Текст книги "Пожиратели облаков"

Добравшись до квартиры, он просунул под дверь записку.

«Похоже, твоего отца взяли по подложному обвинению» – говорилось в ней. – Встретимся в «Экселенце» в 8 вечера».

Утром на службу Нед не пошел. Похмелье было не чрезмерным, хотя давало о себе знать, напоминая о содеянном прошлой ночью. Сожаления он не испытывал, но в холодном свете дня план его казался шатким и хлипким. Потерпи Нед до утра, воплощать свой замысел он определенно бы не стал.

Первым делом он вынул из телефона в «Экселенце» устройство и заменил его другим, после чего возвратился домой и за кофе с сыром занялся прослушиванием.

Все было еще хуже, чем казалось. Арест Сайруса Меджнуна был жестким. Команда спецназа нагнала жути на мать; брату при аресте здорово досталось (очевидно, он пытался защитить от того кошмара своего отца). Сайруса обвинили в хранении и распространении детской порнографии с отягчающими обстоятельствами его статуса директора школы. После нескольких часов допросов у него случился сердечный приступ. Его доставили в больницу; сейчас он был уже стабилен. Лейла звучала скорее гневно, чем уязвленно или напуганно. Голос ее звенел железными нотками из ноутбука Неда. Прошлой ночью, чувствуется, тот телефонный аппарат в «Экселенце» полыхал и плавился. Она разговаривала с братом и сестрой, затем с адвокатом в Калифорнии и еще тремя в Нью-Йорке, после чего опять с братом и сестрой на двух параллельных телефонах в доме у родителей. Было слышно, как у Меджнунов на кухне звякнули бутылки: младший брат Лейлы хлопнул дверцей холодильника.

Если хоть один из детей Меджнунов сомневался в невиновности отца, он не выказывал этого ни намеком. Самой наэлектризованной из троих была Лейла. В какой-то момент Дилан сказал что-то насчет «чистоты» отцова имени, на что она полыхнула:

– Чистота имени, говоришь? Я им, блин, такую чистоту устрою – охренеют! Его не только восстановят во всех правах, но еще извинятся и выплатят компенсацию. Да такую, что все эти фэбээровцы будут бледнеть при одном только упоминании имени Меджнуна!

Роксана сообщила, что начала организовывать в защиту отца родителей и преподавательский состав школы.

– Они его поддержат? – спросила Лейла сестру.

– Сейчас сложно сказать, – ответила та. – Большинство из них, должно быть, знают, что это все подстава или ошибка. Но нам нужно вычислить, зачем это было сделано и кем. Есть тут и такие, кто уже повелся на все эти слухи, и их голоса будут только крепнуть. Надо им чем-то ответить, какой-то альтернативной версией. На руку нам то, что нет никаких жертв. Если бы директор был злодеем-педофилом, он бы кого-нибудь сделал и жертва сейчас подала бы уже голос.

Вдумчивость и сдержанность старшей дочери, этого гения без рук, впечатляла.

Дилан собирался оказать помощь адвокату и ответить встречным выпадом прокурору и ФБР.

– Тот адвокат, Лейла, которого ты нашла, говорит, что нам нужно как можно скорее добраться до захваченных компов. Похоже, что все дело сфабриковано. Но говорят, криминалисты, которые нам понадобятся, жутко дорогие. Типа сорок-пятьдесят баксов в час.

Лейла сказала, что через три дня будет дома. Для Неда это означало, что единственный шанс на встречу с ней будет вечером – если она вообще туда покажется.

Из троих Роксана положила трубку первой, и стало слышно как Дилан спросил Лейлу:

– Сестренка, я тут типа подумал, а не может это как-то быть связано с теми делами, что у тебя творятся в Мьянме? Или тем имэйлом, что ты мне прислала?

Нед подался к ноутбуку ближе.

– Нет, нет. Мьянмсиане меня отсюда уже пнули. И то, что я там видела в лесу, даже если это было что-то, чего видеть не полагается, чем-нибудь им насолить я все равно не могла.

Но теперь она рассуждала уже осмотрительней. Между двумя «нет» слышалась пауза. И это было до того, как она получила записку.

