Текст книги "Крах плана «Барбаросса». Противостояние под Смоленском. Том I"

Дилеммы Ставки и Западного фронта

По мере того как фон Бок готовился приступить ко второй фазе наступления, Ставка и разгромленный немцами Западный фронт прилагали отчаянные усилия к тому, чтобы хоть как-то приостановить безжалостную силу, сметающую все на своем пути. Когда после недели полного хаоса и разрушений 28 июня пал Минск, это событие просто шокировало Ставку, а Сталин пришел в ярость. Отозвав за два дня до этого начальника Генерального штаба Жукова с Юго-Западного фронта, Сталин в срочном порядке перетряхнул все высшее командование западных частей и соединений. Во-первых, разгневанный Сталин освободил от занимаемых постов Павлова и многих из его старших штабных офицеров и вместо опозоренного командующего фронтом назначил генерал-полковника А.И. Еременко, генерала, заработавшего себе репутацию истинного «бойца». Вскоре после этого Сталин приказал арестовать смещенных офицеров. Они были признаны виновными и расстреляны за некомпетентность и должностные преступления. Такая участь постигла потом многих военных, часть из которых пострадала незаслуженно, будучи обвиненными в том, чего никто из них не совершал³⁰.

Когда утром 29 июня Еременко добрался до своего нового штаба в Могилеве, то был проинструктирован народным комиссаром обороны Тимошенко и обнаружил там Ворошилова и Шапошникова, которые прибыли в качестве наблюдателей от Ставки. Вскоре к ним присоединился генерал-лейтенант Г.К. Маландин, начальник оперативного управления Генштаба, который позже стал начальником штаба Западного направления, и П.К. Пономаренко, первый секретарь Коммунистической партии Белоруссии, который позднее вместе с Ворошиловым будет отвечать за организацию партизанского движения и диверсионных групп в тылу у немцев. Вместе с Еременко собравшиеся в штабе командиры приступили к решению тяжелейшей, практически невозможной задачи: остановить немецкое наступление, по возможности западнее Днепра³¹.

В серьезно потрепанном фронте Еременко оставалось очень мало войск, с помощью которых можно было бы организовать оборону вдоль Березины. Вечером 1 июля командующий приказал 13-й армии Филатова, первоначальная задача которого состояла в спасении Минска, отступить к Березине и занять оборону на участке между населенными пунктами Холхолица, Борисов и Бродец. В это время остатки 4-я армии Коробкова, которая пыталась, но не смогла защитить район Слуцка от танковых войск Гудериана, должны были занять оборону от Бродца и далее на юг вдоль Березины через селение Свислочь до Бобруйска. К этому времени вся армия Коробкова была эквивалентна по численности одной-единственной стрелковой дивизии, ее 14-й механизированный корпус насчитывал 1825 человек и 2 танка T-26. А в 22-й танковой дивизии корпуса было всего 450 бойцов³².

Таким образом, оборона Борисова и Бобруйска была исключительно важна для успеха первоначального плана Еременко. 13-я армия Филатова и 4-я армия Коробкова понесли тяжелые потери при отступлении к Березине и фактически потеряли боеспособность. Единственным полностью боеготовым подразделением, которое имелось в распоряжении Еременко, была элитная 1-я Московская мотострелковая дивизия полковника Я.Г. Крейзера из 7-го механизированного корпуса генерал-майора В.И. Виноградова, которая в срочном порядке выдвигалась в район Борисова из Московского военного округа. Дивизия Крейзера, одна из наиболее именитых в Красной армии, имела в составе два мотострелковых, один танковый полк и подразделения поддержки, была укомплектована 229 танками, хотя только 24 из них были новыми КВ или T-34. Однако, поскольку войска Гудериана 29–30 июня форсировали Березину под Борисовом и Свислочью, а 2 июля – под Бобруйском, линия обороны Еременко вдоль русла этой реки потеряла свое значение.

