Текст книги "Призраки грядущего"

– Да нет, я не обижаюсь, – улыбнулся юноша. – Я, наверное, чересчур привередлив, но рядом с тобой я чувствую себя ни на что не годным юнцом. Я помощник аптекаря и знаю толк в травах и снадобьях, но в воинском ремесле не смыслю ничего. Один я не знал бы, как и взяться за поиски Равенны. Когда ты зовешь меня мальчиком, это лишний раз напоминает мне, как мало от меня проку.

Чареос, наклоняясь, подложил полено в огонь и заглянул в серые глаза юноши.

– Не надо так говорить. Ты доказал, чего стоишь, когда сказал свое слово перед князем… и не только. Не найдется и одного на сотню, кто взял бы на себя такую задачу, как ты. Понемногу ты всему научишься. И вот тебе первый урок: у воина есть только один истинный друг, один человек, на которого можно положиться, – он сам. Поэтому он хорошо питает свое тело, упражняет его, работает над ним. Если ему недостает мастерства, он учится. Если ему не хватает знаний, он приобретает их. Но главное – это вера. Он должен верить в свою волю, в свою цель, в свое сердце и душу. Не говори о себе плохо: это принижает воина, который сидит у тебя внутри. Ты силен, смел и наделен благородной душой. Взрасти в себе эти качества, и все будет хорошо. Где же наконец эта проклятая еда?

Два охотника вбежали в селение, и высокий с ругательством обернулся назад.

Из леса выезжали сорок всадников с мечами в руках.

Финн взлетел на крыльцо трактира, распахнул дверь и отшатнулся от людского скопища внутри.

– Набег! – проревел он и бросился наискосок, к амбару. Маггриг уже лез по веревке на сеновал. Грохот копыт приближался. Финн, не оглядываясь, схватился за веревку и взобрался наверх к другу. Маггриг приготовил стрелу.

– Сидели бы лучше в лесу, – сказал он. – Непохоже, чтобы здесь было безопаснее.

Финн не ответил. Всадники влетели в поселок с боевым кличем, рассекая воздух своими кривыми клинками. Были среди них и надиры в лакированных панцирях, и изменники-готиры с ножами и топорами. Каждый держал на левой руке маленький круглый щит. Они соскочили с коней и бросились к домам. Финн пустил стрелу и попал кому-то в шею. Маггриг угодил в рогатый шлем – стрела отскочила и ранила в руку другого. Семеро грабителей бросились к амбару, и Финн выругался. Вторая стрела, пущенная им, ударила в поднятый щит. Маггриг попал кому-то в пах, и раненый упал. Шестеро остальных вбежали в амбар снизу.

Финн, окинув взглядом сеновал, заметил у лаза, шагах в десяти, лестницу и хотел втащить ее наверх, но снизу за нее уже ухватился высокий надрен. Финн чуть не свалился вниз.

– Я тебя помню, мерзавец! – заорал надрен, увидев его. – Ну, теперь ты покойник. Я тебе всю требуху вырву вместе с кишками.

Держа щит перед собой, он полез по лестнице. Финн отскочил назад, к Маггригу, прошипев:

– Хорошее место ты выбрал, нечего сказать.

Маггриг пустил стрелу в спину надрену, бегущему к трактиру.

– Думаешь, пора уходить? – спросил он.

– Нет, лучше останемся и посадим цветочки.

Надрен уже добрался до лаза. Финн выстрелил в него, но он прикрылся щитом, ухватился за края и стал подтягиваться. Тогда Финн бросил лук и прыгнул на врага ногами вперед, угодив правой в подбородок. Оглушенный надрен шатнулся назад, но меча не выпустил и широко размахнулся им. Финн откатился в сторону. Маггриг поспешил ему на помощь, но Финн махнул рукой, отгоняя его. Чернобородый охотник схватил свой лук и колчан, перекинул их через плечо.