Нед решил обставить встречу как потенциальное начало романа, что вполне перекликалось с его имиджем бирманского резидента – изучающего тональный язык диссертанта, интересующегося диглоссией и языческой империей девятого века, располагавшейся в долине реки Иравади. Лейла будет недоумевать, отчего он решил ей помочь, и влюбленность может стать самым правдоподобным объяснением. У такой, как Лейла, недостатка в поклонниках, должно быть, нет. И Нед провел целый час, прихорашиваясь перед свиданием, прикидывая на себя у зеркала различные рубашки. Тут его снова пробрало беспокойство за недостаток своей красоты (голова крупновата – видимо, это и мешает ему встретить взаимность во взрослом возрасте). Одеколона Нед не пожалел.

В бар «Экселенца» он прибыл за час до назначенного времени, заказал себе коктейль и медленно потягивал его через соломинку. Интересно, придет она или нет? И как быть, если нет? Бар на самом деле занимал всего лишь угол вестибюля с вывеской в виде доски на веревке, на которой было выжжено «БАР». В отеле угадывалась морская тематика, когда-то, видимо, превалировавшая, а теперь ограниченная до веревочной вывески и кучки эстампов: сцены морских баталий с кучерявыми клубами дыма в рамках. Впечатление такое, будто это место в свое время воздвиг какой-нибудь замшелый контр-адмирал из Ост-Индской компании для своих таких же пронафталиненных товарищей, навещавших его в этом душном форпосте Британской империи.

В 8.05 в вестибюль вошла Лейла и с прищуром огляделась, словно высматривая ловушку.

Ее взгляд остановился на Неде. Он ей помахал.

Приблизившись, Лейла его узнала.

– Вы Фред. Из университета.

– Нед.

– Это вы писали вот это? – спросила она, показывая записку. Спросила стоя, не присаживаясь.

– Я, – ответил он. – Желаете что-нибудь выпить?

Вопрос она проигнорировала, но села.

– Расскажите, что вы имели в виду.

Вид у нее был резкий, как после бессонной ночи.

– Хорошо. Помните, вы делали рассылку насчет наемных секьюрити в лесу?

– Помню ли я? Конечно, помню. А вот вы об этом откуда знаете?

Разговор подвисал.

– Дело в том, что я работаю на одного парня, который в некотором роде… наушничает. Типа ЦРУ, что-то в этом роде.

– Вы шпион? – напрямик спросила Лейла.

– Нет, я лингвист, – неловко рассмеялся Нед. – Но делаю для этого парня кое-какую переводческую работу. А защита на его компьютере вшивая. Вот я и подглядел. Вы видели кое-что, чего вам видеть не полагалось. И они хотят, чтобы вы ушли.

Один фрагмент правды и несколько лжи.

– Что же я такое видела? И что там делали эти… наемники?

– Не знаю.

К сожалению, это тоже было правдой. Но к целям данной встречи не относилось. Нед изложил Лейле скомканную версию якобы объяснения.

– Речь идет о какой-то крупной корпорации. Мне кажется, это какая-то китайская компания, которая хочет опробовать на живых лесах какие-то гнусные генетические пестициды. Они хотят сделать что-то такое, чего нельзя даже в Китае. И вот они делают это здесь, а сами врут, будто это происходит в КНР. С вашим отцом все нормально?

– Как называется эта компания?

– Кажется, «Новые решения», – сказал Нед с умоляющими нотками в голосе (мол, дальше не пытайте). – Я пробил как мог. Но это только название, ширма. А за ней стоит какая-то более крупная структура.

Он хотел, чтобы Лейла сочла его не таким умным, какой он есть на самом деле. Базовое требование полевого анализа, хотя в людях свойство не столь уж и частое: способность и готовность казаться тупее, чем ты есть. Потому-то Нед и начинал свою службу в полевом анализе: это лицедейство давалось ему легко и естественно. Когда надо, у него даже получалось отвешивать губу и делать глаза мутновато-пустыми, как у недоумка.

«А ну, гляди на мою лобастую башку, – мысленно внушал он в такие моменты. – И не замечай, кто я такой на самом деле».

– Ну и кто он, этот ваш друг-шпион? – спросила Лейла.

– Да никакой он мне не друг, – наигранно обиделся Нед. – Вы, наверное, видели того сухопарого старикана, что заправляет отелем «Парадиз»? – (Надо подбавить тупости еще на пару делений. А Найджела угостить еще несколькими сочными эпитетами: дряблый, напомаженный, мерзопакостный).

– Тот канадец, что ли?

– Он разве канадец? Я и не знал.

– Акцент у него канадский. То есть он, вы говорите, шпион?

– Ну да. Я делаю для его отеля переводы. А он, по-моему, работает на ЦРУ или типа того.

Лейла блестя глазами смотрела сквозь Неда.

