Текст книги "Кровь-камень"

Зера побежала к пещере.

– А что на завтрак? – спросил Ос. – Эстер развела костер.

– Лучше подождем, пока не доберемся до города, – ответила Зера. – По-моему, нам лучше тут не задерживаться.

– Но я хочу есть! – возразила Эстер. – Прямо в животе больно.

Зера усмехнулась. «Господи, старая, ну чего ты перепугалась? Костер горит, у тебя есть пистолет…»

– Ну хорошо, – согласилась она. – Сначала поедим, а потом в путь.

Зера прошла в глубину пещеры к пегашке и увидела, что лошадь вся дрожит, прижимая уши.

– Это только я, девочка, – сказала Зера. – Успокойся.

У нее за спиной отчаянно закричала Эстер, и она стремительно обернулась.

В устье пещеры стояло чудовище. Высота – восемь футов, массивные плечи, длинные руки с пальцами-когтями, серебристо-серый мех. Золотистые глаза впивались в детей, скорчившихся у костерка. Пронзительное ржание взвившейся на дыбы лошади отвлекло внимание чудовища.

Зера Уилер выхватила свой старый пистолет, прикидывая, сумеет ли одной пулей свалить гигантского волчеца.

– Тише, ребятки, – сказала она спокойным голосом, взводя курок, и шагнула вперед. – Не знаю, понимаешь ли ты меня, – сказала она, устремив взгляд на зверя, – но в этом пистолете шесть зарядов. И я попадаю в цель без промаха. Так что убирайся, и нам всем будет хорошо.

Зверь зарычал, и эхо громом разнеслось по пещере. Зера покосилась на костерок. Рядом лежал толстый сук в фестонах давно засохших листьев. Продолжая целиться, она нагнулась, левой рукой ухватила сук, сунув бахрому листьев в слабые язычки огня. Листья сразу вспыхнули, и сук заполыхал, как факел.

Зера выпрямилась и двинулась на зверя.

– А ну убирайся, сукин сын! – крикнула она.

Зверь чуть-чуть попятился и сразу же прыгнул. Зера не дрогнула. Сунув горящий сук в оскаленную морду, она всадила пулю ему в шею. Гигантский волчец упал и откатился. Зера бросилась ко входу и снова выстрелила в него, когда он попытался встать.

– Господи Боже ты мой! – прошептала она, увидев снаружи его сородичей. – Ребятки! – крикнула она. – Лезьте в трещину, которая ведет наверх. Сейчас же!

Размахивая суком, она начала пятиться. Новый зверь метнулся к ней, но она хладнокровно выстрелила ему в грудь. Справа выскочил другой, в глубине пещеры грянул выстрел, разнеся ему череп. Зера оглянулась и увидела, что Ос держит в руках ее ружье, готовясь выстрелить еще раз.

Ее сердце исполнилось гордости за него, но она крикнула властно и резко:

– Лезь в чертову трещину!

Звери шагнули вперед, но с опаской. Нет, тремя оставшимися патронами ей всех не остановить, и времени повернуться и забраться в трещину у нее тоже не будет.

– Лезете? – крикнула она, не рискуя взглянуть через плечо.

– Да, фрей, – донесся голос Оса словно из трубы.

Внезапно мимо нее пронеслась пегашка, раскидав зверей в стремлении вырваться под защиту леса. В тот же миг Зера повернулась и ринулась к трещине. Сунув пистолет в кобуру, она ухватилась за выступ и подтянулась, царапая сапогами по каменной стенке. Карабкалась она быстро и прямо над собой увидела Оса, подсаживавшего Эстер. Трещина тут была совсем узкой, но дети протиснулись на каменную площадку почти у самого верха обрыва.

Ногу пронзила боль. Зера вскрикнула и почувствовала, что ее тянут вниз. Ос просунул ствол ружья в просвет дулом вниз и выстрелил. Зера сумела вытащить пистолет и послала две пули в волчеца под ней. Он свалился, но его когти сдернули с нее сапог. Ос вцепился ей в плечи, и с его помощью она протиснула свое тощее тело сквозь щель. Из раны в лодыжке сочилась кровь, а в икре засел шестидюймовый коготь. Зера тут же его выдернула.

– Вы храбрые ребятки, – сказала она. – Я вами горжусь, черт дери. – Из кармана куртки она достала складной нож и открыла лезвие. – Если ты будешь так любезен, Ос, и отдашь мне свою рубашку, я нарежу бинты и попробую остановить кровь.

