Текст книги "Небосвод мечей"

Глава 26

Вы приговорили меня к жалкому существованию на этой страшной, пустынной, необитаемой скале, где каждый день бушует шторм, с горсткой полудиких, отвратительных, прожорливых слуг-людоедов.

Леди Годелева, письмо королю Амброзу IV,

Третий месяц 354 года

Им пришлось пережить повторение скачки до Айронхолла, только Королевский Мыс находится в два раза дальше. Все началось, как Ночью Псов: потайная лестница, ведущая в лодочный сарай. На причале стоял сэр Виктор с командой гребцов, которые должны были переправить ссыльных чуть ниже по течению, где уже ждали Змей и Бычехлыст с лошадьми. В ушах беглецов прозвучали пожелания счастливого пути, и копыта застучали по неосвещенным аллеям Грендона. К восходу солнца отряд находился в десяти милях от города и скакал к северу на свежих лошадях: одна принцесса, одна компаньонка, четверо мечников и ни одной вьючной лошади. А во дворце Арабель и Минутка будут скрывать их отсутствие, сколько возможно. Пройдет несколько часов, прежде чем Парламенту станет известно, что Малинда бежала, а еще через несколько дней они узнают куда.

Даже сэр Одлей, которого служба обязывала волноваться больше всех, скоро признал, что им удалось ускользнуть незамеченными. Еще он согласился, что скорость отряда определяется по скорости самой слабой лошади, и потому маленькая группа всадников движется быстрее большой. Погода стояла хорошая, на дороги жаловаться не приходилось, а разбойники десять раз подумают, прежде чем нападать на четверых Клинков. Поскольку нужды загонять себя или лошадей не было, путешествие могло получиться вполне приятным.

Малинда очень хотела свернуть около Бофорта и повидаться с Амби, но знала, что это его только расстроит, а задержка в пути может привести к большим неприятностям. Через некоторое время у нее появилось желание посетить Оукендаун, знаменитый древесный город Белых Сестер, но для этого понадобилось бы еще больше времени. Так что любопытству придется ждать более мирных времен.

В образовательных целях один раз можно переночевать в придорожной харчевне; второй раз это сделает только последний глупец. Ближе к вечеру Малинда велела Одлею узнать имена местных землевладельцев, однако Винтер, этот бездонный колодец знаний, вспомнил, что сенешаль замка герцога восточного Удела Валглориса принадлежит к рыцарям Ордена. Путешественники свернули с главного тракта, и вскоре их ждал радушный прием. Старый сэр Винцент и его прекрасная госпожа любезно предоставили принцессе ночлег. На следующее утро хозяин передал Одлею список рыцарей, владения которых лежали на пути беглецов, и вторую ночь они провели в гостеприимном доме сэра Хаоса, который воплотил в жизнь все мечты Клинков – женился на даме прекрасной и богатой. Конечно, его поместью было далеко до герцогского дворца, но и с «Королевской головой» в Синдервиче его не сравнить.

К полудню третьего дня маленький отряд достиг Королевского Мыса.

Целый день Клинки пытались вытянуть из девиц все сведения об острове. Считается, что сам Ранульф родился здесь, посему эти земли безоговорочно принадлежали его наследникам. Долгое время здесь проживали люди сомнительной верности – принцы, которых нужно было изолировать, но не в тюремной камере. Благодаря единственному въезду, представители власти могли проверять всех, кто пересекает границу поместья, а также, в случае необходимости, перекрывать эту границу вовсе.

– Самая знаменитая обитательница здешних мест – королева Адела, – сказала Малинда. – Вы слышали о ней?

Конечно же, Винтер был в курсе.

– Первая правящая королева Шивиаля.

– Именно. Через несколько месяцев после смерти ее отца муж Аделы объявил жену сумасшедшей и запер на Королевском Мысе. После его смерти их сын продолжил славную традицию.

Клинкам история не понравилась. Интересно, хорошо ли Гренвилл знает семейные предания?

– Вот Сторожка, – объясняла Малинда, перекрикивая шторм. – А вон та холмистая земля – сам Мыс. Вперед!