Ставка уже приняла собственные меры, чтобы укрепить оборону на Западном фронте. Например, ввиду невозможности остановить наступление немцев на Минск вечером 28 июня она приказала 28-й армии генерал-лейтенанта В.Я. Качалова вместе с 27-м механизированным корпусом Петрова занять оборону к юго-востоку от Вязьмы, а 24-й армии генерал-майора С.А. Калинина совместно с 23-м механизированным корпусом генерал-майора М.A. Мясникова и 26-м мехкорпусом Кириченко занять оборону к востоку и северо-востоку от Вязьмы. Обе армии должны были «подготовить [оборонительные] линии» и «20–30-километровую полосу препятствий на основе передовых отрядов и орудийно-минометных расчетов»³³. На следующий день Ставка сформировала новую группу армий Резерва главного командования, которая в конечном счете будет состоять из 19, 20, 21 и 22-й армий. Этим соединениям было приказано подготовить оборонительные рубежи вдоль Западной Двины и Днепра в тылу фронта Еременко³⁴.

В частности, 1 июля Ставка приказала 21-й армии генерал-лейтенанта В.Ф. Герасименко, которая выдвигалась из Приволжского военного округа, взять под свой контроль остатки 4-й армии Коробкова, все еще сражавшиеся под Бобруйском, отвести их в тыл для отдыха и переформирования и закрепиться на новых оборонительных рубежах вдоль Днепра в районе Рогачева и Жлобина³⁵. К этому времени в армии Коробкова насчитывалось всего 7 тысяч человек личного состава, 42 орудия, 3 бронеавтомобиля и 1 танк T-38³⁶. На следующий день Ставка приказала 22-й армии генерал-лейтенанта Ф.А. Ершакова занять оборону на подступах к Витебску, а 20-й армии Филатова, который по причине ранения будет заменен генерал-лейтенантом Ф.Н. Ремизовым, аналогичным образом закрепиться на подступах к Орше³⁷.

В разгаре этого кризиса 2 июля Сталин распорядился об отправке 19, 20, 21 и 22-й армий на Западный фронт, командующим которым назначил Тимошенко, а его заместителями – Еременко и Буденного. После краткой телефонной беседы с Тимошенко 2 июля озабоченный сложившейся обстановкой Сталин передал фронту 16-ю армию генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина, которая первоначально состояла из двух стрелковых дивизий, подчиненных 32-му стрелковому корпусу, а также свежий 5-й механизированный корпус генерал-майора танковых сил И.П. Алексеенко. В то время Тимошенко было всего 46 лет, он был почти на 20 лет моложе фон Бока; его легендарная личность, близость к Сталину, престиж в качестве наркома обороны и старшего Маршала Советского Союза, признанные прагматизм и жесткость способны были дать гибнущему и распадающемуся на части Западному фронту столь нужный психологический толчок. Даже немцы проявляли к Тимошенко уважение, граничащее с восхищением. Например, подчеркивая, что он являлся поклонником немецкой эффективности и военных традиций, в отчетах немецкой разведки Тимошенко давались высокие оценки как новатору и главному действующему лицу в деле модернизации советской армии, а также за отношение к воинскому делу, его прямоту, здравый смысл, личную храбрость, скромность и чувство юмора. Короче говоря, среди многих представителей советского высшего командного состава Тимошенко немцы рассматривали как лучшего и наиболее способного, и это суждение вполне оправдается в предстоящем Смоленском сражении³⁸.

