Текст книги "Разрушение Дрездена. Самая крупномасштабная бомбардировка Второй мировой войны. 1944-1945"

Группа пожарных с высоконапорными пожарными рукавами должна была быть брошена вперед, в самое пекло под прикрытием непрерывной завесы воды: спереди и по бокам «аллею» защищали от жестокого жара водными завесами, образованными перекрывающими друг друга струями воды. Обеспечение подачи воды при этом было сопряжено со значительными трудностями, потому что, хотя источники водоснабжения и пожарные краны, как таковые, были поблизости под рукой, они сами находились в районе пожара. Подобным же образом давление в рукавах приходилось нагнетать несколько раз дополнительными насосами в системе пожарных рукавов. Как насосам, так и рукавам все время угрожали разрушающиеся здания и наступающий жар.

Тем не менее, несмотря на постоянно затрачиваемое время на перемещение насосов в более безопасные места, к 7.00 утра, через четыре с половиной часа после начала авианалета, до бункеров удалось добраться. Поскольку двери не были на засовах и не были заперты, спасатели слышали голоса «многих людей, разговаривавших тихо, но нервно и вполголоса». Все в бомбоубежище были еще живы. Последовала эвакуация 23 тысяч человек, которые вытянулись в бесконечную людскую цепь на протяжении водяной аллеи и направлялись в относительно безопасное место за пределами зоны огненного смерча. При этом обошлось без каких-либо жертв.

Пожарным командам не всегда так везло: из бомбоубежища на Шеппеншельдерштрассе были эвакуированы 104 человека, из которых только девятерых удалось вернуть к жизни. В данном случае, несмотря на то что само убежище уцелело, причиной смертей был тот же огненный смерч: удушье. Тем не менее, при передовой системе ПВО и благодаря мужеству пожарных экипажей город Брунсвик смог избежать большей трагедии.

Однако размер нанесенного материального ущерба был велик, хотя в воздушной атаке принимала участие только одна группа бомбардировщиков, городские власти зафиксировали, что он был причинен действиями более тысячи самолетов. 4500 пожарных в течение шести дней боролись с очагами огня. Их неоднократно заставляли искать укрытия предупреждения о воздушной тревоге, а когда они укрывались в убежищах, огонь, уже почти ликвидированный, разгорался с прежней силой. Только 20 октября последние пожарные подразделения вернулись в свои родные города. В течение 40 минут атаки сектора 5-я авиагруппа сбросила на город в общей сложности 847 тонн бомб. Результаты поражали: 80 тысяч человек из 202 тысяч населения города сразу лишились крова; из 600 гектаров территории 265 гектаров разрушено. Оказались выведены из строя газовый завод, электро– и водопроводная станции города, так же как и телефонная сеть, трамвайные и железнодорожные пути. В одном официальном отчете по авиарейдам высказывалось сожаление: «Даже те виды тяжелой промышленности в Брунсвике, по которым не был нанесен тяжелый удар во время атаки 15 октября, более внушительно, чем когда-либо, пострадали из-за потери персонала, одни были убиты, а другие слишком заняты проблемами выживания своей семьи, для того чтобы появляться на работе». Не может быть более убедительной поддержки теории атаки территории, чем это; к сожалению, не все атаки территории осуществлялись с такими низкими потерями среди гражданского населения. Помимо этой операции в Брунсвике, реактивные бомбы были способны вызвать значительные разрушительные пожары только во время атаки на Хайльбронн 4 декабря 1944 года. При этом использовалась та же техника атаки сектора, которую разработали вице-маршал авиации Кохрэйн и командующий авиабазой, коммодор авиации Х.Ф. Сэттерли, взяв в вилку сортировочную станцию в качестве ориентира. Более 7 тысяч из 77 569 населения были убиты в одной атаке, при многих тысячах пропавших без вести. Это было зловещее предзнаменование для Дрездена, так как обоим бомбардировщикам – головному и его второму номеру, главному наводящему на цель в этой атаке, предстояло сыграть такую же роль в Дрездене.

