Текст книги "Герой!"

***

Нет! Нет! Нет! – Ваун проснулся с криком, мечущийся в кривом кресле душного, тесного торча. Приступ боли в запястье, которым он ударился о приборную доску, полностью вернул его в реальность. Он вытер вспотевшее лицо и ошалело осмотрелся. Бешено колотилось сердце.

Сны! Ему всегда снились сны, когда у него не было девочки. Этот был самым худшим.

– Местонахождение? – спросил он, чувствуя кислый привкус во рту.

– По пути между Аджултоном и Бесайрбом. Начинаем спуск примерно через семнадцать минут.

Он фыркнул. Расчетное время прибытия давало ему еще почти целый час пребывания в этой аэроконуре. Чувствуя себя грязным и отупевшим от сна, он устроился поудобнее и стал думать о гражданке Фейрн и ее веснушках. Он пообещал себе, что снов теперь не будет очень-очень долго.

Аджултон был тем местом, где дали знаменитое сражение, в результате которого пала Йипарианская Империя. А в Бесайрбе находилось модное имение Мэви.

Название он забыл.

Он забыл о Мэви! Он забыл о Мэви, о долгих годах ее предательства – ночью она служила ему, а днем Рокеру. Шпионка! Лучше думать о Фейрн.

Рокер непременно в скором времени даст о себе знать Болвану пришлось, наверное, немало попотеть с этим Q-кораблем. Мысль о Рокере, пытающемся перехитрить Братство, была нелепа.

В последний раз Рокер победил исключительно благодаря тому, что Приор был приговорен судьбою к цепи жутких несчастий, кульминацией которых стало то, что невежественный деревенский мужик вляпался в лапы Тэма и Йецера, двоих из очень небольшого числа тех спейсеров, что превосходили сообразительностью мечущего икру угря.

Она не виновата, – сказал Нивел, вытирая Вауну слезы. – До той ночи с ней все было хорошо.

Он крепко обнимает Вауна, он остановил кровь, но не может остановить поток слез ..

Он крепко прижимает Вауна к своей дурно пахнущей рубахе, но не может удержать его слезы.

– Никто из нас не поверил ей, – сказал он в другой раз, скорее всего позже, когда Ваун стал постарше – Потому что девчонки осмотрели ее и не нашли признаков… А потом у нее начал расти живот. Чужой. Какой-нибудь парень из правительства.

А в другой раз – это было скорее всего намного раньше:

– Да, Бог заставляет твою мамочку говорить такие вещи… Это, конечно, не означает, что это правда.

Когда другие дети нападали на него, он всегда бежал к Нивелу.

Радж сказал:

– Он помещал детей в хорошие дома для воспитания.

Но… «У нее начал расти живот».

Кто-то врал.

Ваун много думал, поскольку просто нечего было больше делать. Клетка достаточно длинна, чтобы можно было вытянуться во весь рост. Свет никогда не гаснет. Тут есть одна полая штука, на которой можно сидеть, а когда закрываешь крышку, она уничтожает все, что в ней находится. Тут есть еда, поступающая через люк.

Но здесь не с кем поговорить.

У него нет одежды. Комната хороша для того, чтобы в ней сидеть, свернувшись узлом, но недостаточно тепла, чтобы можно было поспать.

Он не знает, сколько времени он уже здесь провел.

А вот спейсер вернулся, тот, у которого нос кнопкой и кучерявые волосы.

Офицер связи Тэм, как он себя называет. Прислонился к стене и с любопытством изучает Вауна.

– Так и не желаешь поговорить? – спрашивает он. Ваун обнимает колени, отвечает взглядом на взгляд и ничего не говорит. Его ссадины по большей части зажили, и лицо спейсера тоже выглядит лучше. Ваун сожалеет, что ударил этого парня, у него приятный дружелюбный голос и, похоже, добрые намерения.

– Даже не назовешься?

Ваун лишь смотрит. Он не предаст Раджа и Дайса, свою родню, своих братьев.

Он не предаст Приора. Радж сказал, что если надо будет, он умрет за Вауна.

