

– Джулии тогда дома не было. Дайте подумать минуточку… Ага, это было в школе. С неделю тому назад. В школе действует программа наград. Тайлер стал лучшим учеником-спортсменом года.

– Чудесно, – похвалила Уайт. – Уверена, вы оба им гордились.

– Он усердно трудится и заслужил это. Я в старших классах был так себе спортсмен, а в колледже и вовсе спортом не занимался. Отчасти его телосложение от меня, но Джулия была отличной пловчихой и теннисисткой. Атлетизм определенно достался ему от нее. – Он поднял к ним лицо, воплощавшее страдание. – Как… как ее убили? Мне никто не сказал.

Уайт переглянулась с Декером, и тот произнес:

– Ножом, мистер Дэвидсон.

– О боже мой! – Он схватился за голову.

Эндрюс достал свой телефон.

– Возле ее тела кое-что оставили.

– Что? – Дэвидсон поднял голову.

– Эту записку. – Эндрюс продемонстрировал свой телефон.

– «Res ipsa loquitor»? – Дэвидсон уставился на них. – Смахивает на латынь. Что это значит?

– Мы надеялись, что вы предоставите нам сведения на сей счет, а также о врагах, которые у нее могли иметься.

– Я не знаю латынь. И, насколько мне известно, врагов у нее не было.

– Я провел предварительную проверку ее прошлых судов, – сообщил Эндрюс. – Она вела ряд дел по наркотикам, синдикатам, бандам. Некоторые субъекты весьма опасны.

– Н-н… наверное. Я как-то ни разу не задумывался об этом, – признался Дэвидсон.

– И у нее был личный телохранитель. Не знаете почему? – спросил Декер.

– Тайлер что-то упоминал об этом после обеда с ней, так что я эсэмэснул Джулии, чтобы узнать, в чем дело. Она так и не ответила.

Декер с задумчивым видом кивнул.

– А у вас есть враги?

Дэвидсон удивленно вскинул глаза.

– Это у нее был телохранитель, не у меня.

– Может, она была осторожнее… Итак, есть враги?

Дэвидсон отвел взгляд.

– Н-нет… Нет врагов. Слушайте, я… я должен закончить этот разговор. Я… мне… меня тошнит. – И ринулся прочь из комнаты.

* * *

Выйдя из дома, они встали вокруг машины Эндрюса.

– Выудили что-нибудь из своей беседы с Тайлером? – поинтересовалась Уайт.

– Подтвердил алиби отца во всех отношениях, так что если только пацан не врет, чтобы прикрыть предка, в чем я сомневаюсь, Барри можно вычеркнуть из списка подозреваемых, если время смерти подтвердится. Тайлер сказал, что не видел никаких охранников в доме матери, когда был там. Но сообщил, что мать ему об этом сказала и что это из-за какой-то глупости, связанной с ее работой. Вероятно, это формулировка Тайлера, а не судьи.

– Как же он не видел там телохранителя?

– Ну, если охранник все время был снаружи и если прибыл и убыл, пока Тайлер спал, такое вполне могло быть. Надо получить эти сведения в компании.

– Значит, бывший муж может быть чист и свободен? – уточнила Уайт.

– Не обязательно, – возразил Декер. – Возможно, мы имеем дело с заказным убийством. Тогда его алиби не имеет значения.

Когда Амос уселся в машину и захлопнул дверцу, его телефон зажужжал. Он узнал номер.

Эрл Ланкастер.

Глава 13

_{– Какие-то проблемы, Эрл? – встревожился Декер.}

– Сэнди, Амос.

Он почувствовал, как внутри него что-то оборвалось.

– Сэнди? Что случилось? Она в порядке?

– Я пытался поговорить с ней о маме. Но не смог продвинуться ни на йоту.

У Декера отлегло от сердца.

– Эрл, у полицейского департамента в распоряжении очень хорошие психотерапевты. Они могут потолковать с Сэнди…

– Амос, мы пытались, – перебил явно впавший в отчаяние Эрл Ланкастер, – да всё без толку. Дело в том…

– В чем же?

