Текст книги "Ведьма с Лайм-стрит"

Честная сделка для экстрасенсов

Сэр Артур Конан Дойл не одобряет назначение награды в 5000$ за духов.

Нью-Йорк Таймс

Малкольм Берд не верил ни в христианского Бога, ни в духов, ни в голоса из загробного мира. Он рассматривал объявленное соревнование в качестве сугубо научного проекта, изучения загадочного ментального, но при этом естественного явления. Учитывая все эти разговоры о чудесах, он считал, что именно он и его коллеги по журналу «В мире науки» сумеют воспользоваться современным оборудованием и научными методами, чтобы ответить на извечный вопрос о подлинности способностей, которыми якобы обладали медиумы. И если Де Милль использовал в своем фильме образ пророка Моисея, то Берд, представляя читателям «В мире науки» спонсируемое Мунном соревнование, обратился к образу величайших «экстрасенсов» древности: он говорил о пифиях – жрицах Аполлона.

В течение четырнадцати столетий среди женщин избирали ту, кому предстояло стать оракулом бога солнца. Чтобы услышать ее пророчество, паломники съезжались в Дельфы, преодолевая огромные расстояния, подчас даже из Азии. Восседая на треножнике в храме Аполлона, Дельфийский оракул вдыхал «волшебные» пары, якобы поднимающиеся от самого сердца Земли, и под воздействием одурманивающих веществ произносил пророчества. Слова пифии были бессвязны и требовали дальнейшей интерпретации жрецом, ибо мужчины рациональны, женщины же способны впадать в пророческий экстаз. Но затем настало время, когда один из жрецов Аполлона – им был знаменитый историк Плутарх – заметил, что пары из расщелины в земле утрачивают свою силу. В Римской империи наступил расцвет христианства, и со взлетом новой религии дни пророчеств оказались сочтены.

Но Берд утверждал, что даже в те времена, когда оракул обладал огромным влиянием, существовали споры о том, действительно ли пифия «осенена благодатью, или же она одурманена – а может быть, просто лжет». Поэтому теперь, в 1923 году, когда пророки вновь проводили религиозные ритуалы, древний спор возобновился: мошенники ли экстрасенсы или пророки, как древнегреческая Кассандра? «Сегодняшняя дискуссия, по сути, является продолжением того же спора, начавшегося в 1000-х годах до н. э., только выраженного современным языком и перемещенного в современные условия», – заявил он. С точки зрения редакции «В мире науки», разница состояла в том, что современный ясновидящий пророчествовал в мире, где торжествовал разум, а не суеверия. Если медиум хочет получить награду, обещанную Мунном, он должен играть по правилам двадцатого века – правилам, составленным лучшими современными исследователями паранормальных явлений и экспертами: Принсом, Макдугаллом, Комстоком, Каррингтоном и Гудини.

Берд признавал, что задача разрешить проблему медиумизма раз и навсегда может показаться слишком амбициозной, но он надеялся, что данное соревнование сможет ответить на вопрос, волновавший его современников, ведь многие люди его поколения искали совета у медиумов как никогда активно со времен Дельфийского оракула. Итак, члены комиссии, жившие в Нью-Йорке (Каррингтон, Гудини и Принс), и представители журнала «В мире науки» (Берд, Мунн и Лескарбура) собрались в редакции. Гудини расхаживал по комнате, вертя в руках колоду карт, Берд курил. Мужчины обсуждали свои представления о паранормальных явлениях и пытались составить свод правил для проведения соревнования. Гудини хотел тщательно связать медиума, чтобы исключить возможность мошенничества. К его досаде, Каррингтон утверждал, что предложенный им метод контроля – это уже слишком. И остальные судьи согласились. Да, медиумов будут обыскивать, и можно будет воспользоваться веревкой, чтобы связать соискателя награды, но без драконовских методов, задуманных Гудини.