– Сейчас, фрей, – ответил Ос, стаскивая куртку и рубашку. Потом, пока она разрезала рубашку, он пересчитал по ее указанию патроны, оставшиеся в ружье. Много времени это не заняло. Их осталось два.

– У меня есть пистолетик, который вы мне дали, – напомнил Ос.

Она покачала головой.

– Из него такую тварь не уложить. Хотя выстрел может их и отпугнуть, э?

Мальчик заставил себя улыбнуться и кивнул. Зера перебинтовала лодыжку, порылась в кармане и вытащила полоску вяленого мяса.

– Завтрак, конечно, не ахти какой, – сказала она. – Но придется обойтись им.

– Мне не хочется есть, – сказала Эстер. – Мы умрем, да?

– Послушай меня, детонька, – сказала Зера. – Мы живы, и я намерена жить и дальше. Вместе с вами. А теперь вылезем отсюда.

– А это разумно, фрей? – спросил Ос. – Тут им до нас не добраться.

– Верно, малый. Но не думаю, что этого мяса нам хватит на всю оставшуюся жизнь, а? До Долины Паломника осталось шесть, ну, много – семь миль. А там мы будем в безопасности. Я полезу первая, а вы за мной.

Зера заставила себя встать и начала карабкаться к голубому клочку неба футах в двадцати над ее головой.

Шэнноу поднялся на второй этаж. Рыжий юнец стоял на коленях у окна и смотрел во двор.

– Что они делают теперь? – спросил его Шэнноу.

Уоллес положил ружье и встал.

– Просто сидят. Я ничего не понимаю, менхир. То они разрывают на части все, что попадается им на глаза, а минуту спустя лежат, будто собаки под луной.

– Наелись, – объяснил Шэнноу. – Вопрос в том, как скоро они снова проголодаются и нападут на нас. Так что будь готов.

– Дом построен прочно, менхир, но окна и двери они разнесут, уж поверьте. В городе они рвали доски, как бумагу. А как прыгают, черт их дери! Я видел, как один прыгнул футов на пятнадцать вверх на крышу навеса.

– Да, прыгать они могут, – согласился Шэнноу. – Но и умирать тоже.

– Да уж! – Уоллес ухмыльнулся. Шэнноу повернулся к двери, но юноша взял его за локоть. – Вы спасли мне жизнь. Я и не знал, что эта тварь совсем меня нагнала. И я этого никогда не забуду.

Шэнноу улыбнулся:

– Ты сполна уплатил свой долг, когда доволок меня до дома. У меня больше не оставалось сил. Ты настоящий человек, Уоллес, и я горжусь, что знаком с тобой.

Они обменялись рукопожатием, и Шэнноу пошел назад по узкому коридору, в который выходили двери еще двух комнат. Обе были спальнями. Шэнноу по очереди заглянул в обе. Одну украшали кружевные занавески, пожелтевшие от времени. К стенам все еще были пришпилены детские рисунки – человечки-палочки перед домами-коробочками с трубами, над которыми клубился дым. В углу у закрытого окна стояла игрушечная собака с обвислыми ушами. Шэнноу вспомнил, как маленькая Мэри всюду носила ее с собой. Вторая комната была комнатой Сэмюэля. По стенам тянулись полки, уставленные книгами, включая подарочное золотообрезное издание «Нового Илии». Шэнноу вздохнул. Еще одна честолюбивая выдумка Савла. Когда книга вышла, Шэнноу прочел первую главу о том, как Бог открыл свою волю Взыскующему Иерусалима, и сразу послал за Савлом.

«Что это за… мусор?»

«Вовсе не мусор, Диакон. В этой книге одни факты. Почти все их мы получили непосредственно от людей, которые знавали Взыскующего Иерусалима, слышали его поучения. Я думал, вы будете довольны. Он предсказывал ваше явление здесь».

«Ничего подобного, Савл. И половина из тех, кто упомянут в первой главе, в глаза Шэнноу не видели. А многие из остальных дали волю своей фантазии».

«Но… Но откуда вы знаете, Диакон?»

«Знаю. Но тебя это не касается. Сколько экземпляров напечатано?

Савл заулыбался.

«Сорок тысяч, Диакон. И они расходятся так быстро, что мы готовим второе издание».