– Это, знаешь ли, не слишком-то разумно. Люди сходят с ума, если слишком надолго остаются в одиночестве.

Сколько уже? Судя по щетине на лице, несколько дней, наверное, но он не знает, как быстро растут волосы.

На бедре у спейсера пустая кобура. Заметив, что Ваун смотрит на нее, он смеется:

– Я не такой тупой, чтобы приходить к заключенному с заряженным пистолетом. В тебе смотреть не на что, но драку ты затеял ничего себе. Йецер раза в два тебя тяжелее, а ты ему, понимаешь, челюсть разбил.

Это хорошо.

Спейсер вздыхает.

– Ты крепкий орешек. Четыре дня в одиночестве – и ни звука. Мы можем быть намного более жестокими.

Ваун не предаст братьев. Он не знает, то ли он зашел не в тот торч, то ли Приора поймали раньше, и двое спейсеров ждали, кто придет с ним встречаться.

Ему безумно хочется знать, пойманы Радж и Дайс или нет, но он не может спросить, не начав говорить, а говорить он не намерен.

Спейсер вздыхает и оставляет стену в покое.

– Хорошо. Ты победил, Ваун. Да, мы знаем, как тебя зовут. Мы много знаем.

Пойдем.

Он стучит в дверь. Похоже, кто-то подсматривал сквозь потайную щелочку, потому что дверь открылась в ту же секунду. На пол шлепается узел.

– Одевайся, – говорит спейсер, раздраженно швыряя Вауну одежду. – Потом выходи, и мы кое-что тебе покажем.

С рубашкой все в порядке, а брюки такие огромные, что их приходится поддерживать. Из-за этого одна рука оказывается занятой. Он выходит босиком по холодному полу, Тэм ждет в коридоре один. Ни слова не промолвив, он показывает дорогу.

Рывком открывает дверь, отходит в сторону. Ваун осторожно проходит в большую темную комнату.

Около дюжины стульев расставлены вокруг некоего механизма, похожего на усложненный стол, и все… если не считать еще одного спейсера, того, которого зовут Йецер, сидящего в дальнем конце. Он здоровенный и мясистый, темный и неприветливый, а нижняя часть лица у него сильно распухла. В его глазах нет ни малейшего дружелюбия.

– Черт возьми, Тэм, – бормочет он. – Я уже одурел от всего этого.

– Садись, парень, – говорит Тэм, закрывая дверь. – Где хочешь. А ты, Йец, потерпи. Он крепкий парень, и стыдно было бы мучить его.

– А я бы рад помучить его. Тэм тоже садится, притягивает к себе приборную доску.

– Дай мне полчаса. Если по их истечении он не запоет, я предоставлю его в твое распоряжение. Хотя не забывай… Возможно, он не разумнее мха, но скорее всего он будет посообразительнее нас с тобой.

Йецер хмыкает, не веря.

– Смотри, Ваун, – говорит Тэм.

Он что-то делает с кнопками, и кажется, что воздух над механизмом темнеет.

Затем в нем возникает туманная фигура, меньше, чем настоящая, и дрожащая, как кукла под водой – мутной водой.

– Дрянное качество, – говорит офицер связи. Ваун знает, что это ком. Он знает, что чужеродные чудища, которых он видел по общественному кому, фальсификация, стало быть, и это может быть фальсификацией. Но не смотреть он не может.

Фигура становится яснее, темная во мраке. Это очень худой мальчик, одетый в лохмотья, сидящий со скрещенными ногами, – обросший бородой дикарь. Он поднимает руку. Ваун дрожит от узнавания даже того, как образ говорит скрипучим, ненатуральным голосом:

– Если люди разбежались на пять тысяч элуев во всех направлениях, значит, диаметр Пузыря – десять тысяч элуев, так?

Сим растворяется, в комнате светлеет. Ваун испуганно смотрит на Тэма, ожидая объяснений. Спейсер смотрит открыто и сильно, пугающе проницательно.