По состоянию на 2 июля Ставка приказывает Тимошенко «стойко оборонять» линию Западной Двины и Днепра, в том числе плацдарм Витебск – Орша – Смоленск силами семи армий, пять из которых Ставка выделила из бывшего резерва Буденного. На севере, на правом крыле фронта Тимошенко, 22-я армия Ершакова, сформированная в Уральском военном округе и выдвинутая в район Полоцка в составе двух стрелковых корпусов (шесть стрелковых дивизий), должна была занять участок юго-восточнее Себежа до Западной Двины и южнее вдоль реки от Полоцка до Бешенковичей силами 51-го стрелкового корпуса, обороняющего Себежский укрепленный район, и 62-го стрелкового корпуса, обороняющего Полоцкий укрепленный район. На левом фланге у Ершакова 20-я армия Ремизова, которая была сформирована в Орловском военном округе и состояла из 61-го и 69-го стрелковых корпусов и 18-й стрелковой дивизии, должна была оборонять участок плацдарма от Бешенковичей (к юго-западу от Витебска) на юг до Шклова, в 30 км к югу от Орши. Кроме того, Ставка передала в распоряжение армии Ремизова 7-й механизированный корпус Виноградова и 5-й механизированный корпус Алексеенко, первый из которых имел в своем составе 974 танка, в том числе 7 КВ и 10 T-34, а второй – 571 танк, в том числе 34 КВ-1 и КВ-2 и 29 T-34³⁹.

На стыке армий Ершакова и Ремизова, но ближе к их тылам дислоцировалась 19-я армия генерал-лейтенанта И.С. Конева в составе 25-го и 34-го стрелковых корпусов, 38-й стрелковой дивизии и 26-го механизированного корпуса генерал-майора Н.И. Кириченко. По состоянию на 2 июля, перегруппировавшись севернее Киева, эта армия должна была оборонять Витебскую область и оказывать поддержку 22-й и 20-й армиям. Механизированный корпус Кириченко, который был сформирован в Северо-Кавказском военном округе и сначала был направлен для усиления Юго-Западного фронт Кирпоноса, первоначально имел в составе около 200 танков, но на пути к месту дислокации получил подкрепления. Наконец, на юге, на левом крыле фронта Тимошенко, 21-я армия Герасименко в составе 63-го и 66-го стрелковых корпусов и 25-го механизированного корпуса генерал-майора С.М. Кривошеина, укомплектованного 164 танками старых типов (13 июля корпус получил подкрепление в виде 64 танков T-34), должна была занять участок от Рогачева на юг до Речицы, в 60 км к западу от Гомеля и в 40 км южнее места слияния Березины и Днепра. Эти части должны были быть поддержаны остатками 4-й армии Коробкова и 13-й армии Филатова, отступившими из-под Бобруйска, а также перегруппироваться вдоль реки Сож в тылу 21-й армии Герасименко. 16-ю армию Лукина, которая была переброшена сначала из Забайкальского военного округа на Юго-Западный фронт Кирпоноса, а после 2 июля – передана Западному фронту, Тимошенко намеревался держать в резерве в районе Смоленска.

2 июля, по оценкам немецкой разведки, первый эшелон войск Тимошенко имел в своем составе приблизительно 24 дивизии различных типов. Однако, как указано выше, с учетом остатков в значительной степени разгромленных 3, 4 и 10-й армий, фронт под командованием Тимошенко фактически выставил в общей сложности 37 дивизий к западу и вдоль Днепра, 24 из которых были укомплектованы на 30–50 % своих штатных сил. Еще 44 дивизии дислоцировались либо на позициях вдоль реки, либо выдвигались в места сосредоточения между Днепром и Смоленском. В целом, включая резервные армии, эти войска насчитывали более полумиллиона солдат и офицеров, а также более 2 тысяч танков⁴⁰. Однако лишь три из его резервных армий, 22, 20 и 21-я, находились более или менее на заданных местах, когда 2 июля нанесла удар 4-я армия Клюге. Еще две, 4-я и 13-я, уже и без того понесли до этого ужасающие потери, а оставшиеся две армии, 16-я и 19-я, вынуждены были в буквальном смысле пробиваться к намеченным местам в условиях воздушных бомбардировок, не прекращавшихся со дня выгрузки из воинских эшелонов. На фоне этого хаоса Сталин освободил Коробкова от командования 4-й армией, приказал казнить за «потерю управления войсками» и в начале июля назначил на его место полковника Л.М. Сандалова. Когда немцы возобновили атаки, без учета свежих 5-го и 7-го механизированных корпусов, которые первоначально имели в своем составе 1774 танка, в том числе 41 КВ и 39 T-34, а также оставшихся мехкорпусов, подчиненных его резервным армиям, у Тимошенко было в распоряжении всего 135 танков, 3800 орудий и минометов и менее 40 самолетов.

