Текст книги "Карпатская тайна"
Автор книги: Дэвид Гоулмон
Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– Нужно было похоронить тебя под целой горой еще до того, как ты был достроен. – Женщина ткнула своей тростью в темноту над собой, в гору, которая скрывалась за этой темнотой. – Ты проклятие, которое нам никогда не следовало брать на свою душу. – Неожиданно силы покинули ее, и она опустилась обратно в кресло.
– Чтобы снести этот храм, одной старой палки не хватит, бабушка.
Старуха закрыла глаза и опустила голову на рукоять трости.
– Прошлой ночью кто-то погиб на дороге к перевалу. Ты ослушался меня, мальчик, – сказала она.
– Нет, один из них выжил. Сообщение, которое я хотел передать, было доставлено, а мужчины, которые пришли вместе с этим подонком, заплатили за доставку. Никому не дозволено подниматься выше этого идиотского замка. Больше сюда никто и никогда не придет без приглашения.
Старая цыганка слегка приподняла трость над землей, а затем снова опустила ее, обернувшись, чтобы посмотреть на своего внука. Он был одет в ярко-красную рубашку и головной платок, на этой раз королевского голубого цвета. Его черные волосы и кожаные штаны переливались в свете восходящей луны. Пока он смотрел на нее, старуха сделала над собой усилие и попыталась успокоиться.
– В последнее время тебя не хватало у костра, – упрекнула она внука. – Ты, похоже, не замечаешь, что твоя семья скучает по тебе. И для человека, который подарил нашему народу множество таких прекрасных вещей, ты слишком много внимания уделяешь тому, что происходит внизу, и слишком мало – тому, что происходит наверху.
Молодой человек фыркнул и покачал головой.
– Сидеть вокруг костра и петь старые цыганские песни, в которых так же мало правды, как и в легендах, которые мы рассказываем о стародавних временах? Нет, мне больше не интересно слушать ложь. Прошли времена, когда нужно было просто хранить богатства и знания наших предков. Настал момент забрать то, чего мы заслуживаем. А небольшие подарки для народа – это обычная помощь будущего короля цыган людям.
С этим старуха не могла поспорить.
– Скольких наших мужчин ты забрал из деревень внизу? – спросила она, боясь услышать ответ.
– Достаточно, чтобы защитить то, что принадлежит нам.
– Ты недавно ходил в храм.
Мужчина засмеялся. Его бабушка всегда знала, как он восхищался храмом и что это магическое место для него значило. Еще маленьким ребенком он уходил в горы и сидел там часами, а иногда и днями, чтобы просто поговорить с хранителями храма, своими друзьями, голиа, и полюбоваться самим храмом и окружающей природой. Она знала, как он любил огромные каменные глыбы, созданные древними мастерами для людей, которым никогда не суждено было увидеть результаты их труда. Ее внук всегда думал о жертве, которую принес его народ ради благополучия людей, которые избегали племени Иедды еще до начала Исхода.
– Не пытайся скрыть свои действия очередной ложью. Сестра приедет завтра и выяснит, что ты задумал, Марко, – сказала пожилая цыганка.
Мужчина повернулся к ней, и улыбка исчезла с его лица.
– Да, впервые за много лет мы увидим сестру, мой мальчик, и правда выйдет на поверхность. Я не знаю, какую сделку и с каким дьяволом ты заключил, но сестра поймет, как лучше поступить. Я молю Бога о том, чтобы не оказалось, что ты обманывал меня, Марко. Меня или голиа. – Бабушка улыбнулась, глядя на своего внука. – Они не настолько всепрощающие, как эта старуха.
– Ты отослала ее на много лет, чтобы она познакомилась с законами иудейского государства и следила за тем, что говорят о храме и о том, что в нем спрятано. Но я остался здесь и так и не увидел внешнего мира. Мне никогда не суждено побывать в городах и пожить жизнью, для которой была избрана моя сестра.