– Сэнди хочет говорить с тобой.

– Со мной?!

Эндрюс завел двигатель, и Амос поднял голову. Уайт с любопытством смотрела на него.

– Зачем ей говорить со мной? – понизил он голос.

– Потому что она говорит, что ты никогда ей не врешь.

– Штука в том, Эрл, что я во Флориде по делу. И не могу сейчас вырваться.

– Ничего страшного. Она просто хочет поговорить с тобой. Сможешь сейчас? Она очень настаивает.

Декер посмотрел на Уайт, не сводившую с него глаз.

– Она хочет поговорить со мной сейчас? Что я должен ей сказать?

– Что… – Голос Эрла прервался. – Что ее маме пришлось уйти, но она всегда будет смотреть на нее сверху, приглядывать за ней, что-то в этом роде… – Декер услышал шум в трубке. – Ладно, Сэнди, ладно, он здесь.

Амос услышал шорох, когда телефон переходил из рук в руки. Потом раздался голос Сэнди:

– Ты Амос Декер?

Он подумал, не дать ли отбой. Но потом представил маленькое, преисполненное надежды личико Сэнди – и просто не смог.

– Ага, Сэнди, это Амос Декер.

– Я хочу к мамочке, Амос Декер, но никто не говорит мне, где она. Ты мне скажешь, куда она пошла? Пожалуйста?

В силу своей натуры Сэнди говорила громко, и, судя по выражению лица Уайт, она это слышала. Заметила беспомощный взгляд Декера и поспешно отвела глаза.

– Она… – пролепетал Амос, – твоей… мамочке пришлось уйти, Сэнди.

– Нет! Так говорят, но мамочка никогда-никогда не уходит, не сказав мне досвиданье. Она меня любит. Ты врешь мне, а ты никогда не врешь. – Она заплакала.

Декер подумал о словах, которые предложил использовать Эрл, но понял, что Сэнди увидит его насквозь, и это только все усугубит. Пусть она умственно неполноценна, но в некоторых отношениях куда прозорливее него. И это тот самый случай, потому что касается непосредственно сердца.

– Сэнди, ты меня выслушаешь?

– Нет, если скажешь, что мамочка ушла, не стану, – проговорила она сдавленным голосом.

– Ты… – Декер с трудом верил, что вот-вот скажет это, но ничего другого ему в голову не пришло. И он не хотел подвести Сэнди вслед за ее матерью. – Ты помнишь мою дочь Молли? Вы вместе играли.

Тон Сэнди тут же повеселел.

– Конечно, я помню Молли. Она была очень добра ко мне.

– А потом, помнишь, однажды Молли ушла, правда?

– П-правда.

– Я не хотел, чтобы она уходила, но ей пришлось, потому что… ну… у нее не было выбора. Она не хотела покидать меня, но кое-что ее заставило.

– Мамочка сказала, что с ней что-то случилось. Что кто-то сделал ей больно.

– Это правда. Кто-то сделал моей доченьке больно, и ей пришлось уйти, Сэнди.

Эндрюс встретился взглядом с Уайт. Вид у него был расстроенный и потрясенный. Покачав головой, она прижала палец к губам.

– И мамочке Молли тоже, – сказала Сэнди. – Я помню.

– Да, и мамочке Молли тоже, они обе ушли вместе. Кто-то их заставил, они не хотели.

– Они сказали досвиданье?

– Сэнди, закрой глаза.

– Что, зачем?

– Просто закрой глаза, пожалуйста. Это важно.

– Ладно.

– Они закрыты? – спросил Декер.

– Да.

– Теперь подумай о своей маме. Что она делает?

– Она мне улыбается. Она всегда мне улыбается.

– Это правда. Каждый раз, когда твоя мама говорила мне о тебе, она улыбалась. Потому что она любила тебя больше всего на свете, как я любил мою доченьку.

При этих словах Уайт стиснула кулак и крепко прижала его ко рту. Глаза ее были закрыты, но из-под век сочились слезы.