«Нет, мы его не готовим! Прекрати это, Савл!»

Шэнноу снял книгу с полки и раскрыл ее на черно-белой гравюре, изображавшей красавца всадника на вздыбившемся вороном коне, с серебряными пистолетами в руках и в глянцевой черной шляпе на голове. Вокруг него валялись трупы исчадий.

– Ну хотя бы они не утверждали, что я сразил десять тысяч ослиной челюстью, – прошептал Шэнноу, швыряя книгу на сосновую кровать.

Он осторожно приоткрыл ставень и высунулся наружу. Внизу стоял фургон Иеремии с проломленной крышей. Внутри спали три-четыре волчеца, остальные разлеглись у разрушенного сарая.

«Что ты намерен делать, Шэнноу? – спросил он себя. – Каким способом остановишь Зверя?»

В нем пробудился страх, но он подавил его.

– Что вы тут делаете? – спросила Бет. – Это комната моего сына.

Шэнноу сел на кровать, вспоминая, как сидел тут, читая мальчику.

– Мне тяжела твоя ненависть, Бет, – сказал он негромко.

– Я не питаю к вам ненависти, Диакон. Я презираю вас. Это не одно и то же.

Он устало поднялся на ноги.

– Тебе следовало бы выбрать что-нибудь одно. Ты презираешь меня, потому что я не отступил ни на йоту и сразил моих врагов; ты презирала своего любовника Йона за то, что он отказался сражать своих врагов. Чего, собственно, ты требуешь от мужчин?

– Я не собираюсь вступать с вами в споры, – глухо сказала она.

– Да неужели? Тогда почему ты последовала за мной сюда?

– Не знаю. И зря пошла. – Однако она не повернулась, чтобы уйти, а прошла к окну и села в старую качалку. – А откуда вы знаете про меня и Йона? У вас и здесь соглядатаи?

– Нет, никого… А знаю я потому, что сам был здесь, Бет. Я был здесь.

– Я вас не видела!

– Ты все еще меня не видишь, – сказал он грустно, проходя мимо нее. Сосновые ступеньки заскрипели под его тяжестью, и доктор Мередит оглянулся.

– Какая мертвая стоит тишина!

– Долго она продолжаться не будет, доктор. Вы бы спросили фрей Мак-Адам, не найдется ли у нее для вас запасного пистолета.

– Я плохой стрелок, Диакон. Пистолеты не для меня.

– Это очень хорошо, доктор, пока есть, кому охотиться для вас. Но вам особой меткости и не понадобится. Мишени будут на расстоянии вытянутой лапы от вашего лица. Попросите пистолет.

– Что делает человека таким, как вы, Диакон? – спросил Мередит, краснея.

– Боль, малый. Страдание, печаль и утраты. – Шэнноу кивнул на укрытый одеялом труп Иеремии. – Сегодня ты чуточку узнал их вкус. К утру узнаешь его получше. Я не против, чтобы ты осуждал меня, мальчик. Все равно я сам осуждаю себя еще строже. Однако предлагаю совместно стараться выжить.

Мередит кивнул.

– Тут вы правы, – сказал он. – Но вы собирались рассказать мне про Врата. Кто их создал и зачем?

Шэнноу подошел к креслу и посмотрел на спящую молодую женщину. Бет поставила рядом с креслом красивую резную колыбельку и уложила в нее младенца.

– Этого никто не знает, – ответил он, старательно понижая голос. – Очень давно мне встретился человек, который уверял, что они были созданы в Атлантиде за двенадцать тысяч лет до Второго Падения. Однако они вполне могут быть гораздо древнее. В старом мире было полно сказаний о Вратах, и старых прямых путях, и драконьих тропах, и магнитных линиях. Фактов практически нет, но гипотез десятки и десятки.

– Как они отворяются?

Шэнноу бесшумно отошел от спящей матери и младенца к двери.

– Этого я объяснить не могу. Одна моя знакомая женщина была знатоком всего этого. Но в день Падения она осталась в старом мире и, полагаю, погибла с ним. Когда-то она провела меня через Врата в свой дом в краю, называвшемся Аризона. Красивый край. Но как она устраивала это… – Он пожал плечами. – У нее был осколок Сипстрасси, камня Даниила. Вспыхнул фиолетовый свет, и мы оказались там.

