Текст книги "Мишень"

27. ХОРОШИЙ РАССКАЗ

Шеннон не мог понять, почему на бесконечных конференциях, которые проводил Маклеод, люди внешне держались спокойно, хотя в душе у них бушевали не очень понятные страсти.

Шеннон чувствовал себя гораздо лучше. Ему вернули скафандр. Кожа после мытья больше не причиняла ему хлопот, особенно после того, как он помазал ее мазью, которую принесла ему Бредли. Она называла мазь «детским бальзамом». Сначала Шеннон с подозрением отнесся к бальзаму, но оказалось, что он хорошо помогает – смягчает кожу и устраняет сухость. Теперь он постоянно носил скафандр и, когда мог, надевал шлем, экранируя таким образом низкочастотные волны органического и неорганического происхождения.

Надо было раньше тоже так делать. К сожалению, было невозможно надевать шлем на совещаниях у Маклеода. Если он был в шлеме, присутствующие чувствовали дискомфорт, их подозрения росли, и негативное излучение становилось сильнее.

И вот снова он сидит среди них с обнаженной головой, слушая слова и стараясь не слышать потайных мыслей говорящих.

Маклеод был недоволен, хотя вслух говорил: «Мы сделали значительные шаги вперед». Он сидел развалившись, сняв почти всю одежду, кроме самой нижней, в руке у него был стакан с ледяным напитком.

Частично недовольство Маклеода могло быть объяснено присутствием Султаняна, который предпочел подвергнуться карантину вместе с Шенноном, а не быть там, где он обычно жил. Элла сказала Шеннону: Маклеод думает, что это – «советские хитрости». По Уэбстеру, «хитрость» означает «действие, направленное на достижение цели нечестным способом», но так как Маклеод сам использовал «белую ложь» для объявления карантина, ему приходилось молчать.

И еще Маклеод излучал настоящую враждебность – и не только по отношению к Султаняну, а ко всем, кто собрался на это третье совещание в комнате с украшенными панелями стенами. Ему не хотелось в присутствии Султаняна обсуждать приготовления к вторжению риллиан. Отсутствие ясности по этому вопросу раздражало и беспокоило всех: и Эллу Бредли, и воинов Джонса и Сандерса, ученого Квинта и даже вновь появившегося Джэба Стюарта. Йетс и Есилькова, видимо, решили не утруждать себя присутствием на совещаниях.

Султанян снова спросил:

– Но, Шеннон, дружище, ты, должно быть, не все нам говоришь. Ты представитель великого народа, твоя родина – часть конфедерации, которой грозит опасный и беспощадный враг, да? Тогда ты должен знать больше о враге и рассказать все нам, чтобы мы лучше подготовились. Расскажи нам, не бойся. Времени мало.

Шеннон барабанил пальцами по шлему, который он всегда ставил себе на колено. Он боролся с желанием водрузить его на голову и заснуть. Люди продолжали задавать вопросы, на большинство из которых он не мог дать ответ.

От разговоров у него болело горло. Если бы он не был так твердо уверен, что здоров, он бы и сам поверил словам Маклеода о своей болезни. Но кожа больше не болела благодаря умыванию и бальзаму.

Он сказал:

– Друг Султанян, снова Шеннон говорит. На этот раз слушай лучше. Уши для слушания, используй их. У риллиан есть оружие. А-потенциал. У кириан нет. Оружие злое, разрушает. Споры много среди Сообщества Кири строить такое же. Некоторые говорили «нет». Но даже если «да», нужно научиться строить. Никто не знает как. Шеннон не знает, ученые Кири знают только в теории. Практика нет. Контроль А-поля – трудно. Открыть отверстие в пространстве-времени для энергии – как потом закрыть его? Открыть легко, закрыть трудно. Когда выходит энергия, как направить? Как регулировать? Вселенных много, энергетическое море поддерживает все. Риллианам все равно, если повреждается пространство-время.

– Я этого не понимаю, – сказал Джонс, подпирая голову рукой, отчего черты его лица исказились. – Они взрывают ваши корабли, может быть, даже ваши планеты, и вы им позволяете? Не отвечаете на огонь огнем?

– Огонь вызывается А-полем в кислородной атмосфере. Много бомб… взрывается кислород, другие атомы.