– Ты видишь Молли, когда закрываешь глаза? – спросила Сэнди.

– Да, вижу, все время. И ее мамочку вижу. И, я думаю, потому-то они, и твоя мама тоже, так и не попрощались. Потому что когда говоришь «прощай», это значит, что мы больше не увидимся. Но мы увидимся. Ты видишь ее прямо сейчас. А я закрываю глаза, и передо мной Молли и ее мама. Я вижу их прямо сейчас, и они мне улыбаются. Так что никаких прощаний. Они всегда с нами, Сэнди. Надо только закрыть глаза и сказать: «Привет», и они к нам придут. Они прямо здесь, с нами. Всё время.

– Привет, мамочка, – проговорила Сэнди. – Это я, Сэнди.

– И даже если она вроде бы не отвечает, Сэнди, в голове ты знаешь, что она сказала бы. Молли всегда звала меня «папань». Так что прямо сейчас я слышу, как она так меня зовет.

– Мамочка зовет меня Сэнди-денди.

– Я знаю. И, наверное, она называет тебя так прямо сейчас.

– Я слышу ее. Правда-правда слышу. Это я, мамочка, Сэнди-денди…

– Ага, я тоже ее слышу.

– Я хочу показать ей новые платья, которые папочка мне купил.

– Уверен, она с радостью их посмотрит.

– Ты правда Амос Декер, да?

– Ага, я правда Амос Декер.

«К добру оно или к худу».

Несколько мгновений спустя в трубке раздался голос Эрла:

– Боже мой, Амос, не знаю, что ты сказал, но ее как подменили. Убежала наверх, хохоча во все горло и повторяя «Сэнди-денди» снова и снова. – Он помолчал… – Амос, ты еще там?

– Я еще здесь.

– Спасибо тебе большущее.

– Ага. Слушай, мне пора.

Дав отбой, Декер уставился на телефон. Эндрюс бросил на Уайт вопросительный взгляд.

– Отвезите нас к нашей прокатной тачке, – сказала она. – По-моему, пора нам заселиться в отель и перекусить. А может, и выпить.

Пока машина ехала, Уайт то и дело поглядывала на Декера. А он просто продолжал смотреть на телефон.

Глава 14

– Не стану спрашивать, не хотите ли вы об этом поговорить, потому что ответ знаю заранее.

Декер и Уайт сидели в обеденном зале «Даблтри». С едой было покончено. Амос взял пива, а Уайт вертела в пальцах бокал мерло.

Пропустив ее слова мимо ушей, Декер допил пиво и уже вставал, чтобы уйти, когда она сказала:

– У меня было трое детей, Декер. Сейчас только двое.

Он снова сел.

– Что стряслось?

– Разборка соперничающих банд на нашей улице. Палили почем зря. Одна пуля прошла сквозь стену нашего дома. Услышав шум, мой сын Донте сел в кровати. Пуля угодила ему прямиком сюда. – Фредерика прижала дрожащий палец к левому виску.

– Сожалею… Когда это случилось?

– Пять лет назад. – Помолчав, она опустила глаза. – Он был моим средним ребенком. Дети у меня шли прямо подряд. Мои биологические часики тикали. Я знала, что хочу троих. Думала, справлюсь, карьера в ФБР и все прочее… Пока мой бывший не ушел за порог, когда я еще вынашивала Джеки. К счастью, мама пришла мне на выручку. Я… меня не было дома, когда это случилось. Я была на… – Из груди ее вырвалось рыдание, но она быстро его подавила. Утерла губы салфеткой и подняла глаза, но избегая встречаться взглядом с Декером. – На задании.

Амос нервно стучал пальцами по столу. Он не хотел прерывать молчание, не зная, что сказать. Но наконец-то решился высказаться, поскольку чувствовал, что Уайт потребовалась немалая отвага, чтобы сделать столь душераздирающее признание. И она заслужила чего-то подобного в ответ.

– Сэнди – дочь моей прежней напарницы. У нее задержка умственного развития, так что она не может до конца понять, что с мамой. Потому-то ее отец мне и позвонил. У нас с Сэнди… что-то вроде доверительных отношений.