Помимо серьезной нехватки противотанковых и зенитных орудий, фронт Тимошенко также страдал от поспешной переброски его новых резервов вдоль линии обороны местами более чем на 300 километров из-за неопытного руководства на всех уровнях командования, из-за неадекватных и неорганизованных связи и материально-технического обеспечения, а также от неумолимого давления и постоянного вмешательства со стороны Сталина, которые только усугубляли его трудности⁴¹. Однако, вопреки официальным послевоенным сводкам, сила и количество его наземных войск превышали силы наступающей 4-й «танковой» армии Клюге. Однако в то время, когда танковые группы Гудериана и Гота имели 16,5 дивизии против 37 советских, у немцев действительно отмечалось значимое превосходство в танках и более чем двукратное – в самолетах⁴². В то же время у Советов было преимущество, заключавшееся в близости источников пополнения провизией, топливом и боеприпасами. А немецкие коммуникации были непомерно растянуты.

Наступление группы армий «Центр» в направлении Западной Двины и Днепра 2–6 июля

Планы и реальность

Первоначальная цель фон Бока, древний, окруженный каменными стенами город Смоленск, расположенный в верховьях Днепра, являлся историческим символом для всего русского народа. Жизненно важный перекресток, постоянно оспариваемый у русских в эпоху Средневековья поляками и литовцами, в XVII столетии Смоленск наконец был окончательно взят русскими, а Петр I Великий использовал город в качестве опорного пункта для действий против шведских войск Карла XII. В августе 1812 г. в город вошла (после жестоких боев 4–8 (16–18) августа) «Великая армия» Наполеона. Таким образом, европейские армии неоднократно вступали на кровавый путь через Смоленск к Москве. Однако, поскольку пересечение рубежа Западной Двины – Днепра в операции «Барбаросса» составляло первоначальную цель группы армий «Центр», а Смоленск располагался на кончике немецкой «стрелы», нацеленной на Москву через плацдарм Витебск – Орша – Смоленск, этот город и в самом деле был своеобразными воротами к Москве. Осознавая, какую смертельную опасность для столицы представляет собой потеря Смоленска, Сталин был настроен решительно и готовился удержать ключ-город любой ценой. В результате последующая двухмесячная битва за Смоленск приобрела намного более существенное значение, чем судьба самого города. Фактически Смоленскому сражению предстояло в значительной степени решить судьбу операции «Барбаросса» в целом.

С точки зрения фон Бока, река Березина являлась главным препятствием на пути к Западной Двине и Днепру. Верховья реки, охватившие обширную заболоченную область между Лепелем и Борисовом, находились на пути 3-й танковой группы Гота. В то же время центральные и южные участки ее течения, простирающиеся на более чем 130 км от Борисова до Бобруйска вместе с обширными болотистыми участками вдоль восточного берега Березины, создавали существенное препятствие для 2-й танковой группы Гудериана. Поскольку для форсирования реки южнее Борисова требовались переправы до 546 м длиной, стальные железнодорожные мосты и прочие деревянные мосты в Борисове, Свислочи и Бобруйске имели для наступления Гудериана исключительное значение⁴³.

Лишь за считаные дни до того, как расширенная 4-я «танковая» армия Клюге взяла на себя управление 3-й и 2-й танковыми группами, XXIV моторизованный корпус Гейера фон Швеппенбурга из танковой группы Гота нанес удар в направлении Березины вдоль единственной приличной дороги из Минска в Бобруйск. 3-я танковая дивизия Моделя 29 июня захватила в Бобруйске плацдарм, выбив оттуда 47-й стрелковый корпус и отряд Бобруйского автотракторного училища, а на следующий день 4-я танковая дивизия Лангермана захватила железнодорожный мост в Свислочи, оттеснив части 8-й воздушно-десантной бригады 4-го воздушно-десантного корпуса Жадова. При этом наступающие танки отрезали 212-ю воздушно-десантную бригаду того же корпуса и большую часть 20-го механизированного корпуса А.Г. Никитина, который силами менее 93 устаревших легких танков отчаянно пытался помешать наступлению Гудериана.