– Марко, она была лучше подготовлена, более уравновешена для обязанностей, которые я возложила на нее. Дело не в том, что я…
Молодой человек поднял руку, прерывая ложь своей бабушки. Ему удалось выдавить из себя улыбку.
– Я рад снова увидеть сестру, – сказал он, повернувшись и направившись прочь, глядя в сторону спрятанного храма. – Прошло много лет, и я действительно скучал по ней.
Старая цыганка наблюдала, как Марко уходит, сжав кулаки от злости. При его приближении заблеял ягненок, отбившийся от стада за главными воротами и забредший в деревню. Мужчина пнул маленького ягненка, который завизжал и упал на землю.
Старуха медленно поднялась на ноги, подошла к ягненку, положила на него свою сморщенную руку, и он перестал блеять от боли. Но потом глаза ягненка расширились, и она перестала гладить испуганное животное. Ягненок вскочил на ноги и бросился к открытым воротам, а женщина поняла, что прямо за ней стоит другое животное. Она медленно и осторожно повернулась.
Голиа, покрытый черным мехом, сидел на задних лапах и смотрел прямо на нее. Его уши были в положении, означавшем, что он не настроен агрессивно. Глядя на гигантского волка, цыганка заметила, что его желтые глаза смотрят на нее с таким же любопытством.
– Ты так сильно вырос, Станус. – Она медленно сделала шаг вперед, поднесла руку к морде животного и почесала нового вожака голиа своими короткими поломанными ногтями.
Станус слегка наклонил свою огромную голову влево, пока старуха чесала его, как она делала уже миллион раз. Он не сводил глаз с ее морщинистого лица. Пока она чесала морду альфа-самца, ее рука начала медленно подниматься к левой стороне морды, к месту под самым ухом. Станус заметил это движение, тихо поворчал и поднес правую лапу к своей морде. Женщина наблюдала, как его пальцы медленно развернулись, вытянулись и оказались такими большими, что с легкостью обернулись вокруг ее руки и запястья. Опустив руку старухи, зверь встал на четыре лапы, сделал шаг назад и снова присел на задние ноги. Желтые внимательные глаза продолжали смотреть на лицо старухи.
– Твое доверие пусто, как твоя берлога на перевале. Ты хотя бы знаешь, что задумал Марко или ты просто подыгрываешь ему, чтобы, наконец, выпустить наружу накопившуюся ярость, как, в общем-то, делает и сам мой внук? – спросила цыганка.
На этот раз волк наклонил свою огромную голову вправо, слушая слова старой женщины. Она видела, что уважение, которое испытывал к ней зверь, никуда не делось, но подозревала, что Станус находился в смятении. До нее даже доходили обрывки мыслей нового вожака голиа, но ей не удавалось понять причину испуга животного. Глядя в его желтые глаза, она улыбнулась Станусу, который даже сидя был на целую голову выше ее.
– Как твои дети? – спросила старуха.
Волк низко заскулил.
– Ты не был на перевале, не так ли? Ты все время был с Марко.
Низкое скуление прозвучало еще раз.
– Что бы он ни делал против воли королевы, он делает это против семьи голиа. Ты будешь нужен мне, Станус, в ближайшие дни. Мы должны…
Голиа неожиданно прыгнул с того места, где сидел. Он перемахнул через старую женщину, прыгнул снова и перескочил через каменную стену, окружавшую деревеньку, и молча исчез в ночи.
Цыганская королева повернулась и прислушалась к пронесшемуся по горам вою множества волков, покинувших свои логова и храм. В последние месяцы вой доносился из темноты все чаще, по мере того как все больше голиа переходили на сторону Стануса и Марко. Дело было не в том, что Марко хотел лучшей жизни для своих людей – его бабушка сама несла ответственность за бунтовскую натуру своего внука, поскольку, по правде говоря, большую часть жизни посвятила борьбе с традициями и древними суевериями, чтобы освободить свой народ от проклятия, наложенного на него три с половиной тысячелетия назад. Просто они с Марко не могли прийти к согласию насчет способа, которым нужно было добиваться свободы своего народа.