– Уходим! – крикнул он, ухватился за веревку и выскользнул наружу. Спустившись до половины, он спрыгнул вниз. Маггриг последовал за ним.

В амбаре, за поленницей припасенных на зиму дров, проснулся Бельцер. Он сел и застонал – голова у него раскалывалась. Проморгавшись, он увидел у лестницы надренских воинов. В тот же миг один из них обернулся и увидел Бельцера. Надрен кинулся на него с поднятым мечом, и Бельцер нашарил рукоять топора, воткнутого в круглый чурбан. Выдернув лезвие, Бельцер шагнул навстречу врагу. Свистнула тонкая сабля, но Бельцер пригнулся, и его топор раздробил надрену ребра. Деревянное топорище, не выдержав удара, сломалось. К Бельцеру устремились еще четверо надренов. Он взревел от ярости, нагнул голову и ринулся на них, сбив троих с ног. Четвертый взмахнул мечом, но стрела вонзилась ему в висок, и он рухнул на колени. Бельцер молотил врага кулаками – в свалке мечи были бесполезны. Он пнул кого-то в голову и отбежал обратно к поленнице, надрены бросились за ним.

На задах амбара был прислонен к стене длинный топор для рубки деревьев. Бельцер схватил его. Двое врагов погибли мгновенно, третий попятился и бросился наружу. Там стрела Финна остановила его, и он ничком повалился на пол.

– Что тут творится, во имя семи преисподних? – взревел Бельцер, но Маггриг с Финном уже ушли, и он сел на чурбак, пяля глаза на убитых. Еще один надрен лез по лестнице с сеновала. Он кинул один только взгляд на великана с топором и припустился прочь.

Снаружи Финн, бросив лук, сжимал в руках два окровавленных охотничьих ножа. Рядом лежали двое надренов и Маггриг. Восемь разбойников окружили его кольцом.

– Давайте, ребята, – прорычал он. – Идите сюда и умрите!

Бельцер, выйдя во двор с топором на плече, увидел это и вскричал:

– Бел-Азар!

Он бросился на окруживших Финна надренов и разметал их своим топором. Один напал было на Финна с коротким копьем, но охотник отступил в сторону и ножом пырнул врага в живот.

В трактире царил хаос. Разбойники рубили и резали беззащитных лесорубов. Несколько человек погибли, многие были ранены. Уцелевшие приникли к полу, пряча глаза от стоявших над ними надренов. Один разбойник перелез через стойку и ухватил за горло жену Назы Маэль, держа нож над ее правым глазом. Наза в луже крови лежал на полу.

– Говори, где спрятано, корова! – прошипел надрен, но услышал шорох сзади и обернулся, сощурив глаза. Позади открылась дверь, и показался человек с саблей. За ним шел юноша, тоже вооруженный. Надрен перевел взгляд на первого: тот был уже не молод, но двигался уверенно. – Чего стоите? – крикнул надрен своим. – Взять их!

Работники попятились, уступая дорогу, и несколько надренов бросились к пришельцам. Сверкнули мечи, и лязг стали заглушил вопли умирающих. Державший Маэль надрен, видя, как высокий воин избивает его людей, отшвырнул женщину, перескочил через стойку и бросился к двери, призывая на помощь.

Он добежал до порога и остановился с проклятием: из леса на севере выезжали двадцать всадников с копьями. Надрен вскочил на оказавшегося рядом коня, рывком отвязав поводья от столба.

– По коням! По коням! – завопил он, и всадники ворвались в селение. Надрены, большей частью пешие, бросились врассыпную, солдаты погнались за ними. Около дюжины разбойников, вскочив на коней, пытались пробиться к югу.

В трактире Чареос, уклонившись от вражеского меча, шатнулся вправо и упал на сбившихся в кучу работников. Последний надрен навис над ним с поднятым мечом, но Киалл полоснул врага саблей по горлу. Чареос поднялся на ноги и двинулся к двери. Во дворе Салида и его гвардейцы вели отчаянный бой с надренами. Разбойники, убедившись, что солдаты уступают им числом, атаковали с удвоенным пылом. Чареос спрятал саблю и вынул охотничий нож. Бросившись в гущу боя, он пырнул под ребра какого-то надрена и стащил его с седла. Вскочив на коня, он снова выхватил саблю и стал пробиваться к Салиде.