Она сжала бока усталой лошади, требуя от нее последнего усилия.

Около часа они скакали по равнине, поросшей грубой зеленой травой; она казалась безграничной, как бледно-голубое небо или ветер. Устали все, даже Клинки. Неожиданно дорога резко свернула в сторону к грозди прилепленных друг к другу каменных построек, изрядно истертых временем, ветром солью, за которыми земля поднималась и опускалась причудливыми выростами и котлованами. Моря не было видно, но его терпкий запах разливался в воздухе.

Хотя на Королевском Мысе проживали почти две сотни мужчин и женщин, здесь не было ни гавани, ни пахотных земель, которые обеспечивали бы их хлебом на каждый день. Определенного развития достигла только одна отрасль – деторождение, и продукция постоянно поставлялась на рынок. Когда король приезжал в свой большой дом, он всегда находил здесь поваров, пажей, судомоек, лакеев и конюхов. Когда важные господа уезжали, остров впадал в экономическую немилость, и его обитатели перебивались плодами со своих огородов и садов, а также плетением корзин, плотничеством, гончарным делом, короче, любыми заказами, какие давал управляющий замка. Большая часть выделенных казной денег уплывала в карманы сенешаля, а не направлялась на ремонтные работы, однако в настоящее время на Королевском Мысе проживал феноменально честный управляющий, впрочем, ставший таковым не по собственному желанию.

Его звали сэр Тьерри. Будучи королевским знаменосцем, он потерял ногу в Исилондской войне и теперь превратился в скрюченного старичка, сетующего на судьбу из-за своей немощи, неудачной женитьбы, а также невозможности растрясти бюджет замка и обеспечить себе достойную пенсию где-нибудь подальше. Долгие годы на его предшественников никто не обращал внимания, но на несчастного Тьерри ополчились аудиторы и требовали постоянных отчетов обо всех финансовых делах. Он не сомневался, что греймерские чиновники используют заклинания и тайно следят за ним. Но правда заключалась в том, что обо всех его действиях и, напротив, бездействиях, мать Дианы писала своей дочери, а та сообщала Малинде, которая, в свою очередь, информировала лорда-камергера.

Принцессу никогда не интересовало состояние Сторожки, и поэтому она пришла в полное небрежение – стекла выбиты, двери болтались на одной петле, сорняки заполонили сад. Дома на Королевском Мысе строились из сизого известняка, очень мягкого и легко подвергающегося эрозии. Половина стен практически обрушилась, а соломенная крыша разлетелась по окрестностям.

– Стой! – прокричал Одлей, и кавалькада замерла. – Вскоре тут начнут ремонт. Давайте исследуем это место, пока есть возможность. Я хочу, чтобы каждый из вас смог пройти здесь с закрытыми глазами и ни разу не споткнуться.

Он вопросительно посмотрел на Малинду, ожидая одобрения.

– Хорошо! – сказала она. – Мы с Дианой подержим ваших лошадей. Лучше всего на свете я умею держать лошадей… Ладно, шучу. Идите. – Она выпростала ногу из стремени и простонала: «Ооох!», когда Пес подхватил ее на руки. – Спасибо, любимый. Если бы не ты, я бы навсегда там осталась.

Абель, Одлей и Винтер уже скрылись. Изможденные лошади все равно не могли ступить ни шагу, так что сторожить их не было нужды.

– Кажется, здесь все сильно уменьшилось. Раньше Королевский Мыс был больше.

– Ох! – прошептала Диана, смотря в другую сторону.

Малинда проследила за ее взглядом и увидела Пса: он лежал на животе в крапиве и репейнике с прижатой к земле головой. Что такое? Она подошла к нему и опустилась на колени.

– Пес?

Он поднял голову и медленно встал на колени. Его глаза, совершенно белые на свету, расширились от… страха? Ужаса? Она обняла его, как всегда, почувствовав, что обнимает дуб, но на этот раз его трясло как в лихорадке.

– Пес? Что случилось?

Зубы его застучали.

– Скажи мне!

– Прибой. Я слышу прибой. Я не знал, что здесь будет прибой, – прошептал он, хотя Диана тактично отошла в сторонку и вокруг никого не было.