Земля содрогнулась, и все стихло – ночь превратилась в блеклую картину горного пейзажа, воплощавшую собой Знамение времен. Вой разбудил всех обитателей Карпат: все жители окружающих деревень в эту минуту подошли к окнам и закрыли ставни.
ПАЛИЛУЛА, СЕРБИЯ, ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ РЕКУ ДУНАЙ
Женщина с иссиня-черными волосами, известная израильской разведке и Группе «Событие» как майор Мика Сороцкин, сидела и смотрела на свое отражение в грязном окне поезда. Она увидела темные круги под воспаленными глазами и зажмурилась, чтобы не смотреть на свое уставшее лицо. Потом она и вовсе отвернулась от окна, за которым проносился ночной пейзаж сербского муниципалитета Палилула – поезд в тот момен как раз въехал на старый мост через Дунай. Мика снова закрыла глаза, чувствуя себя в гораздо большей безопасности от того, что впервые за девять лет въезжала в Румынию.
Вагон, в котором она ехала, был почти пустым, несмотря на то что перед пересечением Дуная поезд сделал незапланированную остановку, и в несколько передних вагонов зашли больше сотни солдат. Они все были румынами и несли с собой полное обмундирование и пайки: было похоже, что они ехали на учения. Солдаты разместились в трех вагонах перед Сороцкин, и усталая женщина тут же забыла об их существовании.
Закрыв глаза, она пыталась вспомнить последний день, который провела на перевале Патинаш. Как она плакала и в каком была отчаянии, когда бабушка решила отправить ее за границу. Сначала Мика потратила четыре года своего детства на учебу в Праге под вымышленным именем. Когда с этим было покончено, бабушка отправила ее еще в одно тяжкое изгнание – ей пришлось поступить в военное училище под новым именем и проучиться там два последних года своего высшего образования. Так сложилось, что училище находилось в Израиле. Под новым именем девушку приняли в сверхсекретную военную программу «Тальпиот». Это училище было самым элитным учебным заведением в Израиле, принимавшим всего пятьдесят студентов в год. Там они изучали физику и другие науки, которым в большинстве военных учебных заведений внимания не уделялось. Целью учебы было воспитание будущих лидеров Армии обороны Израиля, не только способных изменить привычную тактику большинства военных – «сначала делай, потом думай» – но и, наконец, сделать вооруженные силы государства показателем эффективности.
В течение этих двух лет Мика так хорошо справлялась с учебой в «Тальпиот», что привлекла внимание «Моссад». Все это время планировалось организовать с ними «случайную встречу» под руководством ее бабушки, которая была умнее своих лет и всегда утверждала, что отослала внучку из дома для служения народу и что то же самое пришлось сделать и ей самой много лет назад, с той единственной разницей, что она училась в Оксфорде и в Каире. Они обе покинули свой дом, чтобы изучить современный мир и защитить свой народ.
Сороцкин открыла глаза и посмотрела в окно на далекий горный хребет, спрятанный в темноте за чистыми и холодными водами Дуная. Пробегавшие перед ее глазами слабо освещенные домики, построенные вдоль железнодорожных путей трудолюбивыми жителями этих плодородных земель, начинали потихоньку оживать.
Мика слегка улыбнулась, понимая, что приближается к дому, и почувствовала себя счастливой впервые за много лет. Она не отвернулась от улыбки, подаренной ей ее же отражением, но заметила, что ее лицо изменилось за девять лет отсутствия. Не то чтобы оно сильно состарилось, но на нем отразилось беспокойство за ее народ, и оно было теперь сильнее, чем когда она была маленькой. Теперь майор начинала понимать, что горы больше нельзя защитить. Ей предстояло сообщить эту новость своей бабушке.
Беспокойство о судьбе храма, людей и животных, которые защищали его, испарилось, когда она подумала о том, что снова попадет на перевал. Это было место, где Мика бегала и играла с животными, жившими в мифах и легендах. Голиа ждали ее возвращения, и ей не терпелось восстановить дружбу, которая была потеряна, когда ей пришлось уехать.