– О чем вы будете рассказывать своим детям? – закричал Киалл на работников в трактире. – О том, как прятались от боя? Вставайте и берите оружие!

Семеро человек поднялись на ноги, но прочие остались на месте. Семеро, схватив оружие убитых надренов, последовали за Киаллом во двор.

– Вперед! – крикнул юноша и бросился в бой, воткнув саблю в спину вражеского всадника.

У амбара Бельцер опустился на землю рядом с Финном. Тот сидел, держа на коленях голову Маггрига. Из раны на голове молодого охотника струилась кровь.

Бельцер пощупал запястье Маггрига и сказал: «Он жив!», но Финн как будто не слышал его. Бельцер, ругнувшись, оттолкнул Финна, ухватил бесчувственного Маггрига за рубашку и втащил в амбар, подальше от схватки и топчущих копыт. Финн заморгал и последовал за ними.

– Так он жив?

– Останься с ним, – сказал Бельцер и взял топор.

– Куда ты?

– Пойду убью парочку надренов – а уж потом напьюсь.

И великан исчез в свалке. Финн сел и пощупал Маггригу пульс – сердце билось сильно и ровно.

– Ох, и горе мне с тобой, – покачал головой Финн.

Успех постепенно склонялся на сторону солдат. Они превосходили разбойников дисциплиной, а Чареос пробился к Салиде, в середину, и эти двое казались непобедимыми.

Несколько надренов вышли из боя и помчались прочь. Остальные последовали за ними. Всего удалось уйти семнадцати – прочие полегли на месте.

У солдат погибли одиннадцать человек, четверо получили тяжелые раны, и земля перед трактиром пропиталась кровью. Шестерых лошадей убили, двух искалечили. Повсюду лежали тела. В наступившей внезапно тишине Салида перекинул ногу через седло и спешился. Он отер саблю о рубашку убитого и убрал ее в ножны. Чареос сошел с коня.

– Вовремя вы, капитан, – сказал он.

– Твоя правда, Чареос. Спасибо тебе. Ты хорошо сражался.

– Нужда заставила.

– Надо поговорить, – бросил Салида, уводя коня с поля битвы. Чареос последовал за ним к колодцу за домом. Они напились, и Салида присел на край. – Князь велел схватить тебя. Он хочет тебя повесить.

– За что? Даже у князя должна быть какая-то причина.

– За убийство Логара.

– Как можно обвинять в убийстве человека, на которого напали трое вооруженных людей?

– Логар был безоружен.

– Ах, вот оно что… Погодите. – Чареос, вернувшись назад, позвал к себе Киалла. – Дай-ка мне свою саблю. Узнаете ее, капитан?

Салида осмотрел клинок и кивнул.

– Да, это сабля Логара. Но это ничего еще не значит, Чареос. Против тебя есть свидетель, и князь хочет твоей смерти.

– Но вы-то мне верите?

– Верил еще до того, как увидел саблю, – устало улыбнулся капитан. – Логар был настоящей змеей. Но дело не в этом. Не знаю, как и быть. Мне приказано доставить тебя назад. Если я это сделаю, тебя наверняка повесят. Если не сделаю, меня разжалуют. И зачем, во имя Бара, понадобилось тебе прекращать эти проклятые уроки? – Не дожидаясь ответа, Салида позвал к себе унтер-офицера и приказал убрать трупы.

Чареос сел у колодца рядом с Киаллом.

– Что же ты теперь будешь делать? – спросил юноша. Чареос пожал плечами. – Ведь нельзя же тебе возвращаться.