Неужели она видит страх в глазах человека, который не боялся меча, пронзающего его сердце?

– Его слышно на всем острове, все время. Прибой ничего плохого тебе не сделает.

– Он убивает людей!

Ты боишься, что он причинит тебе боль?

– Нет. Я видел это… однажды… Однажды я…

Она обняла его крепче.

– Забудь, что ты видел. Это было давно, сейчас другое время. Пес, ты нужен мне. Твоя подопечная в опасности, и ты нужен ей. Ты нужен женщине, которая любит тебя, ты должен ее защищать. Даже если ты не можешь любить ее, она…

– Мне больно! – Он чуть не задохнулся, потом зашептал: – Не прибой. Не это место. Это уже давно. Мне больно!

– От чего?

– От тебя! – С губ Клинка срывались слова и складывались в самую длинную речь, которую она когда-либо от него слышала. – Я хочу запереть тебя в подвале, где никто никогда не сможет увидеть тебя или сделать тебе больно. Я хочу убить любого другого мужчину, который стоит рядом с тобой. И одновременно хочу, чтобы ты все время смеялась и была счастлива, а ни того, ни другого я сделать не могу. Я не могу быть с тобой все время. Мне очень больно, больнее, чем когда… чем когда-либо. Хочу посвятить тебе каждую минуту своей жизни. Больше всего я хочу, чтобы я был тебе нужен, но знаю, что недостоин посмотреть даже на твою тень. – В белесых глазах горело страдание. – Это называется любовь?

– Да, это любовь. – Вполне возможно, что любовь может принимать и такие формы в сердце другого человека. – И она причиняет боль. Я была бы счастлива в подвале, если бы ты постоянно находился рядом со мной. Меня бросает в дрожь при мысли, что тебя могут ранить. Я чувствую, что не стою тебя, Пес. Когда тебя нет рядом, я постоянно волнуюсь. И я так радуюсь, когда ты приходишь, что каждый раз готова расплакаться. Ты же не хочешь, чтобы я отослала тебя обратно только потому, что больно? Не хочешь?

– Нет.

– Это любовь, Пес. Я люблю тебя.

– А я тебя. Ты сумасшедшая.

Он поцеловал ее. Поцелуй длился очень долго – для людей, которые стояли на коленях в зарослях сорняков. Не самое достойное принцессы поведение, особенно посреди двора, но Малинда знала, что это нужно им обоим. Если Диана и Клинки видели их, то дипломатично не вмешивались. Постепенно его дрожь утихла, Пес смущенно посмотрел на принцессу, вскочил на ноги, поднимая ее с земли.

– Прошу прощения, – зарычал он.

Малинда прижалась к нему всем телом.

– Не за что, – прошептала она, обращаясь к его шее. – Не за что.

Пес сказал, что любит ее! Значит, он пересек барьер. Скоро он будет доверять ей настолько, что расскажет, почему прибой убивает людей.

– Этот путь ведет к Бельской Купальне, – объясняла Диана, когда они выезжали из Сторожки.

Дорога спускалась на дно оврага, скоро выныривала наверх и тянулась вдоль каменистого утеса, подножие которого лизали пенистые волны. Прибой походил на гигантские губы над скалистыми клыками, жующими огромные массы пород. Выбеленные, серебристые стены пещер отзывались эхом на стенания морских птиц, отчего лошади вздрагивали и пряли ушами. Впереди дорога заканчивалась деревянным мостом, который опирался на каменную колонну посреди пролива. Еще две колонны стояли ближе к дальнему берегу.

Малинда уже в третий раз за путешествие рассказывала одно и то же:

– Внизу вдоль утесов тропинки нет, и на лодке там тоже не проплыть, потому что весь остров окружают скалы. Единственная дорога ведет по мосту, над ущельем, которое называется Бельская Купальня. Не знаю его старинного названия, но около тридцати лет назад во время первой бельской войны пара дракаров атаковала Фишпорт, что в нескольких милях к северу отсюда. Рейдеры слышали о Кингстеде или, может, видели его со своих кораблей, хотя там особо не на что смотреть – и пришли по берегу. В Сторожке никого не было, и мост стоял целым, так что они оставили несколько охранников на материке, а остальные перешли на остров. На нем они не нашли ни души, потому что все жители попрятались в пещерах. Выходы из пещер расположены у конца дороги, и ночью защитники вышли оттуда и разломали мост.