– То, что вы ей сказали, Декер, просто замечательно. Почти идеальное попадание в цель для данной ситуации.

– Обычно я не говорю о том, что стряслось с моей семьей. Я этого просто не… делаю.

– Я тоже. Но я просто подумала, что нам надо сломать лед.

– Справедливо.

– Говорят, время лечит, но я в этом не уверена. Вовсе нет.

– Время не обязательно лечит, но дает перспективу и приглушает чувство утраты. Впрочем, не для меня. – Амос прижал палец ко лбу. – Я не способен забывать. Ни на йоту. Ничего не идет на убыль, ничего не становится лучше. Это новый выход кино каждый день, но кино то же самое.

– Но вы ведь помните и хорошие времена, правда? Лучше, чем мы остальные – свои. У меня начинает угасать часть того, что связано с Донте. Я не хочу этого, но у меня двое детей и карьера, поглощающая все, что у меня есть.

Декер потер рот.

– Одно другое не компенсирует. Это сорок бочек арестантов.

– Это я понимаю. А еще понимаю, что вы подвели черту с личными вопросами, так что давайте перейдем к профессиональным. Сегодняшние впечатления?

Декер автоматически перестроился.

– Барри Дэвидсон в чем-то юлит, только не знаю, в чем. Тайлер растерян и страдает. Хочу поговорить со службой защиты «Гамма» и узнать, почему они охраняли судью. И еще хочу знать, что олицетворяет записка. «Res ipsa loquitor».

– Я это уже слыхала, но для полной уверенности погуглила. Юридический жаргон. Означает что-то вроде «Вещь сама себя доказывает».

– Верно, я тоже это проверил. Должно быть, это важно, по крайней мере для убийцы, а значит, и для нас.

– Думаете, это проистекает из рассмотренных ею дел, что-нибудь из прошлого? И повязка на глаза тоже? Может, какой-нибудь осужденный решил, что она его зарыла? Правосудие не было слепым и все такое…

– Тайлер думает, что она взяла охрану из-за чего-то, связанного с ее постом судьи, – сообщил Декер. – Но она могла покривить душой на сей счет. Это могло иметь отношение к ее бывшему мужу. У Барри Дэвидсона есть деньги, процветающий международный бизнес. Он любит закатывать вечеринки, приглашает домой девушек – во всяком случае, по словам Тайлера. Он мог с кем-то облажаться или присвоить какие-то средства сомнительного клиента, и вот вам результат. С ним расплатились, убив ее.

– Или, как вы предполагали ранее, он мог нанять для этого кого-нибудь… Так или иначе, нужно проверить его финансовую отчетность.

– Эндрюс уже занят этим. Но давай обсудим возможность, что ее убил кто-то другой, потому что имел зуб на Барри.

– Но зачем убивать судью вместо него? – недоумевала Уайт.

– Может, если его убьешь, с деньгами распростишься навсегда?

– А если так, и он знает, кто это? Может, как раз об этом он нам и недоговаривает?

– Он либо скажет нам в конце концов, – произнес Декер, – либо разберется с ними сам, либо будет держать рот на замке, потому что боится – я бы отдал голос за это, – либо скроется, потому что напуган до усрачки.

– Мне нравится, как вы резюмируете. Так аккуратно и упорядоченно…

– Джеймисон сказала тебе о цвете электрик, правда? – Он искоса глянул на нее.

Не ответив, Уайт просто продолжала наблюдать за ним.

– Когда я вошел в дом судьи и на меня чуточку «накатило»… Я видел выражение твоего лица. Смерть равноценна цвету электрик. Ты это знала. Я прочел это по твоему лицу.

– Она сказала мне, да, – признала Уайт.

– Это была не праздная болтовня когда-то давно. Ты позвонила ей после того, как тебя назначили моей напарницей.

– И, надо воздать ей должное, Алекс не хотела мне ничего говорить. Она безоглядно вам предана, если у вас есть какие-то сомнения по этому поводу. Но я сыграла картой «между нами, девочками-агентами, говоря».