Однако в качестве предтечи налетов на Дрезден при атаке на Брунсвик в ночь с 14 на 15 октября была применена сокрушительная техника, которая явилась своего рода предвестником трагедии для Дрездена, которая произошла четыре месяца спустя. Она выразилась в «тройном ударе» по Дуйсбургу в общей сложности 2068 самолето-вылетами бомбардировщиков. Первый удар был нанесен в течение дня более чем тысячью бомбардировщиками; затем в течение нескольких часов после полуночи все силы помимо 5-й группы вернулись в порт Рура и нанесли двойной сокрушительный удар. Атака была разделена на два этапа с интервалом не более двух часов. В результате этого ночные истребители были в изнеможении. Как оказалось, в эту ночь были вымотаны не только немецкие истребители. Велика была и нагрузка, при которой работали наземные команды Королевских ВВС, загружая бомбовым грузом самолеты для 2068 вылетов в один день. Таким образом, в общей сложности 9708 фугасных бомб упало на зону ПВО Дуйсбурга, причем не менее 1336 из них не разорвались.

Как сильно ни был защищен Дуйсбург, число жертв оказалось большим: 1521 немец был убит, и еще 746 человек, как сообщалось, пропали без вести; в числе погибших были 183 военнопленных и иностранных рабочих.

С успешным проведением атак на Брунсвик и Дуйсбург была заложена основа для атак территории в феврале 1945 года по населенным центрам, кульминацией которых стала трагедия Дрездена. Преобладающие веяния общественного мнения уже больше не будут реагировать на атаки, организуемые командованием бомбардировочной авиации в таком масштабе. Командование бомбардировочной авиации теперь располагало независимым оружием дальнего действия, способным с большой точностью и жестокостью поражать отдаленные цели, даже такие далекие, как Дрезден. И если 5-я авиагруппа отточила свою «саблю» атак сектора, командование припасло «дубинку» тройного удара.

Часть вторая
Исторический фон

Глава 1
Дрезден – нетронутая цель

В конце 1944 года возможность воздушной атаки на столицу Саксонии в качестве особой цели, пожалуй, впервые стала непосредственной компетенцией премьер-министра. В октябре штаб авиации предложил с его одобрения обратиться к советским военно-воздушным силам с просьбой атаковать Дрезден, хотя из опубликованных пояснений к этой просьбе неясно, имелся ли в виду сам город или нефтеперерабатывающий завод в близлежащем Руланде. Несмотря на представление, сделанное британской военной миссией в Москве, их рекомендации не последовали советские ВВС, которые, как потом обнаружилось, на самом деле разместили некоторые силы дальней бомбардировочной авиации у столицы рейха, под Бреслау и Кенигсбергом, а также вблизи многих других городов Центральной и Восточной Германии.

Несмотря на появление в проекте директивы, которая обсуждалась с сэром Ричардом Пирсом еще в начале 1940 года, город не подвергся первой воздушной атаке до 12.36 7 октября 1944 года: тридцать бомбардировщиков одной группы американской бомбардировочной авиации атаковали индустриальный район Дрездена в качестве второстепенной цели в ходе атаки на нефтеочистительный завод в Руланде. Ко времени, когда городские сирены просигналили отбой воздушной тревоги в 13.27, западные окраины Дрезден-Фридрихштадт и Дрезден-Лебтау получили значительные повреждения. Авианалет стал сенсацией местного значения, и зафиксировано, что предприимчивые школьники обрабатывали все собранные ими фрагменты бомб, чтобы продавать их в качестве сувениров, в то время как владельцы частных автобусов устраивали специальные экскурсии на разбомбленные улицы. Ничего подобного раньше в Дрездене не было. В общей сложности погибли 435 человек, большей частью рабочие мелких заводов компаний «Зейдель и Науманн» и «Хартвиг и Фогель». Жертв среди французских и бельгийских рабочих этих заводов также оказалось немало. Многие рабочие команды из военнопленных союзников, работавших на сортировочных станциях, сильно пострадали, особенно досталось американцам в одной из команд, которые лишились жизни, другие военнопленные были привлечены, чтобы занять их место. Несколько до того бездействовавших команд пленных были поставлены на работы по спасению имущества в этом районе. Тем не менее, местные жители были единодушны в том, что бомбардировка оказалась результатом какой-то досадной ошибки штурмана союзников, и этот преждевременный удар ничего не сделал для того, чтобы пошатнуть непоколебимую уверенность дрезденцев в том, что их город не подвергнется атаке.

Нелегко было улучшить жизнь британских военнопленных в городе в эти недели перед февралем 1945 года. Дрезденцы общались с англичанами с довоенных дней, когда город был центром культуры, и у них было много друзей среди пленных, значительная часть которых были захвачены у Арнема из личного состава 1-й воздушно– десантной дивизии.