– Не хотим же мы представить нашим читателям медиума, перетянутого веревками, как кусок ветчины, – сказал Берд.

Но кто же они, эти великие экстрасенсы, и где их искать? Первой Берд хотел привести в Нью-Йорк Аду Бессинет, ясновидящую из Огайо, которую Дойл называл наиболее выдающимся американским медиумом с физическими проявлениями способностей. Во время сеанса с ним Бессинет заставила проявиться астральный лик его матери – подобие было потрясающе точным, Дойл видел каждую морщинку. Однако миссис Бессинет в итоге отказалась проводить сеанс в присутствии Гудини, и пока что у журнала не было другого кандидата на примете. Все согласились с тем, что для привлечения участников необходимо, чтобы Дойл призвал всех сильных медиумов Европы и Америки откликнуться на зов редакции. «Я прошу вас выступить с заявлением по этому поводу и всецело полагаюсь на вас, – писал Дойлу Лескарбура. – Во-первых, поскольку ваше предложение подтолкнуло нас к решению объявить награду за экстрасенсорные способности; а во-вторых, мы надеемся, что вы сможете уговорить некоторых наиболее выдающихся британских медиумов приехать в Америку в поддержке идей медиумизма».

Журнал предлагал экстрасенсам «честную сделку». Берд объявил, что медиумы смогут действовать в полностью затемненной комнате и в доброжелательной атмосфере: «Мы ведь не обвиняем фотографов в мошенничестве, когда они говорят, что пленку нужно проявлять только при красном свете. Нам также известен тезис (пусть мы и воздерживаемся от признания его истинности) о том, что враждебное отношение окружающих осложняет использование паранормальных способностей». Как Берд и надеялся, многих медиумов успокоило это его заявление. Они хотели получить престижную награду, обещанную «В мире науки», проблема состояла только в том, что пока что в Вулворт не обращались стоящие внимания экстрасенсы.

Так, среди первых соискателей оказался медиум, попросивший представителей журнала запереть дверь комнаты, в которой будет проходить их разговор. Только после этого он шепотом сообщил Берду, что дух передал ему секрет чудесного аппарата, который он готов создать, если патентное бюро Мунна заплатит ему двадцать пять тысяч долларов. Его выставили за дверь без дальнейших расспросов.

Следующий соискатель, итальянец-парикмахер из района Уильямсбург в Бруклине, заявил, что, когда дело доходит до призыва призраков, столоверчения и вопросов к великим людям прошлого – Шекспиру, Цезарю и Бенджамину Франклину, – ни одна королева эктоплазмы с ним не сравнится. Его кандидатуру тоже отклонили.

Берду казалось, что на его призыв откликаются только сумасшедшие, любители розыгрышей и шарлатаны. Одна пожилая женщина, явившаяся в редакцию журнала, заявила, что после долгих лет изучения газетных вырезок она обнаружила следующее: люди, чьи фотографии попадают в газеты, похожи на определенных животных. По ее словам, сходство знаменитых людей с животными обнаружил еще древнегреческий философ Аристотель. В подтверждение своей теории старушка принесла с собой пухлый чемодан, доверху набитый тысячами газетных вырезок, и к каждому снимку было прикреплено изображение соответствующего животного. К сожалению, когда женщина села за стол, ее чемодан открылся и газетные вырезки разлетелись по полу. По словам Берда, у сотрудников ушел битый час на то, чтобы собрать все бумаги, доставая их из-под столов редакции и шкафов, но в итоге все вырезки огорченной старушке вернули. К ее глубокому разочарованию, ее заявку на участие в соревновании Мунна отклонили. Редакция не собиралась вызывать из Бостона столь занятых людей, как Комсток или Макдугалл, и уж тем более не собиралась срывать Гудини с небоскреба, где он в очередной раз демонстрировал освобождение из смирительной рубашки, повиснув вниз головой, или же отвлекать его от съемок нового фильма только для того, чтобы он мог проверить каких-то безумцев, только что сошедших с поезда из Лили Дейл или Кассадаги[24]24
  Лили Дейл и Кассадага – две спиритуалистские общины в США.