– Джонс хочет сказать, – вмешался Маклеод, который до этого долго молчал, – что не понимает, почему вы не разработали систему защиты, раз уж вы знаете теорию.

– Уже говорил: в Кири спорят. Не хотят А-оружия лучшие из нас. Хорошо для войны, другого применения нет. Стабильность народов – важнее, – Шеннон надеялся, что на этот раз они поняли. Мысль об А-технологии в руках риллиан или этой юной, агрессивной цивилизации была ужасна.

– Значит, вы даете им сжигать вашу атмосферу? – сказал Сандерс. – Ладно, хотя я этого не понимаю. Но им-то от этого какая польза?

– Риллиане дышат другим. По-вашему… – он прикрыл глаза и порылся в памяти. – Хлорин большей частью. Риллианам не нужны планеты Кири. Они хотят, чтобы не было Сообщества. Может быть, потом использовать другие планеты систем, – он слишком упростил ситуацию и прищелкнул языком. Люди все еще не знали, что это невежливый звук. – Или нет. Кириане не знают. Узнать – задача Шеннона. Лететь к Провалу, найти риллиан, говорить с ними, заключить мир.

– Опять завел свою волынку, – прошептал Сандерс.

– Повтори-ка, – попросил Шеннон. Это выражение он перенял у Джонса, который был самым откровенным из присутствующих.

– Он говорит, – заглушил Сандерса Султанян, – если, конечно, я не ошибаюсь, что риллиане хотят просто уничтожить кириан, геноцид. Так поступили с моим народом. Так устроили евреям холокост11
  общий термин, обозначающий уничтожение евреев нацистами в годы Второй мировой войны


[Закрыть], – его большие, выпуклые глаза заблестели, как будто из них должна была политься вода. Шеннон вспомнил, что так однажды было у Бредли. – И еще он говорит, как мне кажется, что это оружие слишком ужасное, даже его народ опасается иметь его. То, что знаем мы об А-поле, подтверждает это. И поэтому я собираюсь пойти в свою комнату, которую мне любезно предоставили, и лечь спать. Если даже кириане боятся этого оружия, Шеннон не выдаст нам его секрета, если он его, конечно, знает. И почему он должен нам что-то рассказывать? Как бы вы поступили на его месте? – Султанян поднялся на ноги, засунул бумаги в папку, а папку зажал под мышкой. – Желаю всем хорошо выспаться. Утром расскажете мне, чего достигли.

Скривив губы, он ушел, и дверь закрылась за ним.

Настала тишина. Потом Джонс сказал:

– Закон вероятностей. Несмотря на невезение, рано или поздно случается удача. Приступим к делу, Тинг, раз он ушел?

– Мне казалось, что мы уже приступили, – ответил Маклеод.

Бредли встала и подошла к нему.

– Я пойду, – тихо сказала она. – Мне здесь нечего делать.

– Я тоже с Бредли, – подал голос Шеннон.

Маклеод дотронулся до плеча Эллы.

– Кажется, тебе придется остаться. Извини. Ведется запись, друзья. Султанян просмотрит ее утром. Ты что-то хотел сказать, Джонс?

– Квинт и я, мы изучали скафандр. Нам кажется, что мы можем построить передатчик, если Шеннон нам скажет, куда передавать. Вселенная велика.

– К Провалу. Подстанции кириан возле Провала. Можно найти где, если есть астрономический указатель.

– Карты? Ясно, достанем, – кивнул Джонс.

– Правда? – сердце Шеннона подпрыгнуло, уши шевельнулись. – Возможно ли это?

Перед совещанием он почувствовал присутствие второго риллианина. С того момента он прислушивался к своему организму, стараясь напоследок насладиться жизнью: кровью, текущей по сосудам, заживающей кожей – всем. Он готовился к смерти, желая умереть вместе с Бредли…

И вот блеснула надежда. Провидение в этом забытом уголке вселенной дразнило его. Ни один кирианин не может сопротивляться надежде.

Джонс горячо говорил:

– Мы можем скопировать твою аппаратуру, Шеннон. Собезьянничать. Только нужно увеличить мощность. Мы осторожно снимем с твоего скафандра коммуникационную систему и вернем тебе ее. Мы будем очень осторожны.

Снимем?