Оставшиеся в Сторожке бельцы побежали к Фишпорту и привели один из кораблей, чтобы спасти товарищей во время следующего прилива. Волны разбили дракар в щепки, а людей превратили в фарш. На берегу собрали веревки и попытались пересечь пролив, когда вода ушла. Прибой поглотил всех. Говорят, по крайней мере полдюжины рейдеров просто прыгнули со скал, потому что в те годы с пленниками делали такое…

Это было одно из самых серьезных поражений для бельцев, к тому же нанесла его кучка садовников и конюхов с кольями.

Ущелье встретило гостей неприветливо и холодно. Голодные волны бесновались в сотне футов под ногами; бледное солнце светило в сотне футов над головой. Шум прибоя все усиливался, и Малинда тревожно смотрела на Пса. Он побледнел, но, казалось, полностью контролировал свои страхи.

Лошади не хотели ступать на мост, однако устали настолько, что не имели сил противиться наездникам. Одлей выслал коня вперед, и остальные порысили следом. С чувством самоудовлетворения он огляделся и спросил:

– Другого пути нет?

– Я сказала, что нет другой дороги, – поправила его Малинда. – Еще я казала, что внизу тропы нет.

Одлей вопросительно приподнял красиво очерченные брови:

– Значит, только по этому мосту можно попасть на остров и уйти с него?

Интересно, он сам или инстинкты Клинка разоблачали ее туманные намеки?

– С южной стороны Купальни находится мель. Во время весенних отливов, особенно в полнолуние или новолуние, когда колебания самые сильные, ловкий человек проберется по камням, если море спокойное. Мальчишки часто проделывают это на спор. К южной части можно добраться только через пещеры. Королевский Мыс весь изрыт ими.

На острове трудно было найти хотя бы дюйм гладкой поверхности. Дорога вела между каменными лбами, через кривые трещины и углубления. Белые известковые домики с соломенными крышами ютились в укромных бухточках, не собираясь объединяться в какое-либо подобие поселка. Известковые стены хранили огороды от домашнего скота, а детишек от провалов в камне. Многие провалы доходили до воды пресной – и тогда они служили колодцами – или соленой. В некоторых местах можно было ловить рыбу прямо посреди острова.

Они остановились перед домиком матери Дианы. Это строение значительно превосходило по размеру все остальные, у него были застекленные окна и отдельные постройки для животных. При приближении незнакомцев псы и гуси подняли тревогу; дети и цыплята бросились врассыпную. Вдова де Фейт выкатилась посмотреть, кто там. После смерти мужа она вторично вышла замуж и обзавелась новой семьей. Несмотря на обилие ртов, которые она потчевала своей восхитительной стряпней, ей удавалось жить на деньги, присылаемые дочерью, и при этом оставаться самой богатой дамой на острове – после, разумеется, сенешаля замка. Она издала зубодробительный вопль восторга при нежданном возвращении Дианы и понеслась вперед, широко раскинув руки. К счастью, Диана успела вовремя спешиться, иначе ее достойная матушка обняла бы шею лошади – в этой семье все просто обожали обниматься.

Дети сновали вокруг, визжа и прыгая во все стороны. Объятиям подверглась и Малинда, даже Клинкам не удалось избежать нежностей. Заливаясь умильными слезами, госпожа де Фейт восхищалась крошкой-принцессой, которая выросла и превратилась в настоящую (и преогромную, хотя она не сказала этого слова) девицу. Вдова казалась ниже ростом, чем была девять лет назад, у нее прибавилось седых волос и складок на боках. Диана повстречалась с младшими братишками и сестренками, а также обняла еще шестерых малышей, которых видела впервые. Вышел ее отчим и представился Малинде, которая помнила его неуклюжим пажом. Теперь он превратился в высокого мужчину, тощего, как всегда, но довольно приятного, хотя все по-прежнему звали его Мизинчик. Его супруга осталась вдовой де Фейт, вероятно, из-за большой разницы в возрасте.