– Преподаватель имеет двухдорожечный… Он может не только показывать, но и записывать. Понимаешь? Это сделано для того, чтобы выявлять всех исключительных студентов. Содружество… правительство… большинство стран обладает оборудованием подобного рода. Просто они, похоже, никак не могут взяться и что-нибудь сделать с этой информацией, только и всего. Но пока ты учился, все о тебе записывалось в точности так, как было.

Он улыбается, а Ваун чувствует приступ злобы из-за того, что не понимает.

– Так тебя нашел Приор, Ваун, – нежно говорит Тэм. – Точно так же он нашел Тонга, Дайса и Прози. На это ушло много времени, и, конечно, он хорошо все распространил, ты понимаешь… Не все его усилия были успешны, и ему приходилось определять, какие были, а какие нет. Мы знаем, что он получил доступ к таким записям обучения во многих странах.

Ваун ничего не слышал о Прози, который, наверное, был еще одним братом. Но они ничего не знают о Радже!

Тэм внимательно изучает Вауна, а потом говорит:

– Итак, нам известно твое имя, твоя деревня и то, что ты исчез оттуда двадцать пять дней назад, прямо после сцены, которую мы тебе только что показали. Кто пришел, Ваун? Дайс? Тонг?

Ваун молчит.

Тэм с минуту смотрит на него, а потом говорит:

– Хорошо, оставим пока. Посмотри вот это. Он, хмурясь, манипулирует кнопками.

– Черт возьми, Тэм! – рявкает здоровый парень в дальнем углу, стонет и прижимает руку к ушибленной челюсти. – Мы впустую тратим время! – бормочет он.

– У меня наверху есть такая штука, которая железоникелевый астероид разговорит.

– Терпение, Йец, терпение. Ваун, известно ли тебе, что ком работает на радиоволнах? Над планетой жужжат миллионы посланий, как и над всеми прочими заселенными мирами. Иногда можно заглянуть в комы других людей, если повезет или если ты подлец. Уловил?

Ваун кивает, прежде чем успевает понять, что кивание – это тоже разговор, а он пообещал себе не говорить ни за что.

– Теоретически мы должны были бы иметь возможность общаться со всеми прочими мирами Империи – Пузыря. А практически это никогда не получается.

Тэм заканчивает наладку прибора, держит палец на кнопке, продолжая говорить с Вауном, в то время как другой мужчина смотрит волком и молчит.

– Слишком много болтовни, да еще все Q-корабли, существующие среди миллионов планет, вносят помехи. А радио отнимает время. Нужны годы, чтобы сообщение дошло из одного мира в другой. Предполагается, что Патруль поддерживает контакт. Ультийское главнокомандование обязано сообщать…

– Тэм! – рычит тот, кого звать Йецер. Тэм не обращает на него внимания, внимательно наблюдая за Вауном, как будто его ресницы могут выдать сигналы.

– Я собираюсь показать тебе кусочек сигнала, перехваченный нами пару лет назад. Он пришел с планеты под названием Авалон… Слышал о такой? Нет? Уверен?

Ну, не важно. Авалон в четырех элуях отсюда, то есть все, что видно, происходило шесть или семь лет назад, когда ты был совсем еще ребенком.

Он прикасается к кнопке, ревет звук, заставляя Вауна закрыть руками уши и отпрянуть. Неясный блеск заполняет комнату, полностью скрывая дальнюю стену и другого спейсера, и стулья позади него, будто здание разрубили пополам.

Изображение в тысячу раз лучше, чем на общественном коме, – он посреди залитой cолнцем улицы, заполненной дымом. Ревут моторы, грохочут взрывы, раздаются крики… и поверх всего этого девчонка выкрикивает слова, которые он не может разобрать. Деревья взрываются парами пламени, рушатся здания, кажется, что сама земля качается и качается. Нечто, напоминающее гигантского жука, неясно вырисовывается в дыму, рушит стены, давит маленькие машины. Там и здесь что-то вспыхивает. Ничто, кажется, не имеет никакого смысла, а трясет так, что Вауну становится плохо. Он озадаченно смотрит на офицера Тэма, который все еще смотрит не на дисплей, а на него.