«Немцы здесь лучшие из тех, с которыми я когда– либо встречался, – писал один солдат, плененный у Анцио на второй день Рождества 1944 года. – Комендант города – джентльмен, предоставил нам большую свободу передвижения в городе. Фельдфебель уже пригласил меня осмотреть центр города. Бесспорно, он красив – мне бы хотелось посмотреть его еще».

Война, казалось, была очень далеко от Дрездена.

Не имея, подобно Эссену или Гамбургу, крупных предприятий ведущих отраслей промышленности, даже несмотря на то что Дрезден был довольно компактным, экономическую жизнь города поддерживали в мирное время его театры, музеи, учреждения культуры и местной промышленности. Даже к концу 1944 года было бы затруднительно выделить какой-либо завод как настолько важный, чтобы мог дать повод для воздушных ударов по другим малым и большим городам, которым не повезло. На окраине Дрезден-Штризен, около 5 километров от центра города, «Цейсс-Икон» имел завод оптики; в другом месте в городе, на Фрайбергерштрассе, был стекольный завод Сименса; в Дрезден-Нидерзедлиц, в 9 километрах к юго-востоку от центра города, и Радеберге, в 11 километрах к северо-востоку, были два завода «Заксенверк»; на этих двух заводах были заняты 5 тысяч рабочих на сборке радаров и других электронных компонентов для установок, производимых Всеобщей компанией электричества в Берлине; на Гроссенхайнерштрассе, длинной дороге, ведущей в северном направлении от Дрезден-Нойштадт, был завод «Цейсс-Икон Гелеверк», построенный в 1941 году из сильно укрепленного бетона с окнами, выдерживающими взрывную волну, и другими приспособлениями ПВО; на этом заводе было ко времени налетов занято 1500 человек, которые работали по производству взрывателей зенитных снарядов для германского военно-морского флота. В Дрезден– Фридрихштадте были две фабрики, снабжающие Германию значительной частью потребляемых в стране сигарет.

Арсенал в пяти милях к северу от центра города, которому придавали такое значение в последующих бюллетенях министерства авиации, тем не менее, честно говоря, никогда не упоминался командованием бомбардировочной авиации в его еженедельном дайджесте. Фактически, он был арсеналом, во время Первой мировой войны, но во время небольшого пожара 27 декабря 1916 года он был полностью уничтожен, когда загорелся и взорвался поезд с боеприпасами.

На месте бывшего арсенала в Дрездене находилась новая промышленная зона с предприятиями, выпускавшими самую разную продукцию, в том числе жестяные емкости, ящики радоприемников, мыло, детские присыпки, зубную пасту и, по слухам, бомбовые прицелы и навигационное оборудование для самолетов. Остальная продукция промышленного сектора города была столь же разнообразна, в том числе была фабрика, выпускавшая 50 тысяч противогазов в месяц, несколько пивоваренных заводов и две маленькие компании, производившие комплектующие изделия для двигателей самолетов «юнкерс» и детали кабин для завода «мессершмитов» в Аугсбурге. Исследования по разработке системы впрыскивания ракетного двигателя «Фау-2» также проводились в Дрезденском техническом университете. Но ни одно из этих предприятий не находилось в районе, выбранном для двух разрушительных ночных атак бомбардировочной авиации Королевских ВВС.

Дрезден вовсе не был открытым городом и никогда не объявлялся таковым. Один американский историк военно-воздушных сил, после дотошного изучения документов, как германских, так и союзников, к своему удовлетворению установил, что в дополнение к значимости Дрездена в качестве крупного транспортного центра был «целый ряд» других причин для того, чтобы он стал важной и полноценной военной целью и «считался таковой германскими военными и гражданскими властями».

Дрезден стал узловым пунктом почтовой и телеграфной связи Германии, и не вызывает сомнения, что уничтожение почтовых учреждений в городе затруднило бы связь между Восточным фронтом и рейхом. Постоянный персонал Главпочтамта и Центрального телеграфа, расположенных в самом центре города, был усилен сотнями людей, выполняющих государственную трудовую повинность, и вспомогательным персоналом военнослужащих для обработки возрастающего потока корреспонденции. Сотни британских военнопленных принудительно работали в геманской почтовой службе в подсобках Главпочтамта, на товарных станциях на Розенштрассе, на разгрузке мешков с почтой и сортировке посылок.