– Вы хотите снять? Что будет Шеннон делать без шлема? – Он оборвал сам себя. Всегда нужно жертвовать чем-нибудь. Но ему нужен шлем, чтобы защититься от излучения приближающегося риллианина. – Позже, – предложил он.

– Позже – когда? – спросил Квинт, поднимая глаза. До того он все время смотрел себе на колени, где у него лежал какой-то прибор.

– После следующего риллианина. Шеннону нужен шлем…

– Господи, неужели опять эти твари? – Сандерс даже привстал с кушетки.

– Это просто оборот речи, честное слово, – попытался успокоить его Маклеод.

– Нет, – твердо заявил Шеннон.

Маклеод тоже поднялся. Он упер руки в бока и встал над Шенноном, расставив ноги. Его голос звучал, однако, негромко.

– Шеннон, прекрати дурачить нас, понятно? Все устали. Мы все время разговаривали об истории Кири и вашей идеологии, пока здесь был Султанян. Ты говоришь, здесь скоро будет риллианин? Тогда я хочу знать: а) как ты это узнал? б) когда он здесь будет? в) какого черта ты от нас хочешь без соответствующей технологии? Которой ты мог бы поделиться, если бы захотел.

– Уже говорил раньше, Маклеод, что делать. Согласился, так? Электромагниты – два. Туннель – коридор; Шеннон – на одном конце. Приманка для риллианина. Электрический ток пропустить через один магнит – схватить риллианина. Потом – через другой, выдернуть оружие. Когда готово, Маклеод?

– Да, мы работаем над этим, – Маклеод остерегающе покачал головой.

Шеннон лучше других понимал, что Маклеод не хочет это обсуждать. Снова он ясно излучал беспокойство из-за нарушения секретности: он не хотел, чтобы Султанян знал о его личной беседе с Шенноном. Но тогда как нации смогут работать вместе, чтобы предотвратить риллианскую угрозу?

Шеннон посмотрел на Эллу, на его лице ясно читалась растерянность. Она тоже покачала головой. Тогда Шеннон понял, что народы человечества вовсе не работают вместе, чтобы помочь ему провести переговоры с риллианами. Маклеод взял все на себя.

Надо убедить Маклеода, что он поступает неправильно.

– Торопись, Маклеод. Время истекает. Второй риллианин неотвратим.

– Неотвратим?! – вскинулся Сандерс.

Маклеод наклонился к нему и что-то зашептал.

– Шеннон, – Бредли поднялась с кривой усмешкой, подошла к нему и взяла его руку своей пятипалой, – ты хочешь сказать, что сейчас опять чувствуешь риллианина?

– Не сейчас, раньше. След. Достаточно, чтобы понять – идет. Не знаю, как близко. Другой риллианин.

– Еще бы, ведь у первого не девять жизней, – хмыкнул Джонс, взъерошивая темные волосы, которые у него были почти такие же густые, как у кирианина. – Ведь ты об этом хотел сказать?

– Говорил, другой тип риллианина.

– Что? – поднял голову Квинт.

Шеннон внезапно почувствовал растущее напряжение. Давление их глаз и разумов заставило его кожу покрыться мурашками. Оставалось надеяться, что на этот раз зуда не будет. Но как он объяснит им? Ведь и кириане еще сами этого толком не знали.

– Шеннон скажет гипотезу, хорошо?

– Давай, – подбодрил его Маклеод. – Хорошо.

– Типы риллиан – по крайней мере три. Одна… эволюция. Молодые, старшие, самые старые… Нет, неправильные слова… Так: примитивные, цивилизованные, социализованные. Класс воинов, класс технократов, класс дипломатов. Как у людей.

Кто-то истерично засмеялся, от чего Шеннон вздрогнул. Смеялся Сандерс, словно ему было больно.

Бредли сказала:

– Господи!

Квинт:

– Этого и следовало ожидать.

Джонс:

– Теперь мне ясно.

Маклеод:

– Молодец, Шерлок!

А Джэб Стюарт спросил Маклеода:

– Сэр, я должен представить доклад о ходе работ над электромагнитами?

– Да, займись этим, Стюарт. И проверь, как там обеспечение безопасности. – Он обратился к Шеннону: – Почему ты нам раньше не сказал?