Изначально Кингстед представлял собой россыпь отдельных зданий, которые теперь соединялись крытыми коридорами и разнородными пристройками. Большинство покоев лепились, как сосульки, по бокам котлована, где росли единственные на всем острове деревья. Но Верхний Дом возвышался на утесе и смотрел на море. И хотя в Верхнем Доме было полно щелей, а его трубы давно облюбовали чайки, Малинда сразу же решила, что займет бывшую спальню своей матери с прекрасным видом на южное побережье. Пускай даже для этого придется выселить самого сэра Тьерри. В углу той комнаты находилась потайная дверь, и принцесса уже прикинула, чем она займет соседние покои, чтобы никто, кроме Клинков, не знал о регулярных визитах сэра Пса. На Королевском Мысе не было любопытных Гвардейцев, и она не опасалась скандала, даже если Пес каждую ночь будет охранять ее непосредственно в спальне.

Мать Дианы сказала, что в такое время дня сенешаль обычно неважно себя чувствует, однако он все-таки сумел приковылять и встретить гостей, заметно покачиваясь при этом на своем костыле. Вокруг него распространялся сильный аромат вина, и, передав сенешалю свиток, сэр Одлей тут же отступил на шаг назад. Сэр Тьерри тщательно изучал послание, держа свиток на вытянутой руке и перебирая губами. Неожиданно до него дошло, что с четырьмя Клинками лучше не спорить, и он пробормотал ее высочеству слова приветствия, подышал спиртовыми парами над ее рукой и велел эконому взяться за дело. Он попросил оставить послание у себя, чтобы переписать все финансовые детали, о которых, впрочем, не упоминалось ни слова.

Пока Одлей требовал еды, белья, горячей воды и прочих удобств для ее милости, ее милость осматривалась и чувствовала куда более сильную ностальгию, чем ожидала. Каким старым и обшарпанным казался ей дом! Его должны населять горькие воспоминания и призраки зачахших в изгнании предков, но она радовалась, что приехала. Ссылка не протянется долго. Через месяц или около того Гренвилл призовет ее обратно ко двору, чтобы вручить будущему мужу. Будет она сопротивляться или согласится – в любом случае отношениям с Псом придет конец. Значит, нужно пользоваться каждой секундой счастья.

Глава 27

Истории – это правда в парадной одежде.

Фонателлис

Комната королевы нисколько не изменилась. Малинда с изумлением обнаружила на туалетном столике вещи матери, которые за девять лет покрылись толстым слоем пыли, и множество нарядов на вешалке. Печальнее было то, что именно из этого окна Годелева выпрыгнула в последнюю минуту своей жизни.

– Я выберу другое место, – сказала Малинда и вышла. За ней последовали Пес и Одлей. Тем временем Диана проводила для Винтера и Абеля экскурсию по нижним этажам. На сей раз принцесса направилась в маленькую комнатку, которая когда-то принадлежала ей. Теперь там едва хватало места для постели, да и в той станет очень тесно, если придет Пес. Ветер задувал через щели в окнах; за двумя маленькими кусочками стекла виднелись прибрежные скалы. Стены были вырублены в цельном куске известняка, а дверь сколочена из досок древнего дуба. Надо срочно приказать выбить матрас и зажечь камин.

– Вот здесь будет моя комната, – объявила Малинда. Одлей удивился, а Пес надулся еще сильнее обычного.

– Думаю, я могу поставить человека снаружи двери, – тактично заметил Одлей. – Эту дверь видно с лестницы и со всего коридора.

– Хороший, прочный камень, – проговорила Малинда, постукивая по стене. – Очень надежный. Нужно только следить, чтобы коврик находился ровно напротив камина. Если его подвинуть, то свет проникнет через щель в полу, и его можно будет принять за тайный сигнал.

Взгляд Пса мгновенно просветлел. Одлей отодвинул коврик и принялся изучать ведущий вниз люк.