Однако во время атаки стратегическое значение города едва ли было малозначительным, и сомнительно, чтобы на этой стадии войны Дрезден мог стать, например, вторым Бреслау. И только 14 апреля гаулейтер Саксонии, представитель имперского правительства Мартин Мучманн официально объявил Дрезден крепостью.

Исторически Дрезден играл до определенной степени немаловажную роль в качестве центра управления военными, а позднее и военно-воздушными операциями. В 1935 году Дрезден стал городом, в котором находился штаб 3-го военно-воздушного округа, из которого командующий зенитной артиллерией Саксонии полковник Богач контролировал различные полки противовоздушной обороны в Дрездене, Вурцене и Рудольштадте. Спустя два года в его ведение вошли и новые полки зенитной артиллерии, сформированные для обороны Йены, Лейпцига, Хемница, Халле, Виттенберга и Биттерфельда; полк П/23 Рудольштадта был распущен.

30 ноября 1938 года германская зенитная артиллерия была реорганизована, а ее функции расширены. Она заменила зенитные полки под началом нового управления военно-воздушного округа.

Полковник Богач теперь получил командование управлением военно-воздушным округом в Дрездене, со штабом на улице генерала Вевера неподалеку от Центрального вокзала. Было организовано управление 8-го военно-воздушного округа отдельно для Бреслау. Военное значение Дрездена как центра управления шло на убыль. С началом войны в 1939 году обязанности Дрездена сначала были возложены на объединенное с ним берлинское управление.

В 1938 году Дрезден был штабом корпусного округа IV, и вблизи когда-то существовавшего арсенала в северных предместьях города появились казармы и сооружения учебного плаца военного городка. На холмах к северо-востоку отряды СС под командованием генерала СС Альвенслебена встроили в основание скалы подземный штабной бункер. Это также была чисто военная цель, но едва ли она могла быть удостоена внимания статегической авиации.

Признавая очевидное отсутствие военной значимости города, правительство рейха еще в 1943 году сделало Дрезден прибежищем для административных ведомств и коммерческих учреждений, особенно когда ужесточились воздушные атаки на столицу рейха. Типичным для этой тенденции было решение перевести в Дрезден головное учреждение берлинского Гроссбанка со всем его административным персоналом. Но даже к февралю 1945 года не было никаких признаков того, что само правительство рейха будет переведено в город, хотя на случай сдачи Берлина такая мера, возможно, предусматривалась.

На протяжении нескольких лет в разгар войны управление военно-воздушного округа Дрездена создало вокруг города сильный рубеж противовоздушной обороны, однако, как мы увидим в дальнейшем, проходил год за годом, а зенитные орудия задействовались не более двух раз. Поэтому управление резонно полагало, что батареям не подобает простаивать без пользы в Дрездене, и рассредоточило их, – одни были отправлены на Восточный фронт, а другие на оборону Рура.

Таким образом, распространился вселяющий уверенность, но роковой миф о Дрездене как о городе, который никогда не будут бомбить. С одной стороны, население Дрездена было уверено в силу бездействия властей в создании систем ПВО и выводом ими зенитных батарей города в том, что никакой атаки города не будет. А с другой стороны, его трогательная уверенность в добрых намерениях британского и американского правительств убедила его в том, что жилые дома, с каждым днем возрастающее число гражданских госпиталей и перевязочных пунктов в городе никогда не станут объектом атаки. Допускалось, что союзники могли атаковать ту или иную отдаленную промышленную окраину, но никак не центр города.

«Население Дрездена, – как отметит в 1947 году глава отдела разведки министерства внутренних дел, – похоже, верило, что между нами и немцами существовала негласная договоренность, что мы пощадим Дрезден, если не будет атакован Оксфорд».

Некоторые жители распространяли слухи, почерпнутые из листовок, сброшенных союзниками, в которых объявлялось, что Дрезден станет послевоенной столицей новой, объединенной Германии, а потому город атакован не будет. Другие утверждали, что у британского премьер-министра есть родственники, живущие в городе или неподалеку от города. То, что город не был объектом даже авианалетов соединений легких ночных бомбардировщиков «москито», придавало даже еще большую правдоподобность этим слухам. И хотя они выглядят как достойное жалости ужасное заблуждение для нас, знающих о судьбе, выпавшей на долю города, тем не менее, этим слухам верили не только 630 тысяч постоянных жителей Дрездена, но и городские власти. В свою очередь, они были поражены наплывом в город сотен тысяч беженцев, когда русские совершили прорыв на востоке.