Таким образом, тайно, под видом проведения разведки боем, вопреки желанию Гитлера, но заручившись поддержкой фон Бока и Гальдера, Гудериан начал бросок к Днепру на южном крыле группы армий «Центр». Однако в разгар сумятицы и боев с окруженными группировками русских под Белостоком и Минском, которые задержали части второго эшелона и колонны снабжения, ни фон Бок с фон Клюге, ни Гот с Гудерианом не имели четкого представления о расположении подчиненных им частей и соединений. Поэтому 30 июня Гот и Гудериан решили встретиться в штабе Гота в Крево, в 40 км к западу от Молодечно, чтобы с глазу на глаз обсудить сложившееся положение и скоординировать наступательные операции, что приобретало особое значение, поскольку в отсутствие ясного руководства сверху оба командующих танковыми группами были в значительной мере предоставлены сами себе⁴⁴.

Во время своего полета к месту совещания в Крево Гудериан провел с воздуха осмотр покрытых плотными лесными массивами Белостокского и Минского котлов и заключил, что в этих местах нет существенных сосредоточений советских войск. Поэтому, вопреки представлениям фон Бока и Клюге, не было никакой опасности прорыва русских к юго-востоку.

Когда в ходе дискуссии выяснилось, что Гудериан оставил очень мало сил для сдерживания Минского котла и сосредоточил почти все части для наступления на восток, Гот согласился расширить область действий своих войск до закрепленного за Гудерианом участка южнее Минска, хотя у него было только всего два моторизованных корпуса против трех у Гудериана. Более того, поскольку Гот для этого выделил все имеющиеся у него силы, кроме 7-й танковой дивизии Функа, а пехотные корпуса 9-й армии Штрауса наступали слишком медленно и не могли сменить танки Гота, последний не мог продолжать наступление, несмотря на настойчивые требования фон Бока взять хотя бы Борисов.

В результате Гудериан предложил отправить 18-ю танковую дивизию Неринга из своего XXXXVII моторизованного корпуса Лемельзена из района Минска на Борисов, освободив тем самым от выполнения этой задачи 7-ю танковую дивизию. Когда Гудериан выполнил это 1 июля, Гот перенацелил 7-ю танковую на Зембин, в 25 км северо-западнее Борисова. Таким образом, поскольку у войск Гудериана была 48-часовая фора для наступления на восток, главным силам Гота требовалось не меньше времени, чтобы с глазу на глаз перегруппироваться и начать марш к переправам через Двину в Витебске и Полоцке. Когда Гот смог этого добиться, 4-я танковая группа группы армий «Север» должна была поддержать его одновременным наступлением на Опочку и Остров на реку Великую.

Тем временем пехотные соединения 9-й армии Штрауса и 2-й армии Вейхса, вовлеченные в изнурительные бои с советскими войсками, окруженными к западу от Минска и находящимися более чем в 240 км в тылу немецких танковых клиньев, изо всех сил пыталась выполнить стоящую перед ними двойную задачу, чтобы освободить занятые в котлах танковые части для броска на восток. В то же самое время они также пытались ликвидировать увеличивающийся разрыв между собственными соединениями и продвигающимися вперед танковыми дивизиями. Задача усложнялась тем, что, поскольку танковые группы претендовали на передвижение по нескольким относительно пригодным для прохода тяжелой техники автодорогам и шоссе, пехоте приходилось довольствоваться лишь вторичными малопроезжими дорогами. Лишь после того, как эти две армии 30 июня наконец ликвидировали небольшой котел под Белостоком, их первые пехотные соединения получили возможность начать наступление в восточном направлении, чтобы нагнать ушедшие далеко вперед танки Гота и Гудериана.