– Чем это могло помочь вам? Мне? Не уверен: сказал «гипотеза». Риллианский зонд другой, более… проникающий. Может быть, второй риллианин, как и первый, – воин, – он с удивлением понял, что оправдывается. Это, наверное, из-за того, что Маклеод мысленно обвинял его в утаивании информации, которая могла бы помочь человечеству спастись. – Это не так важно. Маклеод знает, Шеннон не хочет смертей.

– Ладно. Прошу тишины. Давайте сядем и поговорим спокойно. Ты тоже сядь, Шеннон. Я тебя не обвиняю.

– Обвиняешь. – Но Шеннон все-таки сел на место.

– Сознательно – нет, что бы ты там ни чувствовал своей суперпсихикой. Я просто обеспокоен, и все.

– Не надо беспокоиться. Никогда не полезно. Привести Йетс, привести Есилькова. Шеннон пойдет…

– На поверхность, – с болезненной гримасой закончил фразу Маклеод, что соответствовало его эмоциональному состоянию. – Слушай, свихнувшийся пришелец, ты никуда не пойдешь. Понял? Не пойдешь. У меня неприятности с Йетсом и Есильковой, особенно с Есильковой. Ты видел, как она выстрелила в моих людей. И после этого ты хочешь доверить им свою безопасность. Может, сойдет пара других телохранителей? Стюарт, может…

– Йетс, Есилькова. Храбрые воины. Не думают слишком много.

Сандерс издал какой-то придушенный непонятный звук, потом сказал:

– Эй, Тинг, пусть будут они. Какая разница? Если электромагниты не сработают, они станут трупами очень быстро.

– Пульсовые магниты сработают. А-поле отвечает на…

– Господи, Маклеод, он делится с нами технологией. Почему, я только не могу понять… – Джонс скалил зубы на Маклеода и отчаянно кивал головой.

Шеннон тоже отчаянно кивал головой.

– Можно мне пойти потолкаться с этими ребятами, когда они будут устанавливать магниты? – спросил Джонс Маклеода.

– Ладно, иди. Идите все. Совещание закончено. Делайте что хотите, звоните женам, идите есть – что угодно, – отмахнулся Маклеод.

Большинство людей быстренько разбежалось. Бредли не ушла.

– Тинг, я хочу остаться с тобой.

Шеннон сказал:

– Супруги должны быть вместе.

Бредли кивнула ему:

– Я это учту, Шеннон.

Она не хотела, чтобы Шеннон испортил сюрприз, сказала она ему. То есть она не хотела, чтобы Маклеод знал, что у нее внутри ребенок.

Шеннону было жалко глухих и слепых людей, особенно было грустно, что Маклеод не разделит радости Бредли. Но здесь был другой мир и другие обычаи. Он дипломат и должен уважать желания других.

– Хорошо, но нужен Йетс. Нужен Йетс и Есилькова.

– Чтоб ты лопнул, Шеннон! Теперь, когда мы одни, выкладывай все, что знаешь о различиях между первым риллианином и тем, который приближается. Если мне понравится, как ты рассказываешь, получишь Йетса с Есильковой. Навсегда, пока вы живы.

– Хорошо, – сказал Шеннон и кивнул, пытаясь смягчить волны гнева и беспокойства, излучаемые Маклеодом. – Время достаточно для хорошего рассказа до того, как придет риллианин.

И он растянул губы, посмотрев сначала на одного пораженного собеседника, потом на второго.

Когда Маклеод обнял Бредли, он добавил:

– Шеннон гордится Маклеодом, гордится Бредли: люди очень храбры.

Но они не были храбры сейчас, перед лицом угрозы, с которой они не могли бороться на равных.

28. КУХОННАЯ БАЛЛИСТИКА

– Доктор Джонс, моя фамилия Йетс, – сказал Сэм маленькому человечку, который бормотал и хмурился – или думал вслух, или наговаривал на диктофон, выходя из зала совещаний. – У вас есть для меня минута?

– Очевидно, нет, – ответил Джонс с улыбкой. Йетс даже подумал, что неправильно его понял. – Конечно, нет, если то, что я только что слышал, – правда.

Он резко кивнул и зашагал дальше по коридору.

– Сэм, – окликнула его Элла Бредли, выходя из конференц-зала вслед за Джонсом. – Мы можем поговорить?