За противовоздушную оборону Дрездена отвечало управление военно-воздушного округа IV. Поскольку было немаловажно решить, считать ли город в феврале 1945 года незащищенным с точки зрения Гаагской конвенции 1907 года, следовало проверить систему зенитных батарей города и их размещение по всей территории до назначенного дня тройного удара.

Германская зенитная артиллерия преимущественно действовала в двух зонах, представленных позициями легких зенитных орудий и батареями тяжелых зенитных орудий. Легкие зенитки первоначально состояли из 20-мм пулеметов, хотя 37-мм и 40-мм пушки также относились к легкой зенитной артиллерии и редко наносили урон на высоте более 2 тысяч метров. Снаряды, оставлявшие характерный зеленый и желтый трассирующий след, она использовала первоначально для защиты от низко летящих самолетов, которые были недосягаемы для тяжелых зениток. Батареи тяжелых зенитных орудий, как правило, обеспечивали надежную защиту от летящих на большой высоте соединений бомбардировщиков, используя 88-мм орудия.

С лета 1943 года на вооружении в городе были два вида тяжелых зенитных орудий: 88-мм пушки и менее эффективные 85/88-мм орудия «Flak m 39(r)». В числе батарей стандартных 88-мм зенитных орудий на этой стадии войны в Дрездене была 1/565, размещенная в Дрезден-Юбигау, вблизи автодорожного моста через реку Эльба; 2/565 на парадном плацу Геллер неподалеку от аэродрома Дрезден-Клоцше; 3/565 на холмах к югу от города, расположенных, точнее говоря, на Коленштрассе, Дрезден-Рэкниц, позднее укрупненных за счет других в «большую батарею»; 4/565 на возвышенности между Рохвицем и Геннсдорфом; и, наконец, 5/565 в Альтфранкен, к западу от города.

В дополнение к этим стандартным орудиям, начальная скорость снаряда которых превышала 1200 метров в секунду, в распоряжении командования ПВО Дрездена было некоторое количество трофейных русских 85-мм орудий, расточенных под 88-мм калибр и введенных в строй в качестве 85/88 мм зенитной артиллерии. Стандартная немецкая 88-мм пушка, как убедилась, к своему неудовольствию, британская армия в июне 1941 года в Западной Сахаре, была также пригодна в качестве противотанкового орудия. При стрельбе настильно она даже была способна пробить 202-мм бронированное покрытие с расстояния в 1000 метров и более. Для Дрездена это двойное назначение стало роковым, когда наступление советских танков усилило натиск и сначала батареи 88-мм орудий, а затем и второстепенные батареи 85/88– мм орудий были сняты и спешно направлены в район боевых действий на востоке. Об этом советском наступлении и его косвенном и прямом вкладе в дрезденскую трагедию будет сказано подробнее ниже.

В то время, когда зенитки были в Дрездене, русские трофейные пушки были сосредоточены ближе к центру города, чем более тяжелые немецкие орудия. Батарея 203/IV 85/88-мм орудий была установлена на дамбе Эльбы у Фогельвайзе; 204-я располагалась в Вельфнице; 217-я в Радебойле; 238-я в Зайднице; 247-я в Рохвице – все они состояли из захваченных русских орудий. Из них батарея 203/IV на дамбе Эльбы, вооруженная шестью 85/88-мм орудиями, оборудованными установками радиолокационного управления огнем, была ближе всех к центру города. К четырем из этих орудий в качестве прислуги днем были поставлены школьники из гитлерюгенда из знаменитой дрезденской школы «Кройцшуле» вместе с постоянным орудийным расчетом солдат. Ночью у двух других орудий дежурили менявшиеся посменно рабочие заводов.

Неудивительно, что у дрезденских зениток было мало шансов в первые годы продемонстрировать свои возможности: материалы из независимых источников указывают, что батарее 3/565 пришлось открывать огонь только тогда, когда 28 мая 1944 года ВВС США атаковали близлежащие нефтяные сооружения. 24 августа 1944 года зениткам довелось снова вести огонь во время атаки на Дрезден-Фрайталь и вновь 11 и 12 сентября разве что в виде слабого заградительного огня.