[Закрыть].

Дойл предупреждал их, что такое случится. В ответ на объявление награды «В мире науки» сэр Артур написал письмо в компанию Мунна, которое опубликовали многие нью-йоркские газеты. Он предупреждал, что проводить подобное соревнование экстрасенсов «…очень опасно. Крупное денежное вознаграждение привлечет множество мошенников». Дойл утверждал, что по-настоящему одаренные медиумы не захотят участвовать в состязании, за победу в котором обещают приз. «Они помогли бы вам, чтобы поддержать идею спиритуализма и укрепить собственную репутацию», – писал он, но это возможно, только «если вам удастся заручиться личной поддержкой лидеров движения».

Как выяснилось, заручиться его поддержкой было не так уж и сложно. Невзирая на свое недовольство денежным аспектом соревнования, сэр Артур был доволен тем, что «столь авторитетный журнал, как “В мире науки”, интересуется вопросами медиумизма». Он предлагал следующее: Орсон Мунн должен организовать международный поиск талантливых медиумов как в Европе, так и в США, а отбирать кандидатов надлежит человеку, компетентному в таких вопросах и безукоризненно честному. Если «В мире науки» пришлет такого человека к нему, сэр Артур обещал познакомить его с лучшими экстрасенсами в Англии и в целом помочь ему всеми силами. А главное, представитель Мунна должен быть вежливым и непредвзятым, лишенным каких-либо предубеждений относительно спиритических сеансов.

«Все зависит от того, кого вы пришлете», – писал Дойл.

Месяц спустя, в начале февраля, Малкольм Берд шел по Бруклинскому мосту с двумя репортерами, жившими в соседнем боро[25]25
  Единица административного деления города Нью-Йорк.


[Закрыть]. В основном они говорили о подготовке к соревнованию медиумов, занимавшему все рабочее время Берда. Может быть, на Берде сказалось пребывание в подпольном баре на Бродвее, но, когда он взглянул с моста на окутанный сумерками Нью-Йорк, ему привиделось что-то неземное: над перламутровыми водами реки точно возвышался сказочный город, желтели волшебные огоньки, взметались в небеса шпили, темнели громады домов.

Невзирая на количество выпитого, спутники Берда оставались трезвомыслящими материалистами, с презрением относившимися к взлету спиритуализма. Что касается самого Берда, он часто утверждал, что «не верит, но и не отрицает»: мол, он не собирался принимать окончательное решение по этому вопросу, пока не познакомится с достаточным количеством медиумов. Вскоре это должно было случиться: в соответствии с замыслом Дойла Берд недавно купил билет на корабль в Европу, где ему предстояло составить свое мнение о лучших тамошних ясновидящих.

Собственно, Берд заказал даже два билета, чтобы в зависимости от количества предстоящих встреч с медиумами наиболее оптимально подобрать время прибытия в Великобританию. Во время визита он надеялся посмотреть Лондон, но в итоге сумел увидеть только Вестминстерское аббатство и Вестминстерский дворец, даже на Тауэр взглянуть не успел, так он был занят встречами с экстрасенсами Дойла.

Первым медиумом, с которым он познакомился в Англии, был Джон Слоан, скромный шотландский парень – по словам Берда, «едва ли достаточно интеллектуально развитый для хитроумного мошенничества». Спиритический сеанс с Джоном Слоаном был первым в жизни организатора соревнования экстрасенсов, и Берд с изумлением отметил свою полную неспособность что-либо разглядеть после того, как все на сеансе взялись за руки и задули свечи. Как выяснилось, на спиритическом сеансе не было места свету и глаза не приспосабливались к темноте, как бывает по ночам при свете звезд. «Можно просидеть там до скончания времен, – писал он, – и видимость останется нулевой. Если вы никогда не бывали на подобном спиритическом сеансе, вы, должно быть, и не видели такой темноты».