Джонс резко остановился – он был так давно на Луне, что не споткнулся при этом, – и обернулся.

– Сэм Йетс? Комиссар Йетс?

Сэм махнул рукой Элле, показывая, что не игнорирует ее, а просто занят, и повернулся к специалисту по оружию.

– В общем, да. Мне надо выяснить, что произошло с риллианином.

На лице Джонса снова появилась яркая улыбка.

– С первым риллианином, – уточнил он.

Йетс вздрогнул.

– Именно поэтому я здесь.

– Давайте выкладывайте, – сказал Джонс. – В экстремальной ситуации можно сделать много за короткое время.

Йетс про себя ухмыльнулся. В настоящей экстремальной ситуации те, кто остается в живых достаточно долго, обычно быстро привыкают сушить штаны, когда опасность миновала. Вслух он сказал:

– Мне нужно заключение эксперта по некоторым данным. Э-э… Элла, – он облизал губы, – ты не хочешь посмотреть? Ведь ты тоже была там.

– Нет, спасибо, Сэм, – натянуто ответила она, коснувшись наманикюренной рукой вертикального модного завитка на лбу. – Может быть, в следующий раз.

И она вернулась в конференц-зал, прежде чем Сэм повернулся, чтобы увидеть нетерпеливую гримасу доктора Джонса.

Сэм довольно много встречал людей такого типа, чтобы принять его язвительность за враждебность.

Каприз природы создал Джонса на десять дюймов ниже Йетса и на восемьдесят фунтов легче, этого Джонс не мог не заметить, поэтому любая попытка поддеть его или держать себя с ним покровительственно привела бы к взрыву.

Разница в росте компенсировалась разницей в коэффициенте умственного развития. Сэму на это было плевать. Множество мелких парней рассчитывают только на свои мозги.

Сквозь двойные двери, ведущие от конференц-зала, могла свободно проехать машина. Джонс проскользнул между ними, когда увидел, что Йетс идет за ним. За дверями был коридор и сбоку – уборная на одного. Ученый вошел туда и начал мочиться, придерживая ногой дверь, чтобы она не закрылась. Когда тень Йетса надвинулась на него сзади, он сказал, не оборачиваясь:

– Что же вам нужно? Я действительно занят.

– Да, сэр, – поддакнул Йетс, сдерживая улыбку. – Я пристрелил риллианина. Другие тоже в него стреляли, но их пули просто пролетали сквозь него. Мне нужно знать, почему он умер, как я в него попал. Чтобы попасть в следующий раз. Или в следующие разы.

– Мы не уверены, что вы убили его, – возразил Джонс. Он повернулся, застегивая брюки. – Это просто совпадение. Событие прекратилось в результате воздействия сил, которые оно вызвало. Если подобное событие случится раньше, чем Счастливчик поделится с нами информацией, нацепляйте медаль Святого Христофора и молитесь.

Он попытался обойти Сэма, направляясь в конференц-зал.

– Сэр, – окликнул его Йетс.

Джонс повернулся и удивленно посмотрел на него.

Йетс сложил указательный и большой палец в виде треугольника и посмотрел на них, как человек, пытающийся сосредоточиться, но его лицо вспыхнуло и надулись желваки.

– Сэр, – повторил он почти шепотом, обращаясь к треугольнику, который он расположил недалеко от своего носа. – Это не смешно. Это вам не векторы и суперкомпьютеры, ничего подобного. Риллианин сдох, и я говорю вам: я выстрелил, что-то вспыхнуло, и он начал умирать.

– Вам так показалось в тот момент, – осторожно предположил Джонс.

– Черт! В тот момент мне показалось, что я выстрелил, что-то вспыхнуло в нем… и завоняло, – он пожал плечами и опустил руку. – Это все есть на записи. Но другие парни, они тоже стреляли, и пули пролетали сквозь него, понимаете? Словно его там не было. И это тоже есть на записи.

– Это предположение лучше, но… – бормотал Джонс. Взгляд его блуждал где-то далеко. Он встрепенулся. – Хорошо, а от меня что вы хотите?

– Сэр, я знаю, с какого конца пистолет стреляет. Я могу собрать данные и ввести их в компьютер. Но мне нужен человек, который сумел бы их проанализировать.

– Сколько это займет, по-вашему?