Она задумалась, и когда кто-то присел на место рядом с ней, это застигло ее врасплох.
– Генерал и представить себе не мог, насколько ты хороша. Но я знал, что стоит перевести тебя в Рим и навести на след забытых легенд, и ты откопаешь что-нибудь, чтобы помочь правому делу и вернуть то, что принадлежит нам, домой.
Мика отвернулась от окна и посмотрела в глаза подполковнику Бен-Невину. Пистолет, который он держал в руке, находился низко и был нацелен вверх, а его ствол ни разу не дрогнул, как и кривая улыбка Ависа.
– Подполковник, вы и люди, которым вы подчиняетесь, наслушались сказок, которые никогда не основывались на фактах. Из-за таких, как вы, Израиль отстал от других стран и не нашел себе союзников в мире, – ответила Сороцкин. – Если бы не власть нескольких тщательно выбранных друзей, от этой страны уже ничего бы не осталось.
– И это говорит мне верный и преданный патриот? Я так не думаю, майор. – Бен-Невин немного поднял пистолет. Женщина медленно отвела глаза, чтобы получше оценить ситуацию, которая оставляла желать лучшего. Вагон поезда был почти пустым, за исключением мальчика в сопровождении – вот уж повезло! – козы. «Добро пожаловать домой, Аня», – подумала майор, взглянув на мальчика в начале вагона и мгновенно пожалев о том, что пришлось оставить своего маленького племянника в Риме. Однако тогда ей показалось, что пока лучше оставить продавца апельсинов в безопасности.
Подполковник посмотрел, как она изучает обстановку, и улыбнулся еще шире, чем раньше.
– Даже не пытайся. Нашего прибытия ждут больше пятидесяти человек. Ты проведешь нас к сокровищам Исхода, чтобы истинные патриоты Израиля смогли вернуть наследие своего народа.
Аня Корвески даже не посмотрела на пистолет, потому что знала, насколько жестокими по отношению к женщинам были люди, с такими же религиозными убеждениями, как у Ависа. Они были довольно отсталыми и думали только о своей драгоценной религии. Большинство израильтян были согласны жить в гармонии с остальным миром, но были и такие, кто не хотел находить общий язык с людьми, которые сопротивлялись засилью еврейской власти на оккупированных территориях. Полковник был членом организации под названием «Патриоты Масады», названной в честь небольшой горы, которую однажды осаждала римская армия, чтобы подавить небольшой бунт две тысячи лет назад. Ане стало интересно, знает ли подполковник о том, что каждый из этих древних патриотов покончил жизнь самоубийством, чтобы избежать римского правосудия. Возможно, пришло время освежить память Бен-Невина по этому вопросу.
– Вы знаете, что нет места, куда вы сможете сбежать и спрятаться, – сказала женщина. – Генерал Шамни сожжет любые убежища и убьет всех доносчиков, он возьмет вашу группу в плен, чтобы отследить вас, не взирая на закон.
– А ты, его любимица? Твое предательство так же не понравится генералу, как и мое. Боюсь, что мы с тобой в одной лодке. – Выражение лица Ависа напоминало взгляд кота на канарейку, сидящую в клетке. – Только у меня есть много друзей и влиятельных союзников.
Аня рискнула еще раз окинуть взглядом вагон, но его единственным пассажиром продолжал оставаться маленький мальчик с козой далеко впереди. В половину пятого утра получить помощь было довольно сложно.
– Не стоит все усложнять. Нас провозгласят мужчиной и женщиной, которые вернули наследие и сокровища избранного народа и доказали всему миру, что Бог действительно был когда-то на нашей стороне, и вот тому доказательства, – сказал Бен-Невин. Глаза его расширились, а дыхание стало тяжелым.