– Нельзя, – согласился Чареос. На них упала чья-то тень. Чареоса схватили и заключили в медвежьи объятия. Бельцер покружил его и расцеловал в обе щеки.

– Глазам своим не верю. Мастер Меча! Что ты тут делаешь? Меня повидать приехал? Хочешь что-то мне поручить. Ну и денек, благие боги!

– Поставь меня, косолапый! – закричал Чареос.

Бельцер вернул его на землю и отступил, подбоченясь.

– А ты здорово постарел. Маггриг и Финн тоже тут. Все собрались! Я так и знал, что что-то случится, но чтобы вы все… Да скажи же что-нибудь.

– Вид у тебя жуткий, а запах такой, что и тухлая рыба показалась бы благовонием. Кроме того, мне сдается, что ты сломал мне ребро.

– А это что за парень? – спросил Бельцер, ткнув большим пальцем в Киалла.

– Его зовут Киалл. Мы вместе путешествуем.

– Ну, здорово. – Бельцер огрел Киалла по спине. Тот застонал и пошатнулся. – Что это с ним?

– У него вся спина исхлестана, и ты ему только что об этом напомнил. Ты что, живешь здесь?

– Вроде того. Помогаю Назе – трактирщику. Вы, поди, умираете от жажды – пошли выпьем. Боги, что за счастливый день! Сейчас принесу пива. – И Бельцер устремился к трактиру.

– Кто это? – спросил ошеломленный Киалл.

– Это Бельцер. Кто видел его хоть раз, больше не забудет.

– Бельцер?! Златокудрый герой Бел-Азара?

– Ты скоро поймешь, Киалл, что на песни и сказки полагаться нельзя. Разве что слепая корова могла бы посчитать Бельцера красавцем – да и то вряд ли. Я видел, как шлюхи гнали его прочь, хотя карманы у него были набиты золотом.

– Невероятно, – прошептал Киалл. – Этот жирный вонючий урод?

– В нем есть и хорошие стороны. Погоди, пока не узнаешь его получше. – Чареос направился к амбару, где Финн поддерживал вставшего на ноги Маггрига. – Вижу, вас по-прежнему тянет в драку, словно бабочек в огонь? – улыбнулся он.

– Похоже, что так, Мастер Меча. Вот этому парню пробили башку.

– Веди его в мою комнату.

– Я не хочу здесь задерживаться, – сказал Финн. – Я ненавижу толпу, ты же знаешь.

– Да, помню. Но хоть час-то удели мне, Киалл покажет тебе дорогу.

Чареос отошел к Салиде, который сидел у трактира.

– Я встретил старых друзей, капитан. Буду у себя в комнате, если вам захочется поговорить со мной.

Салида кивнул:

– Достань своему другу новую саблю. Эту я отвезу князю.

– А как же я? И как же вы?

– Отправляйся куда хочешь, Чареос, и благослови тебя Исток. А я… кто знает? Я не всегда командовал гвардией – в жизни есть и другие занятия. Но боюсь, что князь пошлет за тобой других. Там, где дело касается тебя, разум ему изменяет.

– Будь осторожен, Салида.

– Непременно. Этот мир создан для осторожных людей, – сказал Салида, кивнув на поле битвы.

Из трактира вытаскивали тела, оставляя кровавые следы на половицах. Восточная часть зала превратилась в лазарет, где солдаты зашивали и перевязывали друг другу раны. Жена хозяина хлопотала около мужа. Наза, весь белый, с глубокой раной в плече и шишкой на голове, еще не оправился от потрясения. Женщина устало улыбнулась Чареосу:

– Спасибо за помощь, сударь. Они бы меня наверняка убили.

– Чего они хотели от вас?

– Лесорубам завтра должны платить жалованье. Серебро спрятано тут, у нас. Рабочих четыреста человек, а платят им четыре раза в год – сумма внушительная.

– Понятно. Можно мне взять на кухне немного еды? Мы с приятелем так и не ели.

– Сейчас вам что-нибудь приготовлю, – всполошилась хозяйка.