– Это, очевидно, война, – кричит Тэм сквозь шум. – Мы не знаем, кто с кем воюет. Мы вообще ничего не знаем, только то, что была какая-то битва. Тем не менее мы подозреваем, что в части этих больших машин за рулем – спейсеры. А теперь посмотри вот этот кусок.

Сцена передвигается, как будто Ваун сам бежит, приближаясь к одному из разрушенных зданий, пылающему столь неистово, что ему кажется, он может почувствовать жар. Он приближается к выбитому окну, в проеме появляется человек – парень с обнаженной грудью пытается выбраться, пока не изжарился; его волосы горят, он визжит, его лицо взрывается малиновым цветком. Он опрокидывается назад и исчезает из поля зрения.

Дым милостиво скрывает все, сим исчезает, комната погружается во тьму и суровую реальность. Ваун ошеломлен, у него звенит в ушах. Тэм откидывается в кресле, задумчиво разглядывая его.

Сердце мощно отстукивает ход времени.

– Мы не понимаем, что говорится в комментарии. Грамматика машинам не по зубам, но им кажется, что к нескольким словам удалось подобрать ключ. Улей одно из них. Другое – Братство.

Ваун надеется, что то, что он хочет сказать, отражается на его лице, – а он ничего вообще не хочет говорить. Сколько он способен выдержать? Как долго способен он переносить пытки, если они начнут их? Ему бы хотелось понять, что скрывает Тэм за ненавистной бодрой улыбкой.

– А этот парень в окне? Ты узнал его? Думаю, ты узнал, Ваун. Я знаю – ты узнал! Когда я в первый раз его увидел, это лицо мне показалось непостижимым образом знакомым – как может быть, чтобы я узнал парня, погибшего много лет назад за много световых лет отсюда? Не понимаю. Я бы не рискнул ни с кем делиться такой сумасшедшей идеей. Но был настолько взволнован, что в конце концов запустил патрульные компьютеры определить, кто это такой.

Ваун догадывается, каким был ответ.

Улыбка Тэма исчезает во тьме.

– Выяснилось, что это – Приор, коммодор ультийского главнокомандования, приписанный к штабу адмиралиссимуса.

Ваун продолжает молчать. Очевидно, ему просто довелось увидеть еще одного из братьев. Умирающего.

Тэм кладет ногу на ногу и отваливается назад .в кресле, не спуская с пленника глаз.

– И мне известно, что из всех ультийских спейсеров лишь четверо родились в других мирах – экипажи Q-кораблей обычно пролетают мимо или находят какую-нибудь работу на суше, но четверо присоединились к ультийскому главнокомандованию в разное время за последнее столетие. Один из них – коммодор Приор, прибывший с Авалона на «Зеленых пастбищах». Но вряд ли это он. Даже если радиоперехват был просто заново транслируемой старой историей, это не мог быть он – ведь когда он покинул Авалон, он был совсем еще ребенком… не говоря даже о том, что парень на этих кадрах явно погиб. А компьютеры утверждали, что это он!

– И тогда офицер связи пришел ко мне, – проворчал тот, которого звали Йецер, – и мы начали проверять коммодора Приора. Тайком.

Ваун положил руки на колени и пристально уставился на допрашивающих.

Холодные капельки нота струились по его ребрам.

– Мы обнаружили, что он выполнял очень любопытные для офицера Патруля задания, – мягко проговорил Тэм. – А когда мы прокатились по тем местам, которые он посещал, стали вырисовываться очень любопытные схемы.

Воцарилась тишина. «Он помещал детей на воспитание в хорошие дома?»

Ваун смотрит вопросительно, но Тэм помалкивает. От этой тишины и разглядывания хочется закричать.

После четырех дней мучений голос Вауна прозвучал неприятно даже для него самого, а подбородок задрожал:

– Какие, сэр?

Тэм одобрительно кивает, триумф загорается в его глазах.

– Изнасилование, Ваун. Знаешь, что значит изнасиловать?

Чувствуя себя неважно, Ваун кивает. – Закон не принимает во внимание, пользовался он своим членом или, скажем, трубкой, Ваун. И с этической точки зрения это тоже роли не играет, как мне представляется. А ты думаешь, это имеет значение?