– А, да! – сказал Мередит. – Камни! Я про них слышал, но ни одного не видел. В Единстве в одной больнице с их помощью вылечивали рак и подобные заболевания. Поразительно!

– Вот именно, – сказал Шэнноу. – Они способны вернуть юность старику, исцелить больного или создать пищу из молекул воздуха. Я верю, что с их помощью Моисей разделил воды Чермного моря, хотя доказательств у меня нет.

– Так, значит, Бог к этому руку не прилагал? – спросил Мередит с улыбкой.

– Я не стал бы умалять Бога, молодой человек. Если Он сотворил Сипстрасси, то и чудеса, им творимые, принадлежат Ему. Если Он даровал один Моисею, то можно по-прежнему утверждать, что воды разделила Божья сила. Однако сейчас не время обсуждать Библию. Эти Камни творят реальность из воображения. Вот все, что мне известно.

– Было бы неплохо, если бы в нашем распоряжении имелись два-три камешка, – сказал Мередит. – Мы бы поубивали всех волков.

– Сипстрасси не способны убивать, – возразил Шэнноу.

Мередит рассмеялся:

– В этом-то ваша беда, Диакон. Вам не хватает воображения, которого, по вашим же словам, требуют эти камни.

– О чем вы?

Мередит встал.

– Поглядите на этот стул. Он деревянный. Несомненно, камень может превратить его в лук и стрелы. А вы пустите стрелу в зверя и убьете его. То есть его убьет Сипстрасси через ваше посредство. Ну а Врата, про которые вы говорили. Может быть, они не требуют ничего специального. Может, ваша знакомая женщина не обладала никакими особыми средствами, кроме воображения.

– По-вашему, – сказал Шэнноу, обдумав его слова, – она всего лишь пожелала оказаться дома?

– Вполне вероятно. Однако теперь это лишь отвлеченные предположения.

– Да, – рассеянно согласился Шэнноу. – Благодарю вас, доктор.

– Не за что, Диакон. – Мередит отошел к окну и поглядел в щель между ставнями. – О Господи! – внезапно вскрикнул он. – О Господи!

Исида вплыла в сознание на теплой волне снов, воспоминаний о детстве на ферме в окрестностях Единства. Ее пес Миша без толку гоняется по лугу за кроликами, заливаясь от азарта яростным лаем. Наслаждение его было настолько всеобъемлющим, что из глаз Исиды полились слезы радости, едва она осторожно слилась с его чувствами. Мише было доступно счастье, разделять которое не было дано никому из людей, кроме Исиды. Он был дворнягой, и его наследие давало о себе знать в разных частях его массивного тела. Волчья голова с широкими золотисто-карими глазами. Длинные обвислые уши по контрасту с мордой и широкая грудь. По словам отца Исиды, сторожевого пса хуже Миши не сыскалось бы на всем белом свете. Завидев чужих людей, он кидался к ним, виляя хвостом и напрашиваясь, чтобы его приласкали.

Исида его любила.

Она была почти уже взрослой девушкой, когда он погиб.

Исида шла вдоль речки, и вдруг из чащи выскочил медведь. Исида не обратилась в бегство, а молниеносно проникла в зверя, изо всех сил стараясь утишить его ярость. Но потерпела неудачу, потому что его терзала невыносимая боль. Пока медведь подбегал к ней, у нее хватило времени обнаружить раковую опухоль, которая жгла его нутро огнем.

Миша атаковал медведя и, прыгнув, сомкнул мощные челюсти на мохнатом горле. Бешенство этого нападения ошарашило медведя, но он тут же опомнился и ударил пса когтистой лапой.

Прогремел выстрел, и еще один, и еще. Медведь зашатался, попятился к чаще, но четвертый выстрел уложил его. К Исиде подбежал отец, бросил ружье, крепко обнял дочь. «Господи, я думал, он тебя убьет», – говорил он, прижимая ее к груди.

Тут Миша взвизгнул. Исида вырвалась из отцовских объятий, бросилась на землю рядом с издыхающим псом, гладя его, пытаясь снять боль. Миша слабо повиливал хвостом, пока не перестал дышать.

Исида зарыдала, но отец поднял ее с земли.

«Он выполнил свою обязанность, девочка, – сказал он, – и выполнил ее хорошо».

«Знаю, – ответила Исида. – И Миша знал. Он умер счастливым».