– Не надо. Оставайся с мужем, я и сам отлично управлюсь.

– Вы очень добры, сударь.

На кухне перевернули столы и перебили посуду, но большой горшок, где тушилось жаркое, еще шипел на плите. Появилась служанка, маленькая и хрупкая, с темными вьющимися волосами. Она присела перед Чареосом:

– Что прикажете, сударь?

– Подай в верхнюю комнату еды – жаркого, хлеба, чего угодно. Вина тоже принеси и захвати пять кубков. И еще полотна на бинты. Только скорее, хорошо? – Он дал ей серебряную монетку, и она снова присела.

Чареос вернулся в свою комнату. Финн сидел на широкой кровати, смачивая рану на голове Маггрига. Порез был мелкий, но на виске вздулся кровоподтек. Бельцер устроился у огня с кувшином пива, Киалл стоял у окна, глядя на место побоища. Он сам себя удивил, когда повел лесорубов на врага, – его в тот миг охватило небывалое возбуждение, и все страхи как рукой сняло. Теперь он чувствовал себя воином. Какое голубое небо, как чист и свеж воздух! Он улыбнулся Чареосу и перевел взгляд на Бельцера. Да, этот малый урод, но топором машет, как сказочный великан. Маггрига и Финна Киалл в деле не видел, но одно лишь то, что он находится в одной комнате с героями Бел-Азара, наполняло его гордостью.

Служанка принесла еду, однако Киалл больше не чувствовал голода. Бельцер взял свою долю, а Чареос сел напротив него, глядя в огонь. Финн перевязал Маггригу голову, и тот уснул. Никто не разговаривал. Киалл пододвинул себе стул и сел. У него начали дрожать руки, к горлу подкатила дурнота. Чареос, заметив это, передал ему краюху черного хлеба.

– Поешь-ка. – Киалл кивнул, стал жевать корку, и тошнота прошла.

– Ну и что же дальше? – спросил Бельцер, отставив в сторону пустой кувшин. – Опять рубить дрова и колошматить дровосеков?

– А тебе чего бы хотелось? – отозвался Чареос.

– Я хочу, чтобы все стало опять как было.

– Ничего уже не будет так, как было. И скажу тебе, дружище Бельцер, – так никогда и не бывало.

– И ты полагаешь, я это пойму? Ты всегда был большим умником. Но все это чушь собачья. Я еще не стар и со всяким справлюсь. Могу выпить целое озеро пива, а потом поднять над головой мешок с песком, а в бою против меня и вовсе никто не выстоит.

– Может, оно и так, – согласился Чареос, – но ты уже не молод. Сколько тебе, пятьдесят?

– Сорок восемь. Это еще не старость.

– Это больше, чем было Калину в Бел-Азаре. А разве ты не советовал ему отправиться домой и предоставить воевать молодым?

– Я просто шутил. И я тогда еще не знал того, что знаю теперь. Боги, Чареос, должно же в жизни быть хоть что-то для меня!

Чареос растянулся на стуле, протянув ноги к огню.

– У меня есть сейчас одно дело, – сказал он.

У Бельцера заблестели глаза.

– Расскажи!

– Я помогаю молодому Киаллу освободить женщину, похищенную надренами.

– Благородную даму? Принцессу?

– Нет, деревенскую девушку, дочь свинопаса.

– Что такое? В чем же тут доблесть? Надрены воруют женщин веками. Кто воспоет спасение дочери свинопаса?

– Никто – но если ты предпочитаешь остаться здесь и колоть дрова…

– Я этого не говорил – нечего мне подсказывать. Чья шайка ее украла?

– Неизвестно.

– А в какое становище они направились?

– Тоже не знаем.

– Если ты смеешься надо мной, я тебе шею сверну. А что же вам известно?

– Что она похищена. Остается только найти ее и вернуть обратно.

– Тебе нужен Покрытый Узорами – а он ушел. Может, его уже и в живых-то нет.