– То есть вы рылись у него в столе от моего имени?

– Нет-нет. Я просто чинил ему компьютер. Он в них конченый лох. Не мог даже открыть свои имэйлы. На какое-то время он вышел из кабинета, и… в общем, я увидел название организации, в которой вы работаете, и подумал: «А ему-то какое до этого дело?» И за пустяковым брандмауэром увидел те самые ваши имэйлы насчет объекта в лесу. – Нед заговорщически подался вперед: – Этот типус может читать ваши имэйлы, – произнес он так, словно не верил своим ушам. – И я видел, как он кому-то отписал, что вас, мол, надо устранить из уравнения. Да-да, именно так: «Устранить из уравнения». И что-то там насчет проекта, который вы видели, только я толком ничего не разобрал, а только то, что вам сейчас говорю. Да и времени было кот наплакал.

У Лейлы, похоже, все это вызвало любопытство. Большое подозрение, но и интерес тоже.

– Ну а откуда вы знаете, что на моего отца сфабриковано дело?

– Гм. Да толком и не знаю. Так, в двух словах. Но налицо ситуация, что кто-то здесь наушничает или на ЦРУ или, назовем это так, на «плохую корпорацию», и этот «кто-то» может перехватывать вашу почту и хочет, чтобы вы убрались из Бирмы. А насчет вашего отца я видел в новостях…

– Откуда вы знаете, что это мой отец?

– Так ведь Меджнун. Согласитесь, не у всех подряд такая фамилия. И фото вашего брата там показали. У вас с ним есть определенное сходство. Ну а если они могут читать ваши имэйлы, то думаю, качнуть порно на чей-нибудь компьютер им тоже не составит труда.

Лейла что-то обдумывала; блестящими глазами рассеянно смотрела себе под ноги.

– Так я беру вам напиток? – повторно спросил Нед.

Та мотнула головой – дескать, «не надо».

– Вы сейчас домой? – поинтересовался он.

– Да. – Впервые за весь разговор ее голос несколько смягчился. – У отца был сердечный приступ. Он сейчас в больнице.

– Вот ч-черт. Простите. Слушайте, а ведь я, наверное, могу вам помочь.

– В самом деле? – Черные брови скептически поднялись. – Чем?

– Кажется, у меня есть выход на людей, у которых неплохо получается докапываться до подноготной таких вещей.

– Типа как полиция?

– Нет, нет, совсем не как полиция. Это больше похоже на сеть, типа люди, считающие, что корпорации – это плохо и их дела приносят вред.

– А вы часть этой сети?

– Нет.

– Тогда откуда вы о ней знаете?

– Они как-то помогли одному моему другу, – соврал Нед.

– А чем они помогут мне? – задала вопрос Лейла.

– Точно не знаю. Но если вас прижало правительство или, скажем, корпорация, они помогают встречно на них давнуть.

– Вот как? И это все, что у вас для меня есть?

– Ну да, – с обиженной горделивостью развел руками Нед. – В принципе всё. Но это хотя бы что-то.

Лейла кивком допустила, что да, хотя бы.

– Хорошо. Как я могу выйти на эту сеть?

Нед написал вебсайт на салфетке и пододвинул ее по столешнице.

– Этот вебсайт своповый, то есть с меняющимся домашним адресом. Но это вас пускай не волнует. Просто напишите в одном из окон о том, что с вами произошло – коротко, в пределах абзаца. И с вами должны будут связаться.

– Но если мои имэйлы читает ЦРУ, то ведь оно и этот абзац прочтет? То, что вы мне говорите, странно. Просто очень странно. Вы отдаете себе в этом отчет?

– Да, отдаю. Может быть, я в корне заблуждаюсь. Но я просто слышал, что эти люди способны помочь. В смысле, когда люди попадают в переделку.

– Прямо как в «Команде А»[28]28
  Приключенческий телесериал о четверке ветеранов войны во Вьетнаме, сформировавших собственное мини-подразделение по оказанию экстренной помощи.


[Закрыть].

– Что?

– Это я так, к слову.

Салфетку с адресом Лейла прикарманила и гибко встала.

– Ладно. На том спасибо, – лаконично сказала она.

И быстрым шагом, без оглядки вышла в духоту ночного города, веселого и зловещего.

Из «Экселенца» Лейла направилась обратно к себе в офис. Пребывать в этой стране ей оставалось шестнадцать часов. А впереди была еще тьма работы.