Эта печаль все еще сжимала ей сердце, когда она открыла глаза в фургоне. Исида замигала и обнаружила, что смотрит на звезды. Половина крыши куда-то пропала, а в оставшейся половине она заметила вырванные куски. Ее правому боку было тепло, она протянула руку и нащупала мех.

– Миша, – сказала она укоризненно, – зачем ты залез на постель? Папа будет меня бранить.

Ответом было басистое рычание, но Исида уже снова уснула. Страшная сила ее болезни отнимала у нее последнюю энергию. Ей на грудь навалилась какая-то тяжесть, она открыла глаза и увидела над собой огромную морду, длинный вывалившийся из пасти язык, острые клыки. Ее рука все еще касалась меха, и она ощущала телесное тепло под ним.

– Я не могу тебя погладить, – прошептала она. – Я так устала!

Она вздохнула и попробовала лечь на бок. «Ну, хотя бы боль исчезла, – подумала она. – Так, может быть, смерть в конечном счете не так уж страшна?» Исиде хотелось приподняться и сесть, но сил не было. Снова открыв глаза, она увидела, что и стенка фургона частично исчезла. Что-то случилось! Какая-то непоправимая беда!

– Мне надо встать, – сказала она, приподняла руку, обвила ее вокруг шеи Миши и потянулась. Он заворчал, но ей удалось приподняться. На нее навалилось головокружение, она опрокинулась головой на плечо Миши.

Из-под кровати донеслось рычание, и с пола поднялось какое-то чудовище. Исида поглядела на него и зевнула. Голова у нее кружилась, мысли мешались. Миша был таким теплым! Она напряглась и коснулась его сознания. Там была злоба, ядовитая ярость, сдерживаемая только… Только чем? Воспоминаниями об овражке над озером, о маленьких волчецах, играющих у его ног. О… жене?

– Ты не мой Миша, – сказала Исида. – И тебе очень больно. – Она ласково погладила его мех.

Второй зверь ринулся на нее. Но первый мощным ударом внешней стороны лапы отбросил его так, что он ударился о сломанную стенку фургона.

– Прекратите! Прекратите! – сказала Исида слабым голосом. – Вы не должны драться. – Она припала к зверю, защитившему ее. – Я хочу пить, – сказала она. – Помоги мне встать.

Снова опираясь на него, она встала на подгибающиеся ноги, проковыляла мимо Пожирателя в конец фургона, где, едва не упав, спустилась во двор.

Высоко в небе сияла луна, но силы Исиды были совсем на исходе. Она нигде не увидела ни Иеремии, ни Мередита, ни других. И не было фургонов, расставленных кольцом. Не горело ни единого костра. Все поплыло перед ее глазами, она пошатнулась и уцепилась за левое заднее колесо.

Двор был полон псов. Огромных псов.

Она увидела дом, полоски золотого света, пробивающиеся сквозь ставни. «Наверное, все там, – подумала она. – Но мне не дойти. Нет, я должна дойти! Я не хочу умереть тут в одиночестве».

Глубоко вздохнув, она отпустила колесо, сделала два неуверенных шажка…

И упала.

Диакон увидел, как Мередит отшатнулся от окна. Шэнноу подошел к ставне и посмотрел в щель. Он увидел молодую женщину в вылинявшем синем платье, распростертую на земле. Ее светлые волосы в лунном свете казались совсем белыми. Он не успел открыть рта, как услышал, что дверь открывается.

– Нет! – прошипел он, но Мередит был уже во дворе.

Выругавшись себе под нос, Шэнноу последовал за ним, вытаскивая пистолеты. Звери были повсюду. Многие тихо дремали под звездами, наевшись досыта, но около десятка бродили у сарая, грызя окровавленные кости лошадей, молочных коров и волов. Шэнноу взвел курки пистолетов и остановился на пороге, глядя, как молодой врач идет по двору к упавшей девушке. Мередит двигался неторопливо, и звери пока не обращали на него внимания.

Из фургона вылез Пожиратель и увидел идущего человека. Раздалось басистое рычание, и он вперевалку двинулся на идущего. Другие подняли головы. Один потянулся и завыл. От этого воя вся кровь стыла в жилах. Мередит было остановился, но тут же пошел дальше, опустился на колени рядом с Исидой и взял ее руку за запястье. Пульс был слабым и неровным. Подсунув ладони ей под плечи, он приподнял ее, а потом изогнулся и подхватил под колени. Ее голова упала ему на плечо.