– Я не знаю, доктор, – ответил Йетс, уперев вывернутые руки в бока. – Насколько вы умны?

– Сдаюсь, комиссар, – ответил Джонс с холодной, но достаточно дружелюбной улыбкой.

Он толкнулся в соседнюю дверь. Она была открыта. Внутри оказался официант, подносивший ко рту пирожок. Комната оказалась кухней, отделенной от конференц-зала стеной.

Официант подпрыгнул от удивления. Пирожок выскочил из его руки и взвился к потолку, оставив на нем пятно из варенья.

– Господа? – удивленно спросил официант. Он был белым, но говорил с ямайским акцентом. – Если вам что-то нужно, звоните, я сразу принесу, – он показал на дверь, соединяющую кухню с конференц-залом.

– Нам нужен ваш телефон, – равнодушно сказал Джонс, смотря на настенный аппарат. Он обернулся к Йетсу. – Или у вас с собой видеочип?

– Э, нет, сэр, – сказал Йетс. – Я переведу данные сюда, но нам нужен голотанк. Я думал…

– Вот это сойдет, – сказал ученый, снимая с пояса плоский прибор размером с ладонь. Он прикрепил прибор поверх клавиатуры телефона и подсоединил разъем, вставив его в щель для карточек.

– Вот, – объявил он, с гордостью разглядывая свою работу. – Переводите информацию, и мы спроецируем ее прямо сюда. Я привык к этому.

«А я нет», – подумал Йетс, но промолчал, занятый нажиманием миниатюрных кнопок на панели прибора, пересылая информацию с видеофайлов своего офисного компьютера на этот электронный номер. Было бы проще, если бы эта штука не отключила одновременно клавиатуру и разъем для личных карточек – тогда можно было бы вводить голосовые команды.

Конечно, никого не интересовало, удобно ли Сэму Йетсу пользоваться этой игрушкой. Джонс сообщил бы ему об этом, если бы представилась возможность.

Над телефоном, превращенным в видеотерминал, появился тридцатисантиметровый световой шар. Официант смотрел на него широко открытыми глазами, беспрерывно вытирая рот полотенцем, которое он уже использовал для уничтожения пятна от пирожка на потолке. Потом, без вызова, он исчез за дверью с чашками кофе на подносе.

Вокруг приборчика Джонса появился разноцветный прозрачный туман.

– Классная штучка, да? – Джонс так и лучился радостью, словно Санта-Клаус. – Индонезийский. В наши дни… – тут он вернулся с небес на землю и вспомнил о своем обычном ехидстве и пристально взглянул на Йетса. – Как вы можете быть уверены, что другие пули пролетали сквозь него? Может, они отскакивали или просто не попадали, когда риллианин исчезал из поля прицела стрелков?

Смешно так называть прицельную панораму пистолета, но Сэму не нужен был человек, который говорил и думал, как он сам, а как раз наоборот.

Над телефоном теперь светилась янтарная надпись: «BF#1/ARAM». Не пытаясь объяснить, что она значит, Сэм осторожно потыкал в кнопки, включив воспроизведение записи с перекрестка.

Компьютер оживил риллианина, создав его четкое, слегка прыгающее изображение. Один из патрульных офицеров Йетса стоял на перекрестке, в коридоре Е, поднимая станнер, а в коридоре 17, вернее, в одной из дверей, на коленях стоял человек в гражданской одежде. В руках у него был пистолет.

– Это главный вход в Кубинскую миссию, – объяснил Сэм. Он нажал кнопку, и на экране появилась пульсирующая красная стрелка, указывающая на оружие. Из ствола медленно вылетело и заклубилось пламя. – Очевидно, стандартный «Балагер», которым пользуются их охранники, – продолжал спокойно Йетс, а изображение стены, двери и человека пошло рябью и исчезло. – Мы не нашли его, но нашли пули. Вот, смотрите…

Картинка расширилась, промотавшись назад, потом перескочила на изображение стены коридора Е, как раз напротив стрелявшего. В стене появлялись фонтанчики пыли и крошек.

– Это разрывные пули, – пояснил Йетс. – А теперь посмотрите на это…

После двух неудачных попыток с маленькими клавишами он набрал нужную комбинацию. На экране снова появилось изображение всего перекрестка. На медленном воспроизведении траектории пуль были показаны оранжевым цветом. Они проходили сквозь риллианина, который каждый раз при этом исчезал.