– Это обычные старушечьи сказки, которые придуманы, чтобы люди продолжали верить в прошлое, когда им нужно смотреть вперед, в будущее. Нет никакого золота и других сокровищ. Нет никаких артефактов, доказывающих, что Бог когда-то помогал нам. Возможно, кому-то и удалось приблизиться к правде, но ни к чему хорошему это не приведет. – Корвески посмотрела прямо на своего противника и даже не моргнула, когда он поднял пистолет еще немного выше. – Ковчег Завета был потерян в стародавние времена – потерян, подполковник. Сокровища Исхода никогда не существовали. Вы навлекли смертный приговор на свою голову и на головы своих последователей, и все израильские агенты в мире будут охотиться за вами, чтобы убить.
– Вы можете обмануть генерала, майор, но я и мои люди не так наивны, как остальные. Мы знаем правду. Мы знаем, что сделал Иисус, и наша судьба – сделать так, чтобы в Израиле знали эту правду, несмотря на то что делают эти предатели генерал и премьер-министр.
– Генерал – хороший человек, как и премьер-министр. Они никогда не позволят вам продолжить вашу деятельность.
– Из-за хороших людей всегда погибают прекрасные люди. Он и ему подобные сделают все возможное, чтобы не дать нам право на жизнь – жизнь и расширение границ Израиля.
– И вы думаете, что находка каких-нибудь ценностей позволит еврейскому народу подняться и взять все под контроль? Люди не такие, как вы думаете, подполковник. Они изменились с тех времен, когда несколько фундаменталистов могли загнать их в патриотический раж. Для этой политики было определенное время и место. Но сейчас все сплотились, а теперь вы хотите снова разделить нацию. – Аня наклонилась к Бен-Невину, ошарашив его настолько, что он поднял пистолет еще выше и в результате направил его прямо ей в лицо. – Знаете, подполковник, за то время, что я провела с народом Израиля, я поняла одну важную вещь – эти люди любят жизнь. А еще они любят смотреть, как их сыновья и дочери приезжают домой на автобусах, в которых не взрываются бомбы. Матери, отцы, дедушки и бабушки любят жить в мире, и ради этого они готовы порвать с традициями. Им на самом деле нравится жить… тупые идиоты, да?
– Некоторые из нас не настолько преданы правому делу, как остальные. Некоторым из нас нравится брать лучшее от жизни.
– Я знаю таких как вы, подполковник, – женщина на мгновение отвела взгляд, – потому что у меня есть брат, который не сильно от вас отличается. Он тоже готов обрушить мир на наши головы, потому что его вера для него превыше всего. Но даже я не верю, что он способен продать свой народ, как это делаете вы.
– Мне не нужны сокровища, – солгал Авис с профессиональной убедительностью, которую Аня прочла в его глазах. – Израилю нужно жизненное пространство, и мы можем его получить, только убедив низшие народы в том, что Господь всегда был на нашей стороне.
Корвески улыбнулась, заметив, что подполковник сам загнал себя в ловушку.
– Адольф Гитлер, тысяча девятьсот двадцать восьмой год. Ваши познания в истории впечатляют, подполковник Бен-Невин. Интересно, найдут ли ваши попытки создать жизненное пространство для людей такую же поддержку, как действия Гитлера в тридцатых и сороковых годах. Я припоминаю, что он вырезал миллионы, чтобы получить это жизненное пространство. Он даже пытался следить за моим народом, потому что думал, что мы знаем какой-то великий и ужасающий секрет, связанный с нашими общими предками.
– Гитлер был маньяком. А под своим народом ты подразумеваешь цыган?
Аня улыбнулась и изогнула брови.
– На сегодня мне, пожалуй, хватит уроков истории, почему бы нам…
Подполковник понял, что они уже были не одни. Маленький мальчик с козой теперь стоял в проходе и смотрел на него.
– Отойди, мальчик, – велел ему Бен-Невин. – Возьми свою козу и сядь на место.
Мальчику было лет одиннадцать или двенадцать, и он переводил взгляд с мужчины на женщину, которая только сейчас поняла, кем был этот ребенок. Она сначала не узнала его, да и не могла понять, откуда у него взялась коза. В ее маленькой деревне все так же творились сумасшедшие вещи, и Корвески знала, что этот ребенок оказался здесь по поручению ее бабушки.