– Я тоже о нем думал, – кивнул Чареос. – Я поеду в Долину и поищу его – если ты не предложишь ничего получше.

– Что угодно лучше, чем это. Они снимут с тебя голову и высушат, чтобы носить на поясе. Ты даже их языка не знаешь.

– Зато ты знаешь.

– Мне надо еще выпить, – заявил Бельцер и вывалился из комнаты.

– Кто такой этот Покрытый Узорами? – спросил Киалл. – И что это за Долина?

– Врата в иной мир, – ответил ему Финн. – И только умалишенный отважится соваться туда. Что ты затеял, Чареос? Ничья нога не ступает в эту Долину.

– Что поделаешь, Финн. Мы не сможем выполнить то, что задумали, пока не найдем человека, способного странствовать путями духа. А известен ли тебе хоть один такой же, как Окас?

– Нет, – признался Финн. – Но Долина? Я даже ради спасения собственной души не пошел бы туда. И Бельцер не пойдет. Там не любят непрошеных гостей.

– Я с тобой, – заявил Киалл. – Я пойду куда угодно, лишь бы найти Равенну.

– А ведь и мы когда-то были такими, – задумчиво произнес Финн. – Это просто диво, Мастер, что мы еще живы. Но если тебе неймется умереть, почему бы просто не прыгнуть с утеса или не вскрыть себе вены острым ножом? Покрытые Узорами убьют тебя медленно – сам знаешь.

– Прекрасно знаю, Финн, – улыбнулся Чареос, – и без Бельцера туда не пойду. Окас почему-то питал к нему привязанность.

– Возможно, тут все дело в запахе. Окас – единственный известный мне человек, от которого воняло еще хуже, чем от нашего великана. Но так оно или нет, меня туда калачом не заманишь.

– Что же там такого страшного? – спросил Киалл.

Финн почесал бороду.

– По словам Окаса, это жаркая страна, и там водятся звери, которые едят человеческое мясо. А тамошние жители снимают с врагов головы и высушивают их с помощью волшебства. Лет двадцать назад один дворянин – его звали Карсис – отправился с небольшим отрядом в эту Долину, и их высушенные головы насадили на пики у входа. Десять лет эти головы подстерегали неосторожных путников. Я сам видел их как-то раз – и слышал. Они вещали об ужасах ада.

– Но теперь их там нет? – спросил Киалл.

– Нет. Регент послал туда уланов – они развели большой костер и сожгли головы.

– А Покрытые Узорами приходят на наши земли?

– Иногда приходят. Тогда люди запираются в своих домах и бодрствуют всю ночь с мечами и луками наготове. Ты еще не раздумал ехать туда?

Киалл сглотнул.

– Я пойду куда угодно, если потребуется.

– Герой, да и только, – хмыкнул Финн.

Дверь открылась, и вошел Бельцер с двумя кувшинами пива.

– Я иду с тобой, – объявил он Чареосу.

– А этот просто дурак, – отозвался Финн.

Солдаты вырыли мелкий ров в полумиле от поселка и побросали туда тела надренов, сняв с них доспехи и оружие. Одиннадцать погибших солдат завернули в одеяла и бережно уложили в повозку, чтобы с почестями похоронить в Тальгитире.

Салида приказал забросать надренскую могилу камнями, чтобы волки и лисицы не разрыли ее. Уже смеркалось, и он устал до крайности. Семеро из тех, кого он потерял, были еще совсем зелеными новичками и четверо – закаленными ветеранами. В числе этих четверых был его денщик Кафес, прыткий, веселый малый. В Тальгитире у него осталась жена и пятеро сыновей, и Салиду ничуть не радовало предстоящее посещение этого дома. Он обернулся на стук копыт и увидел Чареоса, скачущего к нему на огромном сером жеребце. Чареос спешился и подошел к капитану.

– Я хотел удостовериться, что у вас не осталось сожалений относительно меня.

Салида заглянул в его темные глаза, но не сумел прочесть его мыслей.