Ваун отрицательно качает головой. «До той ночи с ней все было в порядке?»

Тэм делает лицо.

– Даже если это до сих пор было тебе неизвестно, теперь ты можешь догадаться, Ваун. Яйцеклетка человека крайне мала, практически невидимо. Пару дюжин в специальной упаковке, в которой они заморожены, скрыть очень легко. Он взошел на борт Q-корабля в качестве космонавта-стажера Патруля. Остальные члены экипажа и пассажиры действовали легально. Он был единственным… таким… на борту. Это же очевидно, что целая бригада одинаковых парней нас бы заинтересовала, посему он прибыл в полном одиночестве. Мы думаем, что и среди обычных людей у него тоже не было сообщников. Эти кадры битвы, которые я только что тебе показал – они говорят о том, что люди типа Приора не пользуются безусловной популярностью на Авалоне, не так ли?

Ваун кивает. Радж пару раз упоминал улей – здесь, на Ульте. Но он не говорил, где это, и казалось, что это просто тайное место. Где-то далеко.

– Таким образом Приор тайно провез с собой на борту груз, а на Q-корабле члену экипажа что-то спрятать – это очень легко. Он привез с Авалона замороженные яйцеклетки, одной из которых был ты. Он тайно провез их на Ульт на шаттле. Но пронести с собой деньги он не мог, потому что на каждой планете более того, в каждой стране – пользуются своей валютой. Он мог бы попытаться пронести драгоценные камни или золото, но они могли вызвать вопросы. Поэтому денег у него было немного, скорее всего их хватало лишь на то, чтобы арендовать холодильник, где можно было бы хранить тебя и твоих братьев.

Ваун вздрогнул. Тэм подождал немного, пока он заговорит, но, не дождавшись, продолжил.

– Но деньги он заработал очень быстро. Он невероятно умен. Я сужу об этом по его карьере, поскольку все медицинские данные о нем исчезли. И как только он мог позволить себе немного попутешествовать, Ваун… Искусственное оплодотворение – занятие дорогостоящее; возникнут вопросы, свидетели. Он прибег к дешевому, простому методу. К изнасилованию, Ваун. Он нападал на женщин по ночам, Ваун. Он помещал яйцеклетки в живые инкубаторы.

– Кукушка, – ядовито изрек Йецер.

– Ты не единственный, кто нам известен! – Тэм потягивается – он крайне непоседлив. – У нас есть их фотографии, сделанные до того, как они покинули родной дом. Так же внезапно, как и ты. Нет смысла их тебе показывать – разница лишь в одежде и прическе. Не думаю, чтобы все имплантаты процветали, но о некоторых из них мы знаем. О тебе и…

– Хватит, Тэм, – рявкает Йецер и морщится. Тэм, как обычно, не обращает на него внимания. – Мы установили, что около трех лет тому назад коммодор Приор начал путешествовать на летательных аппаратах большего размера, чем одноместные торчи, которыми он пользовался до этого. Четыре дня назад он вылетел в Кешеликс. Никаких официальных причин для приезда сюда не имея. Мы сели ему на хвост. В какой-то момент нам показалось, что мы обнаружили его торч…

– И я вошел к вам, – бормочет Ваун, позабыв про обещание.

Глаза Тэма блещут.

– Да, ты вошел. Не думаю, что ты и впрямь являешься частью заговора, приятель. Мне кажется, что тебя купили за горшок сладкой брехни некие скользкие типы. Часть того, чем тебя напичкали эти пройдохи, я уверен, правда. Но ведь они не рассказали тебе всего, верно?

– Верно, сэр.

– А сам-то ты не делал ничего дурного, так?

– Мне так кажется, сэр.

Голос Тэма резко теряет в нежности.