Вскоре после начала сеанса из трубы на столе донесся приглушенный шепот – Берд был уверен, что эти звуки не издает сидевший прямо рядом с ним медиум. Затем в трубу якобы вселилась некая незримая сущность, назвавшая себя капитаном Морганом. Атмосфера на сеансе «стала весьма напряженной». И тут случилось кое-что, поразившее Берда до глубины души.

Хотя Берд пришел на сеанс инкогнито, голос описал его прогулку по Бруклинскому мосту с двумя друзьями три недели назад! Капитан Морган утверждал, что следил за Бердом с тех самых пор, как редактор собрался в Европу, поскольку духи якобы считали предстоящую ему здесь работу необычайно важной[26]26
  Нужно отметить, что дух при этом допустил две ошибки: во-первых, по его словам, одним из спутников Берда на Бруклинском мосту была женщина, а во-вторых, он ошибся в определении точной даты той прогулки. (Примеч. авт.)


[Закрыть]. Дух отметил, что Берд зарезервировал два билета на корабль в Англию. Редактор не мог понять, каким образом говоривший с ним сумел получить информацию, известную лишь паре его коллег по журналу.

Впоследствии, обдумывая сеанс, Берд не мог определить каких-либо методов мошенничества. Он послал телеграмму друзьям, с которыми гулял тогда по Бруклину, но ни тот, ни другой не сумели разгадать эту загадку. Гудини в поисках каких-либо доказательств правоты спиритуалистов посетил невероятное количество сеансов, и все медиумы оказались пустышками. А Берду с самого начала нашлось чем поделиться с читателями, причем его статья о необъяснимом сеансе вышла в столь респектабельном издании, как «В мире науки»!

Далее сэр Артур направил Берда к одному из наиболее почитаемых экстрасенсов Англии – к Глэдис Осборн Леонард. Именно она впервые воссоединила сэра Оливера Лоджа с его мертвым сыном Раймондом. По словам Дойла, она была лучшим «трансовым» медиумом из всех, кого он знал. Но милая миссис Леонард не была допущена к соревнованию «В мире науки». За тридцать шиллингов Берд ожидал чего-то большего. Медиума одержал дух юной девушки по имени Феда, затем вокруг зазвучало множество призрачных голосов и все бормотали, что при жизни знали Берда, но произносили только какие-то общие фразы. Берд не узнал ни единого голоса, и дух, вселившийся в миссис Леонард, был весьма далек от истины, описывая его. «Необходимо отметить, – писал Берд, – что едва ли можно было ошибиться сильнее, чем этот дух, назвавший меня тихоней и нежной, тонко чувствующей сентиментальной натурой».

Но вне зависимости от того, говорили духи правду или нет, «В мире науки» искал не этого: журнал не допускал к состязанию ментальных медиумов и ясновидцев. Эван Пауэлл, уэльский медиум, впервые передавший сэру Артуру весточку от Кингсли, больше подходил для запланированного испытания, поскольку не только получал сообщения от мертвых, но и обладал физическими проявлениями способностей, в частности выделением эктоплазмы. Однажды днем Пауэлл провел спиритический сеанс для Берда в Лондоне, и при этом цветы поднялись из ваз и коснулись лиц и рук каждого присутствовавшего в комнате. Берд подозревал, что Пауэллу удалось высвободить руку, но тем не менее он был впечатлен произошедшим. «Резонно предположить, что в случае данного конкретного спиритического сеанса речь шла и о проявлении подлинных способностей, и о мошенничестве одновременно», – писал он. Впрочем, Пауэлл, чьи способности уже изучали представители куда более лояльно настроенного по отношению к нему Британского института парапсихологических исследований, не согласился ехать в Америку, где ему предстояло бы куда более серьезное испытание.