– Мне нужно знать еще что-нибудь о системе коммуникации между девочками-агентами?

– Я скажу, если это будет уместно. – Уайт помолчала. – Это вас раздражает?

– Нет. Вообще-то это единственное из всего сказанного тобой до сих пор, что заставило меня улыбнуться.

– Вы улыбнулись? – Она вытаращилась на него. – А то я что-то не заметила…

– Внутренне.

– Само собой, – усмехнулась она.

И они разошлись по своим номерам.

* * *

Тут же позвонив домой, Уайт поговорила с матерью и детьми.

Ей пришлось наверстывать уйму событий, хотя в отлучке она была не так уж долго. Приятно было услышать их голоса, особенно сейчас, после стольких перемен в жизни.

Пока она была занята этим, Декер сидел у себя на кровати, глядя в окно, где солнце уже давно угасло, но сквозь стекло был слышен рокот залива.

Закрыв глаза, он снова представил пистолет в руке Мэри Ланкастер. Пронаблюдал, как она подносит его ко рту, вставляет между губ, положив ствол на язык, потому что держать пистолет так очень неудобно. Потом ее палец скользнул к спусковому крючку. Наверное, она закрыла глаза, позволив мыслям унестись, куда требовалось.

А затем…

Открыв глаза, он встал и подошел к окну. Вид на океан был вдохновляющий: обширный, просторный, бескрайний, ровный, но при этом какой-то хаотичный, сумбурный, непредсказуемый. Потеряв жену и ребенка, Декер хотел лишь, чтобы его оставили в покое. Отчасти этот настрой сохранился и по сей день. И все же отчасти Амос страшился и остаться один-одинешенек. Порой он оставался один… наедине со своим рассудком.

«Мой постоянно меняющийся рассудок. Как и вся моя остальная жизнь. Вечная изменчивость, никакой стабильности. И, по словам добрых людей из института когнитивных способностей, поездка вот-вот станет куда более ухабистой».

Позже зажужжал телефон. Номер был незнакомый и не внесенный в контакты, потому что не было указано никакого имени.

– Декер, – сказал он.

– Агент Декер, это Хелен Джейкобс. Судмедэксперт.

– Я вас помню, мисс Джейкобс. Итак, оружие Дреймонта?

– Из него не стреляли. Однако есть еще кое-что.

– Что?

– Он был убит двумя пулевыми ранениями в сердце, это я подтвердила.

– Но?.. – подогнал ее Декер.

– Но еще я нашла, что в горло ему затолкали нечто, выглядящее как котлета денег.

Глава 15

Декер вытащил Уайт из номера, и они поехали в бюро судебно-медицинской экспертизы – одноэтажное приземистое бетонное здание, настолько уродливое, что казалось зазорным доставлять сюда останки, чтобы искромсать их на законном основании.

Хелен Джейкобс, одетая в длинный белый лабораторный халат, с волосами, собранными в пучок и спрятанными под голубую хирургическую шапочку, встретила их у двери.

– С агентом Эндрюсом вы тоже связались? – осведомилась Уайт.

– Да. Но он не ответил, так что я оставила ему сообщение.

– Пошли, – не утерпел Декер.

Джейкобс повела их по длинному коридору с обшарпанными белыми стенами, полом из дешевого ламината и жиденьким люминесцентным светом. Отперев одну дверь ключ-картой, она пригласила их внутрь.

Комната была снабжена столами из нержавеющей стали, раковинами и массой сточных отверстий, пил «Страйкер», скальпелей и прочих медицинских инструментов, штуковиной, смахивающей на фомку, весами для о́рганов, планшетами, лежащими на роликовых столах, и микрофонами, свисающими с потолка, чтобы прозекторы могли в реальном времени записывать свои мысли и выводы.

У одной стены за закрытыми дверцами шкафа находились выкатные лежанки: стена смерти, как ее всегда воспринимал Декер.