– А с этого угла…

Риллианин появился в прицельной панораме, которая была создана компьютером, он каждый раз пропадал из поля зрения, когда сквозь занимаемое им пространство пролетала пуля.

– И точно такая же вещь происходила, если иглы попадали – вернее, не попадали, – когда стрелял патрульный офицер Ксавир. Мы выковыряли их из дальней стены.

– А ну дайте мне посмотреть, – потребовал Джонс, завладев клавиатурой. Он снова взглянул на Йетса. – У вас какая трансляционная программа? Качественный стандарт, да?

– А? А, да.

На лице Джонса появилось нечто вроде разочарования, но его пальцы уже играли с клавишами. Снова появились оранжевые линии. Они с более тупого угла пронзали риллианина, который каждый раз словно растворялся в воздухе.

– Вы можете, – начал было Йетс, но ученый уже сам объединил информацию, на экране теперь горели оранжевые линии, пересекающиеся под разными углами, обозначая одновременно траектории пуль, выпущенных из пистолета и из станнера, а риллианин, словно танцуя, появлялся и исчезал.

– Вот! – пробормотал Джонс. – Он приближается к стрелку, но двигается только в тот момент, когда он в поле зрения. – Он метнул на Йетса внимательный взгляд. – Это что, артефакт? Это вы сами создали?

– Нет, сэр, – сказал Йетс, радуясь, что наконец-то задали вопрос, на который он мог дать ответ. Он стоял в позе «вольно»– ноги расставлены, руки за спиной. На мгновение он почувствовал себя неловко. – Правда, некоторые файлы обрабатывались. Но это касается только реального времени…

– Тогда какого черта мне никто ничего не сказал?! – пальцы Джонса плясали по клавиатуре. Сбоку появилась полоска с цифрами, а человек с пистолетом исчез, отправившись в другую вселенную.

«Потому что вы все считаетесь слишком умными, чтобы вам можно было задавать вопросы», – подумал Йетс. Хорошо еще, что все-таки находятся люди, которые имеют смелость их задать!

Джонсу он сказал:

– Он продолжал двигаться и после того, как я попал в него. А потом – вы видели – начал умирать. Сдулся, как шарик…

Голос Йетса прервался. Он смотрел на воспроизведение и видел, как поднимается его рука с пистолетом, и почувствовал отдачу в основании большого пальца.

«Проклятье!»

– Мои пули и иглы Эллы так и не были найдены, – проговорил он, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. – Остальные… думаю, что остальные мы нашли все.

Джонс смотрел на него с любопытством, словно он заметил в глазах Йетса нечто такое, что могло заинтересовать ученого. Боковая полоска с цифрами сообщала данные о пулях: тип, вес, количество и начальную скорость.

В конференц-зале устроили перерыв. Гул голосов, доносившийся оттуда, усилился. Мимо кухни к уборной прошли двое мужчин, раздраженно споривших друг с другом на каком-то из славянских языков.

Джонс не обратил на них внимания. Не спрашивая подсказки – очевидно, он не нуждался в ней, – он вошел в субдиректорию и вывел на экран информацию о примерном составе сплава пуль, выстреленных в риллианина.

Хорошо было работать с человеком, который разбирался в своем деле!

– Кто-нибудь еще использовал оружие, подобное вашему? – спросил Джонс.

– Нет, сэр, – Йетс опустил руку в карман пиджака. – Но материал рубашки примерно такой, как использовали другие, включая и кубинского охранника, которого вы видели. Рубашка пули, я имею в виду, конечно. Не хотите ли посмотреть…

Он вытащил из кармана ТТ стволом вверх и рукояткой к Джонсу для безопасности.

– Господи! Нет, конечно! – рявкнул Джонс с таким выражением лица, словно его попросили поцеловать менструирующую самку леопарда. – Неужели обязательно носить… – тут он оборвал себя. – Да, естественно, обязательно. Но, пожалуйста, я вовсе не хочу на него смотреть.

В дверь просунулась голова официанта, ее владелец проводил взглядом пистолет, снова исчезающий в кармане Сэма, и голова исчезла.