– Я знаю, что случилось с твоей матерью, Ваун. Я догадываюсь, что произошло в ту ночь семнадцать лет назад, – на нее напали, изнасиловали и свели с ума. И сделал это Приор, Ваун! Это был в высшей степени омерзительный и жестокий поступок, которому не может быть оправданий! Ничто не может! Мы знаем других, но мы так до сих пор и не выяснили, сколько вас всего. Так обстоит дело, и вам, господин Ваун, предстоит принять решение – будете ли вы сотрудничать со мной и справедливостью или я отдам вас офицеру Йецеру, который отведет вас в лабораторию. Теперь отвечай, на чьей ты стороне?

Ваун закрывает глаза, чтобы преградить дорогу слезам. Радж! Дайс! Это казалось прекрасным сном. Теперь его отправят назад в деревню или в тюрьму.

Принадлежащего… но чему принадлежащего? Если все началось с изнасилования, то к чему это приведет в конце? Каким человеком была его мать до той ночи? И все ужасы жизни придурка в деревне… Все это – дело рук Приора! Его страдания и то, что случилось с Глорой… Во всем виноват Приор! Все это сделал он.

Он слышит вздох Тэма.

– 0'кей, Йец. Забирай его. Ваун быстро открывает глаза.

– Я готов помочь вам, чем смогу, сэр. Ему стыдно, что его голос дрожит.

Тэм улыбается продолжительной улыбкой и говорит:

– Молодец!

Йецер рявкает, будто бы он разочарован:

– Что теперь?

– Теперь, – не переставая улыбаться, говорит Тэм, – настало, я полагаю, время отправиться в Вэлхэл и рассказать обо всем Рокеру.

***

Место парковки в Вэлхэле – окруженная деревьями полянка – организовано далеко от дома, чтобы приглушить грохот транспортных средств. Даже гаражи тщательно спрятаны, чтобы не портить достоинства леса.

Как здорово быть дома! После дней и ночей, проведенных в воздухе, Ваун спрыгнул на асфальтированную дорожку, будто бы вышел из темницы. Он жмурится на горячем солнечном свете… потягивается, почесывается и вдыхает полные легкие уникального вэлхэловского воздуха, безошибочно узнаваемой смеси моря и цветов, леса и гор. Нигде больше на Ульте не пахнет так. Он бросает влюбленный взгляд на вздымающееся к небесам великолепие Вендора.

Служба безопасности перед ним, но не в режиме общенародного пристойного Дживса. Сим не наделен ни мужским полом, ни хилостью, и в одежде его нет никаких изъянов, поскольку оной не имеется вовсе. Представитель службы безопасности сообщил Вауну, что он может говорить спокойно. Вместо противной кайлбранской гнусавости, в голосе сима звучат хриплые, обольстительные интонации, идеально соответствующие его чувственной внешности.

– Добро пожаловать домой, адмирал. Подбросить?

Ваун чувствовал себя напряженным и помятым после долгого полета. Еще сидеть – это именно то, чего ему хотелось бы избежать. Он согнул поврежденное колено и пришел к выводу, что рана несмертельна.

– Нет, я хочу пробежаться. Отправьте этот драндулет на родную базу.

Гражданка Фейрн уже прибыла?

И он потрусил, не дожидаясь ответа, а сим побежал рядом, бесчестно босой, очаровательно подпрыгивая. Бриз реалистично развевал его волосы.

– На парковочную площадку тридцать три минуты назад, сэр. Достигла передней террасы семнадцать минут назад. На скалах – пиподы. Будут разогнаны примерно через одиннадцать минут.

– Я побегу через чащу.

Он покинул парковочную площадку, срезал в узкий проход в подлеске, сим за ним. Затекшее колено мало-помалу разработалось.

– Отведите ей Жемчужный Люкс.

– Я догадывалась, что вы так решите, сэр. А ее сопровождающего куда?

– Что?

Ваун замер. С легкостью, невозможной ни для какого материального объекта, сим мгновенно встал снова прямо перед ним, чарующе улыбаясь.

– Лейтенант Клинок из космического Патруля, сэр.

– Что-то я не помню, чтобы я его приглашал! – Ваун почувствовал прилив яроcти. Тот щенок, что был на вечеринке? Что это еще за представление?

Гость, конечно, вправе считать, что приглашение подразумевает и любовника, но ему казалось, что у Фейрн иные намерения.

– Почему ты спрашиваешь?