Пехотные колонны двух упомянутых немецких армий вынуждены были совершать марш-бросок в обстановке подавляющей, почти тропической жары и удушающей пыли. Продвигаясь вперед, по следам танковых частей, изможденные люди и лошади с трудом тащились по разбитым и глубоко изрытым дорогам. Со слов солдат и офицеров, этот марш был изматывающим, но крайне необходимым⁴⁵. Испытав на собственном опыте однообразие страны, простирающейся бесконечно на восток, генерал-майор Лотар Рендулич, командир дивизии, который позднее дослужился до командующего группой армий, записывал свои впечатления, когда его подразделения шли с боями через обширные белорусские равнины. Это был скудный регион, песчаные почвы которого позволяли выращивать здесь лишь овес и картофель, покрытый участками густых лесов и редкими селениями, состоящими из деревянных или глинобитных хижин с соломенными крышами, среди которых обычно выделялись кирпичные школы и административные постройки. В многочисленных болотах, соседствующих с любой речкой или озером, обитали полчища комаров, досаждавшие солдатам, особенно на закате и по ночам. Кроме того, в любой деревне их подстерегали вши и другие паразиты. Маршируя походными колоннами вдоль проселочных дорог, пехотные дивизии растягивались в пути более чем на 30 км. Требовалось не менее суток, чтобы форсировать главные реки, и все это без всякого вмешательства со стороны противника: «Войска непрерывно шли в густых облаках пыли, которая поднималась выше крыш, висела в воздухе, оседала на деревьях, нависающих по обеим сторонам дороги и препятствующих любому перемещению воздуха. Вскоре и сами деревья покрылись серовато-белым налетом, не оставляющим ни следа былой зелени. Лица солдат покрывались толстым слоем пыли, и многих попросту нельзя было узнать»⁴⁶.

Одной из самых серьезных проблем для пехотинцев была нехватка воды, поскольку, несмотря на наличие в деревнях небольших колодцев, которыми пользовалось местное население, они были абсолютно непригодны для того, чтобы напоить полмиллиона человек и сотни тысяч лошадей. И к тому же эта вода была небезопасна для здоровья, если только ее не прокипятить и не обезопасить хлором. В то время как интенсивная жара вынуждала солдат совершать марш-броски и даже воевать с голым торсом, природа все-таки предоставляла некоторое облегчение во время гроз и дождей. В такие часы солдаты могли наконец искупаться и немного отдохнуть. Гот сетовал на нехватку легких рубашек, которые в это время поставлялись только Африканскому корпусу, он опасался, как бы подобный недостаток в обмундировании не сказался на дисциплине того или иного подразделения⁴⁷.

В то время как 2 июля основная часть двух танковых групп фон Бока наконец начала общее наступление, Клюге принял полное командование над танковыми группами лишь день спустя, а когда это произошло, то у него возникли трудности с определением их точного местоположения. Хотя фон Бок приказал двум танковым группам начать наступление 1 июля, затем он потратил некоторое время на споры с Браухичем, а также косвенно – с Гитлером через Гальдера, стремясь к тому, чтобы Гитлер не смог задержать его танки. В конце концов фон Бок добился своего, однако ему пришлось категорически заявить, что было бы безответственно отменять уже отданные приказы⁴⁸.

Наступление танковой группы Гота

Предполагалось, что на севере 3-я танковая группа Гота форсирует Западную Двину в Полоцке силами LVII моторизованного корпуса Кунтцена и в Витебске – силами XXXIX моторизованного корпуса Шмидта. Затем корпус Кунтцена двинется на город Рудня, а корпус Шмидта обойдет Смоленск с севера и выйдет на Ярцево. Оставив позади 12-ю танковую и 14-ю и 20-ю моторизованные дивизии, чтобы завершить операции по разгрому окруженных частей РККА в Минском котле, танковая группа Гота, таким образом, двинется к Западной Двине четырьмя дивизиями, 19-й танковой и 18-й моторизованной LVII корпуса на Полоцк и 7-й и 20-й танковыми дивизиями XXXIX корпуса – на Витебск. Гот осознавал риски, связанные с наступлением на цели, отстоящие друг от друга на расстоянии 160 км, ведь тем самым он лишался взаимной поддержки между своими двумя корпусами. Но на своем участке он ожидал встретить минимальное сопротивление русских либо вовсе никакого. Так было потому, что 4-я танковая группа группы армий «Север», которая уже прорвалась через оборонительные порядки противника вдоль рубежа Западной Двины на север, 2 июля также возобновила свое наступление на Опочку. Гот также предпочел двигаться широким фронтом вместо того, чтобы проводить концентрические атаки, потому что так можно было бы более гибко использовать дорожную сеть и избежать болот и топей вдоль верховьев Березины. Этот маршрут имел еще одно преимущество: он шел в обход озера Нарочь и смежной группы озер к северу от Молодечно⁴⁹. Прежде всего, Гот исходил из того, что дороги, которые он планировал использовать, будут проезжими, сопротивление противника минимальным и, кроме того, сохранится сухая погода.