– А нет ли такого же коврика в комнате, которую вы определили для Гвардии?

– Есть очень похожий. – Она ткнула Пса между ребер. – Почему ты никогда не улыбаешься?

– Вот так, да?

Он растянул губы, обнажив при этом ужасные щербины и клыки.

– Для начала сгодится, – шепнула Малинда и пощекотала его, воспользовавшись тем, что Одлей отвернулся.

Малинда пошла вслед за двумя Клинками вниз по каменной лестнице в холодный мрак и затхлую вонь. Это было нечто среднее между подвалом и погребом, куда свет проникал только через трещины в стенах и потолке. Одлей злобно ругался, обнаруживая один за другим идеальные для засад уголки среди завалов мебели, корзин и ящиков.

– Крысы, мыши и кошки! – рычал он. – Миледи, вам обязательно спать в этом крыле? Здесь должно быть какое-нибудь другое место, которое легче охранять. Куда они ведут?

Он указал на две другие лестницы.

– Выбора нет, и самого ужасного вы еще не видели. Одна ведет в вашу комнату, другая – в комнату королевы. Думаю, эту можно запереть на засов. Идите сюда.

Малинда миновала горы хлама и приблизилась к каменной стене, около которой был оставлен подозрительный проход.

– Что это? – нахмурился Одлей. – На вид очень даже крепкая.

– Это не так. – В действительности перед ними висела магическая занавесь, которая скрывала обычную деревянную дверь. Малинда просто протянула руку и открыла ее: вниз спиралью уходили ступеньки. В тусклом свете на стенах виднелись насечки от резца. – Будьте осторожны. Ступени неровные.

Одлей снова пошел вперед, но на этот раз разъяренное бормотание уступило место восхищенным возгласам, когда он добрался до самого низа. Командир оказался в большой, хорошо освещенной комнате, созданной на месте бывшей природной пещеры. То ли раньше море стояло выше, то ли остров ниже, но теперь зеленое стекло закрывало выход наружу, и внутри оставалось сухо и светло. На ровном полу лежали коврики, по стенам разместились столы, стулья и множество книжных полок, на которых теснились древние, пропыленные тома. Клинки оглядывались по сторонам, переводя дыхание, а потом разом ринулись к большому окну, выходившему прямо на острые скалы. Наверное, никто не открывал двери этой комнаты с того дня, как королева Годелева пролетела мимо окна навстречу своей смерти.

Пес зло посмотрел на Малинду.

– Что это за место?

В уши бил нескончаемый грохот прибоя, ноги чувствовали постоянные колебания пола, и все же Пес выглядел куда менее потерянным, чем раньше.

– Моя мать называла его комнатой Аделы. – Малинда повернулась к нему спиной и потянула за угол одного из ковриков. – Это одна из лучших библиотек заклинаний по всей Эйрании.

В последние месяцы, проведенные на Королевском Мысе, она заглядывала в некоторые фолианты и пыталась их читать, но все они находились далеко за пределами понимания девятилетнего ребенка. Не тот коврик – она подвинула его на место и взялась за другой. Пес ничего не сказал насчет книжки Вериано, которую оставил в ее спальне, а просто забрал ее, придя в следующий раз. Теперь она точно знала, что он не отличался большой ученостью: если бы остальные увидели его с книжкой, ему вовек не отделаться от насмешек. Наконец Малинда нашла то, что искала: рисунок из прямых линий, нанесенный охрой на каменный пол.

– Октограмма? – воскликнул Одлей, подходя ближе. – Неужели можно заниматься магией в такой пещере?

– Конечно, нет. На зов ответят только элементали земли и, может быть, какие-нибудь духи воды. Моя мать была сумасшедшей, командир: с помощью заклинаний хотела вернуть любовь отца. Она потратила целое состояние на коллекцию книг и многочисленных ученых; если бы король узнал о ее намерениях, он бросил бы ее в Бастион или отрубил ей голову. Так что Клинки не отходили от своей госпожи ни на шаг, сводя на нет все ее усилия: отсылали волшебников, стирали октограммы, запрещали местным жителям помогать ей.