Этот Нед умом, прямо скажем, не блистал. На уровне вожатого лиги бойскаутов. А тот дух одеколона, что шел от него волнами, – «Драккар нуар», что ли? То, что он ей понарассказывал, – почти наверняка нонсенс. Начать с того, какой агент ЦРУ допустил бы его к починке своего компьютера?

Но намерения у него были добрые. И сожаление выразил насчет отца; она сама при этом чуть нюни не распустила. Дилан прошлой ночью спросил, не кажется ли ей, что арест отца как-то связан с тем ее имэйлом? Лейла еще не раз обдумала доводы, из-за которых дала брату отрицательный ответ. Получалось вроде бы резонно. Ту салфетку с имэйлом Лейла у себя в офисе выкинула в мусорную корзину. После чего приступила к паковке. На каком уровне ее делать, было неясно. Офис арендовался на год, а «Рука помощи» сделала стопроцентную предоплату. Лично ей возвращаться сюда, похоже, уже не светит, но кто-то может приехать на замену. Деятели в Нью-Йорке, дебилы, так и не сказали, нужна ли она им вообще на будущее или нет. Битый час вчера толковала по телефону с региональным директором, который только и делал, что долдонил: офис в Мандалае у них – это, дескать, «партнерская программа». Короче, симптом тревожный. Могут вообще зарубить весь проект. И как тогда быть всем тем молодым женщинам, которых она подбила на мечту о медицинском образовании в ведущей стране мира? Получается, их чаяния теперь завянут, как изюминки под солнцем? Похоже, что так.

«Всегда оглядывайся, чтобы увидеть, не сделала ли ты по неосторожности кому-нибудь больно». Так ей однажды сказал отец. При этом не указав, надо ли прибирать за собой беспорядок, что ты понаделала; не обмолвился и о том, можно или нельзя причинять ту самую боль. Ни одного конкретного указания. А просто «всегда оглядывайся», и всё на этом. Лейле в силу возраста хватало ума прозреть тайный смысл, заложенный во все эти мудрые советы: те, кто их дает, когда-то сами оступились, и отзвуки этих самых отступлений все еще звенят у них в душах, понуждая должным образом резонировать. Ну а когда ее отец сам не оглянулся назад? Видимо, когда они всей семьей покидали Иран.

Лейла паковалась с неистовством дервиша. Ручки, шнуры и кабели летели в сумки на «молниях». Штабеля папок и скоросшивателей вразброс укладывались в картонные ящики. Карты свертывались в тугие рулоны. Ну а как быть с офисным компьютером? Все программные файлы с рабочего стола она скачала себе на ноутбук, после чего посносила все, что было, в корзину. В свете недавних событий это показалось недостаточным. Что, если те гады избавляются от нее с целью наказать женщин, которых она интервьюировала? И Лейла как могла взялась чистить жесткий диск. Как это, кстати, делается? В меню она нашла пункт «перезапись удаленных файлов», и компьютер несколько минут с гудением переваривал данное ему задание. Но достаточно ли этого? Может, надежней будет навернуть по «башне» кирпичом или повырывать оттуда все внутренности? Но Лейла не знала, где тут конкретно жесткий диск, где материнская плата и тому подобное. Кроме того, это может создать вид, что она чего-то боялась или стыдилась, в то время как ей хотелось взирать на своих недоброжелателей сверху вниз, будь то бирманские клептократы или (как ей пытался втусовать этот Нед) цэрэушники.

Почему ей так мало известно о компьютерах? Что мешало вникнуть в эту тему? Внезапно эта осведомленность показалось Лейле не в пример важней, чем знание теории феминизма или песенной лирики восьмидесятых (и в том и в другом она была как раз знатоком). Компьютеры обступали Лейлу на протяжении всей ее жизни, словно воды какого-нибудь неведомого озера, тайным своим приливом урезающие все больше и больше пахотных земель. А она, лохушка, так и не удосужилась научиться писать коды, ни разу не совалась за иконки на дисплее, вообще ничего. Все равно что средневековая крестьянка, от книг приходящая в замешательство, а от цветных витражей в благоговейный трепет.

Вынув из корзины смятую салфетку, Лейла ее развернула.

«Ding-Dong.com» – гласила надпись.

В самом деле?