Едва Джейкобс отперла дверь, как Амоса сразу накрыло цветом электрик. Он заметил, что Уайт обратила на это внимание, но одарил ее таким взглядом, что она поспешно отвела глаза.

На одном из секционных столов лежал Алан Дреймонт. Вскрытие уже завершилось, однако Y-образный разрез, рассекающий его торс спереди, еще не был зашит. Декер увидел, что о́рганы уже изъяты, а затем уложены обратно в брюшную полость в пакетах для внутренних органов. Срезанный скальп был откинут ему на лицо; череп был вскрыт, мозг изъят.

Рукой в перчатке Джейкобс натянула кожу на место, восстановив лицо. С помощью щипцов раскрыв покойному рот пошире, она направила свет в отверстие.

– Теперь видно. Я не хотела извлекать, пока вы не прибудете.

Оба агента – Уайт пришлось предварительно встать на цыпочки – наклонились, чтобы посмотреть.

– Вы уверены, что это сделано после смерти? – уточнил Декер.

– Практически уверена, да.

– Практически? – Он оглянулся на медэксперта.

– Выстрелы в грудь явно его убили. Кровопотеря показывает, что сердце билось нормально, когда это случилось. А на теле никаких следов пут, оборонительных ран и даже борьбы.

Рассудок Декера опередил ее слова:

– То бишь человек, которому суют в горло котлету денег, должен хотя бы сопротивляться…

– Это все равно что быть удушенным насмерть, – подхватила Уайт. – Он бы дал отпор, или его надо было сперва связать.

– И у него сработал бы рвотный рефлекс, – добавила Джейкобс, – с сопутствующими следами в гортани и на языке и другими признаками. Нет ничего подобного, только ссадины, которые неизбежны при впихивании подобного предмета в чье-то горло после его смерти.

– Послание какого-то рода… – Декер поглядел на Уайт. – Наказание или месть?

– Это означало бы, что мишенью был Дреймонт, а не судья, – произнесла Уайт.

– А кто сказал, что он ею не был?

– И им пришлось убить судью, потому что…

– Она спустилась вниз, увидела происходящее и подверглась нападению. Затем убежала наверх, где ее и добили… – Амос замолк. – Но тогда почему записку и повязку на глаза оставили у судьи?

– Может, чтобы сбить нас со следа? – предположила Уайт.

– Вытащите это у него изо рта, – попросил Декер у Джейкобс.

Та выполнила это другими щипцами, и изо рта покойника медленно появились деньги – последнее, что когда-либо минует эти врата. Судмедэксперт положила их на чистую ткань на боковом столике.

Надев пару латексных перчаток, вытянутых из коробки, Декер принялся осторожно разворачивать деньги.

– Не похоже на Джорджа Вашингтона, Авраама Линкольна или Эндрю Джексона, – заметила Уайт, заглядывая сбоку.

На купюрах был изображен белобородый мужчина, смотрящий на зрителя, и чернобородый, смотрящий налево.

– Národná Banka Slovenska, – зачитал Декер. – Pätdesiat. Пятьдесят чего-то.

Достав телефон, Уайт настучала поисковый запрос. Подождала, и результат появился.

– Словацкие. Крона была денежной единицей до конца две тысячи восьмого года. Теперь у них евро. Двое мужиков – это святые Кирилл и Мефодий.

– Значит, личному телохранителю убитого федерального судьи запихнули в рот старые и больше не имеющие официального хождения словацкие банкноты после того, как застрелили его насмерть? – подытожил Декер.

Он развернул все купюры, посчитал сумму, достал телефон и перевел в доллары с помощью онлайн-калькулятора курса валют.

– По прежнему обменному курсу стоят меньше пятидесяти долларов.

– Но сейчас не стоят ничего, – прокомментировала Уайт.

– Похоже, кто-то хотел донести до нас какую-то мысль, – высказала мнение Джейкобс.

– Надо все разузнать об Алане Дреймонте, – подытожил Декер.

– Для начала хорошей отправной точкой будет его работодатель, служба защиты «Гамма», – откликнулась Уайт.