Затем Берд пересек Ла-Манш и отправился в Берлин, где спиритический сеанс провела для него загадочная Госпожа Фольхард, считавшаяся необычайно сильным медиумом. Во время сеанса, будучи связанной, она материализовывала ветки и крупные камни и те падали на стол. После сеанса Берд поговорил с ней и рассказал о награде за победу в соревновании. Учитывая уровень инфляции в Германии (за один доллар там давали двадцать тысяч марок), при словах о денежном вознаграждении голубые глаза Госпожи Фольхард загорелись. «Но, даже принимая во внимание возможность выиграть столь крупную сумму, она отказалась проводить сеанс, если ей не позволят использовать ее собственную одежду и не освободят от обязательного досмотра», – сообщил Берд читателям «В мире науки».

Он уже собрался покидать ее квартиру в Берлине, а затем и вовсе уезжать из Европы, когда случилось кое-что еще. Госпожа Фольхард вдруг вскрикнула и показала возникшие на тыльной стороне ее ладоней стигмы – глубокие кровоточащие раны, словно только что ее укусило какое-то демоническое создание. Но «В мире науки» отказался изучать этот феномен на условиях, выставленных немецким медиумом. Она требовала, чтобы ей позволили надеть для сеанса ее привычную мешковатую одежду, и не соглашалась на что-либо, кроме поверхностного досмотра. Этот факт не позволял допустить ее к участию в соревновании, как и других предложенных Берду кандидатов.

Новый Шерлок Холмс

В 1920-е годы Зигмунд Фрейд выдвинул теорию о том, что неотъемлемой частью нашей психики является Todestrieb, влечение к смерти. Словно чтобы подтвердить истинность этой теории, Гудини раз за разом рисковал жизнью на глазах у потрясенной публики. Хотя сэр Артур и не интересовался новомодным направлением в психологии, иногда он задумывался, не довлеет ли над его другом бессознательное стремление к воссоединению с его покойной матерью в мире ином. После спиритического сеанса в Атлантик-Сити один знакомый медиум предупредил Дойлов, что жизнь их друга в опасности. Ужасно, когда герой, в которого все верили, погибает, разбившись о мостовую после падения. В Нью-Йорке каскадер, выступавший под творческим псевдонимом Человек-муха, сорвался с фасада небоскреба. Он выполнял трюк, рекламируя новый фильм Гарольда Ллойда «Безопасность прениже всего!», и эти слова были написаны на спине его белого переливающегося одеяния. На мгновение трюкач, казалось, завис в воздухе – а затем пролетел десять этажей вниз и разбился об асфальт. Человек-муха умер на глазах двадцати тысяч зрителей, собравшихся на Грили-сквер. Среди них была и жена каскадера, двадцатилетняя коротко остриженная модница. В качестве компенсации ей выплатили сто долларов – именно столько должен был получить Человек-муха за этот трюк. «Бога ради, воздержитесь от столь рискованных представлений, – писал Гудини сэр Артур. – Вы и так уже слишком часто шли на риск в своей жизни. Я решил поднять эту тему, поскольку только что узнал о смерти Человека-мухи. Стоит ли оно того?» Да, оно того стоило! Гудини разбогател и обрел известность именно благодаря своим рискованным трюкам. Для него было бы куда хуже умереть в безвестности, чем упасть с десятого этажа небоскреба. Как бы то ни было, он был растроган заботой сэра Артура о его безопасности, особенно учитывая тот факт, что к этому моменту их дружеские отношения были на грани краха.

«Я никогда не встречал столь приятных и доброжелательных людей, как он», – сказал Гудини о сэре Артуре вскоре после их первой встречи в Уиндлсхеме. Затем настали чудесные времена в Нью-Йорке, и апогеем отношений Дойла и Гудини стал спиритический сеанс в Атлантик-Сити. Но вскоре их отношения уже нельзя было назвать столь безоблачными: проблемы начались именно из-за того, что произошло тем вечером в гостиничном номере Дойлов.