Сидя на полу под жидкой струйкой воздуха от вентилятора и припав спиной к штабелю из коробок, Лейла посреди пустого офиса поставила себе на колени ноутбук и вышла на Ding-Dong.com. Сайт и в самом деле был своповый, во всяком случае, имел такой вид. На главной странице вполне себе броская замануха: «Сайт № 1! Пункт назначения – Перемены!» Кликать можно было по фотоснимкам счастливых людей, наслаждающихся своими осуществленными решениями. В первом же открывшемся текстовом окне Лейла указала свой имэйл и написала следующее:

«Один чудак в баре сказал мне обратиться на ваш сайт. Зовут меня… а в принципе, зачем вам меня знать. У меня, похоже, есть информация об одной крупной американской компании, осуществляющей под надзором наемного секьюрити тайную работу в Бирме, что, к вашему сведению, противозаконно. Кроме того, они могут знать, что мне об этом известно, и из-за этой моей осведомленности вовсю меня долбят. Сейчас зарубили мне действующую визу, а может, дело и этим не кончится, что явно указывает на криминальный правительственный сговор. Если можете помочь, то свяжитесь со мной. Если в этом нет смысла, то ставьте в игнор. А если это розыгрыш или подстава, то идите на хер, и пусть вам за себя будет стыдно».

Заперев офис на два замка, Лейла возвратилась домой и упаковала вещи из своей квартирки, уместившиеся в четыре чемодана и объемистую сумку. Оставалось еще кое-что, но это можно было доделать с утра. А пока хоть немного поспать. Лейла упала на кровать и мгновенно отключилась.

Проснулась она от будильника. Пока грелся чайник, проверила электронную почту. От свопперов никакого ответа не было – разочарование, но вместе с тем и что-то вроде облегчения. Лейла сжевала апельсин, похлебала чаю. После этого воткнула в ноутбук флешку и сбросила на нее все файлы, так или иначе, относящиеся к проекту медсестринских стипендий. Затем попыталась зарегистрироваться на рейс Мандалай – Янгон: безуспешно. А вот на Янгон – Доха и Доха – Лондон попасть получилось. Лейла оделась в одежду для бега, флешку сунув в кармашек шорт. На пробежку вышла бодро, набрав разумный темп по одному из своих обычных маршрутов. С половины квартала ее начала пасти машина с двумя толстыми полицейскими. На Хекля и Джекля эти двое нисколько не походили: маячили и подныривали, но из-за лени не выезжали на открытое место. И Лейла решила этим воспользоваться.

Неожиданно она вильнула влево, где во весь дух припустила по проулку, ведущему в небольшой замызганный скверик, где в определенные часы кучковалась местная пьянь. Унимая стук сердца, Лейла прислушалась. В безмолвии раннего утра слышны были только птицы. Неужели все пройдет так гладко?

Конечно же, нет. Впереди на перпендикулярной улице уже гудело полицейское авто, точно угадывая место, откуда бегунья должна появиться. Ладно, посмотрим, кто кого. Лейла повернулась и рванула в другую сторону, через скверик и вверх по пролету ступеней, ведущих в полуприкрытый навесами, обнесенный по периметру забором рынок величиной в квартал – базар, хотя и без той экзотики, какую должно подразумевать это слово. На этом рынке она покупала себе одноразовые наушники и вообще знала его многочисленные входы-выходы. Здесь теснились сотни малёхоньких прилавков и ларьков, поделенные по своеобразным категориям: Аллея Батареек, Пассаж Трикотаж, Симкартвиль. Но в этот час все ларьки были заперты, глядя на узкие проходы бельмами фанерных щитов. Впрочем, многие торговцы спали здесь же, вместе со своим товаром, так что Лейла не чувствовала себя одинокой. Она бесшумно бежала по пустым проходам, с легкостью определяя местонахождение фыркающей снаружи по периметру полицейской машины. Когда та повернула, Лейла вышла с другого угла и проворно сбежала вниз по длинному пролету треснутых ступеней. Через четыре минуты бега, когда ее от машины отделяло примерно километр, Лейла замедлила темп. Она уже хотела поздравить себя за успешный отрыв, как вдруг завидела Хекля – да не где-нибудь, а впереди себя.