Над ним взвился Пожиратель. С его клыков капала пена. Мередит шарахнулся в сторону, зверь не отставал от него.

В дверях дома Шэнноу прицелился, но теперь другие звери уже смыкались вокруг доктора. Мередит повернулся к ним спиной и зашагал к дому. У Шэнноу пересохло во рту, ладони стали скользкими от пота. Доктор споткнулся, но удержался на ногах и продолжал идти. Когда он начал подниматься на крыльцо, Шэнноу отступил в сторону, пропуская его в дом, потом стремительно последовал за ним, захлопнул дверь и заложил тяжелый засов.

Снаружи раздался оглушительный вой. Ставни окна проломились внутрь, и зверь просунул в раму голову и плечи. Шэнноу прострелил ему лоб. По его трупу вскарабкался второй. Шэнноу дважды прострелил ему грудь, и он повис в окне, заливая кровью земляной пол.

Молодая мать вскочила на ноги с воплем:

– Не пускайте их ко мне!

Дверь царапали могучие когти, вырывая щепки. Уоллес Нэш сбежал на несколько ступенек вниз и приложил дробовик к плечу. Филенка поддалась, внутрь всунулась когтистая лапа. Уоллес выстрелил из обоих стволов. Лапа дернулась, обагрилась кровью. Шэнноу выстрелил сквозь дверь.

Раскаты выстрелов замерли. Шэнноу подошел к окну и убедился, что звери отступили.

– В жизни не видел ничего подобного! – воскликнул Уоллес Нэш. – Черт-те что! Это сколько же нервов требуется!

Мередит не слышал. Он стоял на коленях над лишившейся чувств Исидой, и его слезы капали ей на лицо.

Шэнноу закрыл ставни. Засов сломался пополам. Он прижал их, вогнав нож в подоконник. Для Пожирателя – не препятствие, но это хотя бы давало иллюзию безопасности.

Он все еще не мог поверить в то, что видел своими глазами. Мередит, чья паника погубила Иеремию, только что совершил немыслимый подвиг.

По лестнице спустилась Бет. Младенец заплакал, и она взяла его на руки. Мать выхватила его у нее из рук и убежала наверх. Бет подошла к Мередиту. Белокурая девушка, над которой он склонялся, ранена как будто не была.

– Что с ней, доктор? – спросила Бет.

– Она страдает болезнью, которая разрушила ее иммунную систему. Очень редкая болезнь. Даже в старом мире она поражала горстку на миллион. – Он поднял голову и увидел, что Бет ничего не поняла. – Наши организмы обладают… э… защитным механизмом. Когда мы заболеваем, у нас вырабатываются антитела против каждой данной болезни. Взять для примера корь. Как правило, ребенок, перенесший ее, больше не заболевает, потому что организм уже знаком с возбудителем болезни и надежно себя защищает. Понимаете? Ну а у Исиды ее защитный механизм избрал целью ее же внутренние органы и медленно их разрушает. Болезнь Аддисона, так она называется.

– И ничего нельзя сделать? – спросил Уоллес.

– Ничего. В старом мире использовали так называемые стероиды, но мы не знаем, как их вырабатывают.

– Но откуда она? – спросил Уоллес. – Как она добралась сюда? Прошла мимо всех этих зверюг?

– Ее привезли мы, – ответил Мередит. – Она была в фургоне. Мы решили, что она вот-вот умрет, и, к моему вечному стыду, я оставил ее там.

– Че-ерт! – сказал Уоллес. – Но почему они не тронули ее? Они ведь прямо-таки набились в фургон.

Мередит пожал плечами.

– На это у меня ответа нет.

– Но у нее есть, – сказал Диакон вполголоса. Опустившись на колени рядом с ней, он положил руку ей на лоб.

– Вернись к нам, Исида! – прошептал он.

Мередит с изумлением наблюдал, как мертвенно-бледное лицо порозовело. Пульс под его пальцами стал более ровным и сильным.

Исида открыла глаза и улыбнулась.

– Рада вас видеть, Джейк.

– Как вы себя чувствуете?

– Чудесно! Отдохнувшей, освеженной. – Она села и поглядела по сторонам. – Что это за место?

– Ферма неподалеку от Долины Паломника, – ответил Шэнноу.

– А где Иеремия?

Шэнноу помог ей встать.

– Вы помните зверей в фургоне? – спросил он, будто не услышав ее вопроса.