Однако в октябре 1944 года начался процесс свертывания зенитных установок Дрездена: 203-я батарея была расформирована и объединена с 217-й для создания единой батареи в Радебойле. Эта батарея только один раз открывала огонь, во время атаки американцев на Дрезден 7 октября. Есть нотка пафоса в воспоминаниях одного из бывших членов гитлерюгенда, который сам исполнял обязанности оператора радиолокационного управления огнем, об отчаянных попытках зениток отбить атаку с воздуха. Его собственная стальная каска была ему слишком велика, ларингофон слишком свободно болтался на шее. «Стволы орудий ощетинились во всех направлениях, когда нам велели открыть заградительный огонь, – вспоминал он. – Ребята в нашей команде были настолько малы и слабы, что для того, чтобы заряжать орудия, пришлось использовать русских военнопленных. В общем, зенитки Дрездена никак нельзя было назвать элитой ПВО рейха. К счастью, – добавил он иронически, – в Дрездене совсем не осталось зенитных батарей, когда обрушились главные бомбовые удары; но если бы они там и были, то оказались бы уничтоженными вместе с городом».

В течение зимы 1944/45 года, с возобновлением наступления советской армии на Восточном фронте, в то время как бронетанковые войска союзников теперь прорывались в Германию на всех западных рубежах, потребность в отправке дрезденских зенитных батарей для укрепления слабеющей обороны стала слишком настоятельной, чтобы ее игнорировать. Да и не был Дрезден единственным городом, пострадавшим от этого: в отчетном докладе по результатам изучения стратегических бомбардировок США отмечается, что в январе и феврале 1945 года около 300 зенитных батарей были переброшены на Восточный фронт для использования в борьбе с танками. К середине января 1945 года остались только бетонные основания, указывавшие место, где когда-то были батареи в Дрездене, да макеты орудий из папье-маше на холмах перед городом в качестве его защиты.

Батареи, которые напрасно ожидали атаки на Дрезден, к началу февраля были рассредоточены по всему рейху. Батарею 207/IV перебросили в Халле; другие отправили в Лейпциг и Берлин, 88-мм зенитки бросили в бой на Восточном фронте, где они не достигли больших успехов. Батарея 4/565 была отправлена в Рур, где использовалась в качестве зенитной батареи во время почти непрекращавшихся воздушных атак вплоть до конца марта 1945 года. 1 апреля ее переоборудовали в противотанковую батарею, и она принимала участие в обороне Хамма, возле которого в конце концов была захвачена американской пехотой. Из расчета, состоявшего из дрезденских школьников, членов гитлерюгенда, половина была убита во время их последнего упорного сопротивления; история конца зенитных батарей Дрездена, защищавших все, что угодно, только не город, окрашена не только трагедией, но и героизмом.

Таким образом, к началу февраля 1945 года столица Саксонии была, фактически, не защищена, хотя коалиционное командование бомбардировочной авиации вполне могло ничего об этом не знать. К тому же, как мы знаем, в городе не было объектов стратегического или военного назначения. Однако сэр Артур Харрис и его американский коллега генерал-лейтенант Джеймс Х. Дулиттл были менее озабочены возможными интерпретациями международного права, чем победой в войне, когда предприняли атаку Дрездена в рамках наступления на населенные европейские города.

Сэр Артур Харрис придерживался той точки зрения, что единственным международным ограничением, которое, как он считал, связывало его и его командование во время войны, было соглашение, относящееся ко времени Франко-прусской войны, которое запрещало сбрасывать взрывчатые вещества с заполненных газом дирижаблей. Это ограничение, указывает он, строго соблюдалось командованием бомбардировочной авиации на протяжении всей Второй мировой войны.

Однако все это было злоупотреблением хронологией, и необходимо сначала обратить внимание на то, как получилось, что один из наиболее ценимых и красивых городов Германии, город, в котором к тому времени проживало более миллиона граждан и беженцев, помимо военнослужащих, расквартированных в городе и его казармах, в конце концов 14 часов и 15 минут подвергался атаке, которая началась в 22.15 вечера в ночь на 13 февраля 1945 года.