Темпа Лейла не сменила; Хекль же, наоборот, выждал в закутке и пристроился сзади, как будто никогда от нее и не отрывался. Может, так оно и было. Между тем Лейла приближалась к небольшому огороженному участку Дах Элис – оштукатуренной стене вокруг шлакоблочного дома с драным навесом для машины и облупленным внутренним двориком в тени густого дерева. Решение надо было принимать быстро. Лейла на бегу вынула из кармашка флешку. Есть ли возможность незаметно передать ее самой Дах Элис или хотя бы в дом? По-прежнему не снижая темпа, Лейла заметила, что дверь во внутренний дворик открыта и там кто-то есть – может, это сама Дах Элис готовит к завтраку мохингу. Посреди стены на улицу выходили деревянные ворота. Ну что – сделать вид, что зачесалась нога, и скинуть флешку в почтовый ящик? Но его здесь не было и в помине. Сунуть ее в створку ворот? Черт, участок уже кончается. Развернуться, притвориться, что закашлялась, и швырнуть флешку в дверь патио? Типа бросок через всё поле?

Да чтоб вас всех. Дом уже изрядно позади, флэшка по-прежнему в потном кулаке, а Хекль сзади пристал как банный лист к попе.

Лейла проделала уже полсотни метров вдоль пыльной дороги, когда сзади ее пронзительно окликнули по имени. Она обернулась – там припала к воротам Дах Элис и махала, загребая смуглой рукой воздух так, словно рассчитывая направить его вспять вместе с Лейлой.

Лейла повернулась и трусцой припустила к Дах Элис. На бегу она миновала Хекля, впервые пробежав от него в такой близости. У него было симпатичное плоское лицо, но с грубой кожей; пробегая мимо, он улыбался.

Женщины заговорили через ворота.

– Элис, – без всяких околичностей, с тревожной поспешностью обратилась к хозяйке Лейла, – я специально спешила к тебе, но не остановилась из опасения, что те двое увидят нас вместе и у тебя из-за этого будут неприятности. – Она махнула вдоль дороги в сторону Хекля и затем куда-то вдаль, подразумевая неведомое присутствие Джекля.

– Эти люди друзья, Лейла, – сказала Дах Элис. – Я их попросила за тобой смотреть. Потому что есть еще другие, нехорошие.

– Я не могу понять, что происходит, – призналась Лейла.

– Такое бывает очень часто, – вздохнула Дах Элис.

– Но такого еще не бывало. Сейчас все по-другому.

– Так уж мы живем, Лейла.

Лейла не знала, говорят ли они об одном и том же. Однако времени на раздумья не было. Полицейские – те самые, нехорошие, – продолжают за ней следить.

– Я сегодня уезжаю, – сообщила она. – И не знаю, когда вернусь.

– О, ты собираешься обратно в Голливуд? – приветливо удивилась Дах Элис. Лейле так и не удалось втолковать ей разницу между округом Лос-Анджелес и Голливудом.

– Да. У меня заболел отец. Сердце. А здесь я все равно кому-то помеха. Обуза.

– Не знаю, что такое обуза, но, наверное, тебе так положено, – предположила Дах Элис.

– Нет. Это значит, что я здесь никому не помогаю. Но я вернусь. Как только смогу.

– О Лейла, не говори так! – воскликнула Дах Элис. – Но только не забывай учить бирманский, ладно? Может, ты когда-нибудь покажешь мне Голливуд?

– С радостью, Элис, с радостью. Когда-нибудь, да. – В тоненькую руку хозяйки она вдавила флешку. – Здесь вся информация, которую я собрала по кандидаткам на стипендии. А во всех остальных местах я ее, кажется, постирала. Ты можешь сохранить это в надежном месте? Скажи от меня женщинам, что я в любом случае хочу довести начатое до конца.

Когда Лейла возвратилась к своему дому, двое толстяков-полицейских караулили ее в машине возле подъезда. Ужас как хотелось показать им на входе «птичку» из трех пальцев, но она сдержалась: как-никак ей в этой стране предстоит провести еще несколько часов. Так что ну их к лешему. В квартире на кухонном столе она застала сигарету, все еще пускающую на чайном блюдце струйку дыма. Козлы.

Лейла быстро вымыла посуду и закончила паковку, после чего еще на раз проверила электронную почту. Ага: вот вам и сообщение от Ding-Dong.com. Она открыла письмо, и в этот момент произошло нечто странное: экран ноутбука, крупно мигнув, померк и ожил снова, как после секундной перезагрузки или мелкого эпилептического припадка. В эту же секунду открылось и письмо от Ding-Dong.com:

«Ваше сообщение получено. Можете с нами встретиться завтра утром в Хитроу».

Как раз завтра Лейла и собиралась оказаться в аэропорту Хитроу, где у нее намечался семичасовой зазор между рейсами. Электронную почту она закрыла не отвечая. Однако сообщение не закрылось, а осталось на рабочем столе иконкой в виде летящей совы.