– Я никогда не убивал тех, кого не хотел убить, – буркнул Йетс и только мгновение спустя понял, что этого не следовало говорить.

Джонс скорчился, но его пальцы уже снова работали с клавиатурой, а сам он смотрел на изображение.

– Хорошо, – сказал он. – Если разница не в сплаве пуль, давайте посмотрим…

Цифры исчезли, на их месте появилось схематическое изображение риллианина с обозначенными точками, куда должны были попасть пули. Все громоздкое тело пришельца было испещрено оранжевыми пятнами, крапинками и полосками.

Действительно, десятки людей пытались остановить тварь. Некоторые выполняли свой долг – патрульные и охранники, некоторые – просто обыватели, как один парень, который швырнул в риллианина вазу. Она должна была бы попасть в самую середину его туши, если бы тот вовремя не исчез.

И они погибли, большая часть из них погибла, а еще было много людей, которые успешно отсиделись под столами, когда чудовище проходило мимо их комнат. Для мертвых это не составляло разницы, но Йетсу хотелось кого-нибудь задушить.

Сандерс в своей небесно-голубой форме генерала ВВС ворвался в кухню, как рассерженный медведь, и заревел:

– Джонс! Какого дьявола ты тут?

Йетс приветливо улыбнулся ему. Сандерс моргнул.

– Привет, Сэнди! – Джонс только на секунду оторвался от голограммы. – Я попросил комиссара собрать некоторую баллистическую информацию. Присоединюсь к вам, как только смогу, но, – тут он снова посмотрел на Сандерса, – боюсь, это будет не скоро.

– А, – согласился, незло хмурясь, Сандерс. – Возвращайся скорее, ты нам нужен. Я уверен, малыш Султанян понимает что-то в том, что болтает Счастливчик.

– Как только разберусь с этим, Сэнди, – согласился Джонс, нажимая клавиши. – Ты не забывай, что он все-таки армянин.

Генерал исчез тем же путем, что и появился, только тряхнув головой.

– Спасибо, – сказал Йетс.

– Тсс, – перебил его Джонс, поворачивая изображение, чтобы видеть риллианина со всех сторон. – Не мог допустить, чтобы вы пристрелили моего босса, как только он начал чему-то учиться. Вашей пушкой или как вы там называете эту игрушку?

– Я называю ее пистолетом Токарева, Тула, ТТ – 30, – холодно ответил Йетс. – И я не собирался стрелять в генерала Сандерса.

– Ясно, ведь вы пацифист, – охотно согласился Джонс, вглядываясь в голограмму, – поэтому Маклеод и говорит, что вам нужен намордник.

Восемь выстрелов из ТТ были обозначены голубым – не такие уж плохие попадания, учитывая обстоятельства. Двадцать семь игл Эллы обозначили зеленым, они тоже легли достаточно метко и кучно. Внутри и снаружи от группы голубых и зеленых пятен были оранжевые крапинки от бесполезно пролетевших пуль и потоков плазмы, выпущенных в чудовище за мгновение до того, как Йетс начал стрелять.

– Черт побери, комиссар, – сказал Джонс, переключив цифровые данные обратно на запись, – что это у вас там за муть? Оптика грязная?

– Никак нет, сэр. Это пыль. Один из морских пехотинцев выжег кусок потолка плазменным излучателем.

Джонс удивленно посмотрел на него. Йетс пожал плечами.

– Так получилось. Были бы вы там! Короче, в воздухе оказалось много каменной пыли. Пары металла тоже, наверное.

Нахмурившись, Джонс перенастроил прибор, чтобы в центре голограммы оказался выжженный потолок, а не риллианин. Из фрагментированных кусков записи компьютер создал цельное изображение.

– Знаете, а ведь там не только камень и металл, – медленно сказал он. – В потолке еще были проложены кабели, кроме того, там были лампы и светящиеся полоски. – Джонс обернулся к Йетсу: – Вы знаете химический состав всего этого, комиссар?

– Я узнаю, – ответил Йетс, мысленно перебирая, к кому бы из Службы Утилизации обратиться за помощью. Они тоже работали по авральному расписанию, повреждений было множество, но Тейлман или, может, Беткинс согласятся помочь, если убедить их, что это необходимо для предотвращения рецидива. – А вы как сами думаете, что это?