На острие клина, образованного наступающим на Витебск XXXIX моторизованным корпусом, Гот планировал поставить 7-ю танковую дивизию Функа, ту самую, которая всего неделю спустя возглавила впечатляющий бросок севернее Смоленска. После взятия 26 июня Смолевичей, на главном шоссе от Минска до Борисова, отбив жестокие контратаки русских и будучи в течение нескольких дней фактически отрезанной от соседних соединений, в соответствии с соглашением Гота и Гудериана 30 июня, 1 июля 18-я танковая дивизия Неринга пришла на выручку дивизии Функа и потом не мешкая двинулась дальше, чтобы к вечеру 2 июля взять Борисов. Тем временем, все еще находясь в авангарде XXXIX моторизованного корпуса Шмидта, танковые части дивизии Функа спешили, наступая севернее, чтобы захватить переправу через Березину восточнее Зембина, в 24 км севернее Борисова.

Однако, к счастью, все три предположения Гота оказались неверными, и прежде всего, это произошло на участке наступления Шмидта. Начиная со 2 июля и в течение последующих шести дней в районе действия танковых частей Гота продолжались сильные дожди с грозами, которые превратили пыльные дороги и тропы в непроходимое месиво грязи. Непрерывные дожди, а заодно и местный ландшафт с его, казалось, бесконечной чередой русел рек, многочисленных озер и болот, с которыми договариваться было бесполезно, внезапно замедлили энергичное продвижение и 7-й танковой дивизии, и ее соседа, 20-й танковой дивизии Штумпфа. Хуже того, как только танковые войска Гота начали наступление, к его удивлению, XXXIX моторизованный корпус Шмидта вскоре столкнулся с новыми советскими 5-м и 7-м механизированными корпусами, поддержанными частями 20-й армии, а LVII моторизованный корпус Кунтцена, достигнув рубежа Западной Двины, натолкнулся на подготовленные оборонительные рубежи советской 22-й армии.

Поэтому, по крайней мере на участке XXXIX моторизованного корпуса, былые безмятежные дни времен Французской кампании, когда 7-я танковая дивизия мчалась через Северную Францию, покрывая до 320 км в день, очевидно, безвозвратно ушли в прошлое. Вместо того чтобы взять Витебск стремительным рейдом, 7-я танковая дивизия Функа потратила больше двух дней на форсирование Березины севернее Борисова и вышла к Лепелю, расположенному от него на расстоянии 73 км.

Хуже того, выйдя к окрестностям Лепеля, 7-я танковая дивизия уже не могла организованно продолжить быстрое наступление, потому что ее части оказались сильно растянуты вдоль единственной мало-мальски пригодной дороги, загроможденной застрявшей в грязи техникой. 20-я танковая дивизия Штумпфа, наступавшая в тандеме с 7-й танковой, тоже не имела возможности двигаться дальше, потому что пользовалась той же дорогой и должна была пересечь тот же самый мост через Эсу в Лепеле, единственный в этом районе. Гот с разочарованием отметил небрежную работу штабных работников и отсутствие надлежащей разведки дорог, которая теперь подвергала опасности дальнейшее наступление танковых групп⁵⁰.