– Извините, – сказал мальчик на ломаном английском. – Тетя Аня?
Майор улыбнулась в ответ и успокоилась, окончательно убедившись, кто этот малыш. Она чувствовала, как глаза ее наполняются слезами, и пыталась скрыть свою слабость, хотя и понимала, что в этот момент была обычной женщиной, а не профессиональным агентом «Моссад», которым себя считала. Теперь Аня поняла, как сильно скучала по дому. Она посмотрела на мальчика и кивнула, из-за чего тот улыбнулся еще шире.
– Привет, Георгий, ты знаешь, что как две капли воды похож на своего двоюродного брата Кинту, который жил со мной в Риме? – спросила Аня, широко улыбаясь мальчику, который тоже расплылся в улыбке. – Сейчас он там, но я надеюсь, что к следующей неделе он уже будет дома.
– А, мальчик, который спас американцев, продавец апельсинов! – сказал Бен-Невин, не в силах скрыть удивление. – Вы не перестаете меня удивлять, майор. Привести с собой ребенка в Рим для работы и скрыть его от «Моссад» – вы еще хитрее, чем я думал.
Корвески повернулась к подполковнику.
– Я обычный человек. То, что со мной был кто-то из родной деревни, помогло мне держать себя в руках и полностью сосредоточиться на том, что мне нужно было сделать. – Она на мгновение опустила глаза. – Я совершала ошибки, но помощь моего племянника напоминает мне о том, что действительно важно, как и вот этот мальчик. – Женщина улыбнулась и снова подняла глаза на ребенка, не обращая внимания на Ависа.
– Да, я твоя двоюродная тетя. Тебя отправила сюда бабушка?
– Довольно, – сказал Бен-Невин, потянувшись и взяв мальчика за руку. – Порадуетесь семейному воссоединению позже. Он поедет с нами, когда мы встретимся с моими людьми в Бухаресте.
Мальчик просто посмотрел на руку, которая схватила его. В тот же самый момент подполковник увидел, как он поднял глаза, а затем услышал блеяние козы, которая попыталась отступить назад по проходу. Ее глаза тоже расширились, после чего она упала на пол и попыталась забиться под ближайшее кресло. Авис увидел, как улыбка на губах ребенка расширилась, а его взгляд переместился с его руки на то, что находилось у него над плечом. Он услышал низкое рычание из-за спины и почувствовал влажное, теплое дыхание на своей шее.
Аня понятия не имела, как ему это удалось, но ее племянник каким-то образом умудрился провести одного из голиа в поезд. Она медленно повернула голову и увидела животное, сидящее в проходе. Его желтые глаза смотрели прямо в затылок подполковнику. Бен-Невин сглотнул и медленно повернул голову, чтобы посмотреть на огромного черно-серого зверя, угрожающе смотревшего ему в спину.
– Боже мой!.. – прошептал он, медленно поднимая пистолет.
– Это, – со знанием дела сказала Корвески, – не самая лучшая идея, подполковник. Животное откусит вам руку до того, как вы успеете нажать на спуск. – Она выпрямилась в своем кресле и внимательно посмотрела на голиа. Ее глаза расширились, когда она увидела, что от его правого уха оторван кусок. Женщина вспомнила, что, когда она была маленькой, этот зверь был ранен в схватке со своим старшим и гораздо более агрессивным братом, Станусом.
– Георгий, это Микла? – спросила майор племянника.
Двенадцатилетний мальчик кивнул, а волк заскулил и тряхнул ушами, услышав свое имя. Но его желтые мерцающие глаза продолжали смотреть на подполковника.
Аня улыбнулась, повернувшись лицом к голиа, который родился всего через два дня после нее. Из-за того, что они появились на свет почти в одно время, ее бабушка всегда включала черного волка с серыми кончиками ушей и хвостом в празднование ее дней рождения в детстве. Позже майор с любовью вспоминала маленького волчонка с дурацким праздничным платком на голове. Теперь же гигантский волк не обращал на нее никакого внимания, потому что был полностью сосредоточен на Бен-Невине.