Бедная покинутая Годелева! Раньше Малинда не испытывала к матери особого сочувствия, но теперь вполне осознала, что такое изгнание на Королевский Мыс. К тому же с ней был возлюбленный, и ссылка не должна продлиться долго. Ее мать нала, что ей никогда не позволят уехать.

Одлей вздохнул.

– Подождите, пока эти книги не увидит Винтер!

– Винтер интересуется магией? – Она даже не взглянула на Пса. – Ему в жизни не найти более полного собрания.

– Винтер всем интересуется. Есть ли здесь еще какие-нибудь секретные ходы?

– Поблизости нет. Есть несколько нижних постройках. Под одним из этих ковриков спрятан люк, который ведет к пещерам. Если спускаться достаточно долго, то придешь к огромному морскому гроту, где бушует прибой, и иногда греются на скалах тюлени. Но это мы оставим для другого дня. С той стороны никто не придет.

Одлей направился к лестнице.

– Давайте вернемся, а то вдруг нас кто-нибудь ищет. Исследуем этот ход, когда будет больше времени.

Малинда и Пес вышли следом, держась за руки.

На темно-синем небе появилась тоненькая полоска луны, и от нее по воде разбежались серебряные дорожки. Малинда пожелала Диане спокойной ночи и заперлась у себя в комнате. Она отвернула коврик, подавая Псу знак, что все чисто, и, сбросив ночную рубашку, завернулась в горностаевый плащ, принадлежавший раньше ее матери. Принцесса нашла его в кладовке; должно быть, роскошное одеяние уцелело, в то время как вещи гораздо меньшей ценности разворовали, просто потому, что жителям острова было негде продать его и негде носить. Малинда любовалась видом из окна, слушая стоны ветра и неумолчный шум разбивавшихся о скалы волн. Пес мог двигаться поразительно тихо – она не слышала, как открылся люк, хотя почувствовала, как под его шагами затрясся пол. Она быстро обернулась и убедилась, что это он – на нем одежды было еще меньше. Хотя Малинда очень устала после дороги, внутри нее словно распрямилась витая пружина, когда Пес прикоснулся к ней. Как она смогла вынести три ночи без любви. Как вообще можно было раньше жить без Пса?

– Иди сюда и посмотри.

Она снова глядела на фантастическую луну. Ей представлялось, как он подойдет сейчас ближе, встанет рядом, и его рука скользнет под меховой плащ…

– Нет.

Кровать заскрипела под тяжестью Пса. Он натянул одеяло до подбородка.

– Ладно, не хочешь, как хочешь. – Она подошла к постели, но на ней почти не оставалось места, так что Малинде пришлось лечь прямо на Пса и накинуть одеяло поверх. Она поцеловала его в кончик носа. – Скажи три волшебных слова.

– Я люблю тебя.

– Гм-м-м. Тебе нужно научиться произносить их более страстно. Но ничего. Ты мне уже сказал, а теперь покажи. Начинай нежно, словно паутинка, чтобы закончить настоящим землетрясением.

Он сжимал ее в медвежьих объятиях, целовал, гладил… Но Малинда поняла, что Пес оставался холоден, когда он попытался выскользнуть из постели. Конечно, она не смогла бы удержать его, примени он всю свою силу, но он только сказал:

– Отпусти меня. Сегодня я ни на что не гожусь.

– Я не брошу мужчину, который любит меня.

– Сегодня я не мужчина. Ты же знаешь.

При лунном свете лицо его исказилось от стыда.

– Бедняжка! Ты три дня не слезал с лошади, вот в чем все дело. – Она сомневалась, что между этими двумя явлениями есть связь, но оправдание звучало правдоподобно. – Или это из-за прибоя? Я отведу тебя туда, где его не слышно – если на Королевском Мысе вообще есть такой уголок. Не волнуйся. У нас вся ночь впереди. Я совершенно счастлива.

– А я нет.