– Да. Такие большие! Они ваши, Джейк?

– Нет. Они дикие и свирепые. Они убили Иеремию и еще многих. Вопрос в том, почему они не убили вас?

– Иеремия погиб? – Тут она заметила завернутое в одеяло тело. – Ах нет, Джейк!

Исида нагнулась, откинула край одеяла и замерла, глядя на лицо старика.

Мередит подошел к Шэнноу.

– Она… исцелилась?

– Полностью. – Шэнноу кивнул. – Но мне необходимо разобраться со зверями.

– Отложите! – вмешалась Бет. – Она столько натерпелась!

– Откладывать нельзя, – ответил Шэнноу. – Когда эти звери нападут всем скопом, нам не уцелеть. Если Исида знает способ усмирять их или успокаивать, мне необходимо выяснить, как и почему. Вы слышите меня, дитя? – спросил он у плачущей Исиды.

Она кивнула и укрыла лицо Иеремии краем одеяла. Затем встала и обернулась к Диакону.

– Я не знаю, почему они меня не тронули, – сказала она, – и не могу вам помочь.

– Мне кажется, можете, любовь моя, – возразил Мередит. – Животные ведь никогда на вас не нападают? Потому что, как вы мне когда-то объяснили, вы их всех любите. Но дело ведь не только в этом, верно? Вы можете… вступать с ними в общение. Помните тот случай, когда вы объяснили Иеремии, что его передние волы застудили легкие?

– Я… не могу с ними разговаривать, обмениваться мыслями, – сказала Исида. – Я просто… сливаюсь с их сознанием.

– И что вы обнаружили в их сознании? – спросил Диакон, указывая на окно.

– Все очень неясно. Словно их мысли – это рассерженные осы, которые все время их жалят.

– Они бегут к дому! – завопил Уоллес.

Когда они перевалили через гребень и начали длинный спуск в Долину Паломника, Ос Хонкин от усталости почти забыл про страх. Весь день они шли и шли, но нигде не замечали никаких признаков чудовищных волков. Почти все время ветер дул им в спину, и уже начинало казаться, что от зверей они спаслись. Фрей Уилер несла Эстер, и Ос про себя злился. Сопливым девчонкам всегда достается все самое лучшее! Вот и на ферме с папой было так – если комната у них была в беспорядке или какая-нибудь домашняя работа оставалась недоделанной, влетало Осу – всегда Осу, и только ему.

И вот теперь Эстер несут на руках! Про то, что он на десять фунтов тяжелее Эстер и на три дюйма выше, двенадцатилетний мальчик попросту не думал. Жизнь несправедлива – и точка.

И у него живот подводило от голода. Ему все время мерещился вкус яблочного пирога, и сахарной пудры, и сладких медовых лепешек, которые испек их отец, когда они нашли в лесу дупло диких пчел.

Фрей Уилер остановилась и опустила Эстер на землю.

– Мне надо чуточку передохнуть, детка, – сказала она. Опушка была совсем близко, и Ос заметил, что Зера вглядывается в лес. Она понюхала воздух, потом сплюнула. Ос удивился: дамам не полагается плеваться. Эстер немедленно последовала ее примеру, и Зера рассмеялась.

– Не обезьянничай, Эстер! – предостерегла она. – То, что люди прощают старикам, у молодых они не потерпят.

– Почему? – спросила Эстер.

– Не полагается, деточка, и все. – Она обернулась к Осу. – У тебя глаза молодые, острые, Ос. Что ты видишь там, между деревьями?

– Ничего, фрей. Все как будто чисто.

– Ну, тогда рискнем, – сказала она, вскидывая ружье на плечо, и они пошли к опушке, оставляя открытое пространство позади. Справа открылся крутой откос, и они увидели дорогу, ведущую на запад через горы.

– По ней бревна возили, – сказала Зера, когда они почти скатились с откоса. У его подножия Зера снова остановилась. Под глазами на ее морщинистом лице легли лиловые круги, полиловели и губы. Она тяжело дышала, и Ос испугался за нее.

– Вам нехорошо, фрей? – спросил он.

На лбу старухи выступил пот, глаза словно еще больше провалились, утратили обычный живой блеск. Она улыбнулась, но Ос заметил, какого усилия это ей стоило.

– Я просто устала, малый. Сил у меня хватит. Дай только дух перевести.