Вернувшись в Англию, сэр Артур утверждал, что Гудини принял спиритуализм благодаря воссоединению с матерью и наконец-то признал собственные медиумические способности. «Дорогой Гудини, есть ли зерно правды в словах Дойла о том, что благодаря леди Дойл вы получили подлинное послание от вашей матушки? – писал Эрик Дингуолл. – И правда ли, что вы овладели техникой автоматического письма?»

«Нет», – ответил ему Гудини. То же самое он сказал и широкой публике. За день до Хэллоуина 1922 года он дал интервью журналисту «Нью-Йорк Сан», заявив, что в основе спиритуализма – не более чем жутковатые фокусы, а медиумы – либо мошенники, либо больны истерией. К этому интервью его подтолкнул вызов, брошенный экстрасенсами их величайшим противникам, фокусникам. Медиумы, словно предвидя состязание, организованное «В мире науки», внесли встречное предложение, обещая пять тысяч долларов тому фокуснику, кто сумеет сымитировать восемь проявлений паранормальных способностей.

Гудини принял вызов. Со стороны казалось, что он рассматривал спиритический культ как своих оппонентов и никогда не был честен с Дойлами. Войдя в раж, он позволял себе высказывания, становившиеся газетными заголовками и ужасавшие сэра Артура: «Разочарованный исследователь сверхъестественного утверждает, что спиритуализм зиждется на обмане и все медиумы – мошенники; те же, кто верит в свои способности, лгут сами себе». Сэр Артур воспринимал такие слова не только как оскорбление его веры, но и как возведение напраслины на его жену.

Пресса требовала от Дойла комментариев по этому поводу. «Мне прислали выпуск “Нью-Йорк Сан” с вашим интервью, – писал он Гудини. – И явно хотели, чтобы я ответил на ваши обвинения, но у меня нет ни малейшего желания устраивать публичный спор с моим другом». Сэр Артур считал ниже своего достоинства упоминать о том, что случилось в Атлантик-Сити, но он не забыл выражения благоговения на лице Гудини, когда Джин подарила ему послание матери. Он помнил, каким счастливым его друг покидал гостиничный номер, как пожал ему руку, как радовался, что завершилось десятилетие сеансов-пустышек, разочаровывающих откровений и тысяч исписанных методом автоматического письма бумаг. «Когда вы говорите, будто у вас нет доказательств жизни после смерти, ваши слова не соответствуют тому, что я видел собственными глазами, – писал ему сэр Артур. – Я не раз убеждался в том, что моя жена искренна, когда проводит спиритический сеанс, и я видел, какое впечатление произвели на вас ее способности медиума».

Духи свели их вместе – и теперь духи разрушали их дружбу. Гудини намекнул сэру Артуру, что тот недостойно ведет себя в споре. «Вы пишете, что огорчены, – ответил он Дойлу. – Я уверен, что вы разочарованы вовсе не во мне, ведь вы, человек, который всю жизнь вел себя по-мужски и говорил лишь правду, должны уважать те же качества в других людях».

Затем Гарри объяснил, что именно зародило в нем сомнения в подлинности сообщения, переданного ему леди Дойл: «Письмо было полностью написано на английском языке, моя же почившая мама не умела ни читать, ни писать, ни говорить по-английски». Гудини ожидал, что подлинное сообщение от матери будет на ее родном языке, но сэр Артур, среди знакомых которого было очень мало евреев, не знал о языке идиш и предположил, что его друг имеет в виду древнееврейский. Дойл ответил на это, что в мире ином не было разделения языков: такие медиумы, как его жена, воспринимали послания «как мыслеобразы». Медиумы, впадающие в транс, «могли бы записать послание на древнееврейском, но я не думаю, что такое вообще возможно при использовании метода автоматического письма».