– Они запросили раздельные комнаты, сэр.

– Да?

Это было как-то странно, но Ваун не стал спорить.

– Предоставьте ему комнатку у залива.

Он потрусил дальше, фыркнув от смеха: какой степени прозрачности намек понадобится лейтенанту Клинку, чтобы он догадался о необязательности своего присутствия? Ничего более прозрачного, чем комнатка у залива, не бывает.

Сим был все еще перед ним, покачивая сладостными бедрами. Повернул голову, сообщил:

– Поступил звонок, сэр. Из планетарного главнокомандования. Адмиралиссимус Рокер.

– Сообщите, что я отвечу, как только будет возможно.

Сим в конце концов исчез, тропинка круто пошла вверх, Ваун замахал руками, чтобы не потерять равновесие. Густой лес вокруг был просто празднеством ярких цветов, обрамляющих блики бирюзового океана далеко внизу, где солнечный свет блестел на снежном прибое и разноцветных пятнах морских цветков. Беспечно припустив по склону, он вдруг осознал, что на острове в это время находились три человека. В Вэлхэле редко когда бывало столь немноголюдно. Кроме тех случаев, когда Ваун сам разъезжал по гостям, в среднем присутствовала сотня приглашенных. Сегодня – всего двое, а к ночи будет один, ибо лейтенант Клинок, вне всяких сомнений, отчалит до наступления темноты, пусть даже Вауну придется послать его в Доггоц за штопором.

А что касается Рокера… Будь он у себя в Дэнкере или по делам в Хайпорте – он на расстоянии в полмира отсюда, и можно насладиться прекрасным и столь необходимым сном.

– Слуга!

Сим снова возник перед ним, бегущий и поглядывающий через гладкое округлое плечо.

– Адмирал?

– Есть изменения в прогнозах касательно поведения Q-корабля?

– Нет, сэр.

Ладно, Ваун перезвонит Рокеру после того, как уведомит общественность о происходящем – и еще после того, как просмотрит загадочный файл Особой Информации Тэма.

– Когда, – спросил он, уже начиная пыхтеть, – я принял проект твоего дизайна?

– Семнадцать лет и один день назад. Сколько?! Ваун испугался, чуть даже не упал.

– Изменения. Волосы слишком рыжие. Сделай их, как у Фейрн.

– Вот так, сэр?

– Так намного лучше. Веснушек побольше. А теперь вали отсюда, я занят.

Нематериальная попутчица опять исчезла, а Ваун как раз сделал резкий поворот: тропинка сменила направление, теперь она была вся покрыта скользкой морской галькой. Чуть оступись, страшная боль поразит лодыжку или даже случится падение в стратегически расположенный колючий папоротник-многорядник. Тропинка сквозь чащу была проложена неким хитрецом за много веков до появления тут Вауна, но все последующие владельцы сохраняли ее. Ее извилистый путь взлетал и падал по половине острова, не упуская ни одного интересного места. Пробежать весь круг за один день было большим искусством и вызовом, которого не мог не принять ни один достойный своего бустера парень, но мало кому удавалось справиться с этим и остаться невредимым.

Вскоре он опустился до уровня моря, похромал вдоль скал. Было время прилива, но водяная пыль еще не забрызгала гладкий камень. Уже прошло лучшее время фиолетовых цветков морской исканции, но желтые были прекрасны… Они были относительно в новинку для Вэлхэла; стоило бы узнать их названия. Потом началась длинная смертоносная петля-убийца, прозванная Холмом Разбитых Сердец.

Фейрн ждала – он гнал себя на пределе возможностей. Стая багряных шриллов паничеcки взметнулась и воздух, когда он показался из леса, в том месте, где начинался узкий висячий мост. Он потрусил высоко над Ущельем Дракона, не останавливаясь, чтобы взглянуть на битву. Вэлхэл кишел лучшими промысловыми животными на Ульте, большинство из которых было импортировано, немногие были ультийскими, некоторые – искусственными.

Искусственными, как он сам.

Воспоминание: «Вы хотите сказать, что это не был просто сим, сэр?»