– Это невозможно, что это за животное? – пробормотал тот.
Корвески медленно протянула руку, забрала у подполковника пистолет и направила оружие на него.
– Старый и дорогой друг, которого мне не хватало. – Она улыбнулась, а затем увидела, что Микла повернул голову и стал смотреть на что-то, находящееся далеко за плечами и головой ее племянника. Послышалось низкое рычание, и уши зверя медленно опустились. Стало ясно, что к ним кто-то идет, и огромный голиа почувствовал это. Аня быстро подняла глаза, и кровь застыла у нее в жилах.
– Похоже, у нас скоро будут гости, майор… какое там у тебя настоящее имя, – сказал Бен-Невин, который тоже поднял глаза и увидел, что из предыдущего вагона к ним по проходу идут солдаты. Они смеялись и шутили, у одного из румынских военных была большая бутылка водки, а двое других постоянно оглядывались назад, словно все они пытались незаметно ускользнуть, чтобы выпить крепкого алкоголя.
На этот раз сомнений не было – рычание Миклы было угрожающим. Подполковник поморщился, почувствовав, что волк позади него меняет положение. Он закрыл глаза, когда рычание стало еще ниже и гораздо более угрожающим, чем всего несколько секунд назад. Военные подошли к двери вагона и собирались зайти в тамбур между вагонами. Микла прыгнул и оказался в центре прохода в десяти футах перед мальчиком и Аней, державшей Ависа под прицелом.
– Нет, Микла! – закричала женщина, когда солдаты открыли дверь в вагон, а огромный зверь в четыре шага преодолел расстояние до начала вагона. Корвески видела, что голиа не собирается подчиняться: он чувствовал опасность, исходящую от незнакомых людей, и собирался защитить ее и мальчика, и никакие ее слова или действия не смогли бы его переубедить. Аня встала со своего кресла. – Нет, Микла, не нападай на них! – закричала она в тишине вагона.
Вместо того чтобы послушать ее, волк встал на задние лапы, и трое людей в вагоне услышали хруст костей, менявших свое положение, благодаря чему голиа получал чудесную возможность карабкаться по любым стенам, горам или зданиям. Сначала щелкнула и встала в нужное положение кость одной лапы, из-за чего зверь наклонился вправо и ухватился своими длинными пальцами за два ближайших к проходу кресла. Когда он облокотился на кресла, кость второй ноги тоже встала на свое место, позволив животному выпрямить спину и встать на две ноги. Ноги его стали сильнее, длиннее, и новые пропорции волка теперь давали ему возможность ходить, как человек.
Бен-Невин не мог поверить своим глазам, которые расширились, когда он увидел, что зверь даже не мог выпрямиться в вагоне из-за своего огромного роста. Его уши упирались в деревянную облицовку потолка вагона, а рычание стало таким громким, что даже окна вокруг них завибрировали.
Солдаты находились в тамбуре между двумя вагонами: они пили водку и смеялись. Голиа зарычал еще раз, и у подполковника кровь застыла в жилах.
– Микла, оставь их в покое! – продолжала требовать женщина. – Иди…
Бен-Невин протянул руку и схватил оружие, которое у него отобрали несколько секунд назад. Он направил его на Аню, толкнул ее и собирался прицелиться в голиа, когда почувствовал, что пистолет вырвали у него из руки вместе с тремя пальцами. Подполковник в шоке поднял глаза, поскольку животное передвигалось так быстро, что он не успел заметить, как на него напали. Волк стоял над ним, сжимая пистолет в своей огромной левой руке. Зверь понюхал оружие, а затем его желтые глаза медленно поднялись и встретились с испуганными и шокированными глазами Ависа.
Аня знала, к чему все идет, поэтому перепрыгнула через кресла и втиснулась между голиа и мужчиной, которого зверь готовился разорвать на части. Но она не успела ничего сделать, чтобы спасти человека, которого презирала, когда дверь вагона медленно открылась, и все они услышали смех румынских солдат, входящих на поле боя.