По сути, их религиозные взгляды были несовместимы. «Кстати, – отмечал в том же письме Дойл, – мистер Берд сказал мне, что в послании, переданном вам вашей матерью, вы сочли подозрительным то, что почтенная иудейка нарисовала вверху страницы крест. Должен сказать вам, что моя жена рисует крест на каждой странице автоматического письма, поскольку мы оба опасаемся влияния злых духов и считаем, что крест может защитить нас». К сожалению для Дойла, его друг-иллюзионист не хотел совершить «скачок веры», величайший скачок в его жизни.

Когда Гудини пригласили участвовать в организованной Мунном «охоте на духов», Гарри пришлось отказаться от своего намерения показать публике фокус под названием «Восемь паранормальных способностей». Поскольку он оказался одним из пяти членов комиссии Мунна, он не мог открыто выступать против спиритуалистов и при этом заявлять, что сохраняет непредвзятость по отношению к медиумам. Тем не менее сэр Артур пожаловался на то, что включение Гудини в комиссию «В мире науки» «…сразу же внушает недоверие. Я хотел, чтобы вы собрали пять порядочных и здравомыслящих людей, которые могли бы беспристрастно наблюдать за ходом спиритического сеанса». Но хоть Дойл и отдалился от Гудини, он, похоже, обрел нового друга в лице Берда – человека, от которого все зависело.

Они вместе прибыли из Англии четвертого апреля – проповедник спиритуализма и представитель «В мире науки». Газетчики назвали приезд Дойла в Америку и его лекционный тур 1923 года «вторым пришествием сэра Артура». Судя по приему, оказанному Малкольму Берду, «новый сыщик, расследующий дела медиумов» и его международная охота за привидениями интересовали прессу не меньше, чем создатель великого детектива. «Во времена, когда половина Европы, похоже, погрязла в спиритуализме, да и в Соединенных Штатах находятся тысячи сторонников этой теории», отчеты Берда о проделанной работе пришлись по душе читателям.

Он многое повидал на спиритических сеансах. «Столы действительно приподнимались над полом, зажигались загадочные огоньки, из труб для сеанса доносились голоса, как слетали они и с губ медиумов, вазы летали в воздухе, и все это, похоже, становилось возможным благодаря некой таинственной силе, источник которой до сих так и не был обнаружен. Мистер Берд утверждал, что видел все, о чем говорил ему сэр Артур, кроме эктоплазмы – странного вещества, выделяемого телом медиума».

Но, невзирая на все это, Берд был удивлен тем вниманием, которое обрушилось на него сразу после прибытия в Нью-Йорк. Всего несколько лет назад он был талантливым, но безвестным преподавателем Колумбийского университета. Теперь же журналисты в своих статьях самовольно провозгласили его уже не секретарем, а «главой» соревнования «В мире науки». Они не понимали, что Берд не был ни экспертом, ни членом комиссии, он просто организовывал состязание экстрасенсов. Тем не менее, когда Берд сошел на берег с палубы трансатлантического лайнера «Олимпик» вместе с Дойлом, его встретили как важную новую фигуру в «поиске ответа на извечный вопрос».

– Я предложил мистеру Берду обратиться ко мне и полностью положиться на меня, – заявил прессе сэр Артур.

Создав гениального сыщика, он теперь, похоже, намеревался сотворить еще одного.

Едва ли люди, делящие одно ложе, более близки, чем участники спиритического сеанса. Но сэр Артур проникся симпатией к Берду не только поэтому: медиумы в Европе утверждали, что присутствие мистера Берда укрепляет гармонию спиритического сеанса.

Один из духов, призванных миссис Леонард, предрек, что Берд «со временем внесет огромный вклад в движение спиритуалистов»; другие духи уверяли, что он сам медиум.