Бывает ли он когда-нибудь счастлив, как другие люди? Никогда не смеется, никогда не улыбается. Теперь он лежал неподвижно, не произнося ни слова. Малинда попыталась вернуть его к жизни с помощью тех маленьких уловок, которые его обычно возбуждали – обычно лучше всего действовал способ Дианы с волосами, – однако сегодня ничто не сработало. Наконец она снова улеглась на возлюбленного, положила голову ему на грудь и стала поглаживать кончиками пальцев выпуклости и округлости его тела, прислушиваясь к мерному биению его сердца.

– Я расскажу тебе одну историю.

– Нет. Отпусти меня.

– Слушай. Однажды на острове, очень похожем на этот, жила маленькая девочка. Ей разрешали бегать с друзьями, исследовать холмы и долины и даже пещеры и тайники. Она жила вместе с мамой, но отца у нее не было вовсе. Ее зачало чудовище, которого она должна была помнить, но не помнила; это был ужасный тиран. Ее мать все время проводила в пещере, где изучала колдовские книги, и была слишком занята, чтобы любить девочку. К счастью, у нее были две меньшие матери и два дополнительных отца, родители ее друзей, которые с ней делились. Как-то она увидела, как ее мать улетела. В тот день на ней было красное платье, и когда она полетела с вершины утеса, ее одежды бились на ветру, как крылья, с нее сдуло шляпу, и ее волосы реяли, словно стяг. Но девочка ярче всего запомнила красные крылья, которые трепетали в небе, когда женщина падала вниз, пока не рухнула в белый прибой. И через мгновение море стало красным, как сок из ягод.

Пес что-то пробормотал, но она приложила палец к его губам.

– Ее два отца стали биться, обвиняя друг друга, что не уследили за ее матерью, и оба погибли. Их девочка оплакивала сильнее, чем мать.

Ее отвезли в пещеру к чудовищу, к ее отцу, в ненавистную темницу, которую называли дворцом. Через несколько лет он прислал ее своему худшему врагу в качестве платы за позор – как доказательство, что враг сильнее и поэтому может забрать все, что принадлежало ее отцу-чудовищу, даже единственную дочь. Но враг рассмеялся ей в лицо, оттолкнул ее, словно ничего не стоящую мишуру, и отправил обратно. Она вообще не была наградой, только приманкой в ловушке, но она не крикнула, чтобы предупредить отца, и враг убил его.

Пес снова набрал воздуха, желая что-то сказать, и Малинда поцеловала его, чтобы перехватить слова до того, как они появятся на свет.

– Слушай дальше, история еще не закончилась. Она не оплакивала свою мать, и она не оплакивала своего отца, так что она была дважды злой. Буквально сегодня она увидела место, откуда прыгнула ее мать, она услышала голос прибоя, который поглотил ее мать, но она не плакала. Она чудовище, эта девочка, и дочь чудовища. Она не заслуживает живого человека, который любит ее.

– Принцесса…

– Тихо! – Малинда ударила его кулаком по ребрам с такой силой, что отбила костяшки пальцев. – Ты не имеешь права менять мою историю. Она моя. Вместо этого расскажи мне свою. Если ты знаешь кого-нибудь настолько злого, что ему в качестве наказания суждено любить эту жуткую девочку-чудище, про которую я тебе рассказала, тогда я выслушаю твою историю. Если ты не знаешь такого человека, то можешь ничего не говорить.

Ветер скребся по крыше, завывал в трубе. Легкая дымка облаков затянула луну, и Малинде показалось, что ничего не получится. Минуты медленно тянулись одна за другой.

– Однажды жил на свете великан, – прорычал ей в ухо Пес. – Кузнец. Голыми руками он гнул подковы и запросто поднимал свою наковальню, которую не могли сдвинуть с места два человека. У него была жена, очень молодая, очень красивая, очень изящная. Он так любил свою жену, что чуть не до смерти побивал любого другого мужчину, который на нее смотрел. Она принесла ему двоих сыновей. Второй сын убил ее. Он был слишком большим и не мог из нее выйти. Она кричала три дня и умерла, потом позвали цирюльника, чтобы он вскрыл ее, потому что убийца еще был жив. Кузнец часто рассказывал убийце, как он убил свою мать.