Ос сел на камень, а Эстер убежала в кусты у дороги.

Ос услышал стук лошадиных копыт и хотел было предупредить Эстер, но всадники уже выехали из-за поворота дороги. Ос сначала обрадовался. Ведь если они из Долины Паломника, значит, конец пути они проделают на лошадях в относительной безопасности. Но радость тут же угасла: в переднем всаднике он узнал того, кто застрелил их отца. А всадники уже увидели их и пришпорили лошадей. Их было семеро, но когда они остановились возле Зеры, Ос никого больше не узнал.

– Ну-ну-ну! И кого же мы видим? – сказал вожак – тощий, с длинными бачками и глубоко посаженными темными глазами.

А ружье Зеры было прислонено к камню! Схватить его и выстрелить времени у нее нет. Да и все равно у нее же осталось всего два патрона!

– Не трогайте детей, – устало сказала старуха.

– А где девчонка? – спросил вожак.

Ос сунул руку в карман, сжал пальцы на рукоятке пистолетика. Пистолет держал только вожак. Остальные шестеро следили за происходящим.

– Поезжайте-ка дальше, – сказала Зера. – Убивать детей настоящим мужчинам вроде бы не к лицу.

– Ты мне морали не читай, ведьма старая! Нам приказано найти их и покончить с ними. А теперь говори, где девчонка, и я тебя убью по-хорошему. Одним выстрелом. А не то разобью тебе коленные чашечки и брошу вопить на часок.

– Ты всегда был низкой тварью, Белл, – произнес чей-то голос. – Но, клянусь Богом, теперь ты под дверью пройдешь, головы не пригнув.

Ос взглянул вправо на двух незаметно подъехавших всадников. Говоривший был широкоплечим, в запыленном черном плаще и алом парчовом жилете. Волосы темные, хотя и серебрятся на висках. Его спутник был совсем молодым.

– Ох черт! – воскликнул Белл. – Далеко ты забрался от дома, Лейтон, а? Слышал, слышал, как твою шайку перебили, а ты сбежал, поджав хвост. Я всегда знал, что не такой уж ты просоленный! Езжай-ка своей дорогой. Мы делом заняты.

– Женщин запугивать? – съязвил всадник в алом жилете. – Ну да ни на что другое ты ведь не годишься, Белл.

Белл хохотнул и покачал головой:

– Чего-чего, а слов у тебя всегда хватало, Лейтон.

Ос увидел, как убийца внезапно направил на всадника вороненый пистолет. Лейтон наклонился вбок, никелированный пистолет словно впрыгнул в его руку. Пуля Белла пролетела мимо. Лейтон ответил на его выстрел, и Белл слетел с седла. Ос не упустил случая, выхватил пистолетик и выстрелил в ближайшего всадника. Он увидел, как пуля выбила облачко пыли из куртки всадника, и он поник в седле. Лошади взвились на дыбы, вокруг мальчика затрещали выстрелы. Ос было прицелился, но Зера прыгнула на него, повалила на землю и прикрыла своим телом.

Он услышал гром копыт, увидел, как оставшиеся трое охотников помчались галопом прочь. На лесной дороге лежала подстреленная лошадь и валялись четыре человека. Остальные лошади отбежали, но остановились шагах в пятидесяти.

– Все хорошо, фрей, – сказал Ос. – Они удрали.

Человек в парчовом жилете опустился на колени рядом с ними и приподнял Зеру.

– Вас ранили, госпожа? – спросил он.

– Только мою гордость, – ответила она, позволив Лейтону помочь ей встать на ноги. – Не понимаю, как я могла подпустить их так близко!

Лейтон ухмыльнулся. Слева донесся стон – Белл кое-как поднялся на колени, прижимая ладонь к животу. Сквозь его пальцы текли струи крови. Ос смотрел, как их спаситель направился к раненому.

– Черт, Белл, тебя прикончить нелегко, – сказал он, и в руке у него появился пистолет. Белл опрокинулся на спину и затих.

– Кого-кого, а уж его убить следовало, – сказала Зера, с трудом поднимаясь на ноги. Ос помог ей, а потом подобрал с дороги свой пистолет.

– Мне бы следовало это сделать давным-давно, – сказал Лейтон и, обернувшись, окликнул своего спутника: – Эй, Нестор, излови-ка тех лошадей, так нам будет легче сопровождать эту компанию.