Малкольм Берд укреплял свою репутацию и приобретал ценный опыт на поприще сверхъестественного, поэтому, по словам сэра Артура, «если он будет критиковать наше движение, к его критике надлежит прислушиваться со всем должным уважением». И напротив, Дойл предупредил, что Гудини «отпугнет любого порядочного медиума, ибо и они люди, а не машины, и не терпят оскорблений… они не станут проводить сеанс в недоброжелательной атмосфере».

Чтобы развеять опасения медиумов, сэр Артур намеревался присутствовать на спиритических сеансах, которые Берд организовал в мае. Также он сообщил репортерам, что собирается помочь «В мире науки» отыскать того все еще скрывающегося от них медиума, достойного награды.

Выполняя свое обещание, сэр Артур отправился с Бердом на спиритический сеанс в сельский домик неподалеку от озера Эри. Рядом с ними в кресле сидела погрузившаяся в транс Ада Бессинет.

Медиум тяжело дышала, и слышалось в этом звуке что-то зловещее. Но комната полнилась ее витальной энергией, названной бароном фон Райхенбахом «одической». Над головами участников спиритического сеанса вспыхнули призрачные огоньки – желтоватые, с красным отливом. Затем в комнате взвился серый дым и в нем проступили полупрозрачные лица – тридцать? сорок? Сэр Артур пытался распознать в них знакомые черты.

– Мне кажется, это Оскар [его покойный племянник]! – воскликнул он.

В другом призраке он узнал свою мать. Сам Берд не мог разглядеть никого знакомого, но, впрочем, он не терял никого близкого. Этот факт в какой-то степени делал его идеальным наблюдателем. «Я остаюсь бесстрастным при подобных проявлениях, – писал он, – и полагаю, что мне удается сохранять полное спокойствие».

Но у Берда, выполнявшего функции секретаря конкурса, была склонность преувеличивать. Дойл посоветовал ему посетить сеанс в Индиане, и, убежденный в искренности пожилой женщины-медиума, писавшей послания духов на грифельной доске, Берд заявил:

– Если она мошенница, то нет никакого смысла верить в саму возможность искренности кого-либо из рода человеческого… Все мое естество восстает против мысли о том, что эта пожилая леди может оказаться обманщицей.

Членов комиссии не очень-то радовали такие его заявления.

Некоторое время назад Уолтер Принс посетил сеанс той самой старушки в Индиане и счел ее методы подозрительными. Оценивая экстрасенсов еще до проверки, Берд вызвал у Принса опасения: что, если «В мире науки» ставит во главу угла журналистику, а не науку? Официальные эксперты – Принс, Каррингтон, Комсток, Макдугалл и Гудини – были обеспокоены тем, что выводы Берда могут принять за их собственные.

– Этот редактор – новичок в таких вопросах, – ворчал Гудини. – Он станет легкой добычей для любого медиума-афериста.

После каждой статьи Берда «В мире науки» напоминал читателям, что их редактор присутствует при предварительных спиритических сеансах и не следует путать их с предстоящим научным исследованием медиумов, которое проведет комиссия.

Но нью-йоркская пресса не всегда следила за разграничением подготовительных сеансов и предстоящих суровых испытаний. В Англии Берд присутствовал на сеансе астрального фотографа Уильяма Хоупа, которого и Принс, и Гудини подозревали в мошенничестве. К их ужасу, Берд положительно отозвался об астральных снимках Хоупа.

«Мистер Берд, похоже, заявил о своей уверенности в подлинности астральных снимков. Этот факт вызывает не только удивление, но и сомнение в надлежащем проведении дальнейшего мероприятия», – писали в «Трибьюн». Редакция «Трибьюн» призывала провести непредвзятое научное исследование медиумизма, как и планировалось вначале. Уолтер Принс, в целом хваливший наблюдательность Берда, на этот раз высказался довольно резко: «Если мистер Берд желает укрепить свою репутацию серьезного исследователя паранормальных явлений, чего я ему искренне желаю, он должен в дальнейшем избегать ситуаций, когда он словно влюбляется в медиума».