В первые недели 1945 года в ставке Верховного командования германской армии стало известно из полученных разведданных о том, что русские, очевидно, готовятся к новому крупному наступлению через реку Вислу, на которой фронт до сих пор оставался довольно стабильным после завершения летнего 1944 года наступления советской армии. Сосредоточение ее крупных сил, которые по оценкам более чем в десять раз превосходили силы оборонявшихся немцев, было отмечено в районах Баранув, Пулавы и Магнушев. Было ясно, что вот-вот начнется новое и на этот раз, возможно, роковое наступление. Генерал-полковник Гудериан, начальник германского Генерального штаба, обратился к Гитлеру с просьбой вывести войска из Курляндии для использования их в боях на фронте вдоль Вислы. Гитлер не только ответил категорическим отказом на это требование, но и запретил командирам армий сокращать свои фронты. Ситуация на Восточном фронте явно создавалась опасной, тем не менее, поскольку несколько немецких дивизий уже были выведены с этого фронта и из Восточной Пруссии, в течение зимы 1944/45 года их отдельные части перебрасывались в Венгрию и на Западный фронт в Рейнланд.

Германскому Верховному командованию вскоре был преподан урок, который они сами преподали неудачливой Франции в 1940 году, когда охваченные паникой толпы беженцев запрудили улицы за зонами боевых действий. 20 января 1945 года в секретном донесении германскому Верховному командованию о сложившейся ситуации отмечалось, что «колонны беженцев стоят на пути движения наших собственных войск».

На местных гаулейтеров была возложена обязанность по организации эвакуации гражданского населения из районов боевых действий, и опыт уже показал, что надежда для эвакуировавшихся добраться до безопасного места зависела только от того, насколько быстро осуществлялась операция по эвакуации. В этом отношении гаулейтеры как политические лидеры оказывались в двойственном положении, будучи также рейхскомиссарами по обороне: моральный дух всего населения Германии опирался на доктрину окончательной победы, и было трудно совместить окончательную победу с вынужденным срочным оставлением врагу жилищ и имущества. Некоторые гаулейтеры разрешали эту дилемму подобно гаулейтеру Восточной Пруссии Эриху Коху, отказываясь вести какие-либо дискуссии о мерах по эвакуации в столице провинции Кенигсберге. Так, например, когда под тяжестью двух атак города в августе 1944 года, инициированных командованием бомбардировочной авиации Королевских ВВС, городской верховный совет вынужден был обратиться к Коху с просьбой распорядиться об эвакуации из города всех людей, не участвующих в боевых действиях, он отказал, мотивируя свое решение тем, что не хочет сеять панику и отчаяние среди населения. Гаулейтеры Вартенланда и Данцига (Восточная Пруссия) разработали секретные планы по массовой эвакуации, которые сослужили бы им хорошую службу.

Конечная судьба населения Восточной Пруссии, которое подчинилось запрету гаулейтера на эвакуацию, стала фактическим уроком не только для других гаулейтеров, но и для жителей всех других районов, которым грозило вторжение советской армии. 16 октября 1944 года первое крупное советское наступление по фронту, продолжительностью 140 километров, создало угрозу для самого сердца Восточной Пруссии, и первые потоки беженцев и эвакуированных были направлены в южном направлении. Многие тысячи их прибыли в Дрезден, который считался самым «безопасным убежищем от воздушных налетов». Несмотря на увещевания и угрозы гаулейтера Коха, около 25 процентов населения, или около 600 тысяч человек, бежало из Восточной Пруссии. Население города, включая женщин, детей и инвалидов из сельских районов, было эвакуировано в Дрезден и другие города Саксонии, а также в Тюрингию и Померанию.

Столица Саксонии, население которой до войны составляло 630 тысяч человек, вскоре оказалась явно перенаселена. Это был пролог финальной трагедии Дрездена: теперь мало кто из немцев хотел оставаться на пути русских войск. Октябрьское наступление в Восточной Пруссии продемонстрировало гаулейтерам, так же как и гражданам, что немцы могли ожидать быстрой расправы либо от советских войск, либо от командиров бронетанковой дивизии. Эвакуированные, потоком прибывавшие в Саксонию и Западную Силезию, приносили с собой свидетельства очевидцев о злодеяниях советских войск в отношении немецких мирных граждан, которые не были вовремя эвакуированы. Например, 20 октября советские танковые командиры нагнали колонну беженцев, потоком следовавших из района Гумбиннен в Восточной Пруссии; вся колонна была сметена, когда командир велел своим танкам двигаться прямо по беженцам с их повозками. Случай с беженцами из Гумбиннена стал сигналом для немцев о том, что ожидает их, если их лидеры не распорядятся об эвакуации из зоны боевых действий.