– Не осталось, – сказал он, и Чареос кивнул:

– Ты хороший человек, Салида. Вот – я принес тебе саблю Логара. – Чареос подал ножны капитану и достал из седельной сумки мех с вином и две медных, обтянутых кожей чаши. – Выпьешь со мной?

– Не откажусь. Только отойдем. Тут разит смертью – я уже весь пропитался ее запахом.

– У тебя усталый вид. Я думаю, не только бой в этом повинен?

Они отошли к куче валунов и сели. Салида снял с себя железный панцирь и положил рядом.

– Нет, не только. Я теперь семейный человек, Чареос. Были времена, когда я верил, что солдаты могут что-то изменить. – Он принял чашу с красным вином и пригубил ее. – Но теперь у меня трое сыновей и красавица жена. Надиры между тем опять собирают войско, скоро они перевалят через горы и уничтожат Готир. Что станется тогда с моими сыновьями и с их мечтами?

– Может, надиры еще и не придут. Готир перестал быть богатой страной, им нечем здесь поживиться.

– Они видят смысл жизни не в наживе, а в войне. А что мы можем противопоставить им? Наша армия урезана до двух тысяч человек. Мы даже Бел-Азар теперь не смогли бы удержать. – Салида допил свое вино и снова протянул чашу. Чареос молча наполнил ее. – Не вовремя я родился, вот что, – с натянутой улыбкой сказал Салида. – Мне бы быть офицером в те дни, когда Готир занимал надирские земли до самых Дельнохских гор.

– Все идет по кругу, – сказал ему Чареос. – У готиров были свои времена, так же как и у дренаев и вагрийцев. Теперь мы живем во времена надиров. Но и они пройдут, и какой-нибудь офицер будет сидеть в последнем укреплении надирской империи, сетуя на судьбу и спрашивая себя, что станется с мечтами его сыновей.

– Скорее бы он пришел, этот день, – усмехнулся Салида. – Правду ли говорят, что ты – дренайский князь?

Чареос улыбнулся и подлил себе вина.

– Так уверяют сказители.

– Ты не думал о том, чтобы вернуться на родину?

– Моя родина здесь. Но я и правда подумывал когда-нибудь побывать за Дельнохскими горами… и, может быть, побываю.

– Я был однажды в Замке Тенаки. Диковинное место: шесть крепостных стен, а в самом замке кладка трехфутовой толщины.

– Я знаю эту крепость как Дрос-Дельнох. Говорили, что взять ее нельзя. Я вырос на рассказах о Друссе-Легенде и Реке, Бронзовом Князе. Не странно ли, что в конце концов крепость завоевал один из потомков Река? Мне не нравится это название – Замок Тенаки.

– Ты ведь встречался с ним, верно? С великим ханом?

– Да. Давным-давно – в другой жизни. – Чареос встал. – С твоего позволения, я поищу своему спутнику другую саблю. Сомневаюсь, что у надренов найдется нечто подобное, – впрочем, и он боец неважный.

– Незачем тебе рыться в надренском оружии – это все жалкие, кое-как выкованные железяки. Я как-то подарил саблю моему денщику – хороший клинок, и Кафесу он больше не нужен. Прими его с моим благословением. – Салида подошел к повозке и достал кавалерийскую саблю в деревянных, обтянутых кожей ножнах. – Она остра и хорошо уравновешена.

– Спасибо, друг, – сказал Чареос, и они обменялись рукопожатием.

– По крайней мере я смогу рассказать сыновьям, что сражался рядом с героем Бел-Азара.

– Да пребудет с тобой Исток, Салида.

Капитан посмотрел, как Чареос садится в седло. Конь взвился на дыбы и помчался вскачь. Салида постоял еще, глядя, как всадник исчезает вдали, и вернулся к своим занятиям – приказал запрячь повозку и привязать к ней сзади оставшихся без седоков лошадей.

Печальным будет их обратный путь в Тальгитир.