– Микла, домой, сейчас же! – прокричала Корвески так громко, как только могла, пока дверь еще была открыла лишь наполовину, а трое военных на мгновение замешкались, чтобы выпить еще водки.
Зверь повернул свою огромную голову вправо и увидел солдат. Аня знала, что голиа не может решить, с какой угрозой разобраться в первую очередь. Огромная голова снова повернулась с израильскому подполковнику, который упал на пол вагона и закрыл лицо рукой, запачкав свой костюм кровью из раненой кисти. Голиа поднял пистолет, который держал в руке за ствол, схватил его всеми пальцами и бросил в конец вагона. После этого Микла наклонился к Бен-Невину и начал широко открывать пасть. Его зубы были ровными, чистыми и самыми большими, какие Авис видел в своей жизни. Затем, так же неожиданно, как все началось, все закончилось – животное выпрямилось, повернулось и посмотрело на солдат, закончивших пить. Зверь зарычал и начал поворачиваться к угрозе, приближавшейся к женщине и мальчику.
– Микла, домой! – рявкнула Аня.
Голиа повернулся и посмотрел на нее, а затем одним быстрым движением схватил ребенка и его козу. Потом он легко забросил мальчика и блеющую козу к себе на спину, посмотрел на Аню и зарычал, недовольный тем, что ему приказали не убивать солдат. Его уши снова выпрямились, и зверь невиданной силы взял женщину за руку и засунул ее себе под мышку, а затем сделал огромный шаг к стене вагона и выбил своей когтистой лапой три сиденья между собой и свободой. Микла поднял свою мощную ногу и ударил один, два и, наконец, три раза по окну вагона. Целая панель из дерева и алюминия отделилась от поезда, оставив после себя дыру диаметром футов в восемь. Зверь высунулся из вагона, и его мех обдало ветром. Глаза Ани, мальчика и козы расширились, когда голиа повис над землей, проносившейся под движущимся поездом.
Микла завыл, оттолкнулся от вагона, и голиа и его перепуганные пассажиры выскочил в темноту раннего утра.
Голиа ударился о землю, выпрыгнув из поезда, двигавшегося со скоростью пятьдесят шесть миль в час. Однако огромный зверь ни на секунду не потерял равновесия, соприкоснувшись с жесткой щебенкой рядом с путями. Он просто взвыл от боли, а затем исчез в темноте.
Солдаты вошли в открытую дверь и почувствовали ветер, прежде чем увидели лежавшего на полу испуганного и окровавленного человека. Их взгляды переместились на огромную дыру в стене вагона, а бутылка водки выскользнула из руки мужчины, стоявшего впереди двух своих товарищей.
В следующее мгновение рядом с ними оказался помощник командира взвода. Он посмотрел на каждого солдата по очереди, а затем наклонился и подобрал наполовину пустую бутылку водки. Его брови поднялись в знак молчаливого осуждения. Румынский сержант просто показал на дверь, через которую они вошли.
– Думаю, что пора завязывать с выпивкой на службе… Пошли.
ПЕРЕВАЛ ПАТИНАШ, КАРПАТСКИЕ ГОРЫ
Старуха стояла, прислонившись к стене храма рядом со входом, где созданные человеком материалы встречались с камнем, из которого состояла гора. Она крепко держалась за выступ, пока утренний воздух охлаждал ее лицо после жары, стоявшей внутри огромного храма. Мадам Корвески знала, что за ней следили с того места, где она сошла с дороги, ведущей к подножию горы. Голиа были там и наблюдали за ней, некоторые просто с легким любопытством, а некоторые – с недобрыми мыслями. Она знала также, что это молодые голиа – самцы и самки, которые пришли отдельно от остальных. Одним из пришедших был Станус. Королеве цыган было известно, что он лежит на высоком выступе над храмом в одиночестве и наблюдает за всем, что происходит вокруг огромного каменного строения и замаскированного входа, ведущего в глубь горы.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?