Тем временем на левом фланге у Шмидта 19-я танковая дивизия Кнобельсдорфа, наступавшая в первом эшелоне LVII моторизованного корпуса Кунтцена, намного быстрее продвигалась в восточном направлении в районе местечка Поставы благодаря неплохой дороге. Однако вечером 2 июля 18-я моторизованная дивизия Херрлейна, наступавшая на правом фланге Кнобельсдорфа, миновав Глубокое, столкнулась с ожесточенным сопротивлением русских на подходах к Полоцку. Кунтцен перегруппировал 19-ю танковую дивизию, направив ее севернее, к Дисне, в районе южного берега Западной Двины, в 45 км западнее Полоцка. Преодолев менее чем за сутки более 190 км, при эффективной поддержке VIII воздушного корпуса пикирующих бомбардировщиков Ю-87 «Штука», 4 июля танковые части дивизии Кнобельсдорфа захватили плацдарм на северном берегу Западной Двины у Дисны, сломив сопротивление советского 51-го стрелкового корпуса 22-й армии.

Тем временем после тщетных попыток, вследствие сильного сопротивления русских, форсировать Западную Двину в Полоцке, 18-я моторизованная дивизия Херрлейна направила главные силы для поддержки танковых войск Кнобельсдорфа у Дисны, в то же время ожидая в качестве подкрепления подхода 14-й моторизованной дивизии генерал-лейтенанта Генриха Воша из корпуса Кунтцена, которая совершала длительный марш из района Минска. Таким образом, к вечеру 6 июля и в течение последующих трех дней войска Кунтцена были втянуты в ожесточенные бои с силами 22-й армии Ершакова, 51-й стрелковый корпус которой попытался уничтожить плацдарм Кнобельсдорфа у Дисны, а 62-й стрелковый корпус в безвыходном положении удерживал мотопехоту Херрлейна под Полоцком. Ничего больше Кунтцен сделать не мог, до тех пор пока инженерам не удалось восстановить мост через реку в Полоцке.

Поскольку LVII моторизованный корпус Кунтцена был целиком задействован под Полоцком и к северо-западу от города, то он мало чем мог помочь в наступлении своего южного соседа, XXXIX моторизованного корпуса Шмидта. И начиная с 6 июля корпус Шмидта, который внезапно оказался обложенным советскими танковыми частями, действительно просил о помощи. За три дня до этого, осознавая, что танковым войскам Гота понадобится поддержка пехоты его 9-й армии, Штраус приказал V, VI и XXIII армейским корпусам, которые завершали свои тактические задачи к западу от Минска, приготовиться сопровождать 3-ю танковую группу в направлении рубежа Западной Двины и немедленно приступить к отправке туда передовых частей. Хотя три корпуса Штрауса так и поступили 3 июля ввиду фактического отсутствия какого-либо сопротивления, передовые части XXIII и VI армейских корпусов оказались не в состоянии вступить в бои у Западной Двины до 7 июля⁵¹. К тому времени, однако, XXXIX моторизованный корпус Шмидта на всем протяжении своего фронта уже начал интенсивные бои.

Наступление танковой группы Гудериана

В значительной степени благодаря предыдущим успехам его танковой группы наступление 2-й танковой группы Гудериана к Днепру носило намного более дезорганизованный и спонтанный характер, чем у Гота. В конце дня 1 июля 4-я и 3-я танковые дивизии XXIV моторизованного корпуса Гейера уже переправились через Березину в Свислочи и Бобруйске и, оставив 7-ю танковую дивизию в Смолевичах, 18-я танковая дивизия XXXXVII моторизованного корпуса Лемельзена приближалась к мостам через Березину в Борисове. Остальная часть корпуса Лемельзена (17-я танковая и 29-я моторизованная дивизии) все еще занималась ликвидацией котла к юго-западу от Минска, а дивизии XXXXVI моторизованного корпуса Фитингхофа находились далеко позади, растянувшись на 24 км к западу, вплоть до Барановичей. На тот момент цель Гудериана, возвышенность в районе Ельни, была действительно весьма отдаленной.